Текст книги "Отпусти меня (СИ)"

Автор книги: Анастасия Малышева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 16 страниц)

Спустя примерно десять минут после начала концерта я услышала недовольный шёпот и заметила какое-то движение. По нашему ряду шёл, чуть пригнувшись, какой-то парень. Видимо, из опоздунов. Однако, поравнявшись со мной, он остановился и, наклонившись, громко спросил:

– Маша?

Подняв на него глаза, я удивлённо кивнула. Парень улыбнулся и, протянув мне руку, заявил:

– Я – Дима. Идём!

– Эм…куда? – малость опешила я.

И не только меня настигло это чувство – сидящая рядом Карина явно уже прикидывала, что сделать с этим незваным гостем. Как и другие зрители, которым этот парень определённо мешал.

Ему же, кажется, всё было до лампочки. Безмятежно улыбнувшись, тот кивнул в сторону сцены:

– Туда. В фан-зону.

– Не поняла, – нахмурилась я.

Но тут уже один из соседей не выдержал:

– Девушка, давайте вы в другом месте выясните отношения! Ну, мешаете же.

Переглянувшись с Кариной, я шепнула ей:

– Прикрой меня перед родителями, я на разведку, – после чего поднялась на ноги, и мы с парнем под недовольное шиканье покинули уже почти родной для меня шестнадцатый ряд.

Мой спутник по имени Дима подхватил меня под руку и почти потащил вниз, в сторону первых рядов. Возле входа в фанку он повернулся ко мне – и надел на шею какой-то бейдж. На мой вопрошающий взгляд мужчина пояснил:

– Это пропуск. Без него никак.

– А ты? – задала я вполне резонный вопрос.

Но Дима только пожал плечами:

– Посмотрю с твоего места. Я не капризный. А ты – иди. А то всё самое интересное пропустишь.

С этими словами мой неожиданный то ли добрый фей, то ли хрен пойми кто, чуть ли не втолкнул меня в фан-зону, после чего исчез. Я же, отряхнув юбочку, решила не упускать свой шанс, раз уж мне удалось каким-то чудом попасть максимально близко к сцене.

Неожиданно чьи-то руки коснулись моей талии. Я резко обернулась, намереваясь вмазать засранцу или хотя бы высказать всё, что думаю, но осеклась. Разумеется, на меня смотрел крайне довольный Миша. Сложив дважды два, я спросила, пытаясь перекричать музыку:

– Дима – один из твоих друзей?

Павлов кивнул и с широкой улыбкой пояснил:

– Я заметил, куда ты села. Партер не для тебя.

– Вот как? – приподняла я бровь, – Это ещё почему?

Наклонившись, Док почти шепнул мне на ухо, посылая по телу толпы предателей-мурашек:

– Потому что ты – дикая девчонка. И твоё место тут, в фан-зоне, где ты можешь быть собой. Танцевать до стертых в кровь ног и петь до сорванных связок.

Чуть отодвинувшись, я спросила:

– Как ты уговорил друга отдать мне свой пропуск?

Миша пожал плечами:

– Я умею быть убедительным. Пойдём, мы заняли места поближе к сцене.

Развернув меня к себе спиной и обняв за талию, мужчина принялся осторожно, но в то же время настойчиво подталкивать меня в нужном направлении. Мне ничего не оставалось, кроме как послушаться. Я заметила обоих Андреев со своими дамами, которые тут же поздоровались со мной. Я ответила им тем же, но сделала это скорее на автомате – всё моё внимание переключилось на сцену и на то, что на ней, собственно, происходило.

Ох, я никогда так не отжигала! Мы с ребятами прыгали, танцевали, орали дурными голосами и подпевали вокалисту. А когда заиграла «Radio Ga-Ga» – дружно хлопали на припевах. Но когда солист спрыгнул к нам в фанку – тут я думала, меня просто разорвёт. Да, это был не Фредди, но чёрт возьми, как же легко было забыть об этом на волне всеобщей эйфории. Я уже почти убежала к нему, чтобы сфоткаться, потанцевать, оторвать себе кусок на память – да хоть что-нибудь сделать! Но цепкие руки перехватили меня на полпути, а мягкий, но в тоже время грозный голос произнёс:

– Куда? Нечего тебе там делать. Затопчут.

Пусть и с неохотой, но я всё же подчинилась. Миша, когда хотел, умел быть убедительным. Настолько, что я даже доверила ему охранять мои туфли, когда устала от каблука и просто скинула обувь, чтобы нормально попрыгать, без риска сломать себе шею. И всё время, каждую минуту концерта я ощущала присутствие Миши. Он был рядом, охраняя от возможных посягательств и просто присматривая за неугомонной мной, которая веселилась так, словно это был последний концерт в моей жизни.

Шоу пролетело, как один миг. Группа выходила на бис, но это тоже было точно капля в море. Мне хотелось ещё и ещё, но увы – получить этого я не могла. Обувшись в заботливо врученные мне туфли, я заозиралась, пытаясь понять, где была моя семья. Мне помог телефон, который, словно поняв о моих трудностях, зазвонил.

– Карина, где вы? – спросила я у сестры, принимая вызов.

– Уехали, – «обрадовала» меня Близняшка, – Тот парниша сказал, что ты со своим хмырём-докторишкой, так что я сказала родителям, что тебя отвезут. Передай хирургу, чтобы не благодарил.

Я офигела. Честно. Даже проверила, точно ли мне Карина звонила. Но нет, номер был её, голос – тоже. Чуть подумав, я спросила:

– С чего ты вдруг решила подобреть к Павлову?

Трубка хохотнула:

– Нет, даже не надейтесь. Я всё ещё протестую и думаю, что тебе нужно провериться у еще какого-нибудь доктора – вдруг заразу какую подхватила. Но, увы, я бессильна что-то изменить, а сажать тебя на цепь – тоже не дело. Так что – вперёд, моя милая. Ошибайся, разбивай себе сердце, но только живи. Мне нравится видеть тебя такой, какая ты рядом со своим докторишкой.

– Какой же? – полюбопытствовала я, косясь в сторону поджидающего меня Миши.

– Настоящей, – просто ответила Карина, – Я тебя ещё об одном попрошу – разберись с ним. По секрету тебе поведаю – хирург уверен, что вы вместе. Ты либо подтверди это, или уж верни парня с небес на землю. Во втором случае настаиваю на максимально экстремальной посадке, чтобы прям мордой об землю.

– Хм…вот как, – выдавила я из себя, сглатывая.

Значит, мне не показалось. Для Миши это был уже не просто секс. Я сомневалась, но тот концерт и слова Близняшки поставили всё на места. Павлов вёл себя иначе, и уже довольно давно. Просто я старалась закрывать на это глаза, повторяя, что это бред и мне просто казалось. Но нет – он показывал меня своим друзьям, не боялся гнева моей сестры и даже прямо говорил, что мы «встречаемся». А теперь еще и Карина заявила, что, оказывается, Док уверен в нашем будущем. Или настоящем – я уже сама запуталась во всём. Знала только, что не была в восторге от такого расклада.

В итоге, сглотнув, я сказала:

– Спасибо, Близняш. Я учту твои слова.

– Звони, когда разберёшься. Если вы сойдётесь – я выпью с тобой, отметив окончательную потерю твоего разума. А нет – тогда помогу прикопать доктора. Ты меня знаешь – парочка лопат на моём балконе всегда найдётся.

– Ты лучшая. Люблю тебя.

На этой ноте я завершила звонок и, вздохнув, приблизилась к Мише. Который выглядел просто до неприличия довольным.

– Ребята спрашивают, поедем ли мы с ними гулять дальше или у нас своя программа. Что думаешь? – поинтересовался Док у меня.

Чёрт. Похоже, все вокруг уверовали, что мы с Павловым снова встречаемся. Где я была, когда принималось такое важное решение? В коме? Или, быть может, сразу в Аду? Хотя нет – в нём я, судя по всему, проснулась, выйдя из этой самой комы. Замечательно. Просто отлично.

Покачав головой, я ответила:

– Мне хочется домой. Устала.

Миша кивнул:

– Хорошо. Я отвезу тебя.

Ещё бы – мои ведь уехали, оставив на попечение этого мужчины. Предатели. Уж от кого, а от семьи я такого не ожидала. Но, менять что-то было уже поздно. Поэтому, кивнув, я позволила Мише усадить меня в машину.

Всю дорогу я молчала, глядя в окно, и делая очередную попытку разобраться в том, что творилось в моей же собственной душе. Как я вообще позволила всему этому зайти так далеко? Нет, мы ни о чём не договаривались – это да. Но почему моё молчание расценили, как согласие начать всё сначала? В конце концов, меня никто об этом не спрашивал. Если бы такой вопрос задали – разумеется, я бы ответила, что ни о каких отношениях и речи быть не могло. Здоровый, просто крышесносный секс – запросто, походы куда-нибудь, чтобы развеяться – легко, но отношения, не дай бог, семья…нет. Мне один раз такое уже пообещали. Больше я на это не куплюсь.

Зазвонивший телефон, как обычно, отвлёк меня от столь увлекательного процесса самокопания. Взглянув на дисплей, я нахмурилась – начальство изволило меня искать.

– Денис? – спросила я, ответив, – Что-то случилось? Форсмажор? Пожар? Убийство? Я не дома сейчас, так что включиться в работу вряд ли смогу в ближайшее время.

Я почувствовала, как сидевший за рулём Миша напрягся. От него буквально исходили волны недовольства. Но его причина была мне непонятна. Как и то, почему меня это вообще трогало.

– Нет, Маш, всё в порядке, – успокоил меня директор, – Я звоню не поэтому.

– Тогда, зачем? – задала я вполне резонный вопрос.

В последнее время виделись мы исключительно на работе – наш сайт занимался поглощением другого интернет-портала, это занимало много времени и сил руководства. Ну и плюс – Денис активно окучивал нашу Таню и, кажется, еще парочку девочек из рекламного отдела. Короче, ему было слегка не до меня. А мне, так уж вышло – не до него.

– Хотел вытащить тебя погулять. Погода хорошая, птички поют, а мы давно не общались. Я вроде как соскучился.

– Хм… вот как, – протянула я, невольно скашивая глаза в сторону Павлова.

Кажется, динамик у моего телефона был слишком хороший. Иначе, как объяснить недовольную мину, что застыла на лице Дока? Или тот факт, что он сжал руль до побелевших пальцев, кажется, желая оставить на нём вмятины?

В общем, желая спасти прежде всего машину Миши, нежели его нервы, я быстро ответила:

– Нет, Денис, сегодня никак. Давай позже свяжемся, ок? Супруге привет.

Оборвав звонок, я затолкала телефон поглубже в сумочку и бросила осторожный взгляд в сторону Дока. Тот молчал, и явно о чём-то размышлял. Божечки, я надеюсь, меня не ждал вынос мозга от ревнивого Павлова? Я просто не готова была выслушивать возможные «восторги» от своего НЕ парня.

Мои молитвы, как обычно, не были услышаны. Как я это поняла? Всё просто – чуть помолчав, Павлов спросил:

– Директор звонил?

– Ага, – кивнула я, продолжая смотреть в окно.

– Тот самый, с которым ты спишь?

Опа. Моя голова так резко повернулась в сторону, что я услышала, как хрустнула шея. А Док умудрился меня удивить. Интересно, кто меня сдал? Даже не так – Карина это сделала или Карина? Ведь ни у кого другого больше не было ни возможности, ни желания донести до Миши «добрую» весть.

В конце концов, я ответила:

– У меня один директор.

– То есть я угадал, – резюмировал Павлов.

– Видимо, да, – кивнула я.

– И тебя ничего не смущает? – поинтересовался мужчина.

Чуть подумав, я отозвалась:

– Немного напрягает тот факт, что мы обсуждаем мою личную жизнь. Она вроде бы как тебя не касается.

– А мне кажется иначе.

– Тебе кажется, – уверила я Мишу.

Точнее, попыталась. Тот явно не был готов меня слушать, потому что в следующую секунду тот заявил:

– То есть меня не касается личная жизнь моей девушки? Которая совсем немного связана с моей?

И вот тут я офигела. Резко повернувшись, спросила:

– Твоей кто? Миша, мы не встречаемся! Мы спим вместе! Ты не видишь разницу? Правда? Неужели то, что происходит между нами сейчас хотя бы немного напоминает то, что было два года назад?

– Согласен – мы начали немного не с того. Но это уже давно не просто секс. И ты сама это знаешь. Ты это чувствуешь, просто сопротивляешься.

Я покачала головой, не желая слушать его слова. Они будто выгрызали мою броню, точнее – её жалкие остатки, проникали под кожу, бежали по венам, и мне было мучительно больно. Потому что хотелось верить ему, но я не позволяла себе этого. Запретила, ведь помнила, чем может обернуться вера в его слова.

Поэтому, покачав головой, я негромко произнесла:

– Я не могу так. Я не хочу этого всего, – обвела я рукой салон машины, – Нас. Не хочу.

– Но при этом ты ещё и спишь с этим…Денисом! – воскликнул Миша.

Хмыкнув, я отметила:

– Не то, чтобы тебя это касалось, но я не спала с ним с тех пор, как мы с тобой…ну вот это вот всё.

– Скажи это! С тех пор как мы снова сошлись! – настаивал Павлов.

Но я покачала головой:

– Мы не вместе! Это просто секс!

При этом я непроизвольно повысила голос, словно надеясь, что это поможет достучаться до Дока. БЕС-ПО-ЛЕЗ-НО. Тот продолжал гнуть свою линию, всё крепче сжимая руль:

– Ты сама-то веришь, в то, что говоришь?

– Вот! – воскликнула я, – В это вся проблема! Ты не слышишь меня! Мы хотим разного! Хочешь знать, почему я с ним? Потому что мы не вместе. Мы проводим время вдвоем, мы спим, точнее, спали – это да. Но вот сюда, – положила я руку на грудь, – Ему хода нет. И он это знает. И, что самое главное, ему это и не нужно. Он ничего мне не обещал, я ничего от него не жду. И поэтому, он никогда не сделает мне больно. А ты сделаешь. Уже делал. Я беззащитна перед тобой. Ты видел меня обнажённой. Я не про тело – ты видел мою душу. Ты опасен для меня.

Миша замолчал. Я тяжело дышала, чувствуя, как все мои мышцы сжались от того напряжения, что витало в салоне его «Шкоды». Мише захотелось выяснить отношения. Желание, конечно, похвальное, но он не спросил моего мнения. Я же оказалась к этому не готова. Он заставил меня произнести вслух то, что я так долго сдерживала в себе. И я чувствовала, что этот фонтан просто так заткнуть не получится.

– Останови машину, – негромко произнесла я.

– Что? – то ли не расслышал, то ли не понял Док.

– Останови эту чёртову машину! – повторила я громче.

Видимо, Миша услышал те самые истеричные нотки, которые всё же проскользнули в моём голосе. Иномарка остановилась, и я почти вывалилась из салона, оставив сумочку на сидении. Мы были возле какого-то поля, и я, недолго думая, побрела в его сторону. Солнце уже село, фонарей у дороги не было, так что шла я скорее интуитивно, чем реально понимая, куда лежал мой путь. Тонкие каблуки застревали в земле, что вызывало новые приступы раздражения. Но это не шло ни в какое сравнение с тем комом, который разгорался у меня внутри. Тот самый, что копился долгие месяцы, рос, одна эмоция наслаивалась на другую. Вся та боль, обида, злость, вина – даже она, ведь я считала себя виновной в том, что мы разошлись. Думала, что я была недостаточно хороша для него, не смогла дать того, что он хотел. И потому он ушёл. Все те ночи, полные слёз и истерик, когда я не могла дышать, те походы в кино, которые прошли без него. Прошедший концерт, который показал мне, как всё могло быть, если бы мы не расстались. Таким мог быть каждый наш поход куда угодно.

Всего это было так много, это упало на меня и придавило так сильно, что мне хотелось кричать. И я это сделала. Закричала – громко, надрывно, выплёскивая на этом поле всё своё горе. Боль брошенной девушки, у которой в один день отобрали всё то, что она так любила, ту жизнь, которую ей обещали. А после вернулись, как ни в чём не бывало – и засунули палку в эту дыру в груди. А после еще и поковырялись.

Миша сунулся было ко мне, но я взмахом руки остановила его. Либо же помог мой возглас:

– Не подходи!

Я вываливала всё, что было у меня внутри, чувствуя, как по щекам текли слёзы. Я кричала и ревела – впервые за очень долгое время, с того дня, как сделала то тату на шее. Я была уверена, что избавилась от всех эмоций, но моя сестра оказалась в очередной раз права – я просто спрятала их, затолкала как можно глубже. И вот, они прорвались наружу, при этом грозя вырвать из меня душу вместе с органами.

– Маша, – осторожно позвал меня Павлов.

Резко обернувшись к нему, оставаясь при этом на расстоянии, я крикнула:

– Неужели ты не видишь, что я сломана?! Разбита, раскрошена на осколки! Тебе это нравится?! Ты можешь честно, глядя мне в глаза, сказать, что тебе нравится то, что ты видишь перед глазами?!

Несмотря на мой запрет, Павлов всё же приблизился ко мне, а после, преодолев сопротивление, обнял, прижав к себе. Вдохнув его запах – такой знакомый и такой родной, я заплакала пуще прежнего, но уже не кричала. Просто осела в том поле, утянув доктора за собой. Тот послушно опустился на землю, баюкая меня в своих руках. И, когда я выплеснула все эмоции на его рубашку и притихла, Док осторожно довёл меня до машины, усадил в тёплый салон и повёз в сторону дома. Всё – в полной тишине.

Когда автомобиль остановился перед моим подъездом, слёзы уже высохли, но выглядела я наверняка не фонтан. Павлов молчал, я не знала, ждал ли он, пока я выйду, или же просто не мог подобрать слов. Но они были у меня. Очень долгое время ждали своего часа. И, раз уж мы заговорили об отношениях – момент настал.

Не поворачиваясь кМише, я негромко спросила:

– Ты помнишь тот день, когда мы расстались? Оба дня…

– Помню, – также тихо ответил мужчина.

– А ты помнишь, о чём попросил меня тогда?

Глава двадцать первая

Два года назад

Тот день определённо нельзя было назвать лучшим в жизни Маши. Нет, со стороны всё казалось прекрасным – она сходила на маникюр, сделала милые, розовые, девчачьи ноготки с парочкой сердечек, заглянула в свою любимую кофейню и, вместе с кофе прихватила пару булочек, после чего с чистой совестью вернулась домой. Обычный, ничем не примечательный выходной.

И всё же – что-то казалось иным. Может быть, тот факт, что она планировала провести субботу без Миши – он собирался на какой-то сабантуй со своими коллегами. При этом, до последнего было не ясно, пойдут они куда-то или нет, всё решалось чуть ли не в последнюю минуту. И Маша, как бы малодушно это не звучало, мысленно молилась о том, чтобы Павлов никуда не ушёл. Она скучала – на неделе у них обоих было не так уж много свободного времени, и они всего лишь разок встретились и сходили в кино. Перед этим, конечно, пару часов колесили на машине по городу и окрестностям, болтая о пустяках. Миша поделился своими планами – Смык позвал его поработать в клинике, которую тот открыл, и мужчина взвешивал все «за» и «против».

Он в принципе казался сильно замороченным в ту неделю. Было много сложных операций, а Миша всегда слишком сильно погружался в работу, отключаясь от реальности. Сергеева понимала это – у неё и самой после увольнения второго райтера деньки выдались почти адскими, и после работы она мечтала лишь о мягкой кроватке и порции сна.

Но, несмотря на всё это, рыжая чувствовала – что-то не так. Какое-то неприятное чувство поселилось в её груди, где-то в области сердца, и периодически словно невидимая рука сжимала орган, мешая ему правильно работать. Это было так странно и непохоже на Машу. Она не узнавала саму себя. Особенно когда, узнав о том, что Миша всё же поедет гулять с коллегами, не выдержала и расплакалась. Это было, мягко говоря, не в её стиле – девушка всегда с охотой отпускала любимого проветриться, понимая, что невозможно проводить бок о бок всё своё свободное время. Все вылазки доктора поощрялись, ведь они его радовали, а для Маши не было ничего важнее счастья её мужчины.

Однако, в тот день организм и понимание дали сбой. Либо, женское нутро чувствовало – что-то грядёт. Что-то, что изменит её жизнь навсегда. И эти перемены Машу пугали.

День она провела лениво – за просмотром фильмов. Ей было скучно и немного грустно. За полгода она так сильно привыкла каждый выходной проводить с Мишей, что без него просто не знала, куда себя деть. Вся её жизнь уже давно вращалась вокруг него, и, оказавшись в одиночестве, рыжая почувствовала себя собакой, которую бросил хозяин. Ужасное, но очень верное сравнение. Это коты – существа самодостаточные, которые больше всех любят только себя. А собакам – им человек нужен, они без него тоскуют.

Вечером Маша покосилась в сторону молчавшего телефона и написала короткое «Как день?». Меньше чем через минуту её телефон зазвонил и, не скрывая широкой улыбки, девушка ответила:

– Привет.

– Привет, Мандаринка, – ответил её самый любимый в мире человек.

– Как отдыхаете? Время уже десять, вы там наверняка уже веселые, – отметила рыжая с усмешкой.

Трубка чуть помолчала, после чего голосом Миши выдала:

– Я дома. Не поехал никуда.

Сергеева даже села от такого заявления. С её языка чуть было не сорвался закономерный вопрос «тогда почему я сейчас не с тобой и мы проводим выходной отдельно?», но девушка проглотила его. Причин могло быть много. Вдруг, он решил всё действительно в последний момент, где-то за минуту до звонка. Или же ему просто нужно было немного свободного времени и пространства. Такое возможно, это нормально. Людям свойственно отдыхать друг от друга. Особенно, когда они чуть ли не связали жизни вместе. Иногда приходит и усталость. Нужна перезагрузка.

Мысленно прочитав эту мантру, девушка сказала:

– Понятно. А завтра какие планы у тебя?

– Завтра я приеду к тебе.

– Интересный поворот, – протянула Маша игриво, – И что мы будем делать?

– Разговаривать, – секундное молчание и негромкое, – О нас.

У рыжей будто все внутренности оборвались. Словно кто-то перерезал невидимые ниточки, которые держали всё на своих местах, и органы рухнули, сбились в бесформенный комок. Она вскочила с дивана, на котором так удобно расположилось до этого, и чуть ли не крикнула полным паники голосом:

– Зачем? Разве с нами что-то не так?!

У неё сердце ходуном ходило – того и гляди выскочит. Нет, можно было предположить, что Павлов решил сделать ей предложение, вот только интонации в его голосе красноречиво намекали на то, что колечка на пальце не будет.

– Маша… – голос мужчины самую малость дрожал, – Давай завтра. Пожалуйста.

– Нет! – всё-таки выкрикнула девушка, которая уже была близка к истерике, – Я до завтра просто не доживу, если ты не скажешь мне это сейчас. Ты что… – Сергеева запнулась и добавила еле слышно, – Хочешь расстаться?

Тишина. Гнетущая, давящая на уши, плечи, сердце, мозг – на всё. А после – тихое, но твёрдое:

– Да.

И всё – она сорвалась. Нырнула в ту самую истерику. Хождение по краю закончилось. Маша оказалась в самом эпицентре омута, и с трудом понимала, что происходит.

– Почему? – также тихо спросила девушка, понимая, что повысь она голос – и всё, её накроет, – Что я сделала не так?

– Дело не в тебе, – попытался объяснить мужчина, но рыжая его прервала истеричным:

– Да конечно во мне! Это ведь ты хочешь со мной расстаться, а не я с тобой! Разумеется, я виновата!

– Нет…просто…я не могу так.

– Как? – шепнула Маша, – Ты не любишь меня?

Казалось, прошла вечность, но на самом деле тишина длилась не больше трёх секунд, после чего рыжая услышала не слишком уверенное, но, как ни странно, твёрдое:

– Не люблю.

Дальнейшее Сергеева помнила смутно. Миша что-то говорил – что он не случал по ней, последние полторы недели сводил их встречи к минимуму, и всё чаще старался сбежать от неё. Признался, что в последние дни звонил и писал не потому что хотел, а потому что чувствовал, что должен. Что делал всё для неё не из-за желания, а потому что нёс за неё ответственность. Ведь они были вместе – Маша была его девочкой, которую он пообещал оберегать и защищать. Но она стала обузой и начала душить мужчину.

Сергеева повела себя неправильно – это она поняла уже позже. Она не стала гордо поднимать голову, как наверняка сделала бы Даша, благодарить за проведённое вместе время и прощаться. Нет, рыжая начала плакать – рыдать в трубку, умоляя не бросать её. Она открыто призналась, что не хочет этого – жить в мире, в котором нет его. Это слишком больно. И, что важно – непонятно. Ведь они разговаривали за несколько часов до этого, и всё было прекрасно. Это была хорошая актёрская игра?

Оказалось – да. Миша признался, что думал об этом уже несколько дней, что он пытался отдалиться, и девушка наверняка заметила, просто не хотела это принимать. Некстати вспомнилось неприятное предчувствие и дневные слёзы – да, он оказался прав. Но легче от этого не становилось.

Миша пообещал приехать на следующий день, чтобы поговорить с ней. Потому что она – хорошая девушка и заслужила правильного поступка. Маша не стала говорить, что правильный поступок – это не бросать её. Просто тихо поблагодарила его и позволила ему положить трубку. Она не хотела этого, но чувствовала, что разговор тяготил его. Ему тоже было больно от всего этого – не так, как ей, но Сергеева в очередной раз поставила своего мужчину выше себя. Поправочка – уже не своего мужчину.

Трясущимися руками Маша набрала свою сестру. Карина мудрая, она – почти как её личная волшебница. Карина сможет что-то исправить. Она поможет.

– Близняшка, ты чего так поздно звонишь? – удивлённо спросила сестра после нескольких гудков.

Вместо ответа Маша всхлипнула, не в силах сдержать слёзы.

– Маша? – голос Карины напрягся.

Кое-как взяв себя в руки, рыжая выдавила из себя:

– Он бросил меня…

На том конце связи чуть помолчали, после чего удивленно спросили:

– Ты серьёзно? Или вы просто поссорились?

Это само по себе было странно – Маша и Миша никогда не ссорились. Ни разу. Только если в шутку. Им всегда удавалось лавировать, обходя скользкие темы, а все вопросы, связанные с ревностью или прочим, заминались. Даже бытовуха их не съедала – они чуть ли не жили вместе, но при этом это не давило. Так казалось. На деле же выяснилось, что нет – одного из них это всё же угнетало.

– Серьёзно, – всхлипнула Маша.

– Почему? – только и спросила Карина, явно пытаясь переварить услышанное.

– Потому что он не любит меня. Завтра приедет разговаривать. И вещи мои привезёт.

Сергеева выдавливала из себя слова, в надежде, что если она это сделает – они испарятся, и унесут с собой эту жуткую реальность. Ту, в которой любимый человек, единственный, которому она так сильно раскрылась и с которым на полном серьёзе собиралась быть счастливой до конца своих дней, просто ушёл. Потому что не любит.

– Странно как-то… – растерянно пробормотала Карина, – Вроде все отлично было. Разговоры о детях и любви, а тут на тебе.

Маша в очередной раз всхлипнула и смогла выдавить только глухое:

– Да…

– Даже у меня это в голове не укладывается, представляю, что творится с тобой… Мышка моя, не грусти сильно. Все будет хорошо. Может с ним, а может и не с ним, но будет, – мягким тоном произнесла её сестра, – Выслушаешь его завтра, поговорите, может, и договоритесь до чего-то хорошего… Ведь явно он к тебе не просто как к девчонке по соседству относился.

Слова, которые должны были успокоить Машу, делали всё ровно наоборот – девушка только сильнее плакала. Потому что с каждой секундой всё чётче вырисовывалась одна истина – он ушёл.

– Мне так плохо, что даже дышать больно, – хриплым от слёз голосом произнесла девушка.

– Объясни толком, что произошло? Или сама не знаешь? Он просто проснулся утром и решил, что ничего не выйдет?

– Вроде того, – хмуро отозвалась Маша.

– Бред какой-то, – твёрдо произнесла Карина, – К чему тогда было всю эту романтику разводить и разговоры о будущем. Его никто не заставлял идти с тобой на близость. Или ухаживать. Я даже не знаю, что тебе посоветовать. Конечно, хочется вспомнить, что сама я рыдала и выла как банши из-за Вадима не один раз, и даже не сотню. А в итоге все хорошо. Может и это хорошая история в итоге будет.

– Я так боюсь завтра, – призналась Сергеева.

Её действительно пугало воскресенье. Потому что Миша приедет. Он посмотрит ей в глаза и повторит те страшные слова. Что он не любит её. Рыжая была уверена – это убьёт её. Если не физически, то морально. Душу свою спасти после этого она просто не сумеет. Никто не реанимирует, а некромантов в её окружении не было.

– Не рассматривай завтра как час, когда наступит конец света. Завтра день, когда ты увидишь любимого человека. День, когда появится шанс все исправить. Может и небольшой, но есть же.

Увы, в этот раз всегда проницательная Карина ошиблась. Миша приехал ближе к обеду. Мария к тому времени чуть ли не на стенку лезла. Девушка спала от силы четыре часа – она заснула с рассветом, и уже в восемь открыла глаза, понимая, что больше поспать не получится. Ей хотелось отдохнуть – глаза были красными, воспалёнными и горели так, словно в них насыпали песка. Но стоило прилечь – и на грудь словно ложился непомерный груз. Весь кислород пропадал, и девушка вскакивала, судорожно хватая ртом воздух.

Она пыталась чем-то занять себя. Убиралась в квартире, мыла посуду, окна – что угодно, лишь бы не сидеть без дела, глядя на часы. Иногда она начинала плакать – тихо, беззвучно, слёзы просто сами катились по щекам. Потому что чувствовала – своё решение Док не изменит.

Так и оказалось – мужчина привёз пакет с вещами своей уже практически бывшей девушки. Он был в смятении, его глаза бегали, руками он судорожно сжимал кепку. Маша негромко предложила ему пройти в комнату. Мужчина сел на диван, не глядя на рыжую и спросил:

– Что ты хочешь, чтобы я сказал?

– Правду, – просто ответила Сергеева, твёрдо пообещав себе не плакать, – Всё то, что ты сказал мне вчера по телефону.

И Миша послушно повторил их ей. Точнее, ламинату, который он сверлил напряжённым взглядом. Он нервничал – сидел перед ней с красным лицом, на лбу собирались градины пота, он заламывал свои длинные, красивые пальцы, словно пытаясь хоть чем-то занять себя, отвлечь. В один момент Маша не выдержала и спросила:

– Почему ты не смотришь мне в глаза?

Наконец, Павлов поднял на неё взгляд и негромко признался:

– Потому что мне стыдно перед тобой.

Тонкая, полная боли улыбка коснулась её губ:

– За что? За обманутые надежды? За семью, которую пообещал подарить, но в итоге понял, что не хочешь этого?

– Да, – тихо, едва слышно, – За это.

– Я не понимаю, почему. Зачем ты всё это говорил? Звал нас семьёй? Выбирал кольца, даже имена нашим детям? Ты ведь не будешь утверждать, что я была инициатором?

– Нет, я говорил это всё.

– Зачем? – повторила вопрос Маша.

– Я не знаю, – честно признался мужчина, – Поначалу я думал и верил, что действительно всего этого хочу. А потом, под конец, я говорил это только потому, что ты ждала от меня этого. Но я так не могу. Отпусти меня, пожалуйста. Иначе в один день я просто сбегу сам.

Маша молчала. Она отчаянно боролась со слезами, которые душили её. Нельзя. Она не должна. Итак слишком много показала накануне. Хватит плакать. Сглотнув комок, она негромко произнесла:

– Знаешь, мне не было бы так больно, если бы не твои слова. Такое бывает сплошь и рядом – люди встречаются, не подходят друг другу и расходятся. Но тут…это была даже не Надежда. Ты подарил мне самую настоящую Веру. В то, что всё будет хорошо, что, наконец-то я встретила человека, который любит меня, ценит, который хочет со мной будущего. И именно поэтому мне сейчас больно настолько, что порой просто нечем дышать.

– Прости меня, – тихо, на грани слышимости, произнёс мужчина.

– Я просто не понимаю. Всё было хорошо всего каких-то пару дней назад. И потом – я думала об этом. О том, какой была бы наша жизнь. Насколько мы подходим друг другу. И знаешь – мы идеальны для нас обоих. Мы привлекаем друг друга физически – тут грех спорить. Мы считаем друг друга красивыми и визуально. В быту мы тоже сошлись – тут ты также не будешь спорить, – Павлов кивнул, – Но и даже это не главное. Главное то, что мы хотим от жизни одного и того же. У нас одинаковые планы, желания, стремления, есть уважение друг к другу. Потому что влюблённость уходит, с годами вся эта страсть исчезает, розовые очки спадают – и приходит разочарование. В нашем случае его бы не было – ведь мы не тупо пялились друг на друга. Нет, мы строили планы. И я хочу бороться за нас. Но в одного я эту партию не разыграю. А ты этого не хочешь.