Текст книги "Мечтатель"

Автор книги: Анатолий Нейтак

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 23 страниц)

Да-да! Хоть редко, но появлялись в Сигнаре жители гор со своим товаром. А иные меж ними, отгородясь от людей высокими каменными стенами опричного квартала, жили в великом граде постоянно. По меркам своих народов преступники и изгои – хальфины, которым топором палача отсекли одно или оба крыла; гномы, кутающиеся в плотные одежды, чтобы избежать губительного для подгорных жителей солнечного света; карлики, повадками своими смахивающие на юрких крыс… всем им находилось и место, и дело, и пища. Хотя город возведён был людьми и для людей, выгода от сделок с нелюдью заставляла забыть о неприязни.

Разумеется, имелись в Сигнаре и проклятые отродья Ночи. Не сказать, чтобы очень много, но имелись. Да и в каком мало-мальски крупном городе нет этой дряни?

Кое-кто из Ночных изо всех сил старался удерживаться если не на свету – что для них, по сути и силе их, невозможно – то хотя бы в зоне сумерек. При городской страже состоял особый отряд зверолаков, страшных в сече, помогающих людям держать других Ночных в узде. Причём лейтенант этого отряда, в отличие от капитанов, не менялся уже полвека, отчего всепроникающие слухи вполголоса славили его как кровопийцу-вампира, адепта запретной магии Крови и Страха, Жажды и Покорности. И каждый, имеющий уши, знал: если около полуночи, презрев опасность, прийти с фонарём к воротам склепа Угурта Многозубого, что на Старом кладбище, повернуться к склепу спиной и подождать, явится одна из безымянных Теней. Явившись же, спросит: «Чего хочешь?» И если предложить хорошую цену, а потом попросить Тень проследить за кем нужно, разузнать что-то тайное, добыть из-за решёток и запоров некие ценности или же, напротив, подбросить что-нибудь этакое кому следует, – сзади с шепчущим выдохом, от которого волосы на загривке встают дыбом, скажут: «Заказ принят». Но те Тени, которых можно найти у склепа Угурта Многозубого, не примут ни заказ на удар кинжалом, ни на отравление, ни на тихое удушение, сколько им ни предлагай – ибо эта часть их «гильдии» также старается держаться поближе к свету.

И отнюдь не жаждет навлечь карательный рейд особого отряда стражи, возглавляемого вампиром, на свои тайные укрывища.

Конечно, не всё так гладко. Порой Тени берут заказы на убийство и аккуратно исполняют их. Вампиры переходят черту, досуха выпивая своих жертв, а то и творя по прихоти либо злобе новых вампиров. Появляется меж зверолаками бешеный ночной убийца. Просачиваются в место скопления людей в поисках подходящей жертвы маги запретных сил – тьмы и смерти; в тайне вершат свои дела дерзкие еретики, осмеливающиеся вопреки закону варить зелья, создавать химер и вкладывать Силу в предметы… но всё это происходит не так уж часто. Если живущий в Сигнаре соблюдает несколько простых правил, власть Ночи не затронет его.

Впрочем, для Мирга Ухобоя десятикратно важнее всего этого, и перечисленного, и не упомянутого, было то, что на юго-восточной окраине города, на большом участке принадлежащей баронам Гунальским земли, за оградой в два человеческих роста высоты скрывалась база гильдии Охотников. Она же учебный центр – с полигонами, постоялым двором, госпиталем, складами, включая подземные, домами старшин и ещё многим разным. Учитель Мирга, входящий в круг старшин, жил здесь постоянно, да и сам Ухобой давно уже считал домом именно это место. То, что за оградой, а не город в целом – к нему он, выросший в деревне и более половины жизни прошатавшийся по разной степени паскудности отрешённым землям, так и не привык.

Поэтому он не особо оскорбился, когда Иан-па в ответ на очередной восторженный писк Аниры довольно равнодушно заметил, что Сигнар его не впечатляет.

– Почему, мастер?

– А ты уже забыл про соседствующий с моей родиной Китай, где живёт полтора миллиарда народу? Сам прикинь, какие города считаются крупными ТАМ. Кроме того, я просто не могу всерьёз считать городом поселение, в котором больше половины домов деревянные.

– Из чего же должен быть построен настоящий город? Сплошь из камня?

– И из него тоже. Но вполне допустимы кирпич, керамика, искусственный камень и смеси на основе каменных смол. А ещё, каким бы диким это ни показалось – сталь и стекло.

– Но сталь дорога, а стекло, также дорогое, слишком хрупко!

– Тем не менее, на моей родине строят именно из перечисленных материалов. А ещё из тех материалов, для названий которых здесь ещё не придумано слов.

– С трудом верится в такое…

Иан-па лишь плечами пожал.

– Мне, – молвил он, – с трудом верится в жилые массивы размером с горные хребты, в небоскрёбы из металлического газа, полученного разложением воды, и орбитальные подъёмники. Но моё недоверие ещё не значит, что всё это или хотя бы часть этого сделать невозможно.

Анира ухватился за наиболее понятное:

– Разве воду можно разложить?

– Вполне. Ключом к процессу служит… хм… подчинённая сила вроде той, что в молниях, а результатом – два газа: один горючий и другой, который делает возможным дыхание с горением. Так вот, этот горючий газ, по некоторым предположениям, можно не только охладить так, что он станет жидким, но и превратить под огромным давлением в металл с целым набором ценнейших свойств. Вот только давление для превращения должно быть воистину ОГРОМНЫМ. Да и не факт, что при снятии давления металлическая форма сохранит свою устойчивость. Возможно, он, как… гм, гм… неустойчивые виды льда, превратится обратно. Так что металлического водорода пока что, увы, никто не видел.

– А у льда бывают ещё какие-то неустойчивые виды?

Вместо ответа Иан-па остановился и вытянул руку раскрытой ладонью вверх. Над ней быстро, за пару вдохов, собралось облачко густого тумана. Сгустившись ещё сильнее, облачко превратилось в большую каплю воды. А эта капля, в свою очередь, под внимательным взглядом Иан-па неторопливо и довольно заметно сжалась в кусок льда. Да-да, именно сжалась. Все три свидетеля, тоже остановившиеся ради необычного зрелища, увидели это своими глазами. И Мирг не знал, что уж там ощутили маги, но у него на животе почему-то снова ожил сигль Огня.

– С ума сойти, – пробормотал Иан-па, – получилось… тяжелее воды, в руках не растает… не растял бы, если бы можно было взять его руками. Жаль, нельзя…

– Почему, мастер?

– Потому что в лучшем случае останешься без кожи на пальцах. Знаешь, как я сделал вот эту маленькую безобидную льдинку? Я применил к ней сферический форсгрип и ещё форсфриз для отвода избыточного тепла. И продолжаю держать её форсгрипом, потому что если отпущу…

– Что тогда? – снова не выдержал Анира.

– А вот что.

Иан-па взглядом отправил тёплый лёд в ближайшую канаву. Где шарик, утонувший с тихим бульканьем, исчез… а пол-вдоха спустя раздался взрыв.

– При снятии давления, – пояснил чужак, – то есть в данном случае снятии форсгрипа, тёплый лёд снова становится водой. Обратный фазовый переход.

– Но взрыв-то откуда? Это же не магия огня!

– Эхе-хе… дитя природы, массаракш… знаешь, Анира, я тебе потом объясню. Фокус-то с виду простой, но новых вопросов потянет многовато. Пойдёмте уже, саорэл.

Спустя полчаса троица магов, следуя за Миргом, вывесившим поверх одежды гильдейский Знак, вошла на базу Охотников через «никем не охраняемые», широко распахнутые ворота…

Ну вот, добегался. В обоих носках дыры… чудеса творим с непринуждённостью, чуть ли не на коленке получаем лёд-IX (или, может, ещё какую аллотропную модификацию твёрдой воды – их ведь много, даже очень). По собственной памяти шарим, как генсек – по закромам родины, а носки починить иначе как банальной штопкой – шиш!

«Мастер», копать-колотить. Пока что я больше боевой маг, то бишь ломастер…

В такие вот моменты начинаешь жалеть, что на лобешнике нет зигзагообразного шрама, в руке – палочки из остролиста с пером феникса, а в памяти – жеста, с которым произносится тупое до банальности Репаро.

Хотя… что-то сомнительно мне, что мои дырявые носки поддались бы простейшей магии из писаний Роулинг. Может, сломанную чашку при помощи Репаро починить можно, но так ли здорово справилось бы это заклинание с результатами естественного износа? Ой, вряд ли. Иначе тот же Рон даже в обносках с братского плеча выглядел бы поприличнее. Кстати, кое-кто из критиков канона мамы Ро вообще считал, что чинящее заклятие ускоряет тот самый естественный износ предметов. Потому что за всё надо платить, и за чудеса – тоже.

Так что мне теперь делать?

Учиться мотать портянки не хочу. А дефилировать в дырявых носках или же в обувке на босу ногу стыдно. И не соответствует статусу…

Думай, голова, шелом куплю! Или даже целую корону. С надписью слева: «Победителю конкурса бытовой магии», а справа – «За изобретение семнадцати способов починки носков». Буду носить, посрамляя Дамблдора с его способами использования драконьей крови. Кому она нужна, эта кровь? Тем более, ящерок крылатых жалко. А вот носки – это всяко ближе к телу. Важность носков любой осознаёт интуитивно.

Ладненько. Шутки в сторону. У меня на руках проблема, даже две проблемы. Из самых общих соображений ясно, что любая проблема имеет решение, причём – по тем же соображениям – не одно. Альтернативные решения у меня уже есть, и научиться портянки мотать я всегда успею. Как и попросить у кого-нибудь из местных дам иглу с ниткой подходящего колера. Вообще, от отсутствия носков ещё никто не умирал. Но решить эту маленькую частную проблемку именно магическим ремонтом мне бы хотелось. Изящненько так, с выдумкой. Это действительно сильно подняло бы мне самооценку безо всякой короны.

Потому что строить – это вам не ломать. А, «мастер»?

Так. С какого бока вообще можно подойти к проблеме? Можно, конечно, повспоминать, как Проблему Дыр На Носках решали коллеги-маги из миров, данных мне в описании. Но, они, во-первых, всё больше спасали мир, учиняли ужасную месть или штопали дыры в соратниках; им было не до носков. Во-вторых, частенько они использовали что-нибудь мне недоступное либо неизвестное, вроде той же волшебной палочки с правильным жестом и вербальной формулой. А в-третьих, та моя коллега, которая действительно использовала нечто грубо-аналогичное чарам восстановления, правда, применительно к ветхой книге, а не носкам…

Скажем так: устроить тут извращение не то принципов термодинамики, не то вообще локального хода времени я ещё успею. Оставим крутые меры спасителям миров и подумаем о более безопасных путях. Не взрывающих ни мозга, ни фундаментальных законов мироздания.

Что такое вообще дыра в носке, если подходить масштабно и системно? Это прореха в ткани мира, из которой наружу лезет… гм. Перебор с масштабностью. Но вот насчёт прорехи в ткани всё точно. А что такое ткань? Это переплетённые в плоскую сеть нити. Точка. При обычной штопке дыру затягивают такими же или схожими нитями, тоже в виде плоской сети, заменяя тем самым порванные, стёршиеся или ещё как-то повреждённые нити.

А что при штопке магической?

Гм. Гм. Зайдём с несколько иного бока.

Я сконденсировал содержащийся в воздухе водяной пар. Это неиллюзорно намекает нам на возможность манипуляции отдельно взятыми молекулами. (Хех! А ещё завидовал Йени Финру с его тысячами песчинок… и это человек, непринуждённо управлявший объектами, число которых имеет порядок числа Авогадро! Может, потому и получилось непринуждённо, что я не задумался о всей невероятности происходящего? Просто потребовал от молекул воды собраться вместе, они и собрались. А ведь этот трюк тоже, как-никак, нарушает законы термодинамики…). Косвенным образом возможность управлять столь тонкими процессами подтвердил большой специалист по части магии, имеющий чёрную кожу и змеиное имя: «Если нет проблем со временем и источником энергии, любое зелье можно сварить из родниковой воды и опилок». Или там речь шла о хвое? Да и не важно. В данном контексте опилки и хвоя вполне взаимозаменяемы. Кроме того, лично мне нужно вовсе не зелье, мне нужна воссозданная в нужных местах ткань по образцу имеющейся. А в воздухе вокруг меня имеются не только пары воды, но и углекислый газ, и азот. Всё, чего не хватает для воссоздания макромолекул, составляющих нити трикотажа.

Гм. Бытовая алхимия? Ну, почему бы нет?

И если моя гипотеза верна, если врата магии открывает вера и она же придаёт воздействию форму… ведь в том, что я замыслил, нет ничего невозможного… вполне реально. Да, реально!

Вот на это и обопрёмся…

Когда Мирг зашёл за Иан-па, чтобы пригласить его на ужин, тот сидел в выделенной ему комнате на кровати и с трудно объяснимым восторгом пялился на собственные носки. Надетые на руки. Но Ухобоя такими мелочами смутить было сложно. Он вообще считал: это забота Иан-па, чем именно ему восторгаться. А его, Мирга, дело маленькое: передать приглашение, и всё на том.

– А? Ужин? Погоди чуть, я сейчас.

Носки мигом перекочевали с растопыренных ладоней на положенные места. Ещё пара несложных слитных движений – и вот уже маг стоит, обутый в свои чудные башмаки, в неизменной одёжке с нарисованным огнём и диковинными знаками вокруг, во всё тех же неровно окрашенных сине-белых штанах. Только странновидные куртка с кожаной шляпой как висели на спинке стула, так и остались висеть: не по погоде они нынче.

Сверх того, зачем вообще их носить под крышей?

– Веди!

И Мирг повёл.

Постоялый двор для Охотников выглядел солидно. Два этажа над заглублённым в почву полуподвалом, два крыла почти такой же высоты, как основное здание; крыша не абы чем, а самолучшей черепицей крыта. Да к тому ж внутри уютно, как не во всяком общинном доме. Держала постоялый двор Хирмина, чаще почтительно именуемая Вдовой, – и в её хозяйстве даже общие коридоры не светили голыми стенами, прикрытые вышивками. А уж комнаты и подавно украшали без скупости, в основном на «женский» лад.

Хирмина была вдовой не только по прозвищу. Оба её сгинувших мужа жили Охотой, так что она отлично знала, как тянутся к домашнему теплу да ласке сердца гильдейцев, на вид через одного нелюдимых угрюмцев. Если бы спросили мнения Мирга, не стоит ли сделать Вдову почётным Охотником, он бы сперва изрядно удивился идее, но потом утвердительно кивнул.

Третьим мужем Хирмины стал тихий, интересующийся исключительно происходящим на кухне сурмирец. И его по поварскому мастерству тоже впору бы сделать почётным Охотником – аж жаль, что устав такого не дозволяет. Иан-па, спустившийся в полуподвал, где уже ждал накрытый большой белёной скатертью стол с ужином, словно запнулся, учуяв витающие в воздухе ароматы. И только во вторую очередь обратил внимание на сидящих за столом.

Анира и Йени Финр, кстати, уже присутствовали. И оба, даже непоседливый Анира, вели себя так, словно хотели превратиться во что-то маленькое и малозаметное. Не на них смотрел Иан-па, чей взгляд на мгновение потяжелел, но почти сразу заискрился хорошо скрытым весельем.

«Да, старшины умеют себя поставить», – подумал Мирг, поворачиваясь к столу и тихонько просачиваясь на своё место.

От простого присутствия в одном помещении с Кермом Пекло, похожим на иссохшего до глубоких морщин ящера, сигль Огня слёгка дёргало и припекало. Деррим Корень, несмотря на почтенные лета, по-прежнему подавлял всех своей обманчиво громоздкой фигурой, даже когда просто сидел на лавке без движения, как заплутавший валун морены. Прямой и строгий, как его излюбленная трость, Сайл Железноступ одним взглядом вызывал желание виновато потупиться даже у тех, кто ни в чём не знал за собой вины.

А уж сидящий во главе стола Шинемур Ухват… сплошь седой, от длинных бровей до заплетённой в две косы бороды, темнокожий от несводимого южного загара, с похожим на разруб вечно поджатым ртом и вечно же полуопущенными веками тёмных змеиных глаз…

Ещё никогда Миргу не удавалось при мысли о нём, своём учителе, подавить робость и смутное неприятное ощущение, вроде навязчивой мысли о собственной никчёмности.

– Как я понимаю, – почти весело хмыкнул Иан-па, – предстоит не просто ужин.

– Ты понимаешь правильно, юноша, – сказал Керм. Дважды изувеченное горло его рождало лишь взрыкивающий хрип, невзирая на то, в каком настроении пребывал Пекло.

– Но сперва, – добавил сильным, непохожим на старческий голосом Шинемур, – поедим. Прошу за стол, саорэ.

– Благодарю за приглашение, – неглубоко поклонился Иан-па.

«Неглубоко, но искренне», – отметил Мирг. Почему-то он твёрдо уверился, что глубже чужак не кланялся ещё никому и никогда.

Может, раньше столь представительное общество меня бы смутило. Но не теперь.

О да, собрание почтенных старцев впечатляло. Каждый из них был личностью с большой буквы. Но… с некоторых пор этого мало, чтобы сбить меня с ног – или хотя бы заставить пошатнуться. Да и мысли мои занимало не столько то, кто и как на меня посматривает, сколько идеи о применении в быту новооткрытых принципов алхимии.

Да что там в быту! Я ведь безо всякого буст-дриминга помню формулы тола и гексогена. А если малость порыться в памяти – вспомню формулы «черёмухи» и горчичного газа, карборунда и капрона, точные пропорции элементов для нескольких сортов нержавейки, для дюраля, победита, авиационного титана… да что там – один только ацетатный шёлк, получаемый из вульгарной целлюлозы, может меня озолотить! А те же искусственные сапфиры с рубинами и топазами – посыпать сверху алмазной крошкой. Да и сами алмазы… не помню точно, какие давления нужны для их получения, но что мешает мне попытаться достичь требуемых значений?

Упс. Кажется, меня зовут.

– Простите, можно ещё раз повторить?

– У меня глотка не лужёная, чтобы повторять! – рычаще прохрипел высохший старикан с роскошной огненной аурой. Настолько роскошной, что я даже засомневался, смог ли бы на него как-то повлиять палатин Ордена Щита с группой поддержки.

– О чём ты так глубоко задумался? – спросил человек-гора.

– А? О магии, конечно!

– И какой же?

– Той, которая направляет превращения материи.

– На то, что алхимия запрещена, тебе наплевать?! – рыкнул огневик обвиняющим тоном.

– Запрещено только создание ядов и отваров, – заметил я. – Ну, или если совсем широко брать, смешение магической энергии с различными субстанциями. Однако в «Ключах спасения» не сказано ни слова о том, что при помощи магии нельзя получать совершенно не содержащие магии вещества. Различные сплавы, волокна, кристаллы… а что не запрещено – разрешено!

– Любопытное рассуждение, саорэ, – опередил всех седой старец во главе стола. Да, именно старец, а никоим образом не старик! – Однако немногим менее любопытны рассуждения, что дошли до нас вместе с письмом командора Варрэйского. Касающиеся напрямую некоего, м-м-м… «самозваного посланца небес, смущающего умы колдовством своим и себя именующего Иан-па». Командор настоятельно советует кругу старшин гильдии Охотников с осторожностью «внимать речам обольстительным и ядовитым» означенного Иан-па и не оказывать ему поддержки ни словом, ни делом, ни звонкой монетой.

– Настоятельно советует? – переспросил я, тщательно рисуя из черт своего лица маску лёгкого изумления. – Надо же. Щитовик – и умный. Не ожидал.

– А чего ты ожидал?

– Того, – ответил я уже со всей серьёзностью, – что командор пойдёт на поводу у Келлана Тлогаррского и поддержит его в… прискорбном заблуждении. Командор Варрэйский оказался достаточно умён, чтобы не пытаться приказывать гильдии. Но, увы, недостаточно мудр, чтобы просто тихо замять некрасивую историю, случившуюся на Дозорной заимке и получившую продолжение в её окрестностях. Что ж… мудрость меж людьми – свойство не частое.

– Расскажи нам, саорэ, как эту «некрасивую историю» видишь ты сам.

Это уже был приказ, ничем не завуалированный. Но я не обратил на тон старца особого внимания и изображать великую обиду не стал. Почему бы мне, собственно, не рассказать потенциальному начальству о том, что вовсе не хочется держать в тайне?

Отчёт занял около десяти минут, на протяжении которых меня никто не прерывал.

– …и тогда я прибил стрелка выпущенным им же болтом. После чего нас уже не пытались ни задержать, ни убить, ни допросить.

Пара секунд тишины.

– Какое именно заклятье ты наложил на болт? – поинтересовался огневик.

Вместо ответа я поднял в воздух свой столовый нож и швырнул в дальнюю стену при помощи форспуша. Правда, до стены нож не долетел, остановленный цепочкой форстэндов, как в своё время – нацеленный в спину Аниры арбалетный болт. В гробовом молчании я отлевитировал нож обратно и положил на то же место, откуда взял.

– Что-то ещё из своей магии показать можешь?

Я немного подумал. На глаза мне попалась грубая деревянная ложка, которой я недавно хлебал суп. Хм… почему бы нет? В своё время я видел забавные фотки, вроде скрученной в спираль палочки для мороженого. Фишка заключалась в том, что её перед скручиванием немного подержали в жидком аммиаке, ослабившем межмолекулярные связи в волокнах целлюлозы. Ну а я рассчитывал при помощи магии повторить этот фокус. После удачного решения Проблемы Дыр На Носках это не казалось чем-то запредельным. И вскоре рукоять ложки, изогнувшись, стала почти замкнутым кольцом. Правда, на размягчившемся сверх ожиданий дереве остались следы моих пальцев, причём с папиллярными узорами… мелочь, штришок.

– Это как раз пример магии, меняющей не магический материал, – сообщил я, левитируя изменённую ложку в руки огневика. – До воздействия это было просто дерево, и после это тоже просто дерево, не более. Но… сами видите, каков итог.

Старикан, хмурясь, повертел в руках моё произведение. А потом полыхнуло режущее глаз белое пламя, и злосчастная ложка превратилась в горсть пепла.

– И зачем это? – я нахмурился.

– Будешь делать вид, что не понял? – рыкнул огневик.

– Предпочитаю быть, а не казаться. Чем тебе не глянулась моя ложка?

– Довольно, – веско обронил седой. – Ты, Керм, обещал не призывать Белопламя под крышей жилищ из дерева. А ты… – уже ко мне, – я ценю откровенность, но она не всегда к месту.

– Позволю не согласиться. Я хотел предложить гильдии силу и знания в обмен на силу и знания. Собственно, я всё ещё хочу этого. И не считаю, что в таком деле полезны умолчания.

– Хорошо сказано, – человек-гора хохотнул. – Как там бишь? «Быть, а не казаться» – да, мне это нравится, клянусь Весами Справедливости!

И тут шевельнулся палкообразный тип с тростью. Впервые за всё время.

(Кстати, внутри трости скрывался металл – и не залитый свинец, а потайной клинок, явно высокого качества… да, старшины Охотников – это вам не пух и вата!).

– Хорошо говорить – мало. Надо хорошо действовать. Что решим?

– Я за то, чтобы принять его в гильдию учеником. И его, и этих двоих, – горообразный мотнул буйно нечёсаной головой в сторону Аниры и Йени Финра. – Ребята хорошие…

– У тебя все хорошие, Корень! – скривился огневик.

– Шинемур? – бросил тот, что с тростью.

Седой старец побуравил меня взглядом. И буравил до тех пор, пока я не посмотрел на него в ответ, вопросительно задирая бровь. В самом деле, сколько можно-то? Ведь уже всё решил, но нет: делает вид, будто взвешивает меня на тех самых Весах Справедливости.

– Полагаю, если саорэ выкажет хотя бы некоторый ум, если не мудрость, он сможет войти в гильдию как ученик.

– Очередной сомнительный шаг, – во всеуслышание фыркнул огневик. Но Шинемур как будто и не заметил, продолжая говорить… и заодно – пытаться насадить меня, как на кол, на свой жутковатый взгляд из-под полуопущённых век:

– Ученику по прозвищу Ложка не следует без серьёзного повода показывать свои таланты другим ученикам. Ему также не следует носить слишком приметные вещи и говорить о странном. Вообще Ложка должен поменьше походить на «смущающего умы» Иан-па. Девиз у последнего хорош, спору нет, но иногда всё же следует казаться, а не быть.

– Тогда так, – сказал я. – Завтра с утра я, Мирг и Йени Финр покажемся в городе. Я сниму жильё в постоялом дворе средней руки, Мирг и Йени Финр вернутся сюда. А я поспрашиваю людей о разном, в том числе о дорогах, что ведут в направлении столицы великого княжества Варрского, после чего тихо исчезну. Ну а несколько позже менее приметный и обыденно одетый человек по прозвищу Ложка зайдёт в ворота и попросит принять его в ученики. Самое главное, что командору Варрэйскому можно при случае отписать, что «себя именующий Иан-па» заходил, но надолго не задержался и «речами обольстительными» никого не отравил.

– Хитро, – констатировал палкообразный. – Но не согласуется с девизом.

– Почему сразу не согласуется? Быть тоже по-разному можно. И я предпочитаю быть при гильдии учеником, а не при ней же причиной бессмысленных раздоров со щитовиками. Ещё быть, а не казаться, означает не волноваться о том, как я выгляжу в чужих глазах… сверх необходимого. Любой девиз суть символ, а толкований у символов много.

– Не к добру это, – каркнул огневик. – Я против приёма всяких… подозрительных!

– Воздерживаюсь, – палкообразный. И пристукнул тростью.

– Буду рад видеть ученика Ложку «несколько позже», – подвёл черту седой.

После чего едва заметно улыбнулся.

Моё пребывание в Сигнаре на следующий день не стоило бы отдельного упоминания, если бы не одна примечательная встреча, запомнившаяся мне надолго. Ближе к вечеру, когда я уже совсем было собрался уединиться в оплаченной комнате ради очередной порции буст-дриминга (там же, кстати, ждали меня и приобретённые по частям новые шмотки, не вызывавшие восторга – но что поделаешь, мимикрировать-то надо…), на постоялый двор зашла примечательная троица.

Первый – рослый широкоплечий тип в низко надвинутом капюшоне; ну, прямо киношный злыдень, да и только. Поджарый остроносый парень где-то между «чуть за двадцать» и «почти под тридцать». И на закуску плоскогрудая девица, в которой даже девицу-то не вдруг признаешь. Среди представительниц прекрасного пола попадаются порой такие, без особой нежности черт, похожие больше на парней. Эта своё сходство с мужчинами даже подчёркивала: как и остроносый, она носила безразмерную безрукавку, очень свободные штаны, едва прикрывающие колени и оставляющие открытыми сухие икры, широкий кожаный пояс с короткими парными ножами. Из-за почти сросшихся чёрных бровей смотрелась она особенно сурово. Да и двое других тоже явно вылезли прямиком из категории «не подарок».

Судя по тому, что они от самого входа дружно ломанулись в облюбованный мной умеренно тёмный угол, этот самый не подарок предназначался именно и конкретно мне.

Подошли. Встали, словно бы взяв в кольцо. Молчат. Начать пришлось мне:

– Чем обязан, саорэл?

– Вы – Иан-па, не так ли?

– Да. Чего совершенно не скрываю. А вы?

– Я лейтенант особого отряда городской стражи, – сообщил тот, что в капюшоне. Насчёт двоих своих спутников – молчок. Полная анонимность, х-ха. – Позвольте узнать, как долго вы собираетесь здесь находиться?

– Не слишком долго. Хозяин постоялого двора не даст соврать: я оплатил только один ночлег. А завтра поутру покину и этот двор, и вообще Сигнар. Ещё вопросы?

– Нет. Я узнал, что хотел. Благодарю за честность, человек.

Засим троица развернулась и так же стремительно, как вошла, удалилась. А я с некоторым опозданием вспомнил байки Мирга. Вампир и зверолаки, значит? Хм. Что-то многовато в них от людей… или недостаточно много от Ночных. Или вся штука в том, что ночь ещё не наступила? С другой стороны, я особо к ним и не «принюхивался». Просто не успел включить магическое сканирование в полную силу: посреди скопления людей мне приходится сильно ограничивать своё восприятие, спасаясь от перегрузки. А я к тому же ещё и мыслезеркалом прикрылся, составляя планы на ближайшую ночь… точнее, программу действий для меня-неспящего.

Кстати, не тут ли ключ? Возможно, на Ночных их нематериальное второе я влияет особым образом. Человек засыпает – и его место занимает нечто иное, не человеческое. Или только отчасти человеческое. Логично? Логично. Остаётся только один вопрос: как бы при случае это предположение проверить?

М-м… а число необходимых экспериментов всё растёт…

Вот кто бы ещё дал мне шаманить с моими экспериментами. Ученик – птичка-невеличка, чирикает когда разрешат и всё больше с чужого голоса…

Впрочем, уроки Охоты мне нравились. Если брать в целом.

А ещё больше мне понравилась (не только по финансовым соображениям) моя подработка.

– Что ж, повреждение связок, причина вашей хромоты, устранено. Также я позволил себе немного поправить… кое-что ещё. В ближайшее время вас не будут беспокоить головные боли от усталости и перенапряжения, да и зрение, как вы сами можете видеть, вернулось к норме.

Вместо закономерной радости мой последний на сегодня пациент потупился и начал весьма нервно мять в руках синюю шапку с гербом сигнарской гильдии ткачей.

– У меня… я не смогу заплатить вам за всё сразу, саорэ маг.

– Ничего страшного.

Он вскидывается, донельзя забавно раскрывая рот и пуча глаза. Я, не выдержав, улыбаюсь.

– Вы ведь честный человек с хорошей репутацией, не правда ли?

– А? Да-да! А как же иначе-то? Меня на Ткацкой стороне любая собака знает!

– Вот и славно. Репутация – именно то, что не достать за деньги и чем не захочется рисковать. Так что я поверю вам в долг… и возьму минимальный процент, скажем, десятую долю за год. И не отказывайтесь! Ведь именно проблема со зрением и головными болями, а вовсе не хромота, на которую вы жаловались, уважаемый, мешает вам вернуть пошатнувшийся достаток.

Ткач, торопливо и путано поблагодарив, быстренько смылся, пока нелепо щедрый «саорэ маг» не передумал.

И лишь после его ухода Наэли Халлейская фырканьем выразила своё недовольство.

– Опять скажешь, что я слишком добрый? – покосился я на неё.

– И скажу! Этак ты оглянуться не успеешь, как тебе на хребтину сядут – не выползешь!

– Не преувеличивай. Во-первых, я отнюдь не шутил, когда говорил о причинах денежных проблем пациента. Как по мне, лучше получить позже полную сумму с процентами, чем гроши, но зато сразу. Во-вторых, он действительно из тех, кто ценит свою репутацию…

– Ну да, ну да. Когда они за исцелением приходят, они все честные. А как долги платить… вот прибьют его в тёмном переулке, и окажешься ты в дураках!

Я пожал плечами.

– Невелик убыток. Лечение не отняло много времени, да и не перетрудился я при этом. И вообще: не заплатит он сам, заплатит его гильдия…

– Считаешь себя умным. А об интересах Ковена ты подумал? Не каждому целителю то, что ты делаешь походя, даётся легко – и не каждый может позволить себе исцелять в кредит!

Вот тут Наэли меня уела. Или подумала, что уела.

Вообще организованностью да сплочённостью магов дивный новый мир похвастать не мог. Не в последнюю очередь из-за того, что маги – индивидуалисты почище художников, музыкантов и прочего творческого люда. Так что Варрэйский Ковен с его семью ложами, по числу легальных «стихий», существовал на правах скорее фигуры речи, чем реально действующей структуры. Некое подобие организованности обеспечивалось только внутри лож… и держалось не столько на узаконенных вертикальных связях, сколько на авторитете наиболее сильных магов. В частности, той же Наэли. Да и этот авторитет подпитывался в основном меркантильными соображениями. А маги, которым эти соображения казались второстепенными (вроде меня, ага-ага), вообще порой ударялись в махровый анархизм.