Текст книги "Действия войсковых разведчиков"

Автор книги: Анатолий Федотов

Соавторы: Серафим Колдашев,Роман Пономаренко
сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 14 страниц)

Майор решительно подвигает блокнот, набрасывает несколько цифр и, вырвав листок, передает его Звереву. Тот спешит в соседнюю комнату к радистам. Приказание короткое: «Докладывать о движении группы каждую минуту».

Вершинин ждет, что сообщит Вяльцев. Наконец в наушниках звучит голос Огареевой. Раскодированные цифры выглядят так: «Группа вошла в квадрат 18».

Вершинин и Зверев впились глазами в карту. До района засады осталось каких-нибудь метров триста-четыреста. Вершинин быстро пишет несколько цифр, и Зверев несет новое приказание Вяльцеву: «Группу пропустить. Себя не обнаруживать».

Опять томительное ожидание. Что предпримет вражеская группа? Часы отсчитывают секунды. Прошла минута, две. Почему тянет Вяльцев?

– Разрешите закурить? – хриплым от волнения голосом просит Зверев.

Вершинин кивает головой и сам протягивает руку за папиросой. И вот в наушниках снова зашипело. Вяльцев доносил: «В квадрате 19 группа повернула назад. Уходит на запад».

Вершинин и Зверев переглянулись и одновременно вздохнули с облегчением.

– То была всего лишь разведка, – сказал Зверев. – Но чья?

– Уверен, что к этому делу причастна абвергруппа «сто два-бис». Кому еще нужна лощина? Противник ищет проходы, хотел вызвать наш огонь, выяснить расположение огневых точек. И мы чуть не попались на его удочку. Был момент, когда я заколебался, еще немного – и отдал бы приказ Вяльцеву вступить в бой, – признался Вершинин.

После тех событий Вяльцев надолго замолчал. Но теперь сомнения перестали терзать майора Вершинина, какой-то внутренний голос подсказывал ему – в лощине были люди из абвергруппы, они пойдут там.

Не раз генерал Грибов спрашивал Вершинина:

– Ну, что там, в вашей Вороньей лощине? Может, напрасно теряем время?

– Нужно подождать. Они должны пойти, – заверял Вершинин.

– Ну-ну, посмотрим.

Командующий был настроен менее оптимистично, чем начальник разведки.

От немецкой разведки не ускользнуло то, что советское командование закрыло свежими войсками ранее пустовавшие промежутки на своем переднем крае обороны. Эти сведения весьма обеспокоили начальника абвергруппы Отто Лангенбека.

Шаг за шагом полковник Лангенбек проводил тщательнейшую подготовку к новой диверсионной операции.

И вот необходимые данные в его руках. Он сидит в своем кабинете, обложившись картами, аэроснимками, справками, донесениями.

Лицо полковника хмуро. Он нашел ответ на беспокоивший его вопрос: почему русские оставили лощину неприкрытой? Но ответ не обнадеживал и не радовал полковника. Русским незачем размещать войска в лощине, она почти непроходима, а самое главное выход из нее плотно ими прикрыт. Значит, и тут путь в советский тыл прочно закрыт. Напрасно затрачены время и усилия на обследование этой чертовой лощины. Нужно искать проходы в других местах, начинать все сначала.

Лангенбек с раздражением ткнул сигарету в пепельницу, закурил новую и снова стал рассматривать аэроснимки. Через сильную лупу он внимательно разглядывал нанесенные дешифровальщиками условные обозначения и недовольно откладывал снимки в сторону. Плотно закрыли русские свой передний край, не пройти. Как преодолеть это препятствие?

Ему опять попался на глаза аэроснимок той лощины. Она заснята с небольшой высоты, каждый бугорок и овражек рельефно выделяются. Уже в который раз полковник медленно проводит увеличительным стеклом над квадратом глянцевой фотобумаги. Все-таки ему еще трудно поверить, что надежды, связанные с этой лощиной, окончательно рухнули. Ведь это единственное место, где нет ни окопов, ни пулеметных гнезд, ни русских войск. Узкая полоска местности врезается в оборону противника, выводит в его ближайший тыл. Выводит? В том-то и дело, что не выводит. Выход из нее прикрыт. Что же предпринять?

Вдруг с его лица сбежало выражение досады, разгладились морщины, в глазах заиграли торжествующие искорки. «Черт возьми! Как же я не додумался до этого раньше?! Можно использовать лощину, и очень даже просто».

Он положил снимок на карту, взял карандаш и долго сидел так, обдумывая внезапно возникшую идею. Потом снял телефонную трубку:

– Майора Саули ко мне! – коротко приказал полковник.

Саули явился тотчас же.

– Приступаем к разработке новой операции, – объявил Лангенбек своему помощнику. – Замысел у меня готов, сейчас вам объясню. Вероятно, русские считают, что мы, как и раньше, будем рваться в их тыл, и, наверное, подготовили для нас всякие ловушки. Но мы несколько изменим тактику и перехитрим наших противников. Да, да, мы их перехитрим. Мы не пойдем к ним в глубокий тыл, а проведем операцию близ переднего края их обороны… Смотрите сюда, Ганс, – указал он линейкой на аэроснимок. – На этой высоте обороняется какой-то советский батальон, назовем его батальоном «икс». А вот ту высоту занимает тоже батальон, скажем – «игрек». Между высотами, как видите, проходит лощина. Она в мертвом пространстве, не просматривается ни с той, ни с другой высоты. Лощина не прикрыта советскими войсками. Я долго думал – почему они так поступили, и, кажется, нашел объяснение. В лощине множество естественных препятствий: овраги, валуны, обрывы. Замечу сразу же, для наших диверсантов это не такие уж серьезные препятствия, ведь недаром мы подобрали баварцев, отличных лыжников. Есть еще одно препятствие: лощина густо заминирована. Видимо, русские полагают, что проход по лощине для нас исключается. Но одного они не учли. Мины заложены давно, покрылись толстым слоем снега и практически стали безопасными. Это точно проверено нашими саперами. Выход из лощины закрыт войсками противника. По-видимому, советское командование считает, что если мы и сумеем каким-то чудом пройти лощину, то дальше путь все равно закрыт. Но мы не пойдем дальше, наша цель – русский батальон «икс».

Лангенбек посмотрел на майора, стараясь определить произведенное впечатление. Ганс Саули внимательно слушал, лицо его было непроницаемым.

– Люди Штуммайера проникают в лощину не глубоко, – продолжал полковник, – только до отметки 105, там под прямым углом поворачивают на север и, рассредоточившись на группы, пробираются по скалам в тыл батальону «икс». Внезапное нападение с тыла позволит им уничтожить батальон, захватить штабные документы и пленных…

* * *

Зимняя ночь, холодная и безлунная, окутывает Воронью лощину. Мертвая тишина вокруг. Лишь временами далекое эхо доносит сюда приглушенные отголоски артиллерийской стрельбы. Где-то далеко идет бой, а тут, на правом фланге армии, ни шороха, ни звука, разве скрипнет скованное морозом дерево, да резвый ветерок сбросит иногда с лохматых веток кряжистых сосен снежные шапки. Тихо в Вороньей лощине, будто и нет войны, будто спит тут все глубоким безмятежным сном.

Но это не так, и здесь идет война, не спят люди, несут свою суровую боевую службу.

В небольшом окопе, сооруженном из снежного сугроба на выступе каменистой высотки, сидят два разведчика: Веселов и Угольков – передовой дозор отряда старшего лейтенанта Вяльцева. Разведчики настороженно всматриваются в темень, изредка вполголоса обмениваются короткими фразами. Обычно в дозоре говорят шепотом, но сегодня можно и вполголоса: дозор расположен на своей территории и врага поблизости нет. Если он появится, то только вон там, в лощине, что смутно вырисовывается внизу длинной заснеженной полоской. Разведчики, конечно, успеют заметить врага еще издали – для того они и сидят тут уже тринадцатые сутки, их сменяют днем лишь на несколько часов.

Старший в дозоре Григорий Веселов, у него в руках бинокль, который он часто наводит на лощину, прощупывает каждую извилину, каждый бугорок. Веселову уже за тридцать. В Москве у него остались семья и родной завод, где до войны он работал мастером цеха. Человек он спокойный и рассудительный. Его помощнику, Федору Уголькову, всего девятнадцать лет. Только успел окончить школу – началась война. Он из Ярославля и в противоположность Веселову горяч и непоседлив. Однако разница в годах и характерах не мешала крепкой дружбе этих солдат. Она началась с того жаркого июльского дня, когда в неравном бою из всего взвода уцелели лишь они двое. С ручным пулеметом в руках Веселов и Угольков четверо суток пробирались к своим, не раз вступая в смертельную схватку с фашистами, и пробились. С тех пор они не разлучаются, всегда вместе.

– Эх, покурить бы, – вздыхает Угольков.

– Ну что ж, валяй, – бросает Веселов, не отрывая глаз от бинокля.

Федор лишь ухмыляется, он знает – в дозоре курить нельзя, ночью огонек самокрутки виден далеко. Веселов, конечно, шутит, да и сам Угольков ни за что не позволит себе совершить такой проступок – он не новичок на войне – и говорит о курении просто так, потому что долго сидели молча. Он снял меховую варежку, потер рукой застывшие щеки, уселся поудобнее и, всматриваясь в темноту, стал думать о письме, что получил неделю назад от знакомой девушки.

Вдруг Угольков заметил, что Григорий Веселов весь напружинился, застыл с биноклем у глаз.

– Гриш, что там? – шепотом спросил Угольков.

– Погоди-ка, Федя, погоди.

Веселов и сам ничего не видел, он только почувствовал что-то неладное, еле ощутимое изменение в привычном пейзаже лощины. До боли напрягая глаза, он всматривается в темноту. Вроде что-то шевелится там, будто ползет. Да, вот теперь в бинокль уже отчетливо можно разглядеть фигурки в белых комбинезонах. В лощине появляется большой отряд лыжников.

Рядовые разведчики Веселов и Угольков, конечно, не знают, что существует некий план ВЛ, разработанный в разведотделе армии. Этот план известен узкому кругу офицеров, а до исполнителей – их немало – он доведен лишь «в части, их касающейся». До Веселова и Уголькова тот план дошел в виде конкретной задачи: вести наблюдение в секторе таком-то и при обнаружении противника немедленно доложить командиру. Они добросовестно выполняют поставленную задачу, остального им знать не положено, потому они и не подозревают, что наступает кульминационный момент в выполнении этого плана.

Несколько секунд Веселов рассматривает колонну гитлеровцев в бинокль, пытается сосчитать лыжников. В руках Феди Уголькова телефонная трубка, он сдвинул капюшон маскировочного халата, освободил ухо, выжидающе глядит на старшего дозорного Веселова.

– Передавай, – приказывает Григорий. – Колонна противника, около ста лыжников, следует с запада по лощине. Голова колонны у…

Угольков слово в слово повторяет в телефонную трубку сказанное Веселовым и поглядывает вниз, где на обратных скатах высоты находятся временные землянки разведчиков старшего лейтенанта Вяльцева. Из снежных землянок выбегают люди, устремляются по замаскированным тропинкам туда, где давно подготовлены позиции для засады.

* * *

Колонна фашистских диверсантов медленно, с трудом продвигалась по лощине. Передним приходилось пробираться буквально ощупью, лавируя между оврагами и валунами. Шедший в середине колонны командир отряда капитан Штуммайер постоянно подгонял своих людей, и те старались изо всех сил не потерять темп, выдержать график движения. Нервы Штуммайера напряжены, однако капитан полон внутренней энергии, охвачен чувством близкой победы. Ему очень по душе это новое задание. Не надо идти далеко в советский тыл, переживать те томительные часы ожидания непредвиденных случайностей, которые изматывают нервы еще задолго до того, как доберешься до цели. А уничтожить целый батальон хотя и посложнее, чем ликвидировать госпиталь или какую-нибудь автобазу, зато намного почетнее, ответственнее. Недаром полковник Лангенбек так тщательно инструктировал его вчера. Он тоже уверен в успехе и прямо сказал Штуммайеру: «Неудачи быть не может, но многое зависит от вас, капитан. Если представите мне живого командира советского батальона – гарантирую рыцарский крест, за мертвого – железный. Штабные документы меня тоже интересуют. Действовать прежде всего кинжалами, чем меньше шума, тем лучше. Автоматы и гранаты пускать в ход в последнюю очередь…»

…Колонна продолжала свой путь. Небо на востоке чуть посветлело, стали заметнее контуры угрюмых каменистых высот, нависающих по сторонам лощины, а отряд все еще не дошел до отметки 105. Радужное настроение Штуммайера постепенно угасло, вид угрюмых высот вызвал непонятное беспокойство. Его взгляд все чаще задерживался на двух утесах. Они не так уж велики, эти покрытые мелколесьем и снегом утесы, но сужают лощину до шестидесяти метров, превращая ее в узкое ущелье. Штуммайер с минуту наблюдает, как идущее впереди охранение приближается к тем утесам. Он останавливает колонну, решает переждать, пока охранение не пройдет опасное место.

Охранение прошло. Штуммайер, облегченно вздохнув, подает команду возобновить движение.

Вот и высоты с двумя утесами. Диверсанты, словно тени, неслышно скользят на лыжах между ними: ни шороха, пи позвякивания оружия – хорошо обучены солдаты. Но вдруг на головы диверсантов посыпались ручные гранаты, на высотах засверкали вспышки выстрелов, и треск автоматных очередей заполнил лощину. Диверсанты бросились врассыпную, ища спасения за камнями и в овражках.

…В мутной дымке начинающегося рассвета старший лейтенант Вяльцев наблюдал за ходом боя. Засада полностью удалась. Вражеский отряд попал в отчаянное положение. Справа и слева с высот разведчики поливают его беспощадным огнем. Атаковать гитлеровцы не могут: пока будут карабкаться на скалы, разведчики всех их перестреляют. Прорываться вперед? Еще хуже для них, сами влезут в петлю. Значит – назад. Сейчас они побегут из этого ада, пока не совсем рассвело.

И действительно, диверсанты, кто ползком, кто перебежками, устремляются назад. Свистят пули, рыхлят снег вокруг них, ударяясь о камни, рикошетируют со звоном… Диверсантов становится все меньше и меньше.

Однако и выстрелы с высот звучат реже, огнем из автоматов уже трудно достать уцелевших гитлеровцев. Заливается длинными очередями лишь наш ручной пулемет.

– Ракету! – коротко приказывает Вяльцев сигнальщику.

Зеленая ракета, пущенная нашими разведчиками, привлекла внимание и командира диверсантов капитана Штуммайера. Что означает эта ракета? Что еще задумали русские? Ответ на вопросы последовал немедленно. Далекий хлопок выстрела и раздирающий душу визг мины заставили диверсантов заметаться в поисках укрытий.

По сигналу Вяльцева вступили в дело минометные батареи из бригады Богарникова. Из-за высот посыпались мины, лощина снова заполнилась грохотом разрывов, криками и стонами.

Вдруг наступила тишина. Огонь советских минометов прекратился. Несколько оставшихся в живых диверсантов поднялись и изо всех сил побежали по каменистой земле Вороньей лощины, стремясь поскорее покинуть пристрелянное место, пока не возобновится минометный огонь.

Штуммайер бежал не оглядываясь и потому не видел, как позади со скалистого утеса взметнулись в сумрачное зимнее небо теперь уже две зеленые ракеты. И опять завизжали мины, загрохотало в Вороньей лощине.

* * *

Накинув на плечи шинель, майор Вершинин вышел на крыльцо, с минуту постоял, глубоко вдыхая морозный воздух, и сразу почувствовал, как свежеет голова после бессонной ночи, полной волнений и тревог. Глаза у него красные, лицо бледное, усталое.

Да, трудная выдалась ночь. Первую ее половину майор провел в дивизии полковника Осипова, разведчики которой ходили в ночной поиск. Поиск очень важный, должен был дать ответ на вопросы, возникшие перед армейской разведкой. По некоторым признакам предполагалось, что противник произвел перегруппировку, сменил свои части. С какой целью? Какие новые части врага появились на фронте, куда ушли те, что были здесь раньше? Нужно было добыть пленных. Но поиск закончился неудачей, гитлеровцы обнаружили разведчиков, обстреляли, и те вернулись ни с чем.

Что ж, захватить «языка» не так-то просто, завтра придется повторить поиск в другом месте.

Под утро Вершинин возвратился в штаб армии и только успел снять шинель, как началась боевая операция в Вороньей лощине. Донесения Вяльцева, секунды на размышления, короткие распоряжения старшему лейтенанту. Когда все закончилось, Вершинин позвонил генералу Алмазову. «Отлично! – сказал начальник штаба. – Доложите лично командующему».

Вершинин, как был в накинутой на плечи шинели, спустился с крыльца, вошел в соседний дом. В прихожей сбросил шинель, спросил адъютанта:

– У себя?

– Так точно!

– Доложите!

– Проходите, товарищ майор. Велено пропускать начальника разведки в любое время и вне всякой очереди.

Вершинин постучал в дверь.

– Войдите!… А, разведчик… Чем порадуете?

– Товарищ генерал! Сегодня на рассвете крупный отряд диверсантов пытался проникнуть в наши тылы через Воронью лощину и попал в сети, расставленные нами согласно плану ВЛ. По предварительным данным, полученным от старшего лейтенанта Вяльцева, можно предполагать, что диверсионный отряд абвергруппы «сто два-бис», действовавший перед фронтом армии, полностью уничтожен!

– С какой целью шли к нам диверсанты? – поинтересовался командующий.

– Пока не установлено, товарищ генерал. Имеется четверо пленных, не считая раненых. После допроса пленных, полагаю, станет известна и та цель, с которой послал их начальник абвергруппы.

Грибов встал из-за письменного стола, прошелся по кабинету и, засунув руки в карманы, остановился у карты, висевшей на стене.

– Все-таки решился этот Лангенбек идти через лощину, – проговорил он. – Откровенно говоря, я не очень на то рассчитывал. Так говорите, диверсионный отряд полностью уничтожен? Действительно ли это так?

– По предварительным данным, которыми я располагаю, это действительно так. Нужно, конечно, еще проверить, уточнить.

– Поезжайте-ка сами на место, разберитесь. Потом доложите, – заключил Грибов.

– Я как раз хотел просить вашего разрешения на это, товарищ генерал.

– Вот и прекрасно. Жду подробного доклада. Если все подтвердится, объявите благодарность разведчикам.

…День стоял хмурый. В Вороньей лощине было тихо и сумрачно. Сопровождаемые автоматчиками, Вершинин, Богарников и Вяльцев медленно шагали на лыжах.

Обогнув каменистый выступ, они оказались в самом узком месте лощины. Десяток солдат, сняв полушубки, лопатами и ломами долбили мерзлую землю, а неподалеку рядком лежали трупы диверсантов.

– Сколько здесь? – спросил Вершинин.

– Пятьдесят два, – ответил Вяльцев.

Метрах в четырехстах работали еще несколько солдат.

– Пройдем туда, – сказал Вершинин, и вся группа медленно двинулась по лощине.

– Это уже дело рук моих минометчиков, – похвастался Богарников.

– Толковая работа, – отметил Вершинин. – От такого огня трудно спастись.

Из Вороньей лощины возвратились в землянку Вяльцева. Там были допрошены пленные диверсанты.

– Что ж, подведем итоги, – сказал Вершинин, когда увели последнего пленного.

– По показаниям пленных на вчерашний день в диверсионном отряде абвергруппы «сто два-бис» числилось девяносто шесть человек. В лощине обнаружено шестьдесят шесть трупов, подобрано восемнадцать раненых, четверо захвачены в плен. Неизвестна судьба восьми человек. Может, им удалось выбраться из лощины, возможно, что их трупы не найдены. Среди убитых опознаны три офицера, в том числе командир отряда капитан Штуммайер. Таким образом, как боевая единица диверсионный отряд абвергруппы перестал существовать. Поздравляю с победой, товарищи!… Тринадцать дней готовились мы к этому бою, тринадцать дней томились в напряженном ожидании, а сам бой длился меньше часа. Из показаний пленных нам стала известна та цель, с которой направлялись диверсанты. Они намеревались зайти в тыл второму батальону бригады и уничтожить его.

– Едва ли им удалось бы это, – заметил Богарников. – Во втором батальоне народ опытный, да и сам командир батальона службу знает, не позволил бы застать себя врасплох.

– Ваша миссия, Вяльцев, здесь закончилась, – продолжал Вершинин. – Сдадите участок представителю бригады – и возвращайтесь в штаб… И вот еще что. Постройте отряд, я хочу сказать разведчикам несколько слов.

– Есть! – ответил Вяльцев и вышел из землянки.

Вершинин надел шинель, затянул ремень с пистолетом и вышел наружу. Две ровные шеренги разведчиков стояли перед землянкой. Молоды, овеяны ветрами лица солдат. Прозвучала команда «Смирно». Вершинин поздоровался с разведчиками, похвалил за отличное выполнение поставленной задачи и закончил свою короткую речь словами:

– От имени и по поручению командования армии объявляю благодарность всему личному составу отряда!

– Служим Советскому Союзу! – дружно ответил строй разведчиков.

Засада в Вороньей лощине закончилась полным разгромом вражеского диверсионного отряда. На маленьком участке огромного фронта наши войсковые разведчики дали бой немецко-фашистским диверсантам. Враг был опытен, хитер, хорошо обучен, но и он допустил немало ошибок и просчетов, которыми искусно воспользовались наши разведчики. Успеху в немалой степени содействовали такие факторы, как знание тактики противника, учет психологии фашистских командиров. Знать противника, его силы и боевое оснащение, подготовку и тактику – значит вовремя разгадать задуманный им маневр, упредить, перехватить инициативу, использовать его слабые стороны, ошибки и просчеты для нанесения сокрушительного удара.

ДВЕ ВЫЛАЗКИ РАЗВЕДГРУППЫ

Разведка – это прежде всего дерзание. Чем смелее, изобретательнее, находчивее разведчики, тем плодотворнее ее результаты. Никакой шаблон непригоден в разведке, любая операция разведчиков – будь то поиск, вылазка или что-либо другое – должна нести в себе нечто новое, неожиданное для противника. Иначе успеха не добиться. Огромные трудности стояли перед нашими разведчиками, и преодолевать их было не так-то просто, но, умело используя богатый арсенал разведывательных приемов, они успешно справлялись со своими задачами.

Для примера расскажем о двух вылазках дивизионных разведчиков, проведенных в разное время года и в разных условиях. В обоих случаях разведчики сумели преодолеть сложные препятствия, удачно использовали местность и сложившуюся обстановку, найдя при этом новые, неожиданные для гитлеровцев способы действий.

* * *

Начальник дивизионной разведки капитан Шумов сидел в своей землянке, углубившись в чтение лежавших перед ним документов. В землянке было сумрачно и холодно. Железная печь, натопленная с утра, давно остыла, и Шумов время от времени потирал зябнущие руки. Однако, несмотря на хмурую погоду, на душе у капитана светло и радостно, и весь он охвачен той уверенностью, какой бывает полон человек, нашедший, наконец, верное решение сложной задачи, над которой бился безрезультатно долгие дни и ночи. И хотя задача решена Шумовым пока теоретически, отображена лишь на бумаге, он не сомневался в успехе. Всего час назад капитан докладывал свой план и расчеты начальнику штаба, а затем вместе с ним командиру дивизии, получил полное одобрение этого плана и разрешение приступить к его практическому осуществлению.

Шумов отодвинул бумаги, развернул карту с нанесенной боевой обстановкой. Эта обстановка сложилась па фронте дивизии еще с месяц назад и до сих пор сохранилась без особых изменений. После жестоких, кровопролитных боев обе стороны перешли к обороне, зарылись в землю. Шумов всмотрелся в карту, его интересовал сейчас только один небольшой район, к которому устремлены все мысли и надежды, там будет проведен в жизнь план, над которым он работал последние дни.

В том районе передний край как нашей обороны, так и вражеской проходит по лесным опушкам, а перед ними тянется полоса ровного поля шириной в пять-шесть километров. Ни одна из сторон не рискнула выдвинуть свои позиции в поле, поскольку это поставило бы ее в невыгодное положение. Каждая предпочитала оставаться в лесах, так сказать, в дальнем огневом соприкосновении с противником. Однако гитлеровцы здесь имели одно весьма существенное преимущество: они занимали высоту, возвышающуюся темным островком посреди заснеженного поля. Высота господствовала над местностью и давала фашистам хороший обзор. Не раз командир дивизии генерал Казанцев пытался выбить гитлеровцев с высоты «Остров» – так она именовалась на наших командирских картах – но безуспешно, даже приблизиться к ней не удавалось. И немудрено. Чтобы добраться до высоты, требовалось пройти по ровному полю около двух километров под губительным огнем фашистских пулеметов и минометов. Бой за высоту не обошелся бы без огромных жертв, и Казанцев прекратил атаки, но мысль овладеть высотой не отбросил: слишком много давала она преимуществ врагу.

Захватить высоту можно было бы и без особых потерь, если точно знать систему обороны врага и силы, которыми он там располагает. А данных о противнике на высоте «Остров» никаких нет. Во всех сводках и донесениях, что ежедневно готовит начальник разведки дивизии капитан Шумов, стоит одна и та же неизменная фраза «До роты противника продолжает занимать высоту «Остров». Это означает, что точных сведений нет, а имеются лишь одни предположения. Но, чтобы захватить высоту, одних предположений мало. Главное следует выявить, сколько у врага пулеметов и минометов, где они установлены, какие окопы и траншеи успел он отрыть, имеются ли проволочные заграждения, сколько и где. Все это нужно узнать для того, чтобы уничтожить точным артиллерийским огнем. Только тогда можно будет с наименьшими потерями овладеть злосчастной высотой. Вскрыть систему обороны высоты «Остров», добыть нужные сведения – такую задачу поставил генерал Казанцев перед капитаном Шумовым. «Не спускать глаз с высоты, захватить «языка», – распорядился генерал.

Круглые сутки дежурят на наблюдательных пунктах полковые и дивизионные разведчики – не спускают глаз с высоты, но толку от этого мало. Высота «Остров» далеко, просматривается плохо, к тому же покрыта мелколесьем, а позиции врага хорошо замаскированы. Каждый день Шумов просматривал журналы наблюдений, сам часами просиживал на НП с биноклем в руках, а сведений ничтожно мало. Только «язык» мог бы дать более или менее полные сведения о высоте. Но захватить пленного оказалось задачей немыслимо трудной. Днем подступиться к высоте и думать нечего: на поле разведчики видны противнику как на ладони. Значит – ночной поиск. Трижды пытался капитан Шумов провести ночной поиск, разведчики понесли потери, а до высоты так и не дошли. Всю ночь гитлеровцы пускали осветительные ракеты, на подступах к высоте светло как днем, стало быть, и ночью разведчики перед противником как на ладони. Гитлеровцы понимали, что русские будут пытаться взять высоту, поэтому были в постоянной готовности.

Трудные дни переживал начальник дивизионной разведки, совсем потерял покой, все ломал голову, как захватить «языка» на высоте «Остров», и придумать ничего не мог. Ясным для него было лишь одно – обычным ночным поиском задачу не выполнить, пленного не взять. Нужно что-то другое, но что?

А генерал Казанцев каждый день спрашивал, испытующе посматривая на начальника разведки:

– Ну, капитан, когда доложишь план нового поиска?

Шумов краснел, готов был провалиться сквозь землю, однако отвечал твердо:

– Работаю, товарищ генерал, думаю, ищу решение!

Казанцев был умным и опытным командиром, понимал, что поставил перед разведкой очень трудную задачу, потому не упрекал Шумова в медлительности: спешить тут ни к чему, поспешишь – и прольется напрасно кровь разведчиков.

– Ну, думай, капитан, ищи, но чтоб было наверняка, – говорил он офицеру.

И Шумов шел к себе в землянку, развертывал карту, просиживал над нею часами, размышлял, прикидывал, искал. Потом отправлялся на какой-нибудь наблюдательный пункт, рассматривал в бинокль высоту «Остров», снова просиживал часами в мучительных поисках верного решения.

Давно уже Шумов обратил внимание на одну деталь. Разведчики, дежурившие на НП, установили, что каждый день ровно в полдень два гитлеровских солдата отправляются на лыжах от высоты «Остров» в сторону леса, туда, где расположены главные силы немецко-фашистских войск, а обратно возвращаются тем же путем часа через три-четыре. Видимо, лыжники выполняют функции связных. «Вот бы захватить этих связных», – не раз размышлял Шумов, но тут же со вздохом отбрасывал эту мысль: близок локоть, да не укусишь, нет у него никаких средств для такого дела. В конце концов Шумов перестал обращать внимание на тех лыжников, искал другие возможности.

Как– то приехал в дивизию начальник армейской разведки майор Вершинин, и Шумов поделился с ним своими бедами. Почему-то Вершинин очень заинтересовался именно теми лыжниками-связными и даже захотел сам посмотреть на них с наблюдательного пункта. Он следил за лыжниками в бинокль с часами в руках и, когда те скрылись в лесу, проговорил раздумчиво:

– Всего тринадцать минут… От высоты до леса они идут тринадцать минут.

Вершинин помолчал, потом решительно заявил:

– Лыжников можно захватить, и я вам помогу!

Шумов непонимающе посмотрел на майора.

– К нам в армию прибыл дивизион аэросаней, – пояснил Вершинин. – Машины вооружены пулеметами, развивают огромную скорость, как раз то, что вам нужно, чтобы перехватить лыжников в пути. Думаю, командующий не откажет выделить вам для этого дела… ну, скажем, три боевые машины.

Глаза Шумова загорелись надеждой.

– Успеха можно добиться только при наличии двух обязательных условий, – продолжал развивать свою мысль Вершинин. – Во-первых, если появление аэросаней в районе высоты «Остров» окажется для противника полной неожиданностью, во-вторых, если перехват лыжников осуществится точно на полпути, то есть если вы сумеете строго выдержать расчеты. Следовательно, успех зависит от вас самих, от вашей выдержки и мастерства.

Шумова захватила идея такой вылазки своей оригинальностью, смелостью и простотой.

– Пришлите, товарищ майор, аэросани, а мы не подкачаем, сделаем все в наилучшем виде, – заверил он начальника армейской разведки.

…Вершинин выполнил свое обещание, скоро в распоряжение Шумова прибыло трое аэросаней. Капитан энергично взялся за подготовку этой необычной вылазки. Прежде всего он досконально изучил тактико-технические данные боевых машин, подолгу беседовал с членами экипажей, сам ездил на аэросанях, выверяя максимальную скорость, стрелял из пулемета по движущейся цели на ходу. А потом произвел расчеты, составил подробнейший план. Свой замысел Шумов строил, как и советовал майор Вершинин, на внезапности и скоротечности вылазки: вся операция должна закончиться в течение пяти-шести минут.

Генерал Казанцев одобрил план начальника разведки и утвердил его без всяких поправок. И вот теперь, вернувшись в свою землянку, Шумов, радостный и довольный похвалой командира дивизии, в последний раз просмотрел свой план и расчеты. Итак, можно приступать к практическим делам.