Текст книги "Действия войсковых разведчиков"

Автор книги: Анатолий Федотов

Соавторы: Серафим Колдашев,Роман Пономаренко
сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 14 страниц)

В начале декабря одной из групп партизан под командованием Назарова удалось уничтожить охрану лагеря для советских военнопленных в районе Старого Крыма и освободить заключенных, которые влились в партизанские отряды.

Прежде чем приступать к планированию очередной вылазки, начальник штаба докладывал командованию сведения о противнике и свои соображения относительно предполагаемой операции. На совещании оперативного состава штаба окончательно разрабатывались план и тактика предстоящего боя. Здесь же решался вопрос, кто персонально от командования должен руководить боевыми действиями. Это делалось потому, что рядовые партизаны были недостаточно подготовлены в военном отношении, слабо знали тактику боевых действий в горно-лесистой местности, нуждались в непосредственном руководстве со стороны партизанских командиров.

Приходилось устанавливать очередность среди командного состава отряда – кто, когда, с какой партизанской группой идет на боевое задание. Например, с одной боевой группой направляется командир отряда, с другой – комиссар, с третьей – начальник штаба и т. д.

После каждой проведенной вылазки проводился разбор, при этом отмечались партизаны, отличившиеся в боях, а также анализировались допущенные ошибки. Неоднократно на этих разборах упоминалось имя связного Петра Владимировича Помошника. Преодолевая большие расстояния, подвергая себя опасности, в пургу, мороз и слякоть он доставлял в штабы партизанских районов приказы и распоряжения командования, а обратно приносил ценные сведения и документы о противнике, добытые партизанскими разведчиками.

* * *

Командование отряда готовило очередную вылазку. На этот раз было решено устроить засаду на шоссейной дороге Старый Крым – Судак, по которой шло интенсивное передвижение войск противника. Заранее подобрали шестнадцать разведчиков, определили порядок следования к дороге, отработали сигналы взаимодействия, подогнали снаряжение и обмундирование. Группу вновь повел начальник штаба отряда Колодяжный. Этот уже немолодой человек всю свою жизнь посвятил службе в Советской Армии и органах госбезопасности. С тринадцати лет он батрачил, а в 1920 году, во время службы в армии, участвовал в разгроме контрреволюционных банд. Великая Отечественная война застала его в должности заместителя начальника Феодосийского городского отдела НКВД. Это был человек со славной биографией, всегда готовый разделить с людьми все трудности партизанской жизни. Он был опытным и смелым разведчиком, преданным коммунистом.

В состав группы Колодяжного вошли Гучкин, Калугин, Опаренко, Ханагов, Филатов, Дегтярев, Рудь, Марченко, пулеметчик Костин, Куликовский, Сагайдак, Сандетов и медицинская сестра Лидия Прокопенко. Проводником группы шел Семен Симагин, лесник из деревни Эльбузлы, отлично знавший все дороги и тропинки в крымских лесах, все родники и водоемы.

Буйствовала метель. Казалось, со всех сторон дул холодный злой ветер, яростно швырял снег. Он гудел, словно все это происходило где-то на далеком севере. В районе Таткары, северо-восточнее Эльбузлы, партизаны рассредоточились вдоль дороги, заняли удобные позиции для засады и стали ждать появления противника. Наконец со стороны Судака показалось среди снежной пурги черное пятно. Оно быстро росло, и теперь уже все партизаны увидели четыре автомашины с пехотой противника. Когда автомашины вошли в зону засады, по свистку Колодяжного партизаны открыли огонь. Враг в смятении. По команде «К машинам!» разведчики стремительно бросились на дорогу, захватили брошенное гитлеровцами оружие, в том числе и миномет, документы убитых немецких солдат и офицеров, порвали линии связи, затем исчезли в лесу.

В планшете убитого офицера оказались секретные приказы, из которых стало известно, что фашисты производят перегруппировку войск, перебрасывают свои воинские части с Керченского участка на Севастопольский. Эти данные были направлены командованию Закавказского фронта. Значение таких сведений трудно переоценить, если учесть, что в то время фронт готовил десантную операцию на Керченский полуостров.

Эти данные были подтверждены и партизанскими разведчиками, которые вели наблюдение за проезжими дорогами. Штаб отряда решил на пути следования фашистов взорвать Салынский мост на пятиметровых железобетонных опорах через реку и этим задержать продвижение врага, его живой силы и техники на несколько дней. Мост охранялся специальной немецкой заставой из девяти человек, на вооружении которых помимо автоматов, гранат имелся пулемет и миномет. Подход к мосту был рискованный и трудный.

За шоссейной дорогой Керчь – Симферополь метрах в 130-150 начинался Арзамасский лес. Оттуда можно было нанести удар по заставе. Но для этого надо перейти незамеченными через голую снежную степь, на которой легко был виден человек, и шоссейную дорогу, по которой то в том, то в другом направлении фашисты совершали патрульный объезд. Боевую группу разведчиков-диверсантов, вооруженных взрывчатыми веществами, мог провести незаметно через степь и шоссе только опытный, знающий отлично местность человек. Им был Семен Симагин. Очутившись в Арзамасском лесу, Симагин, Сагайдак и Кулагин, тщательно маскируясь, в течение двух часов вели с опушки леса наблюдение за заставой. Смена немецкого часового произошла через час. Подняв воротник шинели, опустив ниже на глаза шапку, он начал ходить по мосту взад и вперед, стуча коваными каблуками о доски. Сорок шагов вперед, сорок шагов назад. Из высокой печной трубы над шалашом, что вблизи моста, вылетало яркое пламя огня. Его искры рассыпались в ночи и гасли. Видимо, в шалаше отдыхали и грелись остальные патрульные.

Разведчики подползали к мосту все ближе и ближе. Вот они уже метрах в двадцати от часового. Но в это время открылась дверь шалаша, на какое-то мгновение свет из помещения осветил мост и часового. Разведчики упали лицом в снег и замерли. Выбежавший легко одетый фашист что-то крикнул часовому, и тот поспешил к нему. Фашист вложил часовому в зубы горящую сигарету и, ежась от холода, смеясь чему-то, нырнул обратно в шалаш.

Обстановка для разведчиков была благоприятной. В темноте огонек сигареты был виден издалека. Часовой был бесшумно снят. Вихрем ворвавшись в землянку, партизаны уничтожили охрану.

Под опору моста положена взрывчатка и натянут шпагат. Раздавшийся взрыв на какие-то секунды осветил радостные лица разведчиков. Мост взлетел на воздух. Обратно Симагин вывел разведчиков кратчайшим путем.

Примерно в середине декабря 1941 года отряд перешел на новую, хорошо оборудованную базу в районе высоты 956. Это была господствующая высота, с нее хорошо просматривались ближайшие дороги и населенные пункты, а густой дубовый лес надежно маскировал базу от глаз противника. Начались работы по дальнейшему благоустройству лагеря. В шалаше была оборудована кухня. Повар из конины и муки готовил галушки, а вместо хлеба пек лепешки.

Норму выдачи продуктов пришлось строго ограничивать. Запасы продовольствия были уже на исходе, а доставлять их из мест хранения – дело трудное.

Нередко в поисках продовольствия партизаны попадали под огонь противника и несли потери.

Добытые Феодосийским и другими крымскими партизанскими отрядами сведения о немецко-фашистских войсках, оборонявших Крым, очень интересовали штаб Закавказского фронта, готовившего десантную операцию на Керченский полуостров.

Как известно, Керченско-Феодосийская десантная операция началась 26 декабря 1941 года, особенно успешно завершилась высадка войск 44-й армии в Феодосии, что заставило противника начать поспешный отвод своих соединений из восточной части Керченского полуострова и без боя оставить Керчь.

В результате этой операции войска Закавказского фронта во взаимодействии с Черноморским флотом освободили Керченский полуостров, овладели важными опорными пунктами – городами и морскими портами Керчь и Феодосия. Немецко-фашистское командование было вынуждено прекратить атаки севастопольских укреплений и перебросить из-под Севастополя часть сил в район западнее Феодосии для противодействия высадившимся советским войскам. По дорогам, идущим к Феодосии и Керчи, днем и ночью двигались фашистские обозы и колонны автомашин с пехотой и техникой. Чтобы дезорганизовать движение противника и оказать помощь советским воинам, вступившим на крымскую землю, партизаны часто устраивали на дорогах завалы и засады. Так, в ночь на первое января группа Феодосийского отряда из 38 бойцов, среди которых были Лидия Прокопенко и проводник Симагин, во главе с комиссаром Пономаренко отправилась на шоссейную дорогу с таким же заданием. Они шли по глубокому снегу. У каждого в руках, помимо винтовки, – лопата, либо пила, либо лом.

В полночь комиссар остановил группу и поздравил с наступающим Новым, 1942-м, годом, пожелал каждому здоровья и боевых успехов. Обойдя деревню Сууксу, вышли к шоссейной дороге Старый Крым – Судак. Кругом тьма, ветер, снег. С ходу приступили к делу: пилили деревья, телеграфные столбы и все это валили на дорогу. Образовался огромный завал. Часа через три разведчики сообщили, что со стороны деревни к месту завала приближается до взвода фашистов. Гитлеровцы подошли к завалу и с удивлением принялись его рассматривать и о чем-то говорить между собой. В это время раздалась команда «Огонь!».

Фашисты бросились врассыпную, но, опомнившись, ответили беспорядочным огнем, а затем, прячась за деревьями и отстреливаясь, отошли в лес и вскоре исчезли.

Партизаны собрали на дороге оружие и двинулись в обратный путь. Пройдя с километр по чаще леса, они неожиданно столкнулись с небольшой группой фашистов.

– Хальт! Хенде хох! – крикнул комиссар. Испуганные гитлеровцы бросили свои автоматы и подняли руки. Но тут кто-то из партизан неожиданно выстрелил по фашистам. Один из фашистов схватил брошенный было автомат и дал очередь в сторону партизан, другой швырнул гранату. Партизанам пришлось тоже открыть по ним огонь. В результате этой стычки трое гитлеровцев было убито, один взят в плен. Двоим удалось скрыться.

В лагере, разбирая этот случай, комиссар спросил:

– Кто же выстрелил без команды?

– Это я, товарищ комиссар. Увидев фашистов, от ненависти нажала курок, – призналась Прокопенко.

– Понимаете ли вы свою ошибку? – задал вопрос комиссар, заканчивая разбор.

– Понимаю, Роман Максимович. Виновата. Этого больше не повторится, – краснея, ответила Лидия.

В начале января под руководством комиссара и начальника штаба отряда была проведена операция по уничтожению обоза противника на дороге Старый Крым – Судак между деревнями Сууксу и Эльбузлы. Партизаны-разведчики огнем из пулемета и винтовок уничтожили около тридцати гитлеровцев, подожгли грузовую машину и принесли в отряд трофеи. Комиссар отметил, что в этом бою отличились пулеметчик Лысак, политрук Смирнов и партизан Гаврилов.

Днем позже состоялось партийное собрание, на котором был принят в партию лучший пулеметчик отряда Михаил Никитич Костин, на счету которого значилось тридцать уничтоженных фашистов. На этом собрании командир отряда Мокроус сделал доклад о боевой деятельности отряда. Иван Степанович, отличавшийся своей выдержанностью и пунктуальностью, отметил достижения и недостатки в работе отряда. Говорил он медленно, спокойно, часто употребляя украинские слова.

* * *

Сосредоточив на узком участке крупные силы, противник перешел в наступление в районе Феодосии. После неравного и жестокого боя десантники 44-й армии были вынуждены 15 января оставить город и отойти на Ак-Монайские позиции. Отдельные подразделения этих войск, отрезанные от главных сил, укрылись в ближайших лесах и горах.

Высадившийся в это время в Судаке стрелковый полк, которым командовал полковник Селехов, оказался в крайне тяжелом положении: не было продуктов, кончались патроны. Тогда на помощь воинам пришли партизаны Феодосийского и Судакского отрядов. Срочно была налажена выпечка хлеба из последних запасов отряда и доставка его в город бойцам Селехова. Преодолевая большие трудности, партизанские разведчики с проводниками Симагиным и Сандетовым, иногда под огнем противника, несколько раз пробирались в осажденный город с продуктами и боеприпасами.

Фашисты наседали на Судак, кольцо окружения сжималось. Чтобы помочь десантникам, партизаны решили отвлечь часть сил врага на себя. Для этого они напали на базу фашистских войск вблизи деревни Сууксу. Гитлеровцы вынуждены были перебросить часть подразделений из-под Судака.

Воспользовавшись этим, группа партизан-разведчиков проникла в город Судак и помогла десантникам вырваться из окружения и отойти в лес к партизанам.

Перед Феодосийским отрядом встала новая задача – помочь советским воинам, оказавшимся в лесах. Каждый день партизанские группы направлялись на поиски десантников и каждый день приводили в отряд десятки красноармейцев, потерявших связь со своими подразделениями. Их тепло и сердечно встречали партизаны, оказывали им во всем помощь.

В январе 1942 года группа партизан во главе с Дегтяревым встретила в лесу в районе Эльбузлы 17 моряков-десантников и привела их в отряд. Немного позже на базу отряда были направлены 75 советских бойцов, отступивших из Судака.

В конце января к партизанам прибыло еще 25 человек во главе с лейтенантом Гороховым и младшим лейтенантом Андреевым.

В начале февраля разведчики Клоченко и Зайко обнаружили 19 десантников в холодном, полуразрушенном сарае вблизи деревни Эльбузлы. Они были измучены, голодны и полураздеты. В этот же день группа Лебединского привела еще 20 бойцов.

10 февраля в отряд прибыло 26 десантников во главе с капитаном и двумя лейтенантами, отошедшими из Феодосии.

Несмотря на все трудности и сложность обстановки, Феодосийский отряд рос и укреплялся, его боевая способность повышалась с каждым днем. К концу января 1942 года в отряде вместе с влившимися в него десантниками насчитывалось уже более четырехсот человек. Из вышедших в лес бойцов был организован новый партизанский отряд под командованием полковника Селехова.

В начале февраля возникли серьезные затруднения с продовольствием, на поиски продуктов питания одновременно были направлены три группы партизан примерно по двадцать человек каждая. Им предстояло разыскать места хранения продуктов в районе Старого Крыма. Этим группам удалось раздобыть немало продуктов, в том числе консервы и сало. Возвращаясь в отряд, одна из них случайно обнаружила сброшенные ранее с нашего самолета два мешка с продовольствием. Видимо, они предназначались для десантников, но не были найдены ими. Однако пришлось эти мешки пока спрятать, так как все были уже достаточно нагружены. На третью группу при возвращении на базу напала фашистская разведка. В завязавшейся перестрелке был убит Дмитрий Яковлевич Назаров.

…Несмотря на нехватку продовольствия, партизаны не прекращали активных действий. В отряде проводились занятия и учебные тренировки партизан, изучали оружие, на партийных и комсомольских собраниях обсуждались текущие дела. Выпускалась стенная газета. Не прекращалась и разведка противника. Каждый день высылались разведывательные группы, устраивались засады, осуществлялось усиленное наблюдение за действиями противника, его передвижением по дорогам. Так, одна разведгруппа наблюдением установила, что из района Старого Крыма в течение нескольких дней перебрасываются войска противника в сторону Феодосии. Другая партизанская разведгруппа сообщила, что на дороге из Симферополя в Старый Крым усилилось движение крытых грузовых автомашин с боеприпасами и пехотой противника. Все эти сведения немедленно передавались штабу командования крымских партизан и командованию советских войск.

* * *

…14 февраля фашисты попытались окружить отряды первого партизанского района, зажать их в клещи на горе Бурус. Против партизан действовали около двух батальонов и несколько полицейских отрядов.

На заре посты наблюдения сообщили, что со стороны Сууксу колонна гитлеровцев, примерно до двух пехотных рот, начала движение в направлении базы Феодосийского отряда. Партизаны заняли оборону. Остальные отряды первого партизанского района также приняли боевые порядки в местах, удобных для ведения оборонительного боя.

Примерно около девяти часов между передовыми партизанскими заставами отряда и противником завязалась перестрелка, а затем разгорелся бой. На отдельных участках партизаны столкнулись с врагом вплотную и вынуждены были вступить в рукопашную схватку. Из района Эски-Юрта, где когда-то располагался отряд, открыли стрельбу минометы и артиллерия гитлеровцев. Из деревни Арталан также начали обстрел базы полевые орудия. Несколько партизан было убито и ранено. Из штаба района поступил приказ – продолжать оборонительный бой, маневрировать и избегать втягивания в затяжные бои.

На следующий день противник, подтянув свежие силы, предпринял новое наступление. Положение отряда весьма осложнилось, удерживать позиции стало трудно, и командование отряда решило запросить у штаба первого района подкрепление. Но оказалось, что штаб убыл в неизвестном направлении. В сложившейся обстановке командование отряда вынуждено было принять решение: прорвать вражеское кольцо и с боем отходить в глубь леса, к горе Сугут-Аба.

Через два дня приказом командующего партизанским движением Крыма за самовольное оставление места дислокации командир и комиссар первого района были сняты с занимаемых должностей; командиром первого района назначался Мокроус, комиссаром – Пономаренко. Тогда же командиром Феодосийского отряда был назначен Емельян Павлович Колодяжный, а комиссаром – Николай Дмитриевич Смирнов.

Всем отрядам первого района предписывалось вернуться на место прежней дислокации.

Перед новым командованием сразу же возникли большие трудности. В районе, где находились четыре партизанских отряда – Феодосийский, Судакский, Кировский и Джанкойский, были на исходе продукты питания и боеприпасы. По пути следования несколько раз приходилось вести бои с противником. Особенно тяжелое сражение разыгралось 20 февраля между деревнями Ворон и Шелен. В этом бою смертью храбрых погиб комиссар Феодосийского партизанского отряда Николай Дмитриевич Смирнов.

В конце февраля отряды партизан первого района возвратились на прежние базы. Пришлось восстанавливать разрушенные землянки, строить новые, надо было привести себя в порядок, почистить оружие, перегруппировать силы и вновь добывать продовольствие, так как при проверке мест хранения продуктов оказалось, что они разграблены. Лишь в разрушенной землянке, где когда-то была кухня Феодосийского отряда, отыскали несколько мешков полусгнившей муки. Боеприпасы противник не нашел, они оказались в сохранности. Каждому партизану было выдано по 200 патронов, а пулеметчикам – по тысяче.

* * *

Захваченного в плен обер-лейтенанта поместили в отдельном шалаше, под охраной часового. Утром Колодяжный связался по радио со штабом партизанских отрядов Крыма и доложил о пленном. В ответ получил радиограмму: «Будет затребован самолет с Большой земли, пленного до особого распоряжения держите у себя».

Однако события развернулись несколько иначе. Предатель, о существовании которого партизаны и не подозревали, передал пленному нож и записку на немецком языке: «Ночью убей часового, нож оставь в шалаше, беги направо по тропинке двести метров, затем снова направо лесом до шоссейной дороги. Оттуда по шоссе налево к нашим».

Ночью, когда лагерь уснул, гитлеровец подсел вплотную к стенке шалаша и ножом проделал в ней отверстие для наблюдения. При лунном свете метрах в десяти от шалаша он увидел часового с автоматом через плечо, а метрах в ста от него, перед входом в партизанскую землянку – другого. Дождавшись, когда караульный закурил и зашел за куст, а охранявший его боец прошел мимо отверстия, гитлеровец толкнул дверь шалаша. И не успел часовой Селементьев поднять автомат и крикнуть, как нож вонзился в его грудь и он упал. Шум услышал второй часовой и поднял тревогу. Лагерь проснулся, а обер-лейтенант, раздвигая кусты, уже бежал от тропинки вправо, в гущу леса.

Чекист Ручкин, накинув на плечи полушубок, выскочил из землянки и, узнав причину тревоги, побежал кратчайшим путем к шоссе, надеясь, что пленный обязательно появится там.

Партизаны один за другим выбегали из землянок, застегиваясь на ходу. Вскоре отряд выстроился на крошечной поляне, огороженной естественной стеной из кустов орешника, дубков и клена. Из штабной землянки вышел недавно назначенный командиром отряда Колодяжный.

– Товарищи! – обратился он к партизанам. – В лагере живет враг. Он тяжело ранил часового и освободил пленного. Советское командование ждет от нас «языка». Фашиста нужно поймать во что бы то ни стало!

Ручкин не ошибся. Спустившись к шоссе, он услышал впереди себя и слева от дороги нарастающий треск ветвей, а вскоре увидел и выбежавшего из лесу на опушку гитлеровского обер-лейтенанта.

Сделав несколько шагов, фашист споткнулся и упал в канаву, идущую вдоль дороги.

– Не уйдешь, гад! Не уйдешь! – и Ручкин, собрав все силы, побежал к гитлеровцу так быстро, как только мог.

Гитлеровец, услышав погоню, вскочил, выбрался из канавы и тоже что есть силы бросился к лесу.

– Стой! Стрелять буду! – кричал Ручкин. Но фашист все бежал и бежал вперед.

Расстояние между фашистом и разведчиком сокращалось. Вот он уже в нескольких шагах от беглеца. Ветки деревьев сильно хлещут по лицу, но Ручкин не чувствует боли. Напрягая последние силы, он рванулся вперед и ударил фашиста рукояткой нагана – тот упал. У Ручкина потемнело в глазах, подкосились ноги, он пошатнулся, но удержался, не упал, а ухватился за ветку куста.

В это время в лагере Лидия Прокопенко перевязала Селементьева, находившегося в бессознательном состоянии, и с помощью партизан бережно перенесла его в землянку. Колодяжный вместе с начальником штаба осмотрели шалаш, где сидел пленный, и обнаружили окровавленный нож, на деревянной рукоятке которого были вырезаны две буквы «И.С.». Нетрудно было догадаться, что хозяин ножа – Иван Семечкин, да он и сам этого не отрицал. Только вот, как его нож попал в шалаш к врагу, он не знал. Нож хранился в рюкзаке, на нарах в землянке.

По приказанию командира отряда Семечкин был взят под стражу. Партизаны молча разошлись по землянкам. В душе никто не верил, что Иван Семечкин – предатель. Но печальные события ночи заставили всех задуматься.

Весть о том, что фашисту не удалось бежать, быстро облетела партизанский отряд. Связанного обер-лейтенанта привели в штабную землянку на допрос. Но в это время новое происшествие поразило всех.

Каждый день повар отряда в пять утра ставил на бочку, в которой жарко горели дрова, чайники, кастрюли и ведра с водой. Но сегодня «печь» оказалась холодной, а Хадар, помощник повара, в обязанность которого входила растопка печи, отсутствовал. Повар заглянул в землянку, не заболел ли Хадар, но его там не было. Тогда он спустился в овраг, где Хадар обычно рубил дрова и хворост, и там обнаружил еще теплый труп Хадара, значит, убийство совершено несколько минут назад.

На допросе гитлеровец сознался, что нож и записку он получил от человека, приносившего ему еду. Обер-лейтенанту показали Ивана Семечкина и труп Хадара. и он признал в убитом того партизана, который помог ему бежать. Семечкин был освобожден из-под стражи.

– Извини, Иван! Сам понимаешь, деремся с врагом не на жизнь, а на смерть, – сказал Колодяжный.

– Я и не обижался, потому что знал: разберетесь в конце концов. Не могло быть иначе, – ответил он.

Но кто же предатель? Хадар действовал не один. Теперь ясно, что он был только исполнителем. Кто-то другой украл у Семечкина нож, вручил Хадару для передачи фашисту, но не рассчитал, что обер-лейтенант будет пойман, а когда узнал об этом, то, боясь, что Хадар выдаст, убил его. Кто он? Как его обезвредить?

Этот мучительный вопрос одинаково беспокоил и командование и партизан.

А пленный на следующий день был отправлен в штаб партизанского движения Крыма.

РАЗВЕДКА ВРАЖЕСКОГО ГАРНИЗОНА

Штабу партизанского движения Крыма потребовались сведения об обстановке в Феодосии, составе и численности находящихся там войск противника, о проводимых гитлеровцами оборонительных работах на побережье и подступах к городу с суши. А для этого было необходимо, чтобы кто-либо из партизан проник в город, установил связи с жителями, порасспросил их, сам понаблюдал за врагом.

Выбор пал на Лидию Прокопенко. В ее преданности, мужестве, выносливости и смекалке никто не сомневался. Она отлично знала город, умела завязать знакомство с теми, кто мог оказаться полезным в этом трудном деле.

Решили, что Лида пойдет в Феодосию через неделю, а пока будет готовиться к заданию под руководством опытного разведчика – чекиста Александра Яковлевича Ручкина.

И вот в штабной землянке собрались Мокроус, Пономаренко, Колодяжный и Ручкин.

– К выполнению боевого задания готова, – доложила Лида, появившись в землянке.

– Садитесь с нами, Лидия Сергеевна, – указал ей Мокроус на свободное место на скамье против себя, – поговорим… Вы должны уточнить сведения об оборонительных сооружениях противника вдоль побережья Феодосийского залива, узнать, где и какие дислоцированы в городе воинские части и штабы. Кроме того, необходимо выяснить, что делают гитлеровцы в восстановленных мастерских завода № 181 и на трикотажной фабрике. Наконец, установить связь с нашими разведчиками, находящимися в городе, и передать им указания штаба отряда.

– К родным не заходите: за домом, где живет ваша мать, может быть наблюдение. При встрече на улице со знакомыми будьте осторожны, – добавил комиссар.

– Итак, Лидия Сергеевна, повторим явки и пароли, – предложил Ручкин.

– Значит, в пятницу ночью или на рассвете в субботу ждем вас в отряде, – сказал Колодяжный. – Разведчик Петя Крамаренко проводит вас до деревни Насыпное. Дальше пойдете одна.

…К рассвету они подошли к деревне Насыпное. Здесь, простившись с Лидой, Петя, нырнув в гущу кустов, исчез, а девушка решила отдохнуть, дождаться, пока на дороге станет больше прохожих, чтобы с ними пройти контрольный пункт. Солнце поднялось из-за горизонта. Туман рассеялся, и стало сразу светло. Внимание девушки привлек стук колес и цокот копыт: по шоссе катили четыре подводы, в каждой – по два вооруженных гитлеровца. Лида насторожилась: хотя у нее и был пропуск, отобранный партизанами у местного предателя, а лучше с ними не встречаться. Гитлеровцы проехали мимо, громко разговаривая и смеясь, и, видимо, не заметили сидящую за черешней девушку. Она облегченно вздохнула. За каменным мостиком, над бурлящим по весеннему ручейком, подводы свернули с дороги и лихо помчались к видневшимся невдалеке стогам сена. Теперь Лида была видна им как на ладони. «Что же делать? – обдумывала девушка. – Вот так, сразу, подняться и уйти, пожалуй, нельзя, будет подозрительно. Надо создать видимость работы, а там посмотрим». Она медленно поднялась с земли, не спеша расправила волосы, упавшие на глаза из-под белой косыночки, взяла нож и принялась резать траву, украдкой наблюдая за гитлеровцами. Те спрыгнули с телег, составили винтовки в козлы, трое принялись распрягать лошадей, а остальные, вытащив из огромного стога охапки сена, улеглись отдыхать. «Значит, надолго, – решила девушка. – Какая беспечность. Вот бы наших ребят сюда сейчас… Надо уходить…»

Лида сгребла в кучу срезанную траву, сложила ее в мешок и подняла на плечи. Она хотела уже идти, но в это время один из гитлеровцев побежал за ней и окликнул на ломаном русском языке:

– Русский барышня, стой!

Шагах в десяти он остановился, стряхнул с мундира приставшую траву, надел фуражку, которая была у него в руке, и, подойдя к Лиде, сказал:

– Вас просит мой командир.

Лида бросила мешок, пошла к гитлеровцам. Все они принялись разглядывать девушку. Офицер сидел, обняв колени, и вертел в руках стебелек засохшей ромашки. Лида поздоровалась.

– Доброе утро, – по-русски ответил офицер и тут же по-немецки дал команду солдатам приступить к погрузке сена.

– Вы откуда? И кто вы? – спросил он, слегка улыбнувшись.

– Я из Феодосии, медицинская сестра городской больницы. Дома тяжелобольная сестренка, для нее я решила разводить кроликов, их у меня три, вот и пришла за травой. Я могу идти?

Но гитлеровец не спешил отпускать такую красивую девушку. Страх у Лиды пропал. Она осмелела и тоже не торопилась. «Надо продлить беседу, – решила она. – Если фашисты из города, офицер может пригодиться».

– Вы не назвали себя, девушка.

– Меня зовут Таня.

Офицер предложил ей сесть в повозку, и она без всяких хлопот приехала в город. На тихой и зеленой улице Лида попросила остановить лошадей. Легко спрыгнув с подводы, она медленно направилась к первому попавшемуся дому. Тем временем ее спутники уехали. Тогда Лида свернула за угол, прошла несколько улиц и повернула в маленький тупик, за которым начинался пустырь. У крайнего невзрачного домика она остановилась, привычными движениями подняла крючок калитки и вошла во двор. Знакомая учительница Дарья Ивановна снимала белье с веревок в большой таз. При виде Лиды растерялась, оглянулась по сторонам и знаком пригласила зайти в дом.

Учительница жила совсем одна, ее единственная дочь еще задолго до войны вышла замуж и уехала с мужем на его родину. Дарья Ивановна накормила Лиду, рассказала ей, что все школы Феодосии закрыты, сейчас она нигде не работает, в городе установлен жесткий полицейский режим. Рано утром и поздно вечером ходить населению по городу запрещается. Кто появится на улице после комендантского часа, в того стреляют без предупреждения. Идут массовые аресты. Через каждые 4-5 часов проводятся облавы. Всякого подозрительного гестаповцы хватают, вывозят за город и расстреливают.

* * *

…Утром следующего дня Дарья Ивановна по просьбе Лиды пошла в центр города к Марии, ее близкой школьной подруге, которая осталась в Феодосии по специальному заданию. Надо было узнать, когда и где она сможет встретиться с Лидой. Сама же Лида направилась по первому адресу, данному ей Ручкиным. Здесь жил с семьей рабочий депо Калегаев. Во дворе дома, в абрикосовом саду, стояло несколько пчелиных ульев. Лида знала, что Калегаев оставлен в городе тоже по особому заданию.

Девушке посчастливилось. Калегаев оказался дома.

– Простите, мне сказали, что я могу у вас купить мед для больной сестры.

– К сожалению, я запустил свое пчелиное хозяйство. Немного – могу.

– Хотя бы двести граммов.

Обменявшись паролями, Калегаев вышел на улицу, осмотрелся, вернулся в дом и запер дверь.

– Садитесь, родная. Прежде всего, хотите ли есть?