Текст книги "Обречённая (СИ)"
Автор книги: Анастасия Посох
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 19 страниц)
А ведь я тогда не только не получила наказание, но и приняла в подарок от моего любимого «лучшего друга» – дедушки – птиц в клетке, которые столь же дивно пели, как и дикие птицы. Это было восхитительно. Я днями их слушала, не могла оторваться от клетки. Дедушка покупал мне тогда к ним в клетку разные украшения, помогал заботиться и ухаживать за ними, когда я с этим не справлялась. Как же его не хватало.
Но объятия Гидеона сняли с меня пелену воспоминаний и вернули в настоящее. Его объятия были такими тёплыми, искренними и уютными. Никогда никто не приносил мне столько удовольствия обычными объятиями. Я, заплакав, уткнулась лицом в его крепкую мужскую грудь. Когда я вдохнула очередную партию свежего воздуха, я почувствовала парфюм Гидеона: мягкий мужской аромат, манящий к себе всё ближе и сильнее. Его хотелось нюхать и нюхать с каждой секундой больше и больше, чем я и занялась. Пока он обнимал меня, я отвечала взаимностью и втайне от хозяина духов нюхала этот насыщенный аромат.
Спустя несколько минут, что мы стояли в тишине, Лиззи одумалась и пригласила нас в дом, откуда доносился писк маленького зверька. Я зашла в дом, где меня встретила белоснежная пушистая кошка, которая с мурлыканьем полезла ко мне на руки. Я ожидала чего угодно, но явно я не ожидала увидеть маленькую кошку цвета белого снега с длинной и пушистой шерстью. Я взяла её на руки, посмотрела в её ясные зелёные глаза, какие у кошек и котов встречаются довольно редко, и обняла так крепко, насколько могла, при этом соблюдая силу, чтобы не раздавить этот маленький пушистый комочек.
– Как думаешь, в знак примирения сгодится? – обратилась Лиззи к Гидеону, которого несколько минут назад ненавидела и пыталась убить. Неужели мне удалось уговорить её полюбить его, как это сделала я? Никогда не думала, что она сделает то, что я прошу: никогда не делала, а тут сделала. Может, она и правда меня любила, а я просто этого не видела, потому что не хотела этого видеть.
– Мам! – крикнула с большой радостью в голосе я. – Ты серьёзно? Это лучший подарок! – улыбаясь, подбежала я к Лиззи и обняла её.
Когда мои руки ослабли и устали обнимать маму, что случилось довольно быстро, я пошла на кухню, сказав Гидеону и Лиззи, чтобы следовали за мной. Меня всё ещё волновал вопрос, что моя родная мать так относится к тому, кто сделал мою жизнь всего за неделю ярче и живее. Я не хотела, чтобы она его ненавидела тем временем, как я буду сходить с ума от его запаха, от его прекрасных голубых глаз, от его лучезарной улыбки, что затемняла мой разум, от него самого.
Зайдя на кухню, я поставила чайник, потому что я была голодная, да и Гидеон, я думаю, с утра ничего не ел. Как только чайник стал гудеть, что значило, что вода в нём согрелась, я налила чай, достала из холодильника пирог, который, должно быть, Лиззи сделала, пока я ночевала у своего парня, нарезала его на треугольные кусочки, которые было удобно брать и есть, и сама присела на стул.
– Я хотела поговорить с тобой, мам. Но в присутствии Гидеона, – начала я. Я понимала, что это может плохо закончиться, потому что Лиззи не любила разговоры на эту тему, но всё же я набрала воздух в лёгкие и продолжила: – Я понимаю, Гидеон, как ты думаешь, опасен. Но это не так. Он всю жизнь спасал меня от бед, какие со мной только случались. Пойми, моя жизнь лежит в его руках.
– Вот именно! Ты не думаешь, что в любой момент он может тебя убить? – сказала она, повернувшись к нему и опрокинув на него злобный, полный ненависти взгляд, хотя минуту назад разговаривала с ним, как с родным.
– Мама! – повысила голос я, но не крича. Меня поражало её поведение в его присутствии. Неужели ей плевать на то, что это как минимум некультурно? – Если бы он хотел меня убить, он бы давно уже избавился от меня. Разве ты своей магией не можешь это почувствовать?
Глаза Лиззи заметно поднялись на лоб, рот открылся от страха. Она боялась. Но чего – непонятно. Кажется, ей было неприятно и страшно, что родная дочь пытается назвать её ведьмой, ужасной ведьмой. Спустя примерно полминуты она поднялась со стула, схватила первый попавшийся стеклянный стакан, налила воды в него и выпила содержимое до дна. Кажется, ей становилось плохо от моих слов. Стоило придерживать язык за зубами, я не хотела её потерять, всё же, хоть я и не осознавала, что она меня любит, я боялась её потерять.
– Прости. Это было лишним. Я просто хочу разобраться: почему ты так его ненавидишь? Он ничего плохого не сделал. Он спасал и до сих пор спасает мою жизнь, – сказала я, посмотрев в яркие зелёные глаза Лиззи. Страх и злость в них моментально пропали, осталась лишь пустота и… любовь.
– Я… я… я не знаю. Думаю, я действительно невежлива по отношению к тебе, Гидеон. Мне стоило бы извиниться. Прости, – сказала она, встала и ушла в неизвестном направлении. Кажется, она ушла к себе в комнату.
Ко мне подбежала кошка, которая мягко прыгнула на мои бёдра, где и осталась сидеть, я не стала сгонять эту пушинку с ног, разрешив ей остаться. Я взяла в руки стакан с чаем, который я налила для разговора, который состоялся, хотя я и не получила объяснений и необходимую мне информацию. Моя голова ныла от накатившихся проблем, таблетка в таком случае не помогла бы, поэтому чай был хорошей альтернативой, которая всегда спасала меня от головной боли. Когда я только пришла домой, хотелось нестерпимо кушать, желудок об этом давал знать, намекая на то, что он был пустым и желал полакомиться чем-нибудь, но сейчас, после разговора, который хоть и состоялся, но оставалась какая-то досада в сердце, присутствие которой я не могу объяснить, есть расхотелось совсем. Поэтому я просто маленькими глотками сидела и пила чай. Гидеон, видя моё напряжённое состояние, сказал:
– Черри, что бы Лиззи не говорила, она уже смирилась с твоим выбором. Ей просто стоит привыкнуть. А дальше всё наладится.
– Не в этом дело. Гидеон, я просто устала от всего, что случилось с того момента, как появился ты, – заметив, что я сказала это слишком грубо, и вообще, зря сказала, я посмотрела в его глаза, полные боли и страха за моё состояние души, я добавила: – Прости, я не то хотела сказать.
– Нет, ты всё правильно сказала. С моим появлением я втянул тебя во всё это. Именно поэтому я хочу уехать.
Когда я посмотрела на ноги, где недавно лежала кошка, я никого там не обнаружила. Её присутствие расслабляло мой разум, но сейчас она ушла, и я этого не заметила. Спустя несколько секунд я услышала дикий кошачий ор. Я рванула с места, стала искать источник этих звуков, а точнее мою кошку, которая сидела у открытого окна, которое резко захлопнулось. Кошка не могла пошевелиться и не издавала никаких признаков жизни. Всё так быстро произошло. Я не успела опомниться, как меня охватила паника. Несколько минут назад она сидела у меня на коленях, нежно мурлыча, когда я её гладила по гладкой шёрстке, а сейчас она мучилась от невыносимой боли. Полученная её травма не была совместима с жизнью. Слёзы подкатились к моим глазам. Я успела полюбить это чудо за несколько минут, и сейчас она умерла. Нет, хватит, эта боль, она глушит и душит моё сердце. Кругом столько проблем, я устала всё терпеть!
Неожиданно в моей голове появился символ, который я сразу узнала: это была руна. Странно, но эта руна появилась сама по себе в моей голове, всего лишь на мгновение, за которое я успела её запомнить. Резким движением я схватила Кисть в кармане джинсов Гидеона и принялась чертить белый извилистый знак, что появился в моей голове, на коже кошки под белоснежной шерстью. Я старалась аккуратно прочертить каждый завиток, каждую линию так, как это было в моей голове, потому что малейшая ошибка могла вести за собой ряд серьёзных последствий. Я доверилась своему сердцу, чертя эту руну, потому что мне казалось, что именно она спасёт моей кошке жизнь, которой уже не стало.
– Что ты делаешь? – спросил Гидеон, когда увидел, как ловко я орудую Кистью. Когда он увидел руну, что я нарисовала, которая начинала пропадать, в его глазах появилось удивление. Казалось, будто он никогда не видел этой руны, потому что он был очень удивлён. Убрав мою руку от уже нарисованной руны, он потрогал её, и она совсем пропала на розовой коже кошки, которая тут же очнулась и с новым приливом нежности стала ласкаться об мои ноги. – Что… что, чёрт возьми, это за руна?
– Я… я не знаю, она просто появилась в моей голове, и я… я нарисовала её.
– Этой руны нет в «Высочайшей книге рун». Черри, ты… тебя так долго искали!
– Кто искал? Кто я?
– У тебя редкий дар. Такой дар есть только у четырёх девушек в мире. Их называют Сёстрами Братства. Они самые сильные в этом мире, их руны способны уничтожить всё на своём пути, в их крови течёт магия Рунирования, хотя они сами вампиры. Трёх мы нашли давно, сейчас они в Новом Орлеане вместе с Трэфратэлли. Четвёртую мы ищем вот уже десять лет. Сёстры чувствовали твою магию, но тебя всё равно не могли найти, будто ты была скрыта специальной ведьмовской магией. Ты понимаешь, кто ты?
– Как такое может быть?
– Я не знаю…
– Я вообще ничего не знала о рунах до твоего появления. Я не могу быть Четвёртой Сестрой Братства. Это… это какая-то ошибка!
– Нет, Черри. Твоя судьба была предназначена с рождения. А Лиззи, как я понимаю, пыталась уберечь тебя от твоей судьбы, она хотела дать тебе мирную спокойную жизнь. Но, как известно, от судьбы не убежать. Это, конечно, благородная работа, все будут тебя уважать, когда узнают, но это опасно. Поэтому Лиззи должна тебя как можно дольше скрывать от Сестёр. А я должен уехать.
Не стоило мне появляться в Ковингтоне. Я лишь веду тебя навстречу опасности. Я уеду, а ты забудь обо мне.
– Нет, Гидеон, – сказала я в пустоту. Его уже не было передо мной. Он просто испарился. Осознав, что его больше нет, что он действительно ушёл и мог больше никогда не вернуться, из моих глаз полились слёзы. В душе появилась та боль и пустота, каких я ещё в своей жизни не испытывала, даже когда меня бросила Лиззи. Я сидела и плакала на полу, поглаживая мою кошку, которая в это время не отходила от меня ни на шаг. Может, она чувствовала, что с ней произошло несколько минут назад.
Я вспомнила, как от меня уехал дедушка, который гостил у нас в доме в Фейте. Тогда был пасмурный день, пелена серых туч скрыла с глаз бескрайнее голубое небо. Непривычный день для Фейта, ведь там всегда было солнечно. В тот день мы с дедушкой сидели в гостиной почти весь день и играли в разные настольные игры, которые он привёз мне с собой в подарок. Пока я делала свой ход, он успевал общаться с моими родителями, которые тогда были ещё вместе, а затем делал свой ход, не прерывая разговор. Когда Лиззи позвала нас обедать, я и не подозревала, что в этот момент дедушка пойдёт собирать свои вещи. Мама знала, как я была привязана к дедушке, она не хотела делать мне больно, говоря про его отъезд. Именно поэтому Лиззи решила отвлечь меня от этого обедом, за которым мы сидели с мамой, папой и бабушкой. Когда трапеза обеда была окончена, я прибежала в гостиную, где, как я считала, он ждал меня для продолжения игры. Не увидев дедушку, сидящего на полу, где располагалась игра, я повернула голову к двери, рядом с которой он стоял с чемоданом. Он уезжал. Мой детский мозг думал тогда, что дедушка уезжает навсегда, поэтому он дал команду плакать моим глазам. Я подбежала к дедушке, и, плача и надрывая свой голос, стала кричать:
– Не покидай меня! Не уезжай! Пожалуйста.
На что он нежным, но добрым голосом ответил:
– Черешенка, – ласково говорил дедушка. – Ты чего? Дорогая, мне ехать пора. Не скучай тут без меня, в игры играй, что я тебе привёз.
После этих слов он уехал. Дедушка покинул меня. Я считала, что больше никогда не увижу его, отчего я так думала – уже не помню. Но факт остаётся фактом – я думала, что это был последний день, проведённый с дорогим мне человеком вместе.
Сейчас я чувствовала тоже самое, что и в восемь лет, когда он уехал: пустошь внутри меня, большая дырка в сердце, потерянность, нескончаемое чувство грусти. Всё это оставалось во мне очень долгое время. Со временем силы покидали меня, и я уснула. Уснула на полу в гостиной со слезами на глазах.
Думаю, многим не понять этого. Не понять того, что в тот момент, когда тебе нужна его любовь, нужна его поддержка, нужна его забота, он просто кидает тебя и уезжает куда подальше, чтобы больше не встретиться с тобой, чтобы уберечь тебя, как он думал, от беды. Очень похоже на то, что происходило в «Сумерках». Белла была в глубокой депрессии, её убивало чувство потерянности, а пустота в её сердце не пыталась её покинуть. Я не понимала её тогда, думала, что она не в своём уме. Я считала, что нельзя настолько сильно влюбляться, чтобы после расставания так сильно плакать и искать адреналин. Но теперь я попала в такую же ситуацию.
Шли дни, я не выходила из комнаты, ела, как мне казалось, достаточно для поддержания жизнедеятельности, но Лиззи говорила, что этого мало. Я не хотела никого видеть, хотя ко мне пару раз пытались наведаться сёстры Льёнсон. Но мне сейчас точно не до них. Я пыталась решить вопросы, которые беспокоили меня больше всего на свете. Я думала, о том, как заполнить эту дыру в сердце. Как утолить боль, что бушевала внутри меня, что поразила моё тело? Как перестать думать о нём, если не помогали ни книги, которые я забрасывала в угол на каждом моменте поцелуя главных героев, ни фильмы, где присутствуют те же поцелуи, даже в боевиках?
Когда мама заставила меня встать на весы, я удивилась: я скинула за эту неделю пять килограмм. Я не понимала, почему? Ведь я ела, не вела спортивный образ жизни. Я даже спала сейчас меньше, чем раньше.
Спустя две недели моего пребывания дома я решила сходить в «Мистик Гриль». Стоило всё-таки выбираться на улицу, иначе моё состояние уже никто, кроме меня самой, не смог бы спасти. Надев чёрное платье, которое для меня в какой-то момент стало ненавистным, я спустилась вниз к выходу, где меня ждала Лиззи.
– Неужели решила прогуляться? Давно пора, – начала она опять читать свои нотации по тому поводу, что я сидела всё время дома, исхудала, перестала заниматься утренней пробежкой, которую она так не любила. Тем временем я обувалась в свои по-прежнему любимые чёрные слипоны и надевала чёрную кожанку.
– Мама, – сказала я, когда она закончила, – пожалуйста, не трогай меня. Я просто пойду, прогуляюсь до «Мистик Гриль». Через час, скорее всего, приду. И да, дай денег, пожалуйста. Думаю что-нибудь купить.
На удивление, мама сунула мне свой кошелёк, улыбаясь, обняла и дополнила:
– Наконец-то ты решила поесть хоть что-нибудь! Отдыхай, Чер.
После этих слов она обняла меня ещё раз, я открыла дверь, вышла на улицу, закрыла её за собой и направилась к кафе. На улице была прекрасная погода: пелена серых туч, прохлада, характерная для пасмурного дня, тишина на улице. Когда я полюбила то, что не любила с самого детства? Проходя мимо дома Елены Гилберт, я ничего не почувствовала. Будь я с Гидеоном, или даже без него, но не разрывая при этом отношений, я бы восторгалась аккуратностью и красотой архитектуры, но сейчас было не то время, чтобы восхищаться всем этим. Настроения не было совсем. В такую погоду я начала подумывать о том, чтобы устроиться на работу, ведь Лиззи не могла зарабатывать на нас двоих много денег, при этом оплачивая все мои прихоти, долги за дом и прочее.
Оставалось выбрать место, где я могла бы работать.
Я шла по проезжей дороге в то время, как на меня ехала машина. Я подумала, что в этот момент меня спасёт Гидеон, как он делал это в моём детстве, когда я ещё его не знала, но этого не случилось. Если бы я не вспомнила то, что случилось между нами, я бы могла попасть под машину, но я вовремя отскочила от проезжающего сигналящего автомобиля. Хотя я всё ещё понимала, что без Гидеона тяжело и больно, выходить из ума я не собиралась.
Когда я зашла в тёплый, уютный, светлый «Мистик Гриль», я села за самый дальний и тёмный столик. Именно там за чашкой кофе я собиралась просто посидеть и поплакать. Ко мне подошла вежливая молодая официантка, которая приняла мой заказ, спросив милым звонким голоском, всё ли у меня хорошо. Я ей ответила, что всё лучше некуда, после чего она ушла, а я стала ожидать свой заказ. От этой жизни я хотела получить чудо, и я его получила, когда появился Гидеон. Он изменил моё представление о мире: все выдумки, как я считала, все сказки оказались правдой. Да ещё и вдобавок я узнала, что я некая Четвёртая Сестра Братства. Моя мама ведьма, мой парень, которого я так жажду увидеть, вампир, я – Рунированная ведьма.
Когда Гидеон появился в моей жизни, мир заиграл новыми красками, я открывала для себя новые вещи, о которых раньше никогда не знала и не слышала. Я влюбилась в него, наконец, обуздав это чувство. С его появлением моя жизнь поменялась, и вновь поменялась тогда, когда его в ней не стало. Слёзы из моих глаз полились ручьём, в голове вновь заиграл его голос, его слова, что он сказал в тот день: «…я должен уехать. Не стоило мне появляться в Ковингтоне. Я лишь подставляю тебя навстречу опасности.
Я уеду, а ты забудь обо мне». Это самые больные слова, которые резали моё сердце на кусочки. Дыра, что была в нём, не исчезала, а становилась ещё больше. Я не могла дышать, но сердце знало, как хотелось кричать от той боли, что была в моём сердце.
– Ты чего такая грустная, крошка? – раздался знакомый голос за моей спиной. Я ожидала, что это будет он. Но это был не Гидеон.
Он бы так просто не вернулся. Этот голос я узнала сразу – Роберт.
Я повернулась к нему и увидела его радостное лицо. Кажется, он ещё не знает, что Гидеон уехал, иначе не был бы таким весёлым. В споре «рассказать или нет» в моей голове победило «рассказать».
– Привет. Садись, заказывай, я заплачу, – сказала я, вытирая крупные капли слёз со своего уже опухшего и покрасневшего лица.
– Нет, что ты, я заплачу. Рассказывай, почему такая грустная?
И я принялась рассказывать ему всё, что случилось, кроме того, что я Четвёртая Сестра Братства. Во время моего рассказа я невольно заплакала, кофе, дурманящий аромат которого не помогал мне успокоиться, был выпит, поэтому я решила заказать ещё одну чашку, которая всё так же не помогла мне. Я вспомнила всё, что было связанно с Гидеоном: встреча, первый поцелуй, эмоции, его семью, ночи, проведённые с ним.
– Крошка, не стоит плакать. Зная его уже довольно давно, заверю тебя, он сам не выдержит разлуки и прибежит к тебе как миленький. Уж не думаешь ли ты, что он так просто мог тебя кинуть и уехать? – сказал он, приподняв указательным пальцем нежно мой подбородок и вытирая тыльной стороной ладони слёзы с моих красных щёк.
Слёзы лились из меня ручьём. Казалось, что я ещё никогда так не плакала. Но появление Роберта именно сегодня в этом кафе немного заглушило мою боль в сердце, хотя дыра всё ещё оставалась больших размеров. Я посмотрела в его счастливое лицо, в глазах которого присутствовали боль и паника, и, чтобы показать ему, что я была спокойна, я попыталась улыбнуться.
– Иди сюда, крошка, – сказал он и подсел ко мне поближе, обнимая и прижимая меня к своему сердцу. Я прижалась к нему ещё сильнее и заплакала. Держать в себе всю боль у меня не оставалось сил, хотелось всё больше и больше с каждым часом, с каждой минутой убрать её, но она не покидала меня, а только сильнее приедалась к сердцу, будто она – его часть. Роберт поглаживал мою голову рукой, успокаивая меня и по-прежнему прижимая меня к себе. Я слышала, как отчётливо бьётся его сердце. Почему-то эти звуки биения сердца пробудили во мне спокойствие. Может, потому что рядом со мной сидел человек, который хотел меня защитить и укрыть от всей этой боли? Я улыбнулась и посмотрела ещё раз в его глаза. Теперь в его глазах читалось спокойствие.
Кажется, он действительно беспокоился обо мне.
– Спасибо, – сказала я и, натянув кожанку, которую успела снять, встала и направилась к выходу. В этот раз я снова не допила кофе, хотя и отпила от него пару глотков. Когда я вышла на улицу, которая вновь заиграла новыми красками, не похожими на прошлые, я вдохнула воздух и пошла в сторону сквера, где я могла почувствовать боль ещё сильнее, чем прежде. Мне нужно было прочувствовать эту боль, чтобы не плакать дома при Лиззи, которая и так была обеспокоена моим состоянием.
Присев на лавочку, к которой ещё пару недель назад я прибежала ранним утром в слезах и с обидой на маму. Почему-то я опять вспомнила прошлое. Именно тогда я была безумно рада встретить Гидеона. Он спас меня и моё состояние. Он появился так неожиданно и стал лучиком счастья в тот момент. Когда я плакала и не знала, куда идти после ссоры с Лиззи, я чувствовала себя погибающим ростком, которому не давали воды. Но с появлением Гидеона я поняла, что он и есть та самая вода, что так необходима для жизни ростку.
В голове всплывали воспоминания, связанные с ним. Всего за семь дней я смогла его полюбить так, будто знала его всю жизнь.
Да, он знал меня всю жизнь, но не я его. Это чувство заставило меня увидеть мир таким, каким он на самом деле мне не казался: ярким, солнечным даже без солнца, тёплым, не смотря на холодную погоду, и добрым даже с людьми, которые стремились к злу.
Я увидела мир таким, каким его видел Гидеон, я увидела мир его глазами и поняла, что он светлый человек, каких ранее я не встречала. Он стремился поднять мне настроение, хотя порой сам был грустный. Он спасал моё грустное состояние души своим присутствием. А теперь он просто уехал. Спустя две недели от него не было никаких новостей, он не писал мне, не звонил, не передавал записки через семью. Гидеон забыл меня. Но я его забыть не могла. Он поселился у меня в голове с момента его появления в моей жизни, с момента того самого столкновения на улице.
Спустя какое-то время на асфальте стали появляться маленькие тёмные пятна, которых становилось с каждой секундой всё больше и больше – дождь. Его капли так звонко били по листьям, что росли на деревьях, выстраивая своим звоном целую мелодию. Я не боялась промокнуть, мне сейчас было плевать на это всё. Я хотела только слушать эту чудесную мелодию дождя и наслаждаться воспоминаниями, которые грели душу, но при этом разрезали сердце на кусочки.
Я вновь вспомнила момент, связанный с дедушкой. Я грустила после того, как он уехал. Я не выходила из комнаты, время для меня остановилось, одним утешением для меня была школа, где я могла забыть о всех своих проблемах и думать только об учёбе.
Когда в один из таких серых дней я пришла домой из школы, на пороге меня встретила мужская обувь, какую мой отец не носил.
Сначала я подумала, что у нас гости, но в этой обуви я стала узнавать ботинки своего любимого дедушки. Моему счастью не было предела! Я вбежала в кухню, где уже сидел дедушка, попивая чай, в руках у него было чашка. Он сидел и разговаривал с Лиззи.
Кажется, тогда они не заметили моего прихода, отчего я решила воспользоваться случаем и подслушать их разговор.
– Она так скучала без тебя. Спасибо, что приехал! – говорила она взволнованным, но счастливым голосом. Её тогда очень обрадовало его появление, ведь она знала, что я выйду из своей, как мне тогда казалось, депрессии.
– Я удивлён. Никогда не думал, что существует такая привязанность, – говорил дедушка восторженно.
Я случайно задела свечу, что стояла на полке возле кухни, отчего она упала, и меня заметили. Когда на меня посмотрел дедушка, я была настолько рада, что побежала к нему и крепко обняла, насколько позволяли мне тогда мои силы. Дедушка решил не обделять меня объятиями и тоже обнял так же крепко, как и я его. Его объятия согрели тогда меня в тот пасмурный день.
Разлука с ним, которая длилась полгода, исчезла. Он приехал тогда прямо перед моим днём рождения.
Мои воспоминания, которые я вспоминала со слезами на глазах, перебил вновь появившийся из ниоткуда Роберт. Он присел рядом со мной на лавочку, которую уже успело намочить дождём, и сказал:
– Черри, зачем ты тревожишь прошлое? Почему бы тебе просто не продолжать жить настоящим? Не надо портить себе настроение, а уж тем более поплакать, – закатил он глаза. Сначала я хотела возразить ему, сказать, что моё прошлое мне ценно, но потом я поняла, что в чём-то он даже прав. Впервые я слышала, с какой нежностью произносил моё имя Роберт.
– Почему ты заботишься обо мне? – спросила я. Я не хотела у него это спрашивать, но вопрос сам вырвался, и я решила уже продолжить, не останавливаться на этом: – Почему тебе настолько важно моё душевное состояние?
– Ты моя подруга, крошка, а друзей не очень хорошо бросать в трудную минуту, – улыбнулся он и вновь обнял меня, как это было в «Мистик Гриль». Его объятия не давали опять загрустить, в них становилось так же уютно. Когда он меня обнимал, мне казалось, что меня обнимает Гидеон. Становилось так спокойно, слёзы сами проходили, хотелось только одного – улыбнуться.
Я ещё раз поблагодарила Роберта за то, что он был сейчас со мной, когда мне так нужна была поддержка, встала и хотела пойти домой, но меня он меня остановил. Я посмотрела в его красивые карие глаза, в которых отражалось спокойствие и радость. Он подошёл ко мне, положил свою голову на мою макушку и сказал спокойным голосом:
– Я не отпущу тебя одну под таким дождём домой. Раз уж мы встретились, я тебя провожу. Надеюсь, ты не будешь против.
Его улыбка с того дня для меня стала настоящим лекарством, что залечила на время рану в моём сердце.
Мы стали ходить вместе гулять каждый день, делясь эмоциями и впечатлениями о каком-нибудь фильме или сериале. Он интересовался моей жизнью, людьми, которые присутствовали в моей жизни и делали её лучше. А мне хотелось с удовольствием ему рассказывать всё, что он так хотел знать. Каждый новый день, проведённый с ним, становился более красочным, чем он был до этого. Казалось, я смогла отпустить прошлое и начала жить сегодняшним днём. Жизнь вновь заиграла новыми красками, не похожими на прошлые.
Но и мысли о Гидеоне не пропадали. Ночами я не могла уснуть, плакала, вспоминала проведённые с ним дни, которых мне показалось мало. Я желала его увидеть, но его не было уже три недели. Он снился мне постоянно, и каждый раз с новыми словами, в новом образе. То он говорил мне забыть его, то он говорил мне помнить те дни, которые были для него самыми чудесными. Я кричала во сне, желая хотя бы краем глаза его увидеть. От моих криков просыпалась Лиззи. Первое время она пугалась этого, думала, что меня убивают и я умираю, но потом она привыкла и почти не реагировала на это.
