Текст книги "Попытка говорить 1. Человек дороги"

Автор книги: Анатолий Нейтак

сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 27 страниц)

"Так ты тоже думаешь, что мы именно за этим отправлены в Квитаг? За Тихими Крыльями для Манара?"

"Это самый логичный вывод. Я мало знаю об этом великом заклятии, чтобы сказать точно. О нём вообще никто не знает много, кроме самих риллу – это не Зеркало Истины, не Меч Тени и не Труба Времени. Это даже не Небесная Пестрота. И я не знаю, как мы будем действовать, чтобы Манар обрёл недостающее-необходимое. Но если на стороне Лады будет полноценный риллу, другим хилла уж точно придётся смириться, сделав вид, что им плевать на такое милое маленькое исключение из правил, как моя ваишет".

"Ты заботишься о ней, как о дочери".

"А Лада и есть моя дочь, в некотором смысле. Не биологическом, конечно".

"Конечно…"

"Это сарказм?"

Но Схетта уже благополучно закрылась. Я последовал её примеру и позволил себе короткий внутренний смешок. В такие вот моменты особенно ясно ощутим истинный возраст сероглазой, как Афина Паллада, красавицы. Что Владислава, что Манар, что Схетта – все они малолетки.

Ну да, ну да. А я сам? Совсем старичок, ага. В лишённом возраста юном теле, да ещё рядом с такими монстрами, как та же Сьолвэн, назвать себя старичком иначе как в шутку невозможно.

Вот это уж точно сарказм чистой воды.

Я видывал немало границ доменов. Даже больше, чем пересёк. Так что материал для сравнений у меня имелся обширный.

Вот, скажем, самая первая граница.

…степь, степь, степь – без края и без конца, во все стороны. Только попав в Пестроту, я по-настоящему понял, почему степь так часто сравнивают с морем. Но сравнение всё же хромает: море нельзя пересечь без корабля, не утонув; степь же вполне поддаётся преодолению решительным пешеходом на природой подаренных двух ногах. Вот уже много дней я иду, и иду, и иду вперёд – но эффекта от телодвижений, считай, что нет. Не меняется степь, кипит и переливается над головой пестрота, а я, живая букашка, зажатая меж степью и небом ближе к первой, ощущаю себя, как мореплаватель, сброшенный с судна.

Травы встают часовыми почти в мой рост, шуршат и шепчутся, навевая подозрения о новом, странном смысловом наполнении словосочетания «мыслящий тростник». Пахнет лугом. Пахнет до одури, до танца теней перед глазами, до растворения в этом запахе. Налетает ветер, пригибает соцветия и колосья, длинные метёлки и растительные хлысты – да, уж ему-то, ветру, привольно здесь и легко, вольному летуну эти запахи, что младенцу его погремушки! А у меня перед глазами от мельтешения трав – искры, всполохи, искры иных цветов… и волны, волны, пологие волны ста тысяч оттенков зелени!

Пчёлы гудят, мухи жужжат, пасутся стада каких-то а-ля сайгаков, но при этом ничего, в сущности, не меняется. И далеко не сразу, лишь с опозданием в целую минуту понимаю я: мне не показалось, идти и впрямь стало малость легче. Градиент напряжённости меж Светом и Мраком здесь уменьшен, а значит, я уже в другом домене.

Но я по-прежнему – букашка на зелёном ковре степи… мыслящая, чувствующая, упорная, но всё равно, неизбежно и очевидно – маленькая, маленькая, маленькая…

Или другая граница.

…Караван подошёл к КПП на границе условной ночи и столь же условного утра. Всё это организованно-хаотичное сборище фургонов, слуг, тяг-тянушек, дурных запахов, суетливых сверх меры купцов (и купцов чуть излишне спокойных), громких выкриков, пыльных колёс, гарцующих на химерах «внешних» охранников и охранников-магов «внутренних», таких, как я – встало. И вот уже довольно долго стоит. Как большая, очень большая… да чего мелочиться – как прямо-такигигантская гусеница наоборот.

Движение гусеницы обычно начинается с, говоря деликатно, кормы и прокатывается волной движения до головы. Основная часть гусеницы неподвижна. Так и караван, протягивающийся по фургону, много – по двум в устье КПП Попутного патруля. Только его движения, подобные перистальтике кишечника или, чтобы ему польстить, напоминающие судороги длинных пробок в час пик, начинаются с головы и доходят до хвоста с задержкой.

Скучно.

Однако время, хвала его поползновениям, не стоит на месте. Вот и наш фургон с грехом пополам добирается до границы, дабы подвергнуться досмотру.

Взмыленный чиновник, мелкое щупальце то ли администрации местного тарра, то ли управы влиятельного клана, мне лень вникать, косится на патрульных, в своей Текучей Броне с закрытыми шлемами подобных не то рыцарям, не то, скорее, робокопам. Оно и понятно: Попутный патруль не вмешивается в дела территорий, но будешь вымогать мзду сверх нормы слишком рьяно – и на твоё место мигом найдётся другое щупальце того же спрута. А не будешь вымогать – так на что семью кормить, господа? Что складывать в кубышку, чем радовать любовницу и платить за мелкие, широко распространённые, почти не осуждаемые грешки?

Но до чиновника мне дела нет, как и ему до меня. Нам с патрульными надо потолковать о своём, о магическом.

– Кто таков?

– Рин Бродяга, временно нанятый охранник. Злобных планов не вынашиваю, контрабанды не везу, путешествую по своим делам.

– Бродяга, значит? Хе. А быстро ты пересёк домен.

«Следили, стало быть. Вписали в базы данных…»

– Он не первый и не последний.

– Ну, тогда двигай дальше, Бродяга.

Ещё пять минут суеты, и фургон, на котором я сижу по правую руку от возницы, тихо перекатывается через невидимую и неощутимую иначе, чем при взгляде в Глубину, границу. Вот и новый домен, название которого я даже не успел запомнить. То есть будет нужно – вспомню, конечно, техники друидов хороши в работе с памятью, но… я ведь не лукавил.

Он не первый и не последний. И пока ещё не заставил себя узнать…

Впрочем, остались позади и границы куда как приметные. Это если формулировать мягко.

Например…

Каменистое плато – как каравай, рассечённый ножом. И дальний, отрезанный ломоть – съеден месивом чёрно-зелёного, ядовито-жёлтого, сине-бурого. Забыта покинутая четверть часа назад Сокойра, всё внимание лишь вперёд, и старший из ботаников нашей партии расслабленно напряжён, как положено ветерану. Мы ещё не вошли в Ваддрикс, но скоро войдём. Это кладёт отпечаток на лица. Как в предчувствии драки, подбираются люди и нелюди. Становятся иными движения. Плавают и скачут, высматривая угрозу, сторожкие взгляды. Руки сами собой пробегают по снаряжению, вслепую и уж в который раз проверяя, всё ли в порядке.

Тревожно.

Плато рассекает щель, мы втягиваемся в неё. Я держусь в середине: я – маг, хотя и не целитель, зато полезная боевая единица на случай чего. Предпоследняя надежда для попавших в беду. Меня берегут, да и я берегусь. Заранее. Щель меж тем опускается вниз, к подножию плато, и мы видим границу, как она есть.

Сходство с зоной боевых действий явно и несомненно. В воздухе носится запах палёного, тяжёлый, химический; не так давно ботаники снова скидывались на мага, и тот постарался, что твой огнемётный танк: выжег всё живое на полтораста шагов от выхода из ущелья, чтобы входящим в Ваддрикс было чуток полегче. Именно на входе – самая агрессивная, самая живучая, самая ядовитая дрянь. Чужой домен воюет с нами, находниками и сталкерами, как иммунная система с вирусами. А мы идём к нему по пеплу павших «макрофагов», как положено жадным и воинственным разумным… и границу меж нашим и чужим ощущаем все, как сеть паука, попавшую на лицо в темноте подземелья. Липко, мерзко, чуждо и опасно! Даже бывалых ботаников передёргивает от этого ощущения.

Но кто предупреждён, тот вооружён.

Что же сказать мне о новой границе доменов? Только одно: ТАКОГО я ещё не видел.

Ах да. Ещё, вдогонку: и очень хотел бы не видеть вовсе.

Мы снова летим вшестером на трёх Бипланах, поэтому у нас есть все возможности оценить открывающуюся панораму, чтоб её. А я, вспоминая, могу засвидетельствовать: граница Ваддрикса с его хищной флорой – бледная тень, вялый шёпот, давно выдохшееся пиво по сравнению с тем, что творится у перехода территории Теффора в "территорию" Квитага. Эти риллу, если определить очень мягко, не дружат… и наглядное подтверждение – вот оно.

Начну с домена Теффор.

Джунгли, уже привычные мне, меняются быстро и необратимо. Проявляются новые, какие-то не вполне естественные цвета, режущие глаз, как палитра сюрреалиста. Тут и к гадалке не ходи: Сьолвэн Мать сделала всё, что могла, для создания непробиваемой буферной зоны. Магия двух её главных оттенков, "зелёного" и "красного", буквально вскипает. Внизу это было бы – как "Девятый вал" Айвазовского, а сверху кажется всего лишь дрожащим мениском над краем переполненного бассейна. Под сенью считай что безлистных ветвей, своими тихими шевелениями неприятно напоминающими всё о том же Ваддриксе, вьются крупные насекомые-наблюдатели системы раннего обнаружения, а чуть глубже то перебегают, то замирают на месте изломанные быстрые тени более крупных тварей.

Боевые зайцы-кролики, ага.

С ядовитыми резцами, жировой прослойкой, что даст фору поясам всяких там шахидов, и железами для производства боевых вирусов возле хвостов. Упаси тигра-оборотня его тигриная судьба от мимолётной даже встречи с такими травоядными!

А выше всего наземного безобразия, у самой границы пестроты, клубится армада согнанных волей Теффора туч. В из иссиня-чёрных чревах всухую перекатываются желваки вихрей и рокочут без перерыва злые судороги перекалённых молний. Нам, летящим повыше деревьев, пониже туч откровенно стрёмно глядеть что вниз, что вверх.

Но глядеть вперёд – это уже совсем. Ибо домен Квитаг – это будет похлеще и гнева земли, и ярости неба.

Мутная, лоскутно-рваная пелена всех оттенков радуги и оттенков, что в радуге не найдёшь, приближается пастью Левиафана. Да, Квитаг безумен, сомнений нет! Почва Середины в его пелене исчезает, но гораздо – да, гораздострашнее то, что в ней не имеет продолжения и небесная пестрота. Великое заклятье, сущее, как я думал, во всех доменах и поддержанное общей заботой всех риллу – теряет себя. Исчезает, лишённое притока Силы.

Или…

"Тебе не кажется", – сообщает Айс. За его высушенным мыслеголосом прячется ужас, равный моему. "Квитаг пьёт все чужие ему энергии, перемалывает и чужую материю. Там, где он владычествует, нет ни Середины, ни Глубины, нет ни верхних граней Мрака, ни нижних колец Света – только безумие и хаос…"

Недаром я отдал Лимре на попечение именно Айсу, раз он смог не только транслировать маэстро мой не заданный вопрос, но и хоть отчасти понять ответ Видящего. А затем выдать нам полученные результаты. Но его пояснение было прервано резким и требовательным сигналом:

"Смотрите – ревада!"

Шесть пар глаз устремляют взгляды в сторону, указанную Манаром. А я одновременно вспоминаю, что именно Ревадой, а не Молнией звали в Ирване Айса.

Ну-ну, подумал я иронически – не вбрасывая свои размышления в ментальную сеть, "про себя", – посмотрим, что это за явление "природной" магии…

И я увидел.

Лоскутно-рваная пелена у нас на глазах выплюнула витой столб вроде тонкого смерча. Этот столб качнулся, напоминая не столько о неуверенности пьяного, сколько об угрозе, читающейся в жестах опытного бойца, и двинулся прочь от породившей стихии. Да как двинулся! Он всасывал без остатка насаженный Сьолвэн лес, слизывал и землю вплоть до скального основания, рассекал нагнанные Теффором тучи, словно наточенный клинок. А ещё ревада навылет прошибала пестроту небес, и сквозь уничтоженную пелену заклятия заглядывала в Середину чернота Истинного неба и его же далёкие огни.

На этот раз я вбросил-таки вопрос в ментальную сеть. Не во всю, правда, а лишь в ту из её нитей, которая вела к Айсу:

"Не Сьолвэн ли дала тебе прозвище Ревада, друг мой?"

"Она".

Кратко и опять-таки без эмоций. Угу.

Однако какой роскошный повод пересмотреть свои взгляды на бывшего принца! Какой исключительный, прямо-таки символичный знак!

Похоже, что я знаю Айса куда хуже, чем мне казалось…

Победный марш ревады прервался довольно быстро. Опустившиеся на нижнее кольцо Света феи взяли пуповину смерча в кольцо живых огней. Столб, пронзивший небо, изранивший землю, встал. А спустя долгую минуту – переломился, как иссушённый стебель, лишённый притока новой энергии, да ещё нарочно стягиваемый прочнейшими узами коллективно сплетённого аркана. Стихия не устояла против разума, вооружённого магией. Мощью, вложенной феями в заклятье, можно было ровнять с землёй немаленькие города. Такие, как Эббалк или Ирван.

И последствия вторжения ревады в Теффор тут же начали сглаживаться. Первой затянула раны пестрота, затем сомкнулись тучи. Стайка фей, чуть поредевшая (истощённые борьбой ушли обратно в Свет), направилась к ране, оставленной в земле "природным" явлением, и та начала заполняться новой материей взамен уничтоженной.

Однако одна из фей, самый яркий – до слепящего – огонь не вернулась в родные кольца и не присоединилась к работе. Она полетела к нам.

"Так. А вот и проблема".

Я был вынужден молча согласиться со Схеттой. Поскольку Королева фей (а нас почтила своим вниманием, без сомнений, именно Королева) – это направляемая нечеловеческим разумом мощь, отличающаяся от мощи Бурильщика лишь знаком, но не объёмом. Я, Айс и Схетта – те три мага нашего отряда, которые могли противопоставить этой твари хоть что-то – по сумме своих не самых малых Сил отставали от подлетевшей Королевы примерно настолько, насколько три спортивных автомобиля отстают от межконтинентальной баллистической ракеты.

Это если забыть о том, что на зов своей хозяйки, случись что, в тот же момент явятся феи пониже рангом…

Несмотря на замирающее в груди сердце, я не мог не залюбоваться. И не только я. Тварь Света оказалась прекрасна в наивысшем смысле этого слова. Бессмысленно было бы искать в её эктоплазменном "теле" сходство с человеческими женщинами – даже раэм, что помог мне одолеть Воина Ночи, находился ближе к смертным. Королева фей обладала красотой живой молнии, красотой совершенного орудия… или, быть может, оружия. Математическим совершенством линий и форм, отчасти схожим с совершенством великих творений архитектуры – но только, в отличие от последних, не замершим в мраморном величии.

А потом она уравняла скорость своего полёта с нашей скоростью и заговорила.

Единожды слышавший голос Королевы фей никогда не забудет этого. Собственно, назвать это переливчатое смешение Света, мысли и симфонического звучания всего лишь голосом – как свести театрализованное карнавальное шествие (или увиденную из ближней ложи итальянскую оперу, или балетную постановку) к сухому "да, довольно шумное действо". А я, отчасти друид, от слов Королевы и вовсе едва не провалился в экстатический транс.

Вы хорошо понимаете, куда движетесь?

– Вполне, сиятельная, – ответил Айс за всех нас сразу. Причём вслух. Даже он не рискнул входить в мысленный контакт с тварью – он, лучший менталист из мне известных смертных!

В таком случае я должна передать вам всем дар. Не мне принадлежит он, но той, что старше и мудрее меня. Внимайте.

И вот тут-то я провалился в транс, несмотря ни на что.

Но бессмысленно будет описывать, что наполнило мою душу в эти бесконечные мгновения. Ограничусь лишь простой констатацией фактов. Когда Королева фей по имени Легионэй закончила заклинательное пение, наши тела и энергооболочки облекла, врастая и растекаясь лёгким мглистым ореолом, плёнка особой защиты. Причём я, Айс и Схетта могли хотя бы отчасти коснуться сути этого щита. Понять – пусть не полностью, лишь в общих чертах – смысл истинно великой магии.

Это понимание повлекло за собой иное. Я осознал, что, как и многие другие события, эта наша встреча с Легионэй была предусмотрена Сьолвэн. Устами Колючки мне было обещано два преимущества в Квитаге. И первое преимущество – маэстро Лимре – я взял сам. Второе же мы получили сейчас. Щит, наложенный Королевой фей, являлся также ключом от проклятия Сьолвэн, некогда обрушенного ею на риллу по имени Кватаг и за минувшие тысячелетия не ослабевшего ни на волос. Как всякий магический щит, этот имел две стороны. Уберегая нас шестерых от буйного гнева Силы, звенящей в проклятии, он одновременно позволял нам слиться с проклятием. Стать незаметными для мощной, несмотря ни на что, воли Квитага. Защититься от безумия риллу.

Да не отклонится ваш путь от исчисленного, смертные. А если всё же отклонится, пусть достанет вам мудрости и энергии, дабы вернуться на утраченный путь.

– Благодарим за помощь, сиятельная, и желаем тебе ответных благ, – хрипло сказал Айс.

Не меня благодарите, но ту, что старше и мудрее меня. Я же по своей воле дарую вам всем знаки общности. Пусть дар мой принесёт вам пользу.

Дрожащее марево светлой волшбы овеяло нас и исчезло, как не бывало. Я бы вряд ли смог определить без дополнительных исследований, что именно и насколько сильно изменил в нас дополнительный дар Легионэй. А спросить оказалось не у кого: не дожидаясь слов прощания, Королева фей ушла куда-то на верхние кольца Света при помощи умения, очень отдалённо похожего на реверс – вернее, на "лифт".

Лоскутно-рваная пелена Квитага оказалась вдруг близко. Очень близко. Её дымное марево заполнило, казалось, всю Вселенную. Подумать только: когда-то мне казалось, что великая степь подавляет меня. Наивный. Вот! Вот что способно подавлять тебя по-настоящему: воплощённое безумие, чьи масштабы вполне соответствуют Силе властительного сумасшедшего!

"Ну что, готовы?" – спросил я.

"Издеваешься!" – мгновенно определила Схетта, преисполненная нервного веселья. Мои ученики отреагировали по-своему.

"Как к такому можно быть готовым?" – Манар, язвительно.

"Если это нужно, отбросим сомнения", – Лада, полная страха и решимости.

Но Айс вернул нас от рефлексий и философии к делу. Его сообщение было кратким.

"Маэстро сообщает: тройка хилла отстаёт от нас на десять минут".

И с этой новостью, затмившей всё прочее, мы влетели в хаос домена Квитаг.