Текст книги "(Не)любимый муж (СИ)"
Автор книги: Анастасия Соловьева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 15 страниц)
1
– Малышка, а ты не хочешь поразвлечься? – мерзко хохочет подвыпивший толстый мужик.
Я дёргаюсь, не в силах сдержать гримасу отвращения, но тут же до боли кусаю губы, чтобы не обматерить обеспеченного гостя ресторана. Выдавливаю вежливую улыбку, а внутри всё клокочет от ярости. Он же мне в дедушки годится, извращенец хренов! Ненавижу!
– Вы хотели что-нибудь ещё заказать? Может, повторить коньяк? – притворяюсь, будто не слышала его грязных намёков.
– Куколка, ну чего ты такая серьёзная? – елейно усмехается раскрасневшийся мужчина. – Поехали ко мне, отдохнём.
– Извините, мне нужно работать.
Поступаю крайне непрофессионально, когда разворачиваюсь и, не дослушав гостя, иду обслуживать следующий столик. Не проходит и минуты, как я ловлю на себе недовольный взгляд Анфисы. Пожимаю плечами, надеясь на её женскую солидарность, но начальница поджимает губы и кивком головы указывает на служебное помещение.
Твою мать! Не хватало ещё быть уволенной из-за похотливого старикашки.
Глаза начинает жечь. Любое проявление несправедливости до сих пор вызывает во мне ворох негативных эмоций. Но я не первый день работаю официанткой, давно научилась держать лицо кирпичом, какой бы хаос не происходил внутри.
Сначала – обслужить гостя, потом – получить выговор от Анфисы.
Я подхожу к самому дальнему столику, расположенному в углу. Темноволосый мужчина задумчиво поглядывает в окно, быстро стучит по клавиатуре явно дорогого ноутбука. Apple, новейшая модель. Всё ясно – очередной мажор, случайно оказавшийся в этом ресторане. У нас обычное заведение: не столовка какая-нибудь дешманская, но и не элитное место, куда сбегаются все миллионеры города. Поэтому Анфиса считает, что мы должны терпеть любые унижения от богатых посетителей в надежде, что им понравится обслуживание и они вновь к нам вернутся.
– Добрый день. Меня зовут Майя, и я буду вашим официантом. Вы что-нибудь выбрали? – вежливо улыбаюсь мужчине с макбуком.
– Пока нет, – небрежно отвечает он, даже не удостаивая меня беглым взглядом. Вот и славненько.
– Хорошо. Возле вас находится кнопка. Нажмите на неё, когда определитесь с заказом.
Быстрым шагом прохожу мимо озабоченного старикашки, никак не реагирую на его слова: «Малышка, подойди сюда, не стесняйся». Не он первый такое говорит, не он последний. Некоторые мужики и похуже себя ведут. Этот хотя бы руки не распускает.
Администраторша Анфиса сидит в своём маленьком кабинете, нервно барабанит пальцами по деревянному столу.
– Ты почему так разговариваешь с нашим уважаемым гостем? – громко спрашивает Анфиса. Её голос звенит от гнева, глаза сверкают.
– Я предельно вежлива с ним.
– Да ты свою рожу видела? Презрительно кривишься и неумело маскируешь свои эмоции под улыбку. К тебе что, в первый раз пристают? Что ты из себя недотрогу строишь? Жопой вильнула, декольте показала, пообещала старикашке незабываемую ночь – и всё, огромные чаевые в твоём кармане.
– Я официантка. Я не обязана трясти сиськами и обещать гостям феерический секс. Это не входит в мои прямые обязанности.
– Вот поэтому тебе и оставляют мизерные чаевые, – вздыхает Анфиса. – Май, как женщина, я прекрасно понимаю твою позицию. Но как администратор вынуждена предупредить: если ты продолжишь работать в таком же духе, то быстро отсюда вылетишь.
– Я всё поняла.
Я работаю здесь второй месяц, но до сих пор не привыкну к местным порядкам. В других ресторанах всё было нормально: если посетитель распускал руки – с ним разбирался администратор, а в крайнем случае – охрана. Тут же происходит лютая дичь, зато платят отлично. Ради денег я всё это и терплю, но, боюсь, моей выдержки надолго не хватит.
Мигают две лампочки. Значит, с заказом определился парень с макбуком. И пьяный старикашка тоже чего-то хочет. Надеюсь, он попросит принести ему счёт.
Первым делом иду к дальнему столику. Мажор теперь не один. Его внимание принадлежит собеседнику, чьё лицо я пока не вижу.
– Добрый день. Меня зовут Майя, и я ваша официантка, – произношу заученную фразу, смотря на закрытый ноутбук. Хотела бы я однажды купить себе такой же. – Что вы будете заказывать?
– Я буду филе миньон и апельсиновый сок, – мельком взглянув на меня, произносит мажор.
– А что вы посоветуете отведать в вашем ресторане? – глубокий бархатистый голос второго мужчины действует на меня странно: по рукам ползут мурашки, и невольно хочется зажмуриться.
– Что вы предпочитаете? – теряюсь я.
– Я всеядный. Удивите меня.
Да он издевается! По-любому ржёт надо мной. Я перестаю рассматривать ноутбук и перевожу взгляд на обладателя чарующего голоса.
Красивый, зараза. Тёмно-зелёные глаза смотрят насмешливо, чувственные губы растянуты в полуулыбке. Белоснежная рубашка с закатанными рукавами, дорогие часы, айфон на столе – ясно, передо мной богатенький Буратино с причудами. Хочет, чтобы я выбрала ему еду? Без проблем.
– Хорошо. Советовать я ничего не стану, а сразу закажу блюда, которые считаю самыми вкусными. Они будут готовы в течение двадцати минут. Тогда вы их и увидите, – произношу официальным тоном, но при этому улыбаюсь во весь рот. Настроение улучшается, когда богатенький Буратино, слегка прищурившись, задерживает на мне посерьёзневший взгляд.
– Эй, официанточка! – зовёт меня опьяневший старик.
Глубокий вдох и выдох. Мне нужна эта работа.
Виновато улыбаюсь гостям. Перехватываю сочувствующий взгляд Леры, второй официантки. Даже бармен Вовка недовольно качает головой, когда я пробегаю мимо него.
– Чем я могу быть вам полезна? – спрашиваю вежливо.
– Куколка, ну чё ты ломаешься? Давай ко мне, третий раз звать не буду.
– Спасибо за предложение, но я, пожалуй, откажусь.
– Хватит набивать себе цену, перебарщиваешь, – кривится дедок.
И со всего размаху, смачно так шлёпает меня по заднице. Я подпрыгиваю от неожиданности, в ушах гудит, и самообладание трещит по швам.
– Я никуда с вами не поеду, – цежу сквозь зубы.
Кажется, Лера трогает меня за плечо, когда я пулей мчусь в подсобку, чтобы успокоиться.
– Майя! Последнее предупреждение! Как бы гость себя не вёл, будь милой и вежливой, ясно? И улыбайся, – выплёвывает Анфиса. И уже нормальным голосом добавляет: – Можешь на перекур сбегать, а то у тебя нервишки шалят.
– Спасибо.
Оформляю заказ мажора и, недолго думая, вбиваю любимые блюда для богатенького Буратино. Пусть объедается себе на здоровье.
Я накидываю куртку, достаю из сумки пачку сигарет и направляюсь на летнюю террасу. Уже октябрь, гостей сюда не пускают, поэтому я расслабленно опираюсь локтями о перила и чиркаю зажигалкой.
Нет огня.
Пробую снова и снова. Бесполезно.
– Блин! Ну что за херня? – бью кулаком по перилам, глаза снова начинает жечь.
– Вам помочь? – доносится сзади вибрирующий голос богатенького Буратино.
2
Я задираю голову, чтобы взглянуть на незнакомца. Высокий какой, ещё и смотрит так придирчиво, словно осуждает за курение. Да он не только богач, но ещё и сноб. Терпеть таких не могу!
– Сигарету нечем прикурить, – верчу перед его носом почившей дешёвой зажигалкой. Щёлкаю пальцем – и она летит вниз, с высоты третьего этажа, прямо на асфальтированную дорогу.
– Мусорным ведром ты пользоваться, видимо, не умеешь, – хмыкает богатенький Буратино. Не особо ему подходит это прозвище, с носом у мужчины всё в порядке.
– С каких пор мы перешли на «ты»?
– «Вы» – уважительное обращение к малознакомым людям. А ты зажигалки на дорогу бросаешь, показушно мусоришь да ещё и гордишься этим. За что тебя уважать?
Я скрежещу зубами. Хочется послать наглого мужчину на три весёлых буквы, но не смею. Всё же он гость ресторана.
– Так вы поможете или нет?
Богатенький Буратино подходит ко мне вплотную и чиркает зажигалкой. Я зажимаю сигарету губами, наклоняюсь, прикуриваю. В ноздри бьёт мускусно-терпкий аромат, который мгновенно смешивается с дымной горечью. Незнакомец стоит очень близко, я буквально чувствую жар его тела, мужской запах его кожи, обволакивающую энергетику, от которой странно слабеют ноги.
Нервозность зарождается внутри, жжёт подушечки пальцев. Я глубоко затягиваюсь, чтобы избавиться от обескураживающих ощущений, но переоцениваю свои возможности. Горло дерёт от едкого дыма, слёзы застывают в уголках глаз. Я надсадно кашляю, мысленно проклиная дешёвые сигареты, пьяного старикашку и обеспеченного сноба с дурацкой зажигалкой.
– Курить ты тоже не умеешь, – открыто насмехается надо мной богатенький Буратино.
– Да вы бы ещё вжались в меня своим громадным телом! Это из-за вас я нормально покурить не могу, – я вроде бы возмущаюсь, но в моём голосе отчётливо слышится обида.
– Озвучиваешь свои тайные желания?
– Нет, у меня совсем другие желания.
Пожимаю плечами, осторожно затягиваюсь. Дым струится по горлу, проникает в лёгкие, и я выталкиваю его сизым невесомым облачком. Голова приятно кружится, и даже богатенький Буратино больше не раздражает. Я с самого утра ничего не ела, поэтому мой организм слишком бурно реагирует на сигарету.
Незнакомец, облокотившись на перила, внимательно наблюдает за тем, как я курю. Странный он. Не издевается, не критикует за вредную привычку, не осуждает, а просто смотрит на меня.
– И чего же ты на самом деле хочешь? – спрашивает он.
– Быть гостем этого ресторана, а не обслуживающим персоналом, которого можно щипать за задницу и безнаказанно предлагать потрахаться в ближайшей гостинице. Я два года работаю официанткой, но с таким отношением сталкиваюсь впервые.
– Так уволься.
– Здесь хорошо платят, а мне очень нужны деньги.
Ёжусь от холода, поэтому застёгиваю куртку до самого горла. Незнакомец молчит. Ждёт, что я стану изливать ему душу? А почему бы и нет. Наверное, он больной на всю голову, раз интересуется желаниями какой-то официантки. У богатых свои причуды. Кто-то допрашивает обслуживающий персонал, а кто-то изменяет тебе с лучшей подругой.
Чёртова резь в глазах! Надо купить нормальные сигареты, от этих тошно и мысли дурацкие в голову лезут.
– Сейчас я хочу одного – денег. Если я стану богатой, то смогу жить в своё удовольствие: путешествовать, пробовать вкусную еду, посещать элитные рестораны, жить не в убогой общаге, а в огромной квартире или даже в собственном доме. Мне надоело выживать…
– И что ты делаешь для того, чтобы стать богатой?
– Учусь. На третьем курсе.
– А ещё?
– Вот только не втирайте мне пафосную ерунду про самосовершенствование и саморазвитие! Когда нет денег на гречку – думаешь не о высоких материях, а о более земных вещах. Я официанткой работаю для того, чтобы общежитие оплатить да пожрать нормально. И богатой по щелчку пальцев не стану, я же не Золушка из идиотской сказки.
– А сказка тебе чем не угодила? – хмыкает незнакомец.
– Принц никогда не влюбится в аморфную уборщицу. Ему просто интересна невинная глупая девушка, но через пару-тройку месяцев принц заскучает – и начнёт трахать других баб, пока его жёнушка по старой памяти будет полы натирать да борщи варить. Золушка допустила серьёзную ошибку: вышла замуж по любви, поэтому её ждёт предательство, боль и разочарование. А вот если бы она по расчёту за принца выскочила – была бы счастливой девушкой и плевала бы на похождения муженька с высокой колокольни!
– И тебя ничего не смущает в браке по расчёту?
– Нет.
– Сколько тебе лет? – нахмурившись, спрашивает богатенький Буратино.
– Двадцать.
– Ты слишком цинична для своего возраста.
– Не мы такие – жизнь такая, – уверенно заявляю я. – Как вас хоть зовут, любопытный незнакомец?
– Ярослав.
– Что ж, Ярослав, приятно было познакомиться. И спасибо за зажигалку, – я театрально откланиваюсь и покидаю летнюю террасу.
Противный старикашка так никуда и не ушёл. Я отсутствовала не больше десяти минут, но Анфиса всё равно прожигает меня возмущённым взглядом. Сама ведь отпустила! У нас с девчонками принято прикрывать друг друга, и Лера уже успела встретить новых гостей, а также принести еду парнише с макбуком.
– Вот ты где, красотуля! – плотоядно улыбается мерзкий старик. – Неси счёт, домой мне пора.
– Хорошо.
Я выдыхаю. Дедок наконец-то потерял ко мне интерес. Я всегда стараюсь вести себя сдержанно с подвыпившими наглыми гостями, и чаще всего они быстро переключаются на другую девушку. Озабоченным мужикам не интересна холодная официантка.
Я выношу заказ Ярослава. Дабл-бургер и стейк из телятины. Именно эти блюда я считаю самыми вкусными. Ну а что? Сытно и доступно, к тому же порции огромные. Пусть обжирается.
Чувствую на себе пристальный взгляд Ярослава. Мне отчего-то становится душно.
Натянув на лицо фирменную улыбку, я иду к старичку. Он расплачивается картой. Облизывается, открыто пялится на мою грудь. Я бормочу стандартное: «Хорошего вечера» и забираю пустую бутылку с его стола.
Старикашка потной ладонью касается моего колена, быстро ведёт вверх, задирая юбку. Я взвизгиваю. Отпихиваю его руку. И, не скрывая отвращения, произношу ледяным тоном:
– Уберите лапы, пьяный извращенец! Вы мне в дедушки годитесь! – презрительно усмехаюсь, бросая взгляд на его правую руку. – Мне очень жаль вашу жену. Не повезло ей выйти замуж за такое ничтожество.
Я нахожу в себе силы спокойным, размеренным шагом уйти в подсобку. Перед глазами стоит чёрная пелена. Я не смотрю по сторонами, не вслушиваюсь в шёпот Леры, тревожно семенящей позади меня. С высоко поднятой головой принимаю свою участь, когда Анфиса истерично кричит:
– Ты уволена! За оскорбление гостя получишь штраф, равный половине твоей зарплаты! Отработаешь положенные две недели – и выметайся! Нам нужны лояльные сотрудники, а не принципиальные дуры, ясно?
– Предельно ясно. Вам нужен послушный скот, а не свободомыслящие гордые люди.
Победно улыбаюсь, когда Анфиса от злости начинает хватать воздух ярко-алым накрашенным ртом.
Возвращаюсь в зал. За дальним столиком в углу сидит один лишь мажор. Ярослав ушёл. И к еде совсем не притронулся.
3
За окном льёт депрессивный осенний дождь. Я отключаю будильник, с головой зарываюсь под одеяло в надежде словить уходящие мгновения волшебного сна. Обнимаю подушку, а внутри разливается глухая тоска, заполняющая собой каждый натянутый нерв.
Как раньше уже не будет. И даже чудесные сны не вернут меня в прошлое, где я была счастлива и по уши влюблена в самого красивого, доброго, милого парня. Там, в беззаботной весне и душном лете, остались многочасовые разговоры с лучшей подругой Маринкой, поцелуи на последнем ряду кинотеатра с любимым Егором и постоянное ощущение искрящейся сумасшедшей радости.
Всё закончилось, когда я решила устроить своему парню сюрприз. Не предупредив, нагрянула к нему домой и увидела, как он трахает раком мою единственную подругу. Мы с Маринкой с первого класса были вместе, даже в один университет поступили и умоляли коменданта общежития поселить нас в одной комнате.
Я до сих пор не знаю, чьё предательство полоснуло больнее: Егора или Маринки. В тот момент я потеряла и любимого человека, и лучшую подругу. Я словно умерла. Застыла на пороге спальни, онемела, сдвинуться с места не могла, хотела крикнуть, возмутиться – но из горла вырывался лишь жалкий хрип. Первой меня заметила Маринка. Оттолкнула Егора, натянула на голое тело простыню и, задыхаясь, захлёбываясь эмоциями, принялась извиняться. Она рыдала, говорила, что всё случайно получилось, умоляла её выслушать.
Егор молча одевался.
Я отмахнулась от слов бывшей подруги. Ушла в гостиную. На автомате стала собирать вещи, которые случайно забывала в квартире Егора. Зарядка от телефона, повербанк, расчёска, зубная щётка, «Сто лет одиночества» Маркеса в твёрдом переплёте, спрей для волос. Немного на самом деле. За год отношений я могла оставить и больше своего хлама.
Маринка нашла меня на кухне, хватала за руки, молила о прощении. На меня её слова не действовали. Я сказала, что больше мы не подруги, и отвернулась к окну. Через пару минут хлопнула входная дверь, а ко мне подошёл Егор.
– Ты сама виновата в случившемся, – сказал он раздражённо. Я так удивилась, что даже нашла в себе силы посмотреть в его ледяные глаза. Я безумно любила их серый цвет, трепетала, когда Егор улыбался, и его взгляд становился светло-серебристым, манящим. Но тогда передо мной будто чужой человек оказался: злой, раздражённый, ядовитый.
– В чём моя вина?
Зачем я только спросила? По сей день не понимаю, почему не наорала на Егора, почему не сбежала сразу же, как только застала его в постели с лучшей подругой.
– Ты на самом деле дура или умело прикидываешься? – взбесилась моя первая любовь. – Да ты же никакая в постели! Жмёшься вечно к стеночке, стесняешься, глазки в пол опускаешь, мычишь что-то. Я не такая, я жду трамвая – выключи свет да трахай меня в кромешной темноте! Мало того, что я пять месяцев ждал, пока ты целку свою отдашь, так ещё и потом приходилось дрочить при живой-то девушке.
– Но я же тебе объясняла…
– Ага, больно тебе было, неприятно, – скривился он и треснул ладонью по столу. – Но ничего ведь не изменилось, когда у тебя там всё зажило. Лежала бревном и смиренно ждала, когда я кончу.
– Почему ты раньше ничего не сказал? Всё же не так было!
– Именно так! У меня десятки девушек до тебя было, и все бурно кончали, орали, как в порнухе, когда я их трахал. Одна ты ледышкой оказалась. Даже отсосать тебя не заставишь. «Ой, я пока не готова, Егорушка, давай попозже», – передразнил он мои интонации. – А я – нормальный мужик, которому необходим классный секс, ясно?
– И ты решил трахнуться с моей единственной подругой?
– Она первая на меня запрыгнула, – он издевательски усмехнулся. – Видишь, нормальные бабы от мужиков текут и с радостью ножки перед ними раздвигают. Бери пример со своей подружки. Всё она правильно делает.
Я не знала, что Егор может быть таким – циничным, безжалостным, холодным. Раньше он казался добрым, милым, понимающим. Хорошо притворялся. Я верила ему и очень его любила. А секс… Не все девушки испытывают оргазм, я решила быть честной с Егором, поэтому ничего не симулировала. Оказывается, нужно было притворяться и стонать, как в порнухе.
– Сволочь ты, Егорушка. Закомплексованное жалкое убожество, которое бабу в постели удовлетворить не может, – громко сказала я и почувствовала даже нечто похожее на радость, когда Егор разозлился, глазами гневно сверкнул, даже кулаки сжал, чувствуя себя униженным и оскорбленным.
Я впервые тогда соврала ему. Сказала те глупые слова, чтобы причинить Егору хоть немного боли, хотя бы самую малость. Он хороший любовник, не зря ведь говорил, что все предыдущие девушки с ним легко кончали. Это со мной что-то не так. Во время секса я чувствовала приятное тепло, которое слишком быстро исчезало. Мне нравились поцелуи, объятия, краткие мгновения прелюдии, а сам процесс не вызывал интереса. Егор убеждал меня, что всё хорошо, что я обязательно научусь испытывать оргазм. Зачем он только врал? Лучше бы прямо сказал, что неудовлетворён, и расстался со мной, а не изменял…
С того дня прошло три месяца. Я стала чёрствой и циничной. Поселилась в другой комнате, чтобы не видеть бывшую подругу, сменила место работы, чтобы ничего не напоминало о Егоре. Именно в ресторане я с ним и познакомилась. Он – мажор, сын богатых родителей, а я – простая официантка из обычной семьи. Наши отношения были обречены с самого начала. Но он так красиво ухаживал, а я так сильно хотела верить в сказку о Золушке!
Больше я не допущу ошибок. Никогда не влюблюсь в богатого мужчину, никогда не найду новых друзей, никогда не доверюсь другому человеку. Хватит! Отныне я сама по себе.
4
Воспоминания обрывает звонкая болтовня соседок и звук работающего фена.
Комендантша поселила меня к истеричным старшекурсницам, с которыми я начала воевать на второй день проживания. Они постоянно шумели, на полную громкость включали сериалы или музыку, не мыли за собой посуду, и в грязных тарелках постепенно зарождалась новая форма жизни. Эти клуши даже за собой особо не следили.
Сначала я была в шоке: они же всё-таки девочки, неужели не могут пол помыть, кровать заправить, ногами грязными не топтаться по свежему постельному белью? Однажды я увидела, как Ирка, самая неряшливая соседка, выкидывает половину жареной курицы в унитаз. Естественно, туалет засорился, комендантша вызывала сантехника. Я Ирку не сдала, но она так и не поняла, в чём её вина. Косила под дурочку. Ну или я слишком высокого мнения о её умственных способностях.
На бытовой почве мы и начали ссориться. Одна против трёх, я сразу потерпела сокрушительное фиаско. Срач никуда не делся, зато на меня стали косо смотреть, словно мыть посуду и убирать комнату – это какое-то унизительное ненужное занятие.
Дальше – больше. Соседки начали приводить своих мужиков, бухать с ними до трёх ночи, а потом трахаться под одеялом, особо не пытаясь приглушить стоны и шлепки. Я обратилась к коменданту общежития. Доносчиков никто не любит, после этого у меня чудесным образом сломался ноутбук, а новую курточку будто вываляли в грязи.
В такой обстановке я живу с сентября. Вечно напряжённая, в ожидании очередной подставы, с постоянным недосыпом после изнурительных рабочих смен, я медленно угасаю. Университет, ресторан, визги противных соседок, краткий сон – и всё повторяется по кругу. И света в конце туннеля я пока не вижу. Комендантша отказывается меня переселять, а на съёмную квартиру нет денег. Я завалила прошлую сессию, потому что аккурат перед решающим экзаменом застукала Егора с Маринкой.
Так я осталась без стипендии. А теперь ещё и без высокооплачиваемой работы.
Сама виновата. Выбрала гордость, а не деньги.
Я выхожу из комнаты. Набираю номер мамы.
– Привет, дорогая. Как твои дела?
– Всё отлично, – прислоняюсь к шероховатой стене. По коридору бегают студенты, умываются, готовят завтраки, спешат в университет. А у меня сегодня последняя смена.
– Как учёба? Стараешься? Никто тебя не обижает?
– Никто, мам. Ты сама-то как?
– Хорошо, доченька. Витюша на работу пошёл, у него какое-то важное совещание в обед, он весь на нервах был. Я так волнуюсь за его здоровье! Ты ведь сама понимаешь, нельзя целыми днями у компьютера сидеть, а он только этим и занимается. Совсем зрение себе угробит, – причитает мама.
Я скребу ногтём зелёную краску на стене. Она поддаётся нехитрым манипуляциям, раскалывается, падает вниз. Указательный палец окрашивается в белый цвет. Общежитие триста лет никто не ремонтировал. Всё древнее, грязное, побелка виднеется сквозь потрескавшийся слой болотной краски.
– Ничего с твоим Витюшей не случится, – раздражённо говорю, перебивая маму.
– Не называй его так, это некрасиво. – Из трубки доносится удивлённым возглас, а потом мама сдавленно, полушёпотом тараторит: – Маюш, я не могу больше разговаривать – Витенька вернулся. Наверное, забыл что-то. Люблю тебя! Пока.
Даже не успеваю толком с ней попрощаться.
Забавно, что после тридцати можно потерять голову от нахлынувших чувств. Мама очень изменилась, когда начала жить с Виктором. Она ловит каждое сказанное им слово, обслуживает взрослого самостоятельного мужика: постоянно готовит новые изысканные блюда, убирает его двухэтажную квартиру, стирает и гладит. Маме нравится такой образ жизни, и я бы слова плохого не сказала о Викторе, если бы он не превратил её в покорную игрушку.
Из-за него мама бросила хорошую работу и полностью растворилась в мужчине. Она подчиняется ему во всём, принимает любую его точку зрения, никогда не перечит и не спорит. Витюша сказал, что ей идёт короткая причёска, и мама тут же подстриглась. Витюша не ест разогретую пищу, а только свежеприготовленную – и мама целыми днями стоит у плиты, выдумывая что-то новенькое и вкусное. Витюша запретил давать родной дочке деньги – и мама даже не подумала ему возразить.
Как только мне исполнилось восемнадцать, я осталась без копейки в кармане. Так решил Витюша. Кстати, он обеспеченный мужчина, занимает руководящую должность в строительной компании. Наверное, поэтому он жёсткий, бескомпромиссный человек. Совершеннолетняя? Будь добра – добывай деньги сама.
Я всегда хорошо училась, выходила на повышенную стипендию, но её с трудом хватало на питание. А ещё мне нужно было оплачивать проживание в общаге, разные сборы в студсовет, изредка покупать одежду и обувь. Про развлечения лучше промолчу. Из-за катастрофической нехватки денег я и пошла работать официанткой.
– Ростик, приходи вечером ко мне. Я договорилась с комендой, тебя пропустят.
Я прячу тушь в косметичку и со злостью смотрю на Ирку. Сегодня снова припрётся её хахаль, а значит – прощай, нормальный сон. Невозможно отдохнуть, когда соседская кровать с грохотом стучит о стенку, а подвыпивший Ростик так долго пыхтит, что даже сквозь беруши в сознание проникают фальшивые стоны Ирки.
Комендантша согласилась. Отлично. За деньги можно купить всех.
Я вылетаю из душного общежития и даже с радостью мчусь на работу. Лучше уж в ресторане бегать от гостя к гостю, чем терпеть мерзких соседок.
Анфиса смотрит презрительно, свысока. Она ненавидит меня за ослушание, за свободу воли. У неё мышление покорной рабыни. Я не осуждаю, просто не понимаю. Ни её, ни работающих здесь официанток, ни маму.
Я тоже не идеальная. Пыталась смириться с нынешним укладом, терпела приставания мужиков, но свободолюбие и гордость оказались сильнее высокой зарплаты. Пусть на следующей работе я буду получать меньше, зато под юбку мне никто не залезет!
– Добрый день! Меня зовут Майя и сегодня я буду вашим официантом, – фальшиво улыбаюсь, подходя к очередному столику.
– Здравствуй, Майя, – вибрирующий, исполненный насмешки голос заставляет меня вскинуть голову.
Ярослав так же чертовски красив и обаятелен, как и две недели назад. Улыбается почему-то, и мне хочется улыбнуться ему в ответ. Только на этот раз искренне.
Я сдерживаю нелепый порыв.
– Вам стейк и дабл-бургер? Может, на этот раз попробуете еду, которую я для вас выбирала?
– Надо же, как тебя это задело, – смеётся он. – Я пришёл сюда не ради ужина. Во сколько заканчивается твоя смена?
– Через полчаса.
– Я подожду, когда ты освободишься.
– Но зачем?
– Разговор есть, – будничным тоном сообщает он. – А пока – будь добра, принеси мне эспрессо.
