Текст книги "Действия войсковых разведчиков"

Автор книги: Анатолий Федотов

Соавторы: Серафим Колдашев,Роман Пономаренко
сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 14 страниц)

Напротив него молчаливый, сосредоточенный, голубоглазый, с копной золотых волос Петр Бондаренко.

Иван Иванович Мотузко – типичный украинец, чернобровый, с большими карими глазами, высокий и смуглый. Он смотрел в иллюминатор и тихонько напевал какую-то песню.

А внизу иногда вспыхивали неясные огоньки.

Наконец Анненко увидел: кончилась земля, самолет летит вдоль берега моря.

– Вижу море, – крикнул он, обращаясь к командиру группы, давно смотревшему на стрелку часов.

Прошли секунды – и вдруг зажглась контрольная лампочка, раздалась команда Илюхина: «Встать, приготовиться!»

Люк открылся, и в самолет с силой ворвался холодный ветер. Поочередно разведчики исчезали в темноте.

Они приземлились на кукурузном поле близ какой-то деревни, метрах в 200-250 друг от друга.

Каждый осмотрелся по сторонам и прислушался. Кругом темно, лишь сереет высокая, в рост человека, кукуруза. Кроме шороха кукурузной листвы, ничего не слышно. Освободившись от парашютов, разведчики спрятали их в наскоро вырытые ямки и стали разыскивать друг друга. Условным сигналом служил крик филина.

На сигнал, поданный командиром, вначале никто не отвечал. Но вот послышалось тихое уханье этой ночной птицы. Раздвинув стебли кукурузы, Илюхин увидел силуэты двух людей. Это были Бондаренко и Мотузко. Разведчики обнялись, поздравили друг друга с благополучным приземлением и пошли искать остальных. Недалеко обнаружили капитана Тимофеева. Он лежал на земле и тихо стонал. Оказывается, в результате сильного рывка при раскрытии парашюта он вывихнул руку в плечевом суставе. Сильная боль беспокоила капитана. Товарищи помогли ему снять парашют, освободиться от груза.

Вскоре вся группа была в сборе. Не найдены были парашюты с грузами. Видимо, ветер отнес их куда-то, а найти их надо во что бы то ни стало, ведь в них запасное питание для рации, продовольствие, боеприпасы. Если гитлеровцы обнаружат мешки, обязательно начнут искать и преследовать разведчиков, а это – провал.

Все– таки до наступления рассвета решили прекратить поиски -переждать в кукурузе.

В деревне пропели первые петухи, залаяли собаки. С гор повеял предутренний ветерок, ночь посерела, занялся рассвет. Не теряя времени, разведчики отправились на поиски грузовых мешков и вскоре обнаружили их неподалеку от проселочной дороги: хорошо, что никто еще не появился в такую рань на дороге, а то дело было бы совсем худо.

По карте разведчики определили, что находятся у деревни Тубенкое, примерно в двадцати километрах от ближайшего леса. Кругом кукуруза, желтые шапки подсолнуха, цветущий табак, баштаны арбузов и дынь, а совсем рядом были деревенские огороды. Разведчики понимали, что днем за овощами могут прийти местные жители и обнаружить группу, поэтому решили устроить дневку подальше от огородов, под курганом. Здесь, в сером от пыли курае, разведчики были незаметны. Впереди простиралась безмолвная степь, в которой, петляя, терялась проселочная дорога. На горизонте виднелись горы.

Разведчики легли спать, оставив часовых. Солнце пригревало через листву, становилось душно. Появилась новая забота – где достать воду? Во рту пересохло, а вокруг ни ручейка, ни колодца.

Часа через два послышались голоса пришедших на огороды людей, послышался топот копыт, скрип повозок. Прижавшись к земле, разведчики разговаривали шепотом. Особенно беспокоило их то обстоятельство, что пришлось остаться на месте приземления: ночной десант могли заметить и организовать прочесывание. Они не сомневались, что за районом, где ночью пролетел самолет русских, гитлеровцы будут вести тщательное наблюдение и, вероятно, предпримут прочесывание. Поэтому необходимо было как можно быстрее разведать обстановку в деревне, выяснить, много ли в ней вражеских войск, и попутно обследовать вокруг местность: нет ли где поблизости речушки или родника и более подходящего места для временного укрытия.

Выбор пал на Вуколова и Поплавскую. Хотя и не совсем правильно было посылать радистку в разведку, но появление двух молодых людей – парня и девушки – не должно было вызвать подозрения, а Вуколов к тому же хорошо знал татарский язык и при случае мог легко объясниться с местным населением.

Захватив с собой пистолеты и по паре «лимонок», уловив момент, когда на дороге никого не было, они поднялись и зашагали по кукурузе к поселку.

Вдалеке на кургане появилось несколько вооруженных всадников. Один из них смотрел в бинокль, потом показал рукой в сторону огородов. Разведчики прижались к земле и, кажется, перестали дышать. Всадники спустились в лощину и двинулись по дороге вдоль огородов, а тот, что смотрел в бинокль, въехал в кукурузу, оглянулся по сторонам, безнадежно махнул рукой.

Всадники проехали мимо лежавших под курганом разведчиков. Бондаренко приподнялся и, раздвинув перед собой ветки кустарника, промолвил:

– Дело приняло скверный оборот, фашисты поскакали в село, встретят наших – и тогда капут.

Но все обошлось благополучно. Поплавская и Вуколов вернулись в заросли курая, где прятались разведчики, и подробно доложили об обстановке. Во дворе крайней хаты деревни они увидели девушку, которая посоветовала им быть очень осторожными. Деревня действительно называется Тубенкое. Живут в ней татары и несколько эвакуированных семей, к их числу принадлежит и она. Девушка сообщила, что полицаи подняты по тревоге и с утра рыщут по огородам и в деревне в поисках каких-то парашютистов, которые якобы этой ночью приземлились где-то поблизости.

Время шло. Перевалило за полдень, но ничего подозрительного не было заметно. Движение на дороге замерло, огородники разошлись по домам. Стало тихо. Только низко над степью пролетел вражеский разведывательный самолет. Когда совсем стемнело, разведчики наполнили вещевые мешки продуктами, боеприпасами и взрывчаткой. В надежном месте вырыли яму, спрятали все запасы и тщательно замаскировали землей, ветками, листвой.

А в это время за сотни километров от них, в штабе армии с нетерпением ждали первых позывных от разведчиков. Капитан Бугаев, проводив группу, просидел до утра в радиоузле, не снимая наушников. Но радиостанция разведчиков молчала. Она молчала и в течение дня.

В ПОИСКАХ БАЗЫ

Прежде всего необходимо было подыскать место для базы. В условиях открытой степной местности сделать это будет нелегко. Наметив на карте место, показавшееся удобным, разведчики с наступлением темноты двинулись в путь. Впереди шли дозорные. Шли осторожно, избегали встреч с людьми, обходили населенные пункты. У Тимофеева все сильнее болел поврежденный сустав, ему тяжело было двигаться, и товарищи помогали чем только могли – по очереди несли его автомат и рюкзак.

За сутки ни одного глотка воды, мучила жажда. На рассвете в лощине, поросшей густым кустарником, наткнулись на заболоченную канаву. Здесь и сделали привал. Вволю напились холодной воды, плотно поели и хорошо отдохнули на мягкой траве, а как только солнце зашло за горизонт и ночь окутала землю, снова двинулись в путь. Подошли к шоссе, увидели яркий свет фар автомашин, залегли в зарослях кустарников.

Выждав, когда автоколонна скрылась, по двое перебежали шоссейную дорогу. К середине ночи, утомленные и голодные, прибыли к месту будущей базы. Здесь их ждало полное разочарование. Это оказалась всего лишь невысокая горка, покрытая низкорослым кустарником. К тому же поблизости никаких источников воды. Снова посмотрели карту, сверили по компасу и двинулись дальше. К рассвету разведчики вошли в табачное поле и расположились здесь на отдых.

Рано утром в поле, где отдыхали разведчики, появилась немолодая женщина с девятилетним мальчиком.

Ее заметил стоявший часовым Бондаренко. Навстречу ей вышли командир группы Илюхин и Анненко.

Женщина назвала себя Корецкой Валентиной Евгеньевной. Она подробно рассказала об обстановке в поселке Зуя, где проживала. Из ее рассказа разведчики узнали о фашистском гарнизоне в Зуе, о месте расположения немецкой комендатуры. Она рассказала также о тяжелой жизни советских людей, оказавшихся на оккупированной врагом территории, о зверствах гитлеровцев, о систематических облавах, которые проводят фашисты в поселках и в лесах, и предупредила партизан, чтобы они были осторожны.

Тем временем Поплавская вышла на связь с командованием, сообщила о благополучном приземлении всей группы, о полученной капитаном Тимофеевым травме.

Несмотря на то что Корецкая обещала никому не говорить об этой встрече, оставаться на месте было опасно: мог выдать ребенок. Разведчики быстро собрались и отошли на западные скаты Зуйской горы, а вечером тронулись в направлении села Барабановка. Дорога была очень тяжелой. Прошел сильный дождь. Грунт раскис, прилипал к ногам, разведчики передвигались с трудом.

В углублениях, выбоинах камней удалось собрать немного воды и утолить жажду.

Под утро вышли к реке Бурульче. Здесь и решили пока остановиться. Два небольших гребня, усыпанные известковыми камнями, тянулись с востока на запад и обрывались крутыми скатами, образуя впадину. Между гребнями рос кустарник, где в случае опасности можно было укрыться.

За обрывом проходила узкая проселочная дорога, а за ней на вспаханном поле работал трактор. В бинокль был хорошо виден молодой тракторист в белой рубашке и кепке, надетой козырьком назад. За полем, на пригорке, виднелся небольшой поселок Бочалы, утопающий в зелени фруктовых садов.

Наступило время очередного выхода на связь. Илюхин сообщил командованию местонахождение группы и результаты ночного наблюдения за противником. От командования поступил приказ начать активные действия на участках железных дорог Джанкой – Симферополь и Джанкой – Феодосия.

Все мысли разведчиков теперь были заняты выполнением боевого приказа. По карте они наметили подходы к железной дороге. Настроение у всех было приподнятое.

* * *

Ярко светило солнце. На небе ни облачка. Часовой, охранявший разведчиков, сидел в кустарнике и в бинокль вел наблюдение. Как будто нигде ничего подозрительного не было. Тракторист пахал целину. По дороге проскрипела повозка.

Однако в это время гитлеровцы, выехавшие из села на двух подводах с другой стороны, видимо, заметили кого-то из разведчиков. Им показалось очень подозрительным, что какой-то человек на холме внимательно смотрит в бинокль, и они, свернув с дороги, галопом погнали лошадей в сторону холма. Разведчики хотя и слышали стук колес, но не обратили на это внимания, зная, что на посту стоит часовой.

Оставив подводы, пять гитлеровцев обошли холм и увидели разведчиков. Началась перестрелка. Фашисты, отстреливаясь, возвратились в поселок, решив, что это партизаны.

Разведчикам ничего не оставалось делать, как в спешном порядке собрать свои вещи, оставить место стоянки и двинуться на восток в поисках новой базы. Не прошли они и километра, как услышали нарастающий гул самолета – это летел в их сторону вражеский, вероятно разведывательный, самолет. Не дожидаясь команды, все бросились в копны свежескошенного сена, а когда гул затих, снова быстрым шагом пошли по степи. С места, оставленного разведчиками, была слышна стрельба из автоматов. К ночи подошли к поселку Тереклы-Шейх-Эли, невдалеке от которого находился поселок Таку-Эли. Между ними, в степи, решили остановиться. Здесь рос бурьян, а посреди него были небольшие заросли сирени. Разведчики назвали это место «сиреневым островком».

«Сиреневый островок» занимал площадь шириной до десяти и длиной около пятнадцати метров. Западнее него тянулось высохшее за лето русло реки Бурульчи. За рекой, метрах в 150, проходила грунтовая дорога на Тереклы-Шейх-Эли и Таку-Эли. Восточнее «островка» в те же поселки вела другая грунтовая дорога. С северной стороны этот участок окаймляла низкорослая трава, а с южной, в десяти – пятнадцати метрах от него, начинался небольшой массив курая. С дороги редкий, безлистый кустарник казался низкорослой полынью, и никому в голову не приходило, что здесь кто-то может прятаться.

Место базирования было выбрано удачно. Дороги были сравнительно безлюдны, так как для передвижения по ним требовалось специальное разрешение оккупационных властей, а за передвижение вне дорог грозил расстрел. Во время дождя русло реки наполнялось водой, которую разведчики могли использовать для питья. Опасность заключалась только в том, что их мог обнаружить пастух, который часто прогонял скот мимо сиреневых кустов. Однажды его собака даже подошла к сирени. Увидев разведчиков, она взъерошила шерсть, зарычала и медленно отошла.

Помимо «сиреневого островка» разведчики наметили вторую базу – в излучине Бурульчи. Собственно говоря, никакой второй базы не было. Просто в случае опасности они могли встретиться в другом месте. Разведчики решили, что, несмотря на отсутствие достаточно безопасной базы, пора переходить к активным действиям. От мысли найти подходящее место в крымских лесах они давно отказались, потому что там шли непрерывные бои партизан с оккупантами.

Однако разведчикам пришлось в тот же день спешно покинуть и это место стоянки, так как проезжавшие на повозке гитлеровцы заметили бы их и могли бы поднять тревогу. Разведчики отошли подальше в степь, где в густом бурьяне, под кустом сирени решили рыть землянку. Место для базы не очень подходящее, но ничего другого не оставалось. Им приказано действовать именно в этом районе и надо приспосабливаться к условиям местности, приступать к выполнению боевого задания. Да, трудно найти безопасное место для базы разведгруппы, когда кругом на многие километры голая безлесная местность. Базироваться можно только в землянках, построенных среди бурьяна, в лощинах, в руслах пересохших рек или в заброшенных домах и сараях. В первые дни по крайней мере, а дальше видно будет.

ПЕРВЫЕ ВЫЛАЗКИ

В первую вылазку было решено послать две группы разведчиков. За ночь им предстояло пройти около тридцати километров, затем днем где-то укрыться, отдохнуть, а на следующую ночь заминировать железнодорожное полотно, взорвать проходящий поезд и успеть отойти в безопасное место.

Шестеро разведчиков ушли на боевое задание. Примерно с километр они шагали вместе, а потом, разбившись по трое, разошлись.

Анненко, Мотузко и Щукин отправились в район станции Сейтлер, а Добровольский, Бондаренко и Вуколов – в район станции Киличи.

Около 10 часов вечера группа Анненко подошла к полотну железной дороги в трех километрах от станции Сейтлер и в ста метрах от сторожевой будки, в которой находилась вражеская охрана. Через каждые 10-15 минут вдоль полотна проходили патрули. Действовать надо было быстро и смело. Рассвет был уже близок.

Иван Анненко ползком приблизился к самому полотну железной дороги и подготовил мину. Жалко, очень жалко было ему, недавнему железнодорожнику, разрушать то, что создали своим трудом советские люди. Но враг не должен, не имеет права пользоваться тем, что является нашим достоянием. Он поставил мину и стремительно отполз к товарищам. Через две-три минуты показался поезд.

С затаенным дыханием разведчики ждали, когда состав взлетит на воздух. Вот уже место минирования прошел паровоз, за ним простучали по рельсам колеса вагонов, а взрыва так и не последовало. Трудно сказать, почему: то ли потому, что была плохо заряжена мина, то ли неправильно установлена, только она не взорвалась. Проверить мину было уже нельзя.

– Да, первый блин комом, – сказал с горечью Анненко и, помолчав, добавил: – Ну, ничего, ребята, завтра сделаем удачнее.

Возвращаться на базу, не выполнив задания, было просто невозможно. Группа Анненко осталась на месте до следующего дня. Укрывшись в стоге соломы, разведчики внимательно наблюдали за движением противника по шоссейной и железной дорогам. Обдумывали причины неудачи.

«Как лучше подготовить мину, чтобы увеличить ее мощность и чтобы она обязательно взорвалась при проходе поезда? Может быть, поставить мину с взрывателем натяжного действия? – размышлял Анненко. – Для разведчиков это опаснее и труднее, но зато больше уверенности, что мина взорвется в нужный момент». На этом варианте и остановились.

С наступлением темноты Анненко и Щукин подползли к полотну и поставили мину, хорошо ее замаскировав.

Примерно часа через два показался воинский эшелон с боевой техникой и вооружением противника, следовавший на Джанкой. На этот раз мина сработала, как и рассчитывали, вовремя, состав пошел под откос, от вагонов остались лишь обломки и, как впоследствии выяснилось, движение на этом участке было приостановлено на 6– 8 часов.

Между тем группа Добровольского вторую ночь пробиралась к намеченному месту. Проходя вечером мимо поселка, разведчики обратили внимание на ярко освещенные окна длинного одноэтажного здания, откуда доносились шум мотора и лязганье железа. «Наверняка какие-то немецкие мастерские», – решили разведчики. Обычно они обходили стороной населенные пункты, но на этот раз решили подойти к поселку и узнать, что же находится в освещенном здании. Двое залегли в кустах полыни, а Петр Бондаренко подполз к плетеной изгороди крайнего строения и прислушался. Во дворе залаяла собака, и тут же открылась дверь дома, на крыльце появилась женщина с миской в руках:

– Чего лаешь? Несу, несу.

Бондаренко тихо окликнул хозяйку. Женщина остановилась, не решаясь спуститься с крыльца.

– Не пугайтесь, я от партизан…

– Да я не за себя боюсь, а за вас – деревня переполнена фашистами.

Из короткой беседы с ней Петр выяснил, что в поселке расквартировано вражеское подразделение технического обслуживания, а в освещенном здании – мастерские по ремонту танков и стрелкового оружия, поступающих со станции Киличи. Такие сведения тоже важны, и разведчики взяли их на заметку.

Не доходя до железнодорожного полотна с километр, между разъездами Киличи и Грамматиково, разведчики остановились на дневку у небольшой речки Индолы. Отдыхали поочередно. Укрывшись в зарослях камышей у самого берега, они вели наблюдение за железной дорогой и будкой (в ней была охрана из четырех человек), а также за проселком, по которому двигались колонны автомашин.

– Обратите внимание, – сказал Добровольский, – в сторону Грамматиково из Феодосии везут боеприпасы и вооружение, а обратно машины идут порожняком. Наверно, боеприпасы в Феодосию доставляются морем, а в Грамматиково расположены склады. Да и поезда в сторону Феодосии тоже следуют порожняком, а обратно – с грузом. Значит, взрывать нужно поезд, идущий из Феодосии, – уверенно произнес он.

Под покровом темноты, соблюдая большую осторожность, разведчики перешли речку и по заболоченному участку доползли до крутой насыпи железнодорожного полотна. Здесь, в топком болоте, и притаились. Мимо по шпалам прошел вражеский патруль, освещая путь карманным фонариком, и скрылся в будке. Бондаренко и Добровольский поднялись на насыпь и заложили под рельсом, вблизи моста, мину. Вуколов прикрывал их и обеспечивал отход. Из будки вышли двое часовых и стали по обе стороны моста.

Поезда не пришлось долго ждать. Его яркие огни осветили железнодорожное полотно. В этот момент часовой обнаружил разведчиков. Гитлеровцы открыли стрельбу и пустили в небо ракеты. Но было уже поздно. Бондаренко быстро сбежал с насыпи, разматывая шнур от взрывателя, и, когда паровоз наехал на заряд, рванул шнур. Раздался оглушительный взрыв, в разные стороны полетели обломки металла и разбитых вагонов, послышались крики и беспорядочная стрельба. Паровоз и 14 вагонов с техникой и живой силой противника были уничтожены. Движение железнодорожных составов на участке между станциями Грамматиково – Киличи прекратилось на 10-12 часов.

Гитлеровцы были в смятении. Не успели оправиться от одного взрыва, как последовал другой и, по всей вероятности, не последний.

Возвращаясь с боевого задания, разведчики группы Добровольского случайно встретились с жительницей поселка Тереклы-Шейх-Эли Симой Кляцкой. Ясные глаза женщины, ее сердечность располагали к себе. Прощаясь с разведчиками, она сказала:

– Мы с нетерпением ждем наших спасителей – советских воинов. А я готова помогать им чем могу.

Когда Добровольский доложил об этой встрече командиру, тот решил встретиться с Симой, поговорить с ней более обстоятельно.

Через несколько дней группа Анненко вновь отправилась на боевое задание.

Неподалеку от станции Сейтлер Анненко установил наблюдение за железнодорожным полотном, внимательно осмотрелся, выяснил, где находится охрана и по какому маршруту следуют патрули, подготовил заряд. Операцию пришлось проводить в трудных условиях, так как охрана находилась почти рядом с намеченным для взрыва участком. Он решил поставить заряд сам, быстро подполз к полотну, поставил мину с взрывателем натяжного действия и отполз к товарищам. Как только патрули услышали шум приближающегося поезда, они пошли в обход и, пользуясь специально приспособленными искателями, неожиданно обнаружили мину. Патрульных было четверо. Они остановились около заряда и, размахивая руками, начали ставить красный сигнал. Анненко приказал взорвать мину. Щукин потянул шнур. Четверо гитлеровцев и большой кусок рельса со шпалами взлетели в воздух. И снова движение поездов было прервано на несколько часов.

Разведчики накапливали опыт. Командование получало все новые и новые сообщения о взорванных железнодорожных эшелонах противника:

23 сентября в 20 часов южнее станции Сейтлер взорван эшелон с автотранспортом, шедший на Джанкой; уничтожено 10 вагонов, паровоз, большое количество автомашин, движение приостановлено на 15 часов.

Через два дня взорван эшелон, шедший также на Джанкой; уничтожено 17 вагонов с живой силой и боевой техникой противника, движение прервано на сутки.

5 октября в четырех километрах севернее станции Сарабуз группа Ивана Анненко взорвала эшелон, уничтожив паровоз, 16 вагонов, много живой силы и боевой техники врага; движение прервано на 20 часов.

31 октября Добровольский, Щукин и Вуколов, опираясь на помощь патриотов, взорвали крупную Зуйскую МТС, обслуживавшую немцев; было уничтожено большое количество тракторов, запасных частей и инструмента, приготовленных к отправке в Германию.

20 ноября в 20 часов в двух километрах южнее станции Китай взорван эшелон, шедший на Симферополь: уничтожены паровоз и 13 вагонов с военной техникой противника; движение приостановлено на 14 часов.

Гитлеровское командование и жандармерия были в смятении. Карательные отряды свирепствовали. Проводились поголовная проверка населения и обмен документов. Был издан специальный приказ, предписывавший сжигать в степях кукурузу, ковыль, кустарники, усилить охрану железных и шоссейных дорог, приложить все силы к вылавливанию и уничтожению советских партизан, разведчиков и тех, кто помогает им.

Оставаться в землянке на «сиреневом островке» было опасно. Нужно было искать новое место базирования. Перед группой стояла задача не только взрывать железные дороги, склады и уничтожать живую силу и технику противника, но и вести разведку, добывать сведения о дислокации и численности его войск, вооружении и боевой технике.

Для выполнения этих задач разведгруппа нуждалась в помощи советских патриотов из местного населения. Поэтому разведчики начали искать себе верных помощников, внимательно приглядывались к жителям соседних сел, а также решили встретиться и с Симой Кляцкой, о которой рассказывал Добровольский.

ПОМОЩЬ ПАТРИОТОВ

Сима Кляцкая жила на северной окраине поселка Тереклы-Шейх-Эли в маленьком домике, построенном под одной крышей с сараем.

Когда совсем стемнело, Добровольский, Илюхин и Вуколов подошли к ее дому. Вуколов залег с автоматом у изгороди для наблюдения, а Добровольский и Илюхин перелезли через плетень, пересекли небольшой двор и подошли к крыльцу. Окна были закрыты ставнями. Сквозь щели пробивался свет. Добровольский поднялся по ступенькам крыльца, прислушался и постучал. Ответа не было. Постучал еще раз. Скрипнула дверь, и из сеней послышался голос:

– Кто там?

Разведчик сразу узнал голос Симы.

– Это я. Помните, был у вас в пятницу? – тихо ответил он.

Женщина молчала и не открывала дверь, видимо, вспоминала.

– Помните, меня зовут Толя, Анатолий? – повторил он еще раз.

– А, Толя! – воскликнула она.

Женщина вытащила железный засов и открыла дверь. Илюхин окинул глазами простую обстановку низенькой комнаты.

– Я не один, я со своим другом, вы не бойтесь, – успокоил ее Добровольский.

– Проходите, – пригласила хозяйка.

Как только разведчики вошли в дом, Сима закрыла дверь на крючок и прошла к столу. На вид ей было лет двадцать с небольшим. Невысокая, стройная, красивая женщина, с большими черными глазами и русой косой. На крепких загорелых ногах – мужские галоши.

– Я укладывала спать дочурку Валюшу, да и сама задремала, – проговорила Сима. – Садитесь, пожалуйста, муж на работе. Он – тракторист МТС, сегодня не придет, останется там ночевать. Вы можете говорить со мной обо всем. Кроме меня и моей малютки Валюши, никого дома нет, так что можете не опасаться.

Сказав все это на одном дыхании, женщина опустилась на стул. Разведчики сели рядом.

– Что же это я! – спохватилась вдруг Сима. – Борщ у меня еще совсем горячий. Наверное, есть хотите. – И она поспешила к печи.

– Не беспокойтесь, не нужно, спасибо. Борщ мы попробуем как-нибудь в другой раз, – сказал Илюхин. – Мы к вам по очень важному делу.

Женщина повернулась к ним, держа в руках горячий горшок. Лицо ее выражало обиду. Илюхин решил, что зря обижает женщину, и, улыбаясь, согласился поужинать.

За ужином разведчики узнали, что до войны Сима работала комбайнером и о ее бригаде не раз писала газета «Красный Крым». Сейчас она также работает в МТС. Механизаторам часто приходится ремонтировать машины гитлеровцев. Пока и она, и муж находятся вне подозрения у местной полиции.

Илюхин внимательно наблюдал за женщиной. Она внушала ему доверие.

Федор, глядя ей прямо в глаза, спросил:

– Хотели бы вы, Сима, помочь Родине?

– Да конечно же! Я сделаю все, что в моих силах. И за мужа вы не беспокойтесь! Он хороший человек.

На следующий день Федор и Анатолий опять пришли к Кляцкой. За чашкой чая снова шла непринужденная беседа. Однако Сима чувствовала, что разведчики держат себя настороженно. Простая и бесхитростная, она не знала, как убедить их в своей честности и преданности, и потому сказала прямо:

– Вы не бойтесь, доверяйте мне. И прошу, поручите какое-нибудь задание, я его выполню, вот увидите.

Илюхин начал с малого. Он дал Симе денег и попросил купить для разведчиков продукты и достать медикаменты, в первую очередь йод. Это задание Сима успешно выполнила. Тогда Федор поручил ей добыть некоторые сведения о гарнизонах противника в близлежащих районах. Сима и с этим заданием справилась.

Выполняя задания, Сима лично и через других советских патриотов добывала сведения о противнике, которые немедленно передавались командованию. Так, например, 19 сентября в штаб сообщалось: «Симферополь минируется, население срочно эвакуируют, базары закрыты, по городу облавы, задержанных увозят в неизвестном направлении»; «С 3.00 15.9 по 5.00 16.9 в сторону Джанкоя прошли 16 эшелонов с войсками и техникой противника, в сторону Керчи – 6 эшелонов. По шоссе на Джанкой прошли около 200 крытых груженых автомашин. Скот эвакуируется на север. Охрана железных дорог усилена».

20 сентября разведчики передали: «Идет эвакуация населения из Симферополя в Николаев. Поезда до отказа забиты машинами, и все это следует на Джанкой».

Для срыва эвакуации немецких войск из Джанкоя, Зуи, Симферополя командование приказало разведгруппе усилить наблюдение за противником и активизировать действия по выводу из строя железнодорожных путей.

В маленькой землянке на «сиреневом островке» едва умещалось десять человек. Приходилось спать вплотную друг к другу. Состояние Тимофеева резко ухудшилось. Плечевой сустав распух и сильно болел. Ныла вся рука. Начались головные боли, жар. По вечерам его знобило. Больной ослаб, почти ничего не ел, не спал. Его судьба беспокоила разведчиков. «Что делать? Отправить капитана на Большую землю пока нет никакой возможности. А что если устроить его у Симы?» – к этой мысли они возвращались уже не один раз. Однако имеют ли они право доверить жизнь товарища, офицера-разведчика малознакомой женщине, о которой они знают только то, что она сама рассказала о себе. А что если она подведет разведчиков, вольно или невольно выдаст их? Ведь тогда погибнет не только Тимофеев, но и вся группа. Анатолий и Федор вспоминали до мельчайших подробностей все встречи с Симой, все разговоры с ней, ее поведение, лицо, глаза. Нет, ничего подозрительного в этой спокойной, выдержанной и ласковой женщине не было.

Прошел еще день. Вечером, когда разведчики ушли на выполнение боевого задания, Добровольский и Илюхин привели Тимофеева в дом Симы. Семья Кляцких еще не спала. Сима купала дочурку, Алексей, ее муж, ужинал. Увидев больного человека, Сима забеспокоилась. Быстро домыв девочку, она уложила ее спать и занялась Тимофеевым. Разведчики не стали терять времени даром.

– Можете ли вы, Сима и Алексей, – обратились они к супругам, – взять к себе в дом больного? Положение у нас тяжелое, поэтому мы пришли к вам за помощью. Мы доверяем вам не только Тимофеева, но и свою жизнь.

Кляцкие ответили не сразу. Сима вспомнила, как не один раз приходилось выручать ей из беды своих товарищей еще до войны, когда она работала комбайнером в МТС, как однажды в детских яслях вспыхнул пожар и они с Алексеем, рискуя жизнью, борясь с огнем, спасали детей.

Алексей Кляцкий был тоже взволнован. Глядя на сидящих перед ним разведчиков, он думал о том, что там, на Большой земле, у них остались, наверное, матери, жены и дети. Пригладив рукой волосы, он встал и с волнением произнес:

– Мы с Симой комсомольцы. Любое ваше задание выполним с честью.

А Сима, глядя на разведчиков ясными, влажными глазами, проговорила:

– Спасибо вам за доверие.

Разведчики оставались в доме Кляцких до утра. Хозяйка накормила их горячими галушками, устроила на печи за занавеской удобную постель для Тимофеева. На случай опасности разведчики сделали для капитана небольшую нишу в стене погреба и заложили ее досками. Прощаясь с Тимофеевым и Кляцкими, они обещали наведываться, но не часто, чтобы не привлекать внимания.

Как– то на рассвете в конце сентября группа разведчиков вышла на очередное задание. В это время невдалеке проходило стадо коров. Пастух заметил разведчиков, остановился и долго всматривался в «сиреневый островок». Теперь уже оставаться на этом месте было нельзя. Вечером разведчики по одному и по два перешли в дом к Кляцким.

Дом Кляцких отличался от других построек небольшими размерами. Тот, кто ехал по дороге из Таку-Эли в Тереклы-Шейх-Эли, не мог и предположить, что в таком маленьком домике могло разместиться более десяти человек.