Текст книги "Удивительные животные. От дельфинов до обезьян"

Автор книги: Анатолий Бернацкий

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 15 страниц)

Впервые идею об активной звуковой локации у летучих мышей высказал в 1912 году Х. Максим – изобретатель знаменитого станкового пулемета «Максим». После гибели «Титаника», наскочившего на айсберг, Максим предложил снабдить корабли гидролокаторами, работающими, как он считал, по принципу эхолокации летучих мышей. Однако Максим не знал, что эти животные используют ультразвук. Он думал, что летучие мыши генерируют низкочастотные эхолокационные сигналы взмахами своих крыльев с частотой 15 герц.

И только англичанин Х. Хартридж в 1920 году, повторив опыты Спалланцани, догадался, что летучие мыши используют для эхолокации ультразвук. Окончательно же это стало ясно лишь после изобретения ультразвуковых микрофонов, позволяющих записать недоступные слуху человека голосовые сигналы летучих мышей и, что называется, увидеть их воочию. Впервые это удалось сделать в 1938 году американцам Д. Гриффину и Г. Пирсу. Именно Гриффин и предложил назвать способ ориентации летучих мышей при помощи ультразвука эхолокацией по аналогии с радиолокацией.

Но механизм эхолокации не у всех летучих мышей одинаков. Например, у подковоносов вокруг ноздрей находится своеобразный мясистый вырост, по форме напоминающий подкову. Во время полета подковоноса он находится в постоянном движении, изгибаясь из стороны в сторону, и действует как отражатель, концентрирующий ультразвуковые сигналы в узкий пучок. Этот пучок, расходящийся под углом 20 градусов, колеблясь, и «прочесывает» пространство на пути летучей мыши.

А вот ультразвуковые сигналы гладконосых летучих мышей, в отличие от сигналов подковоносов, представляют собой импульсы, распространяющиеся во всех направлениях, хотя наибольшая их интенсивность все же регистрируется впереди летучей мыши. Кроме того, в каждом импульсе гладконосых скорость колебаний быстро меняется от высокой к низкой.

Подковоносы же, напротив, испускают импульсы почти постоянной частоты. Длительность каждого импульса сравнительно велика: примерно 100 миллисекунд. Иногда эти звуки имеют достаточно низкую частоту, и тогда их можно слышать, как слабое тиканье, похожее на таковое наручных часов. И еще одно отличие: эхолокационные сигналы гладконосы посылают ртом, а подковоносы – при помощи ноздрей.

При помощи этих сигналов летучие мыши способны обнаружить препятствие из проволоки на расстоянии в 17 метров. Причем дальность обнаружения зависит от диаметра проволоки. Если она имела поперечник 0,4 миллиметра, мышь обнаруживала ее с 4 метров, а при диаметре 0,08 миллиметра – всего лишь с 50 сантиметров. Это говорит о довольно высокой эффективности эхолокационной системы летучих мышей, которая весит всего около 7,5 грамма.

А совсем недавно и довольно неожиданно для себя зоологи обнаружили способность к эхолокации еще у одного животного: у землеройки. Хотя уже давно было известно, что землеройки негромко попискивают, когда обследуют незнакомые места или находят неизвестный предмет.

Глава 2
Спасайся, как можешь

Мелкие зверьки для защиты от хищников применяют самые разные способы. Одни, заметив врага, убегают. Но не просто, куда глаза глядят, а в определенные места, чаще всего в свои жилища, которые иногда очень совершенны и неприступны. Другие хитрят: прикидываются мертвыми или, как скунс, обливают врага струей вонючей жидкости. Третьи – применяют клыки и когти, причем, иногда ядовитые. А четвертые, чтобы дать отпор противнику, собираются большими компаниями: как говорится, сила в коллективе.

Температурные проблемы млекопитающих

Для человека температура в 42 градуса выше нуля уже смертельна. Но это – для человека. А вот антилопу бейза (Oryx beisa) температура и в 46 градусов особо не беспокоит. Бейза, вес которой достигает 100 килограммов, очень хорошо переносит сухую жаркую погоду и может простоять на ярком солнце целый день. В экспериментальных условиях это животное в течение шести часов выдерживало повышение температуры даже до 46,5 градуса, причем без каких-либо заметных отрицательных последствий.

Каким же образом животное, принадлежащее к млекопитающим, может выдерживать такую высокую температуру тела? Особенно это касается мозга: ведь нервная система – самый чувствительный к повышению температуры орган.

Ответ оказался довольно простым: температура головного мозга бейзы не повышается так сильно, как температура ее тела. Она была почти на три градуса ниже температуры крови в артериях, находящихся в глубоких областях тела. Связано это с тем, что кровь, направляющаяся в мозг, благодаря особому расположению сосудов головы поступает туда охлажденной.

Дело в том, что наружные сонные артерии, по которым в основном и осуществляется кровоснабжение головного мозга, проходят через особое образование – кавернозный синус, где они распадаются на сотни мелких сосудиков. Но в кавернозный синус поступает и венозная кровь из сосудов носовой полости, где она охладилась благодаря испарению с влажной слизистой оболочки.

Именно через это сплетение вен и протекает артериальная кровь по пути к мозгу. Естественно, согласно принципу теплообменника, ее температура при этом падает, и в мозг кровь поступает уже охлажденной…

Совсем другие температурные проблемы возникают у ластоногих. Они, как известно, обитают в холодных и умеренных морях Северного и Южного полушарий. И, чтобы выдержать суровые условия среды, из подкожного сала у них образуется теплоизолирующий слой, толщина которого у тюленей около 8 сантиметров, а у моржей – целых 15. Для создания же этого слоя им требуется жирная пища, которую они находят в морской рыбе.

Но не везде у ластоногих толстый слой жира имеет одинаковую толщину. Так, в некоторых местах он совсем тонкий: это своеобразные отдушины, на которых кожа нагревается до 29–34 градусов. На остальных же участках тела – только до 18. И таких зон, например, у морского слона на каждой стороне тела по три. Если же возникает необходимость, морской слон уменьшает теплоотдачу, сократив поступление крови к коже. И тогда в течение каких-нибудь пятнадцати секунд на отдушинах температура с 34 градусов падает до 21.

К несчастью, у молодых морских слонов этот термический механизм еще не работает, поэтому тепло они отдают всей поверхностью тела, причем в таком количестве, что лед под ними очень быстро тает, и бедные малыши постепенно погружаются в ледяные ямы. А поскольку они находятся на одном месте довольно долго, то появившиеся впадины имеют значительную глубину, и малыши из них не в состоянии выбраться самостоятельно. Поэтому около пяти процентов детенышей погибают в таких ледяных могилах.

Сигнализирует… хвост

В поведении живущих колониями сусликов Spermophilus beecheyi есть одна очень любопытная особенность: между собой они общаются с помощью… хвостов. По крайней мере, во время защиты от своих исконных врагов – гремучих змей.

При появлении змеи, суслики не бросаются прочь, как, вероятно, на их месте сделали бы большинство животных, а, наоборот, стремятся приблизиться к ней. Правда, делают они это не в одиночку, а всем кагалом.

А чтобы скоординировать свои действия, суслики и подают сигналы с помощью хвостов. При этом каждый сигнал у животного кодирует определенную информацию. Так, когда возникает необходимость атаковать змею всем сообществом, суслики машут хвостом три раза. А вот о временном прекращении атаки сигнализирует один взмах.

Движения хвоста могут также сообщить о том, к какому виду относится угрожающая сусликам змея. Например, если зверек увидит гремучую змею, он начинает махать хвостом чаще. Причем, чем ближе змея, тем выше частота взмахов.

Каким же образом суслики распознают своих врагов? Какие признаки позволяют этим грызунам отличить ядовитых змей от неядовитых? Чтобы ответить на эти вопросы, ученые исследовали поведение грызунов в лабораторных условиях. Для этого в помещении, в котором находилась группа сусликов, были установлены прозрачные пластмассовые ящики: в одних, чтобы зверьки могли чувствовать запах своего врага, имелись отверстия, в других – они отсутствовали.

Оказалось, что к ящикам с отверстиями, в которых находились ядовитые змеи, зверьки близко не подходили и всегда соблюдали безопасное расстояние. На основании этих опытов, ученые сделали вывод, что отличить ядовитых змей от неядовитых сусликам помогает обоняние.

Кстати, в поведении сусликов исследователи установили еще один любопытный факт: в ночное время при угрозе со стороны змеи хвост у этого грызуна колеблется чаще, чем днем. Отсюда вполне правдоподобное предположение, что суслик размахивает хвостом отнюдь не для того, чтобы предупредить об опасности своих соплеменников. Возможно, таким способом зверек напоминает змее о тех неприятных ударах хвоста, которые змея испытала раньше.

Почему мангусты не боятся змей?

Мангусты – знаменитые охотники на змей. В минуты атаки оскаленная пасть мангуста пышет яростью всего в нескольких сантиметрах от приподнятой над ним головы кобры. Кто – кого? Смелый зверек или ядовитая змея? Проходит минута, другая, и вдруг змеиная голова совершает молниеносный бросок вперед, в сторону мангуста. Четверть секунды длится атака кобры, после чего она возвращается в исходное положение. Но реакция зверька на этот выпад мгновенна, и он успевает вовремя ускользнуть от змеиного укуса. Правда, иногда кобра все же достает мангуста своими ядовитыми зубами. Однако смелый охотник от ее укуса не погибает. Почему?

Известно, что яд кобры присоединяется к поверхности мышечных клеток в тех местах, которые предназначены для взаимодействия с ацетилхолином – веществом, вырабатываемым нервными клетками и служащим для передачи сигналов от нервной системы мышцам. Занимая место ацетилхолина, яд блокирует передачу сигналов, и у жертвы наступает паралич, прекращается дыхание, и она гибнет. А вот у мангуста участок клеточной мембраны, предназначенный для приема ацетилхолина, немного отличается по строению от таких же рецепторов у других животных. У большинства зверей он состоит из нескольких сотен аминокислот, у мангуста же четыре аминокислоты из этого комплекса – другие. Этого достаточно, чтобы молекула яда не могла «закупорить» рецептор ацетилхолина. Кстати, и у змей рецептор ацетилхолина немного иной – потому они и не умирают от собственного яда.

Прежде чем напасть на противника, мангуст (во всяком случае, полосатый) честно об этом его предупреждает. Взъерошив шерсть, дугой выгибает тело и пронзительно верещит. К тому же на глазах вдвое увеличивается в объеме. Если предупреждение не подействовало – зверек бросается в атаку.

У полосатого мангуста есть еще одна странная угроза – «галоп на месте». Выгнув спину, мангуст делает вид, что быстро бежит к незваному гостю. Но сам при этом остается на месте и скачет, выбрасывая вперед то передние, то задние ноги. Все это под пронзительный визг, который издает зверек.

Иммунитет суслика

Зоологи давно установили, что все звери, – от медведя до суслика, впадающие в зимнюю спячку, регулярно ворочаются в своих норах, пробуждаясь от глубокого сна. А ведь при этом сжигается огромное количество так необходимой животному энергии. Например, калифорнийские суслики неделями валяются с температурой тела 5 градусов Цельсия, и целых полгода их сердце стучит с периодичностью всего два удара в минуту.

Но раз в неделю, как по команде, они просыпаются. И, конечно же, в это время температура их тела увеличивается. Причем до целых 37 градусов! Если подсчитать, то окажется, что на эти пробуждения животное тратит около 80 % запасенной энергии. Безусловно, это ужасное расточительство. К чему оно?

Чтобы ответить на этот вопрос, американские зоологи провели наблюдение над этими зверюшками, взяв в качестве подопытных экземпляров 31 суслика, каждому из которых прикрепили миниатюрные температурные датчики. Когда измученные животные впали в зимнюю спячку, им ввели один из углеводов, который повышает температуру тела у бодрствующих зверьков. Но это никак на спящих сусликов не подействовало. Однако, когда они начали просыпаться, температура их тела тут же повысилась, словно им ввели инъекцию накануне.

В связи с этими результатами напрашивался единственный вывод: когда животное спит, его иммунная система полностью отключается и не реагирует на раздражители. Но такая ситуация чревата для суслика серьезными последствиями: в его организме во время сна могут проявиться болезнетворные паразиты. Поэтому, чтобы избежать проблем со здоровьем, суслик просыпается и «включает» свой иммунитет.

Отпугивающие ароматы

В живой природе каждый защищается по-своему и для этих целей имеет определенное оружие. У скунса, например, – это желтая маслянистая жидкость, запах которой, наверное, самый отвратительный на свете. Человек его чувствует, когда вдохнет всего каких-нибудь 0,000000000002 грамма.

Когда скунса преследует враг, зверек поворачивается к противнику задом, ведь там у него расположены химические железы, и производит залп – один или несколько, в зависимости от обстоятельств. Видимо, благодаря такой исключительной вонючести его химического оружия, у скунса почти нет в дикой природе тех животных, кто пожелал бы на него напасть.

Довольно оригинальный способ защиты от своих злейших врагов – змей – «придумали» бурундуки. Когда зверек находит мертвую змею, он отгрызает у трупа небольшой кусочек тела и начинает его старательно пережевывать, периодически нанося полученную кашицу себе на шерстку. Такую «косметическую» процедуру зверек делает неспроста: дело в том, что какое-то время, пусть и недолгое, другие змеи на бурундуков, вымазанных кровью их соплеменниц, нападать не решаются.

Похожим методом защиты овладели и некоторые ежи, которые используют для этих целей секреты желез ядовитых жаб. Нападая на амфибию, еж, прежде всего, кусает ее околоушные ядовитые железы, а затем их токсичным секретом смазывает свои иголки. Некоторые же ежи этот процесс усовершенствовали: они берут жабу в зубы и трут ею колючую шкурку. Как известно, плохие привычки усваиваются рано. Касается это и новорожденных, еще слепых ежат, которые слизывают с иголок матери ядовитую смазку и языком наносят ее на свои мягкие иголочки.

А вот летучие мыши для защиты от хищника используют не чужой яд, а собственную мочу, которой они его и поливают.

Барсучьи «городки»

В густом лесу, обычно на крутом склоне холма или оврага, можно наткнуться на довольно большое отверстие, стенки которого отшлифованы так, словно их подвергли специальной обработке. При виде такой дыры в голову приходит естественная мысль, что это, наверное, вход в подземное жилище какого-нибудь лесного зверя. И, скорее всего, лисицы.

Конечно, нора может принадлежать и Патрикеевне. Но в данном случае – это лаз в гнездо барсука – признанного мастера подземных и, вместе с тем, удивительных сооружений, которые порой простираются на десятки метров в длину.

Но такими они становятся не сразу. Сначала барсук роет обычную нору, глубина которой, правда, далеко не маленькая – 2–3 метра, которая заканчивается гнездовой камерой. Но это только начало того большого строительства, которое барсук продолжит в будущем.

Так, уже в следующем году старое жилье зверь расширяет и углубляет, пристраивая к нему новые коридоры и дополнительные камеры. И такими работами по расширению своих подземных катакомб барсук занимается не год и не два, а в течение многих десятков лет, из поколения в поколение. А имея сильные лапы с длинными крепкими когтями, свои норы барсук роет довольно быстро и легко. В результате такой активной строительной деятельности под землей появляется целый барсучий город, в котором общая длина коридоров иногда достигает двухсот и более метров, а количество входных отверстий приближается к полусотне.

Что же касается барсучьего рациона, то основу его составляют корешки и клубни, а также мелкая живность вроде насекомых и их личинок. Не обходит он стороной и лягушек, и ящериц, и небольших грызунов. А вот крупных животных барсук не трогает, хотя силы и для них у него хватило бы.

Вообще же барсук – зверь достаточно мирный и добродушный, всеми способами избегающий конфликтов с другими животными. Даже лисиц, которые нередко нахальным путем вселяются в его жилище, барсук почти никогда не гонит вон. А если такое и случается, то довольно редко, хотя соседство этих животных особо его не радует. И вовсе не потому, что Патрикеевна со своим семейством захватывает часть барсучьей территории, а потом жизнерадостные лисята устраивают шумные игры. Дело в другом: в той ужасной грязи, которая с вселением нечистоплотной лисы появляется в барсучьих хоромах.

Ведь сам барсук – существо в высшей степени аккуратное: возле его норы всегда чистота и порядок, потому что все отходы, оставшиеся после еды, барсук сносит в особые ямки – «уборные». И когда такая ямка заполняется, зверь зарывает ее и копает новую.

Внутри самого помещения барсук тоже очень тщательно следит за порядком: например, подстилку из сухих листьев и мха меняет по несколько раз за лето. Даже отправляясь на охоту, он приводит себя в должный порядок, словно не за добычей идет, а на любовное свидание: от прилипшей земли очищает мех, причесывает мятые шерстинки.

И вдруг рядом с таким аккуратистом и чистюлей поселяются нечистоплотные, распространяющие вокруг себя ужасный запах, разбрасывающие кости и остатки еды, лисицы. Порой, не выдержав таких соседей, барсук сам уходит из своей норы. И роет новую.

Иногда в соседи к барсуку набиваются енотовидные собаки. И если они его не тревожат и относятся с должным почтением, против такого соседства он абсолютно не возражает. Барсук продолжает вести спокойную, размеренную жизнь, – днем спит, ночью в поисках еды бродит по лесу, уходя довольно далеко, иногда километров до десяти от своей норы.

Глава 3
Способы насыщения

Одному зверю лишь бы желудок набить, как, например, гиене. А другой проявит такую разборчивость, что любой гурман позавидует. Это – о ленивцах. А есть и такие, что и с соседями едой поделятся. Что же касается способов добывания еды, то тут у каждого свои методы. Так, некоторые летучие мыши на птиц по ночам охотятся, а обезьяны-игрунки еду добывают в кооперации с муравьями.

Заготовители сена

Водятся в Азии небольшие зверьки – пищухи или, по-другому, сеноставки. Первое свое имя они получили за то, что часто издают громкие звуки, особенно при опасности. Второе же название связано с особенностью поведения этих животных: умением заготавливать впрок и в нужных количествах траву.

Начинают пищухи заготовку сена в июле месяце, когда самая душистая и самая питательная трава. На небольшом участке они аккуратно выстригают растения, а затем приступают к их сушке. Это – наиболее ответственная задача. Потому что только правильно высушенное сено самое полезное. И зверьки справляются с этой работой на «отлично».

Скошенную траву пищухи раскладывают по земле и наблюдают за изменениями погоды. Нахмурилось, к примеру, небо, и зверьки моментально прячут сено в укрытия. Поднялся ветерок, – зверьки прикладывают сохнущую траву камешками.

А когда трава высохла, сеноставки или в стога ее собирают, или в различные «хранилища» сносят, где всегда сухо и имеется хорошая вентиляция. Такие хранилища служат зверькам не один год, используются из поколения в поколение. Зимой, когда собранные в стога запасы занесены снегом, зверьки налаживают вентиляцию, чтобы сено не задохнулось. Если же часть запасов все же подгнила, сеноставки ее выбросят, дабы сохранить остальное сено.

Кстати, значительную часть в запасах этого зверька составляет аконит – трава, у которой ядовиты и корни, и стебли. Выходит, для сеноставок благо то, что для других является злом.

Кротовьи «консервы»

Оказывается, не только осы-аммофилы освоили технологию консервирования добычи. У дождевых червей, найденных в кладовых крота, тоже очень часто поврежден передний конец тела. А иногда передние сегменты и вовсе отсутствуют.

Но так как именно в них расположены нервные центры, отвечающие за двигательные функции организма, уползти черви не могут. Таким образом, добыча, собранная кротом, может длительное время сохраняться в виде «живых консервов».

Один польский ученый насчитал в такой кротовой кладовой 1200 дождевых червей общим весом свыше 2 килограммов. Конечно, это не значит, что крот съест весь запас. У уцелевших же червей передний конец тела за зиму регенерирует, и весной они уползут с опасного места.

Зайцы-лесорубы

О том, что зайцы зимой утоляют голод ветками и корой молодых лиственных деревьев и кустарников, известно давно. При этом во время кормежки они в основном откусывают молодые побеги, до которых могут дотянуться. Однако нередко им приходится довольствоваться корой и лубом, которые зверьки сгрызают с толстых побегов. В худшие же годы, когда свежие побеги становятся редкостью, зайцы берутся за стволы деревьев, обгрызая с них кору. Правда, в этом случае зверькам тяжело обеспечить даже свои минимальные энергетические потребности.

Казалось бы, более эффективных способов обеспечить себя едой косым не найти. Но, оказывается, в Якутии появились популяции зайцев, которые освоили новый, причем довольно оригинальный метод добычи пищи: зверьки, словно бобры, целенаправленно подгрызают стволики ивы или ольхи диаметром до 4,5 сантиметра и высотой до 4 метров, валят их, а затем спокойно уплетают молодые питательные побеги, до которых раньше дотянуться не могли.

Правда, в отличие от бобра, который обгрызает ствол конусом, заяц подтачивает его с одной стороны и наискосок. При этом, чтобы добиться нужного результата, косому приходится выгрызать до 10 кубических сантиметров абсолютно несъедобной древесины. Зато, свалив деревце, заяц находит на нем столько веток и коры, что полностью удовлетворяет ими свой суточный рацион.

Полезный порок

То, что некоторые животные имеют неприятную склонность к поеданию собственных экскрементов, ученые заметили давно и назвали этот своеобразный порок копрофагией. Однако, после более внимательных наблюдений, исследователи установили, что эта, странная с точки зрения человека, привычка – вполне законный и необходимый элемент в поведении зайцеобразных.

Оказалось, что у зайца, кролика и пищухи на первом этапе пищеварения, еда, проходя через кишечник, насыщается какими-то особыми веществами, которые вырабатываются бактериями, обитающими в слепых кишках. Затем эти, богатые витаминами и бактериальной флорой, «отходы» вторично потребляются животными. Для этих целей зверьки даже устраивают две уборные, одна из которых является и местом трапезы.

Звуки помогают охотиться

Когда в 1938 году в пустыне, к западу от озера Балхаш, зоолог В. А. Селевин впервые обнаружил этих небольших млекопитающих, он назвал их баялычными мышами. Затем у зверька появилось другое имя – баялычная соня. Но, познакомившись с этим животным поближе, ученые поняли, что это и не мышь, и не соня, а очень оригинальный грызун, которого в честь первооткрывателя назвали селевинией. Причем грызун этот настолько оригинальный, что для него одного даже целое семейство селевиневых выделили.

Охотится селевиния за насекомыми. Но любимое ее лакомство – саранча. И вот почему. На вечерней зорьке, когда саранча сидит на вершине куста и периодически издает трещащие звуки, селевиния начинает охотиться. Услыхав знакомый голос, зверек вприпрыжку отправляется в кусты, где притаилась саранча, и издает трещащий звук, аналогичный сигналу тревоги у этих насекомых. Саранча, восприняв тревожный сигнал, спрыгивает с куста и пытается спрятаться, но тут же становится добычей селевинии.

Любопытные охотничьи повадки обнаружил американский биолог Кен Мартен у дельфинов. Ученый заметил, что, приближаясь к уже обнаруженному косяку сельди, эти животные начинают воспроизводить звуки низкой частоты. Такие же сигналы они издают и во время погони за намеченной жертвой. Ученый предположил, что эти звуки повреждают слуховой аппарат рыбы, оглушают ее и делают легкой добычей морских хищников.

Чтобы подтвердить свою версию, Мартин поставил эксперимент, в ходе которого воздействовал на стайку анчоусов низкочастотными звуками соответствующего диапазона. Опыт показал, что эти звуки вызывают в стайке смятение и дезориентацию. Анчоусы «теряют голову», начинают плавать по кругу, а наиболее чувствительные рыбки погибают.

А вот некоторые виды летучих мышей, когда ночью охотятся на лягушек, то обязательно прислушиваются к брачным призывам самцов. А связано это с тем, что по этим звукам они могут определить, какие лягушки ядовитые, а какие – съедобные.

Бесхлопотная охота

Когда под пологом влажного тропического леса Южной Америки медленно движутся полчища муравьев-кочевников, от них спасаются все обитатели лесной подстилки: пауки, скорпионы, кузнечики, тараканы. Но это массовое бегство членистоногих от хищных муравьев, которых иногда даже называют «грозой джунглей», используют себе во благо другие животные. Например, некоторые птицы летают над фуражирующими отрядами кочевников и хватают взлетающих насекомых. А многие ящерицы и жабы держатся неподалеку от муравьиных колонн, подстерегая насекомых, спасающихся бегством.

Переняли опыт бесхлопотной охоты у птиц и пресмыкающихся и некоторые виды обезьян-игрунок, которые тоже сопровождают колонии муравьев. Расположившись на нижних ветвях на высоте около 1 метра над землей перед фронтом движущейся армады «кочевников», они ловят взлетающих и убегающих членистоногих.

Иногда игрунки даже рискуют отбирать у муравьев уже захваченную ими жертву: схватив облепленное муравьями насекомое, обезьянка быстро отряхивает их на землю и затем поедает добычу. Правда, иногда за свою наглость обезьяны расплачиваются болезненными укусами муравьев.

Места трапезы у летучих мышей

Ученых давно интересовал вопрос: как умудряются прокормиться многомиллионные стаи летучих мышей, которые обитают в некоторых пещерах Америки? Ведь для колонии в 10 миллионов особей необходимо съесть около 100 тонн насекомых в сутки. В конце концов, не питаются же они воздухом. Тогда чем же?

Загадка разрешилась в последнее время. Выяснилось, что эти мыши кормятся… на высоте 2–3 километров от земли. Казалось бы, это явный парадокс: ведь очень трудно предположить, что на столь огромных высотах можно ежедневно найти такое обилие насекомых.

Но дело в том, что как раз на таких высотах перемещаются из Мексики огромные стаи бабочек. Причем такие полеты они совершают каждый день. И летучие мыши, «уловив» эту удивительную закономерность, в своем поведении стали следовать ей. Не правда ли, как все просто.

А вот новозеландские летучие мыши охотятся не в воздухе, как большинство их сородичей, а на земле. С наступлением сумерек они всей стаей опускаются на почву и дружно начинают копошиться в опавшей листве, выискивая в ней червей и насекомых. Точно так же когда-то охотились их ближайшие предки – землеройки. Причем эту работу они осуществляют по всем правилам коллективной охоты, так что почти ни одно из мелких животных не может проскочить сквозь это живое сито.

А летучие мыши ноктилио и пизоникс охотятся на рыб. Кстати, ноктилио два вида, но рыболовством занимается только более крупный из них – большой ноктилио. Освоил он довольно обширные районы Земли: от Мексики до Северной Аргентины, а также Антильские острова и Тринидад. Задние лапы у ноктилио мощные и длинные, а когти на них – кривые и острые, словно у скопы, правда, немного короче.

В сумерках, ночью, а иногда и после полудня летают эти летучие мыши над озерами и морскими побережьями и с помощью эхолокации выискивают добычу. И как только зазевается мелкая рыбешка, хищник тотчас опускает лапы в воду, выхватывает жертву и тут же отправляет ее в рот. Там либо спрячет в защечных мешках, чтобы полакомиться позже, либо съест на лету. И аппетит у него при этом отменный. В неволе ноктилио за ночь мог съесть до 40 небольших рыбок. Те же способы охоты применяет и пизоникс, который обитает в расщелинах скал по берегам Калифорнийского залива и имеет такие же, как у ноктилио, длинные ноги и острые когти.

Ночные убийцы птиц

Даже те любители природы, кто хотя бы немного знаком с биологией летучих мышей, и то вряд ли сразу поверят, что эти животные по ночам охотятся… на птиц. Долгое время не верили в это и ученые. Но оказалось, что так оно есть. И обвинили ученые в этих разбоях гигантскую вечерницу – самую крупную летучую мышь в Европе, размах крыльев которой достигает более 45 сантиметров.

До этого открытия большинство зоологов считали, что вечерница, как и многие другие летучие мыши, питается исключительно насекомыми. Иных же предположений относительно рациона этих животных у ученых, в общем-то, никогда и не возникало. Сомнения появились тогда, когда испанские исследователи обнаружили в помете гигантских мышей фрагменты перьев, принадлежащих птицам отряда воробьиных. Продолжив исследования, зоологи также установили, что перья в помете гигантской вечерницы летом практически отсутствуют, зато весной и осенью – когда пернатые через воздушное пространство Средиземноморья осуществляют свои миграции – их довольно много.

Эти факты позволили ученым выдвинуть гипотезу, что вечерница, действительно, питается птицами, являясь, таким образом, единственным представителем рукокрылых, который таким разбоем занимается регулярно.

Однако не все биологи поддержали эту версию. Критики этой гипотезы утверждали, что летучие мыши на птиц целенаправленно не охотятся, а, скорее всего, заглатывают их перья в воздухе случайно, путая с насекомыми.

Для того чтобы убедить скептиков в обратном, требовались более серьезные доказательства в пользу выдвинутой гипотезы. Безусловно, увидеть в темноте, как летучая мышь в воздухе нападает на птицу, ученые не могли. Ведь мигрирующие птицы летят ночью на высотах более 700 метров.

Поэтому, чтобы предположение аргументировать неопровержимыми фактами, ученые сначала провели биохимические анализы крови летучих мышей и тканей перелетных птиц, а затем, чтобы найти птичью «подпись» в мышиной крови, сравнили их друг с другом. И с помощью изотопов углерода и азота этот «автограф» выделили.

В итоге перед зоологами предстала такая картина. Каждую осень Средиземноморский бассейн пересекают около пяти миллиардов певчих птиц, имеющих в большинстве своем небольшие размеры; больше 90 % из них имеют среднюю массу тела меньше 20 граммов, то есть, являются достаточно легкой добычей для крупной летучей мыши.

И гигантские вечерницы этим моментом удачно воспользовались. Летом, как и положено, они довольствуются одними лишь насекомыми. А вот весной и осенью их рацион меняется. И если весной они поедают пернатых в небольших количествах, то осенью уже набрасываются на них по-настоящему.