Текст книги "Обречённая (СИ)"
Автор книги: Анастасия Посох
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 19 страниц)
– Тогда зачем ты мне лгала, когда говорила, что одобряешь мой выбор? Для чего были эти спектакли? Почему ты просто не сказала мне правду?
– Если бы я сказала, ничего бы не поменялось. Верно? Верно. Ты упрямая, вся в моего отца.
– Не смей говорить о нём плохо! Он хотя бы следил за мной, – после этих слов Лиззи повернулась ко мне, её лицо было невероятно злым и обеспокоенным. Если приглядеться глубоко в глаза, можно было увидеть грусть, потому что я знала, что своими словами я ранила её.
– А я нет? Разве не благодаря мне ты никогда не была в опасности?
– Я всегда была в опасности, мама! Всегда! – уже кричала я. Почему-то при разговоре у меня нет той самой «Золотой» серединки, о которой все говорили. Я либо тихо говорила, что мне иногда приходилось повторять, либо, если злюсь, срывалась и кричала так, чтобы слышали все в округе, даже глухие. – Раз ты затронула тему моей безопасности, то чтоб ты знала: Гидеон всю жизнь следил за мной! Он никогда не подставлял мою жизнь под угрозу.
– Например?
– Например, я чуть не попала под машину, но каким-то чудом я осталась жива, при этом оказавшись на другом конце дороги, не получив ни одного ранения. На теле даже ссадин не было. Что ты на это скажешь?
Она смотрела на меня с недоумением, но больше ничего про мою безопасность не сказала. Она опять отвернулась, рассматривая аппетитную курицу с золотистой корочкой и специями, которую только что приготовила очередная приглашённая звезда проекта. Кажется, эту курицу она уже не приготовит, так как я не дала Лиззи послушать рецепт и количество ингредиентов. Я смотрела на неё, практически не отрывая свой взгляд от маминых глаз, которые понемногу наполнялись слезами.
– Черри, я забочусь о тебе. О твоих чувствах. Что будет, если этот мальчик бросит тебя? Он разобьёт твоё и так теперь больное сердечко. Я не хочу, чтобы ты плакала и билась в ночных истериках, если нам придётся переехать, а он останется тут. Он лишний в нашей жизни, Черешенка.
– Он не лишний! – сказала я, а параллельно со мной скатилась по щеке на подбородок первая слезинка.
– Лишний. В твоём возрасте все отношения не настоящие. Тебе всего восемнадцать лет, зачем тебе отношения, которые не дойдут до свадьбы? Это простой роман, который скоро закончится. И закончится он грустно.
– Зачем ты так говоришь? – плакала я, уже не вытирая слёзы, потому что их было очень много, а рукав на моей кофте, которую я надела ещё в комнате, был уже мокрый.
– Это простой роман, который скоро закончится. И закончится он грустно, – повторила она. – Чем дальше заходят ваши отношения, тем больнее его будет отпускать потом.
– Мама, как же ты понять не можешь?! Я не собираюсь его отпускать. Это больше, чем любовь, это больше, чем роман. Этого простыми словами не описать. Таких слов ещё даже не создали, которые описали бы нашу любовь.
– Отныне я запрещаю вам видеться, телефонные разговоры тоже запрещены, так что требую отдать мне свой телефон. И не смей мне перечить, – словно не услышав моих слов, сказала Лиззи, утирая слёзы, стоявшие в её глазах, и ушла прочь из комнаты.
Глава 14. «Роберту можно быть рядом»
Утро нового дня выдалось не самым солнечным. Почему-то я проснулась с хорошим настроением, забыв о домашнем аресте, об Эдисоне, о Лиззи. Выглянув в окно, я посмотрела на дорогу – по ней легко определить, был ли сегодня дождь. Он был обычного серого цвета, словно дождя и не было. Высунув руку в приоткрытое окно, откуда дул свежий воздух, я почувствовала мелкий дождь, как будто шёл мелкий снег, растаявший ещё до падения на земную поверхность. Дождь покрывал мою руку тонким мокрым слоем. Но не погода способствовала моему хорошему настроению.
Я обернулась, собираясь подойти к своей кровати и лечь обратно, начав писать на ноутбуке свою авторскую книгу. Но не тут-то было. Мой поворот был настолько резким, что я попала в тёплые объятия, которых я жаждала всё это время. Меня тянуло к этому человеку с каждой секундой, проведённой без него, всё больше и больше. Каждый новый запрет о встрече с ним меня убивал, душевно я переставала чувствовать радость и счастье, внутри лишь бушевали пустота и горечь. А сейчас я просто уткнулась в его большую накачанную грудь и заплакала. Это был он – Гидеон. Я ждала его всё это время, ведь именно поэтому я не закрывала окна.
Когда он увидел мои слёзы, приподняв одной рукой моё лицо за подбородок, парень бережно и очень аккуратно вытер всё насухо и произнёс очень мягким тоном, заставившим моё сердце трепетать, а меня – прижаться к нему ещё сильнее:
– Я люблю тебя.
Его голос. Он бесподобен. Каждое слово произнесено с такой лаской, нежностью и любовью. Гидеон сказал ту фразу, которую я уже никогда не смогла бы выкинуть из своей головы. Почему при каждой новой встрече мне так хотелось прижаться к его могучей груди, а после – целовать уголки его губ, не останавливаясь? Именно его неожиданные, но очень желанные появления в нужный момент заставляли меня ощущать только хорошие эмоции, любовь и что-то ещё, что я не могу объяснить простыми словами.
– Я слышал, ты поссорилась с Лиззи и Эдисоном, – продолжил он всё тем же заботливым тоном.
– Да, поссорились, – ответила я, понимая, к чему идёт разговор.
– Не расскажешь подробностей?
– Гидеон, пожалуйста, не надо…
– Нет, Черри, я хочу знать, что сказала тебе Лиззи, чего ты не хочешь мне рассказывать!
– Гидеон…
– Если ты не хочешь говорить, значит, это что-то серьёзное!
– Не… – не давал мне договорить блондин.
– Говори! – почти кричал Гидеон. Я стояла у окна, поэтому запросто могла взглянуть на подъездную аллею. Именно сейчас на ней не было ни байка Эдисона, ни «мазды» мамы. Я расслабилась, потому как Лиззи запретила мне видеться с моим парнем, а если бы она услышала, как он кричал в моей комнате, ему было бы только хуже. Мама не остановилась бы на простом заклинании.
– Лиззи сказала, что я отныне не могу больше тебя видеть. Она даже забрала у меня телефон, чтобы я не могла звонить тебе.
– Ты что-то недоговариваешь, я вижу по твоим глазам. Тут что-то не так. О чём ещё ты умалчиваешь? – сказал он, поворачивая моё отвернувшееся от него лицо к себе. Его ладонь прошлась по моей щеке с нежностью, которую я любила в нём. – Пожалуйста, скажи мне. Я нуждаюсь в правде.
– Отныне тебе запрещено меня защищать. Твои права защиты перешли к Роберту.
– Давно надо было убрать его!
Я испугалась резких слов Гидеона, хотя знала, что от сказанного мной он мог разозлиться. Всё время, что я его знала, он злился на таких, как Роберт, Лиззи и Эдисон. С самого начала Гидеон твердил, что от таких людей ничего хорошего не стоило ждать. Я слушала его, но не верила, потому что знала, что эти люди были со мной всегда, когда я нуждалась в этом. Я смотрела в его злые глаза, вокруг которых вздулись фиолетовые вены, означавшие его ярость. Прикоснувшись к ним тремя пальцами руки, фиолетовые ниточки вен сразу же пропали, а его взгляд пал на окно. Сразу после его взгляда в сторону подъездной аллеи я услышала рёв байка – Эдисон вернулся.
Когда я повернулась, чтобы лучше посмотреть в окно и понять наверняка, что это «папа», я почувствовала лёгкий холодок на спине, словно приложили растаявший, но ещё холодный, лёд в специальном мешочке. Повернувшись, Гидеона уже не было – он ушёл. Но почему? Он услышал, как подъехал Эдисон? Или, быть может, он решил, что Роберт не может охранять и защищать меня без ведома моего парня? Где блондин был сейчас? В голове мелькали разные мысли – от плохих к хорошим. Но почему-то хороших было так мало, что они слились с плохими мыслями. Я метнулась к кровати, где я всегда прятала запасной мобильник. Что сейчас делал Гидеон? Он же наверняка искал Роберта, строил планы убийства. Блондин с самого начала не любил брюнета, они с самого начала сцепились, пытаясь убить друг друга, но я остановила их. Может, и сейчас я успела бы предотвратить это. Мне они нужны оба, живые, а не мёртвые.
Набрав ранее записанный номер Гидеона с телефона, который я прятала от всех, я стала слушать длинные гудки, которые никак не заканчивались. Он не отвечал, на телефоне заговорил автоответчик, советующий оставить сообщение после звукового сигнала.
Автоответчиком был голос моего парня, который я спутала с ним самим, но, когда я услышала уже знакомые слова, я поняла, что ошиблась. Оставлять сообщение я не стала, так как моё сердце подсказывало, что я должна была звонить Роберту. Но его номер не был записан на этом телефоне. Меня охватила паника. Где же блондин был сейчас? Он уже наверняка добирался к дому Роберта.
И, скорее всего, парень уже придумал план убийства брюнета. Зная Гидеона, я могла сказать точно – он не стыл бы с ним возиться, он не стал бы выслушивать оправдания брюнета, он просто свернул бы ему шею и ушёл бы со спокойной душой из этого «ужасного» дома. И только вечером Роберта нашла бы моя мама, которая направилась бы к нему, чтобы дать некоторые указания.
Тогда Гидеону несдобровать. Если Лиззи узнала бы, что это он убил Роберта, то она придумала или нашла бы сильнейшее заклинание, которое погубило бы его. Она захотела бы убить его, потому что всегда была против того, чтобы мы встречались и вообще виделись. А тут появился бы такой шанс избавиться от него. И никто из них не подумает даже, что они причиняют боль мне, а не кому-то ещё.
Когда я поняла, что до Гидеона не дозвониться, а номера Роберта не было в справочнике телефона, было решено – я хотела найти отобранный мамой телефон, где были сохранены все контакты. Эдисон вряд ли услышал бы, как я обыскивала мамин комод в её комнате, переворачивая всю одежду, хотя и стараясь уложить всё так, как было до моего появления в её спальне. Когда я добралась до самого нижнего ящика комода, за дверью послышались шаги, которые отдалялись в сторону моей комнаты. Кажется, сейчас моя «миссия» могла провалится. Но почему-то шаги остановились рядом с ванной, где затихли. Я стала открывать нижний ящик тихо, представляя, что в этой комнате спала Лиззи, которая, если заметила бы то, что я делала, была бы в гневе. В последнем ящике оказалось нижнее бельё. Конечно, нельзя было лазить в нижнем белье мамы, но именно тут нашёлся телефон. Странно, что она спрятала его так близко от меня. Найти его почти не составило сложности. Оставалась ещё одна проблема – нужно было выйти из её комнаты так, чтобы Эдисон не заметил меня. Прислушавшись к шуму за дверями, которого не было, я поняла, что стоит рискнуть и выйти из комнаты прямо сейчас. Так я и поступила. На моё удивление, добралась я до комнаты быстро и тихо, казалось, «папа» меня не заметил.
Набрав номер Роберта, я стала ждать его ответа, слушая длительные гудки, которые с каждым разом раздражали меня всё больше и больше. Но вот, наконец, он ответил.
– Привет, Чер, – ответил на той стороне трубки спокойный голос. – Что-то случилось?
Услышав его обычный повседневный голос, полный спокойствия, я расслабилась. Но ведь Гидеон наверняка приходил к нему.
Этот вопрос интересовал меня больше всего. Именно это я у него и спросила, на что он ответил:
– Да, приходил.
– Что он тебе сказал? Всё в порядке? – спросила я, чувствуя, как по телу распространялось напряжение.
Он рассказал, что они мирно поговорили, не применяя силы. Решили, что они будут оба защищать меня. Для меня было большим удивлением, когда Роберт сказал, что они не подрались.
– Он просил, чтобы я прикрывал его, – сказал он неожиданно.
– В смысле? – не поняла я.
– Вы можете ходить вместе гулять под видом, что ты гуляешь со мной. Он любит тебя, Черри. Я не могу смотреть на то, как Лиззи к этому относится. Нельзя перекрывать путь к любви, возможно, которая изменит всю твою жизнь.
– Спасибо, Роберт! – ответила радостно я, отчего у меня перехватило дыхание. Пожалуй, он единственный хотел искренне нам помочь, не разлучая нас. Я ничего подобного не могла от него ожидать, но брюнет сделал действительно ценный для меня поступок, на который не каждый был способен. Поступок настоящего друга. Он, наверное, тяжело дался Роберту, ведь я знала, что в глубине души брюнет любил меня до сих пор.
– Но есть одно условие.
– Какое? – удивилась я, потому как его тон был серьёзным. Я знала, что в его помощи есть подвох, но я не знала, насколько он был большим и серьёзным.
– Если Лиззи узнает, что ты гуляла не со мной, пожалуйста, не выдавай меня. Скажи, что до поры, до времени ты гуляла со мной, а потом с ним. Не хочу терять доверие твоей мамы.
Я улыбнулась искренней улыбкой, но знала, что он её не видел, поэтому ответила едва слышным голосом:
– Спасибо, Роб.
И повесила трубку. Утро выдалось не таким чудесным, каким я его представляла.
Сделав обычные утренние процедуры, позавтракав и приведя себя в порядок, я направилась на улицу, где я ходила по всем улицам Ковингтона весь день. Домой я пришла только под душный для сентября солнечный вечер, когда за окном уже наступали сумерки.
Утро следующего дня оказалось таким же, как и прошлое, только теплее. Казалось, что погода играла с жителями этого Штата злую шутку, делая осенние дни теплее и теплее. Листочки на деревьях, которые ещё вчера желтели, принимая прохладу и лёгкие дуновения ветра с радостью, сегодня как будто заново зеленели, принимая новое осеннее утро за летнее. Из открытого ещё с вечера окна слышались весёлые детские крики, крики взрослых с просьбой вернуться детей в дом. Где-то вдалеке светило солнце, но не в нашем городке.
Взглянув на часы, я была удивлена – сегодня я не спала так долго, как собиралась – 9:36. Мой будильник, встроенный на телефоне, был установлен на 10:00, но мне пришлось его отключить, потому что мой организм больше не нуждался во сне. Скорее мой желудок после чудесного сна требовал порцию хлопьев с шоколадным молоком. Прислушавшись к звукам за дверью, я поняла, что у нас гости. Помимо голосов Эдисона и мамы я слышала отчётливый голос Эшли – мамы Гидеона. Но что она делала у нас в доме этим утром? Я всегда знала, что подслушивать разговоры – неправильно. Но в этой ситуации моё любопытство взяло верх, я прислонила ухо к щели между дверью и косяком и стала слушать каждое слово, пытаясь разобрать или додумать не разобранные фразы.
– Гидеон лишь пытается её защитить, Лиззи. Ты давно меня знаешь, поэтому ты должна доверять моему сыну, – утверждала Эшли грустным, но вполне серьёзным голосом. Она была как обычно эмоциональна, выражая каждое слово по-своему.
– Я верю тебе, но ему – не верю. Эшли, он же служил Трэфратэлли, он же их разгневал, он же вызвал их сейчас. И именно из-за него моя малышка в опасности, именно из-за него Чёрные Мыши вышли за ней. И я должна это терпеть и разрешать Черри видеться с ним? Он может сделать что угодно, ведь её жизнь лежит в его руках… – сказала мама так грубо, что, если бы они это говорили мне в лицо, я бы уже убежала и не пожелала даже возвращаться домой. Но не успела она договорить, как в разговор вступился Эдисон:
– Эшли, я защищал её всю жизнь, я защищал её тогда, когда она была ещё только в утробе. И сейчас, когда её жизни угрожают Они, я не отойду от неё ни на шаг, и тем более не подпущу к ней тех, кого она знает совсем недавно. А Гидеона она знает, если я не ошибаюсь, всего три месяца.
– Поймите меня. Мой сын не даст её в обиду. Он защитит Черри. Я знаю своих детей, и я знаю, на что они способны, если испытывают какие-то чувства. Гидеон влюблён в неё. Он никогда не влюблялся. Его мысли только о ней. В голове он строит планы по её защите, он думает, что делать, если Первампиры нагрянут. Вы знаете мой дар. Я Проницательна. Я чувствую то, что чувствуют окружающие. Я не стану вам врать.
– Но почему мы должны тебе верить? – стала говорить тише Лиззи.
– Если вы не верите моему дару, то поверьте дару Кэндис. Она врать не станет.
– Дару Кэндис? – почти в один голос спросили мои родственники.
– Телепатия. Она читает мысли. Если чужим она может сказать ложь о том, что знает, то мне – никогда.
– Я не отступлюсь от своего, Эшли. Роберту можно быть рядом с ней, а Гидеону – нет. Не заставляй меня принимать иные меры.
Я не посмотрю на то, что тёмная магия опасна для белых ведьм. Я сделаю всё, чтобы защитить мою дочь. А теперь вон из моего дома, – крикнула мама и по характерным звукам резко открывшейся и следом закрывшейся двери я поняла, что Эшли ушла.
Почему Лиззи не верит никому, кроме своей гордости и Эдисона? Окружающие люди и магические существа ничего плохого не сделали, чтобы она их винила. Если что-то плохое и произошло, то виновата одна я.
Оставив этот вопрос на вечер, я умылась, переоделась в повседневную одежду и спустилась на кухню, где уже шёл завтрак.
Когда я взглянула на «папу» и на встревоженные глаза мамы, я вспомнила все те слова, что впились самыми острыми краями в моё сердце. Именно они сказали те фразы, которые оказались куда больнее стрел и пуль. Я не хотела им так легко прощать это, ведь они лишили меня единственного счастья – Гидеона. Я не хотела с ними разговаривать, я не хотела их видеть, я не хотела жить с ними в одном доме, но, к сожалению, выбора у меня не было. Но Лиззи не хотела того, чего хотела я.
– Почему ты вчера ушла одна гулять? Тебе не ясно было сказано, что одной гулять тебе нельзя? – стала взволнованным голосом спрашивать мама у меня. Желания отвечать на её вопрос у меня не было, поэтому я просто взяла коробку своих любимых сладких хлопьев и стала сыпать в тарелку, наполненную шоколадным молоком, но она остановила меня, схватив крепко мой локоть.
Выражение её лица сменилось. Теперь она была не такой злой, какой казалась до этого. Теперь она была встревожена и напугана за наши с ней отношения, а голос мягко твердил, пытаясь не напугать меня снова: – Черри, пожалуйста, ответь. Я беспокоюсь за твою жизнь.
Но почему-то именно после этих слов у меня закончилось терпение и я крикнула, отбросив тарелку на другой конец стола:
– Хватит так говорить! Мне осталось жить меньше года. Я хочу жить нормально жизнью, а не опасаясь всё это время каких-то там древних вампиров. А та жизнь, которой я живу сейчас – не жизнь, а тюрьма. Ещё хоть раз запретите мне видеться с теми людьми, которые мне дороги, я не вернусь в этот дом.
– Но… – не успела начать Лиззи, как я перебила её так же, как и миссис Эшли.
– И никогда не смейте выгонять за порог этого дома Эшли! Она ничего не сделала, чтобы вы так на неё злились. Она лишь пытается меня уберечь от действительных опасностей. Не отталкивайте её больше никогда! – кричала я, побежала в свою комнату, схватила все необходимые для сна вещи и выбежала на улицу, сказав в след последнее, что могла ровным голосом сказать, не заплакав: – Я переночую у Роберта. Или Гидеона. И вы не запретите мне это сделать.
За всё утро погода менялась так же часто, как и моё настроение. На улице было многолюдно. Люди суетливо торопились на работу. Молодая девушка, гуляющая с собакой, вероятно, тоже торопилась на работу, нервные резкие движения выдавали её. Но я никуда не торопилась. По крайней мере, мне некуда идти, а торопилась я только покинуть этот район. В моём распоряжении были бутылка воды, наушники с плеером, бумажник, пижама, зубная щётка и паста. Телефона и прочих средств связи у меня не было. Но были деньги. Если бы я нашла автомат, то, скорее всего, я смогла связаться с Робертом вновь, объяснить всю ситуацию, а он, в свою очередь, либо пришёл бы ко мне, либо пригласил меня к себе. Но именно сейчас я не могла оставаться одна, чтобы не наделать глупостей.
Спустя пятнадцать минут поисков я нашла работающий автомат, набрала номер Роберта и стала слушать эти длинные гудки вновь. С каждым новым гудком мне казалось, что я сходила с ума. Ведь посудите сами, у какого нормального подростка в восемнадцать лет будут такие проблемы с родителями? Я соглашусь с тем, что бывают проблемы и ссоры между любой мамой и дочкой, но точно не из-за вампиров, оборотней, ведьм и Первампиров. Это совершенно ненормально. Нормальный подросток должен испытать первую настоящую любовь, которая превратит его мир в сказку. Он должен ходить в обычную школу, колледж или университет, получая самое обычное образование. Родители этого подростка должны быть такими же обычными, как и друзья.
Когда Роберт ответил на мой звонок, я рассказала всё, что произошло этим утром, не сдерживая эмоций. Услышав очевидный ответ от него, я повесила трубку и направилась в сторону его дома. Да, брюнет обещал «приютить» меня на эту ночь.
На пути к Роберту я витала в своих мыслях, анализируя происходящее. Для меня всё ещё не укладывалось в голове, что существовала нормальная жизнь, в которой не было мистики. Все люди жили нормальной жизнью, расслабляясь в клубах, барах и кафе, общаясь с друзьями. В остальные дни они работали, получая зарплаты для развлечений и съёмку жилья. Это же считается нормальной жизнь?
Задумавшись, я вновь, как это было в первый день в Ковингтоне, плечом почувствовала, как с кем-то столкнулась, а затем упала на твёрдую землю. Казалось, что тротуар, куда я упала, стал ещё твёрже, чем был до этого. В этот раз я осталась в сознании.
Взглянув на человека, о которого я ударилась, я узнала в его лице Йена. Но что он делал здесь? Их дом совсем в другом направлении. К тому же, насколько мне известно, он редко выходил из дома.
– Черри, ты что здесь делаешь? – начал он. Его тон был похож, будто его застали врасплох.
– А что ты тут делаешь? – от моего вопроса я заметила, как он напрягся ещё сильнее. Кажется, мы не должны были тут встретиться, в его планы это точно не входило. Но мы встретились.
– Я гулял, а затем увидел тебя, – его голос не дрожал, он говорил уверенно, хотя его мускулы, увеличившиеся от напряжения почти в два раза, твердили обратное – он был напуган или напряжён от этой неожиданной встречи. – Кажется, ты куда-то направлялась. Удачи! – крикнул он мне вслед и, не успев моргнуть глазом, Йен испарился. Странно, что всё так произошло. Он явно переживал, что встретил меня здесь, не ожидая того. Куда он направлялся в этот ранний утренний час? Что он скрывал? Это как-то связанно с тем, что в наш город надвигается большая угроза – Трэфратэлли?
Когда я подошла к дому, который ранее ещё не видела, я постучала в дверь. Мне открыл тот человек, которого я больше всего сейчас хотела увидеть – Роберт. Вновь на его лице была натянута миловидная улыбка, а руки ждали объятий. Взглянув на эту доброжелательную улыбку брюнета, на душе становилось легче, хоть и в голове крутились те моменты, когда Лиззи запретила мне видеться с Гидеоном. Вспоминая каждую деталь минувших дней, слёз в глазах становилось всё больше и больше. С одной стороны стоял Роберт, который явно ждал меня и рад был моему появлению, готовый выслушать всё, с другой стороны где-то глубоко в сердце лежали воспоминания, которые не хотелось вспоминать, но они сами вспоминались. Не выдержав этого двухстороннего такого разного «давления», я заплакала. Брюнет мягко коснулся полусогнутым указательным пальцем моего подбородка, приподнял его и двумя пальцами другой руки вытер слёзы, льющиеся потоком из моих уставших глаз. Его голос нежно твердил, успокаивая меня, отчего водопад слёз становился меньше:
– Чер, не плачь, ты чего? Всё наладится. Ну же, хватит плакать. Улыбка тебе идёт больше.
Войдя в дом, он налил мне крепкий кофе, усадил на мягкий, уютный диван бежевого цвета и, накрыв пушистым, мягким, словно воздушное облако, пледом, обнял, заставив меня тем самым улыбнуться.
Я понимала, что с моим появлением в этом доме я разозлила бы Гидеона, который и так недолюбливал Роберта. Но я не знала, где он был сейчас, у меня не было выбора. Я не могла оставаться на улице, ведь если я стала бы ночевать в том сквере, полицейские не оставили бы это в стороне, а единственный, кто понимал всю ситуацию, связанную с вампирами, оборотнями и прочей нечистью, был Роберт. Я не могла ворваться в дом сестёр Льёнсон, сказав, что за мной охотятся древние вампиры, желающие моей смерти, а меня в это время охраняет оборотень, ведьма и вампир. Как минимум они бы не поняли и подумали бы, что я сумасшедшая. Я не нашла бы у них понимания. И только Роберт принял меня с распростёртыми объятиями, горячим кофе со сладким, сахарным зефиром и мягким пледом. Это именно то, что мне сейчас было нужно.
Мне нравилось в брюнете то, что он не просил объяснений, если видел, что я вот-вот могла заплакать. Он просто улыбнётся, подняв мне своей безупречно яркой и радостной улыбкой настроение.
Когда я успокоилась, Роберт заставил меня улыбнуться, сказав, что улыбка способствует поднятию настроению.
И парень был прав, после этого тяжёлого для меня действия я почувствовала новый прилив сил. Ко мне пришло осознание, что Лиззи не изменилась с того момента, как отдала меня на воспитание Эдисону, а «папа», наоборот, изменился, но, к сожалению, в худшую сторону. Теперь его характер был схож с характером мамы. Он не слушал моё мнение, он слушал указания моей упрямой мамочки. Я понимала, что она пыталась оградить меня от всех проблем, она пыталась сделать последний год моей жизни безопасным. Но запрещать мне видеться и общаться с тем, кто мне был бесконечно дорог – я не могла позволить им так обращаться со мной. Как будто я какая-то игрушка, которой можно управлять.
На улице ничего не осталось от солнца. Мрачные тучи, проливающие дождь где-то в Атланте, покрыли небо, словно серая краска, оставляя разводы. Деревья стояли голыми: вся листва, окутывающая когда-то ветки, опала на сырую и твёрдую от ночного холода землю, укрыв её ковром камелопардового цвета. В моей жизни настала самая выцветшая осень. В жизни каждого человека в какой-то переломный момент наступает такой сезон года. Для меня это была последняя осень, которую я могла увидеть. Поэтому следовало радоваться последнему упавшему листку на земле.
– О чём ты сейчас думаешь? – спросила я у Роберта, когда посмотрела в его обеспокоенные карие глаза. Вспомнив первую нашу встречу, я вспомнила, что когда-то думала, что брюнет будет агрессивным и грубым. Мне казалось, что он не способен на дружескую любовь и поддержку. Его грубый голос, который я услышала тогда, казалось, не предвещал ничего хорошего. Но сейчас он – мой лучший друг, который утешит в трудную минуту и согреет вкусным кофе и плюшевым пледом.
– Я пытаюсь понять, как быть дальше, – отрезал он. Не только его глаза говорили, что Роберт обеспокоен, но и его голос, который предательски колебался. Нет, он не дрожал, он именно колебался.
– Ты о чём?
– Я о тебе, Чер. Когда-то я пережил примерно то же самое, что переживаешь сейчас ты. Я понимаю, какого тебе сейчас.
– Почему ты переживаешь обо мне? Я же так поступила с тобой… – но не успела я договорить, как он положил свою руку на мою и ответил:
– Сердцу не прикажешь. Мне было бы больнее, если бы ты ответила на мои чувства, солгав. Понимаешь, во мне заложено с рождения: друзей спасать в любой ситуации, какой бы трудной и опасной она не была. А ты мой друг, за которого я переживаю.
Сейчас надо думать не о том, почему я волнуюсь за тебя. Сейчас надо думать, как быть с Лиззи и Эдисоном. Я не хочу видеть тебя такой грустной. А причина твоей грусти – Гидеон, с которым тебе запрещено видеться. Насколько я знаю, это называется «домашний арест».
Я улыбнулась в ответ его словам, которые он произносил с особой интонацией, как будто с иронией или с сарказмом. Когда он увидел, что я вновь заулыбалась, он обнял меня за плечи, притянул мою голову к своей груди и крепко прижал.
– Роб, это неправильно, – сказала я, когда поняла, что для него эти объятия значили совсем не то, что значили для меня. – Мы не должны…
– Это дружеские объятия, не более, я понимаю, – ответил парень, вновь перебив меня.
В эти минуты я задумалась о сказанных Лиззи словах. А ведь частично она права: Роберту можно быть рядом.
