Текст книги "С миру по нитке"

Автор книги: Анатолий Эйрамджан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 18 страниц)

История третья. Съемки без актеров

В очередной приезд в Майами в 2002 году я наметил съемки двух фильмов: «Сын неудачника» и «Легкий поцелуй».

Написал сценарии в Майами и стал подбирать актеров. На первый фильм я сразу пригласил Белявского, Укупника, Селезневу, Полищук, Епископосяна, Яворскую...(ее я нашел по интернету и не ошибся в выборе). А вот с «Легким поцелуем» было трудней: актриса, которая снималась у меня в подобных ролях, Екатерина Зинченко, мне казалось, не подходит для этой роли. Мне хотелось поискать актрису другого плана. Да и мужские роли там я написал такие, что даже в России трудно мне было найти подходящих актеров. Теи не менее я решил искать новых актеров в интернете и остановился на актере с интересной необычной и мужественной внешностью. Узнал, что он недавно снялся у известного режиссера. И послал ему приглашение. Второго актера нашел через знакомую ассистентку. Третьго актера нашел в Майами, он работал на лимузине (что-то вроде такси, но по спецвызовам богатых клиентов), говорил, что был ведущим MTV и по фактуре подходил мне. А на главную женскую роль я пригласил актрису из Нью-Йорка, которая играла еще живя в Москве в нескольких моих фильмах вторые роли. И эта актриса предложила мне на главную мужскую роль актера, который, по ее словам, много снимается в американском кино и недавно снялся в русско-американском сериале. По фотографии, которую он прислал по имейлу, он вроде подходил. Я дал добро и из Нью-Йорка и Москвы ко мне стали слетаться актеры на фильм «Легкий поцелуй». Неприятности начались постепенно: вначале не прилетел один московский актер, на которого я рассчитывал – как потом выяснилось, он запил и у него началась чуть ли не белая горячка. Второй актер, тот, чей мужественный вид привлек меня в интернете в срок прилетел из Москвы, я лично встретил его в аэропорту и чуть не потерял дар речи, увидев его. Он был в голубых джинсиках в розовый цветочек, в ухе серьга, на голове косынка!По внешнему виду – это был типичный голубой, а такой типаж в моем фильме не мог просто так появиться. И как только он заговорил со мной – у меня не осталось никаких сомнений – гомик! И всю дорогу до отеля я думал, под каким необидным предлогом можно избавиться от него. В разговоре выяснилось, что он не может водить машину и я сказал, что тогда участие его в фильме исключено – там ведь все герои водят машины! Я предложил ему остаться весь положенный срок в Майами и потом улететь по своему авиабилету. Плюс, мы ему оплатим аванс. На том и порешили. Но в результате я потерял двух актеров. Что делать?

Прилетела из Нью-Йорка актриса со своим протеже, и живьем этот актер не произвел на меня должного впечатления: плешивая голова (можно закрыть бейсболкой), гнусавый голос (можно переозвучить!), нос с раздувающимися непомерно ноздрями (можно попросить, потише дышать), раздолбанная походка (поменьше снимать его при ходьбе), – так решал я, понимая, что все складыватся против того, чтобы я снимал этот фильм. Но моя настырность толкала меня только вперед и я пригласил владельца местного ресторана Максима Ручкина, все время вьющегося вокруг нашей группы, сыграть одну из мужских ролей и он с радостью согласился. На другую мужскую роль был у меня лимузинщик. Короче, вперед и с песней. Начали снимать.

Очень скоро выяснилось, что актер из Нью-Йорка или вообще не актер, или очень плохой актер. Гнусный вид его стал раздражать меня уже на второй день, но я, ведомый мыслью, что надо обязательно снять второй фильм до отъезда группы, снимал дальше. Актер этот не мог по команде мотор начать играть – у него начинался ступор и помолчав секунду он вдруг просил разрешения выйти на минуту. Я разрешал и недоуменно ждал его появления. Он возвращался и теперь по команде « мотор» начинал играть. Я долго не мог понять, что он делает, «выходя на минутку», пока мне кто-то не сказал, что он в эту «минутку» нюхает кокаин. Да и актриса из Нью-Йорка, до этого прекрасно снимавшаяся у меня в эпизодических ролях, гладя на своего партнера тоже играла плохо, а в любовных сценах, переходила на явное порно – издавала ненужные для моей картины эротические вопли и стоны при малейшем прикосновении к ней партнера. И унять ее пыл мне полностью не удавалось. Потом я узнал, что перед отъздом из России она снялась в порнофильме и уже не могла, очевидно, перестроиться. Короче, фильм я доснял с похоронным настроением, понимая, что фильма в итоге у меня нет.

После отъезда группы, успокоившись и отдохнув недельку, я стал просматривать материал и окончатльно убедился, что фильм не получился и главное из-за ньюйоркской актрисы и ее партнера. Лимузинщик и владелец ресторана играли как народные артисты на их фоне. К тому же я узнал, что Зинченко сидит в Москве с американской визой в загранпаспорте, надеясь на то, что вдруг она понадобиться. И я понял, что можно попытаться спасти фильм. Снять его еще раз с Зинченко, владельцем ресторана и лимузинщиками. Но придется снимать без группы, самому. И опять я вспомнил Нильса Бора, что идея должна быть безумной...

Зинченко была дана команда срочно вылетать в Майами, а лимузинщика я попросил привести своего друга, тоже лимузинщика, который приходил к нам на съемки и который, как мне показалось, мог бы сыграть главного героя. Поговорив с ним с полчаса я понял, что это то, что мне надо. Прилетела Зинченко, актерский состав был теперь полностью укомплектован, но не было съемочной группы. И тут я выяснил еще один феномен – можно снимать на видео без группы: за 50 долларов в день я пригласил крепкого парня, который возил за нами аппаратуру, сгружал, устанавливал штативы, свет, а остальное делал я один –снимал и записывал звук на мини-диск. Несколько сцен осталось от первого фильма, те, где не были заняты главные герои.

Через четыре дня мы закончили съемки, несмотря на то, что лимузинщики продолжали работать на своей основной работе. А это значило, что в разгар съемок мог раздаться звонок мобильного телефона и один из лимузинщиков виновато говорил:

– Простите, но вызывает клиент.

И надев фирменную фуражку уезжал часа на два-три.

Как-то раз, придя к дому, в котором мы снимали мы узнали, что умерла накануне мать хозяйки дома и снимать даже на лужайке перед домом нельзя. Что делать? Я вспомнил про одну знакомую, у которой дом имел почти такую же лужайку и мы поехали туда. Я давно не был у этой своей знакомой, но район, улицу и расположения дома помнил – несколько лет назад мы там снимали «Когда все свои». Приехали к этому дому, стали стучать в дверь – никто не отвечает. Не желая терять время мы начали репетировать сцену, разложили на травке аппаратуру. Жители соседних домов с интересом наблюдали за нами. Сняли несколько дублей – это была сцена драки, герой должен был естесственно отлетать после удара в челюсть. Часа черз 3-4 мы закончили съемку и, так и не дождавшись хозяев, уехали. Вечером я позвонил этой своей знакомой:

– Где ты была целый день? Мы, не дождавшись тебя, без разрешения снимали на твоей лужайке...

– Я весь день была дома, – сказала знакомая.

– Но мы такой подняли там шум! Ты бы услышала, даже если б была на заднем дворе, – сказал я.

– А я и не была сегодня почти на заднем дворе, – сказала знакомая. –Слушай, а ты знаешь, что мы переделали фасад дома, у нас теперь в гараже комната?

– Нет, гараж у тебя был как раньше, – ничего не понимал я. – Не было, правда, апельсинового дерева, но я решил, что срубили...

– Апельсиновое дерево у нас стоит, ты что?! – сказала моя знакомая. –Слушай, ты снимал на чужой лужайке!

Так оно и оказалось. Мы снимали целый день на лужайке незнакомых нам людей, нарушили святое американское правило неприкосновенности частной собственности и могли угодить за это в тюрьму и освободиться только в случае выплаты немалого штрафа! Чудом пронесло! Никто из соседей не позвонил в полицию, очевидно потому, что вели мы себя слишком уж нахально для нарушителей – ни от кого не скрывали своих намерений, шумели и веселились. Потом я приехал на «место преступления» и убедился, что дом моей знакомой находился рядом.

Фильм в итоге был доснят за 4 дня. Осталось его смонтировать. И сейчас у меня есть два фильма на один сценарий, но с разными актерами – редкий случай в кинопрактике. Мне кажется, эти фильмы можно показывать как учебное пособие на тему «Правильный выбор актеров». Беспомощный, безвкусный, пошловатый первый и легкий, смешной второй. Конечно, большая заслуга принадлежит Кате Зинченко, актрисе явно комедийного склада. Те сцены, что выглядели в первом фильме натуженными, здесь, благодаря Кате, были полны юмора и легкой эротики.

Фильм, на мой взгляд, получился и мне не стыдно было выпускать его в широкий прокат. Лимузинщики рассматривали свое участие в фильме как легкое развлечение, а владелец ресторана Максим Ручкин(на мой взгляд блестяще справившийся со своей ролью) бросил свой ресторан и уехал в Ригу, поступил там на какие-то актерские курсы, и уже, как я слышал, снимается там в кино.

Михаил Державин

Написав о Дубае, я тут же вспомнил о Державине. Он играл у нас главную роль в фильме и, прилетев в Дубай, тут же был окружен толпой челноков, проституток со всех уголков бывшего Советского Союза и нашими отдыхающими. Державин со всеми фотографировался, отвечал на любые вопросы, давал автографы, интересовался их житьем-бытьем... И все свободное время проводил в беседах со своими поклонниками. У челноков спрашивал, как идет их бизнес, что они вывозят на продажу. У проституток интересовался, тяжела ли их работа и те жаловались, что многие арабы их обманывают, что наши «новые русские» намного щедрее и честнее.

– Ну, это конечно! – соглашался Державин. – Родина есть родина!

И вот однажды, подъезжая к нашему отелю, я увидел привычную группу «наших» во главе с Державиным.

– Державин! – тут же заорал я измененным голосом из машины. – Державин!

Миша стал оборачиваться на голос, но я был уже в другой точке, а поскольку подъезд к отелю шел как бы по спирали, то я успел прокричать «Державин!» еще несколько раз.

В дальнейшем, каждый раз, подъезжая к отелю и заметив кучку людей с Державиным в центре, мы (те, кто был в этот момент в машине) начинали орать на все голоса: «Державин! Державин!»

И под конец съемок Державин признался мне за завтраком:

– Толь, потрясающий успех у меня у здешней публики! Такого в жизни не было! Над всем городом буквально стоит вопль:

«Державин! Державин!» Представляешь?!

Как не представить?

Державина я пригласил на вторую главную мужскую роль в фильме «Бабник» и сцена, где его ловят «на месте преступления»

с аспиранткой по децибелам вызываемого в зале смеха на этой картине стала рекордсменом. С тех пор началась наша дружба с Державиным. Я уже точно знал, что он должен играть главную мужскую роль в «Моей морячке». Да и в последующих картинах, я почти всегда при написании сценария видел одним из героев Мишу Державина. Как он сам говорит, я снял его в 8 с половиной фильмах. Половинку, я думаю, он имеет в виду короткометражку «Настоящий мужчина». А вот на счет восьми фильмов – это надо подсчитать. Я думаю фильмов моих с его участием уже больше восьми.

Чем меня покорил Державин? Конечно, уникальным мягким, гибким, добрым, ярким и всегда готовым раскрыться комедийным актерским талантом. Но и, что тоже немаловажно, так редко встречающейся в актерской среде интеллигентностью, порядочностью, простотой в общении, отсутствием фанаберии и доброжелательностью ко всем окружающим. Придя как-то на съемки «Морячки» на «Мосфильм» на час раньше (ассистент перепутала начало съемок) Державин скромно стоял возле двери закрытого павильона и первая к нему подошла уборщица, потом рабочий-декоратор, потом слесарь из мастерской и когда приехала съемочная группа Державина с трудом извлекли из плотного кольца работников «Мосфильма», которые привыкли видеть знаменитостей на студии, а вот чтобы так запросто, как с Державиным, беседовать с ними... Звезды обычно бывают недосягаемы.

Не могу не вспомнить один поразивший меня случай. Я был в гостях у Державина и Роксаны Бабаян. У них небольшая 2-х комнатная квартира рядом с Щукинским училищем. Под ними, этажем ниже квартира актрисы Нины Руслановой. Я прохаживался по их комнате и вдруг обнаружил, что в самом центре комнаты пол подо мной прогибается, пружинит – я даже пару раз вызвал этот эффект, слегка подпрыгнув. Тут же раздался телефонный звонок, Роксана взяла трубку и раздраженно что-то ответила.

– Опять? – спросил Державин.

– Да, – подтвердила Роксана. – Говорит, шумим! Мы ведь не шумим? Я ее послала...

Выяснилось, что это звонила Нина Русланова, а поводом послужили мои эксперименты с полом. Я об этом сказал Мише и Роксане, но уже было поздно – раздалося звонок в дверь и на пороге стояла разъяренная Русланова.

– Миш, ты скажи своей черной (дальше последовало нецензурное слово), что мое терпение не вечное, я с ней разберусь (опять нецензурное слово)...

Минут пять она кричала что-то в таком же духе, я пытался сказать, что Державины не виноваты, что это – старый дом и я случайно выяснил, что половицы скрипят и продавливаются... Но меня удержала Роксана: «Бессмысленно», сказала она.

И вот, пока Русланова выкрикивала слова, от которых кровь в жилах кавказца могла взыграть и привести к непрогнозируемым последствиям, Державин мягко и спокойно говорил, держа Русланову за руку:

– Успокойся, Нина... Я тебя очень прошу.. Ну не надо... Ну, пожалуйста...

В конце концов «градус» ее недовольства и возбуждения стал спадать и Державин благополучно выставил ее из квартиры и теми же успокаивающими словами (а она продолжала еще бурлить) сопровождал ее возвращение на свой этаж. Вышедшие на шум соседи по лестничной клетке сообщили мне, что недавно, например, Русланова изрезала ножом всю обивку на двери квартиры Державина и что управы на нее никакой нету.

Я не знаю, что заставило прекрасную актрисы вести себя так по отношению к своему коллеге-соседу, его жене, но я не мог не отдать должное выдержке и воле Миши Державина. Уверен, что не каждый мужчина смог бы в такой ситуации «не сорваться с тормозов» и не наделать глупостей, за которые потом было бы стыдно.

Часто, когда я звоню к Державину, у меня возникает ощущение, что я ошибся номером. В трубке слышу незнакомый женский голос.

– Кто это? – удивленно спрашиваю я, так как кроме Роксаны не ожидаю другого женского голоса.

– А кто вам нужен? – певуче спрашивает женщина.

– Простите, я видно не туда попал, – собираюсь я повесить трубку.

– Туда-туда! – отвечает мне торопливо женщина и продолжает голосом Державина: – Понимаешь, все время звонит одна сумасшедшая поклонница...

И еще одно качество Державина, поразившее меня – его манера вести машину. Находясь за рулем, он создает у человека, который сидит с ним рядом ощущение абсолютного комфорта: никаких обгонов, резкого торможения, виражей, ругани в адрес других водителей... Своим приятным бархатным голосом Миша рассказывает какую-то актерскую байку или свежий анекдот и у тебя создается ощущение, будто вы и не едете по неспокойным проспектам Москвы, а сидите в удобном кресле, попиваете кофе с конъячком и ведете неторопливую беседу с хозяином квартиры.

Когда я лежал в ЦПКБ в ожидании операции на сердце кто-то посоветовал мне пригласить знаменитого актера в больницу, чтобы персонал знал, кого они собираются оперировать и отнесся бы к этому делу со всей ответственностью. А то будут думать, что на столе лежит обычное «Лицо кавказской национальности». Я вынужден был согласиться с такими доводами и вот почему. Как-то года за 3 до этого мне делали операцию грыжи и я по совету бывалых людей, заплатил до операции хирургу и анестезиологу, чтобы все было по высшему разряду. После меня через неделю делали такую же операцию режиссеру-документалисту (кстати, тому самому, который согласился заменить оператора на съемках в Дубае), тоже лицу «кавказской национальности» и делали эту операцию ему под местным наркозом, без общего, так как он не договорился об этом предварительно с анестезиологом, решил, что не стоит платить по такому поводу.

– Представляешь, лежу я, боли в паху не чувствую, но все, что они говорят слышу, – рассказывал потом мне этот документалист. – И вот один хирург говорит другому:

– А как этот чечмек попал в нашу больницу?

– Да заплатил, наверное, кому надо, – отвечает другой.

Режиссер-документалист решил внести ясность.

– Как вам не стыдно, раз кавказец, значит сразу заплатил! А я, к вашему сведению, член Союза кинематографистов.

– Да ладно врать-то! – ответили ему хирурги, копошась в его грыже. – Мы же тебя не допрашиваем...

– Да как вам не стыдно! Я лауреат многих премий за короткометражки!

– Ну, это ты загнул! – ответил ему хирург. – Чурка-лауреат!

– Я по-моему видел тебя на Киевском рынке, ты орехи продавал, -уверенно сказал второй.

– Что?! Какие орехи! – чуть не задохнулся от возмущения документалист. –Я буду на вас жаловаться!

– Слушай, отрежь ему семенной канатик, – сказал негромко один хирург другому и наш документалист тут же сдался:

– Все, молчу, ребята, простите!

Через месяц, рассказав мне эту историю, документалист спросил:

– А какой толщины у тебя шрам?

– Никакой, – ответил я. – Почти незаметен...

– А у меня толщиной в сардельку, – грустно сказал документалист.

Поэтому я, зная эту историю, решил на всякий случай подстраховаться и пригласил в больницу Державина. Лучшего выбора нельзя было сделать. Миша переговорил со всеми медсестрами, уборщицами, нянями, рассказал, какой замечательный человек лежит у них в ожидании операции, хирургам подарил кассеты с нашими фильмами, представил им меня чуть ли не национальной гордостью страны и призвал применить все свое мастерство и умение для успешного проведения операции. Провожали его всем отделением, было долгое и теплое прощание в дверях отделения – на весь персонал он произвел неизгладимое впечатление, и моя операция прошла успешно. За что я Мише очень благодарен.

Любовь Полищук

На съемках «Бабника» наш художник Паша Каплевич вдруг предложил мне:

– Анатолий Николаевич, давайте снимем Любку Полищук, она сейчас свободна.

– Я б с удовольствием, – сказал я Павлу. – Только роли подходящей для нее нет...

– А вот та девушка, что приходит к Ширвиндту, предварительно позвонив по телефону? – напомнил мне Каплевич.

– Так это ж ведь крохотная роль, – сказал я. – Даже неудобно ей предлагать...

– Я за это отвечаю – не берите в голову. Значит согласны?

– Согласен, – сказал я, будучи уверенным, что на такую роль Полищук не придет. Но она пришла.

Первый раз я увидел Любу в Доме Кино на эстрадном вечере, где она, еще незнакомая зрителям актриса разговорного жанра читала монолог проводницы. Было смешно. Потом она стала появляться в кино, а уж после того, как в «12 стульях»

Миронов в танце пробил ее головой оконное стекло (до сих пор меня корежит при воспоминании об этом эпизоде фильма) ее уже знали все. Красивая, комедийная (чем-то похожая на Мурзаеву, помните, в «Сердцах четырех»?) и кинематографичная она сразу стала звездой кино.

Крохотный эпизод, который она сыграла в «Бабнике» вышел мне боком.

– Как вы могли снять эту гениальную актрису в таком малюсеньком эпизоде? Для нее надо было написать роль! Нет, это нерентабельно, лучше бы вообще не снимали – только приготовились смотреть на нее, и все, конец! – таковы были замечания профессионалов по поводу участия Любы в «Бабнике»

Я объяснял, что Полищук появилась внезапно, до ее прихода на площадку я не был уверен, что она вообще придет. И потому ей досталась та роль, которая была свободна в сценарии... Если б я знал заранее, то конечно же... непременно... И т.д.

И в следующий раз (на «Моей морячке») опять для Любы была у меня небольшая роль, но уже написанная специально для нее и мне кажется, она исполнила эту «танцовщицу Ламбады» как всегда с блеском.

Потом я снимал серию анекдотов «Новый Одеон» и мне была нужна балерина, которая исполнила бы « Умирающего лебедя» Сен-Санса в гротесковой юмористической манере. Все балерины, к которым я обращался, отвечали мне холодным вежливым, а иногда и возмущенным отказом:

– Это кощунство! Танцевать «Лебедя» с сосисками на шее и банкой зеленного горошка в руке?! До такой профанации еще никто не додумывался! Нет и еще раз нет!

И тогда я понял, что надо искать исполнительницу этого номера не среди балерин, а среди комедийных актрис, которым такой замысел сразу будет ясен, а если танец будет не очень-то академичным – это уже не столь важно. Главное, «Умирающий лебедь» в балетной пачке, на пуантах и «трепыхает» руками, как крыльями...

И я сразу понял, что это сможет сделать Люба Полищук.

– Толь, как ты угадал! Я всю жизнь мечтала станцевать «Умирающего лебедя», – сказала мне Люба.

И как она это сделала, я надеюсь, многие из вас видели в фильме «Новый Одеон».

Но меня не покидало желание снять Любу в фильме, где уже в сценарии для нее будет специально написана большая роль. И наконец я такой сценарий написал – «Ночной визит». Позвонил Любе, чтобы дать ей прочитать и мне сказали, что Люба отдыхает на даче в Коктебеле. Ничего страшного, решил я, потому что на днях должен был ехать на фестиваль в Ялту, где в конкурсе участвовал мой фильм «Импотент», в котором Люба очень смешно сыграла опять же небольшую роль. Я решил, что один из фестивальных дней я потрачу на поездку в Коктебель и передам Любе для ознакомления сценарий. Но руководители фестиваля, узнав, что Полищук рядом, в Коктебеле предложили мне съездить и привезти ее на церемонию открытия фестиваля, которая должна завершится премьерой «Импотента». В день премьеры нам дали машину (для звезды выдеделили БМВ ) и рано утром мы с женой двинули через горные перевалы из Ялты в Коктебель. Любу мы застали в сарафане в саду, копошащейся в грядке. Я отдал ей сценарий и уговорил поехать в Ялту на премьеру. Люба как была в сарафане, так и поехала, прихватив сумку с косметикой и платьем для премьеры. По дороге мы попали в пробку на перевале: оказывается, военный бронетранспортер перевернулся и сейчас дорогу перекрыли – тягачи вытаскивали бронетраспортер из кювета. Ситуация была явно опасной – мы могли опоздать на премьеру. Я подошел к руководителю операции, военному и сказал, что у нас в машине Любовь Полищук, что мы едем на церемонию открытия фестиваля в Ялту и если нас в ближайшие 15 минут не пропустят через затор, премьера наша накроется. Полковник захотел лично удостовериться в правдивости моего рассказа и пошел вместе со мной к машине. Увидев в глубине машины женщину в блеклом сарафане, он вопросительно посмотрел на меня.

– Да. Это – Любовь Полищук!– стал уверять я военного. – Люба, товарищ полковник может нам помочь и пропустить в виде исключения через оцепление.

Люба все поняла и включила все свое актерсоке обаяние.

– Ой, вы нас очень выручите, товарищ полковник! – улыбнулась полковнику Люба. – Я обещала зрителям, что буду на открытии... Помогите нам, пожалуйста!

Полковник, сразу признав звезду, тут же дал клятвенное обещание, что все устроит незамедлительно и надеется получить автограф.

Полковник оказался человеком слова – тягач был отцеплен от бронетранспортера – тот скатился обратно в кювет, откуда его наполовину вытащили уже, и вся техника, занявшая проезжую часть – автокран и два тагача – съехали с дороги, освободив нам проезд. Полковник лично стоял «под козырек», когда мы проезжали. Вот такая любовь зрителей к нашей Любови Полищук.

Мы приехали в самый раз – народ уже собрался в зале «Юбилейного», шло представление участников фестиваля и меня сразу потащили на сцену, а Любу проводили в гримерку. Я должен был после окончания представления участников фестиваля и перед премьерой нашего фильма потянуть время до выхода Любы на сцену.

Но Люба появилась, когда церемония открытия фестиваля должна была вот-вот закончиться. Она вышла в умопомрачительном платье с кринолином, восхитительная в полном смысле этого слова и я был поражен, что за такое короткое время ей удалось из простой дачницы перевоплотиться в звезду. Зал встретил ее появление дружными аплодисментами. Тут я должен сказать, что до выхода Любы на сцену всем участникам фестиваля прямо на сцене дарили майки с эмблемой фестиваля. И как только Люба вышла на сцену к ней тут же подошел директор-распорядитель фестиваля и вручил полиэтиленовый пакет с майкой. Все мы, до этого получавшие такие майки, клали пакет себе подмышку и продолжали так существовать на сцене дальше. Люба же разорвала пакет, достала майку, показала эмблему зрителям, а потом надела на свое вечернее шикарное платье эту майку. Зал взорвался аплодисментами, раздались крики «Браво!» и как потом говорили мне многие участники фестиваля, приз «Золотая Деметра», который получил на этом фестивале мой «Импотент» (кстати, единственный пока приз в моей творческой биографии) во многом обязан блистательному появлению Любови Полищук на сцене киноконцертного зала «Юбилейный».

Сценарий Люба прочитала на даче по возвращению из Ялты, позвонила мне в Москву и сообщила, что может сниматься в сентябре. Я стал готовиться к съемкам, собирать группу, искать подходящую квартиру, где будет разыгрываться все действие фильма. А потом вдруг выяснилось, что у Любы не получается никак со сроками – занята в театре, репетирует новую пьесу, гастроли с антрепризой, короче, прости, не получается... Вот может в декабре? А мне останавливаться уже было нельзя – все было задействовано на сентябрь, включая квартиру, очень удачную, на мой взгляд. И тогда я позвонил Татьяне Василевой. Таня у меня снималась не раз, тоже умела брать на себя рискованные роли (вроде врача-венеролога в «Женихе из Майами» или в «немецком порно» с Харатьяном в «Новом Одеоне»), актриса любимая зрителями и с явным комедийным даром. Таня -очаровательная женщина и плюс к этому, еще и большая умница – ее устные рассказы или спонтанные речи, например тосты или интервью – всегда имеют неповторимую окраску и я на это давно обратил внимание.

У Васильевой тоже оказался непростой график, сниматься она могла только в конце октября и мы договорились, что я буду ориентироваться на это время. Но, в меня вселился уже бес нетерпения и я решил, что надо снимать в сентябре, как настроила меня Люба и как я подготовил уже весь процесс – квартиру, группу, других актеров и я решил продолжить поиски актрисы. Мой выбор остановился на Ирине Мирошниченко. Яркая блондинка, возраст для героини «Ночного визита»

подходящий, что не была замечена в комедиях – этому я не придал значения. Главное, чтоб актер был хороший, а остальное все приложится, что в комедии, что в драме, так я считал. И ошибался, видимо. Потому что первые же разговоры с Мирошниченко после прочтения ею сценария в меня не вселили никакого оптимизма.

– Мне нужно белое платье, я видела такое в «Садко-Аркада», – сразу сказала она.

– Для какой сцены? – спросил я.

– Вот для той, где они танцуют бальные танцы, – сказала мне актриса.

– А в сценарии разве указано, что актриса за время действия фильма переодевается? – спросил я.

– А какая разница, написано или нет. Всю картину в одном одеянии – это неинтересно, – уверенно сказала Ирина.

– В самом финале, когда танцуете краковяк на пленере у вас будет другое одеяние, – сказал я.

– Этого мало, – сказала Ирина. – Я должна раза два-три переодеться.

Я решил, что пока можно не зацикливаться на вопросе с переодеваниями и перешел к разговорам о сценарии вообще.

Здесь меня ждали крупные разочарования.

Самое серьезное, после чего я решил, что пора линять, было следующее:

– Когда раздастя звонок в дверь, я должна взять обязательно молоток, -сказала Ирина.

– Почему? – спросил я.

– Как-почему? Два часа ночи!

– Но ведь может вернуться ваш муж?

– С чего это он вернется? Он ведь меня бросил!

– Но у брошенного человека всегда теплится надежда, что к нему могут вернуться.

– Это – удел слабых. Я не такая!

– Ладно, но ведь вначале надо спросить, кто там, прежде чем браться за молоток, – я пытался как-то увести Ирину подальше от идеи с молотком.

– А чего тянуть? – просто спросила она. – И потом, неужели вы не чувствуете, что с молотком смешнее...

Тут я вспомнил Рязанова, вернее его книгу, где он описал съемки авиалайнера на шоссе в фильме « Итальянцы в России» – за баранками в автомашинах сидели летчики, штатским пилоты не доверили вести автомобили, когда по шоссе двигался авиалайнер. Должны были быть люди из одной команды...

Так я понял, что в комедии тоже должны быть люди одной команды.

До этого я уже позвонил Васильевой, сказал, что не могу ждать до конца октября и беру другую актрису. Она поблагодарила меня за информацию, так как по ее словам, она привыкла, что в таких случаях обычно ничего ей не говорят, а просто тихо исчезают, не заботясь о том, что могут разрушить ее график работы... И теперь, когда я опять позвонил Васильевой и сказал, что буду ждать октября, она сказала, что может освободиться даже раньше, в конце сентября. Так что все, как говорят, что не делается, делается к лучшему. Татьяна Васильева и Михаил Державин создали очень симпатичную, трогательную пару: почти весь фильм находится в кадре в одной комнате в одних и тех же нарядах и не надоесть зрителям –тут требуется большое актерское мастерство. И многие мои зрители на встречах очень высоко оценивают роль Васильевой в этом фильме. Как и я тоже. В последних своих фильмах я, к сожалению, не снимал Таню и вот почему. Мне стали попадаться ее интервью, где она отзывалась о своем участии в комедиях, в частности в «Самой обаятельной и привлекательной», в «Моей морячке» и др., как ошибках в своей творческой биографии. Причина мне была ясна:в это время критики пели ей дифирамбы и, видно, – так устроен человек – вскружили голову, внушили, что ей с ее талантом надо посвятить себя высокому, серьезному искусству, а комедия – это несерьезно, это низкий жанр и т.д. Так я думаю... Она участвовала тогда в таких «серьезных»

проектах, как театральная 8-часовая постановка Питером Штайном «Электры», куда люди приходили чуть ли не с раскладушками, в сомнительной (для меня) музыкальной постановке театра Рейхельгауза (название не могу вспомнить, но знаю точно, что у Тани плохо с музыкальным слухом и то, как она поет –это не для музыкального спектакля) и окончательно одурманившего ее фимиамом спектакля про Марию Каллас. Все эти театральные постановки, как и следовало ожидать, бесследно канули в вечность, а комедийные фильмы с ее участием живут и продолжают радовать почитателей ее таланта.

Видно, поняла это и Таня, потому что в одном из недавних интервью, на вопрос журналиста, почему она не снимается у меня, она сказала, что если Эйрамджан ей что-то предложит, она готова.