Текст книги "Великая победа на Дальнем Востоке. Август 1945 года: от Забайкалья до Кореи"

Автор книги: Анатолий Александров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 31 страниц)

И в условиях повсеместной капитуляции главных сил Квантунской армии принимались экстренные меры по уменьшению боевого и численного состава ее войск. Выполняя устное распоряжение генерал-лейтенанта Ямады, командующий 3-м фронтом 19 августа издал письменный приказ. Генерал-лейтенант Усироку строжайше предписывал:

«1. Командирам всех частей немедленно произвести роспуск сборов в соответствии со следующими указаниями:

а) немедленно распустить членов особых отрядов охраны;

б) в соответствии с положением каждой части немедленно распустить половину военнослужащих сельской охраны, находящихся в Маньчжурии на 15 августа сего года;

в) немедленно возвратить к месту прежней службы работников Маньчжурской железной дороги и телеграфной компании «Дендеи»;

г) немедленно распустить всех выходцев из Кореи;

д) всех гражданских лиц, использовавшихся в армии и находящихся до 17 августа сего года на сборах, использовать в дальнейшем на прежней службе.

После исполнения, данный приказ подлежит немедленному уничтожению путем сожжения».

Был распущен по домам, либо разбежался, чтобы избежать скорого пленения, личный состав многих соединений и частей сухопутной армии Маньчжоу-Го, войск Внутренней Монголии и Суйюаньской армейской группы. С учетом срочных «сокращений» командование Квантунской армией искусственно уменьшило численность своих войск до шестисот тысяч человек. Выполнялся приказ императора Хирохито.

Пленные японские генералы откровенно свидетельствовали об агрессивных намерениях своей страны. Командующий 1-м фронтом Квантунской армии генерал-лейтенант Кита показал во время допроса 20 августа:

– Согласно оперативному плану, утвержденному в начале сорок третьего года, предполагалось наступательное развертывание японских войск:

а) На рубеже Хутоу – Хулинь расположить шесть пехотных дивизий для действий в восточном направлении с целью перерезать железную дорогу Хабаровск – Ворошилов и занять Иман и Лесозаводск. Дальнейшее движение: двумя пехотными дивизиями – в северном направлении, на Губерово, обеспечивая при этом основную группировку с севера, а четырьмя дивизиями – на юг, в направлении на Спасск, с последующим соединением их с основной группировкой войск, действующей в направлении на Ворошилов;

б) Наиболее сильная группировка в составе пятнадцати пехотных и двух танковых дивизий развертывалась на рубеже Мишань – Дуннин. Основные силы ее сосредоточивались в районе станции Пограничной для действий в направлении на Манзовку и овладения городом Ворошилов с севера;

в) Вспомогательный удар на Ворошиловском направлении должен был наноситься пятью пехотными дивизиями из района Муданьцзян; тремя дивизиями на Раздольное для овладения городом Ворошилов с юга, и двумя дивизиями – на Барабаш с выходом на западный берег залива Амурский, перерезая, при этом, рокадную дорогу из Раздольного в Краскино и отрезая, тем самым, краскинскую группировку советских войск с последующим ее уничтожением. Основная группировка после занятия города Ворошилова свой главный удар должна была развивать в юго-западном направлении, на Владивосток, с последующим его занятием и выходом на южное побережье Приморского края, овладевая районом Шкотово, Сучан, мыс Поворотный;

г) В сорок третьем году, в связи с неудачами японских войск в зоне южных морей, японское командование сухопутных войск начало переброску части своих сил из Маньчжурии в районы активных боевых действий. Затем, из-за приближения войск союзных держав к метрополии в сорок четвертом году японское командование стало развертывать большую армию непосредственно в Японии, организуя ее на базе старых дивизий двадцатитысячного состава и переформировывая их в дивизии десятитысячного состава. Маньчжурия на этом этапе являлась для Великой Империи глубоким тылом, где и происходило формирование новых частей и соединений.

В связи с этим, оперативные планы японского командования в Маньчжурии резко изменились. Оперативный план 1-го фронта Квантунской армии с конца сорок четвертого года приобрел иной характер. Японское командование начало на всякий случай глубоко эшелонировать свои оборонительные позиции, насыщая их долговременными укреплениями.

Вся оборона состояла из трех полос. Первая полоса проходила в приграничной зоне. Она являлась полосою прикрытия и, несмотря на достаточное количество бетонированных и деревоземляных огневых точек, обеспечивалась сравнительно слабыми силами. Пограничные гарнизоны, ранее занимавшие укрепрайоны, были переформированы и включены в состав пехотных дивизий. Вторая полоса, главный рубеж обороны, спешно готовилась между реками Муданьцзян и Мулинхэ, а на юге она шла по реке Туминьцзян. Сюда была отведена большая часть пехотных дивизий, причем для прикрытия основных направлений пограничной полосы было оставлено по одному пехотному полку. Третья полоса, тыловой оборонительный рубеж, строилась на участке от озера Цзиньбоху до Яньцзи и реки Туминьцзян. Основной и тыловой оборонительные рубежи носили полевой характер.

В тот же день, 19 августа, в Муданьцзяне, в помещении бывшей японской миссии, командующий 1-й Краснознаменной армией генерал Белобородов беседовал с командующим 5-й армией 1-го фронта генерал-лейтенантом Симидзу. Командарм разбитого войска чувствовал себя неуютно, но на вопросы генерала Белобородова отвечал уверенно, достаточно искренно и полно.

– Какие дивизии входили в состав 5-й армии? Какие задачи ставились перед ней? Каково вооружение ее личного состава?

– 5-я армия, в состав которой входили 124-я, 126-я и 135-я пехотные дивизии, строила тыловые оборонительные рубежи. Основной оборонительный рубеж строился по линии Мулин – Линькоу на Муданьцзянском направлении. Строительство его началось в феврале текущего года. В задачу 5-й армии входило также: прикрывать самое важное оперативное направление в глубь Маньчжурии – на Харбин.

Командарм 1-й Краснознаменной ставит следующий актуальный вопрос:

– Каковы потери 5-й армии с начала боевых действий? Генерал-лейтенант Симидзу не скрывает:

– Примерно сорок тысяч, половина списочного состава моего объединения.

– Но убитых на поле боя подобрано около девяти тысяч. Куда подевались ваши раненые?

– Не знаю. Кто умер вскоре после ранения, кто смог идти, шел, пока не упал. Ранеными мы не занимались, а госпиталь в Муданьцзяне оказался в ваших руках. Количество раненых в нем вам известно.

– Как войска 5-й армии решали свою оперативную задачу?

– Соединениям 5-й армии ставилась задача не пропустить советские войска к Муданьцзяну. Когда выполнить ее не удалось, мне было приказано любой ценой задержать противника на рубеже реки Муданьцзян, чтобы дать возможность подготовить оборонительный рубеж в Харбине.

– Был ли для вас неожиданным приказ генерал-лейтенанта Ямады о капитуляции и сдаче оружия, или командование 5-й армией считало, что войска могут еще долго оказывать сопротивление Красной Армии? – ставит следующий «неудобный вопрос» генерал Белобородое.

Генерал-лейтенант Симидзу признает:

– Вы, господин генерал, победили. Наша армия разбита. Мы просто не ожидали такого молниеносного наступления советских войск, поэтому не успели как следует организовать оборону. Моя армия оказалась плохо подготовленной, так как в ее частях проходила медленная реорганизация. Мы совершенно не ожидали, что ваши соединения пройдут через глухую тайгу и заболоченные участки. Для наших соединений было неожиданным появление такой внушительной силы со стороны труднопроходимых районов и мест.

– Господин генерал, как вы оцениваете боевую мощь личного состава Красной Армии?

– О, русский солдат действует продуманно и оперативно. Он – превосходный воин.

– Популярна ли война с Советским Союзом среди японского народа?

– Эта война не популярна в народе Японии.

– После массированного удара советским войскам пришлось вести борьбу с мелкими группами вашей армии. Это что же, тактический прием?

– Нет, войска сражались мелкими группами потому, что армия оказалась разбитой. У нас просто не было времени опомниться и как-то организовать их действия.

Через Муданьцзян проходит колонна боевой техники Красной Армии. Генерал Белобородое приглашает командарма 5-й генерал-лейтенанта Симидзу и сопровождающих его генералов Кавагоэ, Нечачатэ, Сатоу ознакомиться с нею. Японские генералы 1-го фронта Квантунской армии выходят на центральную улицу города, медленно идут вдоль остановившейся колонны «САУ-152»– самых мощных советских самоходных артиллерийских установок.

– С этими орудиями войска 5-й армии не встречались, – искоса глядя на стайку озадаченных японских генералов, говорит командарм 1-й Краснознаменной. – Они предназначались для штурма оборонительных позиций у Харбина и Чанчуня. Это вам, господа генералы, надо иметь в виду.

– Да, таких орудий мы еще не встречали, – за всех своих подчиненных отвечает генерал-лейтенант Симидзу. – В нашей армии таких орудий вообще нет. Красная Армия сильнее нас.

Запускаются моторы мощных боевых машин. Колонна начинает движение в направлении Харбина. Уныло смотрят ей вслед пленные японские генералы 5-й армии. Что теперь поделаешь? Они по всем статьям биты на поле боя.

Перед возвращением в Токио 20 августа генерал-лейтенант Кавабэ вновь был принят генералом Смитом, который от имени Верховного Главнокомандующего союзных держав вручил главе японской делегации, текст акта о безоговорочной капитуляции Японии. Его подписание должно было стать апофеозом завершения 2-й мировой войны.

Сразу по возвращении в столицу Великой Империи, генерал-лейтенант Кавабэ вручил полученный документ начальнику Генштаба армии, а генерал Умэдзу тотчас ознакомил с ним нового премьер-министра Хигасикуни [79]79
  Генерал Н. Хигасикуни, дядя императора Хирохито, командующий Объединенной армией национальной обороны, был назначен премьер-министром 17 августа 1945 г. вместо ушедшего в отставку адмирала Т. Судзуки.


[Закрыть]. Между ними состоялся продолжительный обмен мнениями.

– Условия акта исключительно жесткие, но мы лишены возможности как-то проигнорировать их, чтобы не вызвать гнев американского командования,– уныло начал генерал Умэдзу. – Надо постараться поладить с Вашингтоном, господин премьер-министр. У меня нет других предложений.

Премьер Хигасикуни, не чувствуя своей вины за поражение, ответил на эту реплику пространным монологом:

– Великая Империя побеждена, Умэдзу, и этим все сказано. Состояние тревоги за ее судьбу будет отныне сопровождать нацию несколько десятилетий. Германии после Первой мировой удалось подняться за двадцать лет, но это произошло потому, что в лагере ее европейских противников с первого победного дня не было единства. Их раздирали непримиримые идеологические противоречия. В этом смысле наше положение намного сложнее. У нас обозначился один главный противник – Соединенные Штаты. Мы начали против них войну, не взвесив как следует соотношение сил и возможные последствия нападения на Перл-Харбор.

– С Японией произошло то же самое в декабре сорок первого, что и с Германией в июне, господин премьер-министр, – негромко констатировал ситуацию генерал-лейтенант Кавабэ.

– Именно то же самое, Кавабэ, – согласился премьер Хигасикуни. – Утратив Индонезию, мы совсем потеряли голову и не хотели остановиться, чтобы посмотреть правде в глаза. Надо было сделать вывод, что это не последняя наша потеря. В конце сорок первого Япония, кстати, предлагала выступить посредником в замирении Германии и Советского Союза, но Гитлер счел момент неподходящим. Он возлелеял надежду сделать сорок второй год триумфальным, победным. Не получилось. В сорок третьем тем более.

Генерала Умэдзу волновала судьба армии и его собственная судьба. Начальник Генштаба армии снова сделал особый упор на текст полученного документа:

– Судя по тексту, господин премьер-министр, американцы не позволят иметь Великой Империи даже небольшую армию и флот. Не будет и Генштабов. Без сильной армии Япония быстро утратит свое величие. С нею перестанут считаться даже страны-ублюдки, типа Внешней Монголии и Филиппин.

– Вас беспокоит судьба армии, Умэдзу. Я вас понимаю. И меня она беспокоит, – взгляды маститых генералов встретились. – Мы можем уповать, к сожалению, только на время. Оно в будущем, позволит разжать эти гнетущие клещи ограничений. Я часто привожу примеры из истории возрождения Германии, но и в данном случае ее пример но размыванию Версальского договора должен и Японии сослужить добрую службу. Налицо прямая аналогия ситуации.

В кабинет Хигасикуни вошел министр иностранных дел Сигэмицу. Премьер-министр тут же подключил его к разговору, сообщив последнюю новость:

– Генерал Кавабэ доставил из Манилы текст акта о безоговорочной капитуляции Японии. Скоро он будет подписан. Как вы думаете, Сигэмицу, роль Советов в дальнейшей судьбе Великой Империи будет падать или, напротив, возрастать? Вы ведь считаетесь у нас крупным специалистом по России [80]80
  Во второй половине 30-х гг. М. Сигемицу был послом Японии в Советском Союзе.


[Закрыть]. Понять эту страну непросто.

Вопрос премьер-министра не застал «первого дипломата» Японии врасплох. Сигэмицу уверенно ответил:

– Если вас смущают мои прежние заблуждения в отношении России, господин премьер-министр, то на этот раз я буду совершенно определенен: да, роль России будет возрастать. И в отношении Японии тоже. Но я полагаю, что Советы ограничат рост своего влияния в основном материком. Они ведь больше заинтересованы в нормализации отношений с Китаем. Кроме того, у них достанет после войны и своих собственных забот по восстановлению сильно разрушенного войной народного хозяйства.

Хигасикуни удовлетворился ответом:

– И я так думаю, Сигэмицу. Метрополия окажется под жестким контролем американцев. Англичане погрязнут в делах своей империи. Все крупнейшие доминионы хотят быть независимыми, и их трудно сдержать на этом пути.

Сигэмицу поддержал премьер-министра:

– Мир стоит на пороге нового передела сфер влияния. И можно уверенно предсказать, что далеко не всегда соперники смогут договориться полюбовно. Острого соперничества им просто не избежать.

Вдруг, словно спохватившись, Хигасикуни озадачил начальника Генштаба армии «жгучим вопросом»:

– Наша абстрактная дискуссия до сих пор не касалась обстановки в Маньчжурии. Скажите, Умэдзу, что там сейчас происходит? Вы ведь получали оттуда военные сводки.

– Там продолжается поэтапная капитуляция наших войск, господин премьер-министр. Советы десантировали большие силы в Чанчунь и Мукден. Управление нашими войсками повсеместно парализовано. Сегодня на рассвете морской десант Тихоокеанского флота высадился в Вонсане. Морская связь с материком полностью прервана.

– Выходит, повсюду прекращены боевые действия? – озабоченный взгляд премьера Хигасикуни всецело выдавал его внутреннее состояние.

– Нет, боевые действия продолжаются еще на Сахалине и на Курильских островах, господин премьер-министр. – Генерал Цуцуми уклоняется от прямых переговоров с командованием Камчатского оборонительного района и сохраняет плацдарм на Шумшу. Наши войска полностью удерживают в своих руках острова Парамушир и Онекотан.

– Вы, конечно, знаете, Умэдзу, что в наших войсках повсеместно растет количество самоубийств? – премьер-министр пристально посмотрел на своих собеседников. – Это в особенности касается офицерского состава авиационных частей. Что ж, не согласных с безоговорочной капитуляцией Великой Империи немало. Но я считаю, что мы в состоянии справиться с молодыми сторонниками майора Хатанака. Надо не допустить любых беспорядков в районе столицы.

Начальник Генштаба армии согласился:

– Да, эго так, господин премьер-министр. Вчера генерал Ямада сообщил мне по телефону, что требования Советов о капитуляции не выполнили четверо наших летчиков в Мукдене. Они совершили воздушные «харакири», направив свои боевые машины в землю вблизи аэродрома.

Министр иностранных дел Сигэмицу добавил:

– Такое же сообщение поступило с авиабазы Ацуги, господин премьер-министр. Летчики-смертники отказались повиноваться командованию и угрожают торпедировать корабли союзных держав в случае их появления в Токийской бухте. Генштаб армии должен пресечь эти нежелательные эксцессы. В противном случае мы можем оказаться несостоятельным правительством в глазах победителей.

Премьер-министр Хигасикуни сразу же озадачил начальника Генштаба армии:

– Вопрос, поднятый Сигэмицу, исключительно актуален. Генштаб, Умэдзу, должен пресечь любые выступления «молодых тигров» в столице. У правительства хватает забот и без этих выходок озлобленных фанатиков, не понимающих, что в действительности происходит и что ждет Великую Империю в будущем. При любых обстоятельствах нас не должен оставлять последовательный оптимизм.

Всего через несколько минут после окончания совещания, в кабинет премьер-министра ворвалось сразу несколько молодых офицеров с пистолетами наголо и самурайскими мечами. Под угрозой смерти они потребовали от Хигасикуни, чтобы он отверг решение о безоговорочной капитуляции Японии, убедил в невозможности такого шага императора и продолжил войну до победного конца. Все доводы премьер-министра в пользу безоговорочной капитуляции были решительно отвергнуты. На препирательства ушло шесть минут.

Дело закончилось бы неизбежной расправой, но на выручку Хигасикуни подоспела верная правительству рота Восточного военного округа генерала Танака. Вся группа мятежных офицеров была разоружена. Аресты сторонников майора Хатанака продолжались на следующий день в учебном центре связи армейской авиации в Мито и на авиабазе Ацуги вблизи столицы... И второй путч «молодых тигров» провалился.

Срок подписания акта о безоговорочной капитуляции Японии неумолимо приближался. Нарастали усилия правящей японской элиты по сокрытию свидетельств о ее противоправных действиях в годы войны.

Начальник отделения лагерей для военнопленных генерал-майор Ямасита в полдень 20 августа направил срочные циркулярные телеграммы в штабы Квантунской и Корейской армий, экспедиционных сил в Китае, 10-го фронта на Тайване, японских соединений и частей в Гонконге, в Таи, на Малайе, на островах Борнео и Ява. В них предписывалось: «С документами, которые могут оказаться неблагоприятными для нас, если они попадут в руки противника, следует обращаться так же, как и с секретными документами, и по использовании их необходимо уничтожить. Личному составу, который плохо обращался с военнопленными и гражданскими интернированными лицами или к которым относятся с большим недовольством, разрешается ввиду этого немедленно переехать в другое место или скрыться, по возможности, без следа».

И 20 августа Генштаб армии получил еще несколько радиограмм из Маньчжурии. Из штаба 4-й отдельной армии генерал-лейтенанта Микио пришло сообщение об утрате Ганцзы. Штаб 1-го фронта генерал-лейтенанта Кита сообщил об утрате городов Чжухэ, Эму и Дуньхуа. Командующий 5-м фронтом генерал-лейтенант Хигути прислал в Токио донесение о высадке Советами второго десанта на западном побережье Южного Сахалина. Об утрате важного порта Маока.

Утренняя дуэль корабельной и береговой артиллерии у входа во 2-й Курильский пролив четко обозначила противоположные намерения сторон: генерал-лейтенант Фусаки пытался всячески затянуть сопротивление своих войск на севере Курильской гряды, а генерал Гнечко упорно добивался немедленной капитуляции островной группировки противника, ее разоружения и сдачи в плен.

Утром 21 августа командующему войсками в северной части Курильских островов позвонил генерал-лейтенант Хигути. Командующий 5-м фронтом решил уточнить, что в действительности происходит на островах Шумшу и Парамушир.

– Императорская Ставка и Генштаб армии, Фусаки, интересуются ситуацией на севере Курильской гряды. Как мне доложено, вы еще удерживаете в своих руках Шумшу и Парамушир. Это действительно так?

– А вы как думаете, Хигути? – вопросом на вопрос начал разговор командующий Северо-Курильской группировкой.

– Я думаю, что у вас достанет сил и дипломатического такта пока не предаваться капитулянтским настроениям, как это, к сожалению, произошло на материке. Наша всеобщая гордость – Квантунская армия Ямады складывает оружие. Советы там торжествуют победу.

– Свой самурайский меч, Хигути, я пока что надежно держу при себе. Сдаваться, поверьте, не собираюсь.

– Как долго Фусаки, может продолжаться ваше упорное сопротивление на островах?

– На этот вопрос, Хигути, я смогу ответить чуть позже. Сегодня делегированный мною парламентер встречается у мыса Иман-Саки с представителем советского командования. Конечно, вновь встанет вопрос о капитуляции. Но я все же уведомил противника о прекращении боевых действий.

– Каким образом, Фусаки, вы это сделали?

– Направил через своего офицера ответ на запрос советского командования о времени капитуляции. И одновременно попросил командира Камчатского оборонительного района генерала Гнечко о встрече, чтобы он принял меня для переговоров. Теперь нахожусь в ожидании ответа.

– Понятно, – громче обычного сказал командующий 5-м фронтом и вдруг задал подчиненному совершенно неожиданный вопрос: – Скажите, Фусаки, вы хорошо помните господствующую в сорок первом в наших головах победоносную теорию «спелой хурмы»?

Командующий войсками в северной части Курильских островов невозмутимо подтвердил:

– Достаточно хорошо, Хигути, для того, чтобы заявить вам сегодня – пора для ее реализации в течение всего времени советско-германской войны так и не приспела.

Генерал-лейтенант Хигути пропустил этот ответ «мимо ушей», продолжил диалог:

– Мне помнится, что и на ваши скромные силы на Северных Курилах возлагалась оперативная задача по овладению Камчатским полуостровом с последующим наступлением в направлении Магадана?

– Стоит ли ворошить эту прошлую идею, Хигути, если сегодня мы все стоим перед грозной дилеммой – что будет с нами после безоговорочной капитуляции? Вы сами думали об этом? Вы разве не собираетесь загреметь на советские рудники в морозной Сибири?

Разговор приобретал неожиданный оборот. Генерал-лейтенант Хигути попытался дать «обратный ход»:

– Я имел в виду, Фусаки, только военный аспект прошлой оперативной идеи, волновавшей нас пять лет назад.

Командующий Северо-Курильской группировкой продолжал, однако, наступать:

– То мы боялись, Хигути, вести войну против России осенью и зимой, то вдруг посчитали, что после победы Германии ее администрации будет трудно «переварить» всю территорию Советского Союза и Гитлер не сможет воспрепятствовать оккупации Японией советского Дальнего Востока и Восточной Сибири даже в случае, если японская оккупация произойдет после поражения Советов на Западе. Да, нашему «сладкому долготерпению» может позавидовать даже самый терпеливый и сговорчивый противник.

– О, Фусаки, теперь я склонен подозревать, что вам известны даже цифровые выкладки нашего Генштаба, обуславливающие выступление Японии на Дальнем Востоке при вполне определенных обстоятельствах в германо-советском противоборстве.

– Мне помнится, Хигути, что речь шла о сосредоточении не менее двадцати четырех японских дивизий на главном, Приморском направлении.

Командующий 5-м фронтом согласился:

– Совершенно верно, Фусаки. Нам требовалось двадцать четыре дивизии, но это при условии, что Советы оставят против них не более пятнадцати своих дивизий. Однако, и этого все же не произошло...

Связь с Касавабарой [81]81
  В Касавабаре на острове Парамушир дислоцировался штаб командующего японскими войсками в северной части Курильской гряды.


[Закрыть]в этом месте неожиданно прервалась. Тут же генерал-лейтенанту Фусаки доложили, что советское командование готово принять его для переговоров о капитуляции. Так что, вместо обсуждения «ускользнувших прошлых шансов» приходилось обсуждать текущие вопросы разоружения собственной группировки и сдачи островных войск в русский плен.

Поздно вечером 21 августа командующий 5-м фронтом генерал-лейтенант Хигути получил донесение из штаба 88-й пехотной дивизии о том, что соединения 56-го стрелкового корпуса генерала Дьяконова овладели портами Сикука и Найоро и продолжают наступление в направлении Мототомари к южной оконечности Сахалина.

На Курильских островах авиация Советов вплоть до наступления темноты в этот день наносила массированные бомбовые удары по узлам сопротивления частей 91-й пехотной дивизии в Катаоке и Касавабаре. Окончательная развязка на Шумшу и Парамушире неумолимо приближалась.