Текст книги "Великая победа на Дальнем Востоке. Август 1945 года: от Забайкалья до Кореи"

Автор книги: Анатолий Александров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 31 страниц)

Глава IV
План утвержден. Работа продолжается

1

Требование Верховного о завершении сосредоточения войск на Дальневосточном театре военных действий до начала августа значительно прибавило работы Генштабу. Все ранее подготовленные графики переброски личного состава ударных армий, боевой техники и всех средств боепитания фронтов пришлось уплотнить не менее чем на три недели.

Напряжение на восточных железных дорогах нарастало буквально с каждым июньским днем. За сутки 4 июня на Забайкалье прошло двадцать войсковых эшелонов, 5 июня – двадцать два, 6 июня – двадцать четыре. Одноколейная железная дорога на участке Карымская – Борзя – Чойболсан, являясь главной коммуникацией Забайкальского фронта, имела небольшую пропускную способность и была не в состоянии обеспечить необходимый поток войсковых эшелонов.

Ставкой было принято оперативное решение, чтобы моторизованные соединения, а также артиллерийские части на механизированной тяге разгружались на железнодорожных станциях между Чигой и Карымской и далее следовали своим ходом.

Войска прославленных соединений 39-й, 53-й и 6-й гвардейской танковой армий не смущали многодневные маршевые переходы до тысячи и более километров. От Чойболсана в полном составе они выдвигались в районы сосредоточения и развертывания к государственной монголо-маньчжурской границе. В целях лучшей организации переброски войск на протяженном степном маршруте штаб Забайкальского фронта выслал в Иркутск и на станцию Карымская специальные группы офицеров.

Особой проблемой для войск Забайкальского фронта являлось стабильное обеспечение водой личного и конского состава, боевой техники и автотранспорта как в ходе сосредоточения и развертывания, так и в исходных к наступлению районах сосредоточения. Вопрос по этому поводу Сталин задал будущему Главкому дальневосточной группировки при вечерней встрече 7 июня.

– Если обеспечение войск боеприпасами, горючим, продовольствием и материально-техническими средствами производится централизованно, то как они будут обеспечены водой, товарищ Василевский? Насколько мне известно, в монгольской степи это проблема не простая?

Генштаб подготовил расчеты и по этому поводу. Маршал Василевский уверенно доложил:

– Ее решают инженерные службы Забайкальского фронта, товарищ Сталин. Пока ситуация далека от нормальной. С прибытием главных фронтовых сил в районы сосредоточения у Чойболсана, потребность в воде возрастет до десяти тысяч кубометров в сутки, тогда как имеющиеся водоисточники дают только две тысячи, одну пятую часть.

Верховный остановился посреди кабинета, искоса посмотрел на собеседника:

– Но в июле температура поднимется еще выше и воды потребуется намного больше? Какие нормы расхода воды взяты Генштабом при расчетах?

– Они сложились практически в войсках, постоянно дислоцированных в Монголии, товарищ Сталин. Нормы таковы: на человека – пять литров, на автомашину – двадцать пять, на танк – сто литров, – маршал Василевский выдержал небольшую паузу и добавил: – Во фронтовой операции примет одновременное участие свыше двух тысяч единиц бронетехники и самоходно-артиллерийских установок, тысячи автомашин и лошадей, более полумиллиона человек личного состава. Эти цифры и приняты в расчет Генштабом. Верховный не изменил прежней вопросительной позы:

– И как будет покрыт расчетный дефицит в воде особенно с началом боевых действий, товарищ Василевский?

Будущий Главком дальневосточной группировки наклонился над рабочей тетрадью, ответил:

– До конца июня на маршрутах следования войск Соловьевск – Чойболсан и Чойболсан – Тамцак-Булак будет отрыто и оборудовано свыше двухсот шахтных колодцев с общим суточным дебитом воды семь тысяч кубометров. Деревянные срубы для двадцати пунктов водоснабжения уже доставлены на маршруты. С переходом войск в наступление водоснабжение их будет организовано «с колес» специальными отрядами соединений. Для транспортировки и хранения воды, наряду со штатными емкостями, намечено использовать подразделения амфибий, понтонные парки, труднозатопляемые поплавки, а также мешки Илошина [27]27
  Мешки Илошина – штатные прорезиненные переносные емкости для транспортировки и хранения воды в небольших стрелковых подразделениях.


[Закрыть].

Удовлетворившись полученным ответом, Верховный молча прошелся взад-вперед по кабинету и поставил новый, кадровый вопрос:

– А как обстоят дела со штатным укомплектованием вашего дальневосточного Главного командования, товарищ Василевский?

Маршал Василевский ответил:

– Рабочая группа по тылу штатно уже укомплектована. Ее возглавляет генерал-полковник Виноградов. Авиационная группа комплектуется товарищем Новиковым, военно-морская – товарищем Кузнецовым [28]28
  Имеется в виду командующий Военно-Воздушными силами СССР, Главный маршал авиации A. A. Новиков и Главком Военно-Морского флота адмирал флота Н. Г. Кузнецов.


[Закрыть].

– А кого вы наметили на должности члена Военного совета и начальника своего штаба?

– Членом Военного совета Главного командования на Дальнем Востоке будет, если эту кандидатуру утвердит Политбюро ЦК, генерал-полковник Шикин, а вопрос о начальнике штаба еще не решен, товарищ Сталин. С товарищем Шикиным вопрос о назначении уже согласован, а вот генерал армии Захаров пока не дал своего окончательного согласия. Он попросил неделю на раздумья.

В середине дня 9 июня, когда генерал армии Антонов докладывал Верховному о ходе передислокации войск с Западного на Дальневосточный театр военных действий в минувшую неделю, Сталин вдруг поинтересовался, на какое число вызваны в Ставку маршал Малиновский и генерал армии Захаров? Начальник Генштаба доложил, что командующий 2-м Украинским фронтом и его начальник штаба должны прибыть в Москву не позднее 10 июня. Тема эта дальнейшего развития не получила, потому что Верховный тут же спросил о... положении войск союзников на Окинаве. Сославшись на информацию главы американской военной миссии генерал-майора Дина, генерал армии Антонов доложил, что упорная борьба за Окинаву еще продолжается и союзники, несмотря на огромное превосходство в силах на суше, в воздухе и на море, никак не могут сломить сопротивление японцев. В разных точках острова продолжаются упорные бои. Союзники несут ощутимые потери.

Сталин коротко подытожил:

– Тактика наших союзников страдает той же медлительностью, которая имела место и на Западном фронте. Не принято, видимо, у них ни стремительно атаковать, ни стоять насмерть в обороне. Для Красной Армии такая тактика не подходит. Она действует иначе.

Сутра 10 июня воинский гарнизон столицы с каждым следующим часом наполнялся прибывающими с разных фронтов Великой Отечественной героями из героев – участниками сводных полков Великого Парада Победы. Командующий 2-м Украинским фронтом маршал Малиновский прилетел в Москву вечером того же дня, позвонил в Генштаб и сообщил генералу армии Антонову о том, что вместе с ним прибыли его начальник штаба генерал армии Захаров и начальник Оперативного управления генерал-лейтенант Павловский. Весь следующий день они занимались обустройством парадного сводного полка фронта, а утром 12 июня маршал Малиновский встретился с начальником Генштаба. Генерал армии Антонов рассказал ему о работе над планом Дальневосточной кампании и осторожно намекнул собеседнику, что, возможно, и ему придется принять в ней участие.

Вечером в тот же день, командующий 2-м Украинским фронтом был принят Верховным. Тепло поздравив маршала Малиновского с награждением высшим полководческим орденом «Победа», Сталин без обиняков заявил «юбиляру», что Ставка намерена назначить его командующим Забайкальским фронтом. И сразу же, как об уже давно решенном деле, он перешел к...задачам мобильной фронтовой группировки в предстоящей военной кампании на Дальневосточном театре военных действий.

– Как вы понимаете, товарищ Малиновский, союзникам не удается и, думаю, не удастся в ближайшее время поставить на колени японского агрессора. Наше участие в войне против Японии становится неизбежным. На Ялтинской конференции глав правительств стран антигитлеровской коалиции, Советский Союз взял на себя такое обязательство при условии, что в итоге будет восстановлен наш суверенитет над дальневосточными территориями, которые царская Россия утратила после поражения в русско-японской войне 1904– 1905 годов.

Сказав так, Верховный сделал два-три «челнока» вдоль кабинета, затем присел на стул рядом с командующим 2-м Украинским фронтом и продолжил свой монолог:

– Войскам Забайкальского фронта предстоит решить сложные задачи по разгрому вражеской группировки на западной границе Маньчжурии. Но Ставку все же беспокоит проблема прорыва наших танковых сил через горные перевалы Большого Хингана. Генштаб, однако, настойчиво уверяет меня, что использование в составе вашего фронта 6-й гвардейской танковой армии генерала Кравченко и явится как раз наибольшим сюрпризом для японцев. Так что окончательное решение по этому и другим конкретным вопросам наступательной операции в Маньчжурии придется принимать вам. Поэтому, товарищ Малиновский, надо быстрее вникнуть в суть дела и предложить Ставке лучшее решение со всех точек зрения. Военная кампания на Дальнем Востоке не должна занять много времени. Это главное.

– А какие силы, кроме 6-й гвардейской танковой армии, ориентировочно войдут в состав Забайкальского фронта, товарищ Сталин? – эта составляющая в первую очередь взволновала маршала Малиновского.

– Силы у вас получаются внушительные, товарищ Малиновский, – уверенно ответил Верховный. – Группировка окончательно еще не сложилась, но по докладам Генштаба, в нее войдут, кроме танковой, еще четыре общевойсковых армии. Войска 17-й и 36-й армий генералов Данилова и Лучи некого уже находятся в районах сосредоточения на Маньчжурской границе, 39-я армия генерала Людникова перебрасывается в Монголию из Восточной Пруссии. Две армии, 53-я и 6-я гвардейская танковая, ваши. Кроме того, в составе Забайкальского фронта будет действовать советско-монгольская конно-механизированная группа генерала Плиева. Поддерживать войска фронта с воздуха поручено 12-й воздушной армии маршала авиации Худякова, а прикрывать его будет армия ПВО страны генерала Рожкова.

– Товарищ Сталин, когда перечисленные вами войска должны быть в готовности к началу боевых действий? – поставил «самый секретный вопрос» маршал Малиновский и сразу же дополнил его: – И когда я должен вступить в командование Забайкальским фронтом?

– Переброска войск на Дальний Восток началась еще в апреле, товарищ Малиновский, и по расчетам Генштаба должна завершиться до конца июля, – уклончиво высказался Верховный. – Вы вступаете в командование Забайкальским фронтом сразу же после Парада Победы. Ставка же издаст соответствующие приказы несколько позднее Так будет лучше. Но на разработку плана фронтовой операции вам отпускается только пять дней. Так что, товарищ Малиновский, завтра же и приступайте. Генштаб все необходимые данные вам предоставит.

Вылетев из Ворошилова 11 числа, в полдень 13 июня маршал Мерецков тоже прибыл в Москву и вечером был принят Сталиным. Его доклад получился продолжительным. Верховного Главнокомандующего интересовали конкретные детали подготовки Приморской группы войск к операции, как прошел переход Чугуевской оперативной группы через хребет Сихотэ-Алинь, как организовано боепитание войск, достаточна ли помощь войскам в обустройстве со стороны местных партийных и советских органов? Лишь в конце разговора Сталин осведомился о реакции японцев на усиленные «оборонительные мероприятия» наших войск вдоль границы с Маньчжурией, имеются ли случаи провокационных действий с их стороны, возможно ли вообще развязывание военного конфликта со стороны Японии.

За время подготовки к Параду Победы многие из заслуженных военных чинов побывали в кабинете Верховного Главнокомандующего. Но особое внимание Сталин уделил встречам с теми, кому еще предстояло сразиться с последним противником на Дальнем Востоке, и кого он знал понаслышке, по докладам представителей Ставки и командующих фронтами. Вообще, личному знакомству он всегда придавал первостепенное значение. Верховный понимал, что и для них, кто до этого лично не общался с «товарищем Сталиным», разговор по душам непременно создаст нужный психологический настрой и вдохновит на исключительную самоотдачу, а то и на подвиг в жестоком бою.

Рутинными оставались лишь его встречи с маршалом Василевским и генералом армии Антоновым. Тут всегда разговор был сугубо определенный, по конкретному делу. Но в середине июня они отнюдь не всегда касались только предстоящей Дальневосточной кампании. В их присутствии нередко председатель Госплана Вознесенский обсуждал с председателем СНК корректировки плана производства остродефицитной продукции на второе полугодие сорок пятого, нарком финансов Зверев – распределение финансовых средств на «непредвиденные цели», нарком иностранных дел Молотов – о решении Советского правительства прекратить отправку на родину швейцарских граждан по репатриации. Резон для этого был основательный-. В Москву поступили сведения о препятствиях, чинимых швейцарскими властями, отправке в Советский Союз наших граждан и военнопленных, которые находились в невыносимых условиях в Швейцарии.

Пополудни 16 июня командующий Приморской группой войск маршал Мерецков представил в Ставку свой план проведения наступательной операции. Накануне он был детально рассмотрен в Генштабе и в целом одобрен. Вместо частной операции силами 35-й и 1-й Краснознаменной армий на Хутоу – Мишаньском направлении Военный совет Приморской группы предлагал общее наступление всех армий на Харбин и Гирин, навстречу войскам Забайкальского фронта.

Ближайшей задачей ударной группировки войск маршала Мерецкова считался разгром противостоящих сил 1-го фронта противника и овладение важным узлом обороны и коммуникаций – городом Муданьцзяном. В дальнейшем войскам Приморской группы предстояло развивать наступление на Гирин, навстречу войскам Забайкальского фронта, а частью сил – на Харбин, навстречу войскам Дальневосточного фронта, с целью расчленения, окружения и окончательного разгрома Квантунской армии.

Ведущая роль в выполнении ближайшей задачи Приморской группы отводилась войскам 5-й армии генерал-полковника Крылова. Им предстояло прорвать Пограничненский укрепрайон и на восемнадцатый день операции овладеть важнейшим опорным пунктом, Муданьцзяном.

Правее 5-й армии в составе ударной группировки наступала 1-я Краснознаменная армия генерал-полковника Белобородова. Нанося главный удар из района Турий Рог, краснознаменцы во взаимодействии с войсками генерал-полковника Крылова должны были разгромить Мулинско-Муданьцзянскую, а совместно с 35-й армией генерал-лейтенанта Захватаева – Мишаньскую группировки японцев.

Войска 25-й армии генерал-полковника Чистякова на первом этапе операции должны были большей частью своих сил действовать в составе главной войсковой группировки. Ближайшей задачей армии являлось овладение Дуннинским укрепрайоном и выход на восьмой день операции в район Лаохэйшаня. В дальнейшем, 25-я армия, получив в свое распоряжение левофланговый стрелковый корпус 5-й армии и, продолжая наступление в западном и юго-западном направлениях, на двадцать пятый день операции должна была выйти на рубеж Ванцин – Тумынь – Чаньчунь.

Частью сил войска 25-й армии наносили вспомогательный удар из района Барабаш – Краскино вдоль побережья Японского моря. Целью этого удара являлось обеспечение левого фланга Приморской группы войск и нарушение важных коммуникаций противника, связывающих Корею и Маньчжурию по кратчайшему пути.

Главные силы 35-й армии, нанося вспомогательный удар из района Губерово, имели ближайшей задачей овладение Хутоуским укрепрайоном. В дальнейшем они наступали на Мишань. Частью сил армия занимала оборону по восточным берегам Уссури и Сунгач с задачей надежно прикрыть железную и шоссейную дороги на участке Губерово – Спасск-Дальний.

Чугуевская оперативная группа также выполняла вспомогательную задачу, удерживая оборону на побережье Японского моря от Тетюхи до бухты Валентина и от Владимиро-Александровского до Шкотово.

Стремление Военного совета Приморской группы войск обеспечить максимальную силу первоначального удара обусловило необходимость все четыре армии развернуть в первом эшелоне их оперативного построения. В качестве своего фронтового резерва маршал Мерецков решил использовать отдельные 87-й и 88-й стрелковые корпуса, а также 84-ю кавалерийскую дивизию.

При глубине наступательной операции до пятисот километров ближайшую задачу планировалось выполнить со средним суточным темпом продвижения восемь-десять километров. Такой низкий темп наступления определялся необходимостью прорыва мощных укрепрайонов и трудными условиями горно-лесистой местности.

С учетом конкретных условий действий, силы и средства на фронте Приморской группы войск массировались по участкам прорыва.

Поэтому план операции предусматривал нанесение сокрушительного удара на сравнительно узком фронте с расширением прорыва в сторону флангов. Для решения этих задач армии, действовавшие на направлении главного удара, получили зауженные полосы наступления и значительные средства усиления, что позволяло создать высокие оперативные плотности.

Предложенный Военным советом Приморской группы войск план операции поддержали будущий Главком дальневосточной группировки маршал Василевский, начальник Генштаба генерал армии Антонов, Главком ВМФ адмирал флота Кузнецов. Верховный тоже посчитал решение оптимальным, но предложил маршалу Мерецкову более сжато и конкретно определить задачи левофланговой 25-й армии. Сталин заявил, что ее основные силы более целесообразно сосредоточить на левом фланге, ибо их быстрый прорыв вдоль северокорейского побережья обеспечит крупный успех десантной операции Тихоокеанского флота в порты Юки, Расин и Сейсин.

Ставка утвердила решение Военного совета Приморской группы войск и поставила перед ним задачу подготовить к 25 июля общее наступление всех ее армий.

Когда обсуждение оперативного плана Приморской группы войск маршала Мерецкова закончилось, Верховный, обращаясь ко всем присутствующим, сказал:

– Вот, товарищ Молотов получил письмо американского посла, в котором его правительство ставит нас в известность, что оно готово разрешить Итальянскому правительству объявить войну Японии. И эту канитель тянут уже несколько месяцев. Какая показная предупредительность. Почти три года водили нас за нос с открытием «второго фронта» в Европе, а тут вдруг стушевались перед формальным актом.

Нарком Молотов уверенно добавил:

– Возможно, даже ставится цель этим шагом спасти разгромленную Италию от законных репараций в пользу Советского Союза, товарищ Сталин?

– Возможно и так,– согласился Сталин, – но мы узнаем об этом позднее, на конференции глав правительств союзных государств в Потсдаме.

– А я все же побеспокою господина Гарримана, что значит это его письмо? – заметил нарком иностранных дел и отправил документ в свою пухлую панку служебных бумаг.

Пять суток, отпущенные маршалу Малиновскому на разработку оперативного плана наступления войск Забайкальского фронта в Маньчжурии, пролетели как один день. Вечером 18 июня план докладывался в Ставке. Он исходил из необходимости разгромить Квантунскую армию в кратчайший срок. Полное поражение ее главным силам планировалось нанести в течение полутора-двух месяцев Командующий Забайкальским фронтом, однако, оговорился, что при благоприятных условиях враг может быть уничтожен значительно раньше. Детализировать эти «благоприятные условия» он не стал.

Войскам Забайкальского фронта предстояло сразиться не только с крупными силами японской пехоты, но также с войсками Маньчжоу-Го и князя Дэ Вана из Внутренней Монголии. В ближайшее время японское командование, докладывал маршал Малиновский, предпримет все зависящее от него, чтобы усилить это направление. Следовательно, нужно учесть, что здесь появятся силы из Северного Китая, равные семи-восьми пехотным дивизиям.

Всего, таким образом, в первые полтора-два месяца операции Забайкальский фронт может встретить до семнадцати-восемнадцати японских дивизий, шесть-семь дивизий Маньчжоу-Го и Внутренней Монголии, две-три танковые дивизии.

Основная идея решения командующего Забайкальским фронтом на наступление состояла в том, чтобы мощным ударом в центре быстро разгромить японские войска прикрытия, упредить противника в занятии перевалов на Большом Хингане, преодолеть горный хребет и на пятый-шестой день операции подвижными соединениями, а на десятый-пятнадцатый день, в зависимости от хода операции, главными фронтовыми силами выйти на рубеж Солунь – Дабаньшань, то есть на глубину триста пятьдесят километров. В дальнейшем, намечалось во взаимодействии с Приморской группой войск завершить окружение главных сил Квантунской армии в Центральной Маньчжурии, уничтожить или пленить их и выйти на границу с Северным Китаем и на Ляодунский полуостров, к Дальнему и Порт-Артуру.

Маршал Малиновский предложил создать три группировки войск. Главная ударная группировка в составе 6-й гвардейской танковой, 39-й, 17-й и 53-й армий развертывалась на рубеже Тамцак-Булак – Югодир – Хид. Вспомогательные группировки создавались на фронтовых флангах.

Главная группировка фронта строилась в два эшелона: 39-я, 6-я гвардейская танковая и 17-я армии находились в первом эшелоне, 53-я армия – во втором. На направлении главного удара располагался и резерв командующего фронтом в составе 227-й и 317-й стрелковых дивизий, 111-й танковой дивизии, 201-й танковой бригады, соединений и частей истребительно-противотанковой и зенитной артиллерии.

Одновременно предусматривалось нанести два вспомогательных удара с целью обеспечения главной ударной группировки фронта: первый – силами 36-й армии, развернутой также в двух группировках на фронте двести пятьдесят километров, на Хайлар, Чжаланьтунь; второй – силами советско-монгольской конно-механизированной группы, развернутой в двух оперативных группировках на фронте в триста пятьдесят километров, на Долоннорском и Калганском направлениях.

В составе ударной группировки на фронте триста шестьдесят километров основные усилия сосредоточивались в центре для наступления на Лубэй и Чанчунь. Здесь концентрировалась большая часть сил и средств фронта: стрелковых дивизий – пятьдесят четыре процента, танков и САУ – три четверти, орудий и минометов – шестьдесят два процента.

Наступление планировалось начать одновременно на нескольких направлениях на широком фронте. Среднесуточный темп наступления при выполнении ближайшей задачи планировался: для танковых соединений – семьдесят километров, для стрелковых – двадцать три.

Войска 39-й армии генерал-полковника Людникова с 61-й танковой дивизией на острие должны были нанести главный удар из района юго-западнее Халун – Аршана, в общем направлении на Солунь. Обходя Халун-Аршанскнй укрепрайон с юга, армия имела ближайшей задачей выйти на рубеж реки Урленгуй-Гол в шестидесяти километрах от границы. В дальнейшем стремительным ударом отрезать пути отхода Солуньской группировке противника на юго-восток и на пятнадцатый день операции овладеть районом Солунь, глубиной триста пятьдесят километров.

Кроме того, 39-я армия должна была нанести вспомогательный удар силами двух стрелковых дивизий в направлении Хайлара и совместно с 36-й армией не допустить отхода Хайларской группировки к Большому Хингану. Этот удар имел целью воспретить взаимодействие между Солуньской и Хайларской группировками японцев. Одновременно армия одной стрелковой дивизией должна была наступать в направлении Халун-Аршана с севера с тем, чтобы сковать правый фланг войск укрепрайона.

Соединениям 6-й гвардейской танковой армии генерал-полковника Кравченко ставилась оперативная задача: нанести стремительный удар из района юго-восточнее Тамцак-Булака на Лубэй и, не позднее пятого дня с начала операции, преодолеть Большой Хинган и закрепить за собой перевалы на глубине триста пятьдесят – четыреста километров. В дальнейшем главными силами армии выйти на рубеж Чанчунь – Мукден глубиной восемьсот с лишним километров. Выполнение этой стратегической задачи лишало противника любой возможности к сопротивлению.

6-я гвардейская танковая армия имела реальные возможности для решения этой оперативной задачи. В ее составе было два механизированных и один танковый корпуса, две мотострелковые дивизии и значительные средства усиления. В армии имелось свыше тысячи танков и САУ, почти двести бронемашин, тысяча сто пятьдесят орудий и минометов, сорок три установки реактивной артиллерии. По составу сил и средств она была способна к решению самостоятельных оперативных задач в большом отрыве от общевойсковых объединений и на большую глубину.

Войска 17-й армии генерал-лейтенанта Данилова должны были наступать в общем направлении на Дабаньшань с задачей, обеспечивая правый фланг и коммуникации 6-й гвардейской танковой и 53-й армий от удара с юга и юго-запада, на пятнадцатый день операции овладеть районом Линьдун, Линьси, Дабаньшань глубиной триста пятьдесят километров. Имея три стрелковых дивизии и средства усиления (сто тридцать семь танков и САУ, восемьсот тридцать орудий и минометов, двадцать четыре реактивные установки), армия развертывалась в полосе двухсот километров и должна была наступать на двух направлениях, разделенных труднопроходимой местностью в шестьдесят-восемьдесят километров.

Войска 53-й армии генерал-полковника Манагарова составляли второй эшелон фронта. Они должны были продвигаться за 6-й гвардейской танковой армией и выйти в район Туцюань, Лубэй в готовности к развитию оперативного успеха в направлении Мукдена.

План операции, предложенный маршалом Малиновским, полностью отвечал сложившейся обстановке и возможностям войск Забайкальского фронта. Он получил поддержку Военного совета фронта.

Ставка утвердила его без особых замечаний и поручила фронтовому командованию подготовить к 25 июля общее наступление участвующих в ней армий.

Без особых замечаний 20 июня был рассмотрен и утвержден Ставкой план операции войск Дальневосточного фронта генерала армии Пуркаева.

Каждое из его войсковых объединений – 2-я Краснознаменная, 15-я и 16-я армии, а также 5-й отдельный стрелковый корпус – имело свою боевую задачу и свое направление для наступления.

Характерной особенностью в подготовке операции Дальневосточного фронта была неизбежность форсирования крупных водных преград – Амура к Уссури. Это обстоятельство требовало проведения большого количества мероприятий и особо учитывалось при планировании как фронтовой, так и армейских операций.

Конец второй и начало третьей декады июня прошли в Москве под знаком тщательной и напряженной подготовки к Параду Победы. Завершались последние тренировки фронтовых сводных полков. В столь же напряженном ритме работал Верховный Главнокомандующий.

Вечером 20 июня Сталин принял в Кремле командармов Приморской группы войск – генералов Белобородова, Крылова, Чистякова и Захватаева. В следующий вечер перед ним предстали командармы Забайкальского фронта – генералы Данилов, Кравченко, Людников, Лучинский и Манагаров. Все они, прошедшие через горнило советско-германского фронта, были достаточно молоды и психологически готовы, чтобы выполнить последнее боевое задание Ставки на Дальневосточном театре военных действий. Все они с энтузиазмом приняли и эту «неизбежную ношу».

Парад Победы и торжественный прием в Георгиевском зале Кремля в честь его участников были восприняты с чувством достойно исполненного долга. Первым через Красную площадь прошел сводный полк Карельского фронта. Его командующий, маршал Мерецков, первым, 27 июня, покинул Москву, чтобы непосредственно готовить войска Приморской группы к нанесению удара по противнику, окопавшемуся на Маньчжурской границе.

28 нюня Ставка окончательно утвердила планы наступательных операций войск дальневосточной группировки.

2

В полдень 4 июня экс-премьер Хирота нанес следующий визит в Геру. В беседе с послом Советов Маликом он намекнул, что считает эти встречи началом официальных переговоров представителей Японии и СССР. Однако «упрямый русский дипломат» занял твердую позицию и заявил, что его страна удовлетворена существующим состоянием отношений с восточным соседом и в силу союзнических обязательств с Великобританией и Соединенными Штатами не может участвовать в акциях, которые не отвечают союзническому долгу. Лично он не уполномочен вести какие-либо переговоры, и Японское правительство должно устанавливать по этому поводу прямые связи с Москвой. Хирота снова уехал ни с чем.

Министр иностранных дел Того не стал беспокоить премьер-министра Судзуки срочным докладом о второй встрече Хироты с послом Маликом, посчитав его «неактуальным». Но вечером он узнал, что по распоряжению Ставки в Далянь улетел начальник Генштаба армии генерал Умэдзу. На оперативном совещании 5 июня с командующими Квантунской армией и экспедиционными силами в Китае генералами Ямадой и Окамурой были уточнены пункты приказа Ставки от 30 мая и определены меры по ускорению подготовки плацдарма и войск для войны против Соединенных Штатов и Советского Союза на континентальном театре военных действий – в Китае, Маньчжурии и Корее. Эти меры означали подготовку взаимодействия между войсками Квантунской армии, 17-го фронта в Корее и экспедиционными силами в Китае.

На основании приказа Ставки, японские войска в Китае производили существенную перегруппировку. Против гоминдановской армии, а также в составе войск, блокировавших освобожденные районы и партизанские базы, были оставлены лишь части прикрытия. Главные же силы сосредоточивались на основных коммуникациях с задачей выйти в приморские районы Восточного и Юго-Восточного Китая и занять оборону против возможных американских десантов. Наиболее крупные группировки создавались в Северном Китае, чтобы в случае военных действий с Советским Союзом усилить Квантунскую армию и войска 17-го фронта в Корее.

Когда 10 июня начальник Генштаба вернулся с материка в Токио, военный министр тотчас встретился с ним и подробно расспросил Умэдзу о переменах в Квантунской армии за последние две недели. Генерал Анами не скрывал крайней озабоченности и тревоги:

– Военное министерство и Генштаб, Умэдзу, только и занимаются материком, Квантунской армией. Но ведь Советы, в борьбе с Великой Империей, непременно постараются решить старую территориальную проблему в отношении принадлежности южной части Сахалина и Курильской гряды?

– И что же? Возможно, – «генштабист» не сразу понял направление мысли военного министра.

– Мы считаем, что главные события развернутся на фронтах Квантунской армии, на материке Но вдруг Советы предпримут наступление на Сахалине? С помощью морских десантов они быстро достигнут пролива Лаперуза и с ходу предпримут атаки на наши прибрежные укрепления на Хоккайдо.