Текст книги "ХМАРА"

Автор книги: Анатолий Гончар

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 23 страниц)

 -Николай Михайлович Хмара ибн прапорщик Тамбовский, контрактный военнослужащий Российской Армии, владетельный господин великого города Трехмухинска, почетный донор де ветеран. Тот, чей девиз "Никто кроме нас" – во всё горло проорал высунувшийся из дверей придворный и тут же исчез. Я вежливо кивнул и, поправив перевязь, приблизился к королевскому трону.

 -Ваше Величество! – почтительно начал я заранее заготовленное вступление. – Великий господин славного града Трехмухинска польщен столь высокой честью быть удостоенным аудиенции Вашего величества.

 -Но как Вы, я же, я ... – король выглядел окончательно выбитым из колеи.

 -Сейчас война, Ваше величество и не до соблюдения церемоний. Всё быстро меняется, вчерашний солдат становится князем, король – пылью, Вы, Ваше Величество...

 -Я низложен? – из груди короля вырвался вопль отчаяния.

 -Что Вы, Ваше Величество! – я поспешил его успокоить, но начало конструктивному разговору было положено. – Это – образное выражение, я всего лишь хотел сказать, что нам потребуются все силы, чтобы отстоять мир таким, каким он был раньше.

 -Да-да, Вы правы. Именно все силы, все силы, – король немного приободрился и, посмотрев на зажатый в руке стакан, тяжело вздохнул. Похоже, я действительно оторвал его от весьма, весьма приятного времяпровождения. Но сожалеть о сделанном было поздно, слишком рассусоливать не хотелось тем более, и я решил взять быка за рога сразу.

 -Ваше Величество, я пришел к Вам с просьбой.

 -С просьбой? – услышав о просьбе, король окончательно пришел в себя. Проситель не может быть опасен. Проситель всегда слабее, чем тот, у кого просят. Что-что, а эту науку он хорошо выучил. – Так какая же у почтенного гостя просьба? – в голосе короля появились медовые нотки, в которых отчетливо слышалось шипение готовой проглотить добычу змеи. Но это он зря! Мог бы и не хорохориться, пыл– то я ему остудить сумею, но пока торопиться и унижать короля не следовало. Униженного монарха надо либо низвергать, либо, отступив в сторону, начинать рыть себе могилу. Ни того, ни другого мне делать не хотелось.

 -Да, Ваше Величество! Не откажите в маленькой просьбе владетелю волшебного меча, правителю града Трехмухинска, другу и союзнику доблестного графа Дракулы, смиренно припавшему к Вашим ногам как простой проситель! – Я приложил руку к груди и чуть склонил голову, всем своим видом показывая, что вопреки сказанным словам падать ниц вовсе не собираюсь, а перечисление достоинств и союзников может иметь не только познавательное значение. Кажется, это до Его Величества дошло. Король снова неуверенно заёрзал на своем троне. – Мы слышали, у Вас в оранжерее растет одно растение, не знаю как по-Вашему, по– королевски, а по-простому Адовым глазом называется. Ягодки на нем такие махонькие, красненькие!

 -Не помню, МЫ едва ли можем позволить расти в нашем саду растению со столь зловещим названием! – поспешил разуверить меня король, но по его забегавшим глазкам я понял, что Семеныч был прав.

 -Ваше Величество, насколько мне известно, оранжерея совсем рядом! Не соизволите ли Вы пройти со мной под её своды, где мы могли бы всё тщательно проверить...

 -Вы не верите самому королю?! – его величество попытался изобразить гнев.

 -Что Вы, боже упаси, я всего лишь хочу сказать, что одно маленькое невзрачное растение могло и укрыться от Вашего всевидящего взора, погруженного в великие государственные раздумья!

 -Да, это могло случиться. Порой, задумавшись о великом, творишь такие чудеса, ей– богу, утром проспишься и не.., – король замолчал, поняв, что ляпнул лишнее.

 -Так как же, Ваше Величество, я с Вашего разрешения осмотрю оранжерею и, если что, сломаю несколько веточек с ягодками? Вам же этот куст со столь зловещим названием, как я понимаю, все одно ни к чему!

 -Ах да, теперь я, кажется, вспоминаю! Есть, есть растение! – король задумался, соображая, как выбраться из ловушки, в которую сам себя и загнал. – Но, понимаете, у нас оно носит другое название. И это уникальное растение! Нельзя, чтобы с ним обращались столь варварски!

 -Ваше Величество, от этого растения зависит слишком много, чтобы для защиты нескольких веток вступать в партию зеленых. – Я не собирался рассказывать королю всю подоплеку нашего путешествия, но частично раскрыть карты мог. – Это растение– всего лишь лекарство, нужное нашему умирающему другу, только оно может его спасти!

 -Я понимаю! Ах, как я Вас понимаю! Но это растение... А вдруг у нас тоже какая – никакая хворь случится?

 -Ваше Величество! – произнес я с нажимом, и как бы ненароком коснулся рукояти меча. – Мы не можем уйти от Вас с пустыми руками!

 -Да я что, я ничего, но это народ должен решать! – посчитав, что выкрутился, король победно задрал голову и медленно поднял вверх указательный палец, словно призывая самого Господа подтвердить правоту сказанных слов.

 -А народ не против, – я был непреклонен.

 -А кто его слушать-то будет? – не удержался от протестующего возгласа Его Величество.

 -В таком случае, я думаю, нам пора в оранжерею! – рукоять ведунца удобно улеглась в моей ладони. – Уж Вы-то не откажете в моей просьбе?!

 -Что, короля будем рубить? – меч в моей руке радостно встрепенулся, и его лезвие поползло из ножен. – Стало быть, если он нам не того самого, то мы ему самое то, да? Превосходно! Люблю! Голубая кровь – она слаще сладкого! Так что, рубим?

 -Хорошо, хорошо, как скажете! – поспешно согласился король, ошалев от подобных заявлений. Его лицо стало серым. – Я вижу, Вам оно действительно нужнее. К тому же, что с ним сделается-то?! Три-четыре веточки – это такой пустячок! Князь, ступайте! Ступайте, князь! И можете взять, что просите. Вам туда! – король махнул рукой, показывая куда-то в конец зала. Его мозг лихорадочно обдумывал возможность избавления от моей персоны. По метавшемуся из стороны в сторону взгляду это было хорошо заметно, но я не собирался предоставлять ему такой радости.

 -Ваше Величество, я покорнейше прошу Вас проводить меня! – король мешкал. – Прошу! – в моем голосе снова появились угрожающие нотки.

 -Конечно, конечно, с радостью! Но, может быть, сперва пройдем в трапезную, отобедаем? – с надеждой в голосе предложил король и сделал робкую попытку улыбнуться.

 -Нет. Вперёд, только вперед, сначала дела, а утоление голода потом.

 Его Величество тяжело вздохнул и, сунув стакан за спину, кряхтя, сполз со своего трона, на сиденье которого сразу же обнаружилась слегка початая бутылка какой-то мутной жидкости и золотая тарелка, наполненная малосольными огурчиками.

 -Ваше Величество, – мы открыли дверь и вошли в светлую, огромную оранжерею. – А что за странный запах стоит в тронном зале? Какой-то не такой запах...

 -Э-э-э, – король замялся, – это я опыты ставлю. – Потом воровато покосился на закрывшуюся за нами дверь и на всякий случай уточнил, – химические.

 -А-а, – я понимающе кивнул головой, и тут же на мои глаза попался небольшой ярко-зеленый куст, сверкающий темно-рубиновыми каплями ягод. Их блеск манил и завораживал, непередаваемая яркость красок, сочившихся как бы изнутри, притягивала. Этим чудо – кустиком можно было любоваться часами, и я внезапно понял, почему оно носит такое странно-жутковатое название. Но его красота не казалась зловещей, наоборот, искристый свет, источаемый ягодами, дарил тепло и радость. Мне стало немного не по себе. Портить такую красу– это ли не кощунство? Но там вдалеке умирает хороший человек и еще сотни тысяч умрут, если я не сделаю того, что должен сделать. К тому же, кто знает, может красота, которая призвана спасти мир, должна сделать это ценой собственной гибели? Я сделал три шага вперед и решительно протянул руку.

 Через несколько минут мы шли обратно. Король истерически рыдал, я сжимал в руке четыре сразу же пожухшие ветви, пахнувшие столь омерзительно, что самогонные пары королевских "экспериментов", выдыхаемые экспериментатором, уже казались благоухающими духами.

 Войдя в тронный зал, я положил окончательно иссохшиеся ветви с по-прежнему яркими вкраплениями ягод в заранее приготовленную суму и, посмотрев на короля, изливающего монаршие слезы в большой розовый платок, бодро спросил:

 -Так что, Ваше Величество, идемте трапезничать?

 -Как Вы можете думать о суетном? – с пафосом в голосе спросил он и, заграбастав валяющуюся на троне бутылку, присосался к её горлышку. После трех-пяти обжигающих глотков в голове у Его Величества малость просветлело. Он довольно крякнул, занюхал, заел огурцом результат своих экспериментов и, махнув рукой в сторону оранжереи, с довольным видом облокотился о край своего трона.

 -Ну и черт с ней, с ранжереей! От пары сломанных веток не обеднеет! А то и впрямь растет, понимаешь ли, растет, а пользы, ну ни какой! А тут человек хороший! Что ж, бери, мне не жалко! А хочешь, мы все ветви пообломаем?! Не надо? Жаль. А хочешь, я тебе пальму для гербариев подарю? Тоже не надо? Жаль! – король снова приложился к бутылке и, закусив, протянул её в мою сторону. – Бери, пей, свойская, только я один такую получаю! А из чего, знаешь? – Я отрицательно помотал головой. – Вот то-то и оно, никто не знает! Секрет. Пей, говорю...

 -Не могу, Ваше Величество!

 -Это как так не можешь? Я могу, а ты не можешь? Государю отказываешь?

 -Не могу, Ваше Величество, ей– богу, не могу, на службе я!

 -Вот теперь верю! Молодец! Служба – это святое. Служба – она, понимаешь, – Его Величество задумался, не в силах закончить начатую мысль. – А я вот могу, потому как в отпуске. Отдыхаю, значит, но и тут покоя не дают! Враги там всякие иноземные, дела государственные, понимаешь ли. Вас много, а король-то один... Слушай, а ты, случаем, в диспозициях разбираешься?

 -В принципе, пожалуй, если что, разберусь! – ответил я, не заметив подвоха.

 -Вот и ладушки! Вот и ладушки! – король обрадовано захлопал в ладоши. Тут же из-за дверей выскочил всё тот же горластый придворный и, мелко семеня, подбежав к королю, замер в готовности выполнить любое приказание Его Величества.

 -Емельян, иди-ка сюда! – король поманил придворного пальцем. Тот приблизился, и Его Величество принялся что-то быстро нашептывать ему на ухо. Я, чтобы не казаться невеждой, отошел чуть в сторону и сделал вид (как воспитанный человек), что и не заметил допущенной королем бестактности. А король тем временем, покончив со своими секретами, отпустил горлопана и, довольный самим собой, замурлыкал какую-то песенку. Затем спохватившись оборвал себя на полу слове и посмотрел в мою сторону.

 -А теперь можно и отобедать. Вы не желаете ли? – Его Величество, слегка захмелев, пребывал в самом, что ни на есть, благостном расположении духа.

 -Желаю, но сперва один вопросик. – Королевское пение разбудило в моей голове некие воспоминания. – Ваше Величество! Вы уж будьте так любезны, удовлетворите мое праздное любопытство! – король поощрительно кивнул. – А ,правда, что Вы назначили Главой королевской таможни кота? Да еще и звания почетного удостоили, и титула... кажется.

 -Так оно того стоило! Таможенные сборы возросли многократно! Да и сказать по секрету, жалования-то я ему не положил ровным счётом никакого, одно столование, да и то меню так себе – рыба и рыба, рыба и рыба, одна рыба...

 -Ваше Величество, а Вы в курсе, как Ваш таможенный начальник этого добивался?

 -Естественно, я же король!

 -Так ведь он же люд, проезжающий мимо, попросту грабил!

 -Не грабил! – запротестовал король, размахивая перед моим лицом указательным пальцем. – Не грабил, а проводил реквизицию! Рек-ви-зи-цию! По мере сил и возможностей государственному процветанию способствуя.

 -Король, так ведь нехорошо же это!

 -А что делать? Денег-то в казне не хватает! – король со вздохом развел руками и виновато опустил голову. Дальше спорить и заниматься морализаторством мне не хотелось.

 -В трапезную, так в трапезную. Ведите! – я подвёл черту под дискуссией и, поддержав под локоток пошатнувшегося Государя, выдвинулся вместе с ним в направлении главной столовой государства.

 А банкет, между прочим, был в полном разгаре. Я бы еще понял, если бы не дожидаясь короля за трапезу принялась моя "доблестная дружина", но то, что бы весь придворный штат, забыв про дворцовый этикет и скромность, набросится на халявные продукты поперёд Его Величества, это уж, простите, ни в какие ворота!

 -Встать! – ни с того, ни с сего, а вернее, потому и посему, гаркнул я, и дружное чавканье за столом на мгновение прекратилось. – Его Величество король Прибамбас третий трапезную посетить изволили! – я замолчал, а челядь, сперва опешившая от моего рыка, снова потянулась к ножам и вилкам. Ну, честное слово, ни стыда, ни совести! Их хамство меня разозлило по настоящему. И не потому, что короля не дождались (хотя последней каплей было именно это), а потому, что в то время, когда весь город тире народ, готовясь к обороне, с утра до ночи укреплял стены, собирал камни, кипятил смолу и воду, эти жирные хари чавкали так, словно собирались нажраться минимум недели на две. – Встать, я кому сказал! – мой новый окрик потряс стены. Я, выхватив меч, и не раздумывая, рубанул им прямо по свиному окороку, который ближайший ко мне чиновник готовился препроводить в свою необъятную пасть.

 -Оно же жирное! – завопил ведунец, не успевший среагировать на моё хулиганство. – Кто теперь лезвие оттирать будет? – Глаза чиновника, едва не выкатившиеся из орбит после моего хамства, теперь уже окончательно повылезали на лоб. Остальные господа поспешно повскакивали с мест. Лишь за дальним концом стола сохранилось относительное спокойствие, там мирно трапезничала моя ничего не видящая и не слышащая "свита". Я дождался, когда его величество сядет на отведенное ему место, затем, нагло потеснив какого-то толстого вельможу, сел сам.

 -Можете садиться. – Удобно усевшись ,я оглянулся и посмотрел на короля, боясь увидеть в его глазах злость, вызванную моим самоуправством. Но нет, в его глазах светилось лишь веселое торжество, мол, "давай, давай, знай наших"! Что это означает, я понял лишь значительно позже, когда с основными разносолами было покончено и мы приступили к десерту.

 Едва увидев появившегося придворного-горлопана, я понял, что тот приготовил для меня очередную гадость. Так оно и оказалось.

 На этот раз Емельян появился в камзоле, расшитым золотом, украшенном двумя орденскими бантами и в головном уборе в виде наполеоновской треуголки. В руках он держал какую-то свернутую в тугую трубу бумагу и стеклянную чернильницу с торчащим из неё гусиным пером. Войдя, он с гордо поднятой головой торжественно прошагал через всё помещение и, остановившись напротив короля, протянул ему перо. Затем, развернув свой "рулон", быстро ткнул куда-то пальцем. Государь, одобрительно кивнув, что-то размашисто черкнул, еще раз окинул взглядом начертанное, и перо снова перекочевало в руки придворного. Отвесив королю поклон, Емельян сделал несколько шагов назад, довольно бесцеремонно оттеснил плечом какого-то царедворца, сунул ему под нос чернильницу и, медленно развернув свиток, принялся зачитывать написанное. Мои уши вздрогнули от его громко-визгливого голоса.

 -Указ Его Королевского Величества Прибамбаса Третьего.

 "1389 года июля месяца сего дня, настоящим повелеваю: Мужа достойного сего Николая Михайловича Хмара ибн прапорщика Тамбовского, контрактного военнослужащего Российской Армии, владетельного градоправителя великого города Трехмухинска, почетного донора де ветерана, под девизом "Никто кроме нас", на Тьму идущего, – главным генерал-воеводою назначить, с присвоением ему достоинства графского, прозвания почетного лохмоградского, с приданием земель западных, на коих с победой власть наша распространена будет".

 -Но Ваше Величество! – запротестовал было я, но мой голос потонул в шуме аплодисментов. – Ваше Величество! – вновь обратился я к королю, когда аплодисменты немного стихли. – Я своего согласия не давал!

 -А кто, если не Вы? – король слегка наклонил голову в мою сторону. – У меня все генералы сбежали, и что теперь прикажете делать? Кто будет руководить обороной? Я могу, конечно, и сам, но ежели что со мной случится, как, спрашивается, будет жить народ без своего отца-государя? Нет, это совершенно невозможно! Значит, кроме тебя некому! – сделав свой неизбежный вывод, Его Величество довольно заулыбался и с безмятежным видом продолжил потреблять стоящие перед ним разносолы.

 Вот блин! И впрямь, куда не сунься – всё клин. Хотя, с другой стороны, может быть и впрямь лучше малость покомандовать самому, чем исполнять приказы какого-нибудь тупого генералишки?!

 -Да будет так! – обреченно согласился я (впрочем, надеясь, что это всего лишь безобидная шутка), затем одним залпом опустошил большой кубок с квасом и первым покинул трапезную.

 -Простите, граф! – (Новости во дворце разлетались на удивление быстро). Из-за огромной колонны выплыла уже знакомая точеная фигурка принцессы. – Мы не были представлены. Принцесса Августина, – она слегка склонила голову.

 -Хм – м, Николай. Можно просто Коля, – я попытался изобразить галантный поклон, от чего на губах принцессы появилась робкая улыбка.

 – А Вы, граф, я вижу, не приучены сгибать спину даже пред особами королевской фамилии! – принцесса окинула меня изучающим взглядом. Что она хотела увидеть и увидела ли, осталось для меня тайной, на её лице не отразилось никаких эмоций.

 -Да, Ваше Высочество, Вы правы! В том краю, откуда я родом, это не принято.

 -Так, значит, шпионы говорят правду?!

 -Принцесса, я не знаю, о какой правде идет речь, но если об этом, то я, увы, действительно из другой реальности. Из другого мира, – немного подумав, поправился я. И не зная, что больше сказать, виновато развел руками. – Увы.

 -Мне говорили. Это удивительно и странно, в другое время я бы с удовольствием поразмышляла над этим чудом, но сегодня мне не до этого, враг на пороге города.

 – Да, конечно, Вы правы! – я снова был вынужден согласиться.

 -Не сегодня – завтра начнется осада. Вы, как командующий, наверное, желаете ознакомиться с приготовлениями к обороне?

 Я кивнул, хотя если признаться, собирался сделать это чуть позже. К тому же, шутка, похоже, несколько подзатянулась.

 Ясноград я покинул не без сожаления. За воротами нас сразу же встретил шум, гам, треск раздираемых на щепы досок, стук топоров и звон молотов. Простые горожане подновляли стены, кузнецы ковали мечи, наконечники стрел, доспехи. Толпы добровольцев и уже бывалых ратников примеривались к только что вышедшим из кузни клинкам и палицам. В одном из закоулков города сколачивали прямоугольные щиты, значение которых я понял, лишь когда к ним приладили ножки и поставили на землю. Слегка наклонённые вперед эти странные сооружения должны были укрыть защитников от вражеских стрел. Еще дальше я увидел сидящих прямо на земле женщин, поспешно сшивавших из выделанных и наскоро раскроенных бычьих шкур кожаные доспехи.

 -А здесь у нас главные мастерские. – Принцесса повела рукой в сторону убогого строения, из многочисленных труб которого исходил густой, черный дым, а из его внутреннего чрева доносился нескончаемый металлический грохот. – Полтораста мечей в сутки, три тысячи наконечников стрел, копий и ещё палицы, – принцесса с гордостью показала на груду сваленного у дверей оружия. – Если бы только враг задержался, – в её голосе послышался оттенок грусти, – за неделю– другую мы могли бы вооружить всех мужчин в городе!

 Всё, как и у нас! Сначала армии ничего и никогда, а как гром грянет, на костях мужиков начинаем наверстывать, клепать и переклёпывать.

 -Ваше Высочество, а какова технология производства?

 -Что? – принцесса вытаращилась на меня ничего не понимающим взглядом.

 -В смысле, как вы куёте оружие?

 -Как? Как все. – Похоже, сама принцесса мало разбиралась в процессе изготовления. – Вы можете посмотреть сами.

 Я согласно кивнул и, сопровождаемый Её Высочеством, вошел в задымленное, наполненное гарью и бьющим по ушам звоном металла помещение. С первого взгляда мне стало ясно: технологию литья здесь еще не освоили. "Что ж", – подумал я обрадованно, – "возможно, мне удастся внести свою лепту в развитие местного технического прогресса". Я внимательно присмотрелся к разогревающейся в горне железной заготовке, металл раскалился добела. Еще чуть-чуть и его контуры станут оплываться. Это было хорошо, значит, жара вполне хватит. Обойдёмся без домны. Я повернулся к Её Высочеству.

 -Принцесса, у вас в городе достаточно металла?

 -Более чем. Боюсь только, у нас недостанет времени, чтобы его использовать.

 -Тогда прикажите позвать какого-нибудь гончара.

 -Но все гончары заняты! – принцесса недоуменно посмотрела в мою сторону. – Они изготавливают горшки под смолу и кипящую воду.

 -Принцесса, я прошу, сделайте это. Поверьте, оно того стоит!

 -Граф, – она, похоже, обиделась, в её голосе появилась холодность, – Вы командующий и Вам решать что делать. – (Вот опять, черт бы её подрал! Она назвала меня командующим, что-то мне это не больно нравится. Ладушки, шутить изволите, но что ж, мы тоже можем немного подурачиться).

 -Вы смеётесь, принцесса, кто меня будет слушать? Меня же никто не знает.

 -Вы ошибаетесь, герольды уже оповестили народ о Вашем назначении. Смелее, граф, смелее! – о таком чуде оповещения как герольды я как-то запамятовал.

 -Уважаемый! – окликнул я высокого бездельничающего мужика, уже давно стоящего неподалеку и переминавшегося с ноги на ногу. – Уважаемый! – повторил я еще раз, не зная, как лучше к нему обратиться. – Не будете ли Вы так любезны...

 -Да, Ваше сиятельство! – мужик с готовностью повернулся в мою сторону. Ага, и впрямь оповестили. Ну, у них и шуточки, я вам скажу! Вот ведь как государи шутить умеют, по высшему разряду. Что ж, подыграем им малость, покуражимся!

 -Уважаемый, давай-ка сюда одного гончара, и пусть с собой глину не забудет прихватить! Да, и вот ещё что, гончар чтобы был не так абы как, а поспособнее, – добавил под конец я, подумав, что горшки, которые станут разбиваться о головы противника и подмастерье на раз слепит, а здесь мне мастер, справный мастер нужен!

 -Будь сделано! – мужик отвесил поклон и, махнув рукой кому-то прятавшемуся в полутьме помещения, гаркнул, перекрывая звон молотов: – Егошка! Давай сюда!

 Из мрака выскочил перепачканный сажей мальчишка лет двенадцати, тащивший на плече большую вязанку деревянных заготовок для стрел. Бросив её рядом с валявшимися на земле наконечниками, он вытер рукавом рубахи нос и вопросительно уставился на позвавшего его мужика.

 -Дуй бегом за Захарием – гончаром, скажешь, воевода его к себе зовет да пущай глины прихватит!

 -Да, господин управляющий! – мальчишка откланялся и со всех ног пустился за неведомым мне Захарием.

 Не прошло и десяти минут, как со двора показался высокий, слегка сутулившийся мужик, сопровождаемый двумя мальчишками, тащившими на горбушках мешки, наполненные чем-то тяжелым. Сам Захарий нес по одному мешку в каждой руке. Не нужно было быть великим аналитиком, чтобы понять – в мешках вся троица тащила глину.

 Гончар и впрямь попался стоящий, мои мысли он схватывал на лету. Быстро размешав глину, он приготовил формы, просушил их у жарко горящего горна, и каким-то чудом не дав им потрескаться, взял с тут же валявшейся ступицы тележного колеса деготь, густо обмазал им поверхности форм и сложил их вместе. Тут же принесли пышущий жаром расплав и, осторожно опрокинув, вылили в приготовленный оттиск. Зашипевший деготь шибанул в ноздри, а мы, вдыхая его ароматы, выждали несколько минут и осторожно раскрыли створки. Металл, заполнивший форму, потемнев, стал твердым, но от него по-прежнему пыхало жаром. Руководивший литьем старый мастер внимательно оглядел со всех сторон получившееся изделие, поцокал языком, словно не понимая, как это так получилось, затем присел, впитывая в себя запахи свежего литья. И посмотрев в мою сторону, одобрительно покачал головой.

 -Чудный клинок получился! С кованым мечом может и не совладает, но башку супостату снесет. – Седой кузнец почесал загривок. – Вот только закалим малость. – Он снова запустил пятерню в волосы. – Вот ведь какую штуку удумали, ха! Теперь стрел да копий не считано наделаем, успевай, подноси. Вот ведь, Ваше Высочество, век живи – век учись! И как это мы сами-то не додумались! – недоумевая, мастер снова покачал головой. Принцесса восторженно улыбалась одобрительно посмотрела в мою сторону. Мне отчего-то стало тепло и радостно, будто в пасмурный, промозглый день из-за облаков выглянуло ласковое солнышко, но принцесса вздохнула и отвернулась, а в моей душе заскребли кошки...

 Наконец мы покинули кузню и двинулись на осмотр стен крепости. Снующие туда– сюда мальчишки почти не обращали на нас внимания, но люди постарше при виде принцессы желали ей доброго здоровья и почтительно кланялись. Похоже, в городе принцессу знали и даже, кажется, немного любили, во всяком случае, взгляды горожан были не злобливы, а улыбки искренни.

 А новости в городе и впрямь распространялись быстро. Не прошло и получаса, как я заметил, что и меня стали узнавать и приветствовать. Раза два мне удавалось расслышать раздававшийся за спиной шепоток, и что мне особенно было приятно, говорили обо мне не сколько как о вновь назначенном генерал -воеводе, сколько как о человеке, столь успешно наладившем оружейное производство. Шутка шуткой, но я, сам того не замечая, стал постепенно входить в роль воеводы. Мы посетили несколько оружейных цехов; осмотрели склады с продовольствием, коего, на мой взгляд, для длительной обороны было маловато; прошлись вдоль южной стены; миновали, даже в столь напряженные часы, шумевший базар и поднялись на одну из сторожевых башен.

 Жаль, но в тот день блеснуть своими познаниями мне больше не удалось. Подготовка к обороне шла полным ходом. Силы, предназначенные для отражения противника, были расставлены с умом, и что-либо переиначивать в диспозиции я посчитал излишним. Собрав на полевое совещание воедино всех сотников, я, не вдаваясь в мелкие подробности, дал им лишь несколько советов тактического плана. Вот и всё! Но, судя по изменившемуся настроению военачальников, встретивших моё столь неожиданное назначение весьма скептически, понял, что попал в точку – в меня поверили, а вера в командира порой творит великие чудеса. И потому, закончив совещание, я со спокойной душой отправился в приготовленные для меня и моих спутников комнаты. Начало моей популярности было положено.

 -Волшба, колдовство, ведьмовство, магия, – рассуждала Баба-Яга, сидя у камелька и задумчиво ворочая посохом полуостывшие угли. Во дворце, несмотря на теплое, засушливое лето, было, на бабулин взгляд, слегка холодновато, – не добро и не зло. Плох или хорош нож острый? Все ж от того зависит, как употребишь, чьи руки нож энтовый держат. Так и волшба. Коли хороший человек, так от неё одно добро людям сеется. Но... – Яга сделала длинную паузу. – Волшба как злато-серебро силу дает незримую, а кто на злато зарится? То-то же, в первую очередь духом нищие да на деньги падкие. Вот и получается, что к ключику-то заветному, двери тайные открывающему, людишки в корыстях своих на всё готовые тянутся. Тянутся-тянутся да иной, нет-нет, да и ухватит! И живут на свете богачи, обманом да лихоимством богатства да власть нажившие да владыки тайные, душой черные, ликом никому неведомые, через кровь колдовство постигшие, властию своей тайною упивающиеся. Ради чего живут, каким богам молятся – неведомо. Кто тысячи лет живет, кто более.

 – Матрена Тихоновна, они что, не люди, столько лет жить-то? – я, полуприкрыв глаза ,сидел напротив нашей кудесницы, лениво развалившись в шикарном, мягком кресле.

 -Люди, почему не люди, только людского в них ничего уж, поди, и не осталося. А жизня-то вечная– вон она, рядышком, отбирай и живи сколь черной душеньке угодно, хотя какая у них душа-то?

 -Бабушка Матрена, прости, я не понял, как это – отбирай да живи?

 -А что понимать-то? Колдуну жизнь свою продлить не многого стоит. Руки лишь протяни и бери... Жизни-то рядом сколь угодно ходит. Отними ённую у человека, перехвати его годы и живи не стареючи с душой своей поганой в ладу да согласии. Только я так думаю, жить надо столько, сколь богом отмеряно. Смерть не нами придумана, не нами дадена, а стало быть, не нам постичь её истинного назначения. Смерть отбирает, но и дарит! Другой взамен тебя придет, будет жить– радоваться. И кто знает, может, мы в смерти будем краше, счастливее? – она замолчала и задумчиво посмотрела куда-то вдаль, словно там за горизонтом уже видела грань нового бытия.

 -Кто знает... – повторил за ней я и так же задумчиво уставился в точку за горизонтом. Может, она права. Может, мир, в котором мы живем, лишь один из многих, что нам суждено пройти, прежде чем нам, наконец, откроется главная тайна бытия?

 Близился вечер. Багровое солнце, коснувшись горизонта, опускалось в иссиня-черную тучу, озаряя последними лучами дворцовые шпили. Я искоса посмотрел на королевский дворец, медленно таявший в сгущающихся за окном сумерках и, возвращаясь к прерванному разговору, вновь обратился в слух. Но Яга молчала и, по-прежнему медленно ворочая посохом полуостывшие угли, беззвучно шевелила губами. Я глядел на светившие рубином угольные глаза, и мне казалось, что я сплю, и сон скоро кончится, всё окружающее меня растает, растворится в бесконечной дали забытых воспоминаний. Внезапно захлестнувшая мою душу тоска сухим ветром Сахары развеяла сковавшее меня сонливое полузабытье и заставила подняться. Хотелось свежести, бушующего в вышине ветра, очистительного, приносящего успокоение дождя. Я покинул комнату и, немного побродив по притихшему замку, вышел в первую попавшуюся дверь. Пройдя по открывшемуся за ней небольшому коридору, я ступил на мягкий газон королевского сада. А сад был и впрямь королевский. В нём было на что посмотреть. Расположенный под открытым небом, он, тем не менее, поражал своим разнообразием. Я скользнул взглядом по наполняющимся багровой спелостью ягодам черешни, удивленно воззрился на обильно покрытые плодами абрикосы и, окончательно сраженный, уставился на сгибающийся под тяжестью урожая персики. Я невольно протянул руку что бы.., нет, не сорвать, а просто дотронуться по бархатистой поверхности плода.

 -Граф? – принцесса, внезапно появившаяся из-за зарослей так опостылевшей мне в Чечне ежевики, вывела меня из ступора и заставила залиться краской.

 -Я, не..., – не зная что ответить рассеянно промямлил я и виновато развёл руками.

 -Как Вы оказались в саду? – брови Августины сердито сошлись к переносице. – Вы за мной следили?!