Текст книги "Как все начиналось (СИ)"

Автор книги: Анатолий Дубровный

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 30 страниц)

Баронский суд судом только назывался, на самом деле это был как бы приём подданных владетелем земель. По закону такие приёмы полагалось проводить раз в полгода и не в замке, а в разных местах своих владений. Чтоб те, кому было тяжело добираться до замка, могли обратиться к своему господину. Понятно, что многие из владетелей этот старый закон не соблюдали, но барон Дрэгис неукоснительно выполнял этот обычай. На суд выносили не только споры, но и подавали прошения. В этот раз местом баронского суда были Малые Родники, самая дальняя деревня, но это не помешало тем, кто не хотел ждать разрешения своих проблем ещё полгода, съехаться в эту деревню.

На центральной, и единственной, площади деревни собралось почти все жители Малых Родников и все приезжие. Естественно, что детвора вертелась тут же, меньшие шныряли по всей толпе, старшие пытались подражать степенности взрослых. Хотя было видно, что им очень хочется присоединиться к младшим. Некоторый интерес вызвала рыжая девочка, стоявшая вместе с детьми Сильмы, недавно потерявшей мужа. Судя по тому что на девочке было платье её старшей дочери – Вильмы, Сильма собиралась принять эту рыжую в свою семью, хотя она‑то и своих прокормить толком не могла. Староста Малых Родников, увидев это, сделал себе заметку на память – с этим вопросом тоже обратиться к барону, девочку следовало отдать в более благополучную семью. Староста покрутил головой, словно что‑то выискивая – вчера приехали воины во главе с Гуго Нореком, но самого барона не было, а капитан дружины никак не мог проводить баронский суд. Но если барон не приехал вчера, то вряд ли он появится сейчас, чтоб прибыть к назначенному сроку ему пришлось бы ехать ночью! А это невозможно даже под охраной воинов!

– Здрасьте! – поздоровалась Листик с тремя монахинями.

– Здравствуй, Листик! – улыбнулась девочке мать–настоятельница Русилина, она и ещё две сестры тоже пришли на баронский суд. Настоятельница монастыря святой Урсулы–матери пояснила девочке своё присутствие: – Я подавала прошение в замок, но гном–управитель сказал, что такие вопросы господин барон решает только на суде. Вот мы и здесь, не ждать же нам ещё полгода!

– Ага! – кивнула девочка.

– Здравствуй, Листик! – поздоровался пожилой мужчина

– Привет, Терлин! А ты чего здесь? – поинтересовалась Листик.

– А вот интересно посмотреть на баронский суд, – хитро прищурившись, ответил баронский обходчик. Он‑то знал, что барон объявил Листика своей наследницей и что этот суд поручен ей. Приехал он вчера вместе с дружинниками.

– Ага, – кивнула девочка, – смотри…

Этот обмен приветствиями вызвал некоторое недоумение остальных – кто же эта рыжая девочка? Вроде её приняла Сильма, значит она найдёныш, возможно, подброшенная дочь кого‑нибудь из необычного народца, а может и нечисти. Не иначе как пропавший муж Сильмы с кем‑то в лесу погулял, вот девочку и подбросили в его семью, но тогда почему она такая большая? Ведь подбрасывают младенцев! И откуда у этой девочки такие знакомства? Тихое обсуждение селянами этого вопроса прервал звук трубы. К помосту с большим стулом, изображавшем баронское кресло–трон, выехал Гуго Норек в сопровождении воинов. Десять из них остались сидеть в сёдлах, а десять и сам Гуго спешились. Капитан дружины поднялся на помост и торжественно провозгласил:

– Наш господин Лэри де Гривз, барон Дрэгис, повелел! Отныне баронский суд будет вершить его дочь и наследница Листикалинариона Дрэгис!

Гуго развернул знамя с новым гербом баронства: на голубом фоне летел золотистый дракон. Дракон был необычным, совсем непохожим на дракона, он был, если можно так сказать, изящнее и гораздо красивее этих больших зверей. Вообще‑то до утверждения королевской канцелярией нового герба и флага пользоваться ими было незаконно, но на такие мелочи в пограничье внимания не обращали, тем более что соответствующее прошение, вместе с представлением Листика как наследницы, было уже подано.

– Госпожа баронесса, прошу вас! – как можно более торжественно произнёс Гуго.

– Ага! – важно ответила Листик и легко запрыгнула на помост. Усевшись в кресло и немного поёрзав, баронесса сообщила: – Ужас!

Не пояснив, что ж такого ужасного она обнаружила, баронесса забралась на сидение с ногами, после чего умостившись на высокой спинке, как воробышек на жёрдочке, удовлетворённо заметила:

– Вот!

Селяне поражённо молчали, глядя на свою рыжую баронессу, а Гуго, пряча улыбку в усы, объявил первого просителя. Несмотря на свой юный возраст, баронесса, судила быстро и справедливо. Сначала были вопросы и жалобы местных, всё‑таки суд был в Малых Родниках. Последним выступил староста и, робея перед этой девчонкой, попросил:

– Госпожа баронесса! Не могли бы вы… Гм… Выделить воинов, для… Совсем нежить проклятущая замучила! Вон давеча, днём напала! Прохода нет! Из деревни выйти невозможно!

– Ага, – кивнула баронесса и, очень удивив старосту, заявила: – Я останусь у вас на три дня и сама с ней разберусь.

А староста ещё пожаловался:

– Налог бы нам убавить, кабаны из леса в поле повадились, что не съедят, то вытопчут. Нам самим есть нечего будет!

– Ага, – снова кивнула Листик и позвала: – Ханнау!

Из‑за частокола деревни взметнулась драконья голова, как дракон сумел так незаметно подобраться и как преодолел охранный периметр, никто не понял. Но то что он это сделал, не вызывало сомнения. Многие закричали от ужаса. Только баронские дружинники и Терлин остались спокойны. А дракон чего‑то ждал, не делая попытки напасть. Баронесса громко, перекрывая панические вскрики, сказала:

– Вот. Ханнау будет охранять ваше поле, за это она может съесть всех кабанов, что поймает. Понятно?

Рёв дракона был ответом, рыжая девочка махнула рукой, словно отпуская кого‑то, и громко захлопав крыльями, дракон грузно полетел в сторону гор. Люди на площади поражённо молчали. В этой тишине раздался нежный голос:

– Листик, люди вырубают и выжигают лес под своё поле, а там наши деревья!

На краю площади стояла древесная русалка, или как их ещё называют – дриада. Стояла не скрываясь. Девочка кивнула и вопросительно посмотрела на старосту, тот, почему‑то засмущавшись, ответил:

– Так… Это… В ту сторону нежити не было, вот мы и…

– Понятно, – усмехнулась баронесса, – пошли туда, где безопасно. А не подумали, что именно русалки не пускают туда нежить. Вырубите там деревья – русалки уйдут. А нежить придёт и тогда, вообще, из своей деревни не высунетесь!

– Так что же нам делать? – растерялся староста, остальные селяне молчали – и так, и так выходило плохо: не вырубить лес, значит остаться без пахотной земли, той, что было, уже не хватало, вырубить – там заведётся нежить, она может и среди поля спрятаться – те же мирархи, или, как их ещё называли, туманники.

– Я выжгу нежить, с той стороны и будет поле. Там русалок нет. И чтоб впредь не обижали необычный народец, понятно?

Девочка медленно обвела всех взглядом, стараясь выглядеть грозной, хотя ей очень хотелось показать притихшим людям язык. Гуго понял состояние девочки и покачал головой, напоминая, что надо сохранять спокойный и величественный вид. Листик не выдержала и хихикнула, но тут же стала серьёзной. Перед ней на помосте появились мохнатые существа, размером с кошку, и что‑то запищали. Девочка выслушала и, нахмурив брови, поинтересовалась:

– Кто тут мельник?

Худой селянин протолкался к помосту и низко поклонился. Баронесса грозно спросила:

– Ты чего это мельничных брауни обижаешь? Что трудно оставить то зерно, что рассыпалось, а не сметать его? Оно же всё равно с мусором перемешалось! А брауни выберут его, жалко, да? Или такой вредный?

– Так они же мельничные колёса клинят, не работа, а одно мучение получается! – возмущённо ответил мельник, но при этом опасливо поглядывая на грозную баронессу. Листик перевела взгляд на снова запищавших домовых. Выслушав их, девочка кивнула мельнику:

– Значит так! Чтоб мне до завтра помирились! Сами договаривайтесь – кто кому, что и сколько должен! Понятно! Можете идти!

Листик махнула рукой, отпуская спорщиков. Притихшие брауни и почему‑то пятящийся задом мельник направились в сторону мельницы. А на площадь вывалилась толпа похожих на скрипящие коряги лешаков. Люди попятились, столько лесной нечисти сразу никто ещё не видел. Листик, нахмурившись, выслушала громкие скрипы и сказала:

– Завтра я к вам в овраг зайду и разберусь с кикиморами!

По толпе людей прокатился изумлённый вздох, все знали, какие вредные и неуправляемые существа кикиморы. Кто же такая эта маленькая рыжая баронесса, что запросто может с ними разобраться? А то, что она может это сделать, после её разговора с драконом никто не сомневался. Староста тихо спросил об этом у Терлина, к невозмутимым норвеям он обращаться побоялся.

– Про Хозяйку леса слыхал? – усмехнулся баронский обходчик. – Вот это она и есть.

– Но как же… Она же баронесса… Капитан сказал что… Как же так?.. – Услышав ответ, не мог прийти в себя староста. Про Хозяйку леса он слышал, но думал, что это кто‑то очень могучий из необычного народца, русалка или дриада.

– Листик, дочь нашего барона, потому и баронесса. Ну и Хозяйка, видел, как её нечисть слушается, да и драконы тоже.

Староста закивал, а Русилина и сопровождавшая её Олива переглянулись – чего‑то подобного они и ожидали. Листик заметила это переглядывание и спрыгнула к ним со своего насеста.

– Чего же вы своё прошение не подаёте? – Хитро прищурилась улыбающаяся девочка.

– Листик, ты… Вы действительно баронесса? – растерянно спросила сестра Олива.

– Ага, – ответила рыжая девочка, а Русилина тихонько поинтересовалась, указав на Терлина:

– Тот достойный человек говорит, что вы Хозяйка леса, это правда? Хотя чего я спрашиваю, я же видела… И тогда и сейчас. Но святая Урсула к вам расположена благосклонно, как такое может быть? Ведь вы с нечистью…

– Может потому, что она никого не обижает и обидеть не даёт? – спросил неслышно подошедший Гуго Норек. Все жалобы и прошения были рассмотрены, баронский суд можно было считать законченным. Осталось только прошение матери Русилины. Она смотрела на Листика, не решаясь подать его. Девочка улыбнулась, протянула руку и сама взяла лист бумаги. Листик не стала его читать, ведь помогала составлять его Ирэн. А писалось это прошение в присутствии Листика, тогда ещё не баронессы. Но Русилина‑то этого не знала и теперь считала, что тогда девочка просто посмеялась над ней. Листик вздохнула и подписала, потом глянула на Гуго, тот что‑то произнёс одними губами, девочка, напустив на себя важный вид, повторила:

– Быть по сему! Ага!

Воины дружины ночевали там же, где и в первую ночь, с тем, чтоб утром тронуться в обратный путь. Староста пригласил Листика, но та отказалась:

– Я у Сильмы жить буду, а вы лучше святых сестёр разместите, а то они первую ночь на сеновале спали, неудобно как‑то получается!

Появлению Листика Сильма была удивлена, она думала, что баронесса разместится на постой в доме получше. Улыбающаяся рыжая девочка появилась на пороге, когда Сильма с детьми собрались ужинать. Благодаря Листику, у них теперь было вдоволь мяса, а баронесса принесла хлеб и сладкие пироги, что ей передала Герда, она хоть и знала, что Листик пойдёт в Малые Родники не с дружинниками, но всё равно передала корзинку и строго наказала Гуго отдать Листику. Сильма и её дети сначала чувствовали себя скованно, но младшую дочь открывшееся высокое положение рыжей девочки нисколько не смущало, она сразу же поинтересовалась:

– А когда мы в лусалок иглать будем?

– Обязательно будем! Вот только поужинаем, а потом я со всеми делами разберусь, да ваши окрестности от нежити почищу, – улыбнулась рыжая девочка и протянула Вильме две золотые монеты: – Спасибо за платье, это тебе, чтоб купила себе два новых.

– Но здесь же гораздо больше! Здесь хватит на…

Дочь Сильмы не досказала, Листик её перебила:

– Вильма, я же вижу – деньги вам нужны. Ты отдашь их матери, и вы их попытаетесь сэкономить, так у тебя и не будет двух новых платьев, вот! А так, одну монету будете экономить, а на вторую купите платья! И вообще, вам очень трудно будет здесь прожить, вам, конечно, помогут, но всё равно будет трудно. Сильма, я бы хотела тебе предложить должность в замке, Герде нужна помощница. На кухне есть повара, а по хозяйству она одна, от дружинников в этих делах мало толка. А ещё я переговорила с Гуго, он готов принять Грумта в дружину как оруженосца.

Листик посмотрела на мальчика, тот сразу же кивнул, а потом, смутившись, посмотрел на мать, словно спрашивая у неё разрешения, а рыжая баронесса продолжила, уже непосредственно обращаясь к Грумту:

– А потом и дружинником станешь.

Закончив ужинать стали укладываться спать, к Листику прижалась младшая дочь Сильмы:

– Ласскажи сказку! Волшебную! Как вчела!

Листик задумалась и стала рассказывать сказку другой своей знакомой из Арэмии, наездницы, акробатки и танцорки Карэхиты Игуэс.

Глава восьмаяНемного из прошлого – цирковые

Жозе правил лошадьми. Он ехал в головном фургоне колонны своего цирка, а где должен ехать директор и владелец цирка? А почему сам правил? Так он не гордый, вполне может это делать. А ещё он не такой уж и богатый, чтоб нанимать возниц. Жозе ещё и смотрел по сторонам, а тут было на что посмотреть – местность была очень живописная, словно картина художника. Вот и поворот, за ним раньше дорога подходила к домику под красной черепичной крышей. Но месяц назад, когда цирк Жозе ехал в Арэмию, домика на этом месте не оказалось! Он будто исчез! Если бы его развалили – остались бы развалины, если бы сгорел – осталось бы пожарище. А так – полянка заросшая травой! И всё!

Вот так размышляя, Жозе заметил маленькую худенькую фигурку, стоящую у полянки, где был домик, только тогда, когда кони стали упираться, не желая идти дальше. Судя по крикам, раздавшимся у него за спиной, такое произошло с лошадьми не только его фургона. В коней будто вселились демоны, они громко ржали, брыкались, всем своим видом показывая желание бежать от этого места, бежать в ту сторону, откуда пришли. Но сделать это им не позволял фургон, в который они были запряжены. Жозе больше ни на что не обращал внимания, прилагая титанические усилия, чтоб унять коней. Внезапно кони успокоились, перед их мордами стояла рыжая девочка и, поглаживая, что‑то говорила. Та самая девочка, что стояла у того места, где был домик. Успокоив упряжку первого фургона, девочка пошла ко второму. Только сейчас Жозе обратил внимание на то, что девочка обнажена! Раньше было не до этого, надо было сдерживать испуганных коней. Непонятно почему она разделась, а может её раздели? Жозе пугливо огляделся, если бы здесь были грабители, они уже напали бы! Но с другой стороны, кто‑то же раздел девочку? Хотя какой в этом смысл? Если бы это был ребёнок из богатой семьи, то тут были бы сопровождающие или следы борьбы сопровождающих с грабителями. Но ничего этого не было! Пока Жозе размышлял, кони, запряженные в фургоны бродячего цирка, успокоились, их утихомирила рыжая девочка. Даже львы, зарычавшие в своей клетке–фургоне, затихли – они тоже ревели, добавляя всеобщего переполоха. Жозе спрыгнул с козел и пошёл посмотреть – что же там?

Подойдя к львиному фургону, Жозе застал странную картину – девочка с интересом рассматривала жёлтых хищников, испуганно забившихся в дальний угол клетки. Около рыжей девочки стоял Журо – второй укротитель, или лучше сказать – помощник укротителя, укротителем был сам Жозе. Подняв взгляд на помощника укротителя, рыжая малышка спросила, показывая на больших кошек:

– Это кто?

Жозе заметил у девочки полоски от слёз на щеках, видно, она перед этим плакала, подтвердив догадку директора цирка, что девочку таки обидели – раздели и ограбили. Несмотря на своё удивление – потревоженные львы обычно рычат на посторонних, а тут они словно испугались маленького ребёнка, Журо ответил:

– Это львы! Лев самый сильный зверь! Потому его и называют – царь зверей!

– Ага, а как их зовут? – задала следующий вопрос девочка.

– Льва так и зовут – Царь! Видишь, какая у него грива? Словно царская мантия! А без гривы – это львица, её зовут…

– Ага, Царица, – предположила малышка. Журо улыбнулся:

– Нет, её зовут – Злюка!

– А тебя как зовут? – спросила изящная девушка, с черными как смоль волосами и такими же глазами. Она и другие цирковые, убедившиеся, что лошади, запряженные в их фургоны, успокоились, подошли посмотреть на девочку, их так легко угомонившую.

– Листик, – ответила девочка и сама задала вопрос: – А тебя?

– Селена, – улыбнулась девушка, – вообще‑то это моё артистическое имя, а друзья меня называют – Смоль.

– Ага, – улыбнулась в ответ девочка.

– Откуда ты такая взялась? – поинтересовался Жозе, внимательно рассматривая девочку со странным именем – Листик.

– Оттуда, – мотнула головой в сторону рощи рыжая девочка. Жозе многозначительно хмыкнул – его догадки о том, что эта рыженькая – жертва ограбления, подтверждались. Он хотел спросить девочку, куда делась её одежда, но Смоль его опередила:

– Листик, а где твоя одежда?

Девочка растерянно оглянулась, словно в поисках своих вещей, а потом, пожав плечами, сообщила:

– А у меня её нет.

– Как нет?! – удивился кто‑то из цирковых артистов, а Смоль, приобняв девочку за плечи, увлекла с собой:

– Идём, я тебе дам хотя бы шаль, а потом что‑нибудь придумаем.

Когда маленькие фигурки скрылись за фургоном, Жозе прикрикнул на остальных:

– Что встали? Ехать надо!

Оставшись у фургона со львами вдвоём с директором цирка, Журо придержал его за рукав:

– Царь и Злюка испугались, очень испугались! Забились в угол… А потом подошла эта рыжая и как‑то их успокоила.

– Как она могла их успокоить? – возразил Жозе. – Ты ещё скажи, что это она их напугала! Напугала, а потом успокоила. Меня другое волнует, как она здесь оказалась, да ещё в таком виде! До жилья отсюда далеко, да и вряд ли она голой гулять пошла.

Журо пожал плечами, показав, что это его занимает меньше всего, а Жозе развернулся и пошёл к своему фургону. Проходя мимо фургона Смоль, он потрепал по гриве одну из двух тонконогих лошадок, привязанных к кольцам в заднем борте повозки, потом осторожно туда заглянул, но обитательницы этого фургона: Смоль, Карэхита и Батар – были слишком увлечены, чтоб обращать внимание на тех, кто к ним заглядывает – они одевали рыжую девочку. Та стояла, раскинув руки в стороны, а Смоль подворачивала явно большие цветастые шаровары. Карэхита одёргивала тоже великоватые для этой малышки, вышитые узорами курточку и рубашку, а Батар наворачивала на рыжую голову что‑то вроде тюрбана из длинного куска ткани.

– Ишь! Нашли себе куклу, теперь наряжают, – пробурчал Жозе и, постучав по дощатому борту фургона, закричал: – Сейчас трогаемся! Не задерживайте колонну!

Фургоном правила Батар, в отличие от миниатюрных Смоль и Карэхиты, она была рослой и мускулистой. Чудно одетая Листик примостилась с возницей рядом, впрочем, тут же сели и другие две девушки – места, где могли сесть двое крупных мужчин, хватило и девушкам, и девочке.

– А вы кто? – поинтересовалась девочка. – Зачем вам такие большие звери, ну, которые Царь и Злюка?

– Мы цирковые артисты, мы ездим по стране и даём представления, – ответила Карэхита.

– Ага, а как это – давать представления? – заинтересовалась Листик.

– А вот если поедешь с нами, то увидишь, – ответила Батар, щёлкнув вожжами.

– Вы мне покажете? Да? – спросила девочка.

– Обязательно покажем! – засмеялась Батар.

– Ну тогда я еду с вами, – важно произнесла рыжая малявка, вызвав улыбки девушек.

Цирковой обоз катился дальше без происшествий. Вечером фургоны были поставлены в круг, матушка Мижан занялась стряпнёй, в этом ей активно помогала Батар, остальные цирковые, расположившись вокруг костра, вдыхали аппетитные запахи и слушали, как Жозе пытался выяснить, кто такая Листик и откуда она взялась на дороге:

– Так откуда ты пришла? Да ещё и в таком виде?

– Пришла, – односложно отвечала девочка.

– Ну, мы поняли, что не прилетела, – кивнул Жозе, при этих его словах девочка почему‑то заулыбалась. А директор цирка продолжал настаивать: – Так откуда ты пришла?

Листик продолжала молча улыбаться, а Жозе попытался зайти с другой стороны:

– А где ты была до того, как к нам пришла?

– На Каприне, – ответила рыжая девочка. Жозе и Журо переглянулись. Они довольно много попутешествовали, но этого названия не слышали.

– А что ты там делала? – продолжил допрос Жозе, в надежде хоть что‑то прояснить. Ответ Листика его очень удивил:

– Брёвна перетаскивала.

– Какие брёвна?

– Большие такие, их надо было из одной кучи в другую перенести.

– Ты что одна перетаскивала? – удивился Журо, трудно было поверить, что эта малявка может тащить бревно, пусть даже маленькое, а не большое, как она утверждает.

– Не–а, не одна, нас там много было, – ответила девочка. Мужчины переглянулись – если много, то возможно так и было, кто‑то таскал брёвна, а девочка просто была вместе с ними. Но Листик снова их запутала: – Каждый брал по бревну и нёс. Надо было их быстро перетащить из одной кучи в другую!

– Зачем? – удивилась Батар.

– Потому что другие таскали нам навстречу из той кучи, куда мы носили, в нашу, – спокойно ответила девочка и принюхалась к уже почти готовой каше.

– Изверги какие‑то! – возмутилась матушка Мижан. – Заставлять детей такое делать! Где это видано?!

– Я же сказала – на Каприне, – ответила Листик, подставляя миску, выделенную ей Карэхитой. Матушка Мижан от жалости к бедному ребёнку положила двойную порцию, а потом спохватилась – девочка же столько не съест! Миска‑то была большая, рассчитанная на взрослого едока! Но девочка быстро всё съела и попросила добавки. Все с удивлением смотрели на эту малышку, умявшую столько каши. Только Жозе и Журо не обратили внимания, обсуждая то, что рассказала эта рыжая девочка.

– Она сказала «на», а не «в», – тихо говорил Журо, – скорее всего этот Каприн не страна, а что‑то типа острова. Точно остров! И находится он где‑то далеко, в южных морях. Ни я, ни ты не знаем этого названия.

– Наверное, ты прав, только там, на юге, существует работорговля и только там могут так издеваться над детьми…

– У нас тоже используют детский труд, да и наши кабальные слуги – это те же рабы, – возразил Журо, но Жозе пояснил, почему он так думает:

– У нас даже кабального слугу не заставят выполнять бессмысленную работу. Его труд должен приносить доход хозяину, а не убыток. А заставлять носить брёвна из одной кучи в другую, навстречу друг другу…

– Если девочка не врёт, – заметил Журо.

– А чего ей врать? Да и то, что там есть брёвна, говорит о том, что там и лес растёт, значит, этот остров большой.

– Жозе, если допустить, что их там, действительно, заставляли делать бессмысленную работу, то и брёвна для этого могли привезти. А вот то, что она была рабыней, вполне возможно, посмотри как изголодалась! Третью тарелку доедает! Как бы ей плохо не стало!

Цирковой обоз катился по полям и рощам ещё один день, потом остановился. Вечером фургоны, как обычно, поставили в круг, а вот утром не было привычных сборов в дорогу. Артисты, дружно работая, установили четыре высоких мачты, укрепив их растяжками. Между мачтами натянули различные канаты – тонкие и толстые.

– Это зачем? – спросила Листик у Смоль.

– Мы тут будем репетировать, – ответила черноволосая девушка. – Понимаешь, Листик, когда мы приедем в город, то надо сразу выступать. Ведь нам приходится платить налоги, а их достаточно много. Нас приравняли к торговцам, а они платят за место, рыночный сбор, ну и много ещё чего, если тебе интересно, то спроси у Жозе, он точно знает, или у матушки Мижан, она ведёт все денежные дела. А нам надо программу обновлять, ведь ещё и года не прошло, как мы выступали в Тарахене. Вот потому мы здесь и остановились, будем новые номера разучивать и отрабатывать их исполнение. Понятно?

– Ага, – ответила Листик, она уже поняла, что цирковые артисты едут из Арэмии, а туда‑то ей меньше всего хотелось попасть. А другой город девочку вполне устраивал. Листик с интересом наблюдала за приготовлениями, и не только смотрела, но и помогала. Когда всё было готово, девочку позвал высокий и худой мужчина:

– Мелкая, иди сюда! Я тебе покажу настоящее волшебство!

– Фаримито, нужен свежий зритель, – усмехнулась Батар, – он и меня точно так же мучил.

Листик уже знала, что Батар недавно присоединилась к цирку Жозе. Смоль захихикала, а Карэхита пояснила:

– Мы уже знаем все «магические» трюки Фаримито. Ему просто надо проверить, заметны ли будут секреты его «волшебства», вот он и ищет на ком бы опробовать то, что он придумал, иди, Листик, тебе понравится, все дети любят волшебство.

– Ага! – ответила Листик и замерла перед сидевшим на цветастом коврике, скрестив ноги, фокусником. Тот, напустив на себя важный вид, произнёс какую‑то абракадабру и достал из воздуха цветок, вообще‑то достал он его из рукава, но проделал это настолько ловко, что впечатление было именно внезапного возникновения розы из ниоткуда. Листик захлопала в ладоши, она восхитилась, не столько самим фокусом, столько тем, насколько это было ловко проделано, она‑то видела, что сделал Фаримито. Тот, учтиво склонив голову, протянул розу девочке:

– Это прекрасной даме как истинной ценительнице высокого магического искусства! А теперь, небольшая разминка. Маленькая такая проверка внимания. У меня есть три стопочки, вот, под одну из них я кладу шарик.

Фаримито положил под металлический стаканчик деревянный шарик и со словами – «кручу, верчу, обмануть хочу» стал быстро двигать стопочки по коврику, меняя их местами.

– Базарный фокус! – фыркнула Карэхита. – Так обманывают простаков!

– Базарный или нет, а позволяет определить, насколько внимателен зритель, – хитро улыбнулся фокусник и спросил у Листика: – Где шарик?

– Вот тут! – Девочка протянула руку, чтоб поднять один из стаканчиков.

– Нет, его тут нет! – Ещё шире улыбнулся фокусник, поднимая стаканчик. Улыбка сошла с его лица – шарик, действительно, находился там!

– И вот тут! – Листик подняла следующий стаканчик, там тоже лежал шарик! Широко улыбаясь, девочка подняла и третий стакан, и там был шарик!

– Э–э–э… Как? Не может быть! – Фаримито раскрыл ладонь – там был четвёртый шарик!

– Да, неизвестно кто кого проверил на внимательность! – засмеялась Карэхита. Поняв, что происходит что‑то необычное, к фокуснику стали подходить остальные цирковые. Смоль, которая тоже наблюдала за Листиком и Фаримито, с улыбкой стала рассказывать о произошедшем. А Листик накрыла шарики стаканчиками.

– Ставлю медяк против серебрушки, что там их не окажется! – закричал пожилой мужчина с большим накладным красным носом.

– Урторио, почему ты так думаешь? – спросил Жозе, беря деревянный шарик из рук растерянного фокусника.

– Должна же в этом действе быть какая‑то интрига!

– Урторио, ну какая тут может быть интрига, в чём? – спросил ещё один подошедший мужчина, могучего телосложения.

– Интрига должна быть! А то жить неинтересно! – ответил пожилой мужчина. А Жозе без лишних разговоров попереворачивал стаканчики, шариков там не было! Посмотрев на ухмыляющуюся девочку, директор цирка строго спросил:

– Где?

Листик разжала ладошку и показала шарики.

– Вот! – обрадовался Урторио, а мужчина могучего телосложения укоризненно покачал головой:

– Ты из всего цирк сделаешь! Паяц во всём паяц! Клоун!

– Да, клоун! Так не всем же гири тягать, кто‑то и… – возразил Урторио, совсем не обидевшись на то, что его обозвали паяцем. – Это, между прочим, тоже надо уметь! Хороший клоун…

– Интриги плести должен! – засмеялась Смоль и, обратившись к фокуснику, сказала: – Сегодня, Фаримито, тебя самого проверили на внимательность!

– Листик, а что ты ещё можешь? – спросил Жозе

– Вот! – ответила девочка и достала из воздуха, точно так как это сделал фокусник, цветок. И Жозе, и Фаримито сумели разглядеть, как Листик доставала цветок из рукава, обычный полевой цветок, каких вокруг было множество. Жозе удовлетворённо кивнул, Фаримито встал и поклонился, остальные захлопали. Никто из них не знал, что в отличие от фокусника у Листика ничего в рукаве не было, цветок она туда заранее не прятала, и если бы кто‑нибудь этот цветок понюхал, то с удивлением обнаружил бы отсутствие какого‑либо запаха!

– Искусством создавать иллюзии многие пренебрегают, считают это баловством, чем‑то мелким, недостойным их. Они считают, что это просто обман, – говорила Тайша, внимательно слушавшей её рыжей девочке. В руках у пепельноволосой девушки один за другим возникли четыре ножа, которые она метнула в недалеко стоящее дерево. Ножи с хрустом вошли в древесину.

– Тайша, а как ты сделала эти ножи? Ведь у тебя в руках ничего не было! – поинтересовалась девочка.

– Пойди их достань, может, поймёшь, – улыбнулась пепельноволосая. Листик побежала к дереву, но пока она добежала, ножи исчезли, а вот в местах, куда они попали, остались глубокие отверстия–порезы.

– А куда они делись?! – удивилась девочка, оглядываясь на свою наставницу, та только улыбнулась. Листик, проведя пальцем по тем местам, где были ножи, спросила: – Это была иллюзия? Но как? Они были как настоящие! Будто ты их создала!

– Листик, создавать даже простые предметы не все боги могут! Только старшие, но я подозреваю, что и они не все такое могут. Для этого надо оперировать слишком многими… – Тайша не нашла подходящего слова и щёлкнула пальцами, Листик кивнула и повторила щелчок.

– Именно, – тоже кивнула Тайша, – чтоб создать самую простую материальную вещь, надо знать её внутреннюю структуру, а это очень сложная…

– Ага! Вещь! – Понятливо кивнула Листик, Тайша заулыбалась, уж очень важно, но в то же время забавно это у девочки получилось. Пепельноволосая наставница продолжила:

– Но повторить внешние признаки, даже не все, а только основные – это вполне мне по силам. Да и тебе, думаю, тоже. Вот смотри. – В руках Тайши возник нож, она его передала девочке. Листик осторожно взяла его, понюхала, попробовала остроту лезвия и сообщила:

– Острый! Только это не нож! Он не пахнет железом! Это такая иллюзия, да? Но очень уж она… Прямо как настоящая!

– Настоящая иллюзия, – усмехнулась Тайша, – хорошее определение. Настоящая иллюзия должна быть ничем не отличимая от реальности! Длительность её может быть недолгой, но достаточной, чтоб убедить того, для кого ты эту иллюзию создала, что он видит реальность, а не магический мираж. Для этого совсем не обязательно, чтоб твоя иллюзия имела все признаки копируемого тобой предмета. Только те, которые необходимы тебе для выполнения действия, характерного для этого предмета. Понятно?

– Не–а!