Текст книги "Битва за Кавказ"

Автор книги: Анатолий Корольченко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 27 страниц)

27 января батайские партизаны взорвали полотно на участке Батайск – Азов. Эшелон с немецкой техникой и вооружением потерпел крушение. В это же время ростовские партизаны взорвали железнодорожный мост на перегоне Батайск – Ростов. Шесть воинских эшелонов, один из них с танками, остались на путях.

Таким образом, на Кубани образовался плацдарм, на котором были заперты 500 тысяч солдат и офицеров противника.

Немецкое командование понимало последствия вероятного прорыва советских войск на Тамань. Он означал бы окружение и уничтожение всей 17-й армии. Поэтому её командование усиливало оборону на этом участке фронта, уплотняло боевые порядки войск, особенно близкие к Новороссийску, стягивало сюда наиболее боеспособные немецкие части, заменяя ими румынские. В дальнейшем эти укреплённые позиции оно назвало Голубой линией.

24 января Северная группа войск была преобразована в Северо-Кавказский фронт. Вырвавшиеся вперёд 44-я армия и конно-механизированная группа Кириченко теперь взаимодействовали с левофланговой 28-й армией Южного фронта, которой командовал генерал Герасименко.

К началу февраля, овладев большой станицей Мечетинской, 28-я армия, стремительно атакуя, ворвалась в Зерноград. Противник оказывал яростное сопротивление. За одни только сутки 30 января 34-я гвардейская стрелковая дивизия отразила двенадцать неприятельских контратак танков и пехоты. Однако левофланговая часть армии обошла Зерноград с юга, вынудив противника отступить.

К этому времени 44-я армия генерала Хоменко вышла на подступы к Азову и вскоре освободила его. Казачья кавалерийская группа генерала Кириченко обошла Ростов с запада и стала успешно продвигаться вдоль Азовского побережья.

Бои за Ростов начались в ночь на 8 февраля и продолжались до 13-го числа. К утру 14 февраля город был полностью очищен от врага.

В тот же день Совинформбюро оповестило: «Войска Южного фронта под командованием генерал-полковника Р.Я. Малиновского в течение нескольких дней вели ожесточённые бои за город Ростов-на-Дону. Сегодня, 14 февраля, сломив упорное сопротивление противника, наши войска овладели городом Ростовом-на-Дону».

После освобождения Ростова войска Южного фронта преследовали противника на расстоянии более 70 километров, до реки Миус. Там, заняв ранее подготовленные позиции, гитлеровцы перешли к жёсткой обороне.

Таким образом, северокавказская группировка врага (группа армий «А») была надёжно заблокирована с севера. Для связи с главными силами рейха оставался единственный путь – через Керченский пролив и Крым.

Рождение особой группы войск

В суровую пору битвы за Москву Жуков спросил командарма Рокоссовского:

   – Не создать ли нам конную армию, наподобие той, что была в Гражданскую войну?

В недалёком прошлом он, ныне всесильный командующий Западным фронтом, находился в подчинении комкора Рокоссовского, человека уверенного, опытного, знающего, к которому Георгий Константинович по сию пору сохранил уважение. Поясняя высказанное, он продолжил:

   – Кавалерии у нас достаточно, и имей здесь конную армию, можно было нанести по противнику такой удар с тыла, который отбросил бы его от столицы на доброе расстояние.

Рокоссовский ответил не сразу: обдумывал услышанное. Сам конник до мозга костей, он прошёл в кавалерии службу от рядового до командира корпуса.

Он понимал, что преимущество кавалерии заключается в её подвижности, что было немаловажно в современном бою, требующем от войск большой маневренности. Но он также понимал, что кавалерия весьма уязвима от огня противника: артиллерии, миномётов, стрелкового оружия, от ударов авиации.

У него, командарма 16-й общевойсковой армии, находилось в подчинении легендарное соединение генерала Доватора. Доватор, к сожалению, недавно погиб, вместо него командование принял бесстрашный генерал Плиев.

Рокоссовский не раз наблюдал боевые атаки кавалеристов, приходилось видеть их бессилие против танков и самолётов. Он видел, что время кавалерии прошло, и с болью в душе признавался в этом.

   – Думаю, что создание такой армии – затея сомнительная, – осторожно заметил он. – Она может привести к бесполезной гибели людей и потере коней.

Жуков возразил. Последовал серьёзный разговор двух военачальников. В конце концов оба пришли к заключению, что нужно искать решения в использовании конницы в сочетании с ударной и высокой защищённостью бронетанковых и механизированных войск.

Такие временные формирования складывались ещё в довоенное время на манёврах, различных учениях. Теперь же обстановка вынуждала к применению их в ходе боевых действий.

В ходе наступательной операции битвы за Кавказ вопрос о создании конно-механизированной группы приобретал практическое значение. Он возник в первых числах января 1943 года, когда под Сталинградом завершилось окружение немецких войск и началась их ликвидация.

Войска Южного фронта (бывшего Сталинградского) успешно наступали на Ростов и Сальск, создавая угрозу окружения всей северокавказской группировки, где находились немецкие 1-я танковая и 17-я армии и значительные силы румынских войск. Всего было двадцать четыре вражеских дивизии.

Обстановка заставляла приступить 1 января 1943 года к отводу танковых дивизий на северо-запад, к Ростову.

В преследование переходили войска Черноморской и Северной групп Закавказского фронта. План нашего командования заключался в том, чтобы войска этих групп, взаимодействуя с наступающими на Ростов войсками Южного фронта, замкнули в районе Сальска и Тихорецка кольцо наметившегося окружения.

Наше командование понимало, что войска 1-й танковой армии, располагая большим автомобильным парком, прикроют свой отход сильными подвижными арьергардами и без особых усилий сумеют оторваться от преследования. Возникла необходимость создания и в нашей Северной группе специальных отрядов, которые не уступали бы противнику в скорости движения.

Основу таких отрядов, естественно, составили сильные и подвижные кавалерийские корпуса. В Северной группе их было два: 4-й гвардейский Кубанский казачий кавалерийский корпус генерал-лейтенанта Кириченко и 5-й гвардейский Донской казачий кавалерийский корпус генерал-майора Селиванова.

Одновременно было создано две танковые группы. Первая группа состояла из трёх танковых бригад, одного танкового полка и одного танкового батальона – всего 106 танков и 24 бронемашины. Командовал группой генерал-майор танковых войск Лобанов.

Второй группой командовал подполковник Филиппов. В ней было также три танковых бригады и два танковых батальона – всего 123 танка. Кроме того, в этой группе имелось два истребительно-противотанковых полка и одна стрелковая бригада, обеспеченная автотранспортом.

Эти группы придавались кавалерийским корпусам, преследовавшим противника по отдельным направлениям. Однако такой метод действия не давал нужного эффекта. Последовало указание Ставки о слиянии кавалерийских корпусов и танковых групп в одну конно-механизированную группу с единым командованием.

Так 7 января 1943 года в войсках Кавказа родилась особая организация войск – конно-механизированная группа. Это временное оперативное объединение предназначалось для решения задач по развитию прорыва во фронтовой операции.

Целесообразность создания такой группы подтвердилась с началом её боевой деятельности. За первые дни она проходила до 50 километров, опережая противника и угрожая выходом на пути его отхода.

На подступы к Ростову она вышла первой, на двое суток раньше намеченного срока.

И в дальнейшем, находясь на Южном фронте, 4-й гвардейский Кубанский казачий кавалерийский корпус, взаимодействуя с танковыми и механизированными дивизиями, успешно решал в наступлении боевые задачи.

Его полки с танками в ноябрьские дни 1944 года первыми прорвались в Крым, где им пришлось вести операции в крайне сложной обстановке.

Тогда же в командование 4-м гвардейским Кубанским казачьим корпусом вступил генерал-лейтенант Плиев. Человек необыкновенной отваги и мужества, он умел объединить качества кавалерии и механизированных войск. Его 1-я гвардейская конно-механизированная группа проявила высокое мастерство в решении боевых задач, действуя в отрыве от главных сил в глубине вражеского расположения.

Характерна в этом отношении записка маршала Василевского, адресованная генералу Плиеву перед сражением за Одессу:

«По-прежнему обязан благодарить Вас и Ваши войска за победу. Ваша дальнейшая задача: внезапной атакой с тыла овладеть Одессой, после чего группа будет выведена в резерв для пополнения и заслуженного отдыха. Возбуждаю ходатайство перед Правительством о присвоении Вам лично звания Героя Советского Союза. Уверен, что Вы это и в дальнейшем безусловно оправдаете. Желаю Вашим войскам и Вам лично дальнейших успехов на благо нашей Родины».

Второй золотой медали Героя Плиев был удостоен после победы над Японией.

Во время Великой Отечественной войны войска 1-й гвардейской конно-механизированной группы Плиева 20 раз отмечались в приказах Верховного главнокомандующего. Основу группы составлял 4-й гвардейский Кубанский казачий кавалерийский корпус.

Было и такое

Оглядываясь на прошлое, нельзя не отметить героические усилия воинов 44-й армии и её командира генерала Хоменко в преследовании и изгнании врага с просторов Северного Кавказа.

У войсковых формирований – полк ли это, дивизия или армия – судьба, как у людей: своя, неповторимая. У одних она напоминает уверенную парадную поступь под шелест алых стягов. У других же совсем иная участь: крутая и жёсткая.

Такая участь постигла 44-ю армию. Рождённая в огневом 1941-м, она прошла не столь большой, но трудный путь сражений, испытав счастье побед и горечь поражений. Её полки с моря штурмовали Феодосию, дрались в Крыму, освобождали древний Азов. Отражая удары врага, армия наступала под Ростовом. Потом был огненный Миусский рубеж, Таганрог, Мариуполь...

И был ещё Никополь. Там, у зелёного украинского города, оборвался путь армии и жизнь её командующего Василия Афанасьевича Хоменко.

Он вступил в командование 44-й армией в ноябре 1942 года. До того прошёл добротную школу военной жизни.

В Гражданскую войну Хоменко стал красноармейцем, командовал взводом, дошёл до командира полка на Туркестанском и Южном фронтах. В тридцать два года он командир бригады, позже последовал перевод в пограничные войска. В Великую Отечественную войну он был уже генералом. Воевал под Смоленском, у Ростова, где приобрёл боевой опыт и практику руководства войсками, познал природу современных операций с их маневренностью, скоротечностью, стремительностью, неожиданностью.

44-я армия занимала оборону под Грозным, на Тереке, когда Хоменко принял её и начал преследовать отступающую к Ростову 1-ю немецкую танковую армию.

В ночь на 7 февраля находившиеся в авангарде 151-я и 320-я стрелковые дивизии подошли к Азову и с ходу атаковали немецкий гарнизон. Опасаясь окружения, гитлеровцы отступили за Дон.

Утром Василий Афанасьевич был на городском валу, откуда открывался широкий вид на скованную льдом реку и широкие, уходящие в туманную даль С рыжим камышом донские гирлы. Дул пронизывающий ветер, обжигал.

Рядом с командующим два полковника – комдив Саркисян и Зажигалов – натянули на уши папахи.

   – Показывайте, где ваши полки?

С Южного фронта уже поступила директива на дальнейшее наступление в обход Ростова с юга.

   – Мои полки ушли вот в этом направлении, по той дороге, – указал полковник Саркисян.

Правее 151-й наступала стрелковая дивизия Зажигалова. Она ввязалась в огневой бой и медленно продвигалась вдоль широкой дороги, ведущей к Ростову.

Командарм неудовлетворённо крутнул головой:

   – Запомни, Алексей Николаевич: если у немцев нет укреплённых рубежей, то узлы сопротивления надо обходить. Не получилось в одном месте, ищи в другом. Никак нельзя терять время. Вперёд и только вперёд!

Полковник Зажигалов стал было объяснять, но командарм не позволил продолжить.

   – Поедем в авангардный полк.

Он решительно зашагал с вала к стоявшим с крытыми тентами вездеходам. Сел за руль, усадив усача-водителя на заднее сиденье.

   – Не отставать! – бросил он комдивам.

«Виллис» сорвался с места, словно застоявшийся конь. Разбрасывая в стороны мокрый снег, он мчался по дороге, обгоняя колонны пехоты, повозки, груженные военным добром автомобили. Было видно, что за рулём опытный водитель.

Автомобиль резко затормозил у группы военных.

   – Товарищ генерал, первый батальон полка ведёт бой с противником на рубеже, – подбежав, начал доклад комбат и не закончил.

Впереди и справа со звоном загремели разрывы. Одна из мин попала в. придорожный дом, и над крышей взвилось облако пыли и сизого дыма. Выбежавший из дверей солдат стал медленно оседать. Вторая разорвалась у дорожной посадки, сыпанув по деревьям осколками.

   – Какое решение, капитан? – спросил командарм, укрывшись с комбатом в кювете.

   – Наступать...

   – Прежде направь роту в обход. Пусть зайдёт с фланга и оттуда атакует. А вы, командир дивизии, обеспечьте атаку надёжным огнём артиллерии.

   – Будет исполнено, – ответил Зажигалов.

Предпринятая через час атака увенчалась успехом.

Стрельба доносилась уже издалека. Преследование продолжалось.

Армия к Ростову не пошла, её повернули на запад. Обойдя Ростов с юга, она отрезала путь противнику и продолжила наступление к Таганрогу. У степной реки Миус её передовые дивизии натолкнулись на сильную, заблаговременно подготовленную оборону, и потянулись долгие дни напряжённых боев. Казалось, им не будет конца. Они длились днём и ночью, то утихая, то разгораясь с новой силой.

В ночь на 30 августа 44-й армии последовал приказ: наступать на Таганрог.

Первыми в город ворвались части 130-й и 416-й стрелковых дивизий. Действуя с необыкновенной отвагой и решительностью, умело подавляя очаги сопротивления, они быстро очистили город от врага.

В полдень Василию Афанасьевичу позвонили из штаба фронта:

   – Вечером слушайте по радио приказ Верховного. Постарайтесь не пропустить.

В доме, где располагался оперативный отдел штаба, установили радиоприёмник. Настроили на волну. Помещение до отказа заполнили офицеры штаба и солдаты охраны и служб. Они нетерпеливо поглядывали на часы.

Наконец в приёмнике щёлкнуло, послышался перезвон кремлёвских часов. Он обычно предшествовал важным сообщениям.

В комнате воцарилась напряжённая тишина. И вот отчётливо и громко, словно вспарывая тишину, прозвучал выразительный голос:

   – Приказ Верховного главнокомандующего! – Все разом поднялись и застыли в стойке, будто на парадном плацу. – Генерал-полковнику Толбухину!

После недолгой паузы голос продолжил:

   – Войска Южного фронта в результате ожесточённых боев разгромили Таганрогскую группировку немцев и сегодня, 30 августа, овладели городом Таганрог.

Последнее слово прозвучало так торжественно и сильно, словно Пыталось сокрушить стены тесного помещения и вырваться на простор, чтобы сообщить всем, что дорогой сердцу город наш, советский, что все ужасы пребывания в нем врага остались в прошлом, что теперь он вновь свободный. Навсегда.

Диктор перечислял отличившиеся в сражении войска. Назвал казаков генерала Кириченко, танкистов Танасчишина, воинов ударной армии Цветаева, гвардейцев Захарова, 28-ю армию Герасименко...

И громко прогремело:

–... генерал-лейтенанта Хоменко!

Находившиеся в помещении люди поглядели на своего командира. «Генерал-лейтенант? Не оговорился ли диктор?»

В тот же вечер в Москве прогремели двенадцать артиллерийских залпов из ста двадцати четырёх орудий в честь одержанной войсками фронта победы. Столица салютовала доблестным войскам 44-й армии.

9 сентября передовые части 44-й армии подошли к Мариуполю – важнейшему порту на Азовском море. Одновременно корабли флотилии высадили морской десант западнее города.

Генерал Хоменко приехал на командный пункт 221-й стрелковой дивизии. Он сам водил автомобиль, любил быструю езду и, казалось, был вездесущ. «Времена коня прошли, теперь вместо него автомобиль», – объяснял он своё пристрастие к езде.

– Полковник Блажевич, не теряйте время. Атакуйте! – потребовал он от командира дивизии.

Командарм не стал вмешиваться в дела подчинённого. Он отошёл и начал наблюдать. Ему нравился этот седовласый офицер с живым блеском глаз. Генерал вспомнил своё знакомство с ним.

Это было всего месяц назад. Командующий фронтом Фёдор Иванович Толбухин предупредил его о передаче дивизии из 5-й ударной армии: «Командир её Блажевич хорош. Боевой, растущий».

Передовые подразделения уже захватили окраину, отчаянный бой западнее города вели морские десантники – их действиями руководил командарм. После короткой артиллерийской подготовки на штурм пошли и войска 44-й армии. 130-я дивизия втянулась в город и вела трудный уличный бой. 221-я, сковав частью сил находившиеся перед ней неприятельские войска, остальными полками направилась в обход. Это был манёвр, грозивший немцам полным окружением.

Десять часов продолжался бой за город. Начатый утром, он закончился только к вечеру...

И снова в Москве гремел салют, снова знаменитый голос диктора известил о боевых успехах войск, возглавляемых генерал-лейтенантом Хоменко.

Вечером 8 ноября генерал Хоменко предупредил командующего артиллерией Бобкова:

   – Утром поедем к Рубанюку и Кошевому, так что быть в готовности, Алексей Семёнович. Необходимо кое-что согласовать.

Он уважал опытного артиллериста, и часто они вдвоём посещали войска, решая на месте трудные дела.

Генералы Рубанюк и Кошевой (будущий маршал Советского Союза) командовали стрелковыми корпусами, находившимися на главном направлении, под Никополем. Вышли они туда после боев разрозненно, не успев создать сплошную боевую линию.

Как всегда, командарма сопровождали охрана и радиостанция. Все размещались в юрких и проходимых «виллисах». Автомобиль у артиллерийского начальника почему-то забарахлил, и генерал Бобков разместился рядом с командармом.

   – А ты, Иван, садись сзади, рядом с адъютантом, – приказал водителю Василий Афанасьевич. – Я поведу-машину.

Он ещё предупредил офицера из третьей машины, где была радиостанция «Север», чтоб не отставал.

Генерал Рубанюк ждал их, и, согласовав все вопросы, они распрощались.

   – Передайте в штаб, Разуваеву, что мы направились к Кошевому, – сказал командарм офицеру при радиостанции. – Пусть командир корпуса нас встречает.

Это сообщение было передано начальнику штаба на ходу.

Дорога, размытая дождями и разбитая колёсами, спустилась в широкую лощину. Они миновали её, и там дорога неожиданно разветвилась.

   – Как в сказке, – усмехнулся Бобков. – Поедешь направо – коня потеряешь, налево – головы не сносить.

   – Направо, – взглянув на карту, решил командарм.

Впереди затемнел перелесок, и едва машина Хоменко достигла его, застучали пулемётные очереди. Автомобиль круто развернуло, он передними колёсами сполз в кювет и замер.

А очереди продолжали греметь. Из второго автомобиля посыпались солдаты охраны. Двое тут же упали, трое залегли и открыли ответный огонь.

Машина с радиостанцией отстала, но ехавший в ней офицер сразу понял ситуацию.

   – Поворачивай назад! – скомандовал он водителю. – Скорей!

В сумке у него находились секретные карты, переговорные документы, и рисковать он не имел права. По автомобилю уже били автоматные очереди. Вдребезги разлетелось ветровое стекло. Одна из пуль угодила в рацию.

Автомобиль с рацией подкатил прямо к крыльцу дома, где располагался штаб. Офицер влетел по ступенькам, рванул дверь и оказался прямо пред начальником штаба.

   – Что произошло? – догадался тот по виду офицера.

   – Командарм напоролся на немцев! – выпалил капитан. – Кажется, его схватили! Там же и охрана!

Карандаш выпал из рук генерала.

   – Ты понимаешь, что говоришь?

Начштаба бросился к телефону, крутнул рукоятку.

   – Поднять батальон! Немедленно!.. На машины! И к перелеску!

Пока батальон мчался туда, по перелеску ударила артиллерия, в корпусе Кошевого подняли разведчиков на поиски генералов.

Однако принятые меры ничего не дали. На месте боя обнаружили убитых солдат охраны, водителей и две пылающих машины. Генералов не было.

Из штаба фронта в Москву полетело сообщение о случившемся.

– А где генерал Хоменко? Где Бобков? Что с ними? Какова их участь? – спрашивали из столицы.

Позже стало известно, что их тела были изрешечены очередями и там, у немцев, не приходя в сознание, они умерли.

Приказ Верховного был коротким: «44-ю армию немедленно расформировать. Исполнение донести 11 ноября 1943 г.».

На следующий день некогда грозное объединение перестало существовать.

На фронте случалось всякое. Было и такое.