Текст книги "Отпусти меня (СИ)"
Автор книги: Анастасия Малышева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 16 страниц)
– Это точно, – согласился Андрей, – И, как мне кажется, искренне тебя любила. Жаль, что ты недалёкий, дружище.
Миша, даже если и хотел ударить друга, сумел побороть этот порыв. Причина простая – Чёрный был прав.
Подбросив Андрея, мужчина отправился на работу, хотя до нужного настроя ему было далеко. Но выбора особого не оставалось – доктору предстояло встретиться с тремя пациентами и провести две операции. Не самые сложные, но это не отменяло того факта, что Мише нужна была ясная голова. Так что, приходилось настраиваться уже на ходу.
Доехав до клиники, мужчина выпил кофе и, переодевшись, поспешил в свой кабинет. До первой встречи было еще пятнадцать минут. В ожидании пациента, мужчина бездумно ковырялся в компьютере, переключая вкладки браузера. У него их было, по меньшей мере, два десятка. Тоже самое обстояло и с головой. Павлов любил иной раз шутить (или нет) о том, что ему, к сожалению, достался интеллект выше среднего. А ведь он всего лишь хотел прожить счастливую жизнь. Поэтому, его мозг напоминал браузер, в котором было открыто 12 вкладок, 5 из них не отвечали, где-то на фоне звуки порно и откуда вообще эта тупая музыка?!Чуть подумав, Миша вздохнул и, воровато оглянувшись, словно боясь, что его застукают за крайне неприличным занятием, открыл вкладку социальной сети и нашёл страницу Маши. Он редко это делал, но периодически в ленте новостей мелькали обновления от Сергеевой. Которая жила довольно активной жизнью, скидывая всё новые фото, видео, цитаты и мысли. Первое время Павлов изучал их, сам не понимая, зачем, но со временем этот порыв угас, рутина утянула его в свои сети, и доктор отключил функцию интереса к окружающему миру.
И вот, он снова это сделал. На этот раз – целенаправленно. И очень удачно, потому что в ту самую минуту Маша добавила новый пост. Точнее – репост с паблика. Объявление о надвигающемся постапокалиптическом фестивале «Ржавый дракон». Павлов лишь хмыкнул над этим весьма неказистым названием, но его зацепила приписка от самой девушки.
«Смысл дожить до июля. Я туда поползу, даже если у меня откажут ноги!»
Заинтересовавшись, доктор углубился в чтение. Три дня в палатках на территории складов заброшенного военного аэродрома, костюмы в стиле «Безумного Макса», никакого интернета и мобильной связи, бои, чёрный рынок, концерты, поселения выживших после Апокалипсиса – да уж, там было, где разгуляться. Не удивительно, что Машу так сильно зацепило мероприятие – она из подобных сборищ черпала вдохновение.
Чуть подумав, Павлов усмехнулся и, достав телефон, набрал один из заученных наизусть номеров.
– Алло, Смык? – дождавшись ответа, бодро спросил мужчина, – Как ты относишься к палаткам, дракам и Апокалипсису?
Глава тринадцатая
Следующие пару недель прошли для меня относительно спокойно. На работе всё было ровно – никто никого не увольнял и, судя по всему, не собирался. Лёгкая алкогольная и эмоциональная встряска сделала своё дело – я перезагрузилась, настроила свой внутренний компас и могла снова двигаться в нужном мне направлении. Неприятный инцидент с Таней оказался позабыт и мы снова начали плодотворно трудиться на благо будущего нашего сайта.
Кроме того, я сдала все анализы, которые требовал от меня Миша. Да, для этого мне приходилось с ним видеться, но мы не вспоминали про ту наполненную событиями ночь и вообще сводили общение к минимуму. Точнее, так поступала я. Павлов же пребывал в удивительно бодром расположении духа – он был весел, постоянно шутил и то и дело пытался втянуть меня в диалог. Я отбрыкивалась, но док не унывал. Или – что лично меня невероятно раздражало – мужчина вел диалог от моего лица, когда сама я по тем или иным причинам, не могла говорить. А такое случалось – Михаил Олегович ведь решил, ни много ни мало, а прогнать меня по всем лабораториям, и в какие только места медики не заглядывали за те дни. Рот исключением не стал. Миша то и дело вставлял какую-то безобидную, но шпильку, а после с ангельской улыбкой спрашивал:
– Что такое, Мария Андреевна? Не можете мне ответить?
Я терпела, одаривая доктора лишь бесконечно недовольным взглядом. Но однажды не выдержала и показала ему средний палец – на глазах у малость изумлённой медсестры. Еще бы – такое поведение в приличных кругах считалось малость неприемлемым. Но он меня вынудил. И, что самое важное – после этого Миша всё вроде бы понял и отвалил от меня. Аллилуйя.
К счастью, всё имеет свойство заканчиваться. И даже многочисленные анализы, которые подразумевали под собой походы в клинику (читать – к Мише). Док был вынужден признать, что я крайне бережно относилась к своему телу, проставить штампы, что я здорова, и отпустить. Я же, с чувством небывалого облегчения, забросила все эти справки и бумажки куда подальше и забыла, как минимум, еще на полгода – до тех пор, пока мои родные не вспомнят, что мне снова стоит сходить провериться. З – забота.
Так что я снова смогла полноценно посвятить себя только работе – и своим друзьям, среди которых был и Денис. После того неожиданного отгула мы почти не виделись и не общались, но я была не расстроена – и без того дел хватало. Тем не менее, то утро просто обязано было стать исключением. Потому что у нашего любимого директора был день рождения.
Денис не любил всю эту суету – поздравления, дерганья за уши, проставы. Он каждый год пытался избежать этого, но всегда это заканчивалось одинаково – мы забивали на его пожелания и делали по-своему. Тот год исключением не стал. Поэтому, когда мужчина пришёл на работу – его уже ждали довольные и многочисленные мы.
– С ДНЁМ РОЖДЕНИЯ! – прокричала хором новостная редакция, пока притворяющийся равнодушным Денис безуспешно прятал улыбку.
– Спасибо, коллеги, – сказал мужчина, когда мы притихли, после чего добавил, – Традиционной проставы в обед не будет.
Ребята начали гудеть, я же вопросительно приподняла бровь, ожидая продолжения. Денис, несмотря на все свои недостатки, жмотом никогда не был. Он в день, когда мы установили новый рекорд по статистике, такую поляну в редакции накрыл, что я не обедала и не ужинала. А тут как бы не рядовое событие. Значит, этот жук просто затеял что-то иное.
Конечно же, я оказалась права. Пока коллектив не начал вслух выражать своё недовольство, Денис продолжил:
– Простава будет вечером. Я заказал столик в одном ресторанчике. Так что, если у вас нет планов на вечер – всех приглашаю.
Ого. Такого я от него не ожидала. Да и другие, видимо тоже. Мы с Дашей переглянулись, и её лицо выдавало те же эмоции, которые испытывала я – удивление вперемешку с радостью. Халявный вечер в ресторане. Кто вообще отказывается от такого?
Меж тем, все начали по очереди обнимать Дениса, я же спокойно стояла в сторонке, ожидая своей очереди. Я-то друга уже поздравила – пока он ехал, черканула ему сообщение.
«Хозяин, с днём рождения! Я речь пока не придумала, но если что соображу – обязательно её озвучу)»
Это была наша старая шутка – когда я портачила или просто хотела вызвать у Дэна улыбку, называла его «Хозяин». Началось всё с того, как мы сидели под конец рабочего дня и правили мой текст. Денис терпеливо вычищал все ошибки, выбирал материалы для предыстории и прочее. Стрелки часов уже давно перевалили за отметку в шесть часов, когда мужчина остался доволен. Я спросила, можно ли Добби* идти домой, а когда получила положительный ответ, не удержалась и воскликнула:
– Спасибо, Хозяин!
Денис тогда только посмеялся и сказал, что ему нравится, какие обращения я выбираю. Постепенно такой позывной за ним закрепился. Правда, только среди нас двоих.
Когда все уже пожамкали именинника, я всё же решила не отваливаться от коллектива. Приблизившись к довольному директору, спросила:
– Обнять разрешишь?
Денис кивнул с лёгкой улыбкой, в которых читалась хитринка, свойственная мальчикам, а никак не взрослым мужчинам, занимающим руководящие должности. Я обхватила друг за плечи и, чмокнув в щеку, шепнула:
– С днём рождения, мой хороший.
– Спасибо, солнце, – ответил тот также негромко.
А когда я попыталась отстраниться, то поняла, что друг продолжал меня удерживать. Пришлось кашлянуть и усилить нажим, добавив:
– Денис, отпускай меня.
– А, что? – видимо, вспомнив, что мы не одни, поднял голову мужчина.
Я же, стремясь перевести всё в шутку, хлопнула его по плечу:
– Ну, ты чего. Это становилось уже почти неприлично!
Дэн усмехнулся:
– Ну да, точно. Тысяча извинений твоей добродетели. Итак, коллеги, – обратился он уже ко всей редакции, – Жду всех в восемь часов вечера. Адрес скину в общий чат.
Все вернулись к работе и спустя минуту ко мне прилетело сообщение от Даши:
«Ты идёшь?»
«Спрашиваешь? Когда я упускала возможность поужинать нахаляву в ресторане? Я еще и платье красивое надену по такому случаю!»
«Блин! А я не успею до дома и обратно. Буду как лох!»
Сообщение подруги было пропитано чисто женским горем. Решение в голову пришло моментально – честно говоря, тут даже далеко за ним ходить не пришлось.
«У нас один размер. А живу я, сама знаешь – ближе только если над редакцией комнату снять. Так что можем собраться у меня и поехать вместе».
«Ты – лучшая из людей, в курсе?»
Лично у меня были сомнения на этот счёт, но я решила о них Даше не говорить. Ни к чему ей мои душевные терзания выслушивать. Так что я ограничилась коротким «Вот и договорились», после чего вернулась к работе.
Вечером мы с Дашей, как и планировали, собрались у меня, прихватив с собой бутылочку шампанского. Под него вообще всё идет всегда куда веселее, наши сборы исключением не стали. В порядок мы себя привели довольно быстро – подруга заплела мои волосы в две французские косы, вытащив несколько прядок и заколов их шпильками. Макияж я выбрала самый что ни на есть вечерний – тёмный смоки айс, рубиновые губы, чуток румян и немного карандаша для бровей.
С нарядом возни тоже особой не было – в моём шкафу уже давно висело платье, дожидаясь своего часа. Черное, из тонкой ткани, на ладонь выше колена, с низким вырезом, который был полностью задрапирован кружевом, создавая ощущение, что всё вроде бы прикрыто. Из того же материала были сделаны рукава. Футляр плотно обтянул мою фигуру, и чёрные босоножки на тонком каблуке чуть удлинили мои ноги. В целом получилось неплохо.
– Ты как будто на свиданку собралась, ей-богу, – отметила Даша, окидывая меня оценивающим взглядом.
На это я лишь пожала плечами:
– Как я уже говорила – упускать халявный шанс поесть и покрасоваться не буду.
Подруга остановила свой выбор на одном из моих платьев – изумрудном и тоже кружевном. Опустошив бутылочку игристого, мы вызвали такси и в ресторане оказались одними из последних.
– А говорят, что леди не опаздывают, – заметил Денис с усмешкой.
– Ну, так, а разве кто-то опоздал? – в тон ему ответила я, чуть приобнимая именинника за плечи и оставляя след от своих губ на его щеке.
– Я приберег для вас лучшие места, – отметил директор, кивая на два удобных кресла.
Ну, разумеется, мне выпало сидеть по правую руку от Дениса. Даша, пока я думала, заняла соседнее место. Дэн осторожно подмигнул мне. Да, я понимала, к чему он клонил – мы никуда и никогда не выходили вместе, но здесь у нас была возможность спокойно и без лишних напрягов общаться, и при этом не выглядеть…ну, ненормально.
Поздоровавшись с коллегами, я окинула быстрым взглядом стол и, хмыкнув, двинулась в сторону бара.
– Ты куда? – удивлённо спросила Даша.
– За коктейлями, – отозвалась я с бодрой улыбкой, – На столе только вино и коньяк – не мой вариант. Сейчас вернусь.
– Скажи на баре, чтобы записали на мой счёт, – почти приказал Денис.
Я кивнула. Напиться задарма? Такую возможность я не собиралась упускать. Заказав несколько шотов у улыбчивого бармена, я облокотилась о стойку в ожидании. Чуть повернувшись, удивлённо выдохнула и прежде чем успела себя остановить, произнесла:
– Миша?
Доктор – в белоснежной рубашке с закатанными до локтя рукавами и чёрных модных джинсах – услышал своё имя и обернулся. Заметив меня, мужчина хмыкнул, окинув меня изумлённым взглядом.
– Маша, – констатировал он, после чего добавил, – Привет.
– Доктор, вы меня преследуете? – поинтересовалась я, скрещивая руки на груди.
Павлов поднял руки вверх, словно я навела на него пистолет, и даже почти попятился.
– Клянусь – у меня даже в мыслях не было. Мы здесь с коллегами собраться решили.
С этими словами док кивнул в сторону довольно большого стола, за которым собралась не менее впечатляющая компания. Среди светил медицины я узнала двух Андреев – Чёрного и Смыка, которые, заметив мой взгляд, приветливо мне помахали. Ответив им тем же, я повернулась к Мише.
– Ясно. А мы день рождения директора отмечаем, – махнув рукой в сторону своих, я зачем-то добавила, – За коктейлями вот заскочила.
– Да, я тоже. Ничего крепкого не хочется, – признался брюнет.
Разумеется, я не смогла удержаться от шпильки. Присутствие доктора почему-то начало меня нервировать. Не знаю, было дело в том, что вокруг нас находилось слишком много людей, знавших нашу историю, или в том, что я насчитала среди его друзей слишком много девушек…хотя, нет, это тут точно было не при чём! В любом случае, я вскинула на него глаза и, чуть прищурившись, заявила:
– Да уж, постарайся хотя бы сегодня не накидаться. Больше я тебя на себе тащить до дома не буду!
С этими словами, прихватив свои шоты со стойки, я отвернулась от Миши, который смотрел на меня несколько растерянно и удивлённо, и спокойно почти продефилировала к своим. А после осторожно коснулась плеча Дениса, тут же увлекая его в беседу.
Вечер плавно тёк своим чередом. Мы ели, выпивали, разговаривали, смеялись – очень много. Это был действительно приятный вечер, но я то и дело бросала осторожные взгляды в сторону врачей. Правда, спустя секунду после этого я одергивала себя и возвращалась к своим, но это не меняло главного – я чувствовала присутствие Миши. И это не давало мне полностью расслабиться. В отличие от шотов, которые я поглощала умеренно, но регулярно. На вопросы как Дениса, так и Даши, я лишь отмахивалась и говорила, что всё в порядке. На самом деле я просто надеялась, что вместе с дынным ликёром, водкой, лимонным соком по моим венам потечёт спокойствие. А коктейльная вишенка закупорит ту рану, из которой норовили вырваться чувства.
В общем, я отчаянно пыталась доказать всем вокруг, что всё замечательно. Но прежде всего мне хотелось убедить в этом одного человека. Саму себя. Потому что тонкий голосок в голове упорно твердил одно – всё давным-давно полетело к чертям. И я лично управляла этим терпящим бедствие лайнером.
*****
Миша сидел и наблюдал за Марией, которая с большой компанией расположилась всего в нескольких метрах от него.
Красивая.
Такая блядски красивая.
Мужчина сжал челюсть, наблюдая, как рыжая, откинувшись на спинку наверняка удобного кресла, о чем-то оживлённо переговаривалась с каким-то мужиком и улыбалась.
У л ы б а л а с ь. Твою мать.
Не просто тянула уголки вверх в вежливой улыбке, а откидывала голову назад и заразительно смеялась. От этого веснушки, рассыпанные хаотичными созвездиями по ее лицу, будто светились вместе с глазами цвета незабудок, а на щеках появлялись удивительные ямочки, приковывающие к себе внимание. Её медные локоны были убраны в туго заплетенные косы, покоящиеся на груди, и Миша поймал себя на мысли, что ему до скулежа хотелось бы узнать – каково было бы их расплести, стягивая в кулак.
Павлов устало прикрыл веки, потирая переносицу двумя пальцами. Эта девушка сидела у него в печёнках последние недели, со всеми обследованиями, в которых – доктор был уверен – необходимость существовала. Миша шутил, смеялся над девушкой, с которой когда-то расстался, наблюдал за её злостью, почти яростью, и редкими вспышками веселья. Мужчина кайфовал от этого – Сергеева самим своим присутствием словно вдыхала саму жизнь в стерильные стены клиники, в бездушные кабинеты, да даже в сам воздух.
Когда же всё это закончилось, Павлов поймал себя на мысли, что он, словно околдованный, продолжал почти интуитивно искать её в толпе. А когда получалось – он следил за ней взглядом, полным непонимания, какой-то злости и симпатии, пытаясь понять причину последней. Ведь всё же прошло, осталось в прошлом, о чём сама Маша неоднократно напоминала всем своим видом.
Так в чём же было дело? В том, что, как сама Сергеева выразилась, он ни разу не видел её не влюблённой в него, и теперь эта новая Маша разжигала в нём любопытство? Или тот шаг, который он сделал в прошлом, действительно был ошибкой, и это всё вернулось, чтобы пнуть его под зад. Закон бумеранга? Карма? Просто тупость человеческого разума? Миша не знал.
Между тем, Маша прикусила нижнюю губу, слушая собеседника, а затем заправила выбившуюся прядь вьющихся волос за ухо, выглядывая из-под ресниц. Павлов ощутил, как в груди у него закипела ярость – липкая и вязкая.
«Уйди же. Уйди», – мысленно шептал доктор, но непонятно, в действительности, к кому обращаясь: к себе, к ней, или к этому остолопу напротив, что, кажется, решил, будто он Маше и впрямь интересен? Будто он – причина ее живой улыбки.
Когда рыжая, бросив что-то своему собеседнику, встала и удалилась в сторону уборной, Миша, не успев себя остановить или хотя бы подумать о неразумности своего поступка, поднялся на ноги и пошёл за ней. А затем вероломно проник в дамскую комнату. В которой – как удачно – не было никого, кроме Маши, моющей руки в раковине.
– Помощь нужна?
Его голос, неожиданно прозвучавшей в тишине комнаты, заставил Машу вздрогнуть и резко поднять глаза. Их взгляды пересеклись в зеркале, и у Павлова на секунду перехватило дыхание. Она была так прекрасна, и бурбон, который мужчина уже успел выпить, был тут вовсе не при чём.
Узнав Мишу, рыжая прищурилась, а её накрашенные алой помадой губы чуть скривились.
– Тебе сюда нельзя! – заявила она.
Мужчина хмыкнул:
– Может и так. Но когда это вообще кого-то останавливало? – заметив её чуть растерянный взгляд, доктор добавил, – Расслабься, я не сделаю тебе ничего плохого.
– Сам расслабься, – по привычке огрызнулась Маша, снова натягивая свою мысленную броню.
Она схватила лежащую на раковине маленькую сумочку, желая как можно скорее покинуть уборную. Но судьба-злодейка распорядилась иначе – застёжка оказывается открыта и всё содержимое рассыпалось по полу.
Чертыхнувшись, Сергеева присела на корточки, собирая свои вещи. Её движения были резкими и слегка нервными, а руки малость подрагивали, и рыжая не понимала, то ли это от нервов, то ли от алкоголя, то ли само присутствие Миши так на неё действовало.
Девушка, молча ругаясь, убирала в сумочку пудру, когда заметила перед глазами блестящие носки мужских начищенных ботинок. Тяжело вздохнув, она подняла ресницы и наткнулась на знакомый взгляд. Мужчина, сидя на корточках рядом с ней, осторожно протянул ей красную помаду, также упавшую в поднятой ею суматохе.
Сергеева бросила холодный взгляд на мужчину.
– Я не просила помощи, – заявила колючим голосом, протягивая руку.
Это было странно – слышать такой её тон. Казалось, что они уже преодолели этот барьер и даже научились вполне по-человечески общаться. И вот снова – резкость, грубость, желание нахамить и надавить на что-то, на какое-нибудь больное место. Рыжую бросало из стороны в сторону, словно её эмоции представляли из себя американские горки и она сама уже не знала, чего ждать от себя на следующем вираже. И Мише это было тем более неизвестно. Но его подстёгивало любопытство, профессиональное стремление разгадывать загадки и какое-то не до конца осознанное желание.
Меж тем, помада не поддалась, когда Маша попробовала забрать её, и Павлов с легкостью прочитал раздражение в глазах девушки. Неожиданно поверх её тонкой руки опустилась теплая ладонь. И у нее внутри снова что-то затрепетало, будто стая бабочек махнула своими крыльями.
Доктор заметил, что она растерялась. Её глаза метались, не в силах встретиться с ним взглядом. Маша не понимала, куда следовало смотреть – то ли на него, пересилив себя, то ли на их руки, то ли вообще по сторонам, в поисках чего-либо, способного уберечь ее от этой щекотливой ситуации. Рыжая почувствовала, как её щеки залил румянец и лишь надеялась, что со стороны это не было заметно.
– Отпусти меня, – шепнула Маша.
Вспомнив о гордости и силе воли, она подняла взгляд, настойчиво и резко глядя в его глаза. Которые в тот момент напоминали два тёмно-серых омута. Шагни не туда – и всё, утонешь, и никто тебя больше не спасёт. Маша знала об этом. И она этого больше не хотела.
– Нет.
Такой простой ответ, сорвавшийся с его губ, заставил её резко выдохнуть. От возмущения, испуга, но еще больше – от того, что эти три буквы и его настойчивость отозвались в ней чем-то опасным и пристыжено желанным.
«Он просто смеется над тобой. Он не любит тебя», – напомнила себе Маша
– Отпусти меня, – настойчивее, но руку отчего-то не дернула.
– Нет.
Миша сжал челюсть, молча наблюдая за ней, словно заново изучая. Он провёл большим пальцем по тыльной стороне ее ладони, и она превратилась в сгусток эмоций, сдерживаемых под огромным железным замком. С её ярко-алых губ сорвался слабый вздох, привлекший его внимание. Он, словно загипнотизированный, уставился на её рот – влажный, желанный, все еще не улыбнувшийся ему ни разу за тот вечер. Тени мерцали на его лице, а голова начала кружиться. И всё тело было словно под напряжением.
Его пальцы ползли вверх по её руке, и он начал выводить узоры на её кисти, с легкостью ощущая, как у нее ускорялся пульс. Миша смотрел так, что у рыжей дыхание заходилось, и мужчина отметил и это тоже. Он буквально поедал её глазами и, не разрывая зрительный контакт, не прекращая изводить ее касаниями, Павлов взял её за кончики пальцев, наклонился и оставил слабый поцелуй, вызывая мелкую дрожь.
– Ох, Маша, такая упрямая, – шепот ласкал кожу, и она чувствовала, как он улыбался, все еще касаясь губами ее руки.
Маша позволила себе крошечный выдох, мечтая лишь об одном – не шелохнуться. Не дать себя поймать.
Его взгляд светился неподдельной радостью, когда он поднял к ней лицо и нашёл широко распахнутые глаза. Он выпрямился, поднимая девушку за собой, и Маша молилась всем известным ей божествам, чтобы только её не подвели ватные ноги. Не хватало только распластаться у него перед носом.
– Моя упрямая Маша, – повторил доктор, продолжая улыбаться.
Потому что он для себя уже всё понял. И сделал свои выводы. Рыжая могла улыбаться, кому хотела. Всё равно ТАК она не смотрела ни на одного из своих идиотов.
А ещё Павлов ответил на свой собственный вопрос. Нашёл причину своего наваждения. Дело оказалось вовсе не в том, как вела себя девушка, и что она так упорно сопротивлялась ему. Нет. Прикоснувшись к ней, чувствуя, как лёгка дрожь пробегает по её телу, доктор всё понял. Дело было в ней самой. Она оказалась тем самым пинком под зад. Его наказанием, и одновременно наградой. Возможностью переиграть всё, исправить одну крохотную, но такую глупую ошибку.
Карма. Она оказалась действительно той еще сучкой.
*Добби – эльф-домовик из вселенной Гарри Поттера. Домовики – слуги волшебников, и не могут ослушаться хозяев
Глава четырнадцатая
Накидаться коктейлями и танцевать до утра со своей подругой? Сделано. Выдержать странную, пропитанную напряжением, негодованием и одновременно желанием сцену со своим бывшим в женском туалете? Сделано. Напиться так, чтобы утром не помнить этого, но чувствовать лёгкий стыд? Миссия провалена.
Так что на следующий день я материла себя, на чём свет стоял. Правда, всё больше мысленно и в перерывах между работой. Да, её никто не отменил, и даже девиз «среда – это маленькая пятница» не означал, что четверг стал субботой. Так что пришлось брать себя в руки, вытряхивать из кровати – и выпинывать за порог.
День пронёсся со скоростью звука – я даже напрячься не успела, как уже была свободна. Коллеги захотели продолжить предыдущий вечер, правда, с меньшим размахом, но я чувствовала, что второй посиделки могу просто не пережить. Поэтому, откланявшись, ушла домой. А после занялась единственным, что действительно могло меня отвлечь – готовкой.
Спустя почти час, когда по квартире уже вовсю гуляли прекрасные запахи мяса, специй и чеснока, в дверь позвонили. Я нахмурилась, потому что, как минимум, никого не ждала, а как максимум – ну, правда, не ждала же. Мама всегда заранее предупреждала о своих визитах – всё еще думала, что на самом деле я устраивала в квартире оргии и кокаиновые вечеринки. А с Каринкой я говорила не так давно и та жаловалась на лёгкую простуду дочери. В таком состоянии Близняшка Алину бы не оставила даже при угрозе ядерной войны. Что нам снаряды, когда у ребёнка из носа течёт, как из водопада?
Подойдя к входной двери, я заглянула в глазок – и малость опешила. Но спустя секунду смогла взять себя в руки и, нацепив на лицо маску спокойствия, открыла дверь, желая убедиться, что глаза меня не обманывали.
– Привет, – произнёс мой нежданный гость.
Я окинула стоящего за порогом мужчину внимательным взглядом, словно желая убедиться, что это был действительно он. Да, внешне был похож на Мишу. Правда, мой бывший никогда не мялся на пороге, словно боялся, что его отпинают. Хотя, вру, один раз такое было. В тот день, когда он привёз мне мои вещи и официально объявил, что нам больше не по пути.
Так, но мы вроде преодолели этот рубеж. Что же его так колбасило, словно он пришёл на казнь? И потом – сам ведь явился, без звонка, предупреждения – даже почтового голубя не прислал. Шантажом его заманили, что ли? Если да – то кого мне стоит за это «благодарить»?
– Здравствуй, – кивнула я, наконец, – Проходи, – пришлось добавить, когда до меня дошло, что док не делал ни единой попытки попасть в мою обитель.
Признаться честно, я тоже маленько нервничала. За всё время, что я жила в этой квартире, её посещали всего двое мужчин – Миша и мой отчим Сергей. Последний появился там только после того, как мы расстались. То есть, за два года никаких левых мужиков в моей обители не было. Даже Денис, который помогал мне с покупкой и оформлением бумаг, ни разу не увидел, с чем он, собственно, и помогал.
Я не знаю, почему так получилось. Хотя, подсознание шептало мне, что всё было в нежелании видеть здесь других. Каждый был не им. Не Мишей, который так сильно запал мне в душу и сердце. Пустить кого-то в свой дом было равносильно тому, чтобы снова позволить кому-то оказаться в опасной близости ко мне. Эмоциональной близости.
И, тем не менее, я с такой лёгкостью открыла двери ему. В очередной раз. В прошлый он тоже проник сюда легко, хоть и не сразу. Сперва Миша просто привез мне картошку фри с горчичным соусом и молочный коктейль. Привёз, поцеловал – и уехал, потому что был уставший после двенадцатичасовой смены и дома его ждал Хан. Затем – оказался в прихожей, потому что у меня было много сумок и он не позволил мне самой их заносить. А после, в один прекрасный день, я пригласила его на ужин. И с тех пор это стало уже привычным – готовить на двоих, ждать его после работы, и обязательно заворачивать ему порцию с собой. Такой и была наша жизнь – будни мы проводили у меня, выходные – у него.
Закрыв за странно молчаливым Мишей дверь, я будничным тоном спросила:
– Голодный?
– Не особо, – покачал головой мужчина.
Я пожала плечами:
– Как хочешь. Котлетки только пожарились, и овощи для салата есть. Могу быстренько всё нарубить.
– Почему ты всё это помнишь? – поинтересовался Павлов, разуваясь.
Я чуть подумала, а после снова повторила то коронное движение плечами:
– Это вроде как несложно. Ты был единственным, кому я готовила. И потом – ты тоже на память не жалуешься. Про картоху фри вон, не забыл, – припомнила я ему один из наших недавних разговоров.
– Есть такое, – признал Миша, – Вау, – выдохнул он, оказавшись в комнате, – Ты сделала перестановку.
Да, отрицать очевидное было бы глупо. Мы с Близняшкой переставили всё через неделю после того, как Миша ушёл. Потому что мне было мучительно больно находиться в этой комнате, видеть все те вещи и вспоминать, что вон в том углу, за столом я накрывала нам ужин, он сидел в том кресле, а после мы валялись на диване, который стоял вот в этой самой нише. И на этом же диване мы сидели, когда он говорил мне, что уходит, боясь даже поднять на меня глаза. Поменять мебель я не могла – всё же квартира была не моя. Да и дорого это было. А вот переставить всё – запросто.
Выкупив квартиру, от мебели я так и не избавилась. Хотя подумывала об этом. Но, повторюсь – это было недёшево.
– Мне нужны были перемены, – кивнула я, чуть подумав, – Ну, знаешь, кто-то стрижёт волосы, уходит в запой и прочее. А я – двигаю мебель и бью татуировки.
– Ты всегда отличалась от других, – с мягкой улыбкой заметил Миша.
Мне хотелось спросить у него «ты поэтому меня бросил?», но я удержалась. Вместо этого я наблюдала за тем, как Павлов осматривался в моём жилище. Оно сильно изменилось – это было глупо отрицать. И дело было даже не в мебели – новая появилась только в ванной и на кухне. Когда мы с доком познакомились – я только переехала. Квартира была практически безликой – так, пара моих мелочей, куча косметики, но в целом было пусто. Ни интернета, ни нормального кухонного гарнитура. Даже духовка – и та не работала.
Каюсь, но я не занималась жильём всё то время, что длились наши отношения. Миша так скоро убедил меня, что я перееду к нему, что мне и не хотелось что-то делать. Это жильё казалось мне чем-то временным, местом, где я иногда ночевала, и я не желала тратить на это усилия.
Когда док ушёл, оказалось, что работа и та квартира – единственные постоянные в моей жизни. И постепенно во мне проснулся интерес к тому месту, где я жила. Началось всё со стен – я постепенно заполнила их моментами своей жизни. Путешествиями – их было немного, но вот фото оказалось почти неприличное количество. Потом новые лампы, чехлы на кресла, цветы на балконе – у Миши была аллергия на пыльцу, так что клумбы были для меня непозволительной роскошью.
Я обустроила своё гнездо – медленно, шаг за шагом, вкладывая в каждую новую вещь немного себя. А после заработала столько, чтобы хватило на первый взнос. Ну, и редакция – в лице Дениса – дала мне беспроцентный кредит на остальную сумму, и я выкупила то место, которое стало моим домом. Которое я сама слепила.
Павлов подошёл к одной из полок, на которой я держала разную сувенирку, и не без удивления отметил:
– Ты хранишь еду?
Проследив за его взглядом, я смутилась. Он смотрел на картонную коробку с прозрачной крышкой, в которой лежали пряники. Фигурные. Я, кажется, говорила, что мы с доком были фанатами саги «Звёздные войны». Отсюда кличка кота, зажигалка, на Хеллоуин мы планировали одеться как Хан Соло и принцесса Лея (и еще неизвестно, кто кем был бы).
