Текст книги "Обречённая (СИ)"

Автор книги: Анастасия Посох

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 19 страниц)

– Нет! – заулыбалась она ещё сильнее. – Не может быть!

– Да, мам, да!

– Ты вся светишься! Я была не права, когда говорила тебе, что тебе надо забыть его. Но ты не забыла парня. Иногда твоя упрямость к лучшему. Расскажи, как он тебя нашёл? Как ты его встретила? Неужели решилась выйти на пробежку после месяца отдыха?

Я рассказала ей всё, что произошло за это утро, рассказала про ту ситуацию с Робертом, рассказала, как отреагировал Гидеон на это, также я рассказала про все свои чувства, которые меня переполняли, когда я увидела лицо в темноте, которое было мне таким родным, будто это моя душа, моя жизнь. Лиззи, слушая мой рассказ, сидела и всё это время улыбалась. Вновь она увидела свою дочь счастливой, какой она была неделю назад, какой она была четыре недели назад. Когда я ей всё рассказала, я поняла, что камень, который перегружал моё сердце, упал, ушёл, исчез. Я открылась ей. Я смогла рассказать Лиззи всё, что чувствовала, не боясь её эмоций и действий. Я впервые за долгое время поняла, что у меня есть мама, которая интересовалась моей жизнью, а в случае опасности хотела защитить и уберечь от всего этого, а не причинить боль.

Когда я ей сказала про то, что Гидеон в моей комнате сидит и ждет меня на кровати, она удивилась. Её удивление показалось мне странным, ведь я ей рассказала про нашу странную встречу в четыре часа ночи в моей комнате. Когда я просила, почему она удивлена, мама ответила добродушным голосом:

– Просто твоё счастье так близко, стоит только подняться наверх.

После завтрака, который принёс мне новое открытие и много прекрасных эмоций, я поднялась в свою комнату, где всё так же мирно сидел Гидеон и ждал меня. Увидев меня, он обрадовался, потому как он, видимо долго ждал.

– Прости, – сказала я с порога, зная, что он сейчас мог сказать.

– Полчаса, Чер. Я, конечно, понимаю, нужно поесть и пообщаться, но полчаса… – состроил Гидеон злую гримасу и следом засмеялся, переводя слова в шутку. Ладно, всё. Ты тут, и это радует. Знаешь, должен тебе сказать, сегодня ты проведёшь этот день со мной. И завтра, и ближайшее время, что у меня есть в запасе. А это примерно, – он начал вести расчёты, тыкая пальцем в небо, будто увидел там цифры, которые он пытался сложить, а затем выдал: – бесконечность. Я решил, что я должен как-то начать заглаживать свою вину за то, что просто так взял и уехал. Куда бы ты хотела сходить? – спросил он чарующим голосом, который меня завораживал, околдовывал и заставлял смотреть только на него.

Я подошла к нему, положила свою холодную руку на его тёплую бархатную кожу на щеке, он положил свою ладонь сверху, погладил её большим пальцем, а затем осторожными движениями губ поцеловал её. Я почувствовала щекотание, но не рассмеялась, потому что это было приятно.

– Думаю, мне везде будет хорошо с тобой. Так что решай сам, как распределить это время, – улыбнулась я и, взяв инициативу в свои руки, поцеловала его лёгким касанием губ его уголки. Отстранившись от него, я решила, что хотела сегодня выглядеть безупречно, поэтому, вытащив коробку с платьем, которое мне когда-то подарил Эдисон, я направилась в ванную. Достав платье из красивой коробки, украшенной упаковочной бумагой с нежными розовыми цветочками на бирюзовом фоне, я обомлела.

Голубой яркий низ, подчёркивающий голубизну моих глаз, переливаясь в жёлтый, словно золото, цвет. За место рукавов к этому платью предполагалось болеро или кофточка в кремовой расцветке. Наряд изящно подчёркивал мою фигуру. Причёску я сделала попышнее, заколов заколкой крайние пряди волос, что лезли в глаза. Когда я вышла из ванной, глаза Гидеона стоило видеть. Его взгляд был удивлённый и более влюблённый, чем это было пять минут назад. Он смотрел с восторгом на меня, рассматривая мой наряд с ног до головы. Подойдя к нему поближе, он сказал:

– Ты восхитительна, Черри!

Парень встал, я улыбнулась ему за комплимент и кивнула в знак благодарности. Гидеон положил на мою талию руки так, словно мы собирались танцевать вальс. Сладко поцеловав, он закружил меня в танце под музыку, которая заиграла у него на телефоне.

Глава 11. «Я люблю тебя больше, чем он»

Прошла неделя с того момента, как я расцвела от появления моего возлюбленного. Эта неделя для меня преобразилась, я более точно поняла, что я люблю его так, как Ева любила своего Адама, как Джульетта любила своего Ромео. Я была точно уверенна в двух вещах: Гидеон – часть меня, я не могла его отпустить никуда, иначе могла произойти непоправимое с моей душой, и я скучала по Роберту. Это очень странно, но моё сердце требовало и его возращения тоже. После той неудачной прогулки, в течении которой я открыла тайну Роберта, которая заключается в его любви ко мне, я больше его не видела, и это немного грустно.

Ведь он мой друг, что помог перенести это ужасное расставание с Гидеоном.

Каждый новый день для меня открывался в новых красках, в новых ярких цветах, ведь каждый день был наполнен им. После его длительного отсутствия я ценила каждый проведённый с ним день, каждый час, каждую минуту, я боялась отпустить его, ведь могло произойти что угодно. Вдруг он опять мог собраться и уехать, но в этот раз не мог предупредить меня, так как побоялся бы ранить меня ещё раз, только вдвое больнее, чем в прошлый раз. Каждую новую встречу с ним я ждала с нетерпением.

– Знаешь, ты совсем стала забывать девочек Льёнсон, малышки совсем забыли уже, что ты существуешь. Думаю, ты должна устроить ночёвку с ними, повеселиться, – сказал парень в один из прекрасных дней, проведённых с ним. А ведь и правда, я слишком мало стала уделять им времени. Конечно, если бы Гидеон не сказал мне этого, я бы и не заметила, ведь мне с ним и так хорошо. Лиззи поддержала идею блондина и сказала, что сегодня она уезжает вечером на очередное свидание с Алеком (именно с ним она тогда ходила на свидания, их отношение приобрели более серьёзный характер).

В этот же вечер я позвала Лили и Кейтлин в гости, предупредив их взять с собой пижаму, приготовила закуски и напитки и расстелила в своей комнате спальники. Когда они пришли, на часах было 20:22, вечер, за окном всё ещё было светло, хотя уже осень, 3 сентября. Странно, ведь в это время года уже начинало рано темнеть. Хотя если так подумать, то никто не способен был остановить Солнце. Даже моя мама-ведьма.

– Привет, – кинулись девочки ко мне обниматься, когда я открыла дверь. Они явно были рады тому, что я, наконец-то, обратила на них внимание и вспомнила о существовании этих двух милых девушек спустя множество однотонных дней. Я не стала обделять их своими объятиями и взаимно так же крепко обняла их, как и они меня. В их руках я заметила пакеты, в которых была явно не пижама, ведь их пижама была в рюкзаках, как выяснилось позже. Когда Лили увидела, куда я смотрю, она с улыбкой и радостью в голосе сказала:

– Надеюсь, ты не будешь против наших закусок? Тут бургеры, апельсиновый сок и несколько видов печенья. Думаю, ночь будет длинной, поэтому нам понадобится это всё. И твои закуски тоже.

От её тёплой улыбки мне становилось уютно и приятно на душе. Я вспомнила ту маленькую девочку, которая была такой общительной, быстро заводила друзей всего лишь одним словом «привет». Её присутствие грело сердце, а пребывание рядом с ней расслабляло даже в самые тяжёлые моменты жизни. Я это испытала на себе, и не один раз. Как же я скучала по её общительности. Да, сейчас Лили изменилась, стала той скромницей, какой я никогда не могла её представить, но ведь она была застенчивой и скромной только при чужих людях, но не при друзьях. Посмотрев ещё раз на её улыбку, что красовалась на её лице, я улыбнулась ей в ответ и двинулась в сторону кухни, где позже мы разложили весь наш провиант. Наших запасов еды хватило бы даже на большую голодную семью, которая не питалась уже долгое время. И даже бы осталось, наверное.

Когда мы разложили всё на тарелки и уместили на своих руках таким образом, будто мы официантки, нас ждали моя комната с готовыми спальниками и уже с установленной музыкой и фильмами в ноутбук. Я знала, что это время мы проведём замечательно, ведь меня окружали две самые прекрасные подруги, которых я случайно встретила в этом городке после приезда.

– Чер, ты смотрела «Дневники вампира»? Сериал такой… – спросила вдруг Кейтлин, которая почти весь вечер молчала, хотя она всегда была болтливой, даже когда в её характере вдруг появилась скромность. Моему удивлению не было предела, ведь я любила этот сериал и следила за его новостями вот уже восемь лет, с самого его запуска.

– Да, – ответила я, не дав договорить одной из близняшек. – Это мой любимый сериал, я начала смотреть его через полтора года после отъезда из Фейта. Неужели и ты его смотрела?

– Да! – заулыбалась и запрыгала, наверное, от счастья Кейтлин, а вместе с ней и Лили. Кажется, они тоже любили этот сериал, а это значило, что мы хотели посмотреть сегодня ночью именно его. – Тогда включай скорее его! Желательно первую серию первого сезона, чтобы вспомнить всё, что было до его окончания, из-за которого до сих пор в дрожь берёт.

Спустя несколько часов просмотра «Дневников вампира» девочки захотели пить, но сок остался внизу, на кухне. Конечно же, я не стала их отправлять на кухню, ведь в этом доме я хозяйка, пока нет Лиззи, да и не прилично отправлять гостей за чем-либо в своём доме. Когда я спустилась вниз по лестнице, я услышала лёгкий стук в дверь, но подходить к ней побоялась, ведь нормальный человек в это время суток не придёт. Зная, что Гидеон приглядывает за мной (по крайней мере он так говорит), я медленным шагом направилась к двери, оглядываясь на кухню, куда я до этого направлялась. Взгляд мой падал прямо на нож, который стоял в подставке на столе. Когда-то от него пострадал Гидеон. Но брать его в этот раз я не стала, потому что незваный гость мог неправильно понять мой страх. Вдох-выдох, я открыла дверь. Уличный свет, который включался при медленном движении человека (Лиззи зачем-то заколдовала лампу, чтобы она так реагировала только на медленно идущих людей), не включался. Это значит, что то, что стояло передо мной – либо не человек, либо обошёл дом со стороны нашего дворика. Когда это «что-то» специально медленно провело рукой по воздуху в том месте, где располагалась лампа, включился свет. Какого же было моё удивление, когда я увидела молодого парня в капюшоне, которого я знала.

– Роберт! – обрадовалась я, но произнесла его имя почти шёпотом. После того, что произошло между нами, я думала, что никогда его уже не увижу, а если и увидела бы, то не при таких обстоятельствах.

Он стянул со своих чёрных волос капюшон и потянулся меня обнять. В этом доме такая аура – обнимать всех? Он же вроде бы обиделся на меня, а тут тянулся обнять. Ладно, я не об этом должна думать в такие моменты. Кажется, надо учиться уже думать о нужном, если такому учатся, конечно. Я так скучала по брюнету, поэтому я кинулась в его объятия. Он удивился и заговорил так же тихо, как и я произнесла его имя:

– Я думал всё о том, что произошло тогда там, на лавочке у пруда. Может, это будет выглядеть эгоистично, но я не стану извиняться за случившееся. Я думаю, что я прав. Я не могу исправить свои чувства и отвернуть их от тебя, заставить чувствовать к тебе только дружескую любовь. Не могу, понимаешь? И с этого дня, с этой минуты я попытаюсь тебя убедить в том, что Гидеон – явно не тот человек, то есть вампир, который сделает тебя счастливой…

– Роберт. Не начинай, пожалуйста. Я люблю его. Люблю. Ты сам сказал, что сердцу не прикажешь, – перебила я его. Я знала, к чему идёт весь этот разговор, но и грубить ему я не хотела, ведь Роберт – мой друг, которым я дорожила. Да, он пытался отвернуть меня от Гидеона, но что он мог сделать, если его сердце болело от безответной любви?

– Почему ты его любишь? За что? За то, что он тебя бросил и уехал, кинул тебя на произвол судьбы? Он сделал тебе больно, он – не я. Кто был с тобой в те моменты, когда тебе было больно? Кто? Он? Нет, я! Я, Черри! – его голос с каждым словом становился громче, с каждым предложением он всё больше и больше раздражался. Но успокаивать его своими криками я не хотела, ведь как-то Гидеон рассказал мне, что мои крики он слышит из своего дома. Я вспомнила, как он злился, когда я рассказала ему про тот поцелуй с Робертом, он хотел его убить. И если сейчас он пришёл бы сюда из-за моих криков о том, что я люблю только моего возлюбленного блондина и никогда не разлюблю его ради брюнета, он точно оторвал бы ему голову. А этого мне точно не надо было.

– Я… мне больно слышать то, что ты сейчас говоришь мне, Роб, – мой голос с каждой буквой каждого слова потухал, я чувствовала, как к моим глазам подкатываются слёзы, мне было больно вспоминать тот день, когда Гидеон меня бросил. С каждым новым воспоминанием о том времени мне казалось, что он мог бросить меня снова, чего я не перенесла бы ещё один раз.

– Черри, прости я не хотел тебя так сильно ранить, но пойми же ты наконец, что он не спасёт тебя о твоей участи. Это пророчество. И избежать его можно только обращением. Больше никак. Он врёт тебе, врёт, говорит, что есть спасение. Но Трэфратэлли не дают пощады никому и никогда. Он просто тянет до последнего, но, в конце концов, ты либо умрёшь, либо станешь такой, как он.

– Ч… что ты такое говоришь? – заплакала я, когда услышала всё сказанное Робертом. В моей голове не укладывалось то, что он говорил, где-то в глубине души я верила в то, что он врал, но я верила в эту неправду, ведь голос Роберта был непоколебим, что значило, что он не врал.

– То и говорю. Он лжец, Черри. Лжец. Он ничего не исправит. Он только погубит твою жизнь. К сожалению, я тоже не смогу ничего исправить, как и он, но я способен сказать тебе правду в лицо, какой бы она не была. Потому что я люблю тебя, Черри, и хочу защитить тебя от всего… или хотя бы предупредить.

Я стояла в полном шоке, в моих глазах казалось всё расплывчатым от нахлынувших слёз. Он не врал, я узнала это по его глазам, как это было когда-то. Брюнет действительно хотел меня защитить и говорил всё то, что знал на самом деле. Но я не могла поверить в то, что Гидеон опять скрыл от меня то, что касалось моей судьбы. Я понимала, что он пытался скрыть меня от моей участи, но ведь то, что со мной могло случиться в любой момент, он не мог утаить, и защитить, к сожалению, тоже. Сердце защемило камнем, который появился на нём, и комом, что образовался в животе. Моё тело пробрал озноб, меня трясло, как кленовый лист во время самого сильного урагана. Хотелось закричать на всю улицу от страха, что сковал меня, и кричать хотелось не очень хорошие фразы. Но выкрикнула я лишь одно заветное слово, хозяина которого я любила и теперь боялась:

– ГИДЕОН!

Мой крик не был таким громким, как я ожидала. Но его хватило, чтобы он явился прямо за моей спиной с явным напряжением.

Я чувствовала, как Гидеон хотел кинуться на него, но пока что не делал этого, потому что между ними стояла я. На моё плечо легла холодная рука. Опять холодная. Кажется, я только что поняла, как его тело меняло температуру. Волнение, напряжение и прочие похожие эмоции – он холодный, приятные эмоции, такие как радость, любовь и счастье – горячий. Опять мои мысли склонны думать не о том, о чём надо. Видимо, так мой организм меня успокаивает, чтобы точно не лишиться ума от происходящего и накатывающейся истерики.

– Почему? – сказала я лишь одно слово, выделив его вопросом.

– Черри, я… я не хотел делать тебе больно, я лишь хотел тебя защитить. Да, ты узнала теперь правду, но что от этого поменялось?

То, что теперь ты боишься и проживёшь этот год в страхе? Я не хотел тебе такой жизни, понимаешь? – я повернулась к нему и увидела то лицо, которое могло быть милым, добрым и влюблённым, но было искажено болью. Я видела, что и он не врал, но я злилась на него. Да, именно злилась. Но мой мозг издавал импульсы телу, чтобы я срочно уткнулась в его грудь, обвила руками его талию и просто плакала. Он был прав. Я боялась. Я боялась, что теперь я не смогу выйти из дома, потому что на любом углу улицы меня могла сбить машина, я могла упасть прямо в какую-нибудь неожиданно появившуюся яму или просто заболеть и умереть.

Моя жизнь не станет такой, какой она была до появления этих двоих. Она стала опасной, страшной и напряжённой. Я была уверенна, что Лиззи теперь не успокоилась бы, пока не наложила бы на меня заклинание защиты, которое действительно подействовало бы. Всё поменялось. Всё стало совершенно другим.

– Ты прав, Гидеон. Ты прав, я боюсь. Мне осталось жить не год, мне осталось жить неопределённое количество дней, а, возможно, и часов, ведь кто знает, что со мной может произойти завтра? Никто от смерти не застрахован, – сказала я, когда мои слёзы уже закончились и остались лишь боль, тревога и страх. Не зная, как я зайду сейчас в дом к мои подругам с заплаканным лицом, я повернулась к Роберту, посмотрела в его прекрасные карие глаза, где я могла найти успокоение, повернулась обратно к блондину и добавила: – Я хочу некоторое время провести наедине с Лили и Кейтлин. Это всё, чего я хочу. Прошу вас, не беспокойте меня, пока я сама не захочу этого.

– Чер… – начал Гидеон, но я положила палец на его рот и сказала немного грубым тоном:

– Неужели это так сложно? Ты уже уезжал почти на месяц, сейчас я прошу дать мне время, иначе и мне придётся точно так же взять и уехать. И большая просьба, убийства в моём квартале не устраивать, Роберт сделал правильно, что рассказал мне то, что касается моей жизни.

Мне было больно это говорить, ведь я не только ему причиняла боль, но и себе. Я зашла в дом, закрыла дверь и спустя несколько секунд упала у двери и заплакала. Я не знала, что мне теперь делать. Моя жизнь могла скоро оборваться. А я даже не завела детей, не выполнила столько дел, которые я распланировала на всю свою жизнь. Как это переживёт Лиззи? Как это переживут сёстры Льёнсон? Как переживёт это Гидеон? Как это перенесу я? Страх сковал меня, сердце разбилось на множество частей, и только мои уши давали мне знать, что я не одна, по крайней мере, в этом доме. Вниз по лестнице уже спускались девочки, и, когда увидели меня заплаканную, сидящую рядом с входной дверью, кинулись ко мне с вопросами, почему я плакала сидя у входной двери и что у меня случилось. Я не могла рассказать им то, что произошло, ведь за шторкой страха за мою жизнь крылось множество секретов, которые я поклялась никому не рассказывать. Хотя хотелось кому-нибудь прокричаться, высвободив все эмоции наружу. И на эти вопросы я ответила лишь одной фразой, которая всегда спасала меня в похожих ситуациях с Эдисоном:

– Никто не знает, какого это удариться мизинчиком прямо об край двери? Нет? И не надо знать.

На мой ответ Лили и Кейтлин лишь улыбнулись, обняли меня и мы, захватив сок с кухни, направились в комнату. Кажется, именно этой ночью я превзошла себя в актёрской игре, показывая подругам, какая я счастливая, зная, что на душе у меня было всё очень плохо. Я надеялась, что они никогда не узнают и не почувствуют такую боль и этот страх, что чувствовала я.

На время нашей ночёвки я постаралась забыть всё то, что рассказал мне Роберт и что подтвердил Гидеон. Это давалось с трудом, но рядом с сёстрами Льёнсон мне было спокойно, и забыть это всё на время давалось легче, чем обычно. Ночь была великолепна. Мы смотрели сериал, который, как оказалось, мы любили все, смотрели самые разные по описанию и жанру фильмы, наши закуски в эту же ночь растворились в наших желудках, хотя еды было невероятно много. Наше счастье заглушил сон уже под утро.

Дни шли незаметно. Меня окутала неминуемая осенняя депрессия. Странно, почему она осенняя, ведь только частично в этом были виноваты осень и неприятная погода за окном. С подругами я больше не виделась, а Гидеона я сама не хотела видеть. Я не понимала того, почему он скрывал от меня это. Может, он и хотел меня защитить от моего же страха, но куда больнее было узнать это от друга, который действительно стремился меня защитить, даже если на пути встанет боль, которую сложно чем-то заглушить.

В этот осенний день, когда на календаре было уже 7 сентября, я сидела дома. Лиззи работала, а в свободное время ходила на свидания с Алеком. Я искренне радовалась за неё, ведь она столько всего пережила за последнее время после моего возращения.

Она заслужила быть хотя бы иногда счастливой и отвлекаться от внешнего мира и ужасной погоды во время этих волшебных свиданий, что ей дарит её бойфренд.

Взглянув в окно, я увидела деревья, которые медленно откидывали свою желтеющую листву на зиму. По улицам весело бегали дети, среди которых были и подростки немного младше меня. Это выглядело забавно. Подростки гонялись за детьми помладше их и кричали, что догонят их любой ценой, но малыши не сдавались и убегали, куда глаза глядят. Они веселились. Кажется, в своём возрасте мне стоило тоже немного отвлекаться от проблем таким способом, но я сидела в депрессии и не обращала внимания на всё веселье, что крутилось вокруг меня.

Почему-то я больше не могла вспомнить что-то, что связанно с дедушкой. Как бы я ни старалась, ничего не происходило.

Закрывая глаза, я видела не те тёплые деньки, что я провела в Фейте или в Лас-Вегасе с дедушкой, я видела ту ночь, что заставила меня впасть в депрессию. Та ночь 3 сентября, когда я узнала, что выходить из дома, не опасаясь мира, я не смогу, потому что меня могла ждать любая опасность. Я видела Гидеона, который был напряжён и явно желал помочь мне утолить мой страх, не применяя свой дар. Его глаза были полны боли от того, что я узнала всё, что не должна была знать, по его мнению. Он думал, что защищает меня, но он скрывал правду, скрывал то, что я должна была узнать в первую очередь, ведь это касалось моей… жизни.

Все мечты, что я строила на будущее, просто растворились. Мой мир поменялся за каких-то несколько дней. Я перестала верить в реальность, я начала верить в сказки, которые были для меня когда-то фантастикой. А моя жизнь, которая вот-вот могла закончиться, превратилась в хаос. Меня окружали магические существа, такие как ведьма, вампиры, не хватало только оборотней.

В моей жизни остались только два нормальных человека, которых я не хотела втягивать во всё это. Девочки Льёнсон. Они значили для меня многое, ведь с ними я чувствовала себя человеком в нормальном мире, где преобладала реальность, а не сказки. Но как только они уходили, я терялась на грани миров, не понимая, что здесь реально, а что – нереально.

Поняв, что я больше никогда не смогу стать той маленькой девочкой из Фейта, я уткнулась лицом в подушку и заплакала. В моей голове больше не было никаких мыслей, я больше ничего не видела. В сердце наступило затишье, я ничего не чувствовала.

Во мне больше не было радости, счастья, любви и даже горя, боли и страдания. Была лишь одна пустота.

Внезапно я почувствовала, как на мою спину легла горячая рука, которая стала приближаться к моей голове. Это явно была не Лиззи. Это была мужская рука, которая гладила меня в один из дней, когда я поругалась с мамой. Конечно же, я лежала в своей комнате, пуская свежий осенний воздух через открытое окно. Гидеон. Я будто чувствовала, как его глаза вновь были полны боли, я знала, что его любовь ко мне не позволит оставить меня одну хотя бы на неделю. Он переживал за меня.

– Черри, поговори со мной, – сказал приятный, но дрожащий голос. Теперь мои догадки подтвердились – он переживал за меня, переживал за моё состояние.

Я повернулась к нему, утирая слёзы с моих наверняка красных щёк. Его выражение лица выдавало его беспокойство. Но я всё ещё злилась на то, что он умолчал правду, которую я имела право знать. Я не хотела разговаривать с ним, но, если бы я не поговорила с ним, он не ушёл и не оставил бы меня одну наедине со своей депрессией. Я не стала молчать и заговорила с той злостью в голосе, что была у меня на душе:

– Неужели так сложно оставить меня одну и дать время на…? В прочем, не важно, на что.

– Время на то, чтобы простить меня?

– Я же сказала – неважно!

– Значит, я прав. Пойми меня, я хотел тебя обезопасить… – начал он, но я быстро перебила парня, как обычно.

– Обезопасить? От правды? Ты хоть понимаешь, что говоришь? Разве у меня нет права знать правду? Разве то, что ты скрыл от меня, не касается моей жизни? Я дала понять тебе, что я хочу побыть одна. Одна, не вдвоём, Гидеон.

– Тебя защитить хотят, а ты так упрямо себя ведёшь, изображая мученицу. Я боюсь за твою жизнь больше, чем ты сама, потому что я тебя люблю, а ты так просто отталкиваешь меня. Никогда не думал, что ты на такое способна. Оказывается, вокруг тебя весь крутится, а ты для этого почти ничего не делаешь и не замечаешь этого. Что же, хотела побыть одна, будь, я не стану больше появляться. Если хочешь, то не появлюсь совсем.

– Что? Что ты только что сказал? – спросила я подавленным голосом. Всё, что он говорил, ранило меня, словно ножом с спину.

– То и сказал. Когда успокоишься, ты знаешь, где меня и как меня найти.

– Стой, – сказала я в пустоту, в которой он растворился. Он оставил меня одну. По моей просьбе. Я не знала, что делать, слова сами полились из меня: – Какая же я и дура. Зачем я это сказала? Боже, лучше бы я просто молчала и пыталась успокоиться в его присутствии, а не говорила всякую чушь. Гидеон, вернись, пожалуйста.

Но мои слова никто не слышал. Я уткнулась в подушку и продолжила мочить её своими солёными слезами. Наша встреча была такой короткой, словно её и не было, но за это время мы успели ранить друг друга такими пустыми словами, которые были сказаны со злости и не несли за собой правду. Почему я чувствовала себя такой виноватой? Понимая, что я натворила, я решилась ещё раз громко крикнуть его имя в окно, когда на улице исчезли дети, которые несколько минут назад бегали с той радостью и счастьем, и отошла к своей кровати.

В этот раз Гидеон услышал мои крики, я почувствовала то дуновение ветерка, что появлялось от быстрого вампирского бега. В этот раз он стоял передо мной, отвернув свой злой, но полный боли взгляд в окно. Я смотрела на парня и понимала, что вся проблема во мне, я устроила это всё, я обвинила его. Я не должна была так поступать, ведь это неправильно. Взглянув в очередной раз на него, я уткнулась своим мокрым от слёз лицом в его живот, что находился на уровне моего лица. Слёзы хлынули из меня рекой, на его серой футболке, которую я так любила, появились тёмно-серые пятна от моих слёз. Когда я заплакала в его футболку, он положил свою руку на мой подбородок, отдёрнул от своей футболки, наклонился и обнял. Его объятия согревали.

– Прости, Чер, – сказал Гидеон мягким голосом, который был для меня таким родным и любимым. В его голосе чувствовалась искренность и любовь. Он отстранился от меня, посмотрел в мои глаза, наполненные слезами, провёл тыльной стороной руки по моей щеке и прильнул своими холодными, как лёд, губами к моим. Он целовал меня так нежно, что с каждой новой секундой нашего поцелуя я стала забывать всё плохое, что произошло за это время, всё плохое, что парень мне наговорил сейчас, всё плохое, что могло со мной случиться в ближайшее время из-за дурацкого пророчества.

Гидеон вновь отстранился от меня, обнял так крепко, что я почувствовала биение его сердца. Я коснулась его рук, что лежали на моей талии, оплела своими руками его шею и положила голову на его плечо. В его теле всё ещё чувствовалось напряжение, но оно уже не было таким сильно выраженным, как это было при первом появлении блондина.

Почему-то мне вспомнился день, когда я сильно поссорилась с дедушкой из-за такой мелочи, как игра. Я была маленькой, мне было всего пять лет, тогда мы жили в Джэксонвилле, но скоро должен был состояться переезд в Нью-Йорк. Да, мы тогда любили ездить по Штатам, приобретая себе жильё в разных концах материка, до сих пор считаю, что у меня было очень яркое детство, я в свои восемнадцать повидала уже не один Штат. Дедушка тогда приехал к нам помочь упаковать вещи в коробки. Я же была ещё ребёнком, а в детстве я желала быть всегда под присмотром кого-либо, чтобы со мной всегда играли и не оставляли одну. Проще говоря, я не любила одиночество. Тогда я попросила дедушку, который собирал коробку с моими вещами и играми, чтобы он не упаковывал её, ведь мне пригодятся все эти игры. Кажется, я его тогда попросила ещё и поиграть со мной в одну из них, но это была мелочь, которая не особо запомнилась. Он пытался мне объяснить, что игры все через несколько дней можно будет распаковать и поиграть, но уже в новом доме, а сейчас необходимо было собрать все вещи, ничего не оставить тут, потому что мы переезжали на новое место, где должно было быть лучше, чем здесь. Я ничего не хотела слушать, а только выхватила у него игры, которые он держал в руках, открыла дверь из своей комнаты и побежала в гостиную, где уже всё было обставлено коробками. Я села на пол у камина, который был в том доме, разложила игру и стала играть. Тут пришёл дедушка и стал ругаться, что я непослушная. Это был первый и последний раз, когда он ругал меня, потому что он не хотел видеть меня грустной.

После этого он сразу же попросил прощения, сказал, что был не прав, ведь я ещё маленькая девочка, мне хотелось только играть, потому что я не знала настоящую взрослую жизнь. Я тогда считала, что он не прав, что он не искренне просит прощение, но сейчас, когда я выросла, я осознала, что я так была не права, ведь он любил меня всем сердцем и говорил правду. Дедушка больше никогда не повышал на меня тон, только если он шутил, а я ему не поверила, думала, что он извинялся специально, чтобы я отдала ему игру. Боже, какой же я была глупой.

– О чём ты думаешь? – спросил Гидеон, когда я вернулась в реальность. Моя голова уже не лежала на его плече, его руки уже не лежали на моей талии, а его взгляд был направлен в мою сторону.

– О тебе, – ответила на его ласковый голос я. Нет, я не врала, ведь мой разум был затуманен именно моим беловолосым парнем.

– А именно? – с каждым его словом я погружалась в свои мысли, думая, как выразить свои мысли, что рвались из меня потоком наружу.

– Я думаю о том, как эта жизнь всё-таки прекрасна. Ещё два месяца назад я восхищалась этой жизнью, не подозревая о твоём существовании, гуляла с Эдисоном, строила планы на будущее. Я жила. Жила как человек. Потом появилась Лиззи, а с её появлением изменилась и моя жизнь. Например, я встретила тебя, такого настоящего и… необыкновенного.

– Черри…