Текст книги "Отпусти меня (СИ)"
Автор книги: Анастасия Малышева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 16 страниц)
Да, и говорите после этого, что этой мистической связи не бывает, или что она возникает только между однояйцевыми близнецами. Сестра бы плюнула вам в лицо и заявила, что это всё – чушь. Потому что Карина всегда очень чутко улавливала моё настроение. Даже по сообщениям, где эмоции вообще проследить невозможно. В ней просто погибал великий детектив. Ну, не погибал, а просто сидел в отпуске по уходу за ребёнком.
Поняв, что отпираться бесполезно, я призналась:
– Вчера встретила Мишу.
– Погоди. Того самого Мишу? – переспросила Карина.
– Ну, Миш у меня, кроме того самого, больше не было. Так что, наверное, да, мы говорим об одном и том же человеке.
– Хм…вот как. И что, как он там? – спросила близняшка и я отчётливо услышала в её голосе неприязнь.
– Да, вроде нормально, – неопределённо отозвалась я, – Мы поговорили то всего минуту от силы. Пришла Даша и спугнула его.
– Зря. Нужно было напасть на этого мудака со спины и придушить, – никогда не стеснялась в выражениях моя сестрёнка.
– Не сомневаюсь, что ты бы так и поступила. Но в том баре было слишком много свидетелей, всем мы бы рты не заткнули.
– А жаль, – хмыкнула Карина.
– Знаешь, мне иногда кажется, что ты ненавидишь его гораздо больше, чем я. А ведь он – мой бывший.
– Поправочка, Близняшка – я его в принципе ненавижу. Ты этим чувством к нему так и не воспылала. И даже не пытайся убедить меня в обратном. Но ничего – я могу ненавидеть его за двоих. Меня хватит. Однако, расскажи мне, как ты после этой встречи?
Кинув в корзинку пару плиток шоколада, я пожала плечами, хоть и знала, что сестра не могла меня увидеть:
– Нормально. Вроде бы ничего не дрогнуло. В конце концов, зря я, что ли, так старалась и училась игнорировать любые раздражители, которые могут попытаться нарушить мой покой?
– Твоя беда не в этом, Маша. Ты не игнорируешь чувства – ты просто прячешь их под замок. Рано или поздно они либо прорвутся наружу, как уже было раньше. Либо же просто уничтожат тебя изнутри.
– Этого не случится, – твёрдо произнесла я, – Чтобы что-то прорвалось – нужно, чтобы внутри что-то в принципе было. Карина, для меня это всё – пройденный этап.
– Я запомню эти слова и верну их тебе в будущем, когда в очередной раз окажусь права. Ну да ладно. Скажи мне лучше, ты помнишь, что завтра тебя ждут в клинике для осмотра?
Одно из последствий моего заболевания более чем двухгодичной давности – необходимость регулярно проходить осмотры, чтобы избежать повторного приступа. Ну, и еще ограничения в питании, диета, и многое другое. Моим лечащим врачом, как вы уже поняли, был Миша, но мне пришлось его поменять. Точнее – отказаться от его услуг в принципе и проходить осмотры где придётся. Однако, Карина заявила, что нашла очень хорошее учреждение, и записала меня на приём. Близняшка заботилась о моём здоровье больше, чем я сама.
– Конечно, помню. Ведь я отказалась от законного обеда и еще часа работы, чтобы позволить какому-то медику изучать мои внутренности, – хмыкнула я.
– А как звучит то. Ладно, Маш, тут малая чего-то раскапризничалась, требует моего внимания. До связи. Люблю тебя.
– И я тебя.
Убрав телефон, я остановилась возле стеллажа с вафлями, изучая содержимое полок. Мой взгляд наткнулся на бело-голубую упаковку с черной надписью «Knoppers». И тут же, как по заказу – новое воспоминание. Соскучились они по мне что ли. Столько времени я к ним не возвращалась…
*****
Два с половиной года назад
– И нужно будет пересмотреть ваше питание. Не сильно, потому что это может также негативно отразиться на общем состоянии, и простите, стуле.
На этих словах Маша смутилась. Хотя, казалось бы, её врач говорил очень правильные и абсолютно нормальные вещи, и, в конце концов, он просто делал свою работу. Но одно дело – выслушивать подобные вещи от постороннего хирурга, и совсем другое – от доктора, который к тому же был чертовски привлекательным.
Но всё это меркло по сравнению с тем, что для Сергеевой настал тот самый день – день, когда её выписывали. Неофициально – рыжая договорилась с врачом, что тот отпустит её под честное слово, но официально её больничный продлится ещё пару суток. Как бы комфортно ей не было в одиночной палате, особенно после того, как её сняли с жидкой диеты и разрешили нормально питаться, Маша мучительно сильно хотела домой. Элементарно помыться в своей ванной, уложить волосы, в конце концов – просто поспать в своей постели. Да и обидно было платить за съём квартиры, в которой её уже несколько дней не было. – Однако, я бы настоятельно рекомендовал вам питаться согласно диете, которую я для вас составил, – продолжил тем временем Михаил Олегович.
Вздохнув, рыжая с тоской протянула:
– Ну вот. Скоро же Новый год. А как же набить брюхо за праздничным столом?
Доктор понимающе улыбнулся:
– Оливье? – и, чуть подумав, добавил, – Без горошка.
– Эм…мне теперь нельзя горошек? – спросила Маша озадаченно.
– Нет, вам можно. Просто я не ем горошек и вообще бобовые.
Маша кивнула, не рискнув задать вполне резонный вопрос «зачем мне эта информация?». Доктор вообще в последние дни был удивительно разговорчив – за день до этого признался, что любит черничное варенье и торт медовик, но, как ни странно, без мёда, на который у медика была аллергия. Сергеева только диву давалась, откуда взялись все эти откровения, но ей это нравилось. Она получала удовольствие от бесед с доктором и с тоской думала о том, что скоро это всё должно было закончиться. За дверью её уже ждал Вадим, готовый отвезти сестру своей супруги домой.
– Хорошо, а что с десертами? Сладкое мне есть можно? Я, знаете ли, фанат блинчиков с кленовым сиропом и вафель-батареек.
Михаил Олегович с улыбкой спросил:
– А «кнопперсы» вы пробовали?
– Эм…а что это за зверь такой? – с подозрением спросила Маша.
Глаза доктора расширились в неподдельном удивлении:
– Как? Вы не пробовали «кнопперсы»? Быть того не может!
– Док, я бы смогла ответить на ваш вопрос, если бы вы мне объяснили, что это такое, эти ваши «кнопперсы».
Михаил Олегович без лишних слов полез в карман. Достав телефон, он вбил что-то в поисковик, после чего протянул телефон девушке, и она смогла на экране увидеть вафлю, завернутую в бело-голубую этикетку.
– О, я видела их в магазине. Но не пробовала, – заметила рыжая.
– Очень зря. Это – самые вкусные на свете вафли. Все остальные меркнут перед ними! – заявил доктор уверенно.
Глядя на него, Маша не смогла сдержать лёгкий смешок. А после, поймав вопросительный взгляд мужчины, покачала головой, заметив:
– Вы убедили меня. Я обязательно их попробую.
На этом их беседу прервала медсестра, которая напомнила, что их пациентку уже давно ждали. Михаил Олегович, передав Маше рекомендации и напомнив, когда он будет ждать её для оформления бумаг, необходимых для официальной выписки, ушёл. Сергеева же сдалась в руки Вадима, который, прихватив её мало что соображающую от переизбытка эндорфинов тушку, отвёз в маленькую и любимую квартирку.
Стоило ли говорить, что следующие два дня девушка потратила на поиски этих треклятых вафель? Которых, как назло, нигде не было. Лишь перед самой поездкой в клинику Маша набрела на какой-то польский магазинчик, где – о чудо! – наткнулась на искомое. Прихватив сразу три упаковки и отконвоировав их домой, Сергеева поспешила на встречу с доктором. В рюкзак она предусмотрительно забросила пару бело-голубых квадратиков.
Когда Маша, постучав в дверь, скромно засунула голову в кабинет врача, мужчина поднял на неё глаза и приветливо улыбнулся.
– Мария Андреевна, вечер добрый.
– И вам не хворать, док, – с лёгкой усмешкой отозвалась рыжая, присаживаясь в предложенное кресло.
– Как чувствуете себя? – сразу приступил к делу Михаил Олегович.
– Спасибо, чудесно, – кивнула Маша, – Спать дома – это такой кайф, что просто словами не передать. А моя ванная! Ммм, оказаться в ней вновь было лучшим, что случалось со мной за очень долгое время.
– Ваш энтузиазм меня, безусловно, радует. Как и то, что я могу теперь со спокойной совестью официально вас выписать.
– И вынудить меня вернуться на работу, – со вздохом отметила рыжая, – Как это печально.
Хотя, здесь она слегка покривила душой. За время своего вынужденного отдыха Маша успела соскучиться и по редакции, и по коллегам. Тем более, она устроилась не так давно, только обучалась и банально боялась растерять новоприобретённые навыки. Но доктору знать об этом было вовсе не обязательно.
Михаил Олегович, между тем, быстро заполнил все необходимые документы, подписал больничный лист для девушки, и еще набросал несколько рекомендаций по питанию. Когда он начал проговаривать их вслух, Машу осенило.
– Док! – воскликнула она, бросаясь к своему рюкзачку из бежевой кожи, – Я же вам кое-что принесла!
– Ого, – явно удивился мужчина, – Что же это?
Хитро улыбнувшись, Сергеева жестом фокусника извлекла из недр своего баульчика вафли. У Михаила Олеговича буквально полезли на лоб глаза, а щеки окрасились в приятный нежно-розовый цвет. Широко улыбнувшись, он сказал:
– Спасибо большое. И за вафли, и за вашу память.
– О, Док, она у меня просто отменная, – махнула рукой Маша, – Я помню. И про оливье без горошка, и про медовик без мёда. Дайте кухню – и я пройду все ваши испытания.
На это доктор только покачал головой:
– Тут есть еще одно важное условие. Оно называется кот. С которым я живу.
– Так вы из тех, кто встречается только с теми, кого одобрит питомец? – брякнула Маша, недолго думая, – Так тащите его сюда. Уверена, я с честью выдержу и это. С маминым котом я же как-то поладила.
Михаил Олегович смотрел на Машу, и явно не мог понять, откуда она такая взялась. Яркая, искренняя, непосредственная и совершенно бесхитростная. Она просто говорила всё, что думала, не задумываясь о том, какое впечатление произведёт своими словами. И это невероятно подкупало. Честность в наши дни настолько редко встречалась, что люди иной раз ценили её гораздо больше, чем красоту, роскошную фигуру и прочее.
Хотя, подумал Михаил, окидывая Сергееву взглядом, и тут её природа не обделила. Но это было не самым главным достоинством Маши. Определённо.
– Вы же меня совсем не знаете, – заметил доктор резонно, – А вдруг я – ну, не знаю – люблю по вечерам переодеваться в принцессу Лею*?
– Мммм… – протянула рыжая, – Ролевые игры. Какая прелесть. Док, я готова к открытиям. Не из пугливых, знаете ли.
Обойдя стороной вопрос игр и кота, мужчина завязал непринуждённую беседу, которую Сергеева тут же подхватила. Ей нравилось слушать его приятный, мягкий голос с лёгкими бархатными нотками, наблюдать за губами, которые изгибались в лёгкой улыбке, глазами, в уголках которых собирались мелкие морщинки. Маша увлеклась настолько, что забыла о цели своего визита, да и об окружающем мире в целом.
Вот только он о них не забыл. В какой-то момент в кабинет ворвалась – иначе не скажешь – Лариса и, окинув помещение взглядом, заявила:
– Доктор! Тут вообще-то убраться нужно! Покиньте помещение!
Повернувшись к рыжей, Михаил заметил:
– Нас выгоняют. Думаю, стоит подчиниться.
– Ну вот, – вздохнула Маша, поднимаясь на ноги, – На самом интересном месте.
Чуть подумав, и явно взвешивая мысленно все «за» и «против», доктор предложил:
– Вы можете меня подождать. Моя смена уже закончилась, и я мог бы отвезти вас домой.
Маша лишь чудом удержала свою челюсть от падения на пол – настолько велико было её удивление. Пару секунду она смотрела на доктора, в то время, как в голове у неё звучало что-то вроде: «ААААААААААААААААААААААААААААААА!!!!!!!!!!!!!!!!!!! ОН ЕЩЕ СПРАШИВАЕТ?!?!?!». Вслух же девушка, тонко улыбнувшись, уронила лишь:
– А вы знаете, с удовольствием.
Мужчина переоделся довольно быстро, и когда он подошёл к ожидавшей его у стойки регистрации Маше, та снова на мгновение потеряла дар речи. Михаил был очень хорош. Чёрные джинсы, водолазка, стильное пальто, небольшая сумка – всё казалось простым, но так сильно шло ему, что рыжая даже растерялась. А когда он приблизился к ней, и она уловила аромат его парфюма – Сергеева поняла, что попала. Окончательно и бесповоротно.
– Ну что, идёмте? – с улыбкой предложил Михаил.
Рыжая смогла лишь кивнуть, лихорадочно размышляя, о чем они будут говорить, и будут ли вообще. Может, доктор собирался всего лишь подбросить её до дома и сбежать. И делать это всё он планировал в полной тишине.
Оказавшись на улице, доктор глубоко вдохнул прохладный воздух и сказал:
– Простите, но первым делом мне нужна сигарета. Курить хочу, как сука.
После чего он повернулся к слегка опешившей Маше – и подмигнул ей, будто мальчишка. Девушка лишь подивилась перемене, которая произошла с безукоризненно вежливым врачом и кивнула:
– Конечно. Я совершенно не возражаю.
Мужчина провёл Сергееву до машины и открыл перед ней дверцу.
– Даже так? – приподняла бровь девушка.
Михаил же усмехнулся:
– Знаете, по этому поводу есть одна шутка. Мужчина открывает дверь девушке только в двух случаях – когда это новая девушка или когда новая машина.
– Хм…вот оно что, – задумчиво протянула Маша, не в силах стереть довольную улыбку с лица, – И как давно у вас это «Шкода»?
– Пару лет, – коротко отозвался Павлов.
Обогнув иномарку, доктор занял места водителя и заявил:
– А теперь, мы, наконец-то можем перейти на «ты»!
– Думаете, получится? – поинтересовалась рыжая.
– Ну, не сразу, но я в нас верю, – хмыкнул Михаил.
Выкурив долгожданную сигарету, мужчина завёл машину. Когда авто выехало на главную дорогу, Михаил неожиданно спросил:
– А ты вообще домой сильно торопишься?
Маша пожала плечами:
– Не особо. У меня ведь нет кота, который ждёт моего возвращения.
– Тогда, предлагаю прокатиться. Люблю дорогу, – признался доктор, – Здесь у вас, конечно, всё близко и долгие поездки – редкость, но всё же.
– А откуда ты? – поинтересовалась Маша, гадая, из каких земель принесло этого красавчика.
Михаил раскрыл и эту тайну. Оказалось, что он родился и вырос в Караганде – да, том самом городе, о котором ходит столько шуток и баек. Доктор также признался, что был женат и на вопрос, почему ячейка общества развалилась, признался, что факторов было много, но основной – нежелание его жены иметь детей. Что удивило Машу – по её опыту, обычно это женщины уходят от супругов по этой самой причине.
Молодые люди разговорились и девушка не заметила, как Павлов привёз их на море. Они немного прогулялись – бушевал самый настоящий шторм, и все слова сносило ветром, но Маша всё равно слушала. Она была болтушкой по своей натуре, но это был тот самый редкий случай, когда она отмалчивалась, предпочитая использовать исключительно свои уши.
А вот Миша, наоборот, вываливал байку за байкой. Про свои студенческие годы – рыжая чуть ли не за живот хваталась, когда доктор рассказывал ей о своей практике в морге, и что однажды при осмотре тела у него заурчало в животе – громко, так, что было слышно всем остальным студентам. Или как Павлов послал своего преподавателя за то, что тот поставил ему тройку – специально, хоть и понимал, что студент знал предмет на «отлично». Да, это было за дверью преподавательской, но слышали Михаила все.
– И когда он выглянул из кабинета, я повернулся к нему и сказал «да-да, именно туда», – со смешком закончил историю Павлов.
Маша смотрела на него – и удивлялась тому, насколько сильно этот мужчина отличался от того, который лечил её. За стенами клиники он словно преобразился, стал другим человеком. Он ругался – красочно, выбирая очень витиеватые эпитеты, и довольно часто. При этом он оставался всё таким же вежливым, хоть и не открывал больше перед Сергеевой дверь – на это они оба со смешком признали, что этап «новая девушка» успешно пройден.
Он был остроумным, хоть и немного пошлым. Но его шутки были настолько тонкими и попадали всегда так сильно в цель, что в какой-то момент Маша поймала себя на мысли, что у неё болели щеки – от слишком широкой и искренней улыбки.
Сергееву не коробила ни его любовь к сквернословию, ни это своеобразное раздвоение личности. Скорее, наоборот – она вбирала в себя оба образа, соединяя их у себя в голове. И ей нравилось то, что она видела. Её устраивало, как складывалась эта мозаика. Маше хотелось знать еще больше, услышать ещё какие-то истории. И Миша щедро делился с ней, делясь какими-то подробностями своей жизни.
Но, когда он признался, что уже давно нашёл все её страницы в социальных сетях, у рыжей глаза на лоб полезли от удивления.
– Но почему ты тогда ни разу не написал? – спросила девушка.
– Всему своё время, – туманно отозвался мужчина.
Пара еще пару часов поколесила по городу и области, разговаривая обо всём на свете, и около одиннадцати часов Михаил припарковался возле дома, в котором жила Маша. Он проводил девушку до самого подъезда и, улыбнувшись, сказал:
– Я думаю, мы ещё увидимся.
На это рыжая только пожала плечами:
– Это зависит от вас, Док.
Мужчина кивнул:
– Я знаю. Спасибо за вечер. Спокойной ночи, Маша. – Приятного сна, – кивнула Маша с мягкой улыбкой.
Поднявшись в свою квартиру, Сергеева села в кресло, пытаясь стереть с лица улыбку абсолютного счастья, но терпела сокрушительное фиаско. Потому что этот вечер был потрясающим. И особенным. Таким, о котором не жалеешь, даже если в итоге он оказывается единственным.
Чуть посидев, Маша включила ноутбук. Она уже пыталась раньше найти доктора, но у неё не получалось. Но в тот вечер, загрузив страницу и введя в строку поиска его имя, фамилию и год рождения, она тут же нашла совпадение. Однако кидать заявку на дружбу девушка не стала. Нет, если он её нашел раньше, то должен был сделать это сам.
И всё же, почему раньше найти его не получалось? Может, Миша был прав, и всему было своё время? И пришло то самое, ИХ время?
*****
Вынырнув из того омута воспоминаний, в который меня ненароком затянуло, я помотала головой, словно надеясь, что все эти картинки просто уберутся из моей головы. Напрасно – я раньше уже пыталась, и не один раз. Чёртовы вафли, я могла бы сказать, что всё началось с них, но нет – это случилось гораздо раньше. Спустя всего каких-то пару недель после нашего первого официального свидания Миша признался, что сфотографировал мою медкарту, в которой был указан номер телефона, в первый же день, как я поступила в клинику. Он просто ждал удобного случая, чтобы позвонить. А к моменту выписки Павлов, по его словам, уже знал, что мы встретимся вне клиники. Вафли стали лишь толчком, который показал ему, что желание это – обоюдное.
Чёртовы вафли. И всё равно я винила их. Потому что порой мне нужно было хоть кого-то обвинять, чтобы стало легче.
В лёгком раздражении я швырнула упаковку обратно на полку, намереваясь пройти мимо. Однако, дойдя уже до края отдела, я всё же развернулась и почти воровато закинула пару упаковок в корзинку.
Тупая Маша.
Глава шестая
– Куда мы идём? – спросила Маша своего высокого спутника.
Она не переставала мысленно отмечать этот факт – что в Мише, этом обаятельном, умном и остроумном брюнете, помимо всего прочего, было ещё сто девяносто два сантиметра роста. Нет, рыжая не была ханжой – её предыдущий молодой человек был её ровесником – во всех смыслах. Но всё же была какая-то невероятная прелесть в том, чтобы задирать голову, силясь взглянуть в его глаза. Которые меняли цвет в зависимости от настроения, от серого до зелёного. В тот вечер они отсвечивали голубым – как сам доктор признался, это знак того, что ему очень хорошо, почти близко к счастью. У Сергеевой таким оттенком был зелёный, и она была уверена, что в тот вечер именно таким цветом отдавали её собственные очи.
– Просто гуляем, – отозвался Михаил.
Он снова привёз её на море, но на этот раз там было спокойнее, поэтому они добрели до любимого парка мужчины, расположенного прямиком на обрыве. Хотя, Маше было, по сути, всё равно, где гулять с Павловым. Лишь бы он был неизменным спутником того вечера.
Обойдя парк, пара спустилась вниз, к причалу. Сергеева уже почти привычно держалась за локоть мужчины – всё же хвататься за ладонь ей казалось преждевременным, хоть ей и хотелось этого. Она в принципе поймала себя на мысли, что ей хотелось постоянно прикасаться к Мише, ощущать тепло его кожи под своими пальцами. Словно она лишний раз желала убедиться, что он был настоящим.
Спустившись к морю, которое встретило пару почти приветливым шумом волн, Маша развернулась лицом к Мише, и, прежде чем успела себя остановить, просто уткнулась щекой в его грудь. И тут же ощутила, как крепкие мужские руки обхватили её плечи, прижимая хрупкую девушку к себе.
Маша стояла, обняв мужчину за талию, и слушала, как гулко колотилось его сердце, в едином ритме с её собственным.
– Мне так спокойно с тобой, – негромко шепнула девушка, – Что даже не верится. Что это всё – реально.
– Я здесь, я рядом с тобой, – также негромко ответил ей мужчина.
Его слова одновременно ранили и дарили самое настоящее счастье. Потому что Миша попал в точку, засранец.
Маша жаждала всего этого. Тех эмоций, что мог подарить один человек другому. Спокойствия, счастья, уверенности. Маша жаждала любви. Она так долго копила её внутри, не позволяла себе привязываться к другим людям, что в какой-то момент она начала душить её, желая найти выход.
Маша изголодалась по любви.
Постояв немного на набережной, пара неторопливо пошла обратно – становилось всё холоднее. Михаил всё же смог, преодолев смущение девушки, взять её за руку и, сжимая её в своей, продолжал что-то увлеченно рассказывать – Маша слушала, с жадностью изучая его лицо, впитывая в себя каждую черточку, и с поразительной четкостью осознавала, что нужно было бежать, пока не поздно. Оттолкнуть этого мужчину от себя, пока его имя ещё не выгорело болезненным пятном на сердце. Самым большим из всех, прямо по центру.
Когда они были уже в двух шагах от машины Миши, тот остановил рыжую, мягко разворачивая к себе и высвобождая руки.
– Что, конец рассказа настолько захватывающий, что тебе нужны обе руки для жестикуляции? – чуть насмешливо спросила девушка.
Михаил с улыбкой кивнул, не прерывая повествования. Однако, в какой-то момент, видя, с какими горящими глазами Сергеева смотрит на него, вслушиваясь в каждое слово, мужчина не выдержал. Улыбнувшись, он мягко обхватил длинными, почти музыкальными пальцами её лицо и, чуть погладив большими щеки девушки, наклонился и осторожно коснулся её губ своими.
И именно в этот момент Маша с поразительной чёткостью поняла – поздно. Она не сможет его больше оттолкнуть. Даже если весь мир вспыхнет – Машино место определено. И оно было рядом с этим мужчиной.
*****
Резко открыв глаза, я села на кровати, чувствуя, как в груди бешено колотилось сердце. Моя спина была вся мокрая от пота, от этого атласная ночнушка прилипла и неприятно стягивала тело. Да какой там – даже мои волосы были влажными, а по лбу чуть ли не струился пот. Создавалось ощущение, словно я, как минимум, убегала от стаи диких собак. На деле же мне просто приснился первый поцелуй с моим бывшим парнем
Ну, вот какого черта?! В последний раз мне Миша снился…хм…года полтора назад. И это было весьма болезненное сновидение. Но с тех пор, как я нашла способ отвлечься и запечатать свои воспоминания, Павлов исчез из моей жизни целиком и полностью. Так почему он снова заявился? Неужели наша неожиданная встреча стала тем самым рычагом, который выпустил всех моих чертей из этого ящика Пандоры?
Но тот вечер…он был действительно прекрасным. Таким, подкреплённым ожиданием. Мы с Мишей не виделись неделю, но регулярно списывались. Я написала первая – каюсь. Скинула свою любимую песню, которую мы обсуждали во время нашей поездки. Док ответил мне, завязалась переписка, но заявку на дружбу я по-прежнему не кидала. И, о чудо – через десять минут активного общения мне пришло уведомление, что Михаил Павлов желает со мной дружить. Это была моя первая маленькая победа, и я ей невероятно гордилась.
Спустя сутки я лазала по его странице и, наткнувшись на одну запись, которая очень чётко характеризовала мою любовь к чаю, не удержалась и поставила под ней сердечко. Спустя минуту мой телефон зазвонил – и голос доктора произнёс:
– Так, и какой пакетик чая ты предпочитаешь макать в Тихий океан?
Я, помнится, только рассмеялась и ответила какую-то ерунду. Я вообще в тот вечер много смеялась. Да и в последующие тоже. Мои соседи наверняка были недовольны таким раскладом, но, честно говоря, мне было на них плевать. Да и как можно было сдерживать себя, когда Док мочил такие коры, что я могла только за живот хвататься и умолять его прекратить, потому что так много ржать я просто-напросто отвыкла.
Мы списывались по утрам, он писал мне днём, а вечером, после работы, доктор обязательно звонил и интересовался, как прошёл мой день. Такое внимание одновременно и радовало, и сбивало с толку. Потому что я к такому не привыкла. Нет, я никогда не считала себя уродом – всё же у меня были глаза, я умела ими пользоваться, и осознавала, что была достаточно привлекательной молодой женщиной. Но в то же время я всегда с поразительной четкостью понимала, что мне катастрофически не везло с мужчинами. Вот капитально. Или я просто таких выбирала. Знаете, тех, которые просили очень много, но совершенно ничего не жаждали отдавать взамен.
Миша был иным. Он всегда с поразительной четкостью понимал моё настроение даже на расстоянии. И мне казалось, что он был готов просто весь мир положить к моим ногам, если бы я высказала такое пожелание. И комплименты – о, как он был щедр на них. Я помнила тот день, когда мы переписывались о какой-то ерунде, и тут мне неожиданно приходит сообщение:
«Ты такая красивая».
О, там я просто растаяла. Чтобы вы понимали, я была на работе и должна была строчить тексты с невероятной скоростью, чтобы редактор и Денис были мной довольны. Но я умудрялась находить минутки, чтобы ответить своему доктору. Который, я надеялась, в этот момент никого не резал и мы таким образом не рисковали ничьей жизнью. В общем, о работе в ту минуту и речи быть не могло – я просто сидела за столом и светилась, как начищенная юбилейная монетка. И чувствовала себя невероятно счастливой.
Доктор называл меня Мандаринкой. Разумеется, из-за волос. Сперва он, правда, пытался обзывать меня Морковочкой, но я воспротивилась. Мне в принципе все эти прозвища были не особо понятны, но с ним…да, мне захотелось, чтобы он обращался ко мне как-то по-особенному. Так и родилась Мандаринка.
И всё это произошло за неделю, что прошла с нашего первого свидания. Стоило ли говорить, что второго я ждала больше, чем новогоднюю премию, которая, к слову, была немаленькой? Миша заехал за мной после работы, и мы поехали гулять. И когда приехали к морю, первое, что я сделала, выйдя из машины – это обняла его. Да – то объятие на причале было уже вторым. Потому что я не выдержала – так сильно мне хотелось до него дотронуться. А вы думали, я шутила, когда говорила, что мне хотелось постоянно ощущать его присутствие, всеми доступными способами? Нет, это была самая что ни на есть суровая реальность.
В общем, чтобы вы понимали – попала я капитально. За каких-то несколько дней умудрилась так сильно упасть в другого человека, как в омут, что вынырнуть и выплыть у меня не было ни единого шанса. Но меня радовало то, что это было взаимно. Я поняла это в один из наших телефонных разговоров, когда в ответ на моё самодовольное:
– Да куда ты денешься от меня? – доктор, чуть подумав, ответил:
– Похоже, что уже никуда.
Теперь вы понимаете, насколько болезненной должна была быть наша встреча, спустя столько времени? Должна была – но не стала. Потому что я не почувствовала ничего. Заставила себя. По крайней мере, головой я понимала, что не нужно было убиваться и грустить из-за всего, что было.
Но моё сердце, по всей видимости, решило иначе. И подсознание, пытаясь угодить этому глупому органу, подсовывало мне разные картинки, фрагменты, выуживая их из волшебной коробочки, подобно фокуснику. Первое свидание? Ловите. Первый поцелуй? Пожалуйста. Первое признание? Получите и распишитесь. Его, правда, пока не было, но я уже ни в чем не могла быть уверена.
Бросив взгляд на часы, я едва подавила стон – пять утра! Я могла спать еще два с половиной часа! Чёртов Павлов! Встав с постели, я сдернула с себя мокрую ночнушку, после чего пошлёпала в ванную. Ополоснувшись в душе, я переоделась в чистую и – что важно – сухую футболку, и, наконец, снова смогла вернуться в кроватку. Я была твёрдо намерена взять от той ночи максимум.
Вот только у моего организма были явно другие планы. Как я не пыталась, но сон не шёл ко мне. Я ложилась и так, и эдак, и на живот, отлежала оба бока, даже попыталась на спину опрокинуться, чего вообще никогда не делала. Но заснуть я так и не смогла. В итоге, когда зазвонил будильник, я села на кровати с чувством, как будто меня обманули. Я не знала, в чём именно, но надувательство буквально висело в воздухе.
В общем, на работу я пришла немного сонная, и оттого раздражительная, почти злая, сжимая в руках захваченный в ближайшей забегаловке кофе. Даша, которая уже была в редакции, подняла на меня глаза и протянула:
– Ууууу…кто-то сегодня не в настроении.
– Как ты это поняла? – спросила я, скидывая лёгкий плащ и водружая его на вешалку.
– Ты использовала полный арсенал косметических средств, – пояснила подруга, – Это значит, что либо у тебя свидание, либо ты чем-то недовольна и пытаешься замаскировать это макияжем. Плюс – кофе. Ты его берешь крайне редко. Значит, плохой сон. Отсюда и недовольство.
– Да ты просто Шерлок, – хмыкнула я.
Даша была права – чтобы замаскировать свой настрой и синяки под глазами, я прибегла к тяжелой артиллерии. А именно – к своей косметичке. Чуть поднапрягшись, я смогла нарисовать нормальное лицо поверх своей помятой морды – бровки, небольшие стрелочки, капельку румян на скулы и яркие, почти рубиновые губы. Помады были моей слабостью, самой, наверное, большой. Если у меня было плохое настроение – я шла в магазин косметики и скупала всё, что имело матовую текстуру и хоть как-то было похоже на красный. И плевать, что этот оттенок – не для повседневной носки. Я любила красный. Почти как Шерил Блоссом*, разве что не утверждала, что изобрела этот оттенок. – Так, что случилось? Кто успел испортить тебе настроение так рано?
Мне очень хотелось ответить «Миша», но тогда пришлось бы слишком многое объяснять. Поэтому, я отделалась лаконичным:
– Не выспалась.
– Ясно, – кивнула Даша, – Давай направим твоё недовольство в более продуктивное русло. Например – напишем целую кучу годных новостей и поднимем статистику до небывалых высот.
– Ну, собственно, я здесь для этого, – отозвалась я, включая компьютер.
