Текст книги "Великая победа на Дальнем Востоке. Август 1945 года: от Забайкалья до Кореи"

Автор книги: Анатолий Александров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 31 страниц)

– А какие могут быть осложнения на море? Японский флот уже не ведет боевых действий ни против Советского Союза, ни против союзников? – острый взгляд Верховного надолго задержался на ладной фигуре Главкома ВМФ.

– Я имею в виду не боевое противодействие противника, а реальную обстановку на морях, товарищ Сталин. Сорок лет наш военный флот не ходил по этим маршрутам. Поэтому экипажам приходится прокладывать себе путь по незнакомым морям и проливам. Кроме того, в первые годы войны японские минеры установили в кризисных районах плавучие минные поля и без соответствующих карт их очень непросто пройти. Я приказал адмиралу Юмашеву обеспечить предельную осторожность в походе. Верховный энергично возразил:

– Пройдут, товарищ Кузнецов. На Западе наши моряки успешно боролись с минными полями и разными ловушками немца, а тихоокеанцы поборются теперь с японцем. Такой поход пойдет им на пользу, послужит лучшей морской выучкой. Трудности сплачивают боевые экипажи.

Сталин сделал молча два-три «челнока» вдоль кабинета, но, остановившись на прежнем месте, продолжил диалог с адмиралом Кузнецовым. Он сделал характерный жест рукой и наставительно порекомендовал :

– Главный штаб ВМФ и командующий Тихоокеанским флотом поступили бы правильно, если бы хорошенько продумали план перехода эскадры в Порт-Артур. Корабли будут проходить через Корейский пролив, у острова Цусима, и должны отдать воинские почести героической эскадре адмирала Рождественского. Было бы даже неплохо, если бы. Военный совет флота пригласил в этот поход писателя Степанова, автора «Порт-Артура», чтобы в самой военно-морской базе с такой героической биографией организовать серию патриотических мероприятий с участием писателя.

– Такой план мероприятий по случаю прибытия эскадры в Порт-Артур, товарищ Сталин, разработан Военным советом Тихоокеанского флота, – уверенно заявил адмирал флота Кузнецов. – Правда, приглашение писателя Степанова в нем не предусмотрено. Не додумались до этого члены Военного совета флота во Владивостоке.

– И в Москве, – негромко добавил Верховный и сразу же снова переключился на разговор с начальником Генштаба: – Когда вылетает делегация генерала Деревянко в Токио, товарищ Антонов, и кто конкретно включен в ее состав?

Лаконизму докладов начальника Генштаба всегда можно было только позавидовать:

– Делегация у нас небольшая, но представительная, товарищ Сталин. В нее включены генерал-майор авиации Воронов и контр-адмирал Стеценко.

– А состав японской делегации уже известен, товарищ Антонов? – снова спросил Верховный.

Начальник Генштаба медленно полистал свою рабочую тетрадь и только потом ответил отрицательно:

– Нет, товарищ Сталин, мне о составе японской делегации пока что ничего неизвестно.

В разговор тут же вступил нарком иностранных дел Молотов. Он дипломатично заметил.

– Вчера пришло сообщение из Токио о том, что главой японской делегации назначен министр иностранных дел Сигэмицу, наш давний знакомый.

Председатель Совнаркома СССР согласился:

– Действительно, давний. Создается впечатление, что в отношении премьеров, министров иностранных дел и военных министров в Токио ходят по заколдованному кругу. То они уходят в отставку, то снова возвращаются на политическую сцену, одни с повышением, другие с понижением. А что же американы с высадкой своих оккупационных войск не спешат на японские острова? – Верховный всем корпусом снова повернулся в сторону начальника Генштаба.

Генерал армии Антонов возразил:

– Высадка американских оккупационных войск в Японии, как сообщил мне утром генерал Дин, товарищ Сталин, началась вчера. На авиабазу в Ацуге прибыл передовой отряд морских пехотинцев. Кроме того, по данным нашей авиационной разведки, в направлении Токийского залива движутся сотни американских боевых кораблей во главе с авианосцами. Так что, и после одержанной победы союзники пытаются психологически устрашить недавнего противника своей непревзойденной военной мощью.

– Японца пусть устрашают, но нас они уже не устрашат, – как-то самонадеянно бросил в ответ Верховный.

– И еще американцы усиленно занимаются репатриацией своих военнопленных из Маньчжурии, – ровным голосом заметил нарком Молотов. – Сегодня я получил очередное письмо их посла Гарримана по этой «жгучей проблеме».

– Письмо с претензиями к Советскому Союзу? – председатель Совнаркома напрягся, был само внимание.

Нарком Молотов, как и прежде, ровно пояснил:

– Нет, с благодарностью. Первый отряд американских военнопленных во главе с генералом Уайнрайтом прибыл в Чунцин. А Советскому правительству – сердечная благодарность за оказанное содействие в их освобождении и эвакуации из мукденского лагеря.

– Так и должно быть, – Сталин снова начал ходить взад-вперед вдоль кабинета. – Товарищ Мерецков тоже доложил мне вчера по телефону, что его войска освободили концлагерь, созданный японцами для военнопленных и интернированных лиц союзных держав в корейском городе Сейян. Они тоже благодарны Красной Армии за освобождение из неволи. Для них это стало большим счастьем. Ведь они уцелели и вернутся на родину, к своим семьям.

Только в самом конце этого заседания начальник Генштаба генерал армии Антонов поднял вопрос о судьбе семей пленных японских генералов. Он хорошо помнил – командующий 1-м Дальневосточным фронтом ждет ответ из Ставки по этому, непростому для него вопросу. Впрочем, такой вопрос вполне мог возникнуть и у командования Забайкальским и 2-м Дальневосточным фронтами, в «активе» которых находилось более половины пленных генералов противника.

На этот раз Верховный не стал сразу высказывать свое исчерпывающее решение, а предпочел выслушать мнение членов Политбюро ЦК, ГКО и Ставки по актуальному, но «необычному вопросу».

Заглавным получилось высказывание наркома внутренних дел Берии. Он отверг всякую возможность появления на советской территории членов генеральских семей противника и предложил переселить их в Мукден или Дальний, где, по его мнению, они быстро «растворятся» в сложном многонациональном конгломерате. Проблема, таким образом, незаметно для постороннего глаза разрешалась сама собой.

Член ГКО маршал Ворошилов, напротив, считал, что эту проблему не стоит пускать на самотек. Семьи всех пленных генералов Квантунской армии следует собрать в одно место и на положении интернированных лиц поселить в военном городке бывших оккупантов в Харбине или Муданьцзяне. Снова вернуться к этому вопросу придется тогда, когда в Японии стабилизируется оккупационный режим союзных держав и представится возможность для их переселения на родину. Возможно, заметил он, этот вопрос еще придется как-то утрясать с «капризным американским союзником».

Отличную от других точку зрения на проблему высказал председатель Госплана Вознесенский. Он заявил, что не стоит придавать ей большое государственное значение. Наше фронтовое командование в Маньчжурии уже создало свыше ста военных комендатур, и пусть они в каждом отдельном случае конкретно решают и вопрос о размещении семей пленных японских генералов. Переселять их в Японию так или иначе придется, но это вопрос отнюдь не сегодняшнего дня.

Другие предложения были высказаны членами Политбюро ЦК Калининым и Кагановичем, секретарем ЦК Маленковым, Главкомом ВМФ адмиралом флота Кузнецовым. Член ГКО Микоян сказал, что он постарается глубоко изучить этот вопрос во время предстоящей командировки в Маньчжурию и поможет нашему командованию на Дальнем Востоке решать его практически.

Когда все желающие высказаться изложили свою точку зрения на проблему, председатель ГКО остановился у торца стола и подвел общий итог: «Семьи пленных японских генералов должны пока оставаться под опекой наших военных комендатур в Маньчжурии. Но глава советской военной делегации на церемонии подписания акта о безоговорочной капитуляции Японии генерал Деревянко должен 2 сентября в Токио обсудить вопрос о переселении не только генеральских, но и многих офицерских японских семей на родину с Верховным Главнокомандующим союзных держав генералом Макартуром. Вот такие действия с нашей стороны, по моему мнению, будут правильными».

В тот же день, 29 августа, военный комендант Чанчуня генерал-майор Карлов получил письмо мэра бывшей столицы Маньчжоу-Го Ван Линя. Действующий и теперь городской голова Чанчуня был искренен: «Мы, китайский народ, проживающий на северо-востоке Китая, уже много лет переживаем гнет японских насильников со дня нашествия их на Маньчжурию. Они причинили нам большие бедствия, когда началась война на Тихом океане. Они самым бесстыдным образом требовали от нас все, что у нас было. Но в момент, когда все население вопило от голода и мыкалось в ужасе и печали, пришла в наш край доблестная Красная Армия и вызволила нас из столь тяжелого и безвыходного положения, разбив японских империалистов. Этой победе радуемся не только мы, но и весь мир. Мы получили мир и спокойствие, установленные здесь благодаря победам Красной Армии над японскими империалистами. Свидетельствую замечательную дисциплину Красной Армии, любовь и искреннее отношение вашей воинской части к населению, за что население города очень благодарно. Я, будучи здесь главой города, считаю долгом выразить вам и просить вас, господин генерал-майор, передать вашей Красной Армии чувства искренней благодарности как от себя лично, так и от всего населения нашего города и искренне желаю, чтобы еще больше укрепилась дружба между нашими народами. Да здравствует дружба двух народов – русских и китайцев, их совместное сотрудничество в деле поддержания мира во всем мире».

Но мир в Маньчжурии все не наступал. 30 августа командующий 1-м Дальневосточным фронтом маршал Мерецков получил донесение командарма 1-й Краснознаменной о разгроме крупной вражеской группировки в районе Ходатунь. Генерал-полковник Белобородое доносил, что эта группировка численностью до десяти тысяч человек в течение недели уклонялась от сдачи в плен и разоружения, постоянно меняя район своей дислокации в горно-лесистой местности. Она включала до двенадцати небольших групп «смертников». Мощный артиллерийский удар в условиях полного окружения, дефицит боеприпасов и продовольствия окончательно решили ее судьбу. Враг вынужден был капитулировать.

Упорное противостояние на Урупе продолжалось. Уже была разоружена большая часть его подразделений на острове, а командир 129-й отдельной смешанной бригады генерал Сусуми никак не мог решиться на очную встречу с командующим Камчатским оборонительным районом генерал-майором Гнечко. Утром 30 августа вместо себя он прислал на берег своего адъютанта в сопровождении группы офицеров. Майор Радужанов тотчас доставил их всех на борт командующего советскими войсками на Курильских островах. Генерал-майор Гнечко передал японским офицерам, чтобы генерал Сусуми прибыл к нему на борт в полдень 31 августа для получения указаний о полной капитуляции бригады. Так все и произошло на следующий день. Гарнизон Урупа был быстро разоружен и сдался в плен.

В последний день августа командарм 39-й генерал-полковник Людников, вслед за передовым отрядом 113-го Тильзитского стрелкового корпуса, прибыл в Инкоу. Вместе с членом Военного совета генерал-майором Бойко он осматривал красивый городской порт, когда офицер связи вручил ему радиограмму начальника штаба генерал-майора Симиновского из Ляоюаня. В радиограмме сообщалось, что командующий фронтом поставил 39-й армии новую оперативную задачу В составе двух стрелковых и одного механизированного корпусов с частями усиления армии предстояло сосредоточиться в новом районе дислокации – в Порт-Артуре. Маршал Малиновский приказал оперативной группе штаба 39-й армии выехать в названный пункт немедля.

Так получилось, что перед самым отлетом в Токио советской военной делегации, которой предстояло участвовать в церемонии подписания акта о безоговорочной капитуляции Японии, в Хабаровск, в штаб дальневосточной группировки, позвонил начальник Генштаба генерал армии Антонов. По поручению Верховного, он напомнил маршалу Василевскому тот перечень вопросов, который генерал-лейтенанту Деревянко предстояло обсудить в Токио с Верховным Главнокомандующим союзных держав генералом Макартуром: о быстрейшей репатриации из лагерей военнопленных и интернированных лиц союзных держав в Маньчжурии и Северной Корее; об обязательном пленении войск 17-го фронта Квантунской армии, отошедших южнее 38-й параллели в Корее; об обязательном разделе всего состава боевых кораблей Японии, как захваченных в ходе боевых действий, так и сохранившихся на военно-морских базах метрополии; об эвакуации на родину семей генеральского и офицерского состава Квантунской армии; о демократизации и демилитаризации Японии, которым американское командование займется безотлагательно, с первых дней своего пребывания в стране.

Утром 1 сентября передовой командный пункт Забайкальского фронта маршала Малиновского окончательно переместился в Чанчунь из Ванемяо. За два часа до полудня, в этот же день, советская правительственная делегация во главе с генерал-лейтенантом Деревянко вылетела из Хабаровска в Токио. А два часа пополудни последний советский морской десант высадился на Кунашире. Закончилась десантная феерия советских войск на всей протяженной Курильской гряде.

2

Все сообщения, которые еще продолжали приходить в Токио с материка, сами собой оттеснялись на второй план стремительно надвигающейся на Японию неотвратимостью национального позора – неизбежной скорой оккупацией островов войсками союзных армий. Никогда до этого на Хоккайдо и Хонсю, Сикоку и Кюсю не ступала нога иностранного солдата. И вот со дня на день такое несчастье придет на землю Великой Империи. Над всем происходящим каждодневно витал «крамольный вопрос»: «Кто виноват в этом несчастье? Кто привел Японию к вселенскому позору?».

Командующего 5-м фронтом генерал-лейтенанта Хигути продолжали волновать «островные проблемы». Гарнизоны на Сахалине практически все до одного капитулировали. Вспомогательный крейсер и миноносец приняли на борт в Отомари четыре сотни деморализованных солдат и сотню офицеров, но Советы принудили сдаться, по его расчетам, не менее восемнадцати тысяч пехотинцев. То же самое происходит теперь на островах Курильской гряды. Вал русских десантов смерчем катится вниз и в считанные дни достигнет Кунаширского пролива. Он, генерал-лейтенант Хигути, не знает, что последует после этого. Тем более, этого не знают в Токио. Что же доложит он генералу Умэдзу о ближайшей перспективе, если сам в Саппоро испытывает гнетущее беспокойство и крайнюю подавленность духа?

Связь с Токио действовала безупречно. Рано утром 25 августа командующему 5-м фронтом позвонил генерал Умэдзу. Поздоровавшись, начальник Генштаба армии поставил традиционный вопрос:

– Что происходит на Сахалине, Хигути? Ваши части еще удерживают там хоть что-то реально?

Последнее вечернее донесение из штаба 88-й пехотной дивизии, полученное накануне из Тойохары, не позволяло составить четкого представления о ситуации на острове. Тем более, оно не позволяло ответить на вопрос: что удерживают еще на Сахалине японские войска? Но вопрос был поставлен прямо и требовал такого же прямого ответа.

Командующий 5-м фронтом сказал:

– Я нахожусь, Умэдзу, в не менее сложном положении, чем вы. По моим представлениям, Тойохара, Рудака и Отомари еще удерживаются нашими частями, но последний десант Советов в Маоку делает их превосходство в силах подавляющим. Я распорядился об отводе сил в Отомари и считаю такое решение оптимальным. Другого выхода у меня нет.

Начальник Генштаба армии возразил:

– Вы ничего не сказали, Хигути, о положении в районе Хонто и Найхоро. Согласно вашему прошлому донесению, противник бросил главные десантные силы в направлении Тойохары и Рудаки?

– Это не совсем точно, Умэдзу. Как я представляю себе нынешнее положение на Сахалине, все западное побережье острова до пролива Лаперуза захвачено противником, и я не вижу никаких препятствий для того, чтобы переправившийся в Маоку 87-й стрелковый корпус русских совершил следующую десантную операцию на Хоккайдо. Вакканай оказывается в смертельной опасности, Умэдзу. Для меня – это очевидный факт. Ситуация, как я думаю, не из простых.

– Но у вас ведь есть возможность, Хигути, спешно перебросить на мыс Соя хотя бы те скромные силы, которые идут с Сахалина морем в Абасири? Нельзя допустить, чтобы Советы проникли на Хоккайдо!

– Я не знаю, Умэдзу, какие реальные силы должны доставить корабли с Сахалина. Но нельзя строить иллюзий, что они могут оказаться достаточными для защиты побережья метрополии. Это очень важно.

Начальник Генштаба армии согласился:

– Хорошо, я позвоню адмиралу Тоеде и постараюсь выяснить этот вопрос у него, Хигути. Но вы не затронули вопрос о положении на Курилах. Все сегодня оказалось завязанным в один тугой узел.

– Курилы деградируют все южнее. Генерал Фусаки уже сдал все свои войска. Он сам тоже оказался в плену. Войска генерала Сусуми удерживают острова Матуа и Расшуа. Но так может продолжаться от силы только один день, Умэдзу. Дальше, согласно вашему же приказу, безоговорочная капитуляция всех островных войск.

– К сожалению, это так, Хигути, – негромко подтвердил начальник Генштаба армии и тут же добавил: – Но ведь в любые времена не все приказы пунктуально исполнялись. С этим тоже, по-моему, следует повременить.

Во второй половине дня премьер-министр Хигасикуни сообщил министру иностранных дел Сигэмицу, что хотя «подписантов» акта о безоговорочной капитуляции Японии со стороны Великой Империи назначено всего двое, но ее делегация будет включать одиннадцать представителей. Так что надо как следует подумать над ее окончательным составом.

Пессимистический прогноз по поводу развития обстановки на Сахалине и Курильских островах, высказанный накануне генерал-лейтенантом Хигути, полностью подтверждался. Вечером 26 августа начальник Генштаба армии получил донесение из Саппоро, в котором указывалось, что утрачены последние опорные пункты на Сахалине – капитулировали гарнизоны Тойохары и Рудаки. Командующий 5-м фронтом доложил, что подразделения 91-й пехотной дивизии и 41-го отдельного смешанного полка на островах Онекотан, Шиашкотан и Матуа подверглись ударам морских десантов Советов. Стало дурным примером, но после утраты Парамушира гарнизоны небольших островов безропотно капитулируют перед русскими, как только они высаживаются на берег.

Письмо генерала Макартура звучало угрожающе. Министр иностранных дел Сигэмицу дважды внимательно перечитал впечатляющую цифровую выкладку и только потом позвонил в военно-морской Генштаб адмиралу Тоеде, заинтересованно предупредил «генштабиста»:

– Получено грозное письмо Верховного Главнокомандующего союзных держав из Манилы. Свыше трехсот восьмидесяти американских военных кораблей в сопровождении авианосцев с тысячью трехстами самолетами на борту начали продвижение в направлении Токийского залива. Речь идет, Тоеда, о начале практической подготовки церемонии подписания акта о безоговорочной капитуляции Великой Империи. Надеюсь, вы хорошо понимаете политическую подоплеку этого жесткого предупреждения?

Адмирал Тоеда согласился:

– Конечно, Сигэмицу. Чтобы, ознакомившись с составом американской эскадры, мы и рыпнуть не могли о каких-то там несогласиях и возражениях по поводу их действий. На нашу землю приходят могущественные американские оккупанты, и этим все сказано.

– Тем не менее, Тоеда, следует принять все меры предосторожности еще до появления американского флота в наших территориальных водах. Мы должны показать командованию союзных держав, что правительство Хигасикуни пришло к управлению не на месяц и уверенно контролирует развитие обстановки в метрополии.

Начальник военно-морского Генштаба как бы продолжил эту же мысль, но сделал далеко не очевидный вывод в отношении конкретных действий своего правительства:

– Вот почему, Сигэмицу. правительство не должно слишком торопиться с демобилизацией личного состава вооруженных сил в собственно Японии. Я полагаю, что американское командование позволит нам быть не слишком щепетильными в отношении выполнения условий акта о безоговорочной капитуляции. Только такой подход позволит Японии сохранить самые нужные военные кадры для будущего возрождения мощи Великой Империи на суше и на море. Без крупных вооруженных сил нашей стране никогда не удастся добиться процветания.

«Первый дипломат» Японии уклончиво возразил:

– Как проводить демобилизацию вооруженных сил далее, Тоеда, мы сможем обсудить в правительстве немного позднее. Кстати, в этом направлении кое-что существенное уже сделано [89]89
  Используя авторитет императорскою дома, правительство Н. Хигасикуни стремительно наращивало демобилизацию вооруженных сил страны. Уже к моменту подписания акта о безоговорочной капитуляции Японии 2 сентября фактически была демобилизована почти половина личного состава вооруженных сил в собственно Японии, в которых насчитывалось 3,7 млн. человек.


[Закрыть]. Надеюсь, вы понимаете о чем я говорю. Но сейчас для Японии важно безупречно принять оккупационные войска, Доверие противника обеспечит нам в будущем большую свободу действий.

– Я как раз и имею в виду главным образом поспешные действия правительства в расформировании войсковых штабов, Сигэмицу, – начальник военно-морского Генштаба упорно «гнул» свою линию. – Армейские и флотские штабы возможно преобразовать в промежуточные «промышленные фирмы». Штабы – это как раз то звено, которое легко ликвидировать, но позднее наиболее трудно возродить. А им всегда выпадает главная организаторская ноша – подготовка военных кадров.

Посчитав тему неизбежного прибытия оккупационных войск исчерпанной, министр иностранных дел круто переменил направление разговора:

– Рамки японской делегации на церемонии подписания акта о безоговорочной капитуляции расширены командованием союзных держав до одиннадцати человек. Кроме представителей правительства в ней должны быть ответственные военные чины всех родов вооруженных сил Великой Империи. Как вы смотрите, Тоеда, если от военно-морского флота именно вы примете участие в этом мероприятии? Премьер-министр не имеет никаких возражений против вашей кандидатуры.

Начальник военно-морского Генштаба воспринял это предложение без энтузиазма. Он привык строго следовать существующей субординации. Из недавнего разговора с Хигасикуни адмирал Тоеда знал, что от Японии назначено всего два «подписанта» акта – министр иностранных дел и начальник Генштаба армии. Тогда им и было принято окончательное решение: если его подпись под документом не нужна, то и принимать участие в самой церемонии ему совсем не обязательно. Но предложение все же последовало. Адмирал Тоеда сразу же уточнил:

– Но господин премьер-министр, Сигэмицу, при нашем разговоре не делал мне подобного предложения.

– Хигасикуни еще не знал о численном составе нашей делегации, Тоеда, – внес ясность «первый дипломат» Японии. —Документ из Манилы поступил в Токио совсем недавно, несколько часов назад.

– Все же я предлагаю включить в состав нашей делегации адмирала Йокояму. Не следует, Сигэмицу, добиваться присутствия на унизительной церемонии всех первых лиц страны, – попробовал отказаться начальник военно-морского Генштаба.

– У вас есть время подумать до завтра над моим предложением, адмирал Тоеда, – закончил разговор министр иностранных дел Сигэмицу.

Высадка американских оккупационных войск началась в заливе Сагами. В десять тридцать 27 августа в акваторию залива вошла первая эскадра боевых кораблей 3-го американского флота адмирала Хэлси. Корабли бросили якоря, отправили на берег по две-три группы морских пехотинцев, которые быстро взяли под свой контроль жилые помещения, узел связи и складское хозяйство. Лишь во второй половине дня «янки» приступили к налаживанию контактов военных командований победителей и побежденных.

Каждый следующий день погружал Токио во все большее неведение относительно событий за пределами собственно Японии. После 24 августа перестали поступать официальные донесения армейских штабов из Маньчжурии. Генштаб армии получал иногда агентурные данные о ситуации в бывших укрепрайонах, но каждый раз возникали сомнения в их достоверности. В самом деле, кто мог поверить, что какие-то остатки войск 1-го фронта Квантунской армии и 26 августа еще продолжали сражаться в Шиминьцзянском узле сопротивления и в районе Ходатуни? Проверить сенсационные сообщения у Генштаба армии не было никакой возможности. Доступ в эти районы для офицеров связи был закрыт.

Достоверные сведения ежедневно поступали в Генштаб армии из Саппоро. Но их лаконизм откровенно угнетал: генерал-лейтенант Хигути фиксировал одни утраты. 27 августа морской десант Камчатского оборонительного района овладел Симуширом, а 28 августа высадился на Уруп. Вслед за итоговым донесением командующего 5-м фронтом поступила неожиданная текущая шифровка из его штаба – на восточное побережье Итурупа тоже высадился десант Советов! В это трудно было поверить, Как и откуда он мог появиться? Но когда было выяснять такие подробности и детали, если в полдень на авиабазу Ацуги вблизи Токио нагрянул передовой отряд сухопутных оккупационных войск Соединенных Штатов численностью сто пятьдесят человек!

К этой неизбежности готовились, американцев ждали, и все же их появление явилось «холодным душем» для политиков и непосредственной «обслуги» авиационной базы. Американцы первым делом овладели ключевыми точками летного поля, разоружили японскую и установили свою охрану на въездах. Оккупация начиналась без выстрелов и оголтелого ажиотажа в средствах массовой информации.

В середине дня 29 августа бывшему министру иностранных дел Того позвонил начальник Генштаба армии генерал Умэдзу. Смешанные чувства одолевали маститого генштабиста по случаю вторжения американских оккупационных войск на острова метрополии. И ему лично и его собеседнику американцы несли скрытые опасности, которые теперь уже скоро должны были как-то проявиться. Бывший «первый дипломат» Японии сразу уловил в голосе давнего «оппонента» эти скрытые тревоги.

– Вы чем-то очень встревожены, Умэдзу? Но морально вы давно уже были готовы к такому развороту событий?

Начальник Генштаба армии на этот раз раскрылся:

– Вы, Того, как всегда, проницательны и догадливы. Я действительно сильно встревожен вторжением американцев в метрополию. Великая Империя пожинает плоды роковых просчетов сорок третьего и сорок четвертого годов. Мы унижены поражением. Это неопровержимый факт.

– Вчера я наблюдал вторжение американской эскадры в наши территориальные воды, Умэдзу. Годы и годы мы готовили метрополию к отчаянной обороне, но все наши усилия пошли прахом, оказались пустым и ненужным делом. Фактически все решилось на маньчжурской равнине. Это Советы привели американцев в Токийский залив. Я так понимаю происходящее.

– Генерал Макартур думает иначе, Того. Он готов поручиться, что вклад американцев в окончательную победу весомей. Хотя вы, конечно, правы и Советы тоже на пушечный выстрел приблизились к метрополии.

Эти слова начальника Генштаба армии прозвучали для маститого дипломата загадкой. Того сразу же уточнил:

– Что вы имеете в виду, Умэдзу?

– Лишь то, уважаемый соотечественник, что на этот час Советы полностью отвоевали у Японии весь Сахалин, подошли к проливу Лаперуза, а вчера, практически одновременно, высадили свои морские десанты на Уруп и Итуруп. Считайте, что завтра они высадят десант на Кунашире, и я окажусь прав во второй раз. Снова они приблизятся к Хоккайдо на пушечный выстрел. И никто не знает, Того, что предпримет Москва дальше. Так продолжается целых два с половиной года.

– Так что же, Умэдзу, наш прогноз может и не подтвердиться? Раньше мы с вами считали, что оккупацию собственно Японии будут обеспечивать только американские войска, а теперь вот вырисовывается и более сложная перспектива, – Того поставил перед собеседником этот проблематичный вопрос в надежде услышать последние новости с мирового дипломатического фронта.

Генерал Умэдзу подтвердил:

– Так может произойти, Того, но более точную картину нам поможет нарисовать предстоящая церемония подписания акта о капитуляции Японии 2 сентября. Кстати, завтра в Токио прибывает генерал Макартур, исполняющий обязанности Верховного Главнокомандующего союзных держав. Встреча с ним премьер-министра обозначит рамки наших последующих практических действий.

– По-видимому, Умэдзу, вам уже известны и другие персоны, которые будут участвовать в этой церемонии? Так кто же в таком случае будет представлять в Токийском заливе Москву? Меня особенно это интересует.

– Нет, состав советской делегации мне до сих пор неизвестен, Того. Будет кто-то из дипломатов, кто-то из военных. Вчера был получен важный документ из Манилы по этому поводу. Делегация Великой Империи расширена до одиннадцати человек. Нам рекомендовано включить в ее состав представителей всех родов вооруженных сил. Со стороны союзных держав акт подпишут также представители Великобритании, Франции, Австралии, Китая, Голландии, Новой Зеландии и Канады. Сам текст акта, по нашему мнению, вполне удовлетворительный.

– Скажите, Умэдзу, вооруженные силы в метрополии демобилизуются и расходятся по домам. А что происходит с личным составом Квантунской армии, который оказался в плену у Советов?

– Генштаб армии, Того, располагает достоверными данными о том, что русские этапируют и вывозят наших военнопленных на свою территорию. Там для них создаются специальные концентрационные лагеря. Охват территории огромный – Приморский и Хабаровский края, Западная и Восточная Сибирь до Урала...

Разговор в этом месте прервался. В кабинет начальника Генштаба армии вошел генерал-лейтенант Кавабэ. Он доложил генералу Умэдзу, что им пересмотрена вся совершенно секретная документация. По его приказу подготовлены к уничтожению оперативные и мобилизационные планы Генштаба армии за последние десять лет, указания императорской Ставки по стратегическим вопросам, а также протоколы Высшего совета по руководству войной. Генерал Умэдзу тут же позвонил премьер-министру Хигасикуни, доложил о подготовке секретных документов к уничтожению и получил указание немедленно предать их огню.

С раннего утра 30 августа началась массовая высадка американских оккупационных войск в составе 6-й и 8-й армий, а также 5-го корпуса морской пехоты. Северную часть метрополии до разграничительной линии Такеда – Мацумото – Йокогама – Нумадзу занимали соединения 8-й армии генерала Эйчельбергера, южную – войска 6-й армии генерала Коюгера. Островом Кюсю, завладел 5-й корпус морской пехоты, усиленный 32-й пехотной дивизией. Центральную часть острова Хонсю оккупировали 1-й и 2-й армейские корпуса в составе пяти пехотных и одной кавалерийской дивизий. По-хозяйски, они занимали жилые помещения бывших военных городков, уже оставленные японскими войсками по случаю их быстрой демобилизации.