Текст книги "Арбатская повесть"

Автор книги: Анатолий Елкин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 18 страниц)

3. «ВЫСОКОТОРЖЕСТВЕННЫЙ ДЕНЬ ТЕЗОИМЕНИТСТВА» И «КРОВАВАЯ ПЯТНИЦА»

6 октября 1916 г. Накануне

Высокоторжественный день

Вчера в высокоторжественный день тезоименитства Государя Наследника Цесаревича и Великого Князя Алексея Николаевича в Адмиралтейском соборе был отслужен молебен, с провозглашением многолетия всему Царствующему Дому.

После молебна на площади состоялся парад войскам местного гарнизона. Командовал парадом подполковник Пухин, принимал парад гостящий сейчас в Николаеве товарищ морского министра вице-адмирал Муравьев…

На молебствии и параде присутствовали г. градоначальник вице-адмирал А. Г. Покровский, чины военного и морского ведомства, представители городского управления, дирекция заводов и масса публики.

Вице-адмирал Муравьев в Николаеве

Третьего дня гостящий в Николаеве товарищ морского министра вице-адмирал г. Муравьев посетил цирк Стрепетова, где присутствовал во время очередного вечернего представления.

«Южная Россия» (г. Николаев) от 6 октября 1916 г.

7 октября 1916 г. «Кровавая пятница»

От Морского генерального штаба

Морской генеральный штаб сообщает, что 7 октября в седьмом часу утра на линейном корабле «Императрица Мария», стоявшем в севастопольском рейде, вспыхнул пожар в носовых погребах боевых припасов.

Вслед за тем произошел внутренний взрыв большой силы, и пожар начал быстро распространяться, причем на судне загорелась нефть.

Офицеры и команда корабля работали с полным самоотвержением, стараясь локализовать пожар и взрывы затоплением соответствующих погребов.

Работами руководил лично прибывший на корабль командующий флотом вице-адмирал Колчак.

8 начале восьмого часа утра корабль затонул.

Наибольшей части команды удалось благополучно съехать на берег, и в числе погибших значатся только один офицер, два кондуктора и 149 человек нижних чинов.

Из числа нижних чинов, спасенных позже, умерло от ран и ожогов 64 человека.

Исследование положения корабля, лежащего не на глубоком месте севастопольского рейда, дает полную надежду, что корабль удастся через несколько месяцев поднять и приступить к починке полученных им повреждений.

«Новое время» (Петроград) от 25 октября 1916 г. (№ 14598), вторник

Цирк Стрепетова

Глазенаповская площадь.

В пятницу 7 октября дано будет большое небывалое представление. Последние дни! Прощальные выходы всех артистов и артисток цирка. Последняя гастроль знаменитых бухарских артистов-акробатов с их головокружительными трюками…

Цирк-театр Я. Я. Шеффера

В пятницу 7 октября представлено будет «Богоотступница (Эсфирь)». Пьеса в 4 действиях с пением и танцами, соч. Прохоровича. Участвует вся труппа. В заключение концертное отделение…

Наш день

Отмена заседания

Назначенное на сегодня очередное заседание городской думы отложено на 11 октября.

«Южная Россия» от 7 октября 1916 г. (№ 296), пятница

Последние известия

К ГИБЕЛИ КОРАБЛЯ «ИМПЕРАТРИЦА МАРИЯ»

По поводу опубликованного сегодня Морским генеральным штабом сообщения о случае с линейным кораблем «Императрица Мария» из авторитетных источников нам указывают, что аналогичные случаи взрывов на броненосных судах имели место во всех почти иностранных флотах, и русский флот доселе являл собою в этом смысле счастливое исключение. Для расследования причины, вызвавшей несчастие с кораблем «Императрица Мария», назначена особая Комиссия.

Взрыв на «Императрице Марии» произошел в седьмом часу утра, сейчас же после того, как вспыхнул пожар в носовых погребах. На корабль немедленно прибыл командующий Черноморским флотом вице-адмирал Колчак и лично руководил работами по затоплению соответствующих погребов и по локализации пожара. Работы эти имели громадное значение с точки зрения страшной опасности, угрожавшей всему рейду и городу в случае, если бы не удалось предотвратить взрыв всех погребов «Императрицы Марии». Через три четверти часа после начала пожара затапливаемый для предотвращения этого взрыва корабль затонул…

Что касается вопроса о возможности поднятия и починки корабля, то здесь надо заметить, что «Императрица Мария» затонула на сравнительно неглубоком месте севастопольского рейда таким образом, что в настоящее время от верхней кромки кормы затонувшего корабля до поверхности воды расстояние достигает всего лишь полусажени; поэтому возможность удачи работ по подъему и спасению корабля является вполне вероятной.

«Новое время» от 25 октября 1916 г. (№ 14598)

На морях

ДРЕДНОУТ «ИМПЕРАТРИЦА МАРИЯ»

…Таким образом, взрыв корабля «Императрица Мария» лишает Черноморский флот сильной боевой единицы только на непродолжительное время, так как высшее командование уже приняло экстренные меры, чтобы извлечь судно из воды.

Хотя с выходом из строя «Императрицы Марии» Черноморский флот и понес значительную потерю, но все же сила его, по крайней мере, в два с половиной раза более флота противника и положение преимущества на Черном море, несомненно, остается на нашей стороне, и от этого не может измениться то господство на море, которое приобретено Черноморским флотом путем чрезвычайно усиленной деятельности и боевой практики…

«Южная Россия» от 27 октября 1916 г. (№ 313)

Военный заем

В городской думе обсуждался вопрос о громадном государственном значении займа.

Х. М. Матвеев говорит о выдающемся значении этого займа…

«Южная Россия» от 27 октября 1916 г. (№ 313)

Внешние известия

3 августа прошлого года одно из лучших судов итальянского флота, только что еще недавно спущенный броненосец «Леонардо да Винчи» постигла катастрофа: на нем неожиданно воспламенилась нефть.

Остановить пожар, несмотря на все имевшиеся на броненосце предохранительные средства и на все усилия, не удалось.

Во избежание взрыва и полной гибели броненосца он был выведен в открытое море и там затоплен.

«Леонардо да Винчи» потом был поднят и введен в док.

Правительство в сентябре назначило комиссию под председательством такого выдающегося моряка, как адмирал Канофаро, и дало ей все полномочия для раскрытия причин катастрофы.

В настоящую минуту оно назначило 100 тысяч лир в награду тому, кто укажет или поможет указать случайную причину или виновника злого умысла, послуживших причиной пожара.

Из объявления видно, что комиссия не исключает возможности преступления, что вполне допустимо при наличии неприятельского шпионажа и тайных агентов Германии и Австрии.

«Новое время» от 25 октября 1916 г. (№ 14598)

От Морского генерального штаба

ВЗРЫВ ПАРОХОДА В АРХАНГЕЛЬСКЕ

Морской генеральный штаб сообщает, что в час пополудня 26 сего октября в Архангельске произошел взрыв на пароходе «Барон Дризен», имевшем груз боевых припасов и стоявшем у пристани Бокарици…

Во время катастрофы погиб пароход «Барон Дризен» и поврежден стоявший рядом другой пароход – «Эрль-ов-Фарфор»…

Начато следствие для исследования причин взрыва на пароходе «Барон Дризен», п р и ч е м  в л а с т и  у ж е  в настоящее время имеют серьезные основания предполагать наличие злоумышления, организованного германскими эмиссарами.

«Новое время» от 30 октября 1916 г. (№ 14603)

4. «СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНО». «ЕГО ПРЕВОСХОДИТЕЛЬСТВО ВИЦЕ-АДМИРАЛ КОЛЧАК…»

7 октября 1916 года в кабинет директора Главной физической обсерватории и начальника Главного военно-метеорологического управления академика Алексея Николаевича Крылова буквально ворвался запыхавшийся младший адъютант Главного морского штаба и молча протянул «адмиралу корабельной науки» опечатанный сургучом пакет.

– Ваше превосходительство, срочное!..

По верху конверта – жирно подчеркнутый красным карандашом гриф: «Совершенно секретно».

Расписавшись в получении депеши, Крылов осторожно вскрыл конверт и пробежал глазами бумагу.

Из полученного предписания явствовало, что он, Крылов Алексей Николаевич, включен в состав некоей утвержденной по высочайшему повелению Комиссии, председателем которой назначен член Адмиралтейств совета адмирал Н. М. Яковлев.

Крылов хорошо знал Яковлева. Это он был командиром «Петропавловска» в те трагические минуты, когда тот пошел ко дну, унося с собой в пучину находящихся на борту броненосца великого флотоводца и ученого адмирала Макарова и художника Верещагина. «Что ж, – подумал Крылов, – этот человек знает море не понаслышке…»

Он стал читать письмо далее:

«…Вам надлежит в 10 часов утра 8 октября с. г. со скорым поездом отбыть вместе с другими членами Комиссии в г. Севастополь… Для Комиссии выделен специальный салон-вагон… Форма одежды – сюртук при кортике…»

– В чем дело, братец? – удивленно спросил Крылов адъютанта штаба. – Что за Комиссия, создатель?.. И почему я, бросив все дела, должен неведомо для чего мчаться сломя голову в Севастополь?..

– Не могу знать, ваше превосходительство… Все теряются в догадках… Ни адмирал Яковлев, ни начальник штаба, никто ничего не знает… Морской министр сказал, что о причине командировки вы все узнаете по приезде в Севастополь…

– Хорошо, ступай! – отпустил он адъютанта. – Черт его знает, что творится, – проворчал Крылов.

На столе его лежали наброски новой книги о непотопляемости боевых кораблей. Рукопись, что называется, «шла», и отрываться от нее не хотелось. А тут – эта поездка.

«Ладно, на месте разберемся… – Человек решительный по натуре, Крылов быстро находил себя в предлагаемых судьбой обстоятельствах. – В конце концов, идет война, и не обо всем можно писать в депешах…»

Утром 8 октября ровно к десяти утра он был на вокзале. Здесь он снова попытался разузнать, в чем дело и что произошло в Севастополе. Но никто ничего не знал.

Около 10 часов вечера поезд, в котором следовала на юг образовавшаяся «высочайшим указом» Комиссия, подошел к перрону Курского вокзала в Москве.

Адмиралы вышли на перрон поразмяться.

– Смотрите, – удивленно воскликнул Крылов, показывая Яковлеву на состав, стоящий напротив. – Севастопольский скорый!

– Давно, братец, прибыли? – спросил Яковлев стоящего на перроне у севастопольского состава проводника.

– За минуту до вас, ваше превосходительство…

Перрон гудел, как улей. Кто-то кого-то встречал. Кто-то ругался. Сновали носильщики, нагруженные тяжелыми чемоданами.

До адмиралов донесся вдруг разговор:

– А ты знаешь, в Севастополе «Мария» взорвалась.

– Как взорвалась?

– Опрокинулась и затонула.

– Не может быть!

Оглянувшись, Крылов увидел, что беседовали пожилой моряк капитан 2-го ранга и господин в котелке. Моряк тронул господина за рукав, кивая в сторону Крылова и Яковлева:

– Да вы посмотрите… Адмиралы едут следствие производить…

Крылов вздрогнул… Новость ошеломила его. Хотелось подойти к моряку, расспросить обо всем подробно. Но как он будет перед этим моряком выглядеть? Ничего себе – едет из Петербурга «высшее начальство» и понятия не имеет, зачем едет. Красивенькая ситуация!..

Адмирал Яковлев, кажется, думал о том же самом.

Войдя в салон-вагон, он долго молчал, потом взорвался:

– Кажется, наших штабных мастодонтов в Петербурге только могила исправит! Это от людей, по долгу службы облеченных доверием, скрывают то, что известно всем и каждому и о чем вслух болтают все на вокзалах. Черт знает что такое!..

– «Совершенно секретно», – зло поддержал его Крылов. – «Совершенно секретно»… Как и все в нашей богоспасаемой монархии.

Утром поезд вырвался на Бельбекскую долину. Не успели члены Комиссии позавтракать, как железнодорожное полотно начало подниматься на Мекензиевы горы. Свет за окном внезапно сменялся темнотой – состав проходил туннели.

Крылов машинально считал их, пока не показались Инкерманская долина, развалины средневековой крепости Каламиты, Суздальская гора и, наконец, живописный берег Северной бухты.

Выходя из салон-вагона на севастопольском вокзале, Крылов взглянул на часы. Ровно десять.

На перроне Комиссию встречал начальник штаба Черноморского флота.

Озабоченно поприветствовав прибывших, он сухо сообщил:

– Командующий флотом вице-адмирал Колчак просил передать свои извинения, что не может вас лично встретить… У нас здесь такие дела! – начальник штаба развел руками. – Впрочем, сами увидите…

– «Мария»? – бросил Крылов.

– Вам уже известно?..

– Только сам факт. Подробности – нет.

– Сейчас все узнаете. Командующий ждет вас на флагманском корабле «Георгий Победоносец»…

Александр Васильевич Колчак, когда члены Комиссии переступили комингс роскошной каюты «Победоносца», нервно расхаживал по каюте. Честно говоря, он еще не знал, кого видеть в этих прибывших из столицы господах – друзей, союзников или врагов. Может быть, поэтому рукопожатие вышло довольно официальным, без свойственных, принятых в высших сферах флота, прославленных теплоты и гостеприимства.

Крылов встречался с Колчаком и ранее, но сейчас исподволь с интересом наблюдал за ним. Вице-адмирал только недавно принял флот и, это было видно, заметно нервничал. Хотя кому приятно расхлебывать такую кашу!

Тонкое, осунувшееся лицо. Холодный и подозрительный взгляд. Что он мечется? Что скрывает? Боится, что Комиссия обнаружит на флоте то, что совсем не обязательно знать господам из Главного штаба? В конце концов в каком хозяйстве, тем более таком, как огромный, раскиданный по всему Черноморью флот, нельзя найти при желании промахов и просчетов. Завистников же у Колчака хватало. А тут еще на его голову эта история с «Марией».

Пригласив прибывших сесть, Колчак, казалось, раздумывал: с чего начать разговор?

– В принципе о нашей трагедии вам известно…

– Извините, Александр Васильевич, не только неизвестно, но и… Одним словом, мы узнали о случившемся от встречных людей на московском вокзале, – перебил Колчака Яковлев. – Нечего сказать – «Совершенно секретно»! Кажется, под таким грифом, Алексей Николаевич, мы получили пакеты с уведомлением о поездке?

– Какое это имеет сейчас значение, – буркнул Крылов.

Колчак поморщился:

– Алексей Николаевич прав… Никакого значения, по крайней мере здесь, это действительно не имеет. «Мария» взорвалась на виду у всего Севастополя… Прошу, господа, со всеми просьбами обращаться ко мне в любое время дня и ночи. Мною дано указание, чтобы к вам немедленно направлялись все, кого вы сочтете необходимым вызвать. Думаю, что для успеха дела вам нужно осмотреть и линкор «Екатерина Великая». Это – однотипный с «Марией» корабль… А в подробностях все это выглядело так…

Члены Комиссии не выходили из каюты Колчака более трех часов.

Многие из адмиралов хорошо знали историю корабля. И никто из них не мог предположить, что она окажется такой короткой.

5. «И ВЕЛИКА БЫЛА СКОРБЬ НАША…»

В Адмиралтейском соборе города Николаева – гнетуще-торжественная тишина, и мощный бас отца Иннокентия, уже стареющего, но не растерявшего былое молодечество мужчины, эхом бьется под высокими куполами:

 
И велика была скорбь наша!..
И сердце невыносимой болью уязвлено!..
 

В первых рядах почетной публики стоит, скорбно склонив голову, один из отцов города – Хрисанф Михайлович Матвеев.

Помощь погибшим на посту

…По инициативе супруги г. градоначальника Лидии Хрисанфовны Покровской третьего дня во дворце состоялось совещание по вопросу организации в Николаеве сборов пожертвований в пользу семейств нижних чинов Черноморского флота, погибших при исполнении долга на линейном корабле «Императрица Мария».

В совещании приняли участие командир Николаевского порта г. градоначальник вице-адмирал А. Г. Покровский, свиты Его Величества контр-адмирал Фабрицкий, представители отдельных ведомств, православного и иноверческого духовенства, учреждений гражданского ведомства, Николаевского городского управления, представители местных судостроительных заводов: «Руссуд», «Наваль» и трубочного, а также представители биржевого комитета, купеческого и мещанского обществ.

Подавляющим большинством голосов председателем совещания избрана была Л. Х. Покровская, обратившаяся к присутствующим со следующей речью.

Милостивые государыни и милостивые государи!

7 октября нашу родину постигло великое несчастье: в севастопольской бухте загорелся и затонул линейный корабль «Императрица Мария», затонул и повлек за собой более 200 молодых жизней, верных сынов нашей дорогой родины… Печальная весть о катастрофе быстро докатилась до Николаева и болью и скорбью отозвалась в сердцах всех жителей. Да и не удивительно: «Императрица Мария» создалась и выросла в Николаеве. Над ее созданием работали здесь тысячи людей: инженеров, мастеровых, рабочих. Тысячи сердец радовались, когда корабль был закончен, и с любовью и гордостью следили за его боевой славой… И вот нашего детища, нашей гордости не стало… Удар силен, и радость врагов велика, но крепок дух русского народа, доблестен наш флот. Врагам рано торжествовать… Постигшее несчастье закалит наш флот на новые подвиги. Выразим же ему сочувствие, придем на помощь семьям тех, кто отдал жизнь за родину, погибнув с кораблем. Я взяла на себя смелость пригласить вас, чтобы сообща выработать способы помощи… Помогите же разумным советом, трудом, и обсудим, как собрать такую сумму, чтобы прийти на помощь семьям погибших и тем заслужить признательность Черноморского флота…

Закончив свою речь, госпожа Покровская предложила высказаться о способах успешного сбора.

Первым высказался управляющий заводом «Руссуд» Ф. И. Рядченко, заявивший, что все служащие и рабочие завода, на котором сооружена «Императрица Мария», считают своим священным долгом первыми отозваться на это доброе дело. Существующий на заводе комитет по оказанию помощи на нужды войны в своем очередном заседании выработает способ помощи потерпевшим от несчастья с «Императрицей Марией»…

Принято было предложение В. И. Брилинской об устройстве спектакля с чайным буфетом.

Председательствующая предложила устроить в каком-либо учебном заведении литературно-музыкальное утро, в котором приняли бы участие учащиеся разных учебных заведений, а также базар-выставку работ учащихся.

Предложения были приняты…

В заключение оглашен был список лиц, предлагаемых в члены комитета по сбору пожертвований…

«Южная Россия» от 2 и 3 ноября 1916 г. (№ 318, 319)

Доблестный патриот Хрисанф Михайлович Матвеев не только стал членом комитета по сбору пожертвований, но и немедленно внес свою личную солидную лепту в фонд помощи семьям погибших.

Рассказ матроса линейного корабля «Императрица Мария» Г. Есютина:

«Вместо того чтобы идти в лазарет на перевязку, несколько матросов, и я в том числе, забрались на палубу «Екатерины Великой» и проковыляли на носовую часть, чтобы в последний раз взглянуть на свой погибающий корабль, с которого и вокруг которого раздавались пронзительные вопли о помощи.

Горит наша «Мария», накренившись на правый борт, вся в черном пороховом и нефтяном дыму. Вокруг нее сотни плавающих матросов. Их самоотверженно спасают катера.

Команда «Екатерины Великой» столпилась возле нас и начала расспрашивать о катастрофе: как да что. Мы разговорились. Но тут подошел офицер и прогнал нас:

– Сказано, на перевязку! Пошли вон с палубы!

Мы нехотя спустились в лазарет… Вдруг до матросов дошел слух, что «Императрица Мария» перевернулась кверху килем. Мы бросились на верхнюю палубу и увидели такую картину: корабль, перевернувшись, лежит вдоль севастопольской бухты. Вокруг него мечутся катера и спасательные шлюпки. Из носовой части корабля фонтаном взлетает вода – и корабль постепенно погружается в воду…

Спасенные были развезены на шлюпках и катерах по всем кораблям бухты… Высшее начальство отдало распоряжение: переписать оставшихся в живых… и собрать всех на корабль «Александр Второй», стоявший в нескольких метрах от берега. Наступил вечер, и нас всех перевезли на этот корабль.

Мы все были полуголые… Моряки начали требовать теплой одежды…

Офицер начал издеваться:

– Кому неугодно в трюме, может ложиться на верхней палубе!

Наши ребята, полуголые, в марлевых перевязках, поднялись на дыбы.

– Теплую одежду давай!..

– Замолчать! – заорал офицер.

– Не издевайтесь над матросами! Давай одежду!

Офицер вышел. Скоро от имени командира корабля был отдан приказ – переписать зачинщиков и представить ему список. Боцман и унтер-офицеры составили список… Поднялся шум. Нас обвинили в неподчинении. В этот же момент мы узнали от прибывших с берега матросов, что водолазы, которые спускались на дно к кораблю «Императрица Мария», обнаружили внутри корабля живых матросов. Матросы обречены на смерть, ибо корабль перевернулся кверху килем и все люки опрокинуты вниз. Это сообщение еще больше возбудило команду. Товарищи наши погибают в потопленном корабле, мы все обожженные и раздетые находимся под угрозой расправы и от начальства слышим только: «Молчать!», «Никаких претензий!», «Не разговаривать!»

Эту ночь мы пробыли на верхней палубе. Дрожа от холода, рассказывали друг другу, кто и как спасся от гибели, вспоминали погибших…

После проверки нас посадили на баржу, прицепленную к буксиру, который и потащил нас к Экипажной пристани…

На пристани, откуда мы должны были отправиться в севастопольский флотский экипаж, собралась большая толпа матросов и вольной публики, – продолжает рассказ Г. Есютин. – Тут были жены и знакомые наших моряков, матросы других кораблей и совсем неизвестные люди. Но едва мы коснулись земли, как раздалась команда заранее приготовленных для встречи офицеров:

– Становись! Во фронт!

Появилась свора жандармов. Публика ринулась к нам, но жандармы быстро оттеснили ее. Толпа усилила натиск. Началась давка. Женщины, не видя среди нас своих мужей, кричали и падали в истерике. Часть матросов прорвалась к нам. Начались расспросы. Совали нам в руки папиросы и деньги. Но тут опять заработала жандармерия. Офицеры подали команду:

– Станови-ись!..

Мы построились… Пришли в казарму, поднялись на третий этаж: огромное каменное помещение.

– Размещайся!

Вдоль стен – железные койки. На каждой койке – по три доски. Цементный пол. В окнах – железные решетки. Нас было четыреста человек. На койках лежали и сидели матросы, ненавидевшие начальство… Говорим строевому офицеру:

– У нас есть больные. Ребята ослабели до того, что им нужна немедленная помощь.

Унтер прошел мимо нас…

В семь часов вечера по казарме раздались звуки дудки. Матросы всполошились: что такое?

– На молитву!

Час от часу не легче! Оказалось: приехал митрополит и будет читать нам проповедь. Дожили! Ребята, больные и измученные, ворчали:

– Нам постель нужна, а не проповедь!

Согнали нас в угол, где висела большая икона. Видим, вместе с дежурным мичманом идет митрополит – на груди большой золотой крест на георгиевской ленте.

Приблизившись к иконе, митрополит поднялся к аналою и приступил к чтению проповеди.

– Во имя отца и сына и святого духа!.. Дорогие братья, вас посетило несчастье господне – кораблекрушение, и те, кто не верил в господа бога, погибли ужасной смертью… погибли от своего неверия…

В таком духе митрополит говорил около десяти минут. Вдруг из задних рядов кто-то крикнул:

– Тебя бы туда! Наверное, не пришлось бы говорить этой проповеди! И волос не нашли бы!..

Потом крикнувший эти слова человек обратился к нам:

– Ребята, бросай слушать! Не давай себя морочить! Неужели не видите, что нас опутывают?

Митрополит приостановил проповедь и ошалелыми глазами уставился на матросов. Потом, ничего не сказав, шурша дорогими рясами, быстро направился к дежурной комнате, где сидел мичман. Поднялся невообразимый крик… Но не прошло и десяти минут, как началась новая тревога. Дежурный по казарме забегал:

– Становись во фро-о-онт! Сейчас придет помощник командира севастопольского экипажа, капитан 1-го ранга Гистецкий.

Матросы знали, что это за зверь – Гистецкий.

– Крепче держись, ребята! Своих не выдавай!..

Выстроились… Начальство приблизилось к нам. Всего человек семь и митрополит… Капитан Гистецкий пошел по фронту, за ним офицерство. Гистецкий остановился:

– Кто во время проповеди выкрикивал по адресу его преосвященства безобразные слова, выходи вперед!

Вперед никто не вышел. В казарме полная тишина. Тогда Гистецкий пустился на хитрость.

– Эти лица мне известны, – сказал он угрожающим тоном. – Прикрывать их не следует!.. Вы все должны сами указать хулиганов! Даю вам срок две минуты!

Опять тишина. Опять все молчат. Кто-то из матросов упал в обморок. Его вынесли из строя и положили на койку. Прошло не две, а десять минут. Гистецкий металлическим голосом сделал ультимативное заявление:

– Если вы еще будете упорствовать, я вынужден буду применить крайние меры: расстрелять через пятого!

Молчание и полная, ничем не нарушимая тишина. И в этой тишине, в крайнем напряжении и ужасе Гистецкий продержал нас во фронте полтора часа…

Через полтора часа упорного молчания в казарме появился командир нашего корабля капитан Кузнецов. Матросы немало были удивлены его появлению. Командир подошел к Гистецкому и окружившим его, поговорил с ними и быстрым шагом приблизился к фронту:

– Здравствуйте, славные марийцы!

Мы ему по всем правилам:

– Здравия желаем…

Думали, что он выручит нас из тяжелого положения. Командир обращается к нам со словами:

– Ребята, я получил телефонограмму о том, что вы вышли из повиновения экипажной администрации. Мне передали, что некоторые из вас неприлично вели себя во время чтения проповеди и оскорбили хулиганскими выходками митрополита. Я прошу тех лиц, кто оскорбил митрополита, выйти из фронта. Они обязаны это сделать для того, чтобы уладить недоразумение и не держать всю команду во фронте.

Матросы молчали. Командир обратился к нам вторично, убеждая нас выдать «зачинщиков». Его обращение осталось без всякого ответа. Тогда он кратко побеседовал с экипажным начальством, и все начальство вместе с митрополитом быстро вышло из казармы. После всех ушел и наш командир. Фельдфебель зычно скомандовал:

– Р-р-разойдись!

Таким образом, мы простояли во фронте под угрозой ареста и расстрела два часа пятнадцать минут. За это время шесть человек упали в обморок…

Пришла ночь. Постельного белья нам опять не выдали, и мы спали на голых досках. Утром нам дали по одному железному чайнику на десять человек, четыре кружки – тоже на десять человек и по два кусочка сахара. Началось чаепитие. Четверо пьют, а шесть человек на них смотрят.

Зажали нас, точно клещами, со всех сторон. Обмундирование не выдают. Из казармы никуда не выпускают. Писем не передают. Табаку нет. Усиленный караул из солдат, которые с нами даже в разговор не вступают. Положение создалось ужасное…»

Торжественная панихида

Вчера, в 12 часов дня, в Адмиралтейском соборе духовенством его отслужена торжественная панихида по погибшим 7 октября при исполнении служебного долга на линейном корабле «Императрица Мария».

На панихиде присутствовали командир порта господин градоначальник вице-адмирал А. Г. Покровский с супругой Л. Х. Покровской, чины армии и флота николаевского Градоначальства, полицеймейстер Е. В. Подгорный, а также много публики. Собор был переполнен молящимися.

По окончании панихиды произведен был тарелочный сбор пожертвований семьям погибших. Сбор дал хорошие результаты.

«Южная Россия» от 28 октября 1916 г. (№ 314)

Над Севастополем, Николаевом, Петербургом плыл скорбный колокольный звон. Панихиды справляли официальные и неофициальные.

Выли вдовы, лишившиеся единственных кормильцев. Пошли по миру еще десятки семей на Руси.