Текст книги "Под чужой личиной (СИ)"

Автор книги: Анастасия Мамонкина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 13 страниц)

– А сама! За кого тебя хотели выдать замуж?

– За эльфа, – созналась я. У Рииты отвалилась челюсть. Я поспешила ее успокоить. Получилось не очень. – А что такого? Отче торговал с Крэсом, неудивительно, что эльфы в нашем доме были частыми гостями. Вот один и погостил. И догостился... А отцу только того и надо было. Еще бы – чистокровный, высокопоставленный, знатный. И я – без роду и племени, приемная дочка с дополнением в виде длинных ушей и клыков. Кому я такая приглянулась бы, кроме чокнутого эльфа?

– Ну... – замялась моя собеседница, подыскивая мне возможную кандидатуру в мужья. Пауза грозила затянуться надолго.

– Вот и правильно – никому, – заключила я после пятиминутного нечленораздельного мычания. – Наверное, он от счастья чуть не расцеловал своего спасителя от одинокой холостяцкой жизни в хрустальных чертогах эльфийского града. Но незадача – эльфов, равно как и остальные расы, я недолюбливала, поэтому, не дожидаясь официальных сватов, дала деру из родного дома. С тобой похожая ситуация?

– Относительно. Последние два года я отмахивалась от всех предложений руки и сердца, а три месяца назад отец решил, что мне пора под венец. Сказал, что если я через две недели не выберу себе мужа, выдаст за первого попавшегося из списка. Наугад. Вслепую. Я струхнула и принялась лихорадочно отправлять списки женихающихся в камин. Вот только не знала я, что у отца в кабинете есть дубликаты. Так что сбежала я с собственного бракосочетания, подсунув вместо себя служанку – все равно под фатой не видно. Сразу за чертой города присоединилась к первому же обозу, оказавшемуся, как видишь, разбойничьему. Второй месяц уже кочую.

– Мужа-то хоть нашла? – Ехидно поинтересовалась я.

– Да нет пока, в поиске. Одни бандиты, выбора нет совсем, – в тон мне ответила Риита, и мы с оголтелым хохотом покатились по траве.

Отсмеявшись, девушка меня покинула, оставив в одиночестве разбираться со своими мыслями. А подумать мне было о чем. Во-первых, я понятия не имела, где нахожусь. Во-вторых, колдовать среди оравы разбойников было бы глупо и недальновидно. В-третьих, без своего меча прогуливаться по близлежайшим территориям небезопасно, резерв у меня не резиновый, может и закончиться в самый неподходящий момент. Четвертую мысль я додумать не успела, потому что вернулась моя собеседница, да не одна, а в окружении товарищей по грабежу уставших путников (отдохнувшие преспокойно дадут отпор этой братии).

– На, выпей, – она протянула мне кружку с непонятного цвета жидкостью. Я недоверчиво принюхалась и разразилась серией обиженных чихов. Опять травки-муравки! Терпеть не могу их сладковатый запах. Вкус еще ничего, а вот аромат. Аллергия у меня на магические коренья, что поделать. Оттого и целительница из меня не вышла. Вы доверите свое здоровье чахоточной девице, которая и себя-то вылечить не в силах? Я тоже.

Стараясь не дышать, я одним глотком опорожнила емкость, не почувствовав вкуса. В носу засвербело от магии. Зелье? Интересно, на что направленное?

Забрав у меня из рук чашку, Риита, как-то сразу успокоившись, вздохнула, кивнув одному из своих сопровождающих. Рослый вихрастый молодой человек подошел ко мне и развязал стягивающие запястья путы. С чего бы такая забота о потенциально опасном пленнике? То, что я ведьма, Риита наверняка растрезвонила по всему лагерю.

– Зачем меня развязали? – Помассировав запястья, спросила я, когда мы с девушкой остались наедине.

– Потому что веревки тебе теперь не нужны.

– Как это? – Опешила я.

– Видишь ли, Инге, надеюсь, это твое настоящее имя, я очень хотела поступить на обучение в Магическую Школу, но не сложилось – отец дал взятку Ректору, и тот отказался меня принимать, отправив обратно домой. Но так легко отказываться от своей мечты я была не намерена. Я залезла в семейную библиотеку, отыскивая чародейские книги. Нашла только гремуары по травоведению и проштудировала их от корки до корки. Понимаешь, о чем я?

– Разумеется, – как можно белее беспечно отозвалась я. – Что это за зелье было?

– Оно блокирует твою магию.

– Это я уже поняла. Что в нем?

– Вытяжка из дриадских трав. Именно они не позволяют Стихии течь через твое тело. Как в лесу.

– Понятно, – протянула я. Да, откровения, оказывается, тоже до хорошего не доводят.

– Прости, но так было нужно. Для твоей же безопасности.

– Неужели? – Что-что, а вранье в свой адрес я не терплю. Зверею от него, можно сказать. Неконтролируемо. Интересно, с клыками до середины подбородка я ей больше понравлюсь? Магия на мою вторую ипостась не действует и ни коем образом не передается, как и разумность истинного облика.

– Да. – Голос, как никогда, тверд. – Атаман не терпит в своих рядах магов. Он их убивает. Медленно, растягивая удовольствие. Один колдун четверть века назад лишил его руки, вот он и мстит всем подряд, у кого только заметит проявления магического дара.

– Что же ты меня спасти решила? – Едко осведомилась я, ломая в руках ивовый прутик.

– Жалко стало. Молодая еще, жить тебе да жить.

– Не верю, – холодно отрапортовала я. – Ты просто испугалась Хозяина. Я же его собственность, еще решит возыметь покаяние за мою скоропалительную кончину, порешив весь ваш лагерь. Так?

– А что, если и так? Мне не стыдно признаться в страхе перед смертью, – она вскинула подбородок, но глаза на мокром месте выдают плохо скрываемое отчаяние. Не привыкла она к охламонам в своем обществе. Не терпит смертей и боли. И что ей дома не усиделось, раз такая добренькая? Но характер хорош. Не побоялась ведьму хитростью скрутить. Прекрасно знала же, что не поздоровится, реши я отказаться от магического отвара.

– Молодец, – уважительно присвистнула я. – Стыдиться надо страха перед изведанным, понятным – объяснимым, а то, что находиться за Гранью – непостижимо и недоступно человеческому, равно как и любому другому смертному разуму. А намека на бессмертие я в тебе не вижу.

– Я человек, если ты об этом.

– Знаю. Нелюдей я пока еще могу отличать. Сказывается долгий опыт общения.

– Так ты охотник?

– С чего ты взяла? – Действительно, что привело ее к такому странному выводу?

– Ты маг, работающий по заказу. У тебя странная сила. Стихийная, как ты говоришь, а ее можно вызвать только с помощью ритуала. Такие как ты охотятся на нежить. В обмен на наживное могущество.

– Я охочусь на людей.

– То есть?

– Я – наемная убийца. Тебя что-то смущает? Не волнуйся, не по твою я душеньку пришла.

– А по чью?

– Я тут не по делам. Так, отдыхаю. Свежим заграничным воздухом дышу. Решила вот проехаться к Озерному Краю, искупаться в священной водице, а вы перехватили. Теперь маршрут мой, видимо, затянется...

Я в глубокой задумчивости грызла переломанный прутик, печально глядя в небо, с бегущими по нему пушистыми облаками. Надо же, фигуристые какие. Вот этот, побольше, похож на ослика. Или кролика-переростка, смотря с какого бока глянуть. А этот – вылитый стул о трех ногах с покосившейся спинкой. А вон тот...

– Ты... шутишь? – Риита вырвалась из оцепенения, вызванного моей тирадой о загубленном отпуске.

– Вообще-то, я хотела к морю, но там так пустынно. Кроме Порта никаких поселений нет. Скука. Будь моя воля, уж я б там городов понастроила. А здесь есть, где разгуляться, кому кровь попортить. Я, знаешь, это дело диво как люблю! Из себя там вывести, нервы потрепать... После этого на душе такая эйфория, что никакого спиртного не надо. Тем более, почти все вина на травах, а я их, как ты заметила, на дух не переношу. Какое удовольствие можно получить, чихая на бокал игристого напитка?

– Никакого, – бесцветным голосом подтвердила девушка, прицениваясь к наиболее неподгорелому поленцу, чтобы, если я перейду из фазы пассивного сумасшествия в активное, ухнуть меня им по черепушке. Какая заботливая...

– Не боись, я не кусаюсь. Если ты, конечно, не решишь применить ко мне физическую силу, – Риита, потянувшаяся уже было к дровишкам, одернула ладонь, как обжегшись, с нескрываемым испугом таращась на меня, точащую клык (чешется, зараза!) о стремительно уменьшающийся в размерах прутик, перекушенный сразу в нескольких местах. При этом место откуса гладкое, будто ножом срезало.

– Не буду, – клятвенно пообещала разбойница, кладя руку с коротким клинком на сердце. Действенная клятва, предполагающая в случае обмана самоубийство путем протыкания своего сердца использованным при клятве оружием. Хотя практического исхода в исполнении клянувшегося я никогда не видела – банда сама разбиралась с нерадивым приспешником, посмевшим бросить тень на честное имя братии. Смертельным ударом в грудь это редко оканчивалось – бандиты чтят кодекс, но к тому же любят преподать внеочередной урок, чтоб и остальным неповадно было.

– Верю. Жизнь тебе дорога, ты это уже доказало с тем дивным напитком. Мир? – Я протянула ей руку.

– Мир, – подумав, ответила на рукопожатие девушка.

– А куда мы едем, если не секрет?

– На Невольничий рынок, в Сагон, город наемников, – Риита, нахмурившись, рассматривала карты. Я украдкой позевывала от монотонного качания повозки. Если бы девушка не составила мне компанию, я бы уже давно отрубилась. Погода была соответствующей для моего состояния полудремы – небо заволокли тучи, изредка моросил неприятный холодный дождь. Будто не лето, а осень какая-то. А ведь еще и за середину ниала не перевалило, что же ждать от осени?

– Зачем? – Я не разобрала, о чем мне сказала моя собеседница, но продолжать разговор было необходимо, иначе я просто усну, и пушкой не подымешь, какие там петухи.

– Там покупают и продают рабов. Атаман много пленников набрал по Заграничью. Теперь будет избавляться.

– Рабов?! – Я даже карты выронила, бросившись на девчонку и ухватив ее за воротник, тряхнула. – Каких рабов?

– Обыкновенных, – Риита отцепила мои скривившиеся пальцы. Аккуратно, по одному, чтобы не пораниться о инстинктивно выпущенные когти. – Большой спрос на рабов в горах, да и в Столице не гнушаются ими пользоваться. Хотя троли, конечно, забирают себе большую часть. Чаще женщин. Зачем, говорить, думаю, не нужно.

– Меня хотят... продать? – Наконец, сумела произнести я. Преисподняя, что ж здесь твориться-то – людьми и нелюдями торгуют! И это в порядке вещей, судя по меланхоличному выражению лица разбойницы. Двуликая! Молю, спаси меня! Я не хочу к тролям! Они страшные и волосатые и от них дурно пахнет!

– Наверное. Но ты не бойся, рабы часто сбегают. А тебе, с твоими способностями, это нетрудно произвести будет.

– А если мой хозяин узнает, что я ведьма?

– Откуда? Зелье имеет эффект ровно неделю. Твоя аура полностью закрыта, совсем как у человека, то есть не мага, она не проводит Стихию, а без нее ты, прости, пустое место.

Не согласиться с ней было трудно. Я действительно ощущала себя почти человеком, насколько это вообще возможно в моем специфическом облике. Я практически не ощущала магических эманаций – так, на уровне врожденных инстинктов, не видела потоки и источники, не слышала голоса Стихий. Мне больше не пел ветер, не шептали травы, не смеялся ручей, не хрипел огонь. Я чувствовала себя ослепшей и оглохшей. Но, как ни странно, мне было легче. Словно с моих плечей стянули давящий груз, намертво к ним прилипший так, что казался продолжением меня самой. Потому что я всегда ощущала его тяжкий вес на себе. Но на самом деле все иначе. Я – добавление к этому грузу. Ненужное. Лишнее. Которое можно выбросить куда подальше, забыть и никогда не вспоминать. Вот только понимание своего я не принесло мне радости.

Я всю жизнь воспринимала свою силу, как должное. Возносила хвалу Двуликой за столь щедрый дар, но никогда не предполагала, что могу ее лишиться. Даже на время. Огонь словно сплелся с моей душой, без него я чувствовала себя недоработанной. Когда резерв источался, я тут же впадала в апатию и долго не могла вернуться к обычному времяпрепровождению.

Сила меняет людей. Но нелюдей она меняет не меньше. Ее наличие дарит чувство защищенности, ставит в один ряд с властителями мира сего. А отсутствие бросает в грязь и нечистоты нищенского существования, даже если у тебя за пазухой кошель с золотом.

Лишившись Двуликой, много лет назад поселившейся во мне, я как будто потеряла часть себя. Без которой я уже не я. Я опустела без ее горячего присутствия. Мне холодно без бурлящего огня в крови. Мне не подвластен даже жар, застилающий разум. Я как заведенная кукла. Как зомби, поднятый из могилы. Двигающееся разговаривающее тело. Без души. Без чувств. Без мыслей.

Придя к сему неутешительному выводу, я позорным образом разревелась. Риита что-то втолковывала мне, силясь успокоить, но я была неподкупна. Не знаю, что девушка выбрала в качестве причины моего девичьего рева (слезы текли по щекам в таком количестве, что в скором времени должны были затопить повозку, но я лишь размазывала их по щекам, чтобы не мешали дальше погружаться в пучину моего горя; нос распух и стал отображать итог алкоголической зависимости, но я не обращала на это ни малейшего внимания, продолжая немелодично поскуливать и шмыгать оным), но самообладания (как и чистых платков, подсовываемых мне в руки, так что в мою голову прокралась мысль, что магией эта девица все-таки владеет – не фабрика же у нее по их производству!) у нее хватило до самого конца нашего недолгого путешествия.

Колеса телеги зашуршали по гравию наезженной дороги, и я вырвалась из нервных объятий истерики женской обыкновенной затяжного характера на почве стресса и хронического недосыпа. Заметив сие улучшение, хозяйка жилетки, в которую я сливала бесконечные, казалось бы, слезы облегченно вздохнула, весомо отодвинув меня от своего дружеского плеча, на котором последние часы покоилась моя отнюдь не невесомая голова.

– Вот и приехали, – с толикой не то грусти, не то радости сообщила Риита, покидая обоз. Я поленилась следовать за ней, прекрасно зная, что меня обязательно вытащат.

Так и случилось – я послушно семенила за горой возвышавшимся передо мной троллем, попутно охая и ахая и жалуясь бесчувственному конвоиру на несправедливо обошедшуюся со мной жизнь. Тролль только гумкал и хмыкал, что в его народе считалось невиданной вежливостью. Я польщена.

– Куда хоть ведешь, громила? – Решала поинтересоваться о своем дальнейшем местообитании я. Тролль и ухом не повел. Впрочем, данного органа слуха на обритой голове горного жителя я не нашла. Не голова, а яйцо какое-то. По крайней мере, если глядеть с затылка, как я.

Тролль внезапно остановился, и я воткнулась носом в его покрытую густой шерстью (в горах-то холодно, особенно в одиночестве) спину, случайно вздохнув.

– Двуликая! – Пробормотала я, отключаясь от суетного мира...

Как я не умерла на месте от “аромата”, исходящего от пышно разросшейся на все (предположительно!) тело шевелюры, понятия не имею. Но пришла в себя я уже в скудно обставленной комнатушке примерно полторы на две сажени, обнаружив себя в горизонтальном положении на довольно жесткой кровати. О таком предмете удобства для позвоночника, как матрац, в этих краях слыхом не слыхивали.

– Ооо... – глубокомысленно изрекла я, растирая виски. Голова гудела и кружилась, как в хороводе, из стороны в сторону, хотя я не сдвигалась с места. Чудеса.

– ...Очнулась? Отличненько. Как раз вовремя. Встать сможешь? Торги уже вовсю идут...

Нескончаемый поток слов гулом отозвался в моей растерзанной всеми муками Преисподней голове, но кто-то (очевидно, все тот же источник противного скрежета в моих ушах) непрекословно поднял меня на ноги и повел за собой.

Приятная полумгла сменилась режущим глаза светом, а фоновый шум приобрел объем звучания и увеличил тональность на несколько децибелов, громом отозвавшихся в барабанных перепонках.

– Мыгмхммм... – выдала я новый словозаменяющий звук. Чьи-то руки хорошенько встряхнули меня за плечи, отчего многострадальная голова замоталась туда-сюда, как подвешенная на резиновом шнурке. – Хва-а-а-атит!

Я через силу разлепила веки, сфокусировав расплывающийся взор на стоящем передо мной человеке-полукровке. Или просто карлике, хотя широкая кость и густая растительность, покрывающая его одутловатое добродушное лицо с темными бусинками глаз, указывали на явное влияние гномов в его родословной.

– Вы кто? – Удивление, переходящее в грубость, пересилило недоверие и страх.

– Горр.

– А поточнее? – Я скептически выгнула бровь.

– Организатор сегодняшних торгов.

– Чем?

– Ну не антиквариатом же! Рабами. И ты – звезда среди моего товара, изобилующего человечиной, но не имеющая в своих рядах других рас, – я передернулась от его спокойного тона, которым он говорил мне о продаже людей. И меня в купе с ними. – Ты кто будешь-то?

– Не твое дело! – Рявкнула я ему в лицо, вырываясь из захвата. И побежала на свет, чего делать никак не надо было.

Толпа встретила меня бурными овациями и криками, срывающимися на визг. Я отступила на шаг назад, врезавшись в пресловутого низкорослика. Терпеть не могу мужчин, хоть на волос уступающих мне в молодецкой стати. А это доставал мне в лучшем случае до плеча. Так что когда я повернулась к нему передом, его шаловливый (ишь, глазки-агаты заблестели) взгляд уперся мне прямиком в единственное заметное женское достояние на моем худощавом теле. Полугном попытался меня оттолкнуть, но его упершиеся в мои прелести руки были без раздумий выкручены мной, а в лицо понеслось сдавленное шипение и скалящиеся клыки. Торгаш отпрянул. Толпа засвистела еще громче.

Толчком повалив недорослика на дощатое возвышение, именуемое в народе ступенькой, я развернулась к возможным покупателям и зарычала. Не жалобно-тихо, как обычно любила по вечерам, а яростно-громко, распугивая собравшихся.

Первые ряды как по негласному приказу отошли на шаг. Я обрадовано ощерилась, хищным взглядом обводя разношерстную толпу. Рванулась вперед...

И, скуля, ничком повалилась на пол, царапая руками грудь, словно изнутри разогреваемую дьявольским пламенем. Тело била крупная дрожь, а в мозг настойчиво пробивалась чужая мысль:

– Подчинись...

Пошел к черту!

В ответ на грубость, мне жгутом скрутило внутренности, как выжимают мокрое белье. До капли. Выворачивая наизнанку, но так и не довольствуясь полученным результатом.

– Подчинись!

Размечтался! Я сама по себе и никому не принадлежу. Кроме Хозяина, но и от него я избавлюсь меньше, чем через месяц.

Я почувствовала, как закипает кровь в жилах. Знакомое ощущение, так я себя чувствую при насильственной трансформации, когда нервы уже не поддаются контролю. И этим он меня пытается запугать? Глупец, я привычная к боли. Стихия научила меня с ней бороться.

Словно прочтя мои скептически настроенные мысли, боль стала наполняться холодом, пронзая кожу тысячами ледяных иголочек. И в довершение на спину обрушился кнут.

Я заорала, вслепую пиная ногами пространство около себя. Но не слышала криков. Как не слышала и толпы, должной бушевать от бесплатного представления бунта рабов на Невольничьем рынке. Как и перестала ощущать себя принадлежащей этому миру. Мне казалось, что я провалилась в Небытие. Раз и навсегда.

Внезапно четкий где-то слышимый голос прорвался в мое замутненное болью сознание, срывая занавесь со слуха. Зрение, к сожалению, Голосу вернуть не удалось.

– Отпусти ее. Разве кто купит у тебя такую несносную девчонку, раз даже ты не можешь справиться с ней принуждением? Отдай ее мне.

– Но торги... – Слабо запротестовал полурослик, очевидно пытаясь поднять меня на ноги и даже отряхнуть, потому что я пошатнулась на своих неустойчивых двоих, едва не опрокинувшись навзничь, на рабовладельца, прижав того к деревянному помосту. Перевернуться не удалось – вокруг моего запястья обвились горячие пальцы, удерживая меня перпендикулярно несущей плоскости.

– Отмени. Я щедро вознагражу тебя за... такую. – Пальцы скользнули по моему лицу и ниже, к шее, задумчиво поглаживая выемку над ключицей. Экий нахал. Щас как жухну коленом промеж ног – мало не покажется!

Но физиономистом нечаянный покупатель не был, либо просто не принял мои обрисовавшиеся на хмуром лбу эпитеты в свой адрес, посчитав слишком слабым соперником. Что ж, со слабостью своей я смириться могла, ноги едва держались, то и дело подкашиваясь и нервозно дрожа, как от долгой пробежки. Посадите меня что ли! Совсем уважения к женскому полу нет! Куда катиться мир? Да-да, помню – мир катиться к своему апогею, но это же не повод издеваться над бедной девушкой!

– Торги должны состояться. Может, я тоже хочу побороться за эту красавицу? – Тихий, малость ироничный голос, словно дыхание ветра, перекрыл собой завязавшийся спор о моей купле-продаже. Уловив в произнесенной неустановленным третьим лицом фразе свое на диво привлекательное описание, я чуть не гробанулась с помоста. Еще один?! Двуликая, да когда ж это кончиться? Мне надоело расходиться как товар в лавке бакалейщика! Решитесь, хоть один! Иначе обоих пошлю к дракону в... пещеру!

– А сколько вы готовы предложить? – Нда, гномов исправит только могила. Желательно глубокая и отделанная изнутри непробиваемыми пластами алмазного камня. Лучший вариант – саркофаг из данного материала. А наверняка – предварительная мумификация или кремирование. Можно, правда, использовать и четвертование, но за зомбированную заезжим некромантом шуструю руку (или ногу, а то и другую прыткую часть тела) не ручаюсь.

– Сотню золотых, – Я безвольно обвисла на протянутых руках (чьих – не знаю, но для недорослика длинноваты), переваривая услышанною ставку. Сотня золотых. Все мои гонорары за год. На эти деньги можно купить все, что душеньке (и истосковавшемуся по ласке телу) угодно. Двухэтажный дом, скаковую лошадь, новый клинок и останется на безбедное проживание в Ромэре в течение недели. И это – за меня?!

От следующего высказывания я впала в еще более глубокую прострацию, и выходить из нее вознамерилась не скоро:

– Двести.

Двуликая, что за люди (и люди ли?!) пытаются перетянуть меня к себе? У кого в кармане оседают лишнее золото? Король? Наследный принц? Ох, жаль, я никогда не интересовалась политикой. Вдруг меня венценосная персона возжелала? А я тут не при параде. Даже книксель не сделала. Да и видок оставляет желать лучшего.

– Триста. Я не намерен долго продолжать этот фарс. Давайте мне девчонку.

– Погодите, уважаемый. Я еще не назвал свою цену, достойную сей прелестницы, – Ой ли? Прелестница из меня как из быка дойная корова. Мужчин я больше люблю рассматривать издалека, деля на работодателей (с ними ни-ни!) и клиентов, которые вскоре превращаются в хладные трупы, так что завязывать отношения на столь недолгий срок считаю беспочвенным. Авось влюблюсь! Шутка, конечно. Любовь и я – вещи несовместимые, между собой ничем не связанные. – Пятьсот. Будете и дальше наращивать или остепенитесь пускать деньги на ветер? Вам они, по-моему, нужны. Одежки там прикупите, слуг. А женщин оставьте бывалым.

– Это моя женщина! – Ярость выплеснулась в воздух вместе со словами, окатя с головой. – Я за нее не пожалею никаких денег. Семьсот.

– Тысяча золотых, – прозвучало над ухом. Такой умиротворяющий голос. Такое спокойствие и чувство защищенности. Такая... преданность? Кому? Мне? Мир сошел с ума...

– Вы пожалеете о содеянном, – неприкрытая угроза ударила мне в лицо не хуже магического кнута, заставив пошатнуться.

– Непременно, – себе под нос пробормотал мой новый хозяин (Господин? Мастер?), а через миг я обнаружила себя на его сильных руках. По пути он бросил работорговцу кошель с деньгами. Тысяча золотых. Ему же теперь на всю жизнь хватит.

– Все будет хорошо, красавица моя, – зашептал он мне на ухо, усаживая перед собой на недовольно всхрапнувшую лошадь (и этот храп я где-то слышала). – Я буду с тобой... всегда. И нам будет хорошо.

От звука его умиротворяющего голоса я потихоньку засыпала, забывая обо всех своих нерешенных проблемах, мрачных мыслях и пропавших в дриадских лесах товарищах...

Солнце вальяжно подымалось над горизонтом, рассеивая густой туман, улегшийся в низине. Я с пригорка наблюдала за просыпающимся там лагерем противника, силясь разглядеть наемников и вояк, собравшихся дать нам отпор. Глупцы. За тысячу лет мы ни разу не совершили поражения. Мы всесильны. Земли, которые мы хотим захватить, должны сдаваться нам без боя, просто за то, что мы захотели. А местные жители решили вступить в бой, понадеявшись на стократное превосходство своих наемников над нами. Что ж, поиграем. Я люблю время от времени помахать мечом направо и налево. Вид крови меня возбуждает. Она такая горячая, бурная. Живая. Именно то, чего так не хватает моей – изворотливой гибкости Безликой, текущей в венах ничтожных существ. А у меня ее нет...

– Боишься? – Звонкий голос ветра ворвался в мою тихую обитель, всполошив волосы, нахально забравшись под рубашку, совсем не бестелесно припав к губам...

– Эйриш, – блаженно выдохнула я минуту спустя, не отрывая обвившихся вокруг его плечей, рук, заглядывая в яркие голубые глаза. Не удержалась от поцелуя. – С тобой мне ничего не страшно. Ты же меня никогда не бросишь?

– Никогда, – твердо пообещал он, изобличив меня на попытке разжечь его. Зачем, спрашивается? Я только слегка, чтобы расшевелить.

– Неприятно? – Мое горячее дыхание обожгло ему лицо, мгновенно истончившееся до полупрозрачности.

– Приятно, – с задорной, совсем мальчишеской улыбкой, вернувшей, казалось бы, его прошлого, давно забытого и погребенного в руинах родных земель, сознался он, нетерпеливо притягивая меня к себе, вдыхая аромат волос, нежно коснувшись губами вечно лохматой макушки. Отстранил. – Но не сейчас. Я чувствую. Что-то не то...

– Что именно? – Насторожилась я. Эйриш никогда не ошибался, ему все приходит раньше. Он же ветер, он везде...

– Среди них эльфы.

– Как они осмелились, эти остроухие? – Я разбушевалась. Зеленая поляна подо мной стремительно чернела и осыпалась пеплом. – Противиться! И кому – нам! Ненавижу!!!

– Успокойся, – ласковый ветерок погладил мою голову, смахнул набежавшие слезы. – Не трать сил. Они понадобятся. Для мести.

– Им не хватило гибели нашего народа? Они хотят нашей смерти?!

– Я не знаю, милая... Среди них маги, и не стихийные. Я не могу их открыть, прости...

– Это не твоя вина. Моя. Я должна была раньше повести нас ближе к Корденским вершинам. Ближе к предателям, – я с трудом распрямила стиснутые кулаки. – Впрочем, успеется. Сегодня разберемся с горсткой магов здесь, а потом заявимся в Грэц, в логово отступников стихийной веры. Ты со мной?

– Всенепременно, – пронесся позади затихающий голос ветра...

Милый, ты не представляешь, сколько вливаешь в меня сил, разжигая Огонь моей души. Без тебя я перестану пылать и больше никогда не сумею зажечься. Не покидай меня, Эйриш. Останься со мной. Навечно...

Я повернулась к движущемуся на нас войску. Самоубийцы. Вы идете в лапы своей смерти. Вы идете в мои руки. Вы – лишь дрова для моего камина, а разжигать его я научилась давно.

– Лэнд, тряхни их, – бросила я за плечо, и в ответ мне земля содрогнулась, пошла трещинами и волнами, брезгливо (Лэнд иного чувства к людям и их заступникам никогда не испытывал) выплюнув первый отряд у моих ног. Я бросила поток, смыкая вокруг худощавых фигур эльфов огненное кольцо. И почувствовала отторжение. Мой удар возвращался... ко мне?

Я отлетела на десяток саженей назад, судорожно цепляясь за дочернее пространство, служащее мне щитом от моего же смертельного пламени. Упала на жесткую землю, ощутимо хрустнув всеми костяшками древнего тела. Выпустила когти, приподнявшись на локте обозревая свою команду. Верную. Неподкупную.

Побледневшая больше обычного Вэйтер, так что лица стало совсем не видно. Кроме непроглядной сини огромных глаз, опушенных длинными ресницами.

Хмурый Лэнд, рефлекторно сжимающий и разжимающий массивные кулаки. Темные глаза почернели от гнева, а тяжеловесное тело налилось устрашающей мощью.

И растворяющийся Эйриш, чье присутствие я уже почти не могу ощутить...

– Ты меня покидаешь? – С горькой обреченностью прошептала я, но он, вопреки всему, ответил:

– Прости. Я не хочу умирать...

И ушел... Не дозваться. Он не вернется. Теперь – никогда.

Сглотнув слезы, я осмелилась посмотреть на эльфов. Нда, Эйриш, ты умеешь уходить в нужное время. Видящие. Полсотни. Они же сомнут нас, как букашек. Даже рук не замарают. Но я не сдамся. Ни за что.

Я соткала из стихийного пламени меч и ринулась в ближний бой. Оставшиеся собратья последовали моему примеру. Глупому, как я поняла спустя несколько ударов сердца, с трудом обороняясь от свистящих лезвий. Эльфы – мастера фехтования, как я могла забыть. Как могла, сломя голову, броситься в свару дерущихся? Как я могла так низко пасть?

Я скрестила свой огненный клинок с узким мечом главного, судя по затейливым рунам на кольчуге, эльфа. Мимоходом подметила темные волосы, стянутые в неровный хвост, смуглую кожу, темные глаза, сделав неутешительный (для меня) вывод, что главнокомандующий хорош собой до невозможности. Хоть и брюнет. Я же сейчас девушка в поиске, нужно подыскивать замену. Но эльф, пожалуй, не слишком подходит. Тем более видящий, с ними проблем не наберешься – ауру затереть сложнее, чем мысли. Нет, не то.

– Ты предал мой народ, – прошипела я ему в лицо, скаля клыки. Остроухий дернулся, как от пощечины. Считает себя виноватым? Как мило. И умереть с чистой совестью поспокойнее будет.

– Ты верно угадал, я – посмертная Повелительница погибшего в пылу схватки с магами Оминоса. Последняя из своего рода. А знаешь ли ты, видящий, – я едко бросила ему в лицо его титул, – что твои сородичи приложили руки к его уничтожению? Месть обуревает мою кровь. Я сгораю от недостижимого желания. Ты знаешь, что со мной сделали, чтобы спасти город? Ты знаешь, на что я пошла ради него?!

Глаза эльфа изменились. Заглянули вглубь. Без спроса. Вынюхивая, вырыскивая...

– Пошел прочь, – я отмахнулась от обжигающего могильным холодом взгляда. Видящего снесло потоком в стену его защитников и заступников, теперь напирающих на меня. Я зарычала, поудобнее перехватывая обжигающую ладонь рукоять. Рубанула наотмашь, случайно задев одного эльфа по плечу, слишком сильно воткнув лезвие в плоть. Остроухий упал, задергавшись в предсмертных конвульсиях, а я резко сожгла его умирающее тело. В чем-то, даже оказав одолжение. Перерубленная артерия еще минуты три давала бы ему жить, забирая крупицы жизненной силы. А я поделилась со Стихиями. И с самой собой.

Главный поднялся. В его глазах плескалась боль. Утраты? Ах, верно, все видящие приходятся друг другу родственниками. Но ведь остроухие не слишком призирают дальних, значит...

– Твой сын поплатился за смерть моей сестры, – предельно четко произнесла я, ступая на шаг назад, где резали глотки простым эльфам мои соратники. – Хочешь заплатить мне за гибель матери?