355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Анатолий Александров » Великая победа на Дальнем Востоке. Август 1945 года: от Забайкалья до Кореи » Текст книги (страница 13)
Великая победа на Дальнем Востоке. Август 1945 года: от Забайкалья до Кореи
  • Текст добавлен: 4 октября 2016, 23:14

Текст книги "Великая победа на Дальнем Востоке. Август 1945 года: от Забайкалья до Кореи"


Автор книги: Анатолий Александров


Жанр:

   

История


сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 31 страниц)

Глава VII
Атомные удары американцев
1

День 25 апреля выдался для обоих собеседников особенно приметным. Военный министр Стимсон был готов к этому докладу с начала месяца, но скоропостижная смерть президента Рузвельта смешала графики контактов высших должностных лиц страны. И вот, наконец он в Овальном кабинете. Стимсон не скрывал возбуждения и высказался патетически:

– Господин президент, отныне атомный проект не вызывает сомнений. В начале июля генерал Гровс [48]48
  Генерал Л. Гровс с 1943 г. являлся руководителем совершенно секретного ядерного «Манхэттенского проекта».


[Закрыть]
планирует осуществить испытательный взрыв, а спустя месяц специальная бомба будет готова к использованию в боевых условиях. Отныне я распорядился, чтобы Гровс еженедельно докладывал мне о ходе работ по проекту.

– Ваше сообщение, Генри, весьма кстати. Как и президент Рузвельт, я продолжаю подготовку к новой встрече глав союзных государств, и атомный фактор должен занять достойное место в моих переговорах с русскими. Вы, надеюсь, понимаете, что они будут непростыми.

– Бомба вызовет революционные изменения в ведении войны и непременно окажет решающее влияние на отношения Соединенных Штатов с другими странами. Но это не моя сфера деятельности, господин президент, и я не намерен в нее вторгаться. Я лишь констатирую точки соприкосновения этих близких направлений нашей повседневной работы.

Президента Трумэна интересовала больше как раз практическая сторона важнейшей проблемы:

– А что делается, Генри, чтобы наяву осуществить атомный взрыв, скажем, против Японии?

Военный министр был готов ответить и на этот вопрос:

– Боевые экипажи 509-й авиагруппы 20-й воздушной армии уже свыше двух месяцев проводят тренировочные полеты над океаном с макетами двух атомных бомб. Так что, господин президент, подготовка ведется параллельными курсами, чтобы приблизить практический результат.

Президент Трумэн откинулся к спинке высокого кресла, скрестил руки перед собой:

– Разумеется, это происходит где-то вдали от Штатов? Мало ли что может произойти, Генри.

– Да, господин президент. Соблюдены все предосторожности. Наша ударная авиагруппа именно в эти дни перебазируется на остров Тиниан, чуть севернее Гуама, чтобы с его авиабазы и вести в дальнейшем боевую работу против Японии. По докладу генерала Донована [49]49
  Генерал У. Донован был начальником управления стратегических служб США, главным военным разведчиком.


[Закрыть]
на острове имеется приличная взлетно-посадочная полоса и удобная морская гавань, позволяющая осуществлять подвоз всевозможных грузов. Все ее сооружения надежно прикрыты с воздуха. Это также немаловажный фактор.

Президент Трумэн сделал короткую запись на листе бумаги и поставил следующий вопрос:

– Надеюсь туда уже переброшены специалисты генерала Гровса, Генри?

– Нет, господин президент. Еще нет. Первый отряд технических специалистов из лаборатории Лос-Аламоса планируется переправить на Тиниан в середине мая. Пока там они совершенно не нужны.

В заключение продолжительной встречи президент Трумэн выразил военному министру признательность за интересный доклад и пожелание как можно чаще, хотя бы раз в неделю, информировать его о ходе заключительных работ по «Манхэттенскому проекту» [50]50
  «Манхэттенский проект» – наименование организации, которая осуществляла работы по созданию атомного оружия.


[Закрыть]
.

Через два дня после встречи президента Трумэна и военного министра Стимсона, по инициативе последнего, был создан специальный комитет для выбора конкретных объектов атомной бомбардировки, в который вошли три представителя военно-воздушных сил и четыре– «Манхэттенского проекта». 2 мая комитет предложил, а генерал Гровс утвердил в качестве первых возможных целей четыре японских города – Хиросиму, Кокуру, Ниигату и Киото. Президент Трумэн согласился с этим предложением. Эти города с сего числа по распоряжение командующего ВВС генерала Арнольда уже не подвергались усиленным воздушным бомбардировкам, чтобы получить наглядное представление о результатах атомного удара.

Вечером 2 мая, по совету Стимсона, президент Трумэн учредил Временный комитет для подготовки рекомендаций по вопросу, следует ли использовать атомную бомбу. И сразу после этого акта сделал симптоматичную запись в своем дневнике: «Пусть в этом отношении не будет никакой ошибки. Я рассматриваю атомную бомбу как военное оружие и никогда не усомнюсь, что оно должно быть использовано по назначению».

Сходного мнения придерживался и Временный комитет. У его членов были расхождения лишь по поводу деталей нанесения удара, каким именно образом надлежит применить атомную бомбу, чтобы произвести наибольший психологический эффект. 1 июня, по предложению Бирнса, Временный комитет принял решение: «Бомбу следует использовать как можно скорее против Японии. Ее следует сбросить на военный завод, окруженный жилыми массивами для рабочих, и без предварительного предупреждения». Эту рекомендацию в тот же день утвердил президент Трумэн.

Воспаленное воображение высших американских политических стратегов все больше подвигало их к нарушению согласованных ранее союзнических обязательств. Появились предложения проигнорировать Ялтинское соглашение о совместных военных действиях против Японии. Помощник военного министра Макклой на совещании высших военачальников в Белом доме 18 июня прямо заявил, что атомную бомбу следует рассматривать с точки зрения, нуждаются ли Соединенные Штаты в помощи России для разгрома Японии.

Внутренне президент Трумэн был солидарен с мнением Макклоя, но атомная бомба еще не прошла полигонные испытания и никто не был абсолютно уверен в том, что она непременно взорвется, Поэтому, по предложению начальника штаба армии генерала Маршалла, было принято компромиссное решение – на Потсдамской конференции получить лично от председателя Совнаркома СССР И. В. Сталина подтверждение о вступлении Советского Союза в войну против Японии, в оговоренные в Ялте сроки. Это было все же надежней.

Между тем попытки сорвать вступление Советского Союза в войну против Японии, или хотя бы отсрочить это вступление на неопределенное время, продолжались. По предложению заместителя госсекретаря Грю эту задачу в какой-то степени могла выполнить затяжка советско-китайских переговоров в свете реализации Ялтинских договоренностей. Советскому Союзу предстояло получить согласие генералиссимуса Чан Кайши в отношении интернационализации торгового порта Дайрена с обеспечением его преимущественных интересов в этом порту, а также по восстановлению аренды Порт-Артура как военно-морской базы СССР. Предстояло достигнуть соглашения о совместной эксплуатации Китайско-Восточной и Южно-Маньчжурской железных дорог на началах организации смешанного Советско-Китайского общества с обеспечением преимущественных интересов Советского Союза и сохранением за Китаем полного суверенитета. Считалось, что соглашение с Чан Кайши и определит конкретную дату вступления Советского Союза в войну с Японией.

Тогда, в феврале, президент Рузвельт по совету маршала Сталина, взял на себя обязательство принять необходимые меры для получения такого согласия с китайской стороны. А вот новый президент США не желал выполнить обязательство своего великого предшественника. Больше того, Трумэн не прочь был вообще сорвать такие переговоры, чтобы сделать проблематичным само участие СССР в войне против японского агрессора. Значит, согласие личного представителя президента США Гопкинса в ходе его визита его в Москву в конце мая, провести переговоры с министром иностранных дел Китая Сун Цзывенем в июле вполне отвечало американским интересам?

Противником участия Советского Союза в войне против Японии неожиданно выступил и Главком американских оккупационных войск в Германии генерал армии Эйзенхауэр. Встречая американскую делегацию, прибывшую на пассажирском лайнере «Аугуста» в Антверпен 15 июля для участия в Потсдамской конференции «Большой тройки», и совершенно не зная о готовящемся экспериментальном взрыве атомного устройства в Аламогордо, он заявил, вдруг, президенту Трумэну, что имеющиеся у него сведения указывают на неизбежный скорый крах Японии. Поэтому он категорически возражает против вступления Красной Армии в эту войну. Зачем, дескать, делить с русскими «победный пирог» и на Дальнем Востоке, если желанное лакомство и без их помощи вот-вот окажется в руках американцев?

Президент Трумэн в ответ справедливо напомнил собеседнику о Ялтинских договоренностях, которые пока остаются в силе. Тогда генерал Эйзенхауэр несколько умерил воинственный пыл и предложил Верховному Главнокомандующему, чтобы он, по крайней мере, не ставил себя в положение упрашивающего или умоляющего русских о помощи. Дискуссия на этом прервалась, но на следующий день, при первой встрече с генералиссимусом Сталиным, президент Соединенных Штатов все же поставил вопрос о... времени вступления Советского Союза в войну против японского агрессора.

Намерение американского руководства использовать атомную бомбу против Японии стало известно большинству ее непосредственных создателей и вызвало протесты ученых. В Чикагском университете под председательством лауреата Нобелевской премии профессора Франка началось изучение возможных социальных и политических последствий этого варварского акта. На имя президента Трумэна была направлена хорошо аргументированная петиция, получившая название «Доклад Франка».

Ученые от имени всех сотрудников «Манхэттенского проекта» предупреждали своего президента, что Соединенным Штатам не удастся долго сохранять монополию на атомное оружие. Петиция заканчивалась рекомендацией: «Не применять преждевременно атомную бомбу для внезапного нападения на Японию. Если Америка первой обрушит на человечество это слепое орудие уничтожения, то она лишится поддержки общественности всего мира, ускорит гонку вооружений и сорвет возможность договориться относительно подготовки международного соглашения, предусматривающего контроль над подобным оружием». Ученые предлагали, вместо планируемого атомного удара по Японии, устроить демонстрацию мощи нового оружия перед представителями всех стран антифашистской коалиции где-нибудь в пустыне или на необитаемом острове.

Однако призыв ученых не возымел действия, был проигнорирован. Подготовка к применению атомной бомбы приобрела с середины июля неотвратимый характер. Даже в условиях неблагоприятной погоды 16 июля в пустыне Аламогордо был произведен экспериментальный атомный взрыв, эквивалентный взрыву двадцати тысяч тонн тринитротолуола. В Потсдам, куда уже прибыла правительственная делегация Соединенных Штатов для участия в конференции «Большой тройки», полетела срочнейшая телеграмма генерала Гровса. Прочитав ее, военный министр Стимсон тотчас доложил об испытании президенту Трумэну. Возрадовались вместе выдающемуся достижению. Телеграмма была предельно конкретной: «Результаты испытания удовлетворительны и даже превзошли ожидания».

Получив 21 июля подробный письменный отчет о взрыве в Аламогордо, президент Трумэн созвал совещание всех высших военных руководителей страны, находящихся в Потсдаме, – адмиралов Леги и Кинга, генералов Маршалла, Арнольда и Эйзенхауэра. Обсуждался только один вопрос: об использовании атомной бомбы против Японии. Все присутствующие единодушно согласились – при любых условиях бомбу следует применить!

Сообщение о результатах экспериментального взрыва атомного устройства в Аламогордо произвело неизгладимое впечатление на премьер-министра Великобритании Черчилля. И он впопыхах стал убеждать президента Трумэна в необходимости отговорить Советы от выступления против Японии.«Но и на этот раз усилия «злобного антикоммуниста» оказались тщетными. Президент Соединенных Штатов посчитал такие действия со своей стороны алогичными. Во-первых, потому, что только неделю назад он ставил этот вопрос перед генералиссимусом Сталиным; во-вторых, из-за опасения, что атомная бомба, ввиду «самурайского характера» японского народа, может не оказать должного психологического воздействия на правительство Великой Империи. Так что, при определенных обстоятельствах можно было вполне оказаться в дураках. А «мистер Джо» с окончанием войны своего бы интереса не упустил и вернул своей стране территории, оговоренные в Ялтинском соглашении.

Утром 24 июля Трумэн, Стимсон и Маршалл одобрили подготовленный штабом армии приказ командующему стратегической авиацией генералу Спаатсу об атомной бомбардировке Японии. 25 июля этот приказ за подписью исполняющего обязанности начальника штаба армии генерала Хэнди был вручен непосредственному исполнителю. По форме приказ был конкретен и строг: «509-й авиагруппе 20-й воздушной армии доставить первую специальную бомбу сразу после 3 августа 1945 года, как только погода позволит, произвести визуальное бомбометание на одну из следующих целей: Хиросима, Кокура, Ниигата и Нагасаки» [51]51
  29 июля командующий стратегической авиацией генерал К. Спаатс решил вместо Киото нанести удар но Нагасаки.


[Закрыть]
.

В этот же день, 25 июля, премьер-министр Великобритании Черчилль перед своим убытием в Лондон согласился поставить свою подпись под декларацией о Японии, предложенной президентом Трумэном. Будь она тотчас принята Японским правительством и оказался бы Черчилль под занавес Второй мировой заправским миротворцем, до последнего ее дня, пекшимся о мире и благополучии народов. Но Потсдамская декларация союзных стран была отвергнута «непримиримым врагом», и это дало Соединенным Штатам формальный повод применить атомную бомбу.

Вернувшийся 28 июля в Вашингтон военный министр Стимсон спешно подготовил проект официального заявления президента Соединенных Штатов в связи с атомной бомбардировкой Японии и 30 июля направил его в Потсдам. В сопроводительной телеграмме он просил президента Трумэна рассмотреть его как можно быстрее, чтобы не позднее 1 августа заявление было готово к опубликованию в печати. Высшее руководство страны, посвященное в секрет предстоящего «атомного действа», с огромным нетерпением ожидало результатов смертоносного удара по японским городам [52]52
  Города Хиросима и Нагасаки были избраны в качестве первой и второй целей для атомной бомбардировки генералом К. Спаатсом вследствие высокой плотности населения и большого значения в жизни страны.


[Закрыть]
.

Принимая решение об использовании атомной бомбы против Японии, политическое и военное руководство Соединенных Штатов преднамеренно нацеливало ее не на военные объекты, а против гражданского населения страны. В оперативном приказе № 13 командующего стратегической авиацией генерала Спаатса, отданном 2 августа, указывалось: «День атаки – 6 августа. Цель атаки – центр и промышленный район города Хиросима. Вторая резервная цель – арсенал и центр города Кокура. Третья резервная цель – центр города Нагасаки».

Первые атомные удары наносились по Японии, но одновременно фактически преследовалась и другая важная цель – запугать Советский Союз и другие государства своей непревзойденной мощью, добиться благодаря атомной монополии американского господства в послевоенном мире. Атомные бомбардировки, дескать, помогут «сделать Россию сговорчивей в Европе». Президент Трумэн высказался в отношении политического руководства Советов более чем определенно: «Если бомба взорвется, что я думаю, произойдет, у меня, конечно, будет дубина для этих парней».

Около десяти часов дня 2 августа американская делегация, участвующая в Потсдамской конференции глав союзных государств, покинула пределы Германии и направилась на родину, чтобы там пережить эпохальное событие – первые атомные удары против «непреклонного врага».

При посадке в самолет на берлинском военном аэродроме «Гатов» государственный секретарь Бирнс негромко сказал президенту Трумэну:

– Мир вступает в эпоху, господин президент, когда все страны, что бы они ни совершали, непременно обязаны будут оглядываться на Америку, учитывать ее могущество. Отныне наступает «американская эпоха».

Не без тени самолюбования, президент Трумэн уверенно поддержал своего «первого дипломата»:

– Так и должно было произойти, Джеймс. Подлинная мощь любой страны определяется прежде всего величиной ее военного потенциала. Теперь Лос-Аламос [53]53
  В секретных лабораториях маленького городка Лос-Аламоса в штате Нью-Мексико была разработана и изготовлена первая американская атомная бомба.


[Закрыть]
несравненно умножает наши возможности. Независимо от того, желает это кто-то признать или не желает, Америка становится непревзойденным фаворитом мировой политики. С атомным щитом нам некого бояться. Мы будем диктовать другим американские условия.

Через два с небольшим часа три пассажирских «С-54» доставили Трумэна и других членов американской делегации в Плимут, где был пришвартован лайнер «Аугуста», на котором предстояло снова пересечь Атлантический океан и вернуться в Соединенные Штаты. Ежедневно президент вместе со своим начальником Генштаба адмиралом Леги и госсекретарем Бирнсом кропотливо, по несколько часов, работал над текстом «Обращения к американскому народу» о результатах Потсдамской конференции глав союзных государств, но «атомная тема» оставалась определяющей на протяжении всего пятисуточного перехода. В радиорубку лайнера периодически поступали сообщения из разных регионов планеты, которые сразу же докладывались по команде «наверх».

Вечером 4 августа военный министр Стимсон сообщил президенту Трумэну, что личный состав 509-й авиагруппы коротко проинструктирован о характере нового оружия, которое ей предстоит доставить до цели. 5 августа работа над Обращением была закончена. 6 августа в полдень, когда Трумэн завтракал, капитан «Аугусты» Грэм передал ему радиограмму военно-морского министра Форрестола, в которой сообщалось, что американские самолеты сбросили атомную бомбу на судостроительный центр Хиросимы. Результаты превзошли ожидания ученых и инженеров, создавших новое оружие. Президент Трумэн был восхищен полученным сообщением. Он подал руку Грэму и патетически, громко произнес: «Это – величайшее событие в истории».

Через несколько минут капитан лайнера доставил Трумэну вторую радиограмму, но теперь от военного министра Стимсона. Она оказалась еще более возвышенной: «Хиросима полностью уничтожена». Президент США пригласил в свою каюту госсекретаря Бирнса и прочитал ему обе полученные радиограммы. Было решено, что Верховный Главнокомандующий немедленно сделает важное политическое заявление. Капитан «Аугусты» Грэм пригласил в президентскую каюту группу матросов. Трумэн сообщил им об успешном применении атомной бомбы и услышал в ответ овацию. Тут же президент Соединенных Штатов отправился в офицерскую кают-компанию, и там повторил свое сообщение об уничтожении Хиросимы новейшим американским оружием необычайной разрушительной силы.

Подготовленное в Потсдаме Заявление американского президента по поводу атомной бомбы в тот же день было опубликовано в печати, прозвучало по радио. Его угрожающий тон не вызывал сомнений:

«Мы потратили два миллиарда долларов на величайшую в истории авантюру. И победили. Мы сейчас готовы быстро и полностью уничтожить все промышленные предприятия, имеющиеся у японцев на поверхности земли в любом городе. Опубликованный 26 июля Потсдамский ультиматум был призван спасти японское население от полного уничтожения. Если сейчас наши условия не будут приняты, Японию ожидает с воздуха поток разрушений».

Когда в восемь пятнадцать над центром Хиросимы появилось две «Летающих крепости», мало кто из жителей обратил внимание на традиционный сигнал воздушной тревоги и продолжал повседневные дела. Был понедельник, начало рабочей недели. Но вот первый из бомбардировщиков Б-29 «Энола Гэй» полковника Тиббетса сбросил единственную бомбу, которая на высоте шестисот метров зависла на парашюте, и через несколько мгновений взорвалась. Небо озарила ослепительная вспышка, раздался оглушительный взрыв. Над городом взвился страшный, невиданный «атомный гриб». Хиросиму окутали огромные тучи дыма и пыли. Легкие деревянные постройки горели, словно факелы.

К концу дня пожары прекратились, мрак рассеялся, и взору предстала удручающая картина. Хиросимы как города не стало. В радиусе до двух километров от эпицентра взрыва, из каждых десяти человек, находящихся на открытой местности, погибло восемь, а внутри помещений – половина. За пределами этого «круга ада» у трети уцелевших построек были сорваны крыши, выбиты все стекла в окнах.

Президент Трумэн ожидал, что сразу после уничтожения Хиросимы Японское правительство признает свое поражение и согласится на безоговорочную капитуляцию. Но этого не произошло. Поэтому в полдень 7 августа он устроил на борту «Аугусты» для сопровождающих американскую делегацию журналистов пресс-конференцию на «атомную тему». Его восторженные дифирамбы новому оружию должны были убедить «пишущую братию» в том, что именно «супер-бомбе» суждено привести Соединенные Штаты Америки к быстрой победе над Японией. Ничто уже не спасет дальневосточного агрессора от полного разгрома.

Когда пресс-конференция Трумэна закончилась, корреспондент «Интернэшнл Ньюс Сервис» Никсон обратился к начальнику его Генштаба Леги с вопросом: «Вы уверены, господин адмирал, что атомная бомба произведет революцию в военном деле?» Главный военный советник Трумэна был осторожен с прогнозом: «Ранее для противодействия любому новому наступательному оружию всегда создавалось оборонительное вооружение. Так, видимо, будет парирована угроза и для этой новой бомбы».

Вплоть до прибытия в Вашингтон вечером 7 августа, президент Трумэн, госсекретарь Бирнс и главный военный советник президента адмирал Леги продолжали работать над текстом выступления президента по радио о результатах Потсдамской конференции глав правительств союзных государств. А в ночь на 8 августа, уже находясь в Белом доме, Трумэн направил командующему стратегической авиацией генералу Спаатсу телеграмму, в которой как Верховный Главнокомандующий приказал продолжать атомные бомбардировки Японии по мере готовности смертоносного оружия.

Стремясь во что бы то ни стало выполнить приказ президента США, авиационное командование не посчиталось даже с тем, что у «Летающей крепости» со второй атомной бомбой, «толстяком», обнаружилась неисправность в бортовой электросистеме, а погода в последние дни первой декады августа не благоприятствовала прицельному визуальному бомбометанию. Заместитель военного руководителя «Манхэттенского проекта» генерал Фаррел, отвечающий на авиабазе Тиниана за непосредственную подготовку атомных ударов по Японии, отдал категорический приказ на вылет. Вашингтон снова замер в ожидании «хороших вестей» от генерала Спаатса.

Ранний звонок госсекретаря Бирнса 9 августа насторожил президента Трумэна. Но ничего особенного не произошло. Тот сообщил, что в американской прессе циркулируют упорные слухи о скором втором атомном ударе по Японии. Бирнс решил посоветоваться с президентом: может, госдепартаменту сделать какое-то официальное заявление по этому поводу?

Президент Трумэн, внешне сердито, хмыкнул в трубку:

– Никаких заявлений делать не надо, Джеймс. Прихватите последние телеграммы, поступившие в госдепартамент за минувшие сутки, и немедленно приезжайте ко мне. Я коротко поясню вам сложившуюся ситуацию.

В то время, когда госсекретарь дочитывал длинную телеграмму из Лондона, касающуюся перестановок в правительстве Эттли, по радио прозвучало сообщение о том, что накануне вечером Советский Союз объявил войну Японии. Тут же секретарь положил перед Бирнсом телеграмму из Москвы. Посол Гарриман сообщал из Москвы об этом долгожданном факте более подробно.

Госсекретарь суетливо проследовал в Овальный кабинет президента и, положив перед собой телеграмму посла Гарримана, негромко сказал:

– Генералиссимус Сталин в точности выполняет данные вам обещания, господин президент. Вот телеграмма из Москвы о том, что русские объявили Токио войну. Ровно через три месяца, как записано и в Ялтинском договоре.

– Значит, русские не стали ждать окончания переговоров с Чан Кайши, – рассудительно констатировал Трумэн. – Должно быть, их многочисленные войска уже ведут наступление в Северной Маньчжурии.

– Сообщений о начале боевых действий с их стороны еще не поступало, господин президент, – негромко отозвался государственный секретарь.

– Теперь и нам следует активизировать действия повсеместно. При ускоренном продвижении к южной оконечности Сахалина и вдоль Курильских островов их войска, Джеймс, вполне могут опередить нас и осуществить вторжение в метрополию. Тогда это станет серьезной претензией на совместную с русскими оккупацию собственно Японии. Да и на материке могут возникнуть непредвиденные сложности. Так что, как Верховный Главнокомандующий, я обязан поторопить генерала Макартура [54]54
  Имеется в виду генерал Д. Макартур – командующий всеми вооруженными силами союзников в юго-западной части Тихого океана.


[Закрыть]
с наступлением.

Как бы закончив эту часть разговора, Трумэн поправил пенсне и продолжил... утреннюю дискуссию с Бирнсом:

– Какова реакция в Японии, Джеймс, на наш первый атомный удар? Он, что же, не образумил японцев?

Госсекретарь, по-видимому, еще не пережил до конца важную последнюю новость из Москвы, отозвался неуверенно и кратко, без комментариев:

– Пока едва ли стоит говорить о какой-то реакции, господин президент. Раздаются отдельные голоса, которые обвиняют нас в откровенном варварстве.

– А что же Японское правительство? С его стороны не поступало ни протестов, ни заявлений?

– Император и правительство хранят обет молчания. Я полагаю, господин президент, что ничего подобного с их стороны мы не услышим и после второго атомного удара. Они, похоже, решили скрыть от японского народа правду о жертвах в Хиросиме и не собираются сдаваться.

Президент Трумэн решительно возразил:

– Я так не думаю, Джеймс. Пессимизм с вашей стороны тут ни к чему Уничтожен целый город одним ударом! Скрыть это от народа невозможно. Родственники погибших в Хиросиме всколыхнут всю страну.

– Но у нас есть еще только одна бомба, господин президент, – не хотел соглашаться госсекретарь. – Пострадает еще один город. И все. На изготовление следующих атомных зарядов потребуются месяцы. Большой перерыв только вдохновит японцев к стойкости. Если выступит с призывом император, они будут сражаться до последнего человека, до конца. Это свойственно их нации.

– Это будет уже не та стойкость, Джеймс, – Трумэн был категоричен. – Наша авиация будет наращивать массированные удары по противнику Психологически это будет невыносимо. В конце концов, японцы ведь не будут знать, что несут на борту наши «Летающие крепости»?

– Вы спрашивали меня, господин президент, о реакции на атомный удар в Японии. Но в мире в целом, она отрицательная. Протесты нарастают, как снежный ком. Америка может лишиться союзников.

В голосе Трумэна зазвучала твердость:

– Будем последовательны, Джеймс. Решение по второй бомбе принято окончательно, и она непременно должна быть сброшена. Мы находимся в состоянии войны с Японией и вправе использовать любое имеющееся в нашем распоряжении оружие, чтобы принудить противника к быстрейшей безоговорочной капитуляции.

Госсекретарь Бирнс «сдался»:

– Вы Верховный Главнокомандующий, господин президент. За вами – последнее слово. Сегодня 9 августа, и вторая атомная бомба, вероятно, уже сброшена на выбранную цель.

– Да, сброшена, – согласился Трумэн. – Скоро, часа через три, мы должны получить сообщение об этом. А пока, Джеймс, подготовьте телеграмму в адрес генералиссимуса Сталина по случаю их выступления против японского агрессора. Соблюдем формальность, хотя этот ход русских, похоже, станет для нас очередной «головной болью». А посол Гарриман пусть поподробнее сообщит о своей встрече с наркомом Молотовым. Как я полагаю, она состоялась сразу после аудиенции наркома Советов с японским послом. Нарком Молотов слывет отменным мастером дипломатического протокола.

– Будет сделано, господин президент, – пообещал, расставаясь, госсекретарь Бирнс.

Далее порядок докладов повторился. В самый полдень президенту Трумэну позвонил военно-морской министр Форрестол и доложил, что вторая атомная бомба сброшена, как и намечалось, на Нагасаки. Город охвачен огнем. Его территория покрыта саваном дыма и пыли. В нем едва ли осталось что живое. Спустя десяток минут эту информацию дополнил военный министр Стимсон. Он сообщил, что самолеты 509-й авиагруппы благополучно вернулись на свою авиабазу, не встретив противодействия противника. Противовоздушная оборона Японии практически парализована. Стимсон смело высказался и по поводу ближайшей перспективы в развитии обстановки: если японский агрессор и не заявил пока что о безоговорочной капитуляции, то это дело всего лишь нескольких ближайших дней.

Вечером 9 августа в Белый дом поступил пространный доклад начальника штаба армии генерала Маршалла. В нем сообщалось, что советские войска в нескольких местах перешли границу Маньчжурии и ведут боевые действия на ее территории против главных сил Квантунской армии. Доклады из Китая полны конкретных данных о том, что русские успешно прорвали оборонительные заслоны японцев на границе и, по крайней мере, со стороны Монголии и Приморья продвигаются внутрь страны. Намерения их очевидны – отрезать войска генерала Ямады от подхода резервов, как из Центрального Китая, так и из метрополии через корейские порты.

Пополудни президент Трумэн долго и дотошно анализировал сложившуюся обстановку с госсекретарем Бирнсом.

– Вы, понимаете, Джеймс, что генералиссимус Сталин намеренно поторопился с началом военных действий против Японии, не доведя до подписания соглашения переговоры с президентом Чан Кайши?

– Я в этом абсолютно уверен, господин президент. В данном случае Москва добровольно отдала инициативу по всем советско-китайским проблемам в руки президента Чан Кайши. Силовым способом ни вопрос по железным дорогам, ни в отношении порта Дайрена и базы Порт-Артура решить нельзя, не нарушая суверенитет Китая.

– А если все-таки Москва решится на силовые акции, то какие немедленные действия должны предпринять мы? Для Америки, как я полагаю, первостепенная проблема – это Япония, а Китай – второстепенная?

– В долговременном смысле подобная точка зрения может не соответствовать нашим интересам на Азиатском континенте, господин президент. Для русских более важно как раз укрепить свои позиции в Китае, на материке, нежели рваться решать какие-то внутренние японские дела.

– Почему вы гак думаете, Джеймс? В таком случае, зачем русским было бы вообще вступать в войну против Японии и нести новые жертвы, если и без войны они получили бы свои территории после нашей победы над Великой Империей? Кроме того, у них есть все шансы мирно договориться с Китаем по спорным вопросам.

– Господин президент, Китай является доминантной проблемой для Москвы и по идеологическим соображениям. Я не исключаю, что русские, вслед за Китаем, постараются укрепить свои позиции в Индии. Это будет наглядный пример следования известной ленинской догме о том, что именно эти страны вкупе с Россией будут решать в будущем судьбы мира.

– А как же Америка, Джеймс? Ее нет в приведенном вами перечне? По каким критериям он формировался?

– Критерий, видимо, учитывался один – людская масса, господин президент. Все на земле, и хорошее и плохое, делают люди, массы людей.

На следующий день после уничтожения Нагасаки, 9 августа, Трумэн, с одобрения Бирнса и Стимсона, передал для опубликования документ, известный как «Доклад Смита», подготовленный группой виднейших ученых, участвующих в создании атомной бомбы. Доклад частично приподнял пелену военной секретности, окутывающей это важнейшее научное достижение. Популярным языком в нем объяснялись процессы, с помощью которых было достигнуто использование атомной энергии в военных целях.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю