Текст книги "Отпусти меня (СИ)"
Автор книги: Анастасия Малышева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 16 страниц)
– Даже не знаю, почётно это или же позорно, – чуть подумав, признался Миша, делая еще один глоток.
– Я тоже. Но сейчас не об этом. Что вчера произошло такого, раз ты так налакался? Даже не пытайся делать вид, что это хоть как-то связано со мной, – тут же предупредила я мужчина, видя, что он уже открыл рот, чтобы что-то сказать.
– Позволь поинтересоваться, почему?
Я посмотрела на него, как на болвана, после чего снисходительно улыбнулась и пояснила:
– Потому что мы оба понимаем, что это – невозможно. Ты и я, да и всё вот это, – обвела я кухню взглядом, для большей наглядности взмахнув рукой, – В прошлом. А ты слишком умён и рассудителен, чтобы убиваться или даже переживать из-за девушки, которую сам, между прочим, и бросил. Так что придумай что-то более убедительное.
– Хм… – Павлов задумался, почесывая отросшую за ночь щетину, – На работе завал, я немного не рассчитал. А о тебе вспомнил…ну, не знаю, может, потому, что встретил незадолго до этого. Я был пьян. Хочешь получить ответы на свои вопросы – напои меня снова и спроси у моего пьяного мозга, – тут же занял Док оборонительную позицию.
– Нет, спасибо, – хмыкнув, отказалась я, – Вообще, странно, что это произошло именно с тобой. Ты – единственный из моих знакомых, кто не просто может пить водку в больших количествах, но еще и смаковать её! Получать удовольствие от распития этого отвратительного напитка.
– Я тебе говорил, что главное – это правильно выбранная закуска, – назидательным тоном произнёс Миша.
– Да. Видимо, ты вчера вообще не закусывал, – тут же вставил я шпильку, – И теперь вынужден терпеть моё общество. И пить мой особый коктейль.
– Напиток, конечно, гадость редкостная, но компания меня более чем устраивает, – заметил мужчина, чуть улыбнувшись.
Я не нашлась, что ответить. Абсолютно. То есть, всё, на что меня хватило – это сидеть и пялиться на помятого, небритого мужчину в клетчатых штанах и чёрной футболке, который, чёрт возьми, даже в таком виде умудрялся источать привлекательность и уверенность в себе. И это настолько всё сбивало меня с толку, что всё, на что меня хватило, так что на слегка недовольное:
– Пей давай.
Чтобы чем-то себя занять, я встала из-за стола и начала убирать продукты обратно в холодильник. После запихнула те части блендера, что можно было чистить, в посудомойку, а оставшиеся сунула обратно на полку. Миша, который по какой-то неведомой мне причине, следил за каждым моим действием, решил подать голос.
– Как твоя мама?
Молодец. Самый нужный в тот момент вопрос. Мысленно закатив глаза и едва сдержав рвущееся с губ ругательство, я пожала плечами, прежде чем ответить максимально ровным тоном:
– Нормально. Вышла замуж спустя месяц после нашего расставания.
Миша кивнул:
– Да, я помню, что они подавали заявление. Мои поздравления, хоть и с опозданием.
Тут я всё же не смогла удержаться от фырканья. Да еще и такого громкого, что даже Хан, который задремал на диване, приподнял морду и послал мне вопросительный взгляд. Который в точности повторял тот же, что был у его хозяина. Пришлось объяснять, раз уж они оба оказались настолько недалёкими:
– Думаю, ты не станешь возражать, что я их не передам. Моя мама тебя не любит.
Павлов нахмурился. То ли думал о чём-то, то ли коктейль оказался настолько плох. Видимо, всё же первый вариант, потому что после недолгого молчания, док сказал:
– Понимаю. Её сложно за это винить.
Не удержавшись, я добавила:
– Если уж совсем откровенно – твоё имя для нашей семьи в принципе табу. Ты вроде нашего персонального Волал-де-Морта.
Док издал что-то среднее между кряхтением и кряканием:
– Да уж, не самое лестное сравнение. Ну, хоть не Дарт Вейдер – и на том спасибо.
– Нет, ты этой роли не достоин, – качнула я головой, – Он в конечном итоге оказался всё же неплохим парнем.
– А я, выходит, безнадёжен, – заключил мужчина.
– Я не медик, чтобы ставить диагноз, – парировала я, – Это, скорее, по твоей части. Хотя, тут всё же нужен не хирург, а мозгоправ.
– То, что мне сейчас точно нужно – так это сигарета. Я бы сказал – она мне жизненно необходима.
– Если ты уверен, что после этого тебя не стошнит – то кто я такая, чтобы запрещать тебе это? – пожала я плечами и махнула рукой в сторону вытяжки.
Миша подтащил к ней стул и, усевшись на него, достал из пачки сигарету. Один из тех моментов, которые мне сперва не пришлись по душе. Я была противником курения в доме. Категорическим. Для этого существовал балкон. Или подъезд, или что угодно, но квартира – святая обитель и запретная территория.
Однако, в этой квартире царили свои правила, и одно из них гласило «хозяину дозволено курить на кухне, строго в вытяжку». Такое себе, конечно, но в итоге я признала, что, несмотря на то, что Павлов дымил похлеще паровоза, в помещении не оставалось даже намёка на неприятный запах. Магия, да и только.
Док между тем чиркнул зажигалкой – и я, будто почуявшая добычу гончая, подняла голову. Мои глаза за секунду нашли нужный объект в его руках. Сомнений не осталось – зажигалка была той же самой. И, прежде чем я успела себя остановить, мой рот брякнул:
– Ты её сохранил.
Миша удивлённо приподнял бровь, но, проследив за моим взглядом, понимающе улыбнулся и кивнул. Зажигалка была моим подарком. На какой праздник? Да ни на какой. Просто так, без повода. Мне захотелось порадовать его. Мы как-то обсуждали с Доком вопрос подарков, и он признался, что ему всегда хотелось иметь зажигалку с выгравированным на ней «Соколом Тысячелетия» – звездолетом, на котором летал один из главных героев «Звёздный войн». Вы ведь уже поняли, что Миша был фанатом саги? Догадаться не сложно, на самом деле – даже котика мужчина любовно назвал Ханом Соло. Тем самым капитаном.
Так вот, зажигалка. Док говорил, что это такая вещь, которая кажется неважной – ведь есть его любимые «крикеты». Но иметь её все равно было бы приятно. Он сказал – а я запомнила. Нашла зажигалку – Zippo, между прочим. Отыскала место, где делали гравировку на металле, мы с мастером выбрали наиболее удачный кадр звездолёта, шрифт для инициалов – и вуаля. Готово.
Лицо Миши в момент, когда он получил подарок, было незабываемым. В тот вечер он приехал ко мне после работы на ужин. Он рассказал, что его день был не самым лучшим, и тогда я с вопросом:
– Хочешь, я сделаю его немножко лучше? – вручила ему тщательно упакованную маленькую коробочку.
После были почти удушающие объятия и признания в том, что я – самая лучшая. А еще то, что я – единственная девушка, которая не просто не ругалась на него за курение, но еще и поощряла это, в какой-то степени. Целовала его сразу после того, как он тушил сигарету – или даже в перерывах между затяжками. Я помнила, как на нашем втором свидании, когда Миша затушил сигарету, и я потянулась, чтобы поцеловать его, тот отодвинулся со словами:
– Нет. Я воняю.
Я тогда только засмеялась и сказала, что мне всё равно. Потому что так и было. Я не чувствовала никаких неприятных запахов и сравнение с пепельницей нам точно не подходило. И мне было искренне жаль тех девушек, которые кривились, ругались, пытались стыдить его. Лично я хотела целовать его всегда. По утрам, до посещения ванной комнаты, после сигареты, алкоголя, острой пиццы с луком и чесночным соусом. Всегда. Касаться, обнимать, целовать, вдыхать – жить им.
– Да. Она моя любимая.
Голос Миши заставил меня вздрогнуть и сфокусировать внимание на настоящем. А не на прошлом, которое казалось моим персональным раем. Реальный доктор, хоть и смотрел на меня с долей нежности, но без той любви, которая была во взгляде Дока призрачного, меж тем, продолжил:
– Конечно, фитиль, да и кремний, пришлось уже несколько раз менять, но твой подарок функционирует на ура.
– Слишком много сложных слов для твоего похмельного мозга, – хмыкнула я, пытаясь скрыть чувство неловкости, – Только не перенапрягись.
– Ты всегда огрызаешься, когда смущена? – поинтересовался Миша, туша сигарету, – Раньше, помнится, твоей бронёй было чувство юмора. И иногда сарказм.
– Просто выросла, – ответила я с лёгким вызовом, – Доспехи поменялись.
– Жаль. Мне старые нравились.
С этими словами Павлов вытряхнул содержимое пепельницы, поставил пустой стакан в посудомоечную машину, после чего повернулся ко мне.
– Я рад, что ты здесь. Правда.
Его неожиданное во всех смыслах признание прозвучало для меня, как гром среди ясного неба. Я подняла на него взгляд, что было совершенной, абсолютной, просто невероятной ошибкой. Потому что слишком много знакомого увидела в его глазах. Того, что наверняка сама себе надумала, но мозг уже торопился обработать данные и подкинул мне новые воспоминания. Множества моментов, связанных с этой квартирой. Тех, где я была абсолютно, окончательно и бесповоротно счастлива.
*****
Два года и два месяца назад
– Мне кажется, нам нужно срочно завязывать с газировкой. Она жутко калорийная, – вздохнув, признала Маша, закрывая дверцу холодильника.
– Ты тоже заметила, что я поднабрал? – поморщившись, спросил Миша.
Девушка на это только отмахнулась:
– Да причём тут ты. Я жирная. Скоро ни в одну дверь не влезу – и придётся их расширять!
Павлов добродушно усмехнулся, окидывая ладную фигуру рыжей внимательным взглядом:
– Не наговаривай на себя. Но в одном ты права – колу точно пора прекращать покупать. Я в зале потею по несколько часов не для того, чтобы потом за час весь результат спускать в унитаз. Буквально.
– Вот-вот. Сколько ты там уже наел? А? – хмыкнув, поинтересовалась Маша, пихнув мужчину в бок.
Тот же, пожав плечами, взял девушку за руку и повел в одну из комнат. Там в углу сиротливо стояли дорогие, электронные и суперточные весы. Встав на них, Миша дождался, пока аппарат выдаст результат, после чего заключил:
– Ну, всё не так уж плохо.
– Да? А со мной что?
Бесцеремонно оттолкнув любимого, Маша заняла его место. Весы помигали, «подумали» – и показали цифру. Увидев которую, Сергеева взвизгнула – и отпрыгнула в сторону.
– Они всё врут! Я не могу столько весить! Это обман!
Миша же, заинтересовавшись, спросил:
– Ну, сколько там?
– Не скажу я тебе ничего! Даже в присутствии своего адвоката! Эта тайна умрёт вместе со мной! – заявила рыжая, скрестив руки на груди.
Павлов же, бросив быстрый взгляд сперва на девушку, а после на весы, вдруг улыбнулся. Широко и весьма шкодливо. Маша, заметив это, попятилась. Она знала мужчину уже достаточно хорошо, чтобы понимать значение ТАКОГО его взгляда.
– Нет. Даже не думай об этом, – предупредила девушка, выставив руку в оборонительном жесте.
Миша же, кивнув, сделал шаг навстречу Сергеевой, после чего, моментально перехватив её за запястье, притянул к себе.
– Нет! Отпусти! Пусти меня! – визжала девушка.
– Конечно. После того, как мы тебя взвесим, – пообещал доктор, тяжело дыша.
Маша сопротивлялась, как могла. Она знала, что задумал Павлов. Сообразительный доктор решил встать на весы вместе с рыжей, а потом просто отнять из получившейся цифры свои килограммы. Вот только осуществить задуманное оказалось не так-то просто – Сергеева брыкалась, вырывалась, цеплялась руками и ногами за косяк и даже пыталась ударить мужчину. Всё это сопровождалось криками и визгами, в которых прослеживалась угроза. Маша обещала Павлову всяческие кары – как небесные, так и вполне земные. С улыбкой, конечно, но от этого её голос звучал не менее угрожающе.
В конце концов, рыжей удалось вырваться. Или доктор отпустил её сам, решив поддаться – точно сказать не мог никто. Отбежав от мужчины на приличное расстояние, красная от борьбы и праведного возмущения Маша заявила:
– Спишь сегодня на диване! Злодей!
Михаил на это в очередной раз улыбнулся и покачал головой:
– Милая, нельзя меня выгонять куда-то в моём собственном доме.
– Посмотрим! – вздёрнув нос, фыркнула девушка, а после, не выдержав, рассмеялась – искренне и громко.
За всей этой картиной наблюдал сидевший на кушетке Хан. Его вид красноречиво говорил о том, что ему приходилось делить территорию с двумя сумасшедшими. Но, подумал кот, начав вылизывать заднюю лапу, и пусть. Лишь бы еду вовремя давали, и играть не забывали.
*****
Вздрогнув так, словно меня ударили – сильно и по лицу – я отвела взгляд и вскочила на ноги.
– Мне пора! – заявила так громко, что меня, наверное, услышали соседи.
Ровно, как и в тот вечер – заботливо шепнул мне внутренний голос. Удивительно, как они только полицию не вызвали – я орала так, будто меня резали. Но, видимо, они привыкли ко всему. Как и Хан, который в очередной раз наблюдал за нами с ленивым любопытством и наверняка прикидывал, что еще мы отмочим.
Миша от моей моментальной смены настроения растерялся.
– Куда? – спросил он.
– Домой вообще-то. У меня выходной. Ты в порядке, умирать не собираешься. Моя миссия выполнена, мать Тереза – точнее, Мария, может быть свободна.
Всё это я протараторила, уже стоя в коридоре и пытаясь натянуть кеды. Миша, который вышел следом за мной, непонимающе хмурился.
– Всё в порядке? – спросил он.
«НЕТ! Всё НЕ в порядке»! – хотелось крикнуть мне. Но я ограничилась лишь коротким:
– В полном.
– Может, тебе такси вызвать? – предпринял Док еще одну попытку выйти на диалог, но я снова оборвала его:
– Справлюсь. Я большая девочка. Пока.
С этими словами я буквально выбежала из квартиры, хлопнув дверью. Только скрывшись в кабине лифта, я выдохнула. Всё, хватит, Маша. Пора было завязывать с этим хождением по лезвию. Это могло кончиться очень и очень плохо. Но тогда почему мне так сильно хотелось послать куда подальше этот голос разума и остаться? Какого чёрта вообще происходило?
Глава двенадцатая
– Ну, ты, конечно, отмочил на выходных. Это было нечто, совершенно не в твоем стиле. А ведь я тебя знаю не первый день, и думал, что изучил всё твои степени схождения с ума.
Михаил в ответ на слова друга только закатил глаза, нетерпеливо барабаня по рулю пальцами. Он уже жалел, что согласился подвезти Чёрного, но что поделать – дружба не была для него пустым звуком. Поэтому доктору приходилось мириться с беззлобными, но в то же время меткими подтруниваниями Андрея, пока они стояли в небольшой пробке.
– Нет, правда, я думал, ты либо сдохнешь, либо…хотя, о чём это я. Никаких «либо» не было. Только сдохнешь, – продолжал тем временем мужчина.
– Напомни, почему ты сейчас сидишь в моей машине? – спросил Павлов.
– Потому что я – твой друг, – с усмешкой отозвался Чёрный, – И потому что ты когда-то сам решил быть добрым, когда понял, что патронов на всех не хватит.
Миша фыркнул. Андрей постоянно его подкалывал тем, что тот любил репостить к себе на страницу в соцсетях разные забавные цитаты и мемасики. Он был не одинок в своем желании вставить шпильку, но Павлов привык к подобному проявлению внимания от своей компании.
– О, глянь! – вдруг в бок Дока прилетел весьма ощутимый тычок.
– Какого хрена, Андрюх?! – возмутился Миша, но его друг только кивнул, глядя в окно.
– Смотри, твоя спасительница идёт.
Павлов проследил за взглядом Андрея и невольная улыбка тронула его губы. Черных не обознался – чуть в стороне по тротуару бодро шагала Маша. При этом она умудрялась лавировать между людьми и что-то строчить в телефоне, не врезаясь ни в кого и даже не сбиваясь с шага.
– А она хороша. И выглядит иначе, чем тогда, когда забирала твоё тело из кабака. Если бы не волосы – не узнал бы, – отметил Черных.
Друг в очередной раз попал в точку. Маша выглядела очень мило, но довольно ярко. Белые брючки, плотно обтягивающие стройные ноги, ярко-желтые босоножки и такого же цвета просторный плащик и укороченными рукавами. Он был застёгнут, поэтому понять, что пряталась под ним, было сложно, но Михаил не сомневался, что под верхней одеждой скрывалось что-то не менее элегантное и красивое. Длинные медного цвета волосы Сергеева убрала наверх, заплетя какую-то невероятно сложную и многоуровневую причёску, а на носу её красовались большие солнцезащитные очки в белой оправе. Ничего общего с джинсами, кедами и кенгурухой, в которых рыжая убегала из его квартиры.
Миша настолько засмотрелся на девушку, что когда она прошла мимо, он непроизвольно вдавил педаль газа в пол, словно подсознательно желая поехать за ней, чтобы не упускать из виду.
– Эй, друг, ты чего? – голос Андрея вернул его к реальности и, моргнув, Михаил покачал головой.
– Всё нормально.
– Не похоже, – заметил Чёрный, внимательно изучая лицо друга, – Ты что, правда собирался поехать за ней? Это попахивает сталкерством, дружище.
– Ничего я не собирался, – огрызнулся Павлов, но вышло у него это вяло – настолько, что он сам себе не поверил.
– Вообще, знаешь, – вдруг сказал Андрей, продолжая рассматривать Мишу так, словно видел впервые, – У меня накопилось несколько вопросов к тебе. Поскольку оказалось, что ты – та еще тёмная лошадка.
– О чем ты? – нахмурился Павлов.
Пробка потихоньку начала рассасываться, поэтому мужчина вернул всё своё внимание дороге. Тем более, что яркая и похожая на экзотическую птичку Маша уже буквально перепорхнула пешеходный переход и скрылась за ближайшим углом. И от этого мужчина почувствовал…разочарование?
– Ну, начнём с того, что ты скрывал от своих друзей тот факт, что встречаешься с кем-то. И мы все узнали это не только спустя, судя по всему, долгое время после того, как вы разошлись, но еще и весьма необычным способом. Объяснишься?
– А я обязан? – хмыкнул Миша, занимая оборонительную позицию.
– Не то чтобы, – пожал плечами Андрей, – Но мы вроде как друзья. По крайней мере, мне так казалось.
– Вот только не нужно давить на это, – поморщился мужчина, – Это не работает уже очень и очень давно.
– И всё же. К чему такая таинственность? Тем более, что я уже видел Машу раньше. И даже её анализы, что вообще сродни знакомству с родителями!
Миша, чуть подумав и пожевав губу, наконец, нехотя признался:
– Не хотел спугнуть это.
– Что – это? – недоумевающее перепросил Чёрный.
– Счастье, – негромко отозвался мужчина.
Оно было – поначалу такое хрупкое, эфемерное, но от того не менее реальное. И Павлов, который, несмотря на то, что развёлся за два года до встречи с Машей, долгое время не мог поверить в реальность происходящего. Сергеева казалась ему мечтой – редко когда в одном человеке умещались все те качества, которыми обладала эта рыжая хохотушка. И Миша просто не хотел спугнуть всё это. Спугнуть Её. Счастье действительно любило тишину, и мужчина не хотел впускать кого-то еще в мир, который создавали лишь они двое. А после…было уже как-то не с руки. Смысл говорить о том, чего больше не было.
– Счастье? – переспросил Андрей, – То есть ты был счастлив с ней? – дождавшись кивка, он продолжил, – И вы всё равно расстались?
– Как видишь, – процедил Михаил.
– Не понимаю. Кто был инициатором? Хотя, погоди, дай угадаю. Ты?
– Как понял это?
– По этому выражению раскаяния на твоём лице. Но я всё равно не догоняю, – никак не мог уняться Чёрный, – Почему? Если всё было хорошо? Ты был счастлив, у вас – судя по тем обрывкам фраз, что обронила эта твоя рыжая – были планы на жизнь. Что пошло не так?
Павлов помолчал, обдумывая, не послать ли друга куда подальше. Потому что отвечать на этот вопрос он не хотел, ведь сам до конца не мог разобраться, зачем поступил так. Поддался порыву, который накрыл его с головой и не отпустил.
Одно Михаил знал точно – он испугался. Всего, чего наобещал, а в итоге решил не выполнять. Того, что их жизнь действительно могла бы стать такой. Они могли остаться вместе до конца своих дней – мужчина знал, что это было абсолютно реально. Они с Машей были очень похожи. Во взглядах, планах на жизнь, целях, стремлениях. Она была как его отражение, только девушка. Нет, были и отличия – например, Сергеева не любила мясо и готовила его исключительно для него. Миша же не понимал страсти девушки к авокадо. У неё была творческая профессия, а он…хотя, некоторое подобие творчества прослеживалось и в его работе. Им всегда было о чем поговорить, и темы не заканчивались никогда.
Но самое главное было даже не это. Не их взгляды, а то, куда они были направлены. Михаил и Мария смотрели не друг на друга – они глядели в одну сторону. И Павлов, который уже был в браке, понимал, насколько это важно. Потому что влюблённость, розовые очки, одержимость и бесконечное сексуальное желание – они все рано или поздно сходили на «нет». Но когда у вас были общие цели, комфорт, уважение – всё это грозило остаться с вами до конца. Поддержка во всех начинаниях, уют и настоящий семейный очаг – это было то, чего Миша так сильно желал.
И, тем не менее, именно он был тем, кто сбежал от этой картины. Отказался от так тщательно выстроенного сценария
. – Всё…стало слишком реально, – наконец, признался Павлов.
Андрей чуть помолчал, надеясь на продолжение. Не получив его, мужчина протянул:
– Не понял…
– Всё это – наша жизнь, будущее, дети – стало реальным. И напугало меня. Маши…стало слишком много. Я приезжал к ней – и она буквально окружала меня. Но при этом, когда я уезжал – мне хотелось её увидеть. А со временем и это прошло. Мы так плотно вошли в жизни друг друга, что в какой-то момент мне стало тесно в собственном мире. И я испугался того, что такой вот и станет моя жизнь, – Миша говорил медленно, тщательно подбирая каждое слово, – И я сказал, что не люблю её. Попросил отпустить.
Чуть подумав, Чёрный констатировал:
– Какой-то бред. Чувак, это вообще-то так и происходит. Вы знакомитесь, влюбляетесь, женитесь, съезжаетесь – или наоборот, тут кто как решит. Вы становитесь частью друг друга. Это нормально. Уж ты-то должен знать – однажды уже проходил через это.
Миша кивнул, решив не уточнять, что у них с бывшей супругой были несколько другие отношения. И вообще – они были не самым лучшим примером, особенно если вспомнить, что развод встал ему в очень большую копеечку.
– Знаю. И мне казалось, что я был готов к этому. Я ведь уже и кольца выбирал – и собирался носить своё. А ты ведь знаешь, что я терпеть не могу их и раньше обручалку вообще не носил.
Павлов помнил, как обсуждал это с Машей – правда, по телефону. Он на полном серьёзе говорил, что банальные золотые покупать не будет, потому что ему хотелось, чтобы их кольца отражали их отношения, были уникальными, особенными. И точно не из жёлтого металла. Девушка тогда только рассмеялась и напомнила мужчине, что у неё в шкатулке не было ничего золотого – она не любила этот металл, ей казалось, что он плохо смотрелся с её кожей. И Миша в очередной раз убедился, что они мыслили одинаково – даже в таком вопросе.
– И ты всё равно сдрейфил, – отметил Андрей.
– Именно.
– Идиот, – припечатал друг, но без особой злости в голосе – скорее, с сожалением, – Она хорошая девушка.
– Ты это как понял? – хмыкнул Миша, впрочем, не споря с товарищем, – По её анализам?
– Да нет, не по ним, – отозвался Андрей, – А по тому, что она, не раздумывая, приехала забирать тебя. Тут возможно два варианта – либо она святая, либо ты ей не безразличен. А поскольку нимба над её головой я не заметил – остаётся лишь второй вариант.
– Вряд ли, – покачал головой Павлов, – Ты не видел, как она смотрит на меня. Словно я самый ужасный человек, и окажись мы на необитаемом острове – она бы прикончила меня без раздумий.
Мужчина мысленно нарисовал перед собой девушку, которую вот уже которую минуту обсуждал со своим другом. А после, не без труда, выудил из памяти другую картинку. Это была Маша, но другая – та, которую он знал два года назад. Она не сильно поменялась, но вместе с тем была иной. Когда они только познакомились, Мишу удивил её взгляд. Он был слегка наивный, доверчивый – и вместе с тем бесконечно удивлённый. Она смотрела на доктора так, словно не могла поверить в то, что была ему действительно интересна. Та Маша словно не замечала, какое впечатление производила на людей – или действительно не понимала этого. Она почти не использовала косметику, очень много улыбалась и была словно привязана к кухне. Миша, который отвык от горячих ужинов, только диву давался тому, как сильно она его баловала. Готовила каждый день что-то новое, а когда доктор уходил – заворачивала ему авоську с собой, чтобы он не думал об обеде на следующий день. Такая забота смущала, сбивала с толку – и бесконечно радовала.
Маша, которую Павлов встретил спустя два года, почти не улыбалась – лишь саркастично усмехалась, не забывая добавить какую-нибудь колкость. Это была уже не наивная девчушка с широко распахнутыми глазами – нет, то была женщина, с хитрым прищуром, которая прекрасно знала себе цену. Она понимала, как выгодно подать себя и при этом выглядеть благородно, а не дёшево. Рыжая привлекала к себе внимание – один жёлтый плащ чего стоил – и наслаждалась им. Она больше не стремилась подарить своё время другим, нет, Маша снисходительно позволяла людям быть подле неё. Наивная девчушка канула в небытие.
Либо – Сергеева была права, и Павлов просто не видел её, не влюблённой в него. Миша не исключал и такой вариант – что это нутро сидело в рыжей всегда, просто чувства к нему смягчили девушку, сделали её той домашней кошечкой, которая так льнула к нему, ища тепло, поддержку, любовь…Любовь. Какое жуткое и одновременно желанное слово. Мужчина помнил, как услышал его от неё в первый раз…
*****
Два года и четыре месяца назад
– Обожаю этот диван, – выдавила из себя девушка, тяжело дыша и пытаясь поправить чуть дрожащей рукой растрепанные медного цвета волосы.
Второй она крепко держалась за плечо мужчины, на котором сидела верхом. Вид ей открывался потрясающий – чуть раскрасневшийся, с взмокшим лбом, также пытающийся восстановить дыхание. Бесконечно красивый. У Маши сердце каждый раз заходилось, когда она смотрела на него. Тот случай не стал исключением – и только что пережитый оргазм был тут вовсе не причём. Точнее, почти не причём. Лёгкая усмешка коснулась малость припухших губ Павлова:
– А мне очень нравится эта юбка.
С этими словами он мягко дёрнул на себя ткань, что сбилась вокруг бёдер Маши. Девушка ухмыльнулась – ей этот элемент гардероба был тоже по душе. Она перевезла её, когда поняла, что бесконечно таскать футболки Миши просто уже некрасиво. Длинная, в пол, чёрная с узором из языков пламени – она моментально привлекла внимание мужчины, просто потому что была с запАхом. Её нужно было обмотать вокруг бёдер и завязать сзади ленту – и всё, вы великолепны. Но самое главное – её не нужно было задирать или стягивать – достаточно было просто чуть распахнуть её полы. Что Михаил с удовольствием продемонстрировал своей девушке.
– Надо нам почаще так готовить завтрак, – отметил мужчина, пока сидящая у него на коленях девушка поправляла чёрный топ, возвращая лямки на положенное место.
– Да уж, так мы до еды не скоро добираться будем.
Миша мягко рассмеялся на её слова, и у Сергеевой перехватило дыхание. Он был таким…невозможным. Нереальным. И вместе с тем – материальным настолько, что это ощущалось каждой клеточкой тела. Машу просто накрывало такой сильной волной эмоций и чувств, что она тонула в них. Но такая пытка была ей в радость. Она желала её.
Но также ей хотелось и другого. Сглотнув, Маша погладила мужчину по щеке кончиками пальцев, очертила его такие идеальные губы, пробежалась по затылку, чуть помассировав кожу головы, и спустилась к шее. Она набиралась храбрости и Миша, словно почувствовав это, молчал, давая девушке собраться с мыслями. Наконец, девушка заговорила. Тихо, но вместе с тем её слова будто усиливались, разбиваясь о стены, и Павлов отчётливо слышал каждое слово.
– Я хочу тебе кое-что сказать. Но постарайся понять это правильно и не раздувать из мухи слона, хорошо?
Михаил кивнул, мягко поглаживая бёдра девушки, словно пытаясь её подбодрить таким образом. Вздохнув, Сергеева продолжила:
– Каждый раз, когда я смотрю на тебя – в моей голове бьётся только одна мысль. Она словно пульсирует, просится наружу. И я понимаю, что это может отпугнуть тебя. И я не должна говорить этого.
– Тогда…может, не стоит?
Миша спросил это с улыбкой, но вместе с тем в его тоне прослеживалось беспокойство. Он смутно представлял, что именно Маша хотела ему поведать, но меньше всего он сам желал, чтобы она говорила то, в чём не была до конца уверена, или то, что заставляло её так сильно волноваться. Поэтому, он дал ей возможность отступить, переждать, до того времени, пока она не будет готова.
Но рыжая упрямо покачала головой, отметив:
– Но я хочу этого. Мне кажется, что если я этого не скажу – станет только еще хуже.
Доктор коснулся её щеки, и Маша прильнула к ней, млея от этой ласки. Она всё больше напоминала ему кошку – совсем даже не дикую, а домашнюю и ручную. А Михаил всегда был кошатником.
– Тогда – я слушаю тебя. И постараюсь не пугаться, – пообещал мужчина.
Маша кивнула, в очередной раз собираясь с мыслями. Его ладони не сильно помогали сконцентрироваться, но меньше всего девушке хотелось, чтобы Миша отпускал её. Более того – она мечтала, чтобы он держал её всегда, всю её жизнь. ИХ жизнь.
– Так вот, эта мысль. Я смотрю на тебя и думаю «как же сильно я влюблена в этого мужчину».
Павлов негромко выдохнул, глядя на явно смущённую девушку. Не в силах произнести ни слова, он молча притянул её к себе, зарываясь одной рукой в чуть влажные волосы и жадно целуя, без слов пытаясь показать, как много значили для него эти слова. Как много ОНА значила для него.
*****
Миша вздохнул, отгоняя воспоминания. Он не ответил тогда на признание – был не готов. После неудачного брака и вымотавшего нервы развода он считал эти слова словно запятнанными. Он говорил их другой женщине – и из этого не вышло ничего хорошего. Павлов знал, что это было глупо, но всё равно ничего не мог с собой поделать.
Он сказал их – несколько раз, так тихо, что могло показаться, будто это просто ветер шевелил листву. Но Маша понимала его – и её глаза каждый раз загорались тем самым, невероятным, изумрудным огоньком, в котором читалось неверие. «Ты? Любишь меня?» – она словно спрашивала его взглядом, и Павлом кивал, подтверждая свои слова.
Маша как-то отметила, что ей не нужны были от него признания – она чувствовала его любовь.
– Ты даёшь мне всё, что нужно! – заявила она как-то в супермаркете, выбирая шоколад, – Заботу, ласку, любовь. Я чувствую её. У меня есть всё, что нужно для счастья.
– Ну, еще не всё, – отметил мужчина и в ответ на её вопросительный взгляд добавил, – У тебя всё еще нет моей фамилии. И моих детей. Пока что.
Вспомнив это, Миша сжал руками руль, стискивая зубы. Он чувствовал себя идиотом – потому что говорил это, строил планы, обещал. А после просто сбежал, струсив. Испугавшись даже посмотреть ей в глаза.
– Она такая красивая, – выдохнул мужчина негромко.
