Текст книги "Выбитый генералитет"

Автор книги: Анатолий Корольченко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 23 страниц)

Анатолий Корольченко
ВЫБИТЫЙ ГЕНЕРАЛИТЕТ

Об этой книге

Ранее созданные произведения писателя А. Корольченко были посвящены отдельным выдающимся личностям прошлого: Платову, Скобелеву, Жукову, Рокоссовскому. Название же «Выбитый генералитет» предупреждало, что речь идет о другом, а именно – о трагичной участи выдающихся военачальников Красной Армии.

«Неужели о 37-м годе?» – проскользнула догадка. Да, именно с событий второй половины 30-х годов начинается повествование, охватившее более чем десятилетний период позорной подозрительности и расправы над выдающимися военачальниками прошлого и признанными тружениками Победы в Великой Отечественной войне.

Автор рассказывает о плеяде военачальников различных рангов и должностей, выбитой из большой и активной деятельности в области руководства армией и флотом.

Как известно, в 30-е годы генеральских званий в Красной Армии не было. На петлицах высшего комсостава поблескивали знаки – ромбы, которые определяли воинские звания: комбриг и комдив, комкор и корпусной комиссар, командарм или армейский комиссар 2-го или 1-го ранга. Лишь 7 мая 1940 года в Красной Армии были введены генеральские звания, появился генералитет, пришедший на смену ушедшим из жизни комдивам и командармам. Это пояснение для читателя, который возьмет в руки книгу.

Ранее подобные книги не издавались. Бдительные цензоры строго следили, чтобы в свет не выходили произведения, в которых бы рассказывалось о позорном прошлом, о жертвах власти и деяниях сильных мира сего.

Автор затронул важную и памятную для истории России и ее Вооруженных Сил тему расправы над руководящим составом армии и флота в преддверии второй мировой и Великой Отечественной войн.

В шести главах рассказывается не только о тех, кто стал жертвой ничем не оправданного судилища в 1937 году, но и о тех, кто в судный день 11 июня находился за судейским столом и подписывал своим боевым товарищам смертный приговор. Вторая глава посвящена их короткой, но столь же трагичной судьбе.

Чудовищному произволу по уничтожению военных кадров в 37-м году не уступали последующие: $8-й, 39-й, 40-й… Они стали последними в жизни многих военачальников – героев гражданской войны, кто в боевом строю с оружием в руках отстаивал и завоевывал свободу и светлую жизнь, обещанную советскими лозунгами.

В одной из глав рассказывается о чудом уцелевших выдающихся полководцах Рокоссовском, Мерецкове, Горбатове, Петровском. О страшных испытаниях, перенесенных ими в тюремных застенках.

Весьма уместны приведенные статьи, очерки, воспоминания этих героев. Они позволяют глубже познать достоинства военачальников, определить их роль в проводимых ими боях и сражениях.

В книге прослеживается судьба сорока восьми генералов, адмиралов, маршалов, незаслуженно осужденных и варварски уничтоженных. Это рассказы о Блюхере и Егорове, Ковтюхе и Примакове, Кутякове и Качалове, Каширине. Всех их позже за отсутствием состава преступления полностью реабилитировали.

В числе героев книги генералы Великой Отечественной войны, чья судьба заверши л дбь не на поле брани, а в тюремных подвалах: Павлов, Штерн, Смушкевич, Рычагов, Локтионов.

В заключительной главе рассказывается о тех, кто с честью выполнил свой воинский долг в сражениях Великой Отечественной войны и понес потом несправедливое осуждение: о маршалах авиации Новикове и Худякове, генералах Телегине, Гордове и других известных военачальниках.

Читателям хорошо известно, что одними из источников Победы в Великой Отечественной войне были наша передовая военная наука, военное искусство, умелое руководство войсками.

В годы войны в Вооруженных Силах выросла блестящая плеяда полководцев – крупных военачальников. В числе тех, кто на заключительном этапе войны вел наши войска к Победе, было 12 маршалов Советского Союза, 3 Главных маршала видов Вооруженных Сил, 10 маршалов родов войск и 5 959 генералов и адмиралов. Среди них Г. К. Жуков, А. М. Василевский, К. К. Рокоссовский, И. С. Конев, Л. А. Говоров, К. А. Мерецков, Ф. И. Толбухин, Р. Я. Малиновский, Н. Ф. Ватутин, И. Х. Баграмян, А. И. Еременко, И. Е. Петров, В. Д. Соколовский, М. М. Попов, И. Д. Черняховский, Б. М. Шапошников, А. И. Антонов, руководители Военно-Морского Флота Н. Г. Кузнецов, А. Т. Головко, В. Ф. Трибуц, И. С. Юмашев, С. Г. Горшков, И. С. Исаков, Ф. С. Октябрьский и многие другие; командующие фронтами, армиями, корпусами и дивизиями.

Наши Вооруженные Силы одержали полную победу над фашистской Германией, и в том числе над ее такими опытными военачальниками, как Бок, Клейст, Браухич, Гудерман, Манштейн, Кейтель, Модель и другими.

Совершенно очевидно, что в блестящих победах нашего генералитета есть большая доля самоотверженного труда выбитых военачальников в 1937–1941 годы. Они внесли большой и достойный вклад в развитие Вооруженных Сил, советскую военную науку и искусство.

Это признают и за рубежом, в том числе в Германии. Так, на Нюрнбергском процессе фельдмаршал Паулюс заявил: «Советская стратегия оказалась настолько выше нашей, что я вряд ли мог понадобиться русским хотя бы для того, чтобы преподавать в школе унтер-офицеров. Лучшее тому доказательство – исход битвы на Волге, в результате которой я оказался в плену, а также и то, что все эти господа сидят здесь, на скамье подсудимых».

Советское правительство, решая задачу подготовки военных кадров накануне войны и в ходе ее, учитывало богатый боевой опыт гражданской войны, знания и рекомендации офицеров и генералов, невинно погибших в печально памятный довоенный период.

Что касается автора настоящей книги, то он – военный профессионал, участник Великой Отечественной войны, сочетающий в себе знатока военной истории и опытного литератора, – сумел лаконично и волнующе рассказать о судьбах героев книги. Его очерки объективны, обстоятельны, правдивы.

Убежден, что книга вызовет большой интерес у читателей, особенно у ветеранов Вооруженных Сил, слушателей и курсантов военных учебных заведений, офицеров и генералов нашей армии. Несомненно, она будет способствовать дальнейшему усилению патриотического воспитания граждан нашей державы – Великой России.

Член-корреспондент Академии военных наук Российской Федерации, кандидат исторических наук, полковник в отставке

А. С. Давыдов

Памяти тех, кто безвинно вынес тяжко-жестокие испытания далеких трудных лет.

Глава первая
ЗАГОВОР, КОТОРОГО НЕ БЫЛО

1937-й год вошел в анналы российской истории как год незаслуженно тяжких испытаний народа, его унижения и истребления. Он дал начало массовому уничтожению без суда и следствия ни в чем неповинных людей, заточению безвинных в мрачные тюрьмы, ссылки их в отдаленные места, откуда не было возврата.

Это было время подавления у народа чувства свободы, независимости, личного достоинства, их заменили страх, недоверие, подозрительность.

Под прессом узаконенного беззакония и самовластия находились честные труженики, горожане и сельчане, люди труда, науки, культуры и искусства. Особому гонению подвергался личный состав Вооруженных Сил страны и прежде всего их руководящий состав. Если за всю Великую Отечественную войну наши потери убитыми, умершими от ран, пропавшими без вести составили около 600 генералов, то с 1937 по 1939 год было уничтожено военных из высшего командного руководства в три раза больше. За этот короткий период погибло до 55 процентов командного и политического состава армии и флота – от командира полка и выше.

В ту пору в докладе на Военном совете нарком обороны Ворошилов заявил: «Мы «вычистили» из Красной Армии около четырех десятков тысяч человек…»

Началом этой чистки послужило судилище в июне 1937 года над лицами высшего командного руководства Красной Армии, наиболее подготовленными в военном отношении. С мая 1937 года по сентябрь 1938 года репрессиям подверглись около половины командиров полков, почти все командиры бригад и дивизий, все командиры корпусов и командующие войсками военных округов, члены военных советов и начальники политуправлений округов, большинство политработников соединений и полков, многие преподаватели высших и средних военных заведений.

Среди безвинно погибших командиров и политработников были крупнейшие военачальники: М. Н. Тухачевский, В. К. Блюхер, А. И. Егоров, И. Э. Якир, И. П. Уборевич, А. И. Корк, В. М. Примаков, И. Ф. Федько, П. Е. Дыбенко, Д. П. Жлоба, Р. П. Эйдеман, Я. Б. Гамарник, покончивший жизнь самоубийством, и многие другие.

Всех обвинили в антигосударственных связях с руководящими военными кругами одного из иностранных государств, ведущего недружелюбную политику в отношении СССР. Находясь на службе, обвиняемые якобы систематически «доставляли шпионские сведения, совершали вредительские акты в целях подрыва мощи Рабоче-Крестьянской Красной Армии, подготовляли на случай военного нападения на СССР поражение Красной Армии и имели своей целью содействовать расчленению Советского Союза и восстановлению в СССР власти помещиков и капиталистов».

Таким образом, незадолго до Великой Отечественной войны Красная Армия лишилась многих подготовленных и опытных военных руководителей. К началу войны только 7 процентов офицеров имели высшее военное образование, а 37 процентов не закончили даже и училищ. Тяжесть утраты усугублялась тем, что многие из репрессированных генералов и офицеров были знакомы с немецкой школой военного искусства, новые же кадры ее не знали. Многие командиры к началу войны были назначены на новые должности и только их осваивали. Все это отрицательно сказалось на боеспособности нашей армии.

Однако заговора как такового не было. Его сфальсифицировали в Германии с целью руками советского правосудия уничтожить талантливых военных руководителей Красной Армии, обезглавить ее и тем самым создать условия для сокрушения советского государства в спешно подготавливаемой нацистами войне.

В их зловещем плане главной фигурой мнимого заговора стал заместитель наркома обороны маршал Тухачевский. Он был наиболее яркой фигурой среди многих советских военачальников. «Гигант военной мысли, звезда первой величины в плеяде выдающихся военачальников Красной Армии», – так его характеризовал маршал Жуков.

И вот в начале 1937 года в заграничных газетах вдруг замелькало его имя.

В связи со смертью английского короля Георга V на его похороны были направлены советские представители, среди которых был и Тухачевский.

В Лондоне он встречался с английскими генералами и после одной беседы начальник генерального штаба Великобритании генерал Дилл заявил советскому послу:

– Я вашим маршалом восхищен! У него светлая голова! Если в Красной Армии такие командиры, я меняю свое мнение о ее качествах.

Во Франции Тухачевский посетил центр технических испытаний военных самолетов, побывал на авиазаводах, беседовал с генералом Гамеленом – главнокомандующим французской армией.

Была остановка и в Берлине, и по заявлению Геринга Тухачевский будто бы намеревался встретиться с самим Гитлером и командованием вермахта.

В газетах сообщалось, что советский маршал является крупным военным теоретиком, знатоком природы современной войны, смело заглядывающим в будущее, в настоящее время он фактически строитель армии, которая станет надежным щитом страны. Авторы статей не скрывали удивления относительно его молодого возраста в столь высоком звании и должности.

Не остались в стороне и белогвардейские эмигранты. У одних имя маршала вызывало негодование: как посмел он, дворянин, предать интересы России и перейти на услужение большевикам. Другие восхищались его храбростью и мужеством, когда он, командуя в первой мировой войне пехотной ротой, за полгода фронтовой службы сумел заслужить шесть боевых наград!

А в России о нем молчали, несмотря на его частые публикации в военных журналах и газетах. Писатели и журналисты предпочитали рассказывать о Ворошилове и Буденном, Чапаеве и Котовском, лихих первоконниках.

Еще раньше, в декабре 1936 года, попавший на сборище белых эмигрантов немецкий агент услышал заявление бывшего царского генерала Скоблина, что де-мол скоро в России произойдут важные события, переворот и его возглавит маршал Тухачевский.

– В России зреет заговор военных. Это мне доподлинно известно, – утверждал Скоблин.

Агент поспешил направить информацию об этом в Берлин, в управление имперской безопасности СС, самому шефу Гейдриху. Ярый приверженец Гитлера, он был мастером шантажа и многих грязных дел.

По сценарию Гейдриха летом 1934 года таинственно ушел из жизни глава одной немецкой католической партии. Его нашли мертвым в кабинете за письменным столом. И никаких следов. Позже, осенью 1939 года Гейдрих срежиссировал якобы нападение поляков на немецкую радиостанцию в Глейвице. Заполучив дюжину приговоренных к смерти уголовников, он облачил их в польские мундиры и заставил совершить «нападение» на немецкую радиостанцию. Уголовников перебили (так и было задумано), но у фашистского руководства оказался повод для объявления Польше войны.

В 1942 году Гейдрих стал наместником в Чехии и Моравии и отличился там изощренной жестокостью. 27 мая в Лидице чешские патриоты уничтожили его. В отместку фашисты сожгли в городе 95 домов, расстреляли всех мужчин старше 15 лет, отправили в концентрационные лагеря женщин и детей. Лидице стало символом жестокости фашизма.

Все это будет потом, а в январе 1937 года, прочитав донесение агента, Гейдрих задумал новую провокацию. Он решил вызвать у болезненно-подозрительного Сталина недоверие к молодому маршалу.

Первый, с кем Гейдрих повел осторожный разговор, был шеф войсковой разведки вермахта адмирал Канарис. Они были не только коллеги, но и давнишние знакомые. Гейдрих еще кадетом, юнцом попал на крейсер «Берлин», которым командовал Канарис. Он же и списал кадета с корабля за неблаговидное дело. Списал и тем замял последствия. Об этом Гейдрих помнил, и когда у него возникали какие-либо затруднения по службе, он обращался за советом к опытному разведчику.

Теперь Гейдриху была необходима информация о высшем командовании Красной Армии. Она нужна была для разработки «дела». Материалы с полной информацией имелись в архиве. И здесь ему мог помочь Канарис.

– О ком идет речь? – насторожился тот, когда к нему обратился Гейдрих.

– О советских военачальниках, которые учились в нашей военной академии.

– У нас обучались Якир, Уборевич, Эйдеман, – начал перечислять Канарис. – Еще был Тимошенко. Неоднократно военное министерство посещал нынешний маршал Тухачевский.

– Что вам еще известно об этом человеке?

– Что известно о Тухачевском? Прежде всего то, что для маршала он молод, но весьма опытен и вполне заслуживает столь высокое звание. В двадцать пять лет командовал армией, в двадцать шесть – фронтом. Ныне он первый заместитель военного министра Ворошилова, личности весьма посредственной и недалекой. В прошлом Тухачевский возглавлял военную академию, автор многих трудов по стратегии, имеет свой, отличный от других взгляд на ведение будущей войны и использование в ней видов вооружения. Ныне он ведает вопросами вооружения Красной Армии.

– Мне нужно на него досье, – сказал Гейдрих.

– О, для этого нужно письменное разрешение самого фюрера. Без его согласия ни один документ не может быть выдан из секретного архива, – заявил Канарис.

– В таком случае я обращусь к нему, – показал настойчивость Гейдрих.

Через несколько дней он добился приема к Гитлеру.

– Мой фюрер, у меня есть возможность обезглавить руководство русской армии.

– Каким образом? – заинтересовался Гитлер. – Докладывайте!

– Нужно сфабриковать мнимую переписку маршала Тухачевского с неким правительством, скажем, Англии, на предмет кремлевского переворота. А затем эту переписку довести до сведения Сталина. Уверен, что он предпримет к этим «заговорщикам» крайние меры. Мы постараемся включить в этот круг побольше лиц высшего руководства, «пристегнуть» к Тухачевскому наиболее влиятельных сообщников.

– А почему вы предлагаете переписку с англичанами? – возразил Гитлер. – Пусть письма будут адресованы неким немецким лицам.

Предлагая этот вариант, он хотел включить в «дело» не внушающих доверия генералов вермахта, от которых нужно было избавиться.

В беседе Гейдрих упомянул о Канарисе.

– Его к участию не привлекайте, действуйте сами. Документы получите, какие вам будут нужны.

В тот же день Гейдрих поручил одному из начальников отдела, а именно – Вильгельму Шелленбергу, подготовить справку о встречах советских военных руководителей с немецкими генералами.

В прошлом, особенно до 30-х годов между руководителями Красной Армии и германским вермахтом поддерживалось довольно тесное сотрудничество. Немецкие летчики, артиллеристы, танкисты обучались в военных училищах Советского Союза. В частности, небезызвестный Гудерман проходил учебу в Казани. Советские же командиры генерального штаба учились в Германии.

Другому офицеру, Беренсу, Гейдрих поручил разработать план «дела». И тот, не лишенный авантюризма, к назначенному сроку выполнил задание.

Глубокой ночью здание генерального штаба вдруг заполыхало огнем. Горела та часть здания, где находились наиболее важные службы и архив, в сейфах которого находились секретные документы.

– Никого к зданию не подпускать! – кричал примчавшийся генерал: – Ничего не выносить!

Военный чин более всего боялся, как бы из начиненного архисекретными документами здания не исчезла какая-либо бумага.

К утру с большим трудом пожарным удалось огонь усмирить. Еще тлели головешки, как в здание устремились военные во главе с генералом. Ступая по лужам, битому стеклу, они спешили к сейфам… И, о ужас! Многие сейфы были вскрыты, на полу валялись обгоревшие остатки некогда особо секретных, важных дел.

Кто мог такое сделать? Агент какого государства решился на такое? Англии, Франции, а может, Советского Союза?

А утром в кабинет Гейдриха вошел сияющий Беренс. Вскинув руку, он не сдержал улыбки.

– Экселенц, приказ выполнен!

– Знаю. Благодарю за службу. Несите сюда документы. Сколько их?

– Три портфеля… Те самые, о которых шла речь. Я сам отбирал.

Гейдрих извлекал из портфелей зеленые папки: Якир… Уборевич… Тимошенко… Эйдеман… А вот и Тухачевский! С него и начнем.

Он внимательно читал биографические сведения о маршале, его высказывания, описания встреч с ним. Тут были и письма, адресованные в различные учреждения и вермахт. В конце многих была подпись: Тухачевский. То, что особенно нужно.

Рассматривая фотографию маршала, Гейдрих старался понять, каков этот человек, разгадать характер: спокойное лицо, крепкий подбородок, такой бывает у сильных людей, прямой, смелый взгляд. Полководец.

– А быть тебе под топором…

Пряча доставленные из архива документы, он вспомнил Канариса: «Получил щелчок, старый кот».

Теперь осталось написать письма, составить ложное досье, найти гравера, который бы с безупречным мастерством выполнил фальшивку.

Как паук, Гейдрих старательно и с крайней осторожностью плел липкую паутину, которая бы надежно оплела намеченные жертвы, исключив даже малейший промах. Все должно быть выверено, обосновано, скрыто. «О-о, это будет грандиозный удар, от которого Красная Россия не скоро оправится».

За составление писем Гейдрих усадил того же Беренса. Кроме прочих качеств, гестаповец обладал бойким пером.

– Превосходно, Беренс, – ознакомившись, одобрил старание подчиненного Гейдрих.

Из состряпанного нетрудно было заключить, что часть советских военачальников проявляет недовольство к захватившему власть партийному руководству; что к их числу относится и маршал Тухачевский, поддерживающий связь с оппозиционно настроенными генералами немецкой армии; что в стране, таким образом, зреет военный заговор.

– В эту записку нужно еще внести вот эти фамилии немецких чинов. – Гейдрих протянул одобренный Гитлером список неугодных ему генералов.

А потом началась скрупулезная техническая работа. На документах нужно было проставить поддельные штампы и печати управления Канариса, так как по задуманной версии переписка и все «дело» должны проходить по ведомству войсковой разведки. Более того, нужно было подделать подписи и рукописные заметки различных лиц. Предусматривалась резолюция не только Канариса, но и самого Гитлера, которого якобы поставили в известность о криминальной переписке.

После долгих поисков разыскали искусного мастера-гравера Путциса. Узнав, что ему придется иметь дело с гестапо, тот поначалу наотрез отказался. Однако под настойчивым нажимом все-таки дал согласие, но потребовал письменное подтверждение, что сделал это по заданию гестапо и без какого-либо вознаграждения.

Еще в 1926 году, когда Тухачевский ездил в Германию для переговоров с одной германской авиационной фирмой, оп подписал несколько документов о техническом сотрудничестве. Теперь его подпись была использована при подделке документов.

Изготовленную фальшивку принесли Гейдриху. Он тщательно, с лупой в руке вглядывался в нее, сравнивал с подлинными документами. Пытался найти различие в машинописи – и не мог: шрифт берлинской машинки был идентичен с той, что находилась в Москве.

– А бумага! Это же финская! Найти русскую, с водяными знаками! И старого изготовления!

И вот, наконец, фальшивое досье находилось в папке со штампом военного министерства, с визами Канариса, Бормана, с пометками на полях должностных лиц, письмами. Тут же расписки советских военачальников в получении крупных сумм за предоставленную информацию. Всего в «деле» 15 листов документов, сработанных со старанием и мастерством. Меж строк улавливается скрытый подтекст недовольства руководством Сталина.

Гейдрих доволен. Теперь можно идти с докладом к фюреру.

И Гитлер тоже не скрыл восхищения.

– Что от меня требуется?

– Написать Канарису указание о наблюдении за нашими подозреваемыми чинами.

Гитлер молча написал на первом листе досье текст указания.

– Число поставите сами, – и оттолкнул от себя папку. – Немедля дайте делу ход.

В кабинет Сталина вошел его помощник Поскребышев.

– Звонит Литвинов. Просит принять по крайне неотложному делу.

– Пусть едет.

Литвинов появился с озабоченным видом. В руках папка.

– Товарищ Сталин, сегодня прибыл из Праги наш посол Александровский. Два дня назад он имел беседу с президентом Бенешем. Тот сообщил ему о произошедшем. – И Литвинов положил на стол папку.

Сталин читал неспеша, хмурил брови. То, что сообщал президент Чехословакии Бенеш, который два года назад подписал дружественный договор с Советским Союзом, Сталину уже было известно. Начальник Главного разведывательного управления Красной Армии комкор Урицкий неделю назад сообщил, что в Берлине ходят слухи о готовящемся в Советском Союзе военном заговоре. Уточнить источник пока не удалось.

И вот снова о том же.

– Тут посол ссылается на документальные улики. Они действительно имеются?

– Думаю, что имеются. Сотруднику нашего посольства Израиловичу удалось читать два подлинных письма Тухачевского. Его заверили, что имеется целое досье, которое намерены продать.

– Так за чем же дело?

– За ценой, товарищ Сталин. Они требуют три миллиона.

– Ну и что! Этим делом займется человек Ежова. Помогите ему.

Вечером того же дня в Чехословакию отправился с особыми полномочиями сотрудник НКВД. В Праге работник советского посольства Израилович свел его с человеком в цивильном. Тот себя не назвал. А это был господин Беренс, тот самый, что лепил фальшивку.

– Вот письмо Тухачевского… – представил он чекисту документ. – А вот это – резолюция фюрера после ознакомления с досье.

– Самого Гитлера? Что он пишет?

– Организовать слежку за немецкими генералами вермахта, – перевел Израилович.

– Вы можете представить все досье? – спросил энкаведист.

– Конечно. Если сговоримся в цене, – ответил Беренс.

– Сколько?

– Три миллиона рублей.

– Согласен. Завтра вы их получите.

Сделка состоялась.

На следующий день представитель Ежова получил фальшивое досье, а гестаповец Беренс уносил в распухшем портфеле три миллиона рублей.