Текст книги "Поединок. Выпуск 17"

Автор книги: Анатолий Ромов

Соавторы: Николай Александров,Патрик Квентин,Владимир Гоник,Валентин Машкин,Артур Макаров,Владимир Зазубрин
сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 28 страниц)

– Тогда слушай. Сделай так, чтобы он пустил тебя в дом. Ты знаешь, как выглядит магнитофон? Увидишь его в гостиной, рядом с проигрывателем. Похож на переносной проигрыватель в кожаном футляре. Ты обязательно его узнаешь. Открой окно в гостиной, то, что обращено к лесу, выброси магнитофон на клумбу и снова выходи через парадную дверь. Потом улучи минутку, забери магнитофон и принеси сюда.

– Здорово! – восхитился Бак. – Просто здорово! Вы только посидите и подождите. Вот и все. А Малыш Супер-Бак Риттер в момент выполнит свою миссию.

Он улыбнулся, ударил себя в грудь и скрылся между деревьями.

XX

Гордон Морленд? Ожидая Бака, Джон сидел на солнце около кустов тсуги, раздумывая о своем возможном противнике. Гордон Морленд всегда производил на Линду сильное впечатление. Он был знаменитостью – тем, чем Джон должен был стать и не стал. И кроме того, он был связан с Роз двойной связью – как с женой и как с сотрудницей. Идеальные условия для состязания. Линда, вероятно, была удовлетворена тем, что ей удалось увести мужа из этой шикарной пары, проводящей целые зимы в фешенебельных уголках Европы. Это снова было повторением той ситуации – с Паркинсонами и Рейнсами, – разъедающее душу стремление соперничать с людьми другого, более аристократического круга. Линда, поймавшая в свои сети Гордона Морленда и выманивающая у него подарки; Линда, для которой этот роман был той изощренной тайной, которая укрепляла ее веру в себя, – после провала своих надежд на быстрый успех Джона решила: «Надо заставить Гордона жениться на мне».

Теперь он сумел восстановить события. На днях, как раз перед тем, как пришло письмо от Чарли Рейнса, Линда пригрозила Гордону магнитофонной записью. «Разведись с Роз и женись на мне, а иначе…» Это могло бы повлиять на кого-то другого, например на Брэда, но с Гордоном Морлендом не вышло. Гордон Морленд – вроде старого мистера Кэри, он сработан из гранита. Нет, Линде не удалось принудить его, ради нее, психопатичной, не имеющей и гроша за душой женщины, бросить жену, чья поддержка была его куском хлеба с маслом и обеспечивала ему уютное, респектабельное существование в качестве кумира компании Кэри. На этом они столкнулись. И он попросил отсрочки? Вероятно. А потом… Конечно же! Эффектное появление Линды на дне рождения Вики было задумано не только для того, чтобы унизить его, Джона. Давно уже следовало понять, что с его женой все обстоит куда сложнее, чем кажется на первый взгляд. Под прикрытием этого продуманного спектакля Линда скрывала окончательную угрозу. И пока она рассказывала всей компании Кэри о его решении отказаться от места, она обращалась прямо к Гордону Морленду: «Видите? Джон окончательно доказал, что он мне не подходит. Ну и прекрасно. Если мне не удастся заставить его переменить свое решение, то это конец. Так что будьте готовы!»

И он приготовился. Линда во всеуслышанье объявила о том, что у них была ужасная ссора, в которой Джон ее ударил, и что на следующий день он уезжает в Нью-Йорк…

Все это было выложено Гордону Морленду и предоставляло ему удобный случай. Он мог убить ее и свалить вину на Джона. Он мог заказать цемент утром, когда Джон еще был в Стоунвиле и, следовательно, имел возможность совершить преступление, а потом, после того как он отправился в Нью-Йорк…

Вот как это было. Все, что ему теперь нужно, – достать и починить магнитофон – и тогда все будет позади.

Меньше чем через полчаса, весело посвистывая, появился Бак с магнитофоном. Спохватившись, он зашептал с виноватым видом:

– Ну и ловкач же я! Правда, правда! Старина Джорджи-Порджи – он просто дуралей. Он там сидит себе в машине и покуривает сигаретку. И я сказал: значит, вам приходится охранять дом ужасов. А он говорит: придется здесь торчать до полуночи – только тогда меня сменят. А я сказал: да ну, подумать только! А вы не боитесь – ее ведь здесь убили и все такое. А он говорит: что я, младенец, что ли? А я сказал: младенец-то не побоится. А он говорит: ну и болтун же ты. А я сказал: хотите пари – я войду в дом и обойду все комнаты и не испугаюсь. Спорим на десять центов, старина Джорджи-Порджи. А он засмеялся и бросил мне ключ: о’кей, ставлю десять центов, что ты выскочишь оттуда меньше чем через шестьдесят секунд. И я взял ключ…

Джон открыл магнитофон. И пока Бак, захлебываясь, тараторил, внимательно осмотрел механизм. Не хватает трех ламп. Когда он убежал из дома, бумажник лежал у него в кармане. Так что на лампы хватит. Завтра один из мальчиков отправится в Питсфилд и купит их. Интересно, отключено ли электричество в доме Фишеров? Не должно бы – ведь они уехали в Калифорнию всего месяца на два. Дети смогут проверить и это. Да, если повезет, завтра он сможет прослушать пленку у Фишеров и тогда узнает все. А когда он будет знать…

– Хотите, чтобы я снова туда пошел, Джон? Я могу. Спорим, могу! – красное толстое лицо Бака расплылось в торжествующей улыбке.

– Нет, Бак. Это все, – Джон взглянул на часы, было около восьми. – Наверное, тебе пора домой. Не стоит рисковать. Огромнейшее спасибо. Ты здорово все сделал. Потрясающе! Но сейчас пора домой. Завтра утром увидимся. Принеси, если сможешь, чего-нибудь поесть.

Попросить Бака забежать к Джонсам и сказать, чтобы девочки не приходили? Нет, подумал он. Пусть лучше придут. Гораздо безопаснее, чтобы Энджел была на глазах. Тут он вспомнил, как Эмили неожиданно убежала из пещеры. Нужно все уладить с Эмили.

После того как Бак ушел, Джон занес магнитофон и Линдину шкатулку в пещеру. Свеча снова догорела. Он поставил магнитофон в дальний угол, положил туда же коробку и улегся в темноте.

Мысль о том, что придется ждать до завтра, пока не удастся наладить магнитофон, казалась невыносимой. Но ничего не поделаешь. А когда он будет налажен… Но так ли все это? Первое возбуждение прошло, и он рассуждал гораздо трезвее. Сможет ли он оправдать себя, предоставив полиции эту магнитофонную запись – при том, что все улики против него? И что она докажет? Что у Линды, вероятно, был роман с Гордоном? Но не будет ли это, как и все остальное, повернуто против него? Что помешает капитану Грину расценить это, как еще один довод в пользу того, что он, Джон, убил Линду? Он почувствовал, как к нему снова возвращается тревога. Нет, дело совсем не так близко подошло к концу, как ему показалось. Нужно придумать еще что-то, гораздо более доказательное…

Должен же быть выход. Но ничего не приходило в голову, и мысли все еще крутились бесполезно, когда он услышал где-то наверху слабый крик совы.

Через несколько минут у отверстия в стене раздался шорох, и голос Энджел проворковал:

– Джон? Вы здесь, милый наш Джон?

Было уже совсем темно, и он не видел девочек.

– Эмили! – голос Энджел был нелепо высокомерным. – Зажги свечу! Ты слышишь меня? Джон, и Луиза, и Мики, и Корова, и я – мы все хотим свечу. Ты – рабыня, зажги свечу!

Эмили так и не ответила, но Джон слышал, как она ощупью прошла мимо него в конец пещеры. Вскоре он услышал чирканье спички, и огонек свечи затеплился позади него. Энджел, моргая, стояла у входа. Под мышкой она держала потрепанного Мики-Мауса, а к груди прижала большую игрушечную корову – коричневую с белым. Она улыбнулась Джону и, повернувшись к ящику из-под апельсинов, присела перед Луизой и посадила Мики-Мауса и корову рядом с нею.

– Мы пришли, чтобы провести ночь с вами и Луизой – Мики, Корова и я. Мы здесь проведем ночь, а Эмили пойдет, и ее съест призрак. – Она подбежала к Джону и порывисто обняла его. – О, я так вас люблю. Я люблю вас, я люблю вас.

Подошла Эмили со свечой в бутылке из-под кока-колы. Она нагнулась и поставила бутылку на пол. Джон с беспокойством посмотрел на нее. Лицо – неподвижная холодная маска. Она старательно избегала его взгляда.

– Вы хотите, чтобы я сейчас пошла в коровник? – спросила она. – Я захватила фонарик.

– Да, отправляйся, – отозвалась Энджел, – отправляйся сейчас же!

Джон сказал:

– Все уладилось, Эмили. Не нужно туда ходить. Бак принес мне поесть, и, оказалось, он знает полицейского. Я послал его, и все устроилось.

Все еще не глядя на него, Эмили выговорила:

– Но вы сказали, что пойду я?

– Я знаю. Ты уж прости меня, если тебе хотелось пойти. Но я подумал, что тебе приятнее будет не ходить.

– Но вы сказали, что я должна пойти. Вы меня выбрали.

– Эмили, милая, – начал он.

– Не называйте ее милой, – закричала Энджел. – Не смейте, не смейте, не смейте!

– Эмили…

– Она не милая. Мы ее ненавидим. Мы все ее ненавидим. И она не может пойти посмотреть на призрака, потому что она слишком глупа. Она все сделает не так, правда, Джон?

Внезапно застывшее лицо Эмили исказилось, из глаз брызнули слезы.

– Не могу больше терпеть! – вырвалось у нее. – Я стараюсь, стараюсь, но это уж слишком! – она зажала руками рот и ринулась к отверстию в стене – только косичка подпрыгнула.

– Эмили…

Джон кинулся за ней. Но прежде чем он добежал, она мгновенно выскользнула из пещеры. Энджел приплясывала:

– Она смылась! Старуха Эмили смылась!

Он опустился на пол около лаза. За спиной Энджел угрожающе подняла голос:

– А вы не уходите. Вы не должны идти к Эмили. Если вы пойдете к Эмили, я всем расскажу.

Не обращая на нее внимания, он полез наружу.

– Я расскажу. Я пойду к ним. Я скажу, что знаю, где прячется злой гадкий Джон Гамильтон. Я закричу. Около дома полицейский. Я закричу, и он услышит. Я закричу, заору. Я…

Голос Энджел оборвался, как только он вылез. В густых зарослях было так же темно, как в пещере до того, как зажгли свечу. Вытянув перед собой руки, он стал пробираться между ветвей. Впереди слышалось слабое позвякивание металла. Велосипед?

– Эмили! – позвал он шепотом. – Эмили! Подожди…

Неожиданно он выбрался из кустов. Впереди расстилался лес, испещренный серебряными пятнами лунного света. Он заметил тусклый металлический отблеск. Да, велосипед. Он побежал вперед и ясно разглядел Эмили. Догнал ее и взял за руку. Она резко шарахнулась от него:

– Не трогайте меня.

Он легонько оторвал ее руки от велосипеда, уронил его наземь.

– Эмили, ты же знаешь, что этому нельзя верить. Ты же знаешь, что я люблю тебя. Ты же знаешь, что я послал Бака только потому, что так было проще. Зачем ты обращаешь внимание на нее?

– Вы ненавидите меня, – безутешно рыдала Эмили. – Вы сами это сказали. А я хотела помочь. Я старалась все уладить…

Он крепче прижал ее к себе:

– Ты же знаешь, почему я так сказал. Это из-за Энджел. Приходится делать то, что она хочет. Разве ты не понимаешь? Она же еще совсем маленькая и может выдать меня.

– Наверное, я все-таки люблю ее, – Эмили прижалась лицом к его груди. – Я знаю, что люблю ее, но я и ненавижу ее тоже. Она все время пристает ко мне.

– Ну, пожалуйста, Эмили! Ведь все зависит от тебя. Пусть делает что хочет. Завтра все кончится.

Он замолчал и обернулся, услышав, что сзади хрустнула ветка. Он смутно разглядел маленькую фигурку, крадущуюся к ним, и, когда он отскочил от Эмили, раздался оглушительный пронзительный вопль, многократно повторенный эхом среди окружавших их деревьев.

Джон почувствовал, как от испуга у него на лбу выступила испарина. Он бросился вперед, схватил Энджел и услышал, что она глубоко вздохнула, собираясь снова закричать. Как раз вовремя он прикрыл ей рот ладонью. Она стала вырываться.

– Скорее, Эмили, – скомандовал он. – Назад в пещеру.

– Полицейский! Он же слышал!

– Знаю. Но пещера…

Когда он поднял на руки отбивающуюся Энджел, раздался новый крик – долгий, печальный крик совы, настолько похожий на настоящий, что Джон не сразу понял – это кричала Эмили.

– Ну вот, Джон. Теперь он услышит совиный крик и подумает, что это кролик и сова. Все в порядке. Идите за мной – в пещеру.

У нее был радостный, возбужденный голос – ведь она спасла его. Эмили снова стала такой, как всегда. Он так был доволен этим, что даже неистово вырывающаяся из рук Энджел стала меньше страшить его. Эмили скрылась в зарослях. Он последовал за ней. Она пролезла в лаз, потом высунула руку, освещенную слабым светом свечи, горевшей сзади, и прошептала:

– Давайте сюда ее ноги. Закройте ей рот рукой. Я потащу ее. А когда она окажется внутри, все будет а порядке.

Они втащили Энджел в пещеру. Джон полез следом за ней. Энджел бросилась на Эмили с кулаками. Он оторвал ее от сестры, и она, обернувшись, осыпала его градом ударов.

– Я все слышала, – неистово колошматила она кулаками. – Я слышала, что вы про меня говорили! – Она бросилась ничком на постель, в ярости пиная землю ногами. – Ну, погодите, завтра я все расскажу. Вы меня не остановите! Я расскажу, что Эмили прячет Джона Гамильтона в пещере.

Конечно, она это сделает, думал Джон. Никаких сомнений в неумолимости этой детской ярости. Он навсегда восстановил Энджел против себя. И он не может помешать ей выдать его. Удержать ее силой невозможно. Какую бы историю ни сочинила Эмили, нельзя уговорить миссис Джонс примириться с исчезновением семилетней дочери. Нет, вся эта затея с детьми была безнадежна. Завтра Энджел явится в деревню – и все будет кончено. Эмили притихла рядом с ним. Вдруг она взглянула на него и с важным видом шагнула к Энджел:

– Ты ничего не расскажешь, – заявила она. – Ты думаешь, что ты очень умная, но ты ничего не расскажешь!

– Расскажу, расскажу! – обратила к ней Энджел опухшее, заплаканное лицо. – И тебя посадят в тюрьму. Вас обоих.

Эмили засмеялась и подбежала к ящику из-под апельсинов. Схватила Луизу, Мики-Мауса и Корову и сунула их в руки Джону:

– Держите их при себе. Не давайте их ей.

– Луиза! – вскочила на ноги Энджел.

Эмили кинулась к ней и вывернула ей руку за спину:

– Завтра, когда станет светло, мы вернемся домой, но ты ничего никому не расскажешь, потому что Луиза, Мики и Корова останутся у Джона. И если ты проговоришься, если ты вымолвишь хоть словечко, Джон их казнит. Он разорвет их на мелкие кусочки, раздавит их, вырвет им глаза. Он их казнит!

– Нет! – Энджел пыталась вырваться, глаза ее были полны ужаса. – Нет, нет! Отдайте мне Луизу! Отдайте Луизу!

– Клянись! Клянись Луизой. Перекрестись и скажи: чтоб мне сдохнуть.

Энджел сделала последний отчаянный рывок, пытаясь освободить руку, и захныкала, поняв, что проиграла:

– Клянусь! Чтоб мне сдохнуть, клянусь Луизой, что… что я не расскажу.

– И ты оставишь Луизу, Мики и Корову у Джона. И будешь помнить! Все время будешь помнить, что если ты нарушишь клятву…

– Буду помнить! Буду помнить! – отчаянно всхлипывала Энджел.

Эмили выпустила ее руку. Девочка кинулась на свою постель и спрятала лицо в одеяле.

– Ну вот! – Эмили обернулась к Джону. На ее блаженном лице была написана радость и удовлетворение. – Это удержит ее. А теперь надо спать. Вы ложитесь около выхода – поперек. Тогда она не сможет удрать.

Но Джон облегчения не чувствовал. И только посмотрев на Эмили, ощутил, что напряжение отпускает его. Поразительно, но Эмили удалось это! Он получит передышку. Починим магнитофон и, может быть, что-нибудь и придумаем. Если бы устроить какую-нибудь ловушку…

– Все хорошо? Теперь можно спать?

– Конечно, Эмили.

Девочка подбежала к Энджел:

– Пусть Джон ляжет на моей постели, а мы с тобой можем спать вместе.

Энджел взглянула на сестру полными слез глазами, порывисто обняла ее и спрятала лицо у нее на плече:

– Эмили, Эмили, он не причинит зла Луизе, как ты считаешь?

– Конечно, нет, детка, ведь ты никому не расскажешь.

– Не расскажу, не расскажу. О, я так не хочу быть гадкой и плохой!

– Ну хорошо, Энджел. Ложись. Я устрою постель Джону и приду к тебе.

Энджел улеглась. Эмили сказала Джону:

– Вы все-таки придерживайте Луизу, Мики и Корову. Сейчас она старается быть хорошей, но ведь с ней никогда не знаешь, что будет дальше.

Она приготовила постель и взяла свечу.

– Порядок, Джон? Можно гасить?

– Порядок.

В темноте Джон прилег на сосновые иглы. Куклы были втиснуты между ним и стеной. Все будет хорошо. Он что-нибудь придумает. Ловушку! Вот что нужно! Он придумает, как устроить ловушку. Он почувствовал, что Эмили тихонько стоит около него. Он не видел ее, но чувствовал ее присутствие.

– Джон, – прошептала она.

– Да, Эмили?

Она присела рядом и нащупала его руку.

– Простите меня, Джон. Я не хотела вести себя, как маленькая. Но я не могла. Мне было так плохо!

Он сжал ее руку:

– Ты хорошая девочка!

XXI

Его разбудила Эмили.

– Уже светло. Выпустите нас, Джон, и держите кукол. Не отдавайте их ей. Мы вернемся, как только сможем.

И долго еще, после того как девочки ушли, он лежал, думая, думая и не находя выхода.

Наконец он отложил кукол и выбрался из пещеры. В лесу все еще было холодно и серо, но уже чувствовалось приближение рассвета, и воздух бодрил. Он пробрался сквозь заросли и, осмелев, подошел к ручью умыться.

И тут его осенило. Для ловушки нужна приманка, а приманка у него есть. Конечно, Гордон Морленд мог считать, что он уничтожил ту запись вместе со всеми остальными, там, в гостиной. Но, вероятнее всего, он боялся, что она где-то существует.

Если ему намекнуть, где она находится, он уж постарается добраться до нее.

Значит, он должен узнать, что пленка существует. Каким-то образом… Но как?

Собственное отражение глянуло на него из спокойной воды. Лицо казалось изможденным и незнакомым. Следовало послать Бака за бритвой.

Бак, дети! Конечно же. Пусть Гордон узнает от детей. Пусть Тимми выболтает, что дети нашли коробку с драгоценностями и с чем-то еще, похожим на ленту от пишущей машинки. Тимми? Снова отец и сын? Считаться с этим? Да, но…

За ручьем он вдруг заметил что-то белое, мелькнувшее между соснами. Он упал ничком среди папоротника. Выглянув через листву, увидел Бака, бегущего к ручью в джинсах и тенниске, с руками, полными свертков. Джон приподнялся и тихонько окликнул мальчика. Тот подбежал запыхавшись.

– Привет, Джон. Я принес наш завтрак.

– Что слышно?

– Ну, это просто сумасшедший дом. Папа совсем сбесился! А мистер Морленд! Он звонил весь вечер: «Что нового? Почему вы ничего не предпринимаете?» По-моему, их всех надо связать. Если бы они только знали!

Джон обнаружил вдруг, что он страшно голоден, и принялся хватать что-то из пакетов.

Тимми расскажет, как дети нашли коробку. Но где? Может быть, в доме у Фишеров? Где-нибудь в гараже или под крыльцом? Гордон и Линда встречались в доме Фишеров. Гордон должен поверить – это было в ее характере устроить тайник не у себя… Да, если Тимми скажет, что они нашли коробку, поняли, что там ценные вещи и не решились ее трогать – Гордон бросится прямо к дому Фишеров, и если Джон будет там, и не один, а со свидетелем, ловушка захлопнется.

Свидетелем должна быть Вики. А почему бы и нет? Вики же сама заявила, что она на его стороне. Он может послать к ней кого-нибудь из мальчиков с запиской. Коробку надо спрятать в заранее условленном месте – как приманку. Конечно, не с той пленкой, а…

Он обратился к Баку:

– Ты помнишь эту пленку в коробке, – ну, ту штуку, которая похожа на ленту для пишущей машинки? У стенки мастерской свалена куча всякого мусора – разбитые пластинки, куски холстов. Среди прочего хлама там валяется шесть или семь таких пленок. Можешь сбегать и принести одну так, чтобы тебя не заметили?

Бак засмеялся, подпрыгнул и кинулся по камешкам через ручей.

Нужно только тщательно рассчитать время. Раз ему самому придется пойти в дом Фишеров, не безопаснее ли отложить до ночи или хотя бы до вечера? Как раз и магнитофон будет в порядке. Он сможет сначала вместе с Вики прослушать пленку, они все узнают, а потом, когда Гордон явится за пленкой, это будет разоблачительно вдвойне. Ему придется только подготовить Тимми, и вечером попозже мальчик должен будет рассказать Гордону. Но можно ли довериться Тимми с его нервами?

За соснами резко хрустнула ветка. Бак? Нет, он еще не мог вернуться. Джон снова бросился наземь и, глядя сквозь папоротники, увидел Лероя, спешащего к ручью со свертком в руке. Джон поднялся, и Лерой, заметив его, ослепительно улыбнулся и запрыгал через ручей.

– Я опоздал, – объявил он, – хотя знаю, что опаздывать нехорошо. Но я зашел за Тимми, а он не смог пойти сюда. Его мама сказала, что он останется дома, потому что он вчера перевозбудился. Так что он в постели. – Лерой опустил длинные ресницы. – И она сказала, чтобы я зашел повидать его около пяти, ему к тому времени станет лучше и я его развлеку. – Он протянул Джону пакет. – А это для вас. Сандвичи с арахисовым маслом и с желе и с творогом!

Так, пожалуй, и лучше. Неустойчивость Тимми и все этические проблемы, которые связаны с ним, таким образом, исключаются.

Лерой все сделает, когда в пять часов пойдет к Тимми в гости. Он сможет рассказать приятелю эту историю насчет коробки с драгоценностями и лентой для пишущей машинки в присутствии Гордона. Или нет, лучше так…

Возбуждение снова охватило его. Маленькие пластинки на браслете! Надо сказать так: дети не трогали драгоценностей, но случайно сломали браслет и взяли себе пластинки поиграть. И Лерой может принести Тимми его пластинку. Если Гордон заметит, что Лерой дает Тимми пластинку с предательскими буквами Лили Иили Д, он тут же постарается узнать, где Лерой это взял. Можно устроить так, что Тимми и не должен присутствовать.

Это то, что надо. Коробка с подмененной пленкой, Лерой отнесет приманку, а Вики…

– Лерой, сегодня утром ты видел миссис Кэри?

– Да, она уже встала и зашла в кухню. Она видела, как я делал сандвичи.

– Не собиралась ли она сегодня куда-нибудь?

– Она спросила, что я делаю, и я ответил, что иду в лес, а она сказала: «Сколько энергии, Лерой! А я не в силах и пошевелиться. Буду весь день сидеть и читать». Вот что она сказала…

Решено. Свидетельницей станет Вики.

Ловушка!

Вскоре вернулся Бак с пленкой и сообщил, что на посту у дома новый полицейский, но он Бака не заметил. Они двинулись к пещере и через несколько минут явились Эмили и Энджел, каждая со свертком провизии, завернутым в коричневую бумагу. Энджел, молчаливая и подавленная, сразу кинулась к куклам, отряхнула Луизину юбку, усадила всех кукол в ряд на ящике из-под апельсинов и уселась рядом.

Теперь, когда Джон точно знал, что предстояло сделать, нетрудно было сорганизовать детей. Он записал на клочке бумаги номера магнитофонных ламп, дал Баку денег и отправил их с Лероем в Питсфилд.

– Просто отдай бумажку и скажи, что тебя послал отец.

Когда мальчики ушли, он вынул пленку из красной кожаной коробки и спрятал ее в карман. Эмили внимательно наблюдала за ним. Потом он перемотал как можно аккуратнее спутанную пленку, принесенную Баком, положил ее в коробку вместо той, с Мендельсоном, оторвал пять пластиночек от браслета и тоже сунул в карман. Поддельный Линдин тайник должен быть расположен снаружи дома Фишеров – так будет убедительнее. Например, под ступеньками заднего крыльца. Годится!

Устроить ловушку должна была Эмили, и он подробно объяснил, что она должна сделать: спрятать коробку под ступеньками заднего крыльца, а потом каким-то образом проникнуть в дом и выяснить, не отключено ли электричество.

Торжественно повторив его инструкции, она взяла коробку и выскользнула из пещеры.

Пока другие дети были тут, Энджел не обращала на него внимания. Но стоило им остаться вдвоем, она бочком подкралась к нему.

– Вы не сердитесь на меня, правда?

– Нет, Энджел, не сержусь. Ты можешь составить мне компанию. Посиди со мной у ручья. Мы подождем, когда вернутся остальные.

Они вышли вместе и сели на камень. Солнце широкими лучами проникало сквозь деревья. Энджел прижалась к нему:

– Я люблю вас, правда, правда.

– Мне это приятно.

– И я ничего никому не сказала.

Окрыленный новым ощущением успеха, он готов был чувствовать нежность даже к Энджел. Он улыбнулся ей, ее маленькой рожице, которая даже сейчас, в самую лучшую минуту, все-таки не была искренней.

– Джон, милый! А можно я принесу сюда Луизу, Мики и Корову? Пусть и они посидят на солнышке.

Она вскочила на ноги и побежала в пещеру. Мальчики вернутся к полудню, подумал он. Проинструктировать Лероя, а потом… Когда? В четыре он пошлет Эмили с поручением к Вики, прося ее встретиться с ним у дома Фишеров. Он проберется туда через лес с магнитофоном и будет ждать ее. Затем Лерой отправится к Морлендам, чтобы поманить пленкой. Жаль, что еще будет светло, но с детьми невозможно оттягивать все допоздна.

Мысли его внезапно прервались: он сообразил, что Энджел не вернулась. Кинулся к пещере. Влез внутрь. Энджел не было, кукол тоже.

Беспокойство обратилось в страх. Он вылез из пещеры и, пробравшись сквозь заросли, побежал обратно к ручью. И тут заметил Энджел, с куклами в руках бегущую в соснах, за ручьем.

С бьющимся сердцем он перемахнул через ручей и бросился за ней. Там, от полицейского, дежурящего у дома, его отделял лишь заросший склон. Он пробежал сквозь сосны, не пытаясь прятаться. Энджел была в нескольких ярдах впереди него и мчалась вверх по склону к дому.

Через несколько секунд он поймал ее, но, прежде чем схватил, она пронзительно вскрикнула. Он поднял девочку на руки и зажал ей рот. Куклы упали. Она вырывалась, но Джон побежал обратно и вскоре, запыхавшийся и взмокший, оказался в пещере вместе с Энджел.

Через несколько минут, когда он все еще пытался справиться с ней, вернулась Эмили.

– Порядок. Свет горит. Я оставила окно открытым и все сделала…

– Эмили! Энджел пыталась удрать с куклами. Я поймал ее уже на склоне около дома, но она закричала. Полицейский, наверное, слышал, и куклы остались там.

– И вы ее отпустили! Но я же предупреждала!

– Скорее, Эмили. Забери кукол и, если полицейский там, наплети ему что-нибудь, все равно что…

Она исчезла и минут через десять вернулась с куклами.

– Порядок. Я забрала их, – она презрительно швырнула их на пол, и Энджел вскрикнула. – Полицейский был там. Он стоял и смотрел на кукол и спросил: «Что это значит?» А я сказала, что мы с Энджел подрались из-за кукол. Он поверил.

В половине первого мальчики привезли лампы. Джон вставил их в магнитофон. Все еще будет в порядке, несмотря ни на что, уговаривал он себя. Даже Энджел, угрюмо сидевшая в углу – открытый враг в их лагере, – больше ничего не значила. Ее можно задержать тут, пока все не кончится.

Они позавтракали, и потом он подробно проинструктировал Лероя. Ситуация такова, что все зависело от того, насколько Лерой будет точен в деталях. Так что он особенно настойчиво внушал Лерою, как они важны.

Эмили настояла на том, что она должна остаться и сторожить Энджел. Значит, к Вики нужно послать Бака. Джон все ему объяснил и отправил его ровно в четыре часа.

Через несколько минут Джон взял магнитофон:

– Ну вот, Эмили. Не спускай глаз с Энджел. И ты, Лерой, знаешь, что должен делать. Отправляйся точно в четыре тридцать – и к пяти ты как раз попадешь к Морлендам. А если тебе откроет миссис Морленд, а не мистер Морленд, скажи, что у тебя к мистеру Морленду специальное поручение от мистера и миссис Кэри.

– Пригласить их завтра на рыбную ловлю.

– Правильно. И когда он выйдет и ты передашь приглашение – тут-то и нужно вынуть пластинку и поиграть ею. Постарайся, чтобы он заметил. Держи ее в правой руке…

– Порядок! – Лерой улыбнулся застенчиво и гордо, глядя на маленькую блестящую пластинку у себя на ладони. – Это же самое главное, правда?

– Да, да, Лерой.

Джон постоял, глядя на детей. Все в порядке? Не забыл ли он о чем-нибудь? Не поручил ли он им что-либо, что выше их возможностей?

Толкая перед собой магнитофон, он вылез из пещеры.

Когда он двинулся через лес, им овладели сомнения. Не слишком ли точно он распределил время? Кэри жили ближе к Фишерам, чем Морленды. Вики должна быть примерно на полчаса раньше Гордона, даже если Гордон отправится сразу же… Нет, со временем все в порядке. Он сможет заранее прослушать пленку вместе с Вики. Уже одного этого будет почти достаточно, а уж когда они поймают Гордона на месте…

На то, чтобы добраться лесом до Фишеров, ушло больше времени, чем Джон рассчитывал. Когда он подошел, некошеный газон и стоящий за ним дом показались ему такими заброшенными, будто Фишеры уехали несколько лет назад. Он подошел к крыльцу и заглянул под ступеньки. Коробка была там. Эмили оставила открытым окно справа от гостиной, выходящее на заднее крыльцо. Оно было открыто почти на треть и легко подалось. Когда Джон влез в гостиную, его возбуждение достигло предела. Вики еще нет, но он все-таки прослушает пленку. Окна фасада выходили на грунтовую дорогу. Рискованно. Он мог обнаружить себя. Любой прохожий услышит музыку. Но надо рискнуть.

Он поставил магнитофон на рояль и воткнул вилку в штепсель. От волнения что-то трепетало в животе. Вынул из кармана пленку, вставил ее и щелкнул выключателем. Лампы засветились, пленка зашелестела.

Но звука не было.

Он чертыхнулся про себя. С лампами, видимо, порядок. Тогда – в чем дело? Усилитель? Он вытащил вилку, спустил аппарат на пол и стал напряженно осматривать его. Видимо, при падении где-то нарушился контакт. Понадобится отвертка.

Джон поспешил в кухню, стараясь справиться с волнением. Где они хранят инструменты? Вытащил ящики, открыл шкафы. Ничего. Спустился в погреб. В конце концов в угловом шкафу обнаружился ящик с инструментами. Схватил отвертку, плоскогубцы и бегом кинулся в гостиную.

Взглянул на часы. Пять пятнадцать. Вики вот-вот появится. Ну, ничего не поделаешь. Если он не успеет вовремя… Лихорадочно взялся за работу. От волнения пальцы не слушались. Развинчивая аппарат, он то и дело поглядывал на часы. Пять двадцать пять. Пять тридцать. Лерой уже полчаса как расставил ловушку у Морлендов. А что случилось с Вики и Баком? И что, если после разговора с Лероем Вики передумала и все-таки ушла куда-то?

Крупные капли пота выступили у него на лбу. Почему он заранее не условился с Вики? Без свидетелей ловушка не сработает.

А если Гордон явится раньше?

Без двадцати шесть он наконец обнаружил повреждение. Ловко восстановил контакт и стал собирать аппарат. Теперь его собственный план казался ему бессмысленным. А что, если Вики перестала ему верить и тоже стала Врагом? А потом, если даже она явится, где они должны спрятаться, чтобы видеть Гордона, а он не заметил их? Впрочем, с этим ясно. За шторами, у окна, выходящего на задний двор. Оттуда видно крыльцо. Но…

Без четверти шесть. С Вики что-то не ладно. Теперь в этом нет никакого сомнения.

Что-то случилось…

Далеко в лесу послышался какой-то звук. Вот – он донесся снова. Мужчина кричит? Он подбежал к окну. Да, теперь яснее слышно. Где-то около его дома кричит какой-то мужчина. Ему отвечает другой.

Снова вся деревня? Стив и фермеры? Снова проклятый сон?

– Мистер Гамильтон, мистер Гамильтон!

Раздался топот бегущих ног, и как раз в тот момент, когда он нырнул за шторы – показался выбежавший из-за дома Лерой.