Текст книги "Под чужой личиной (СИ)"

Автор книги: Анастасия Мамонкина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 13 страниц)

– Вас что-то беспокоит, Силан? – Спокойно поинтересовался Тиар, вперившись в подошедшего внимательным взглядом. Я бы даже сказала, слишком внимательным – зрачки расширились, глаза стали отливать чистым золотом. Объект навязчивого осмотра тоже заметил перемену и, скомкано извинившись за прерванное поглощение пищи, поспешил покинуть заведение, прихватив с собой перепуганную до полусмерти подружку.

– Чего это он? Испугался? – Спросила я, когда резко открытая дверь, наконец, вернулась на место. Хранитель заметно замялся, явно не желая отвечать на поставленный вопрос, но я так посмотрела на него, сжимая в ладони огненный шар, что пришлось повиноваться:

– Меня недолюбливают.

– Даже эльфы?

– Тем более, эльфы. Простой человек, даже маг, не может различать эльфийские кланы. Ну, разве что, распознать воинов – они обвешаны оружием, как липовые чародеи – цацками якобы магического свойства. Видящих могут узнать, так, чтоб наверняка, только сами эльфы. И бояться.

– Чего?

– Нас, разумеется, – просто ответил остроухий, но в глазах всколыхнулась непонятная мне горечь. – Раньше клан видящих был обширным. До пятидесяти мужчин жило в одно отдельно взятое время. Понятное дело, наше влияние на трон было огромно. Властитель не гнушался просить помощи у представителей клана. Более трех тысяч лет назад он послал их уладить конфликт людей с неизвестной нам расой – тогда мы еще надеялись на человеческую лояльность, еще было в силе прежнее Соединенное Королевство – союз всех разумных рас. Но битва оказалась труднее, чем предполагалось. Именно там и погиб мой дядя. А дед вернулся совершенно другим. В летописи это событие записано траурно-черными чернилами, как знак скорби по сотне воинов, так и не вернувшихся с ромэрских холмов, что близ современной человеческой столицы. Эти смерти всколыхнули эльфов – они объявили бойкот власти видящих на Властителя, а, когда те не подчинились, уничтожили почти весь клан, оставив одного только деда, как неспособного после потери сына к возрождению рода. Но ошиблись. Вот он я. И три моих сестры. А скоро появится и пятый видящий – Лисса не так давно вышла замуж и теперь ожидает пополнения в семье. Так что, может, вскоре все наладиться, вот только мы больше никогда не вернем прежнего доверия простых эльфов...

– Прости, что спросила. Я не думала, что это так... больно для тебя, – я протянула руку и накрыла своей ладонью ладонь Тиара. Он приподнял голову и невесело улыбнулся.

Подошла разносчица и, поставив в центр стола оплетенную бутыль темного стекла, скрылась в неизвестном направлении.

– Что это? – Скептически уточнила я, наблюдая, как пузатые хрустальные бокалы наполняются насыщенной янтарно-красной жидкостью.

– Вино.

– Я вижу, что это вино! – Воскликнула я, потеряв всякое терпение добиться от эльфа вразумительного ответа хотя бы на один вопрос. – Я говорю – зачем оно здесь?

– Пить. За нашу долгую совместную жизнь.

– Ты умом тронулся? Я сейчас тебе устрою скоропалительные похороны, и допивать это вино будет уже не кому.

– За что? – Тиар посмотрел на меня невинными глазами, “незаметно” пододвигая наполненный бокал к моей половине стола. Я поставила щит, и пропаганда спиртного закончилась неудачей. – Не хочешь?

– И не буду, даже если захочу.

– Не бойся. Оно не на магии основано. Чистые травы и ягоды.

Я поперхнулась кусочком салата. Нетерпеливо бросила вилку в сторону.

– Откуда ты узнал?

– Принцесса рассказала.

– Какая принцесса?

– Ромерская, какая ж еще. Та, с которой ты путешествовала в разбойничьей гильдии.

– Я не знаю никаких принцесс! – Запротестовала я. Действительно же, не знаю. Я и в столице впервые побывала только совсем недавно, по пути... Куда я, кстати, направлялась? А, неважно. Нужное я бы не забыла.

– Знаешь, – упорно возразил Тиар, – ее зовут Риита. Точнее, Эританна, наследная принцесса Ромерская. Девушка восемнадцати лет, сбежавшая из дома, противясь навязанному отцом браку. Король послал гонцов во все стороны, даже Заграничье вниманием не обошел. Последний раз принцессу видели у городских стен Ромэра, когда та садилась на обоз, направлявшийся в сторону гор. А, так как там поселений кот наплакал, посчитали, что он должен был направиться через Корден. Все переходы перекрыть не удалось, и принцесса скрылась. Зато в Креоле ее изловили и вежливо попросили вернуться домой. Дескать, папенька волнуется, да и брошенный у венца жених не шибко рад обстоятельству неудавшейся свадьбы. На что Эританна, девушка вроде как из хорошей семьи, должная быть вежливой и обстоятельной, послала заботливых дяденек, и меня в том числе, куда подальше, скрываясь в темноте городских улиц. Мне бегать за этой несносной выскочкой надоело, и я оставил ее, на свой страх и риск, на попечение своих людей, а сам пошел в ближайшую корчму, дожидаться окончания погони. И, угадай, кого я там встретил – тебя, Ин, – еще одну девчонку, сбежавшую от замужества. Просто замкнутый круг какой-то. А утром мне пришла депеша о том, что принцессочка вернулась-таки к своим разбойникам, скрывшись от хваленый воинов, и отправилась в сторону Дрона. Я поскакал наперерез, но опоздал – на тракте их уже не было. Я решил послоняться по округе, может, что и выведать. Выведал. Оказывается, под магическим пологом у гор скрывается целый город преступников. Ясное дело, что обоз туда обязательно нагрянет. В Сагоне я изловил принцессу и собирался уже вернуть ее высокопоставленному папаше, как та взмолилась помочь одной ее подруге, попавшей на Невольничий рынок в качестве товара. Услышав описание, я подумал, что у меня поехала крыша, но рынок посетил и удостоверился, что предлагаемый товар – ты. Оставил девчонку на попечение подоспевших воинов, пробрался к сцене и собирался в тихую тебя выкрасть, как оказалось, что ты с торговцем повязана магией. Пришлось покупать, всеми силами пытаясь скрыть свою принадлежность к эльфийскому роду. Узнают, что Перворожденные покупают рабов, засмеют и потеряют всякое уважение. А тут еще и этот странный маг вступил...

– Маг? – Переспросила я, слушая его речь едва ли не с открытым ртом. Даже дышала через раз и как можно тише.

– Мне так показалось, больно аура у него скрытая. Разглядеть сущность я так и не смог. То ли ее не было, то ли призрачная она у него какая-то, то ли щит мощный до неприличия. Я подобное прежде только у тебя и видел.

– Значит, это Риита рассказала тебе о непереносимости мною зелий на магической основе? – Поспешила сменить тему я, пока разговор не ушел в дебри магических нестыковок моих возможностей относительно моих действий.

– Да, – вытянул губы в непроизвольной улыбке эльф. – Все, что только знала о тебе – рассказала. У тебя правда есть родинка гораздо ниже ключицы?

Я вспыхнула, заглянув в глубокий вырез платья. Ничего предосудительного не нашла и успокоилась.

– Не твое дело, – буркнула я, скрестив руки на груди, как бы ненароком закрывая зону декольте. Вдруг увидит еще?

– Значит, есть, – безапелляционно заключил он, проследив за моими действиями. Я еще сильнее покраснела под его пристальным взглядом, стараясь укрыться за поднятым бокалом вина. Душевно отхлебнула и закашлялась. Нда, первый алкогольный опыт следует признать неудавшимся.

– С боевым крещением, – Тиар чуть прислонил свой бокал к моему, раздался тонкий хрустальный звон, алые отблески заиграли на высветленной древесине стола.

– Б-благодарю, – по-прежнему отходя от чересчур большого глотка, пробормотала я. Не отрывая от меня проницательного взгляда, эльф чуть пригубил вино и, поставив бокал на место, не говоря ни слова, увел меня прочь...

Закат пенился в пушистых облаках, стараясь удержать раскрасневшееся дневное светило в рамках горизонта. Но с востока небо неумолимо синело, подернувшись таинственной сталью. Стрекотание кузнечиков в высокой траве соперничало с переливчатой трелью лесных птиц, у кромки которого я плескала ногами в прозрачном озере.

Две русалки неподалеку от берега с выражением задумчивости на светло-голубых лицах наблюдали за моими манипуляциями, изредка переговариваясь между собой на глубоком гортанном языке, больше похожем на бульканье утопающего человека.

– Что они говорят?

– Не понимают, как “пламенная леди” сумела коснуться обители Безликой, – услужливо перевел Тиар, не убирая рук, прижимающих меня к его широкой груди. – Утверждают, что вы враги.

– Скажи им, что мы помирились, – улыбнулась я, с удовольствием кладя голову ему на плечо. Эльф, проведя ладонью по моим волосам, “булькнул” что-то в сторону русалок. Те оценивающе глянули на меня и, сдавленно хихикая, скрылись под водой, синхронно махнув на прощанье мощными рыбьими хвостами.

– Что ты им сказал? Почему они смеялись?

– Не поверили, наверное, – предположил остроухий.

– Чему? Тому, что с Безликой у нас нейтралитет?

– А это действительно так?

– Ну, примерно, – подбирая слова, пояснила я. – Она могла меня убить, но ограничилась ощутимым пинком под пятую точку опоры. Этого мало?

– Сойдет, пожалуй, – смирился Хранитель, откидываясь на траву и увлекая меня за собой. Я попыталась отбросить словно прилипшие к моей талии руки эльфа, но не преуспела в этом неблагодарном деле, тяжким грузом оставшись лежать прямо на нем. Видящий не возражал. Похоже, ему даже нравилось это мое положение. По крайней мере, лицо у него было на редкость самодовольное.

Я восторженно провела кончиками пальцев по загорелой скуле, попутно убирая с лица прилипшие мокрые волосы – до прихода (приплыва?) русалок мы успели пару раз окунуться, а Тиар даже попытался меня топить, но я топориком ушла на дно, вынырнув уже на противоположном берегу. Пришлось высокородному расстаться с идеей моего утопления, как лишенной дальнейшего развития и захватывающих поворотов сюжета – все равно не утопит.

– А что ты им сказал? – Продолжила канючить я, пытливо заглянув в карие глаза, полные смешинок. Издевается, ушастый!

– Ничего особенного.

– Ну так что именно?

– Прописные истины мира сего, любовь моя, – на мгновение прильнул к моим губам ell, но я резко отстранила его, перекувыркнулась через спину и, находясь на безопасном расстоянии для ссоры, подперла бока и затянула во всю мощь голосовых связок:

– КА-А-АК?!..

– О чем ты, светоч моих мыслей? – “Изумленно” изогнул бровь эльф. Я хищно прищурилась и повторила для плохо слышащих:

– Как ты меня назвал, остроухий интриган?!

– Когда? – “Удивился” вышеназванный.

– Сейчас.

– Бриллиантом моей души, – пламенно выдохнул мне в лицо Тиар, оказавшись в четверти вершка от меня, метущей глазами молнии.

– Неверно, – не поддалась я на его провокацию.

– Солнцем пасмурного дня?

– Нет.

– Звездой безлунной ночи, освещающей мой путь, полный непреодолимых препятствий?

– Опять не угадал.

– Огонь? Душа моя? Свет моих глаз? Дикарка, похитившая мое сердце и завладевшая телом?

Я возмущенно бросилась на потирающего подбородок Перворожденного, собираясь сделать из него Первосмертного или Первотрупного, но пожалела, остановив огненный шар в ладони от его лица. Вышедший из ступора остроухий непонимающе воззрился на зависший у его носа сгусток плазмы, перевел взор чистой невинности на меня и скорбно вздохнул:

– Я сдаюсь...

– Уверен? – Ехидно усмехнулась я. – Самого главного и не помнишь... Стареешь, брат, стареешь. Вот уже приступы склероза посещать начали. Видать, за сотню давненько перевалило...

– Да я в самом расцвете лет!

– Ну-ну.

– Нет, честно!

– А докажи!

– Как знаешь. Если что, сама напросилась, – предупредил Тиар, привлекая меня к себе. Сопротивляться я и не думала... Давай же, подойди. Ближе. Еще чуть-чуть. Самое то.

Я резко схватила призывно ухмыляющегося эльфа за ворот распахнутой рубахи и толкнула в сторону обрывистого озерного склона, но в самый последний миг этот гад успел уцепиться в мое плечо, увлекая за собой в водные просторы.

Спаси меня, Двуликая...

ГЛАВА 9.

Две недели в Грэце пролетели совершенно незаметно. Странное дело – эльфы почти не обращали на меня внимания, предусмотрительно обходя стороной, но и не бросая на меня недоверчивых или злых взглядов. То ли смирились, то ли им действительно было все равно, кто бродит по улицам их города.

Мы возвращались из Озерного края, где провели выходные, когда на нашем пути возникли два смутно знакомых мне человека. Но где я их видела?

– Инге, мы так долго тебя искали! – Воскликнул немолодой уже человек с приятными чертами загорелого лица. Неровно обрезанные пепельные волосы реяли по ветру, как и запыленный плащ, небрежно накинутый на широкие плечи. Стоявший поодаль молодой маг приглядывался ко мне с нездоровым любопытством, словно стараясь разглядеть что-то знакомое, что скрыто за блуждающей на моем лице абсолютно счастливой улыбкой. – Идем, нам пора, – он протянул руку, чтобы схватить меня, но я испуганно прижалась к Тиару, шепча в оттопыренное остроконечное ухо:

– Кто это такие? Я их не знаю.

Видимо, люди расслышали мои слова, потому что их лица неуловимо изменились, став внезапно жесткими и хмурыми, словно маски одели. И ни одной эмоции не прочесть. Синеглазый колдун в резком тоне обратился к моему спутнику. В виде весомого аргумента, способствующего честности предстоящего разговора, в руке у него материализовался сгусток сине-голубого пламени. Мощная штука.

– Что ты с ней сделал, остроухий хмырь?! Почему она нас не помнит?

Эльф завел меня за спину и гордо вскинул подбородок, словно не замечая магических пассов оппонента:

– Она моя. Я никому ее не отдам, тем более вам.

– Что так? Боишься, уведем? – Едко осведомился темноволосый, прожигая Тиара ледяным взглядом.

– Не боюсь. Но я не дам ее в обиду. Повторяю, она – моя.

– Так ли? – Премерзко хмыкнул маг, выдергивая меня из-под защиты широкой спины и резко сдирая с моей руки простой эльфийский браслет. Украшение со звоном упало на землю, а я увидела на своем запястье не то ожог, не то татуировку, пылающую алыми отблесками. И жжется, зараза. Как я раньше ее не заметила? И не почувствовала...

– Видишь, она тебе не принадлежит, – холодно молвил чародей. От его прикосновения ожог вспыхнул с новой силой, заставив меня сдавленно застонать сквозь зубы от резкой боли. Бросив на меня короткий, ничего не значащий взгляд, колдун отнял ладонь от моего запястья. Боль смиренно утихла. – Она даже себе не принадлежит.

Хранитель опустил голову, не отрывая глаз от разрисованного сполохами пламени запястья. А я все не могла понять, что же это значит.

– Что это? – Я всмотрелась в переливающиеся символы, пытаясь перевести хоть одну руну. Тщетно, слова какие-то неразборчивые, словно целью было просто что-то написать, а не вложить в надпись смысл.

– Печать.

– А точнее?

– Договор. Твое согласие на временную работу, до истечения которого ты должна выполнять все, что от тебя требуют, не задавая вопросов и не отказываясь от заданий. Иначе – смерть.

– Но...

– Никаких “но”, таковы правила. Не мне и не тебе их менять. Это вековые устои магических контрактов.

– А почему она горит? – Поинтересовалась я, глядя на синеглазого. Такой молодой, а так много знает. Правда, мысли у него какие-то скрытые, затертые, я бы даже сказала. Словно он задумал нечто нехорошее, но не желает посвящать кого бы то ни было в свои злодейские планы.

– Это означает, что ты не выполняешь задание. Еще немного, и она бы тебя сожгла. Дотла. Как бы ты это пережил, достопочтенный эльф?

– Я... я не знал, – Тиар устало потер виски, притянул меня к себе, обнял за плечи. – Прости меня, Ин, я никогда не желал тебе зла. Я скорее сам бы погиб, чем подверг тебя опасности. Прости...

– О чем ты, милый? – Я ласково провела ладонью по напряженной щеке, улыбнулась, но ell не проникся моим настроением. Напротив, он напрягся еще больше, жилка на шее забилась с удвоенной скоростью, а скула, к которой я прикасалась, затвердела под моими пальцами. Он виновато посмотрел мне в лицо и горько прошептал:

– Я запер твои мысли. Те, которые касались путешествия. Я думал, так будет лучше. Не для меня – для тебя. Я думал только о тебе, как оградить тебя от подстерегающей за каждым углом опасности. И нашел только один выход – оставить в Грэце, эльфы никогда не нападут на мою невесту, – кивок на смятый браслет, бесформенной кучей валяющийся на земле. – А, помня, ты никогда бы не осталась со мной. Ты ушла бы навстречу долгу. Я не мог этого допустить.

Я смотрела в его лицо, силясь вникнуть в суть произнесенных слов. Понимание приходило медленно, рывками, принося с собой пустоту там, где раньше билось сердце. Он меня... обманул? Использовал? Без моего согласия решил мою дальнейшую жизнь? Да как он мог?!

– Что ты сделал? – Слабо спросила я. Голос не слушался, а глаза щипало от подступающих слез. Обидных. Горьких. Разве я заслужила такое обращение?

– Заставил тебя забыть все... это... – Было заметно, что слова давались ему с трудом, словно он признавался в чем-то постыдном. Так, пожалуй, и было.

– Зачем? – Более глупого вопроса я придумать не могла. – Ты мне не доверяешь?

– Доверяю! – Эльф сжал мои руки в своих, поднес к губам побелевшие пальцы. – Только не могу отпустить...

– Почему?

– Потому что я люблю тебя... – Просто признался Тиар. Я не нашла слов, чтобы хоть что-то ответить. Он меня предал, а теперь рассуждает о своих высоких чувствах, сподвигших его на этот дурной поступок. Разве это правильно? Разве достойно Перворожденного? Да хоть бы и обычного человека? Предательство перечеркивает собой все искреннее и чистое, что было прежде, заставляет отвернуться от некогда обожаемых очей.

– И только... – Я брезгливо вырвала свои руки, стараясь не сталкиваться с его подавленным взглядом. Еще и виноватой себя почувствую, а моей вины в произошедшем никакой нет. Он сам решил. Честь ему и хвала. – Я действительно знаю этих двоих? – Кивок. И невыносимое желание послать все к черту, остаться невзирая ни на что. Остаться ради этих подернутых золотом глаз... Но обида сильнее. Засунуть слезы куда подальше и сказать. Только бы не сорваться, не заплакать раньше времени. – Сними блок.

Воспоминания волной окатили меня. Я пошатнулась, но устояла. И, не оглядываясь и не прощаясь, пошла вперед, подальше от него, чтобы не увидел текущих по щекам слез. Чтобы не узнал, что я (дура, идиотка, ругательств на себя не хватает!) тоже его полюбила...

Не разбирая дороги, я выбежала за пределы пилат. Обидные слезы катились по щекам, затуманивая обзор. Не знаю, как, но петляющими тропами я добралась до Озерного края и, обессилив, рухнула на берег. Истерика не заставила себя долго ждать.

Не помню, когда я плакала последний раз. Я вообще не помню, что я когда-либо плакала. И вот на тебе, разревелась. И из-за кого, из-за чужого, почти незнакомого мужчины. Когда я успела влюбиться, скажите на милость? Когда умудрилась завещать свое сердце, а то и душу, этому злосчастному эльфу. Видящий он. Великий и ужасный. Послать бы его. Далеко и надолго. Видеть его не хочу. Ни за что. Никогда.

Или хочу?

Двуликая, как все запутано. Почему он лгал? Будто без этого нельзя? Или ему известно то, что скрыто от моего зрения, не обладающего способностью к просмотру внутренней ауры? Но что? Меня убьют? Покалечат? Я найду себе другого?

Нет, пожалуй, последнее не реально. Тиар – мое отражение, я это поняла. Почувствовала. Или заставила себя поверить в неизведанное? А, плевать. Главное что он, это он. Единственный и неповторимый. И любит меня. Так, что ставит под удар мои к нему чувства, защищая от возможной угрозы. С чьей стороны? Отступников или моих напарников? Что-то мне подсказывает, что с обеих. И я как в тисках, между двух огней, судорожно решая, какой путь выбрать, какое из двух зол наиболее приемлемо. Если о зле так можно выражаться.

Я вздохнула и поудобнее уселась на песке, барахтая в воде рукой. Теплая, обволакивающая. И такая же неукротимая, неудержимая, как Огонь. Внезапно что-то холодное коснулось моей ладони, затягивая в черный омут огромных глаз. Острое личико, тонкие скулы, вздернутый нос. Если бы не бледно-голубая кожа и волосы, больше напоминающую прибрежную тину с окантовкой барашек волн, ее можно было бы принять за подростка, а так... Русалка она и есть русалка. Вечная молодость и недостижимая зрелость. И боль, которую она чувствует наравне со всеми водными жителями. Хотя здесь, в озерном крае нет браконьеров. Отчего же у нее такие безжизненные глаза? Словно бездна. И в них ни одной радостной искорки – только темнота.

– Помоги, Великая, – голос, подобный журчанию вешнего ручейка сорвался с белесых губ. Липкие, как у лягушки пальцы сомкнулись на моем запястье, рывком стаскивая с берега в озеро. Какая сила умещается в тщедушном тельце. А на первый взгляд, она и от ветерка переломиться должна. – Спаси нас. Как мы однажды помогли тебе.

Я стояла на мелководье по колено в воде. Вроде бы теплой, но меня колотило, как в лихорадке. И было трудно дышать – в легкие вместо воздуха лилась вода, забивая трахею, пока не заполнила ее целиком и не полилась из горла. Я закашлялась, выплевывая речной ил, скрипящий на зубах. Упала на колени, разбрызгивая в стороны воду. Выдернула руку из склизких пальцев с прозрачными перемычками и с ненавистью заглянула русалке в лицо. Неожиданно несчастное, с грустными глазами, в глубине которых плескалась горечь. И за себя, и за... меня. Эта-то что знает?

– Прости, Великая, – голос стал глубоким, медленным, как озерное течение. Не верить ее раскаиванию у меня не было причин. Русалки никогда не лгут – не умеют. – Я должна была напомнить тебе о том дне. И о роли моих сородичей в твоей судьбе. Мы вернули тебе жизнь. Отплати и ты нам той же монетой.

– Ты... о чем? – признаюсь, в голове у меня шумело, будто на нее давила тяжесть, и мысли разбредались, не успев посетить меня в полной мере, так что тормозила я основательно. Кажется, зеленая это заметила, потому что мне в голову полились чужеродные воспоминания, болью отдающиеся глубоко в душе.

Вода. Снаружи. Внутри. Везде. Во всем. Но она не убивает. Наоборот, дарит жизнь.

Вода. Она как граница добра и зла. Наверху, над нею – Свет, а внизу, там, где жизнь и смерть неподвластны ей – Тьма. Люди стремятся к Свету, к жизни. А русалки все никак не могут покинуть владения Безликой, существуя на перипетии мирового единства.

Вода. Она была всегда. Но будет ли вечно? Что останется от мира, если Стихия... умрет? Ничего. Только та темнота, что сжимает сердце, когда смотришь вниз, отвернувшись от света. И вот света уже почти нет, и нечем дышать. Темнота...

– Что это было? – Я с трудом разлепила веки, смутно осознавая, что лежу на чем-то жестком и холодном. Камень. Тот самый, что посреди озерной глади напоминает о последней войне Креола, когда еще и о людях ничего не было известно. Последней, но не единственной. Мудрейшие тоже могут ошибаться. Только их ошибки суровей. Они приносят за собой смерть. И ничего кроме смерти. И умирают по их воле целые народы, виды разумных существ уходят в Небытие, за Грань миров, в бездонное Море.

– Воспоминания, – русалка заглянула мне в глаза, провела кончиками пальцев по лицу. Боль, выкручивающая мои внутренности, спала, но не намного. Зато я снова научилась дышать.

– Чьи? – Я хрипло вытолкнула слова из горла, одновременно освобождаясь от затекшей воды. Она меня что, не по поверхности тащила, а по глубине? Я же не двоякодышащее, или у нее проблемы с физиологией других рас?

– Моей сестры, Llian-vi, – горько прошептала русалка. Как капля дождя, упавшая на сухой лист. И сладко, и больно – лето прошло. Остались сладкая грусть и печаль, что такое уже никогда не повторится. Остались. Но их не вернуть...

– Откуда она родом? – Я знала, каким будет ответ, но не говорить же русалке, что это я по случайности убила ее сестру. Она не посмотрит, что только что называла Великой (интересно, почему?) – утопит, и дело с концом. У хвостатых месть на первом месте. Затмевает даже любовь. Хотя как можно любить с холодным сердцем?

– Из Рогатины, Великая, это в Ромерии. Она обладала магическими способностями и покинула Озерный край несколько веков назад, но я не теряла с ней связи. А две трети луны назад... – журчащий голос сорвался, как поток с водопада и утонул в наступившей тишине. Я молчала, не в силах признаться. Откуда мне было знать, что Безликая осерчает и убьет целую реку, а не только один ее рукав, за который я и боролась. А, может, эта Лиан и была Духом Стихии, охраняющим Врата? Или потомком, раз я разобрала каплю Великой крови.

– Я... мне жаль, – наконец, выдохнула я. Горячечный румянец бросился в щеки и я поспешила отвернуться. Сколько людей могло быть в реке посреди лета? Сколько невинных жизней я загубила желанием легкой переправы? Простят ли меня Великие за дерзость, нанесенную их, Стихий, детям? Все мы их порождения, в большей или меньшей степени. Маги, так и вовсе кровная родня. А кто, кроме Великих, мог наградить (за какие это заслуги, позвольте узнать?) род человеческий нечеловеческим могуществом? Только Вселенская Тьма, но магия смерти не единственная, которую в силах использовать колдуны. А они-то сами ведают, кому молиться за щедрый дар Истинных богов? Врят ли.

– Не кори себя, Великая, – русалка ободряюще взмахнула хвостом, ссыпая на меня переливчатые брызги озерной, но в тоже время кристально чистой, воды. Я чуть улыбнулась. Откуда ей знать о моих терзаниях? – Это не твоя вина. Ты найдешь виноватого, я верю в тебя. И буду молить Небеса на их благосклонность. Они обязаны вернуть тебе все, что ты потеряла. Ты этого достойна.

Я непонимающе посмотрела на хозяйку озера, но та лишь таинственно сверкнула черными очами. И верь после этого байкам, что водные жители начисто лишены ментального сходства с сухопутными. Она же в моих мыслях, как у себя дома. Или и среди русалок есть видящие?

Русалка отрицательно мотнула головой, отчего “тина” облепила ее узкое лицо, сделав похожей на давно утопшую эльфийку – острые ужи заменял тонкий обруч, у висков загибающийся вперед, как и кончики главного (с точки зрения людей) эльфийского достоинства.

– Ты его найдешь, – уверила меня “усопшая”. – Только не верь словам. Сердце подскажет. Оно у тебя горячее. Очень горячее. Как огонь. Впрочем, сама все узнаешь. Когда придет время...

И нахально скрылась в пучине вод, махнув на прощанье хвостом. И как мне выбираться с искусственно выстроенного острова, когда до берега саженей двадцать, не меньше? Вода-то совсем не по-летнему прохладная!

Я решила оставить плаванье на потом, вольготно растянувшись во весь рост на камне и закрывая слипающиеся от усталости и обосновавшейся в груди боли глаза...

Я сидела на высоком, но крайне неудобном троне, оглаживая эфес уютно устроившегося в складках моего наряда меча. Лезвие пылало предупредительным пламенем. У нас гости? Как мило. Я как раз при параде.

– Госпожа, они приближаются, – прошелестел мой телохранитель, горестно смежив веки. Он так и не согласился с моим решением пустить все на самотек. Человек, что с него возьмешь? Не понимает, что для меня это просто игры. С Судьбой. Моей. Настоящей. Разве он не видит, что я не могу притворяться и прятаться под масками, которые мне услужливо подкидывает жизнь? Не спорю, они приятны и необременительны, но я хочу быть собой. Вот только местные жители слегка противятся проявлениям моей истинной натуры. Ну и Тьма с ними. А со мной – Двуликая, и мне ничего не страшно.

Тяжелые, окованные потемневшим от времени серебром створки бросились в разные стороны, впустив закружившиеся в бешеном танце сухие листья и показав на мгновенье алеющую кромку неба над остроконечными еловыми макушками. Иссохший лист приземлился у моих ног, навеяв неясную тоску. А я и не заметила, как наступила осень. Время летит. Только я ему не подвластна.

Я перевела отрешенный взгляд с протертого гранитного постамента, соизволив осмотреть новоприбывших. Шестеро. Бравые воины. Правда, один еще непозволительно молод для продумывания конструктивных решений, но не мне же решать, кто достоин пойти на охоту.

– Приветствуй путников, хозяйка, – сереброволосый маг склонил голову в почтительном жесте, но от меня не ускользнула ирония его мягкого голоса. Будто вывести из себя хочет. А не получится, не на ту нарвался.

Я выдержала его прямой взгляд и не шелохнулась. Говорить приветственные речи мне было не в охотку.

– Падай ниц, паршивая оборотниха! – вспылил примеченный мной мальчишка. Не удержался, как я и предполагала. И что они сосунков берут с собой на задания? Или у магов от учеников некуда деваться, вот они и нашли способ отсеивать особо нерадивых? Что ж, тем лучше. Для меня.

– Ты смеешь запугивать меня, щенок? – Я высокомерно вздернула подбородок, откидываясь на спинку каменного трона. Золотой я себе позволить пока не могу, а серебряный мне не по должности. Где это видано, чтобы оборотень не убоялся серебра? Развеивать с трудом созданную легенду по крайней мере глупо – кто знает, чем тогда на меня промышлять вздумают? Вдруг найдут слабые места, ускользнувшие от меня самой?

– Да! – Горячности паренька можно только позавидовать. Эх, мне бы его годы... К черту зависть – мое дело месть, а отступать я не намерена. Когда представится второй такой случай?

– Это он? – Обратилась я к охраннику. Охотник вышел из-за укрытия трона, смиренно разглядывая вошедших. Ворвавшихся, было бы точнее. И как они только дверь с петель не сорвали? Не иначе как ошиблись в силовых расчетах.

Капюшон, скрывающий лицо моей верной на протяжении вот уже пятнадцати лет тени, согласно качнулся. Я с трудом подавила в себе желание броситься на колдуна и разорвать ему глотку голыми руками (не без помощи когтей, разумеется). Кривая плотоядная усмешка исказила мои губы, а за ними и все лицо, обнажая клыки. Я представляла себе расправу. Медленную. Сладкую. Как само чувство мести, наполняющее тело и душу неописуемым упоением, сравнимым лишь с ласками любимого.

Прекрасно. Кажется ты, щенок, хотел быть первым?

Я величественно поднялась с неудобного каменного престола, сжав в ладони извечный огненный клинок. Теперь, признав хозяйку, он горел, распаляясь волнами жара.

– Прекрасное оружие, не так ли? – Сипло (дыхание, чтоб его, меня предало и в этот раз, совсем как в тот день) поинтересовалась я, перехватив удивленный мальчишечий взор. Такие открытые глаза. Я чуть было не купилась. Хороший ход, признаю. Но тем и интереснее противник, чем он загадочней. Попробуем давить на гордость, авось, что и выкипит. – Главное – древний. Очень древнее. Как и я. Или твой... учитель. Не боишься вступить в бой? – Парень отрицательно мотнул головой. Резко, отрывисто. Как настоящий воин. И кого ты пытаешься обмануть, маг? – И правильно, не надо меня бояться. – Похвалила я его. Чего не сделаешь ради врага? – Меня надо любить. Медленно, страстно. Восхвалять, так, чтобы от всей души. Ублажать, до последнего вздоха, до последней капли крови, до последнего удара сердца... – Я томно выдохнула, оказавшись в паре шагов от соперника. Горячий взгляд затуманился от моих проникновенных речей, рука, устроившаяся на гарде посеребренного меча, на миг дрогнула, но оружие не отпустила. Напротив, сжала до побеления костяшек. Я проказливо улыбнулась. Моя принадлежность к прекрасному (и, теоретически, слабому) полу откровенно играла мне на руку. Пока. Но мне хватит и этого. – Нет-нет, только не бояться... Я же не страшная?