Текст книги "На поиски динозавров в Гоби "

Автор книги: Анатолий Рождественский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 17 страниц)

Новейшие открытия в Гоби

Очередным продолжением палеонтологических исследований в Центральной Азии явилась экспедиция Польской и Монгольской академий наук, работавшая на территории МНР в течение трех полевых сезонов (1963–1965). С польской стороны экспедицией руководили (посезонно) высококвалифицированные палеонтологи – профессора Юлиан Кульчицкий, Казимир Ковальский и Зофья Келян-Яворовская, а с монгольской – молодой палеонтолог Найдан Добчин. Общий состав экспедиции достигал 23 человек, а ее автоколонна состояла из 5 автомобилей повышенной проходимости. В первый год экспедиция ограничилась рекогносцировочными работами в Восточной и Южной Гоби, а в последующие два сезона были проведены раскопки (но без применения бульдозера) в Нэмэгэтинской котловине и Баин-Дзаке, принесшие несомненный успех экспедиции. Были предприняты и маршруты на запад МНР, до Алтан-Тээли.

В Нэмэгэтинской котловине Польско-Монгольская экспедиция выкопала несколько скелетов различных динозавров. Так, на Цаган-Уле был добыт великолепной сохранности скелет тарбозавра, занимающего по своим размерам промежуточное положение между самыми крупными и средней величины экземплярами в нашей коллекции. Замечательными находками оттуда же оказались полные скелеты (с черепом) страусоподобных хищных динозавров – струтиомимусов. Их череп, состоящий из очень тонких костей, имеет ажурную конструкцию, весьма напоминая череп птицы и также редко сохраняясь в ископаемом состоянии. Для Азии – это первые столь полные находки. На Алтан-Уле, несколько западнее нашей Могилы дракона, куда мы не смогли проникнуть из-за автомобилей слабой проходимости, польские и монгольские палеонтологи выкопали скелет и отдельно череп гигантского четвероногого растительноядного ящера из группы зауропод. Эта находка представляет большой интерес, так как из Азии (Китай) известны по полным скелетам лишь более древние (позднеюрские) зауроподы, широко распространенные по всему свету. Наши сборы по позднемеловым зауроподам, т. е. того же геологического возраста, что и найденный скелет, ограничиваются лишь отдельными костями.

Все перечисленные находки представляют несомненную научную ценность, но наиболее эффектным оказался выкопанный в Нэмэгэту скелет небольшого растительноядного динозавра с крышей черепа, напоминающей крокодила, но с зубами, как у анкилозавра или пситтакозавра. 3. Келян-Яворовская сближает этого загадочного динозавра с так называемыми пахицефалозаврами («толстоголовыми ящерами») из Северной Америки, но это пока предварительное заключение, нуждающееся в подтверждении. Во всяком случае, эта находка, относящаяся к экзотической группе, очень интересна прежде всего с точки зрения эволюции динозавров.

Пожалуй, не менее интересной, хотя и весьма неполной, оказалась находка огромных (длиной 2,5 метра) передних конечностей хищного динозавра. Внешне они похожи на передние лапы струтиомимусов, но в несколько раз превосходят их по своим размерам, поэтому польские палеонтологи X. Осмольская и Е. Роневич, изучавшие этого динозавра и назвавшие его дейнохейрусом («страннорукий»), полагают, что он принадлежит к особой ветви карнозавров. Возможно, он является далеким потомком джилантайзавра из Тао-Суэй-Гоу, но, вероятнее все-таки, что это орнитомимид.

Что касается общего размера тела дейнохейруса, то оно могло быть не таким уж громадным, если допустить, что передние конечности были приспособлены к специфической функции – лазанию по деревьям и возможному висению на них, как это делают ленивцы. На такую мысль наводит необыкновенное сходство в строении передних конечностей ленивца и дейнохейруса. Это сходство наблюдается как в общей форме костей, так и в пропорциях отделов передней конечности. Плечевая кость у дейнохейруса очень длинная (94 сантиметра), почти в полтора раза длиннее костей предплечья. Когтевые фаланги (более 22 сантиметров длиной) серповидные, но не так сильно сжаты с боков, как у теризинозавра или других карнозавров. И самое удивительное – на что нельзя не обратить внимания – конечности дейнохейруса при естественном сочленении костей повернуты немного к себе и внутрь. Ходить на таких ногах было бы явно неудобно, разве только, как поступают именно ленивцы и другие неполнозубые, опираясь на тыльную сторону кисти. Если принять обычную пропорцию орнитомимид, то задние конечности дейнохейруса достигли бы 5 метров, а высота животного, ходящего на задних лапах, составила бы не менее 10 метров. Подобные размеры неизвестны даже у самых крупных и кровожадных хищников, таких, как тарбозавры и тираннозавры. Нелегко было бы объяснить и способ питания дейнохейруса, так как при наличии сильно развитых передних конечностей он не мог бы обладать одновременно сильно развитым черепом, иначе его передняя половина перетянула бы вниз, заставив опуститься на четыре ноги, из которых по крайней мере две передние плохо приспособлены для ходьбы.

Древесный же образ жизни дейнохейруса, по аналогии с ленивцами, позволяет предположить, что и длина его туловища, как у ленивцев, не превышала длины его передних конечностей, больших, чем задние. И тогда нет ничего неправдоподобного в том, что дейнохейрус, имея размер туловища 2–2,5 метра, мог легко лазить по деревьям, висеть на их толстых ветвях и питаться плодами, быть может, яйцами или птенцами птерозавров и птиц и другой пищей, доступной его сильному, хоть и беззубому клюву, если считать дейнохейруса потомком орнитомимид. Конечно, до тех пор, пока не будет найден весь скелет дейнохейруса, вопрос о нем остается дискуссионным.

Гигантские передние конечности загадочного хищного динозавра (из польского журнала «Панорама», 1967)

Больших успехов добились польские и монгольские палеонтологи в Баин-Дзаке, особенно в сборах меловых млекопитающих. Здесь экспедиция работала долго и упорно. Участники экспедиции с лупой в руках ползали на коленях, методически, шаг за шагом, исследуя участки местонахождения. Особенно удачливой, но словам польских коллег, оказалась З. Келян-Яворовская. Она одна нашла больше черепов, чем все остальные участники, вместе взятые. Меловые млекопитающие Баин-Дзака, относящиеся к группе так называемых многобугорчатых (название из-за строения зубов) и к примитивным древнейшим насекомоядным, были малютками величиной с мышь, поэтому и поиски их требовали большой кропотливости. Польско-Монгольской экспедиции удалось добыть здесь более десятка черепов и отдельные кости и части скелета меловых млекопитающих. Эта коллекция, хотя и повторяющая в видовом составе в основном находки американской экспедиции, является значительно более полной, и ее справедливо можно назвать одной из редчайших палеонтологических коллекций. Экспонаты рассказывают о весьма ранних этапах эволюции млекопитающих, утвердивших свое "господство" значительно позже – в кайнозое.

Ценной находкой в Баин-Дзаке оказался и скелет панцирного динозавра. Напомню, что американская экспедиция нашла здесь череп, а наша – скелет без черепа, и находки как несравнимые были описаны под разными именами. Изучение новой находки позволило с достоверностью убедиться, что все три объекта относятся к одному и тому же виду, который, по правилам приоритета, т. е. первоописания, должен сохранить название шгаакозавра.

Таким образом, Польско-Монгольская экспедиция, сосредоточившая свои работы на местонахождениях американской и советской экспедиций, не только пополнила количественно сборы своих предшественников, но и открыла новых представителей ископаемого мира, а тем самым и новые страницы в его летописи.

Сенсационным явилось открытие в 1964 году местонахождения Бугэн-Цаб, расположенного примерно в 40–50 километрах к северо-западу от Алтан-Улы – того самого района, который мы с Ефремовым не успели дообследовать. Собственно, как я рассказывал выше, арат, живший в районе местонахождения, давно уже знал о костях в Бугэн-Цабе, но официально об этом стало известно лишь в 1964 году, когда Монгольская Академия наук пригласила наших специалистов осмотреть местонахождение и дать о нем заключение. Я в это время находился в экспедиции, и в Монголию выехал Б. А. Трофимов с П. К. Чудиновым. То, что они увидели, поразило их. Скелеты динозавров, вернее, десятки скелетов и тысячи костей валялись на поверхности или торчали из породы, как будто здесь произошла грандиозная битва великанов. По мнению Трофимова и Чудинова, местонахождение при больших раскопках может дать сотни скелетов динозавров, но для этого необходима организация крупной экспедиции с мощными техническими средствами. По своему составу фауна динозавров Бугэп-Цаба такого же типа, как и в соседней Нэмэгэтинской котловине, но, несомненно, более обильна. Вероятно, Бугэн-Цаб – самое богатое в мире местонахождение динозавров. Как и система нэмэгэтинских местонахождений, оно, по-видимому, образовалось в дельте крупной реки, где после массовой гибели (в результате наводнения, землетрясения, пожара или другого стихийного бедствия) трупы животных сконцентрировались течением в одном месте и быстро покрылись осадками.

Научная ценность Бугэн-Цаба не ограничивается обилием палеонтологического материала. По данным наших и монгольских палеонтологов, исследовавших этот район, здесь наблюдается непрерывный разрез позднемеловых и вышележащих третичных отложений. А как раз сейчас во всем мире остро дискутируется вопрос о границе между мезозоем и кайнозоем, правильное решение которого имеет не только теоретическое, но и важное прикладное значение в геологии. Возможно, что именно в Бугэн-Цабе удастся получить важные данные по этой проблеме.

Итак, в последние годы сделано немало новых палеонтологических открытий в Монголии, не считая многих находок, обнаруженных местными энергичными палеонтологами – Демберелом Дашзэвэгом и его коллегами. Все это подтверждает огромную палеонтологическую перспективность Центральной Азии в целом, изучение которой, несомненно, сможет восполнить многие пробелы в летописи органического мира и помочь решению насущных проблем геологии.

Среднеазиатские динозавры

Рассказать подробно о всех путешествиях за динозаврами, участником которых мне довелось быть, не представляется возможным, и я остановлюсь только на некоторых экспедициях в Среднюю Азию, тесно связанную историей ископаемой фауны позвоночных с Центральной Азией.

В Средней Азии и Казахстане в течение 20-30-х годов нашего столетия было открыто довольно много местонахождений с остатками различных динозавров, описанных А. Н. Рябининым. Однако коллекции по динозаврам были представлены подчас хоть и многочисленным, но всегда фрагментарным материалом, т. о. разрозненными обломками костей. Единственной находкой, представлявшей значительную научную ценность, был неполный череп утконосого динозавра, названного Рябининым яксартозавром (по древнему имени Аму-Дарьи). И. А. Ефремов, изучавший еще в довоенные годы динозавровые местонахождения Средной Азии и Казахстана, пришел к заключению о переотложенности в них костей, встречавшихся в прослоях конгломерата и имевших вид костного галечника. Такими кости становились после вымывания их из пород, в которых они захоронились впервые, и постепенного окатывания в результате переноса водами, прежде чем они попадали в новое или вторичное захоронение. На огромной территории Северного Притяньшанья – от Кызыл-Кумов до Восточного Казахстана – не было обнаружено ни одного местонахождения с цельными костями. Фрагментарность материала сильно понижала его палеонтологическую ценность, а переотложенность соответственно понижала значение для определения геологического возраста. В течение десятилетий геологи и палеонтологи тщетно искали первичные захоронения. И. А. Ефремов предполагал наличие в начале кайнозоя грандиозного перемыва позднемезозойских отложений на территории всей Средней Азии, не надеясь уже больше найти целый скелет или хотя бы череп.

Находка в 1957 году черепа аралозавра заставила более оптимистически смотреть на поиски динозавров в Средней Азии, и в 1961 году мы с И. М. Клебановой решили заново обследовать все среднеазиатские местонахождения, надеясь, что на этот раз фортуна окажется более благосклонной. С группой нашей институтской молодежи и "ветеранами" центральноазиатских экспедиций И. И. Лихачевым и М. М. Брагиным, работавшими и за шоферов, и за раскопщиков (они прошли хорошую школу у Я. М. Эглона), мы на двух машинах совершили большой маршрут. Начав с Приаралья, мы затем спустились на юг до Ташкента, прошли вдоль северных предгорий Тянь-Шаня, с пересечением Муюн-Кумов, и закончили наши работы в Зайсанской котловине.

Нам повезло с млекопитающими – в Приаралье мы успешно раскопали Кызыл-Как, с индрикотериевой фауной олигоцена, а на Зайсане – Калмакпай с более поздней – гиппарионовой фауной. Эти новые пункты оказались очень богатыми, и последующие экспедиции Палеонтологического института собрали здесь "обильный урожай". В отношении же динозавров мы почти ничего не могли добавить к той безнадежности, которую отметил Ефремов. Пожалуй, наиболее интересной новостью было открытие геологов, незадолго до нас обнаруживших скорлупу яиц динозавров на реке Тайжузген в Зайсанской впадине. Естественно, мы также обследовали это местонахождение. По своему геологическому строению, в частности кирпично-красным пескам, заключавшим скорлупу яиц динозавров, Тайжузген был удивительно похож на Баин-Дзак. К сожалению, кроме скорлупы яиц, никаких других остатков динозавров обнаружить не удалось, хотя и она уже позволяла установить меловой возраст отложений, считавшихся ранее третичными.

Несколько разочарованный среднеазиатскими динозаврами, вернувшись из экспедиции, я взял отпуск и уехал отдыхать на Кавказ. Каково же было мое удивление, а еще больше – радость, когда по приезде во второй половине ноября я получил письмо с фотографией скелета динозавра. Находка, как сообщалось в письме, была сделана геологом, доцентом Ташкентского университета Г. А. Беленьким, работавшим с группой своих студентов севернее Ташкента, в так называемых Чулях. Не располагая необходимыми техническими средствами, и прежде всего укрепляющими кости клеевыми пропитками, и боясь повредить скелет при выемке, Г. А. Беленький обратился в наш институт за помощью. Через три дня я вылетел в Ташкент, а еще два дня спустя туда прибыли И. И. Лихачев и М. М. Брагин, привезя снаряжение.

Чули представляют резко всхолмленную местность к северу от Ташкента. Здесь широко развиты континентальные меловые отложения, и обломки костей динозавров в Чулях находили уже давно, но целый скелет был обнаружен впервые. Дело было так. Один из студентов Г. А. Беленького, подойдя к краю обрыва, близ колодцев Сюк-Сюк, увидел у подножия обломки костей. Первый же удар геологическим молотком показал, что кости есть и в коренном залегании. Костеносная порода представляла рыхлый песок, легко поддававшийся расчистке. Очень скоро стало ясно, что здесь залегает скелет. Хотя он был не очень большой, около четырех метров, но как взять его, но поломав? Вот тогда и было послано в Москву письмо.

Ташкентские геологи приняли самое деятельное участие в осуществлении раскопок, оказав помощь моему маленькому отряду людьми, транспортом, необходимыми материалами и инструментами. В день выезда в поле пошел дождь с мокрым снегом, однако отступать было уже поздно. Температура опустилась на несколько градусов ниже нуля, а место находки засыпало снегом. На следующий день мы принялись за раскопки. К счастью, непогода сменилась солнечными днями, и на солнышке так пригревало, что иногда можно было работать раздевшись даже до рубашки. Около 10 дней потребовалось, чтобы извлечь скелет, взятый шестью блоками-монолитами. В середине декабря мы вернулись в Москву.

Ташкентский утконосый динозавр был самой полной находкой не только в Средней Азии, но и на всей территории Советского Союза, причем его научная ценность заключалась еще и в том, что он залегал выше конгломератового слоя с обломками костей других динозавров, доказывая тем самым, что не все мезозойские отложения были перемыты. Изучение скелета динозавра показало, что он относится к известному из Северной Америки роду прохенеозавр, а отложения под Ташкентом по крайней мере на два геологических века (примерно на 10 миллионов лет) моложе, нежели это считалось раньше. Ташкентскому прохенеозавру, несколько отличавшемуся от американского, я дал видовое название "конвинценс" ("неопровержимо доказывающий"), подразумевая под этим, что динозавровые местонахождения Средней Азии образовались в меловой период. В отличие от других утконосых динозавров прохенеозавры характеризуются сравнительно малыми общими размерами (4–5 метров) и небольшим, но высоким и коротким черепом. Челюсти у них слабо вытянуты и потому мало напоминают утиный клюв, столь типичный для их собратьев. Так, с находкой ташкентского прохенеозавра появилось еще одно новое и важное звено, установившее связь между казахстанскими и североамериканскими динозаврами и изменить взгляды на геологическую историю Средней Азии в мезозое.

На следующий год летом вместе с И. И. Лихачевым и М. М. Брагиным я организовал бульдозерные раскопки останца, в котором был найден скелет, но тщетно. Скелет был единственным, случайно попавшим здесь в захоронение – труп заякорился в углублении дна древней реки, что хорошо можно было видеть при раскопках зимой. Половина скрытого останца – сотни кубометров породы, не дала ни одной косточки. Было, конечно, досадно, но пришлось "поставить крест".

Мы приехали в начале мая, чтобы не попасть в жару, однако к середине июня она стала совершенно нестерпимой. Мне приходилось наблюдать, как пастухи, перегонявшие отары овец в горы (с 25 июня по 5 августа – 40 "выморочных" дней, которые овцы не выдерживают на равнине), подтаскивали к колодцу ослабевших от жары и жажды животных, которые уже не были в силах сделать последних несколько шагов. Термометр в конце июня в палатке показывал более 40°, хотя палатки были защищены сверху еще тентом. Впрочем, работая в середине лета под Ташкентом, мы как-то в 7 часов вечера зарегистрировали в тени 48°. Чтобы хоть как-то охладиться и на несколько минут испытать удовольствие, приходилось стаскивать с койки горячий спальный мешок и ложиться на полотно раскладушки, предварительно выплеснув на него полведра воды. Выше колодцев просачивалась вода, и мы, вырыв яму, устроили там "холодильник". Охлажденный в нем квас, который мы привозили время от времени из Ташкента, казался нам божественным напитком. Постоянное пребывание в пекле изрядно вымотало нас, и некоторым облегчением явился маршрут на местонахождение Рават, расположенное в отрогах Гиссарского хребта.

Экспозиция со скелетом прохенеозавра в Палеонтологическом музее АН СССР, сохраняющая его позу в захоронении

Раватское местонахождение, вернее, каменноугольное месторождение, находящееся на реке Ягноб, недалеко от Анзобского перевала (высота которого более 3000 метров), было обследовано в 70-х годах прошлого столетия геологом Г. Д. Романовским, открывшим там следы динозавров – отпечатки их лап на поверхности слоев. Сведения Романовского об этих следах представляют самое раннее указание на нахождение на территории России если не остатков динозавров, то по крайней мере следов их жизнедеятельности. Ведь недаром знаменитый американский палеонтолог О. Марш в конце прошлого века заявлял, что "динозавры России замечательны тем, что они, как и змеи Исландии, отсутствуют". Следы, описанные Романовским близ дороги, во время ее расширения были разрушены и забыты, пока ташкентский геолог Е. А. Кочнев не открыл вторично целое поле их рядом.

Разработка следов оказалась непростым делом, так как они находятся на поверхности плотных плитчатых песчаников, наклоненной под углом 40–45°. Эта поверхность обнажается на площади в тысячи квадратных метров, но песчаники столь мощны и тверды, что к ним очень трудно подступиться и даже нелегко удержаться на их наклонной плоскости. Мы изыскивали малейшие трещины в породе, чтобы вбить туда железные клинья и ломы. После отчаянных усилий, "расшатав наследственность" песчаников, нам удавалось выломать плиту со следом динозавра. Эту адскую работу мы продолжили в следующем году, добыв более десятка плит с отпечатками лап динозавров.

Следы принадлежат динозаврам из различных групп. Здесь есть трехпалые следы с сильно развитым средним пальцем, напоминающие отпечатки птичьих лап, но превосходящие их в несколько раз по размерам, хотя есть следы и совсем небольшие. Крупные следы принадлежат карнозаврам, а мелкие, но сходные с ними, скорее всего, – птицеподобным хищным динозаврам – целурозаврам. Имеются трехпалые отпечатки и другого типа – пальцы массивные, причем средний не намного больше боковых. Это – отпечатки орнитопод, возможно, типа игуанодонтов. Наконец, есть следы пятипалых конечностей, характерные для динозавров, передвигавшихся на четырех ногах. Судя по размерам и форме таких следов, они могут принадлежать динозаврам типа стегозавров.

Все следы отпечатались во влажной почве береговой полосы водного бассейна (вероятно, лагуны), по берегам которого обитали растительноядные динозавры, привлекавшие хищников. Целурозавры, обладавшие хорошо развитыми цепкими передними конечностями, возможно, приходили охотиться за рыбой в прибрежную часть водоема, подобно цаплям и другим современным болотным птицам. Затвердевшая влажная почва, на которой отпечатались следы, покрылась затем осадками, и следы оказались погребенными. Со временем следоносные слои попали на дневную поверхность, покрывающие их осадки разрушились, и следы предстали перед нами в своем первоначальном виде.

Установление принадлежности следов – очень трудная задача, и здесь палеонтолог выступает в прямом и переносном смысле в роли следователя, впрочем, знаменитый Шерлок Холмс утверждал, что свой метод восстановления событий он как раз и позаимствовал в палеонтологии. Следы динозавров известны очень широко, но изучены плохо. В нашей стране второе местонахождение со следами динозавров было открыто в начале 50-х годов на Кавказе, на склоне горы Сатаплиа, близ Кутаиси. Следы, по мнению описавшего их известного грузинского палеонтолога профессора Л. К. Габуния, принадлежат в основном хищным динозаврам, которых он назвал сатаплиазаврами, и частично – орнитоподам. Возраст слоев с реватскими следами считался первоначально триасовым, но изучение их показывает, что они принадлежат не триасовым, а более поздним – по крайней мере, юрским динозаврам. Таким образом, и следы могут иметь значение для установления геологического возраста.

В первый год приезда в Рават мы с И. И. Лихачевым были только вдвоем и основали свой негромоздкий лагерь из одной палатки с тентом да прикорнувшего около них "газика" на небольшой площадке на берегу Ягноба, невдалеке от стоявшей здесь геологической партии. Поселок Рават, расположенный на высоте более 2000 метров над уровнем моря, находился по другую сторону реки. Огромные горы, подступающие со всех сторон, превращают в муравья ползущего по склону человека. Величественная панорама вызывает благоговение перед горными сооружениями Тянь-Шаня, высота же и крутизна склонов делают достаточно трудными маршруты вверх, по пересечению пластов, или, как принято выражаться в геологии, "в крест простирания".

Однажды предпринял такой маршрут и я, медленно передвигаясь вверх по ущелью и осматривая геологический разрез. Изрядно устав, я присел отдохнуть под великолепным навесом. В ливни и весной здесь низвергались каскады воды, а сейчас было сухо, но прохладно в густой тени. Величие и тишина всегда настраивают на мечтательный лад… Полет моих мыслей был неожиданно нарушен крадущимися шагами по крыше навеса, под которым я сидел. В качестве первой и самой естественной ассоциации возник образ барса, о котором рассказали геологи, – они встретили его в какой-нибудь сотне метров от нашей палатки, возвращаясь поздно вечером из города. Он не торопясь пересек перед их маленькой машиной дорогу и направился вниз к реке. В этих случаях всегда стараешься укрепить свою волю рассказами о ненападении крупных хищников на человека, твердый взгляд которого легко обращает их в бегство, но, как бы из духа противоречия, холодной струйкой заползает страх, когда вспоминаешь о коварстве тигров, леопардов и львов-людоедов, блестяще описанных в новеллах. Что, кроме геологического молотка, я мог противопоставить когтям и зубам страшной кошки? Бежать было бы тем более рискованно. Между тем шаги приближались, и я приготовился к наихудшему. Когда напряжение достигло кульминации, тишину разрезало вдруг звонкое козлиное блеяние…

Следы динозавров из Равата: А – стегозавров (?), Б – хищных динозавров, В – орнитопод

Летом 1963 года ленинградский палеонтолог профессор Г. Г. Мартинсон, занимающийся изучением ископаемых пресноводных моллюсков, рассказал мне о найденных им обломках костей динозавров в Восточной Фергане, в районе Гульчи, и любезно предложил поехать с ним осмотреть гульчинский и другие разрезы континентальных отложений мела Ферганы. Я с радостью согласился и в начале сентября присоединился к отряду Мартинсона.

Надо сказать, что в Фергане работало много геологов, но остатки позвоночных встречались крайне редко, и Фергана считалась совершенно бесперспективной для палеонтологии позвоночных. Так, в 40-х годах профессор О. С. Вялов собрал небольшое количество костей динозавров, крокодилов и черепах в районе Исфары и Кансая, однако это были жалкие обломки, по которым ничего нельзя было сказать, кроме того, что они принадлежат ископаемым рептилиям. Вскоре после этого профессор Р. Ф. Геккер нашел в Южной Фергане зуб эоценового тапира. Этими материалами и исчерпывались коллекции по ископаемым позвоночным Ферганы.

Первой точкой, куда мы отправились, был как раз район Кансая в южных предгорьях Кураминского хребта. Разбив лагерь на небольшом ручье в ущельице, километрах в трех восточнее поселка Кансай, мы отправились осматривать выходы меловых отложений. Наше внимание привлек один хорошо обнаженный останец. Следует отметить, что останцы, особенно когда они не задернованы, имеют наибольшую вскрытую поверхность (со всех сторон) слагающих их пород и потому наиболее перспективны для поисков костей, часто к тому же скапливающихся при вымывании на поверхности как остаточная фракция, если кости достаточно минерализованы. Так именно оказалось и здесь. За какой-нибудь час мы собрали десятки щитков панцирей черепах и крокодилов, зубы последних и некоторое количество костей, преимущественно обломков, динозавров. Мы никак не рассчитывали на столь приятный сюрприз. В последующие дни мы пополнили наши сборы и установили костеносный горизонт, откуда выпадали кости. Их было довольно много, и они имели хорошую сохранность. Было ясно, что здесь нужно ставить большие раскопки.

Когда мы поехали в район Гульчи, то в городе Ош случайно встретились с геологическим отрядом доцента Ленинградского университета Н. Н. Верзшшна. Оказалось, что и он был в районе Кансая незадолго до нашего приезда, собрав со своими сотрудниками на том же останце довольно большую коллекцию остатков ископаемых пресмыкающихся, которая также поступила в мое распоряжение.

Из района Гульчи, где кости встречались в виде плохо сохранившихся обломков, мы проехали вдоль северных склонов Туркестанского хребта, закончив наш маршрут в районе Исфары. Редкие обломки костей попадались и здесь, но перспективным для раскопок пока можно было считать только Кансай.

В 1964 году начались палеонтологические раскопки позвоночных в Фергане. В отряд кроме меня вошли: весьма опытный уже раскопщик В. А. Пресняков, мои старые сотоварищи – И. И. Лихачев и М. М. Брагин, работавшие и на раскопках, и за рулем, а также группа молодежи. Нам было предоставлено две машины ГАЗ-63 и ГАЗ-69, благодаря чему мы смогли совершить большой маршрут по предгорьям хребтов, окаймляющих Фергану. Мы нашли кости еще в нескольких точках, однако на первом месте по-прежнему оставался Капсай.

Лагерь был разбит на прошлогоднем месте, где мы стояли с Г. Г. Мартинсоном, хотя это место и пользовалось дурной славой из-за ядовитых змей и пауков-каракуртов, но в этом пришлось убедиться значительно позже.

Нам удалось арендовать бульдозер, вскрывший костеносный останец в нескольких участках и на разную глубину. Оказалось, что здесь не один, как мы полагали год назад, а целых три костеносных горизонта, расположенных друг над другом. В нижнем, или, как мы его назвали, главном, состоящем из кирпично-красных грубозернистых песков, преобладали кости динозавров и крокодилов; в среднем – слое желтоватых песков – чаще попадались остатки крокодилов и черепах, тогда как верхний – тонкозернистые сиреневые носки – изобиловал панцирями черепах, вместе с которыми встречались разрозненные кости динозавров.

Костеносные пласты были рыхлыми и легко разрабатывались, хотя некоторые промежуточные слои, сильно сцементированные, с трудом поддавались кирке и лому, бульдозерный нож их также не брал. Поскольку пески являются хорошим фильтром, улучшающим циркуляцию химических растворов в породе, кости были сильно минерализованы и не разрушались при прикосновении. Это заметно облегчало и ускоряло работу. Обилие материала делало труд интересным и увлекательным. Костей было так много, что два человека едва успевали упаковывать поступающий материал – бесконечное количество щитков черепах и крокодилов, зубы крокодилов и динозавров, кости их черепа и основного скелета. К нашему счастью, динозавры принадлежали мелким утконосым (как ташкентский) и некрупным хищникам, поэтому лишь самые большие объекты мы брали монолитами или "пирогами".

В первый год нам не удалось раскопать полностью Кансайское местонахождение из-за обилия материала, но мы закончили работу с хорошим результатом, набрав более 20 больших ящиков костей. Наиболее ценную часть коллекции представляли черепахи, несколько панцирей которых сохранились почти целиком. Кроме того, было много больших частей панцирей и не поддающееся счету огромное число отдельных щитков. По свидетельству доцента Ленинградского университета Л. И. Хозацкого, лучшего специалиста по ископаемым черепахам, Кансайское местонахождение самое богатое в нашей стране по количеству остатков черепах. Кансайские черепахи – водные и представлены несколькими видами. Обилен материал и по крокодилам, хотя, как и по динозаврам, почти все кости разрозненные. Лишь несколько кусков черепа и неполных челюстей тех и других попалось за целый сезон. Однако теперь, когда мы располагаем целыми скелетами, представляющими эталоны, легче изучать и разрозненные кости как морфологически, так и в смысле их принадлежности к той или иной систематической группе.