Текст книги "Сквозь пространство (СИ)"
Автор книги: Анастасия Михайлова
Соавторы: Алена Багрянова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 22 страниц)
Глава 31
Когда мужчина пришел в себя, небо уже было темным, тяжелым, беззвездным, спутники не пробивали своим отраженным светом низкие тучи. Где-то рядом горел костер, слышались неясные звуки, рычание. Так, словно вокруг были лишь дикие звери. Малкольм едва разлепил глаза…точнее глаз – второй сильно заплыл – и тяжело вздохнул, ощущая, как что-то сдавливало его затекшие запястья. Спиной он ощущал слабое тепло, идущее, от большого костра, разведенного Коллекционерами. Самих нелюдей Мэл не видел, но буквально ощущал их липкие взгляды на себе.
– Мэл, – донесся до него тихий шепот.
Теплый танцующий свет от всполохов пламени озарял бледное лицо Джини. Ссадины и размазанные кровоподтеки на ее лице с наступлением темноты казались темными, грязными и болезненными. Он посмотрел на нее и попытался пошевелить руками. Оказалось, они были задраны вверх. Еще мгновение спустя до него дошло, что Джини находилась в точно таком же положении прямо напротив него. Связанные руки ученой были подняты и закреплены на старой ржавой металлической трубе, торчавшей из самой земли. Металл был странно теплым.
– Ты как? – сипло спросил он, все еще с трудом понимая происходящее.
Вирджиния опустила взгляд и хотела поджать губы, но сдавленно пискнула и только покачала головой.
– Джини, – тихо позвал он ее, пока на них не обратили внимание. – Джини, – она опять подняла взгляд. – Прости.
Вирджиния ничего не ответила, только испуганно посмотрела ему за спину. Мэл услышал приближающиеся шаги.
Нариса сменила свой костюм на более свободные и простые одежды, больше напоминающие старые лохмотья с помойки, нежели нормальные вещи.
– Очнулся, – прошипела она не своим голосом, в нем легко можно было услышать сдерживаемое безумие. – Долго спал.
Казалось, ей вообще трудно говорить и хоть как-то выстраивать слова и фразы, но Малкольм помнил, как они еще недавно свободно разговаривали в ее каюте. Как же он ошибся.
– Объясни, почему мы еще живы? – максимально четко и понятно постарался проговорить Мэл.
– Не говори, как с ребенком, – оскалилась она. – Не глупая. Мыслить тяжело. Давно не упражнялась. Немного, и поговорим нормально. Жди, капитан, – ему показалось, или она попыталась изобразить вежливый тон? – Плохая работа, – пальцы коснулись его тянущейся через всю щеку царапины, которая наверняка останется у него шрамом. – Плохо следил за ядом. Ты должен был лишиться чувствительности, яд легко бы купировал твои нервные окончания, и твое лицо навсегда осталось бы неподвижной маской. Нравится мне твой доктор, – ей стало заметно легче говорить. – Не простой парень с дипломом и ординатурой за плечами. А что до твоего вопроса, – она обошла его и направилась к Джини, – то нам нужна помощь.
– Да неужели? – саркастично усмехнулся Малкольм.
– Угу, – Нариса гладила волосы Джини, старавшейся внимательно следить за ее движениями. – Там, – она, не глядя, указала куда-то в сторону, и капитан с трудом повернул туда голову. Башня. Черная, уходящая своей широкой монолитностью куда-то в кроны деревьев, царапала верхушкой низкие темно-серые тучи. Совсем рядом. – Мы не умеем пользоваться. Нам нужен экстранет и нужно донести послание.
Нариса нырнула носом в растрепанные волосы Вирджинии и глубоко вдохнула запах.
– Послание? – нервно дернулась Джини.
– Да, моя девочка, – Нариса туманно улыбнулась рядом заостренных зубов и ткнулась носом ей в ухо. Ученая попыталась сжаться от неприятных чувств. – Послание, всем-всем-всем человекам. Мы есть, мы здесь, и мы распространимся, как зараза, карая вас за то, что сделали с нами. Что делали с нашими детьми, и как бросили одних на куске цветущего камня, далеко в космосе. Как только вы нам поможете рассказать историю, пропеть нашу песнь среди звезд, мы вас сразу убьем. Благая цель требует благих жертв, солнышко.
– Что с вами сделали? – прищурился Мэл. – То есть, пустой космос тут не виноват? Не от пустоты Вселенной вы стали… такими? – Нариса, усмехнувшись, кивнула капитану и продолжила гладить девушку. – Все из-за Банадае? – снова кивок. – Расскажешь?
– Потом, – за спиной Кэмпбелла послышался странный рокот. – Сейчас не время для разговоров, голоса просят вашей крови. Не бойтесь, мы не сильно. Пока вы нам нужны… хотя, кто знает.
– Прекращай уже этот цирк. Только подумай своей чокнутой башкой, если навредишь кому-то из нас – никто тебе не поможет.
Нариса рассмеялась и вытащила из специальной сумочки на поясе нож и с интересом посмотрела на него, словно мысленно общалась.
– Извините, но я не могу противиться соблазну. Столько времени терпела, мои дети так долго мучились, что просто сил нет, – голос ее изменился, превращаясь в тихое, но опасное рычание.
– Вот так просто? – нарочно сильно усмехнулся Мэл, видя, что Нариса примерялась к Джини. – Голоса и все такое? Ха, надо же, какая скукота.
Казалось, кожа Коллекционера потемнела еще сильнее. Глаза Нарисы налились кровью, и она обернула лицо к Малкольму.
– Ты ничего не понимаешь! – неожиданно громко выкрикнула она.
– Да ладно, – он попытался пожать плечами, – чего там непонятного – голоса. Банально и даже обидно. Я-то думал, что Коллекционеры – это такая мистическая и сложная загадка, а тут голоса и старые лаборатории. Пф. Слушай, давай заканчивай скорее, а то я сам от скуки и разочарования помру.
– Ах ты! – Нариса подскочила к нему и отвесила локтем по ребрам. Она отдышалась, и начала вдруг смеяться. – А, я поняла. Ты хочешь поразить даму, принять все на себя, быть первым. Ха-ха. Поступить по чести. Ха. Думаешь, ты, Малкольм Кэмпбелл, хоть каким-то боком относишься к справедливости и чести? Да как бы ни так! – настроение у нее менялось быстрее, чем у беременной женщины. – Ты не поступаешь хорошо. Не несешь справедливость, ты лишь жалкий трус, не желающий видеть то, как милая девочка страдает. Твою ранимую душонку это заденет. Как и задело ваше поражение на Тессии. Бедный капитан потерял много людей. Я читала, что ты просто сбежал. Трус. Знаешь, я таких, как ты, ненавижу. Стороны становятся неважны, когда солдаты не готовы умереть, не готовы жертвовать окружающими за свои убеждения. А ведь все это пыль, если ты идешь к цели. Ты должен был сдохнуть, лежать мертвым телом на той убогой планетке, а вместо смерти за свободу ты предпочел рабство в трусости! Жалкий человек!
Малкольм закатил глаза.
– Надо же, ты пытаешься меня унизить. Может быть, я где-то и трус, признаюсь, но мертвым людям свобода не нужна. Пришлось спасать тех, кто выжил и кого бросили. Мы не сдались, дура, мы выжили. И кому-кому, а уж точно не тебе я должен что-то объяснять. Ты не поймешь. Вы все не поймете. Только и умеете, что железками махать, орать и убивать невиновных. Знаешь, я готов просто смеяться тебе в лицо, после всех твоих слов…
– Достал! – вскрикнула нетерпеливо Нариса и махнула копошащимся неподалеку собратьям. – Держать!
Две пары рук, крепко прижали его в металлу так, что Малкольм не мог нормально вдохнуть. За спиной послышались возбужденные голоса и выкрики. Шелест шагов по траве. Неужели они там собирались, словно на представление. Нариса что-то низко и гортанно выкрикнула, и все поддержали ее тем же возгласом.
– Мне причитается сувенир, – он едва различил за рычанием слова. – Я украшу им одежду!
Кто-то задрал его легкую куртку и футболку, подставляя спину свету. Мэл замер, краем сознания понимая, что за сувенир возьмет себе чокнутая тварь. Капитан поднял взгляд на Джини и сглотнул горькую слюну. Она смотрела на него широко распахнутыми глазами.
– Не смотри, – судорожно выдохнул он, обращаясь к ней.
Ледяные руки коснулись кожи на спине и чуть оттянули ее. Кэп часто задышал, стискивая зубы, не переставая смотреть на Вирджинию. Лезвие медленно надавило и, словно по мерзлому маслу, заскребло вниз. Так медленно и мучительно, заставляя тело Малкольма сжиматься и мелко трястись от боли.
Боль, адская боль. Все, что он чувствовал. Руки крепко сжимали его, не давая испортить сувенир своей негласной предводительнице. Казалось, всем вокруг было плевать на крики капитана, возможно, они даже радовались этому. Но Мэл не замечал. Собственный крик оглушал его, он старался не думать, отстраниться от всего, но это совсем, совсем не помогало.
Джини рядом с силой дергала руками, извивалась, пыталась освободиться, но все эти потуги были тщетны, и ей ничего не оставалось, как смотреть. Почему она не послушалась его? Вирджиния никогда не слушалась. Ему казалось, что она плачет, но все это было так далеко от него и его боли, что становилось безразлично.
– Как его там? Марсик? – кто-то крикнул ему в ухо и потряс чем-то перед лицом.
Но Малкольм не осознавал происходящего, его уносило куда-то в темноту. Спину жгло, и он вновь чувствовал, как пахнет его паленая плоть. Потом ему что-то сунули в рот. Что-то горячее и липкое. Сок побежал по его подбородку и через еще несколько томительных мгновений, Мэл пришел в себя. На губах было что-то приторно сладкое, а спина… ее словно не существовало. Как и всего тела. Он пьяно смотрел по сторонам, что-то говорил, но видел лишь какой-то вытянутый кроваво-красный фрукт в руках Нарисы. Она что-то говорила. Про какую-то нервную систему и обезболивающие. Малкольм не понимал. Не видел никого. Только заплаканное лицо Джини, с ужасом взиравшей на какой-то лоскут в руках бывшей начальницы.
А за ней широким строем тянулась наступающая пехота Союза. Малкольм вскрикнул, пытаясь предупредить Джини, но она не понимала его слов. Союз наступал! Он был здесь! Пришел по их души! Пришел забрать с собой в черный космос! Мэл взревел и попытался натянуть страшные путы, стягивающие его руки.
Нариса, наконец, заткнулась, с непониманием глядя на Мэла, когда он забился и закричал, пытаясь вырваться.
Глава 32
Джини с трудом разбирала окружающие предметы, глаза жгло от слез, веки опухли, а лицо ныло от непрекращавшейся раздражающей боли. Но все это не шло ни в какое сравнение с тем, что пришлось пережить Кэмпбеллу. Вирджиния понимала, что Мэл нарывался специально, тянул за все возможные струны, играя на совершенно нестабильных нервах Коллекционеров. Она видела взгляд Нарисы. Сумасшедшая ученая намеревалась отрезать сувенир, как она его назвала, именно от нее, а не Мэла. К сожалению или счастью, Малкольм тоже заметил этот взгляд и тут же стал перетягивать на себя внимание. Джини чувствовала себя слабой из-за мгновения, когда испытала секундное облегчение, поняв его задумку. Нет, она вовсе не хотела, чтобы Мэл страдал из-за нее или испытывал невероятную ужасающую боль. Вовсе нет. Но страх перед Коллекционерами буквально сковывал ее изнутри, хоть она и пыталась не показывать вида. Им бы это очень понравилось, Джини не сомневалась. Вот только их радость обернулась бы для нее самым страшным кошмаром.
Моргнув, она постаралась прояснить зрение. Перед внутренним взором все еще стояло обезображенное болью лицо капитана, а в ушах звенел его оглушающий крик, когда Коллекционеры резали кожу наживую. Тогда Джини лишь беспомощно билась в путах, даже не стараясь скрывать слезы, катившиеся по лицу. Кажется, она кричала вместе с Мэлом, но сейчас было сложно вспомнить. Сейчас его крик не шел ни в какое сравнение с прошлым. Очевидно, голосовые связки капитана не выдержали напряжения, и его голос все-таки сел.
Джини старалась собраться, чтобы понять странность происходящего, но мысли путались от вида отрезанного куска кожи капитана, который гордо вертела в руках Нариса, и при взгляде на ставшее практически серым лицо Мэла.
Вирджиния на мгновение снова будто бы вернулась назад во времени, коря себя за то, что ничем не смогла помочь капитану. Это и пугало до ужаса. Даже много сильнее чертовых Коллекционеров. Ощущение бессилия и того, что не чужой ей человек испытывал адские муки только ради того, чтобы Джини не тронули. В какой-то момент душераздирающей пытки она пожалела, что они выбрались из подземной лаборатории, но постаралась подальше отогнать эту мысль.
Единственное, что у них сейчас оставалось, было самым ценным во всей Галактике.
Жизнь.
Мэл был прав. У мертвых не могло быть свободы. Это она поняла сейчас как никогда остро. Несмотря на то, что они были окружены сумасшедшими убийцами, по какой-то глупой причине решившими пока оставить их живыми, в душе зарождалась надежда. Пока они живы, всегда существовал хоть крошечный шанс выбраться. Пусть это будет одна миллиардная процента, но как только их убьют, даже эта возможность перестанет существовать, превратившись в ноль. Ничто. Пустое место.
Однако пока их сердца еще бились, Джини не хотела терять даже крошечную искорку внутри.
Ей не верилось, что совсем недавно они с Мэлом сидели на большой ветке, а его губы нежно касались ее кожи. Все казалось таким далеким и будто бы неправдоподобным. Слишком уж спокойная и идиллическая картина. Но именно в этом вдруг всплывшем воспоминании, как ни странно, она смогла найти силы, чтобы вынырнуть из воронки времени, засасывающей ее в лабиринты собственного ужаса, раскаяния и циклично повторяющегося одного единственного момента – когда Мэл оглушил округу криком, наполненным непередаваемой болью. Он ревел словно раненное животное.
Собравшись, Джини смогла преодолеть состояние, больше похожее на забытье, и заметила, что Мэл снова забился, пытаясь освободить руки. Она не особо вслушивалась в слова Нарисы, что-то бормотавшей Мэлу все это время, впрочем, Вирджиния могла сказать с уверенностью, что Малкольм тоже не проявлял чудеса слуха. Так что спектакль Нарисы проходил без зрителей. Какая жалость. У Джини вдруг вырвался нервный смешок.
– Что? – вдруг прошипела бывшая начальница, резко оборачивая лицо к ней.
Джини поджала губы, но тут же поморщилась. На каком-то подсознательном уровне она все время забывала, что ее лицо было покрыто ушибами и царапинами, а потому привычная мимика могла вызвать болевые ощущения.
«Черт».
– Что ты ему дала? – сипло проговорила она.
Нариса раздраженно засопела, видимо, поняв, что ее никто не слушал.
– Глупые, – проскрежетала она. – Он будет бесполезен в судорогах. Это обезболивающее. Ему станет лучше, – Нариса вдруг лающе рассмеялась. – И ходить он не сможет. Пока.
– Я совсем вас не узнаю, Нариса Петровна, – медленно произнесла Вирджиния, наблюдая за мечущимся взглядом Мэла. – Ему нельзя было сейчас давать какие-то ягоды с наркотическими свойствами. Учитывая, что совсем недавно он пережил, вероятно, не одно сотрясение и болевой шок, такого рода препараты могут воздействовать на нервную систему неожиданным образом. Малкольм бывший военный, в конце концов. Вы видите, что вы с ним сделали? – от бессильной досады и злобы она качнулась на носочках, дернув веревку. Но труба ожидаемо не поддалась. Только запястья отозвались болью. – Ему плохо. Он что-то бормочет, у него дезориентированный взгляд. Либо у Малкольма началась лихорадка, и как следствие – галлюцинации, либо последние пришли сами по себе из-за многократно усиленно эффекта на организм этого растения, что вы держите в руках. Человеческий мозг еще до конца не изучен. Кто знает, что вы только что натворили. Но вы все тут глупцы, если думаете, что после содеянного Мэл отправит ваше сообщение бороздить космос. Я понятия не имею, как обращаться с той техникой, а единственного, кто мог с этим справиться, вы только что изувечили…
– Заткнись, – резко прервала ее Нариса и подошла ближе. – А теперь послушай меня, идиотка. Я давно планировала эту экспедицию. И все пошло под откос из-за лазутчика Союза. Мне нужна была лаборатория, а не ее пепел. Там были все наработки. Формулы. Эксперименты над людьми. Я хотела сделать еще, – по мере того, как ее голос набирал силу, Нарису все сложнее было понять. Звучание ее слов стало походить на скрежет. – Но я не сдамся. Не зря я столько лет провела на Земле. Собирала информацию. Я хотела изменить и вас с Малкольмом. Вот бы его мамаша повеселилась на том свете. Ее сына сделали таким же уродом, каких она сама же и породила. Я тоже была здесь. В группе разработчиков. А она испугалась. Сбежала. Мы стали не такими, каким ждал Союз. Они хотели непобедимых воинов. Не знающих страха и боли. Они получили нас, – она провела рукой по шее Вирджинии, царапая ее кожу. – Когда Союз понял, что сделал, они попытались от нас избавиться. Избавиться от моих деток. Переубивать их. Я ввела себе последнюю версию сыворотки и спасла оставшихся. Никто не знал, – она рассмеялась, будто это была отличная шутка. – Мы скрылись. На время. Оплакивая утраты и собираясь с силами. Как только смогла вернуть человеческий вид, то послала сигнал Союзу. Чтобы забрали чудом выжившую ученую, – Нариса усмехнулась. – Всю информацию обо мне засекретили. Правду знали лишь два человека в правительстве. Мне нужно было время все продумать. И я была готова вернуться. Сейчас. Какая жалость, что в то же время на смертном одре те два идиота решили очистить совесть и уничтожить воспоминания, послав Эмму в качестве исполнителя. Мой идеальный план рассыпался, – взгляд Нарисы стал каким-то отстраненным. Она замерла в нескольких сантиметрах от Джини, а горячее дыхание опаляло жаром ее щеку. Вирджиния нервно сглотнула, ощущая, что острые зубы Коллекционера оказались слишком близко к ее сонной артерии. – Все. Пора, – вдруг проскрежетала Нариса и отстранилась, – Мы заберем вас на рассвете и пойдем к вышке.
Нариса развернулась и направилась в сторону от них с Мэлом. За ней следом ушли остававшиеся возле их импровизированной темницы Коллекционеры. Джини следила за ними взглядом до тех пор, как они не скрылись за густыми ветвями кустарников. Судя по звукам, эти твари решили организовать нечто вроде вечеринки. По округе разносились сумасшедшие крики и каркающий смех, от которых леденило внутренности. Может, это был некий ритуал, где монстры праздновали, что получили еще один сувенир в коллекцию.
Джини перевела взгляд на притихшего Мэла. Он опустил голову и повис на руках. Пряди волос мешали ей рассмотреть его лицо, но она заметила, что его губы беззвучно что-то шептали. Вирджиния тяжело вздохнула, переступив с ноги на ногу. Тело затекло, да и вообще стоять долгое время с поднятыми вверх руками было совсем неприятно. Джини вспомнила, что как-то читала о древних пытках. Кажется, людей подвешивали за руки так, чтобы до земли можно было достать только пальцами ног, но опустить на землю полную стопу было невозможно. Человеку нужно было выбирать: постоянно вытягиваться, чтобы хоть как-то перенести вес на ноги, хотя бы частично, или же висеть на руках, что было очень больно. Так у людей сдавали нервы.
К их с Малкольмом огромной радости – впрочем, смотря с какой стороны посмотреть – Коллекционеры закрепили их не так высоко, потому можно было спокойно стоять на стопе. Вот только поднятые вверх руки все же вызывали дискомфорт.
Вирджиния не знала, сколько времени так простояла, наблюдая за Мэлом. Следующее, что она почувствовала – хлесткую пощечину. Джини распахнула глаза, поняв, что на землю уже опустилась черная ночь. Видимо, она как-то умудрилась задремать стоя, а теперь повсюду густилась чернота. Спутник светил неярко, перекрываемый какими-то полупрозрачными облаками, создававшими на самом светиле дымку. Моргнув несколько раз, она с трудом различила впереди фигуру Мэла. Глаза не сразу привыкли к темноте, но спустя несколько мгновений уже стало лучше. В ту же секунду Джини вспомнила, отчего проснулась и резко вскинула голову, оглядываясь по сторонам, но Коллекционера, решившего поубивать среди ночи, она так и не заметила. Дыхание стало прерывистым из-за наступавшего приступа паники. Монстр с ней играл? Решил позабавиться с жертвой, прежде чем убить?
Пока она нервно мотала головой, почувствовала, как что-то снова ее ударило. На сей раз по голове. Подняв взгляд, она заметила движение на трубе, но у нее ушло несколько секунд на то, чтобы понять, что происходило. Джини заметила движение каких-то веток и услышала тихий шелест листов. Сперва она решила, что ветер колышет кустарник, но потом вспомнила, что так близко к трубе ничего не росло. В голове мелькнула мысль о До, но она тут же отмела ее. Питомец остался на «Крошке» и никак не мог придти им на выручку…
Ведь так?
В следующую секунду листья начали быстро двигаться по веревке, с помощью которой руки Вирджинии закрепили на трубе. Брови Джини непроизвольно поползли вверх, когда она поняла, что какое-то растение резало ее веревки невероятно острыми листьями. Вирджиния удивленно приоткрыла рот, но тут же получила по губам другим листом, и быстро его закрыла. Мгновения, пока листья резали путы, показались вечностью, но, наконец, Джини почувствовала, как веревка ослабилась, а потом и вовсе упала на нее сверху. Смахнув ее с волос, Вирджиния кинулась к Мэлу, споткнулась, но все е добралась до него, обхватывая голову капитана ладонями и аккуратно приподнимая.
– Мэл? – тихо-тихо прошептала она, наклонившись к его уху. – Мэл, это я. Вирджиния. Проснись. Прошу.
Оглянувшись на трубу, Джини не заметила наверху никаких признаков растения, но замерла, опустив взгляд на землю перед собой. К ней полз невысокий, возможно, чуть выше метра, куст, тихо шелестя листьями. Оказавшись рядом с Джини он встряхнул макушкой, как показалось, весьма недовольно, а потом мягко подпрыгнул, ухватившись за трубу, и подтянулся вверх. Со сноровкой заядлого вора, куст практически бесшумно прополз по трубе и остановился прямо над Мэлом, тут же принявшись пилить его веревки.
– Джини?
Имя было произнесено даже не шепотом, оно было не громче дуновения ветра. Но находясь так близко к Мэлу, Вирджиния все же его расслышала и опустила взгляд, чтобы посмотреть ему в глаза.
Как ни странно, взгляд Мэла показался ей вполне осмысленным. Изрядно затуманенным, но не безумным. Тем временем куст дорезал веревки, и Мэл повалился вперед прямо на даже не подумавшую о таком исходе Джини. При падении она больно ударилась плечом об какую-то росшую из земли корягу, но стиснула зубы, чтобы не издать ни звука. Малкольм, казалось, почти беззвучно выругался, а потом зашевелился, пытаясь слезть с Джини. Собравшись с силами, они вместе смогли перевернуться на бок, а потом ученая привстала на колени, обхватив его за талию, тем самым помогая выпрямиться.
– Держись, Мэл, – снова зашептала она ему на ухо. – Нам нужно уходить. Башня близко. Мы сможем осуществить задумку Хлои. Только вставай, умоляю.
Преодолевая слабость в теле, Мэл кивнул и стал подниматься, большую часть веса перекладывая на Джини. Но она была не против. В конце концов, после того, как он защитил ее, меньшее, на что Джини была способна: дотащить его на себе до вышки. Позади раздалось шуршание, а потом куст обогнал их, раздраженно размахивая листьями. В это мгновенье она смогла пристальнее его рассмотреть. Создание походило на До, но листья были более острыми. Очевидно, он мог уплотнять их структуру – тогда они и вовсе превращались в подобие лезвий.
Опасное растение.
С чего-то решившее им помочь.
Джини понятия не имела, что на этой планете делал, по всей видимости, представитель вида «Дерменторус Аудакис Кольчатый», являвшийся родственным Дерменторусам Обыкновенным. Как часто случается, у прародителей вида был более простой геном, набравший дополнительные качества к тому времени, как появился Аудакис.
Стоявший перед ними куст тем временем буквально ощетинился. В голове Джини некстати мелькнула мысль, что Аудакис сейчас походил на нахохлившегося петуха, отчитывавшего своих куриц. Если бы ситуация не была столь серьезной, она бы рассмеялась. Очаровательный малыш.
– Нам нужно туда, – указала Вирджиния на вышку, едва слышно произнеся слова.
Дак, как решила его дальше звать Джини, отрицательно мотнул макушкой, а потом будто бы на секунду поник, видимо, смиряясь с их планом. Махнув Вирджинии веткой, он быстро направился к кустам, находившимся в противоположной стороне от тех, за которыми скрылась Нариса.
Джини последовала за ним, стараясь не отставать от их спасителя и двигаться как можно тише. Если бы неделю назад ей кто-то сказал, что скоро она будет схвачена Коллекционерами, а потом освобождена Дерменторусом, спокойно разгуливающим по Банадае, Вирджиния бы ни за что не поверила.
Мэл старался идти сам, хоть его и знатно пошатывало, но Джини вполне справлялась, обхватив одной рукой его за талию, а вторую положив себе на плечи.
«А вот и наша миллиардная процента», – подумала Джини, едва заметно улыбнувшись.
Может, Банадае все же оставит их в живых.
Глава 33
Малкольм заставлял себя переставлять ноги лишь на каком-то упрямстве и желании выбраться, наконец, отсюда. До скрипа стискивая зубы, он дышал и вглядывался в дорогу перед собой. Теплое плечо Вирджинии впивалось ему в бок, каким-то невероятным образом помогая оставаться в той части сознания, где его не мучили галлюцинации. Однако, словно бесплотные прозрачные призраки на краю зрения, перед ним возникали то солдаты Союза, то студенческие друзья, так запросто плюнувшие на него, то какие-то кошмарные создания, рожденные в его снах. Они бы сильно отвлекали, не будь он так сосредоточен на том, чтобы не упасть и помогать Джини вести его. Надо же, это в который раз ученая помогала ему и тащила на себе?
Облизав пересохшие губы, капитан вновь почувствовал на языке тот самый приторно-сладкий привкус странного фрукта и с удивлением словил себя на мысли, что снова хочет попробовать его. Мозг тут же начал подстраивать оправдания. Кэпу точно стало легче именно от его мякоти и сока, мучения мгновенно прошли, и сейчас было бы как раз к месту, вновь перестать ощущать горячую боль. Она расползалась по спине обжигающими пальцами, била в голову дурманящей иглой и заставляла постоянно щуриться от очередного приступа.
– Опять ты, – слабо проговорил капитан, вглядываясь в мельтешащие живые ветки, быстро, но плавно передвигающиеся впереди. – Следил за нами?
Куст, не останавливаясь, зашуршал так, словно фыркнул.
Огромная башня медленно приближалась, все сильнее выпячивая чернеющие в ночи металлические бока. Старая военная постройка, видимо, до сих пор отдавала тепло, ведь по мере их приближения становилось все жарче. Мэл покрылся испариной, втягивая теплый сладкий воздух. Где-то рядом росли те самые фрукты. Шаги пусть и давались ему тяжелее обычного, но все же Малкольму стало немного лучше с того времени, как они покинули то позорное место. Он попробовал пошевелить сломанной кистью, но эта идея, как и многие его опрометчивые выходки молодости, оказалась хреновой. Он едва сдержался от вскрика, переводя боль в ругань.
– Как выберемся, возьму отпуск и неделю погрею задницу на одной из лун Мельины. Сутки напролет буду валяться на песке и плавать в море, – сдавленно процедил он, стараясь больше не тревожить руку. – Ни людей, ни чокнутых полудурков.
Мэл невесело рассмеялся. Нывшее от ушибов лицо и заплывший глаз казались сейчас не серьезнее пощечины. Противное нытье отлично перебивала горящая спина и рука. Несмотря на все это, волновало его больше состояние команды. Вполне разумно было предполагать возвращение Эммы на корабль. Что, если уже поздно? Они и так потратили слишком много времени на дорогу и встречу с Коллекционерами. Такую неприятную, но бесспорно трезвую мысль он старался гнать подальше, заставляя себя сосредоточиться на цели. Внимательный взгляд капитана обратился к небу планеты. Там, среди драгоценной россыпи звезд, он старался увидеть свой звездолет. Хоть какой-то крошечный намек на него. Однако это оказалось бесполезным.
По телу пробежали мурашки от всплывших вдруг воспоминаний о холодных пальцах Нарисы на его коже. Чертовы ублюдки. Верилось с трудом, что его мать была причастна ко всему этому, но факты говорили сами за себя. Что же… прошлого не изменишь. Кэмпбелл надеялся, что сможет узнать хоть что-то о ее делах с помощью того УнНИ, что чудом не был найден Коллекционерами и остался при нем.
Чертовски надеялся, ведь планировал выбраться отсюда живым.
Куст впереди предупредительно ощетинился и уперся своими тонкими, но невероятно прочными ветками им в ноги. Мэл и Джини остановились на несколько секунд.
Темный давящий массив строения возвышался над ними, глядя на людей и куст черными провалами открытых переборок и мелких окон. Башня выглядела давно покинутой, абсолютной мертвой. И горячей. Почему они так явно чувствовали удушающие тепловые лучи, идущие от нее? И почему собрат До заставил их остановиться?
– Ты там уже был? – тихо спросил Мэл, убирая руку с плеча ученой и давая ей свободу от его веса.
Куст, словно в ответ, зашуршал, как какая-то змея. Малкольм не понял тона его шелеста, но все же пристально вгляделся во тьму здания.
– Они там, – прошептала рядом Джини, так же настороженно замеревшая.
– Угу, скорее всего. Ты их видишь?
– Нет, – Джини посмотрела на разумное растение, – но он явно не хочет, чтобы мы шли по главному входу.
Мэл перевел взгляд на куст. Тот не подавал каких-либо признаков жизни, став бездвижной копией другой растительности вокруг. Если это создание решит присоединиться к пассажирам или команде корабля, то Мэл с трудом представлял, как вытерпит двух любознательных дендро-мутантов на борту. Неожиданный краснолистый помощник вдруг встрепенулся и быстро заскользил куда-то в сторону, маня людей за собой листочками. Даже трава под ним не шелохнулась, не зашуршали листья. Кэп и ученая переглянулись. Не сговариваясь, спутники двинулись вслед за кустом, стараясь пройти открытое пространство перед башней максимально быстро и тихо. Малкольм прислушивался к окружавшим их звукам, готовый отреагировать на любой посторонний шум, но, кроме странного шипения – напоминавшего далекий белый шум – ничего более не выбивалось из общей картины ночных звуков Банадае. Девушка шла чуть позади, отставая буквально на шаг и так же, пригнувшись, настороженно вслушивалась в жаркую ночь. Капитану казалось, что он может различить ее теплое дыхание прямо между лопаток.
– Эй, – шепнул кэп растительному союзнику, ощущая, как свербит в горле, – нам надо к главному пульту. Ты уверен, что знаешь, где это?
Тот вновь замер прямо у черной стены, где невозможно было разглядеть ни двери, ни какого-либо отверстия. Казалось, что провожатый заблудился и теперь недоумевал, как сам сюда забрел.
Они не смогли разглядеть в темноте, что именно сделал куст, но после непродолжительного шелестения его листочков, прямо перед ними раскрылся узкий высокий проем, не вызывающий никакого доверия относительно своей безопасности.
– Пистолет бы, – задумчиво произнес Мэл, оглянувшись в сторону Вирджинии.
Не было видно, что за эмоции отражались на ее лице, Кэмпбелл видел лишь выбеленное мраком лицо и, ставшие в таком освещении, черными волосы. Она была похожа на призрак, вдруг выплывший прямо за его спиной.
