Текст книги "Обречённая (СИ)"

Автор книги: Анастасия Посох

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 19 страниц)

Глава 10. «Он – моё лекарство»

И вот уже почти конец лета – 19 августа. Моя боль становилась менее яркой, чем она была до появления Роберта, который помогал мне справляться с ней. Время, проведённое с ним, я стала ценить, чего раньше я не наблюдала. В моей жизни вновь появились такие люди, как сёстры Льёнсон. Я, наконец, поняла, что смысл жизни есть – мои друзья, которые не дают мне загрустить, и мама, которая всегда со мной, что бы ни случилось. Когда я хотела пойти куда-либо, она давала советы, где можно провести отлично время, где есть красивые места, иногда сама отвозила нас с сёстрами Льёнсон к берегу озера, куда возил меня Гидеон. Когда мы приезжали на то место, меня охватывала грусть, но девочки включали весёлую музыку, доставали много вкусной еды, и начинали меня вытягивать из грусти.

Сидя дома за чтением новой книги, я услышала стук в дверь. Лиззи открыла дверь, за которой стоял Роберт, после чего позвала меня вниз, приглашая его зайти к нам.

– Нет, спасибо, я хочу позвать Черри прогуляться, – ответил он спокойным голосом. Когда он увидел меня, его глаза загорелись, он улыбнулся и поздоровался со мной. – Я подожду тебя на улице, Чер, – сказал он, обращаясь ко мне.

Я надела своё самое любимое чёрное платье, в котором была тогда в кафе, когда встретилась с Робертом. После появления брюнета в моей жизни я решила дать платью второй шанс. На голове у меня был самый обыкновенный пучок, который я делала для удобства, чтобы он не мешал мне, пока я читала книгу. Обычно, когда я распускала его, у меня волосы становились волнистыми, поэтому, решив, что в этот раз получится то же самое, я распустила волосы. Действительно, волосы лёгкой волной спускались к моим плечам. На ушах я застегнула чёрные серьги в виде перьев, которые так красиво смотрелись и очень подходили к этому платью.

Спустившись вниз, я забежала на кухню, где сидела Лиззи за чашкой чая, как она обычно это делала. Она посмотрела на меня и улыбнулась. Впервые за долгое время её глаза так светились. Кажется, я действительно изменилась с тех пор, как перестала постоянно сидеть дома и плакать. Сегодня она выглядела как-то необычно. На ней было надето яркое красное платье, перевязанное на талии чёрной атласной лентой. Волосы были завиты, локоны аккуратно спадали к спине. На губах у неё была алая помада, цветом схожая с платьем.

– Куда это ты, мам? – спросила я, когда мои подозрения пали на свидание.

– Думаю, пора обзаводиться полноценной семьёй, – улыбнулась в ответ Лиззи. Я была счастлива, ведь она заслуживала счастье, даже если «оно» будет выглядеть некрасиво.

– Смотри, чтобы твоя «семья» не испугалась твоей магии, – пошутила я, и мы вместе засмеялись. Она посмотрела на меня всё ещё светящимися глазами, улыбнулась и, задумавшись, сказала:

– Ты совсем изменилась с Робертом. Расцвела на глазах.

– Мы друзья, мам, – сказала я, понимая, к чему он ведёт.

– А ему этого достаточно? Он проводит с тобой всё своё свободное время, кормит тебя в кафе за свой счёт. Думаешь, ты ему просто подруга?

– Да. Он знает, что мы с ним друзья.

– Знать недостаточно. Он может знать одно, но чувствовать совсем другое. Я не хочу делать тебе больно, но пора бы забыть о Гидеоне.

– Не надо о нём, мам, я не хочу… портить настроение себе. Надоело уже, что Роберт постоянно меня успокаивает. Кажется, будто он думает, что я всегда плачу, как настоящая плакса, – сказала я, понимая, что в чём-то она права. Может, стоило прислушаться к сердцу. Хотя бы к сердцу Роберта.

Гидеон ушёл из моей жизни, причинив мне большую боль, которую я до сих пор чувствовала, хоть и не так открыто, как раньше.

Конечно, я понимала, что с Робертом мне легче, но Гидеона я не могла забыть. Он – моя первая любовь, настоящая любовь, которую не так просто забыть.

Я поцеловала Лиззи и направилась к двери, за которой меня ждал Роберт. Меня не покидали слова мамы. Когда я увидела его глаза, в них присутствовал тот огонёк, что был в глазах у Лиззи сейчас, в предвкушении свидания. Неужели она права? Ладно, стоит забыть на время об этом и просто насладиться временем, проведённое с ним сегодня.

На улице стояла прекрасная погода: бескрайнее голубое небо, яркое парящее солнце, столбик термометра превышал отметку в 25 градусов Цельсия, птицы напевали дивные песни, люди радовались теплу. Ничто не предвещало зноя и дождя. Мы шли вдоль извилистых улочек, каждая из которых не была похожа друг на друга. Рядом с нами ездили машины, которые нам задорно сигналили и кричали из салона автомобиля, что я прекрасно выгляжу. Было приятно такое слышать от незнакомых людей, которые это сказали, будучи в трезвом состоянии. Проходя мимо детской площадки, я увидела детей, которые играли в догонялки. Один мальчик был догоняющим, а три девочки и два мальчика были убегающими. На вид им было лет по семь. Они так весело играли в это, кричали, когда их задевали, что значило, что теперь они менялись ролями. Это выглядело завораживающе.

Я думала, что мы с Робертом гуляем спонтанно по этим улочкам, но, как оказалось, он специально вёл меня по ним, потому что именно это дорогой он пытался меня привести к красивому парку, где росли прекрасные деревья, зелёные листочки которых шелестели, создавая иллюзию ветра. В центре парка был небольшой прудик, в котором плавали лебеди. Они плавали парами. Они не предавали свою вторую половинку, не пытались её оставить одну. Это напомнило мне Гидеона, который защищал меня изо всех сил, но в конце концов сдался и бросил, и, взглянув на Роберта, я поняла, что пора отпустить Гидеона и общаться с теми, кто в данный момент рядом.

Я чувствовала спокойствие и умиротворение в этом парке, гуляя рядом с Робертом. Он приобнял меня за плечо, но сделал это еле заметно, боясь, что я стала бы сопротивляться. Но я не сопротивлялась. Я разрешила ему обнять себя, но так как я стеснялась ему сказать прямо, я положила свою голову на его руку, которая обхватила моё плечо, показывая, что я не против объятий. Мы сели на лавочку, что стояла прямо напротив пруда, где открывался красивый вид. Роберт по-прежнему меня обнимал за плечи, а я молча положила свою голову на его грудь. Дыра в моём сердце понемногу зарастала в его присутствии. Когда он был рядом, мне становится так хорошо и приятно, и я не хотела его отпускать. Он – моё спасение от той депрессии, что накрыла меня с головой на это долгое время. С ним мне хотелось улыбаться, радоваться каждой детали и мелочи и наслаждаться тем, что у меня было на тот момент.

Я подняла свой взгляд на Роберта, который смотрел на меня с любовью и счастьем в глазах, которых не было раньше. Всё-таки Лиззи была права. Он влюблён в меня. И, кажется, я тоже была влюблена в него. Он смотрел на меня, а потом вдруг сказал:

– Я хотел показать это место, потому что оно мне нравится.

Я понимала, что он хотел устроить свидание, на которое я бы не пошла, если бы он сказал мне прямо. Я улыбалась и смотрела в его глаза. Мне было приятно такое услышать от него.

– Роберт… – начала я.

– Что? – ответил он с той нежностью, какую раньше не проявлял.

– Почему ты помогаешь мне в такое трудное для меня время? – спросила я, ожидая его признание.

– Не знаю. Просто захотелось, вот и помогаю.

– Я благодарна тебе, что ты здесь и сейчас со мной. Мне так нужна была поддержка со стороны, которую Лиззи мне не смогла дать, а ты смог. Ты появился вовремя, я бы уже, наверное, сошла с ума.

Он ухмыльнулся и положил свою голову на мой затылок. Я знала, что его мучает чувство влюбленности и неизвестности – отвечу я взаимностью или отвергну его. Я продолжила наблюдать за лебедями, которых тем временем стала кормить маленькая девочка, отламывая от хлеба кусочки и кидая их в пруд. Лебеди хватали куски и, заботясь о своей любви, несли их вторым половинкам. Они заботились друг о друге. Было бы в жизни между людьми так.

Так как гулять мы отправились вечером, я наблюдала красивый закат. Солнце так красиво разделилось напополам линией горизонта. А ведь куда оно потом девается? С научной стороны я знаю, что Солнце не крутится, крутится Земля, но если побыть немного ребёнком и рассуждать, как маленькое дитя: а вдруг Солнце – это две половинки, которые нашли друг друга и стали одним целым? Боже, кажется, я уже сходила с ума.

Неожиданно, прерывая мой бред, Роберт сказал:

– А ведь знаешь, крошка… Я рад, что ты спокойна. Ну, честное слово, уже сам чуть не заплакал, когда видел твои слёзы, – усмехнулся он. – Также я рад, что я тогда пришёл в кафе и увидел тебя. Эта встреча изменила наши отношения, не так ли?

– Да, ты прав, – сказала я, понимая, что сейчас он скажет это.

– Должен тебе сказать, но не знаю, как ты отреагируешь, – сказал он и замолчал на некоторое время, после чего продолжил: – Я влюблён в тебя, Черри.

Я посмотрела на него, не показывая своего удивления, которое захлёстывало меня изнутри, улыбнулась и сказала:

– Я знала, что ты это скажешь.

– Лиззи сказала? – ухмыльнулся он. Я кивнула. – Почему ты так спокойно реагируешь?

– Просто… я не знаю, – сказала я спокойно, пытаясь понять, что я всё-таки чувствую. Почему-то мне вспомнился Гидеон, мои чувства к нему. Я посмотрела на Роберта. Казалось, что чувства к нему были, но при этом я не могла забыть те чувства, испытываемые к Гидеону.

Он отвернулся в сторону заката, но, когда я посмотрела на него, он повернулся ко мне, приподнял указательным пальцем моё лицо за подбородок и поцеловал. В его поцелуе я чувствовала любовь, которую он издавал, но я понимала, что ничего не чувствовала к нему. Он – не Гидеон, его поцелуй не похож на поцелуй блондина, которого я всё ещё любила. Он отстранился от меня, посмотрел ещё раз в мои глаза и сказал:

– Ты ничего не почувствовала. Я знаю этот взгляд. Я не безразличен тебе, но как друг. Зря я сделал это, прости. Думаю, тебе пора домой, – он говорил всё то, о чём я думала. Казалось, он читал всё по моим глазам, потому как он то и дело смотрел в них. В его взгляде присутствовали разочарование и грусть – знакомые мне чувства. По голосу можно было понять, что я причинила Роберту большую боль, не проявив взаимности. Но и поддаваться его чувствам я не могла, ведь это было бы ложью, которую я всегда ненавидела.

Добравшись до дома, он попрощался и ушёл со своей вампирской скоростью. Я понимала, что ему сейчас было больно обнимать меня, но его скорость, с которой он ушёл, казалась мне оскорбительной. Я обижалась сама на себя, мои глаза подвели меня, выдав горькую правду. Зато я поняла окончательно, что мама была права, но только в том случае, где говорилось, что я для Роберта не просто подруга. Я не влюблена в него, это было окончательным решением, которое подтвердилось после того поцелуя.

Следующую неделю и Роберт покинул меня. Я оставалась совсем одна. Кажется, тот поцелуй для него многое значил, но из-за того, что я не чувствовала к нему того же, его это ранило, поэтому он перестал являться ко мне домой в самый неподходящий момент. Я опять осталась наедине со своими мыслями, которых было слишком много. Они накрывали меня с головой, не давая возможности вырваться и провалиться в забытье. Они не давали мне покоя даже во время сна, от чего я стала меньше спать, есть и стала больше времени сидеть и смотреть в одну и ту же точку, пытаясь откинуть ненужные мысли. После того поцелуя я вновь вспомнила черты лица Гидеона, его запах, который оставался для меня неизменным на долгое время. Я вспоминала тот первый поцелуй, как трепетало тогда моё сердце, как подкашивались ноги, как кружилась голова в тот момент от его сногсшибательности.

Это было замечательно. Никто в моей жизни не приносил за столь короткий срок такие эмоции, как он, и никто не приносил мне такой боли от разлуки и расставания.

Я понимала, что всё, что у меня осталось, связанного с ним, это маленькая фотография на телефоне, которую я распечатала и наклеила над своей кроватью. Его безупречные черты лица, мышцы которого напрягались, когда я плакала, не выходили из моей головы. Я вновь погрузилась в свои мысли, которые не хотели меня выпускать из своих объятий. Я вспоминала и вспоминала, время от времени пуская слёзы. Почему прошлого нельзя было вернуть? Я бы не позволила тому парню, который когда-то толкнул меня на улице, уйти из моей жизни так просто. А сейчас я даже не знала, где он. У меня не было его данных, я не могла ему даже позвонить, чтобы узнать, как у него дела. А мне всего лишь надо было услышать его голос, чтобы успокоиться.

Почему-то в перемешку с воспоминаниями о Гидеоне я вспомнила и дедушку. Наверное, потому что это самые ценные для меня воспоминания. Я вновь видела один день из прошлого. Он часто у нас гостевал. Как-то мы всей семьёй смотрели кино. И решили посмотреть не какую-нибудь семейную комедию, а фильм ужасов. На одном из страшных моментов я заплакала. До сих пор не понимаю, как семилетнему ребёнку разрешили смотреть эти ужасы? Как только я заплакала, ко мне на диван подсел дедушка, обнял и дал тарелку попкорна, который он сам готовил. Мне тогда было безумно приятно, что он так обо мне заботился, как не заботилась обо мне мама. Казалось, он заменил мне её.

Когда фильм был просмотрен, все эмоции лились из меня. Я рассказывала дедушке впечатления о фильме, рассказывала, на каких моментах мне было особенно страшно. Во время моего рассказа об эмоциях он меня перебил и предложил пойти прогуляться, на что я ответила ему согласием. Прогулка с дедушкой тогда была моим любимым делом. Мы вышли на улицу, где лил дождь, непривычный для Фейта. Я тогда расстроилась, потому что дождь – это грустное для меня природное явление. Уже в том возрасте я считала, что цепочка между дождём и человеком коротка: человек, радуясь каждой его капле, купается в нём, после чего следует мелкая простуда. Если простуду не лечить, можно заболеть чем-то более серьёзным, а потом и вовсе получить воспаление, которое лечится с трудом. Если воспаление не удаётся вылечить, человек просто умирает. А смерть, как многие считают, это худшее наказание всех времён.

Дедушка, зная, что я думала о дожде и что я знала о заболеваниях, вытащил свой чёрный зонтик с деревянной ручкой, вручил его мне и сказал:

– Знаешь, Черешенка, дождь – это не так уж и плохо. Ведь ты подумай: все плоды, что мы получаем и кушаем, вырастают за счёт дождя, который поливает растения. А если прислушаться, можно услышать музыку дождя. Попробуй прислушаться к этим маленьким капелькам, которые так звонко бьются о листья на деревьях, об асфальт, об дома. Выстраивается целая мелодия.

С тех пор на протяжении какого-то времени я не считала дождь плохим. Каждый новый дождь я встречала с радостью, улыбаясь и слушая эту замечательную мелодию, которую мне показал дедушка. Я по сей день вспоминаю тот день, те его поучения, которые научили меня видеть в плохом хорошее, хоть и сейчас моё мнение о дожде вновь поменялось в худшую сторону.

За окном неожиданно пошёл дождь, о котором я как раз сейчас и вспоминала. Каждая капелька имела свою ноту. Если все капли одновременно бьются обо что-то, получается своеобразная мелодия.

Привстав с кровати, я решила посмотреть в окно: уже светало. Да, на часах было четыре часа ночи, а я всё ещё не спала, вспоминая о дедушке и Гидеоне. Посмотрев в окно, я увидела мокрый чёрный асфальт, который от дождя становился ещё чернее, чем был. Крыши домов, земля, всё кругом от дождя становилось мокрым. В окнах некоторых домов горел свет. Наверное, некоторые люди не могли уснуть, а некоторые уже готовились к новому рабочему дню в супермаркетах, кафе и барах, которые рано начинали рабочий день.

Я открыла окно, впуская поток свежего воздуха в свою комнату. Надеясь уснуть в ближайшие несколько минут, я легла и закрыла глаза. Неожиданно к моей щеке кто-то прикоснулся. Конечно же, я испугалась. Открыв глаза, я увидела того, чьё лицо я не могла забыть на протяжении четырёх недель. Его лицо выглядело таким грустным, печальным и опустошённым. Но когда он увидел, что мои глаза открылись, выражение его лица поменялось – он испугался.

– Почему ты не спишь? – спросил он. Из моих глаз потекли слёзы. Его голос был таким же, каким я его запомнила, нежным, чарующим, ласковым. Он смотрел на меня, не убирая руку со щеки, поглаживая её. Я плакала, смотря на него.

– У меня не было сна.

– Спи, я пойду. Зря я здесь появился.

– Нет, не зря. Останься, прошу, – заплакала ещё сильнее я. Он по-прежнему хотел уйти, причинив мне новый поток боли, которую я перестала так остро чувствовать совсем недавно. Присев на кровать, я попросила сесть и его. В моих глазах всё помутнело от вновь накатившихся слёз, я уткнулась в его твёрдую грудь лицом и заплакала, что было силы. Я не хотела сдерживаться, не было на то желания, я хотела показать, насколько больно он мне сделал своим уходом. Парень не сопротивлялся, а только своей рукой погладил меня по голове и сказал обжигающим голосом, полным боли и переживаний:

– Не стоило мне уходить. Я хотел сделать, как лучше, но я причинил тебе столько боли, сколько ты не заслуживаешь.

Я плакала, уткнувшись в его грудь, столько, сколько никогда не плакала. Мои слёзы и не думали заканчиваться. Он обнял меня своими твёрдыми мускулистыми руками, давая понять, что тоже соскучился по мне за этот месяц, что его не было. В моей голове крутился только один вопрос, который я тут же заплаканным голосом задала Гидеону:

– Зачем ты так со мной? Зачем ты ушёл?

Он молчал. Мои вопросы причиняли ему боль, словно множество ранений. Иначе никак не объяснить его напрягающиеся руки, грудь, тело. Но всё же он хотел ответить, и он ответил:

– Я хотел уберечь тебя от себя, от чудовища, каким я являюсь.

– Почему ты так туманишь мой рассудок? Ты не чудовище, Гидеон. Ты человек.

– Я так скучал по тебе. Как такое может быть, что ты заполнила мои мысли, не позволяя забыть тебя? Я помню, как хотел тебя забыть, но помнил всё равно. Я приходил к тебе каждую ночь, пока ты крепко спала. Ты кричала. Ты звала меня. Я смотрел на тебя и думал: всё к лучшему. Но ты так кричала, отчего у меня сжималось сердце. Я правда жалею, что ушёл тогда.

– Ответь, зачем ты ушёл тогда? – спросила я, поднимая голову. Я не хотела верить в то, что Гидеон хотел меня уберечь от себя, зная, что причинял больше боли своим отсутствием. Моё лицо было настолько заплаканным, что Гидеон принялся тыльной стороной ладони вытирать слёзы, которые полностью намочили моё лицо и оставили большое пятно на футболке блондина.

– Я ездил к Трэфратэлли.

– Они приняли твою службу в обмен на мою жизнь? – спросила я, вытерев с щёк слёзы. Моментально я успокоилась. Когда встал вопрос о моей жизни, всё беспокойство ушло.

– Да, – сказал он, спустя несколько секунд. На его лице появилось беспокойство, злость, боль, ярость, всё, кроме положительных эмоций. Он врал.

– Почему ты мне врёшь?

– Черри, они сказали, что ты можешь спастись, став вампиром. Но я не хочу обрекать судьбу твоей души на бесконечный ад. Ты понимаешь, что все, кто становился вампирами, обречены на исчезновение после смерти, в лучшем случае на ад? Вампиризм проклинает души людей.

– Но у меня нет выбора. Гидеон, я хочу жить.

– И ты будешь, я обещаю, я найду другой способ продлить твою жизнь до старости.

– Хорошо, – кивнула я и наклонила голову, из глаз вновь полились слёзы.

– Нет-нет-нет. Кто сказал, что ты можешь продолжать плакать? Я не давал разрешения, – улыбнулся он, приподнимая рукой моё лицо и касаясь губами уголков моих губ. Он делал это так нежно. Я помнила, как он целовал меня, как поцелуй пленил меня, как я хотела снова почувствовать это. И вот Гидеон, поцеловав уголки моих губ, передвинулся к самим губам. Его поцелуй казался таким сладким, успокоительным. Он – моё лекарство, какого больше нет в этом мире. Отрываться от его поцелуя я не хотела, несмотря на то, что мы так сидели, наверное, пять минут.

– И как я могу убить любовь мою? – спросил Гидеон сам себя. Его риторический вопрос заставил меня улыбнуться. Он впервые назвал меня своей любовью. Он встал с кровати и направился к окну.

– Не уходи, я так долго ждала тебя, – сказала я, понимая, что парень собирался покинуть этот дом. А он лишь закрыл окно, подошёл к моей кровати и, укладывая меня спать, лёг сам поверх одеяла, которым накрыл меня.

– Я и не ухожу, Чер. Тебе надо поспать. Когда ты проснёшься, я буду здесь, – сказал он убаюкивающим голосом, который так сладко меня усыплял.

– Обними меня, пожалуйста, – попросила я, посмотрев в его пленительные голубые глаза, похожие на два больших озера с чистейшей зеркальной водой.

Он, убрав прядь моих волос со щеки и заправив её за ухо, поцеловал ещё раз в губы, обнял, и я уснула. Одно я знала точно: Роберт был прав, когда говорил, что Гидеон долго без меня не протянет. Как и я без него. Он приехал, поняв, что скучает по мне. И я была безумно рада увидеть его в своём доме. Казалось, уже всё потерянно, Гидеона не было рядом, Роберт больше не приходил ко мне, сёстры Льёнсон тоже позабыли обо мне. Но нет же, мой беловолосый парень вернулся, не отворачиваясь от меня, как это бывало во многих фильмах.

Мне вновь снился он. Мы лежали на диване в его комнате и обсуждали его отъезд и то, как я справлялась без него.

Неожиданно его голубые глаза стали злыми, вокруг которых вздулись фиолетовые вены, но клыков не было. Вспомнив то, что произошло три недели назад в «Мистик Гриль», я поняла, что он контролирует свою жажду. Он смотрел на меня глазами, в которых ясно читалась боль, который было чрезмерно много.

– Крошка, – сказал он. Я повернула свой взгляд ещё раз на его лицо, которое превратилось в лицо Роберта. От испуга я закричала и хотела убежать, но он опередил меня. Он, пару секунд назад находившись у меня за спиной, вдруг появился прямо передо мной.

– Не пытайся убежать, Чер, – сказал он это с некой злостью, какую я раньше не слышала, и его клыки, которые вот-вот появились, вонзились в мою шею. Я закричала.

От собственных криков я проснулась. Гидеон, который сидел в это время рядом, был обеспокоен, почему и гладил меня по лбу и, увидев, как я открыла глаза, сказал:

– Это всего лишь сон, Черри.

Я тоже села на кровать, и, посмотрев на милое лицо Гидеона, которое не было похоже на его лицо в моём сне, обняла парня, что было сил. Его руки обвили мои плечи, и он поцеловал меня в затылок. Его поцелуй успокоил и развеял мои страхи, которые не спешили уходить из моей головы. Я всё ещё видела те страшные глаза, полные гнева и хаоса, те синие ниточки вен, его ужасные острые клыки, которые так безжалостно впились в мою шею.

– Надеюсь, такие сны больше никогда мне не приснятся, – с ужасом и дрожью в голосе сказала я.

– Что тебе снилось? – спросил он. Я посмотрела на часы, на которых отображалось 9:38. За окном была прекрасная погода: тучи, что преследовали меня всю прошлую неделю, исчезли, к ним на замену пришло яркое слепящее солнце, лучи которого пробирались в мою комнату и грели её. Я вновь полюбила это палящее яркое солнце, которое без блондина я просто не могла видеть. Когда Гидеон задал этот вопрос, я вспомнила тот случай с Робертом, тот парк, где мы сидели на лавочке и наблюдали за лебедями, которые так аккуратно ухаживали за своей второй половинкой, защищали её, тот поцелуй, что он оставил в моём сердце, проявляя свои чувства. Я понимала, что это было чистой воды предательство, и, если бы Гидеон узнал это от него самого, от человека, который одарил меня поцелуем, его гневу не было бы предела. Я решила, что было бы честно, если бы я рассказала ему, что случилось между нами с Робертом. Поэтому я незамедлительно начала:

– Я должна тебе кое-что рассказать. Обещай, что никому не свернёшь голову, когда услышишь то, что я тебе расскажу? – сказала я. Хоть я и ничего не чувствовала к Роберту, за его жизнь в моём сердце отныне поселился страх, ведь Гидеон не оставил бы его в живых, если бы я не попросила его. И даже моя просьба могла его не спасти. Но и я не смогла бы спокойно жить, если бы не поделилась с ним тем, что он должен был знать.

– Всё зависит от обстоятельств, – сказал он, и я почувствовала, как его рука напряглась, которая в это время держала мою ладонь и сжала её до дикой боли. Гидеон заметил это, и, убрав руку, поцеловал мою ладонь с тыльной стороны и отошёл к окну, наблюдая за происходящим на улице. Его напугало то, что я сейчас могла ему рассказать. Он мог обидеться на меня, но пути назад уже не было.

– Когда ты уехал, мы с Робертом стали больше гулять вместе. Поначалу это были обычные дружеские прогулки, хотя в его глазах читалось больше, чем дружба. Он водил меня по разным живописным местам, где я вдохновлялась и приходила домой с замечательным настроением. В один из таких вечеров он постучал в мою дверь. Лиззи открыла ему. Он вытянул в очередной раз меня на улицу и повёл по улочкам Ковингтона к наикрасивейшему парку с маленьким прудиком, который мне так полюбился, – Гидеон понимал, к чему я веду, почему на его лице и появилась злость. В глазах появился тот огонёк гнева, который я уже видела, когда он пытался спасти меня от проверочного нападения Роберта. Его руки всё больше напрягались, потому как пальцы и костяшки на руке побелели от напряжения. – Не злись, прошу тебя.

– Я не злюсь, продолжай, – сказал он сквозь зубы.

– Я тогда была так рада его подарку. Мы сели на лавочку, что стояла возле пруда, и, после долгого разговора, он поцеловал меня, – после главного слова моего рассказа Гидеон ударил рукой об стену, видимо, не со всей силы, потому что стена осталась стоять на месте. – Прошу, не ломай мне стены.

– Что ты почувствовала, когда поцеловала его? – спросил он. Я понимала, что Гидеон не поверит моим словам, пусть это будет и правда, но я попыталась ему это объяснить:

– Я не ответила ему взаимно. Когда он поцеловал меня, я не чувствовала того же, что чувствовала, когда ты целовал меня. Я чувствовала ту любовь, с которой он меня целует, но в ответ у меня не было того, что было у него.

– Чёрт, чёрт, чёрт! – почти кричал он, кидая в открытое окно камни, которые неожиданно появились в его руках. Я слышала, как камни с грохотом врезались в асфальт, наверняка оставляя вмятины. Гидеон кидал их с такой силой, что дыр в асфальте не миновать. – Ему не жить.

– Гидеон, ты обещал мне, что никому не вывернешь шею. Ты мне обещал.

– А что я могу сделать с тем, кто пытается отнять тебя у меня? Я, конечно, благодарен ему, что по моей просьбе он присмотрел за тобой, но о поцелуе не было и речи, – его слова были для меня странными. Значит, Роберт появился в моей жизни исключительно благодаря моему парню? Почему он мне не сказал сразу? Спрашивать это у блондина я не стала, потому что ни его, ни меня это сейчас не волновало.

– Он не виноват…

– Нет, Черри, он виноват!

– Он не виноват, Гидеон. Посмотри на меня, – сказала я, поворачивая рукой за подбородок его лицо на меня. Он выглядел таким злым и встревоженным. – Он не виноват в том, что влюбился в меня. И он не виноват, что я ему не ответила взаимностью.

– Ты могла бы…

– Да, могла. Но не захотела, потому что я не могла забыть о тебе. Я помнила тебя, верила, что ты вернёшься, и знала, что если я отвечу ему той же любовью, которой у меня даже нет, ты не захочешь меня видеть.

– Я что, похож на того, кто может обидеться на тебя?

– Не надо его трогать, хорошо? – сказала я и полезла к его лицу поцеловать его. Но Гидеон отстранился от меня и ушёл в другой конец комнаты. Его всё ещё беспокоил этот случай, но он уже не проявлял злости. Парень чувствовал боль, которая ту же появилась в его глазах. Глаза не дадут врать.

– Почему ты его защищаешь?

– Потому что… он был моим спасением от той депрессии, которая накрыла меня тогда с головой. Я днями сидела дома, в рот не могла положить ни куска пищи, для меня книги были единственным утешением. Но он появился в самый тяжёлый момент моей жизни, когда мне нужна была поддержка. Гидеон, не принимай это так близко к сердцу, будто я его считаю своим парнем. Нет. Он не мой парень. Он мой друг. Но не более. Я люблю тебя, и больше мне никто не нужен.

После моих слов Гидеон подошёл ко мне, приподнял моё лицо пальцем за подбородок и прислонился своими губами к моим.

Он так аккуратно старался поцеловать, не причиняя мне боль, я чувствовала, как дыра, что ныла в моём сердце на протяжении четырёх недель, заросла, но на её месте остался шрам, который будет напоминать мне о том, что теперь мы одно целое, нас ничем не разделить. И у нас осталось только одно утешение – мы сами друг для друга. С его поцелуем я унеслась в параллельный мир, который был полон разноцветных красок: деревья были яркие с зелёными листочками, цветы, что посадила Лиззи, были настолько яркими и цветными, что от их красоты можно было ослепнуть. Когда он отстранился от меня, я осталась в этом мире, для меня всё приобрело необычные цвета красок, всё стало ярким. Таким мир я не видела целых четыре недели, которые я провела без моего любимого вампира.

– Почему не могу избавиться от мысли о тебе? – спросила вдруг я. Мой вопрос звучал странно, но я действительно не понимала, почему все мысли, что крутились в моей голове, были только о Гидеоне, о моей любви к нему, о его чертах лица и аромате его парфюма. Парень смотрел на меня влюблёнными глазами, в которых отражалась лишь взаимность.

– Думаю, Лиззи не одобрит то, что ты здесь разговариваешь со мной, но не идёшь есть завтрак, который она давно приготовила.

Думаю, ты обрадуешься тому, что она приготовила. Ты же любишь вафли? – улыбнулся он, сел на кровать и указал мне идти вниз. – Я буду здесь, я не уйду, иди, поешь, без меня совсем исхудала.

Я спустилась вниз по лестнице и направилась в сторону кухни через светлую гостиную, куда падали лучи сверкающего греющего солнца. По всему дому пахло выпечкой. Этот аромат я узнала бы где угодно – вафли, которые я так любила уплетать на завтрак.

Когда я зашла на кухню, Лиззи улыбнулась мне и протянула целую тарелку вафель, рядом с которыми лежали панкейки. Она всё это приготовила за одно утро?

– Да, – ответила мама на мой вопрос, который я незамедлительно озвучила. – В конце концов, не пропадать же магии. Вижу, сегодня ты опять радостная. Неужели помирилась с Робертом? Он к тебе приходил? Я не слышала, чтобы он заходил.

– Нет, мам, он не приходил. Просто… настроение замечательное. Я выспалась сегодня, – улыбнулась я, вспомнив моего утреннего гостя. Одна мысль о нём вызывала во мне улыбку. – К тому же я наконец дождалась того, кого так долго ждала. Думаю, ты понимаешь, о ком я, не так ли? – посмотрела я в лицо Лиззи, которое светилось от счастья за меня.