Текст книги "Отпусти меня (СИ)"

Автор книги: Анастасия Малышева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 16 страниц)

После недолгих раздумий, Миша негромко и максимально мягко произнёс:

– Не думаю, что тебя касаются наши отношения.

– Прости, мне показалось, или ты сказал «отношения»? – переспросила Карина, – Ты правда думаешь, что между вами именно это? После всего, что ты сделал? После того, как наобещал небо в алмазах, приправленное всеми благами мира, а после бросил, потому что…а, кстати, почему? Передумал? Испугался? Осознал, что ты – гей? Хотя, последний вариант не подходит – ты ведь снова к ней пришёл. А на мужика моя сестрёнка не тянет.

Миша вздохнул. Он понимал, что рано или поздно подобный разговор всё равно должен был состояться. Вторжение младшей Сергеевой (в девичестве) просто ускорило процесс. Но это не отменяло раздражения мужчины. Вместе с тем он напоминал себе, что эта девушка была Машиной сестрой, и им всё равно нужно было хотя бы попытаться наладить контакт. После того, как он напортачил в прошлом, это было сложно, но не невозможно.

Поэтому, доктор попытался как можно мягче произнести:

– Карина, я понимаю, что ты переживаешь за сестру, но не стоит. Я не обижу её.

Девушка хмыкнула:

– Серьёзно? В прошлый раз я уверена, что ты тоже нечто такое заливал. Память просто подводит. Чем всё кончилось?

– Ты меня явно прощать не планируешь, – озвучил Миша очевидную истину.

Карина с готовностью кивнула и добавила:

– Всё сострадание в нашей семье досталось Маше. Она у нас вечно сирых и убогих пригревает под своим боком. Я же действую по принципу Спарты. Всё убогое, кривое, мерзкое и лживое – пинком с обрыва.

– И я точно попадаю в одну из этих категорий, – кивнул Павлов, – По твоему мнению. Но ты не можешь изменить одного – мы с твоей сестрой вместе.

Девушка вздохнула. Ей на секунду даже жаль стало этого мужчину. Надо же, тридцать два почти – а такой глупый. И элементарных вещей не понимает. Но ничего, Карина ему была готова помочь найти путь к просветлению. Что с готовностью и сделала.

– Док, вы не вместе. Мне не хочется лишать тебя воздушных замков, которые ты себе настроил…а, хотя нет, – поправила девушка саму себя, – Очень даже хочется. И я это делаю прямо сейчас. Вы не вместе. Если не веришь мне, то подумай – она не сказала мне о тебе. Мне! Своей сестре. Для сравнения – я узнала о тебе сразу же, как только ей дали в руки телефон тогда в больнице, два с половиной года назад. Маша устроена таким образом, что не понимает значения фразы «счастье любит тишину». Она так сильно влюбилась в тебя, что была готова говорить о тебе сутками. И иногда это реально напрягало. А сейчас – тишина. Не думаю, что это связано со страхом перед моим гневом. В конце концов, она большая девочка и я бы не ругала её слишком сильно.

Павлов слушал Карину, чуть нахмурившись. А когда она замолчала, сказал:

– Может, она просто выучила эту фразу?

– Или ей действительно всё равно, – парировала девушка, – Подумай сам. Вы обсуждали, что между вами происходит? Строили какие-то планы, собирались вместе в отпуск – например, в тот же Казахстан, ведь ты так хотел показать ей ночное небо в твоих родных краях. Или вы просто трахались, как кролики?

Миша помрачнел еще больше. Не только потому что слова о небе напомнили ему о тех обещаниях, которые он не сдержал в прошлом. Мужчина понял, что Карина была права – они правда никогда не поднимали тему будущего. Стоило ему только заикнуться об этом – Маша тут же затыкала ему рот, либо едой, либо собой. Чаще, конечно, был второй вариант.

И всё же, доктор продолжал упорно гнуть свою линию:

– Ладно, пусть сейчас всё и так. Но на этот раз история закончится иначе. Потому что…

– Что? – перебила его девушка, – Только не говори, что любишь её. Сейчас хотя бы не лги. Честно признайся, что тебе от моей сестры нужен только секс, я плесну тебе кофе в рожу, назову ублюдком – и мы разойдёмся, как в море корабли. Не вынуждай меня верить в твои слова и снова проникаться к тебе симпатией.

Карина смотрела на Мишу странно серьёзным и почти требовательным взглядом. Было время, когда он ей действительно нравился. Они не были близко знакомы, но его любила её Близняшка – один из самых дорогих ей людей. Они были с Машей вместе со времён клетки, и даже раньше, когда были просто громким «ааааах» их родителей. И старшая из сестёр правда не особо разбиралась в мужчинах, выбирая всегда не тех. Её партнёры – иначе их назвать не получалось – всегда стремились как можно больше взять, и при этом не торопились давать что-то взамен.

А потом Маша встретила его. Карина не могла нарадоваться, глядя на сияющую сестру, когда та рассказывала об очередном поступке её мужчины. Как тот приезжал ей чинить ручку двери в ванной, потому что Сергеева не вовремя включила своего внутреннего Халка. Или как покупал ей продукты в дом, не позволяя даже доставать кошелёк. Он действительно заботился о ней, и Карина была счастлива за сестру. Которая так сильно полюбила человека и была как никогда близка к той жизни, о которой всегда мечтала. К семье, которую так сильно хотела.

А после он ушёл. И не только Маша – Карина тоже почувствовала себя так, словно её обманули. Потому что она-то всегда хорошо разбиралась в людях, и как в итоге не разобралась в том, кто подошёл так близко в её сестре? Почему допустила это и в итоге была вынуждена смотреть, как родной человек сгорал от боли? А после – стал вот этим. Почти бездушной, не имеющий моральных принципов куклой, которая, кажется, забыла о желании стать женой и матерью, а просто…прожигала жизнь впустую.

– Прости.

Карина подняла глаза на Мишу и нахмурилась.

– За что?

– За то, что не могу сказать то, о чём ты просишь, – пояснил мужчина, – Мне от Маши нужен не просто секс. Мне нужна она. В этот раз – целиком. Без условий и опций под звёздочкой.

Его собеседница хмыкнула. Она всё еще считала, что Павлов – гад и слизняк, но в то же время в ней что-то шевельнулось. Какой-то отголосок эмоции. Понимание. И признательность. В конце концов, Карина не могла отрицать одного – её сестра выглядела иначе тем утром. В её глазах девушка увидела жизнь. Они снова отливали изумрудом – тот оттенок, который появлялся в них лишь в моменты внутренней гармонии, граничащей со счастьем. И это, как ни прискорбно, было заслугой доктора.

В итоге Карина фыркнула и заметила:

– Ну, по крайней мере ты лучше, чем этот слизняк, её начальник.

Миша нахмурился:

– Ты сейчас о чём?

– Погоди, а ты не в курсе? – приподняла бровь девушка, – Хотя, откуда, вряд ли Маша стала бы этим хвастаться.

– О чём ты? – нетерпеливо спросил мужчина.

Он чувствовал, что следующие слова Карины ему не понравятся, но при этом также понимал – ему нужно их услышать. Возможно, именно они помогут ему понять эту новую Машу, а также, как ему подступиться к ней и всё же обсудить их будущее.

– Маша спит со своим начальником. Ну, или спала, до того как появился ты.

Эти две фразы припечатали Мишу к стулу. Он сидел, словно оглушённый этим признанием и пытался переварить его. Павлов помнил, как Маша рассказывала, что её директор пытался с ней флиртовать. Это было давно – когда они строили отношения в первый раз. Одного этого хватило, чтобы доктор воспылал к начальнику своей девушки не самыми добрыми чувствами. Он даже начал размышлять, а не убедить ли рыжую бросить работу, но также Миша осознавал, что без дела девушка тоже не сможет.

И вот, в итоге он узнал, что план Машиного директора всё же осуществился. Доктор понимал, что не должен был злиться или ревновать – в конце концов, он расстался с девушкой и она имела полное право строить свою жизнь так, как ей хотелось. Но всё равно – его это злило. Так сильно, что ему хотелось найти этого самого Дениса и популярно объяснить, что бывает, когда, во-первых, изменяешь жене, а во-вторых – делаешь это с чужими женщинами.

Справившись с не самыми добрыми эмоциями, Миша в итоге выдавил из себя:

– Вот как. Спасибо за информацию.

– Не благодари. Просто хочу, чтобы ты понимал – тебе удалось вернуться только в её постель. Но с сердцем это так просто не прокатит.

С этими словами Карина поднялась на ноги, чтобы уйти из кафе. Её дома ждала своя семья. Но, проходя мимо, она всё же не удержалась и коснулась плеча Миши. Да, его прошлый поступок показался ей глупым, несерьёзным, алогичным и недостойным взрослого мужчины. Тем более – взрослого, который уже был в браке и должен понимать, что стоит произносить вслух, а что можно и поберечь до лучших времён.

И при всём этом Карина чувствовала, что её последние слова задели доктора, и он пытался придумать, как поступить. Найти выход из ситуации. И как ни странно, девушка была уверена, что у доктора всё получится. Потому что знала одно – выхода нет только из гроба. А эти двое были живы. Значит, шансы еще оставались.

Глава девятнадцатая

Вы любите незваных гостей? Лично я – нет. Потому что они всегда приходят не вовремя, и чаще всего приносят с собой не самые радужные новости. Ну и еще я просто не самый общительный и доброжелательный в мире человек. Серьёзно – меня никогда не тяготило одиночество, а большие толпы вызвали некое подобие страха. Мой любимый формат общения – один на один с человеком. Но даже в этом случае я предпочитаю, чтобы люли заранее предупреждали меня о своём визите.

Но, как оказалось, есть еще более печальные варианты развития событий. Например, когда ты сидишь у себя дома, и неожиданно кто-то открывает входную дверь. Которая, на секундочку, всегда заперта на ключ. В такие минуты начинаешь перебирать все варианты развития событий – от банального ограбления до нашествия призраков. Правда, последние, скорее всего, не стали бы пользоваться дверью. Стены, окна, пол и потолок – что угодно, но не тот банальный дверной проём.

Тем не менее, в один из вечеров именно этот звук заставил меня насторожиться и, вооружившись длинной, десертной ложкой, которой я до этого самозабвенно поедала арахисовую пасту, идти на разведку. Выставив своё устрашающее оружие вперед наподобие шпаги, я сделала несколько шагов и осторожно выглянула из-за угла. После чего – громко ругнулась, узнав своего гостя.

– Павлов! Какого хрена?! – воскликнула я, едва удержавшись от того, чтобы не стукнуть его той самой ложкой по лбу.

Док, который до этого невозмутимо разувался, поднял на меня глаза:

– Что такое?

– Ты ещё спрашиваешь? Какого чёрта ты здесь делаешь? И как открыл дверь?

Вопросы сыпались из меня, как горох из порванного мешка, а сердце колотилось так, что я всерьёз начала опасаться за своё здоровье. Ещё бы! В моих мыслях меня уже избили, ограбили и напоследок изнасиловали! А это оказался всего лишь хирург, который мог осуществить разве что последний пункт. Ну, и ещё, возможно, первый, но только по обоюдному согласию.

– Я сделал дубликат, на всякий случай, – ответил Миша только на последний вопрос, для убедительности показав мне связку ключей.

– И, на какой такой случай? Чтобы иметь возможность обчистить меня, когда я буду на работе? – поинтересовалась я, упираясь руками в бока.

Мужчина хмыкнул, вешая свою сумку на один из крючков в прихожей:

– Интересные у тебя фантазии, но нет. И вообще – за кого ты меня принимаешь?

– За человека, который делает дубликат ключей человека, даже не предупредив его об этом, – заметила я резонно.

– Ну, видишь, я тебя предупредил, – парировал Павлов, – Просто чуть позже, чем следовало бы.

– Ладно, к этому мы вернёмся потом, – махнула я рукой, проходя на кухню, – Что ты здесь делаешь?

Я спрашивала нарочито небрежным тоном, но сердечко всё равно предательски ёкнуло при виде этого нахала, которого, к слову, действительно никто не ждал. Это была не наша обычная трахательная пятница, поэтому появление Дока вызывало больше вопросов, чем ответов.

– Приехал в гости, – пожал плечами мужчина.

– Сегодня вторник, – отметила я, окуная ложку в банку с пастой и слизывая густую массу, – Ты не должен быть здесь.

– Ты занята? Ждёшь кого-то?

На этих словах Миша нахмурился. Он вообще выглядел каким-то дёрганным, нервным и вообще – вёл себя как-то странно. Я бы решила, что он под чем-то, но Док не употребляя никогда запрещённые препараты, а алкоголем от него не пахло.

– Нет, – в итоге покачала я головой.

– Тогда в чём проблема?

Я удивлённо вскинула глаза на Мишу. Он правда начал меня пугать. Даже не так – я начала волноваться ЗА НЕГО. Что было само по себе странно – ведь я запретила себе испытывать по отношению к нему такие эмоции. Забота, переживания – всё это осталось для нас в прошлом. Это был удел парочек, кем мы абсолютно точно не являлись.

Тогда почему у меня внутри всё переворачивалось, когда я видела его таким? Потерянным, будто сломленным, почти мальчишкой, которого хотелось уберечь от всего.

Прежде чем я успела себя остановить, моя рука уже коснулась его лба, пытаясь разгладить небольшую складку, что там образовалась. А после я спросила непривычно мягким тоном:

– Эй, ну ты чего? Что-то случилось?

Миша покачал головой, и прежде чем я успела что-то сказать или хотя бы попытаться возразить, он уже поймал меня в капкан своих рук и жадно, несдержанно поцеловал. Стон неожиданности сорвался с моих губ, чем Док тут же воспользовался, запуская язык в мой рот. Он развернул меня к стене, от чего я не больно, но довольно ощутимо ударилась спиной и головой. В отместку я прикусила губу мужчины – сильно, так что мы оба ощутили металлический привкус крови. В этом были мы – никаких границ, сдержанность в топку, все действия на максималку, педаль газа – до упора в пол. Так и жили.

Я не помню, как мы добрались до дивана, который я уже заботливо разложила ранее, желая просто поваляться с ноутбуком и вкусняшками. Планы поменялись, когда я очнулась, уже полностью обнажённая, пытаясь трясущимися от возбуждения руками расстегнуть Мишины брюки. В ту секунду я проклинала свой маникюр, который я совершенно точно могла бы испортить, если бы Док в очередной раз не перехватил инициативу. Он двигался резко, порывисто, словно боялся, что нас кто-то прервёт. Но это было невозможно – моя сестра уж точно не собиралась в тот вечер ко мне в гости, а больше никому я и не сдалась.

Это было не похоже ни на одну из ночей, которые были у нас до этого. Даже на те, двухгодичной давности, когда мы изучали друг друга и готовы были заниматься сексом в любую свободную минуту, как одуревшие от гормонов подростки. Это было словно безмолвными диалогом, но я, как ни прислушивалась, не могла разобрать слов. Либо же просто не желала их слышать, опасаясь того, что Миша мог мне сказать.

Но, признаюсь, видеть его таким – несдержанным, раскрасневшимся, с лихорадочно блестевшими глазами – это было для меня самым главным подарком. Даже большим, чем то удовольствие, что он мне дарил. В этом мы тоже были похожи – в своем НЕ эгоизме, когда кайф партнёра был нам важнее собственного. Именно поэтому мы всегда оставались вымотанными до приятной пустоты в голове, но довольными и собой, и друг другом.

В какой-то момент Мишу пробило на поговорить. Видимо, языка тел ему было маловато. Чуть отстранившись, но не прекращая двигаться, мужчина огладил мои грудь и плечи, оставляя красные следы своих длинных пальцев на моей коже, и шепнул:

– Я думал только об этом, весь этот невыносимый день. О тебе, только о тебе, только о тебе…

Он выглядел так греховно, что мне было больно на него смотреть. Я всегда в такие моменты отворачивалась, прикрывала глаза, закрывалась от него ладонями либо зарывалась лицом в подушку, или же впивалась зубами в собственное запястье, либо в его плечо. Потому что держать визуальный контакт было просто выше моих сил.

Мише же, наоборот, это нравилось. Как-то он признался мне, что ему буквально башню сносило, когда мы смотрели друг другу в глаза. В такие моменты он всегда двигался нарочито медленно, вглядываясь в каждую эмоцию на моём лице, впитывал ее и сходил с ума. Срывался с выбранного им самим ритма, обвивал руками мою шею, прижимаясь всем телом, упираясь лбом в мой, и смотрел в глаза как в душу.

– Заткнись, – шепнула я не слишком-то вежливо, потому что слушать всё это было слишком.

Но Миша с успехом проигнорировал мою просьбу, продолжая лихорадочно приговаривать:

– Ты такая прекрасная сейчас. Такая открытая, беззащитная и в то же время – совершенно недостижимая.

Его слова выбивали из меня всю душу, вместе с движениями, но я всё равно упорно повторила:

– Да заткнись же ты, черт возьми!

– Почему? – шепнул Павлов, чуть меняя угол, от чего я почти взвыла в подушку, зарывшись в неё лицом, топя в ней свой крик. – Не закрывайся от меня… не закрывайся… будь со мной.

– Я не могу, – выдавила из себя вместе со стоном, – Не могу… это всё слишком.

Миша поймал моё лицо ладонями и поцеловал, прикусывая губу. Я обхватила его за шею, прижимая к себе так, словно мечтая раствориться в нём без остатка. Или же просто придушить, чтобы перестал меня терзать.

– Посмотри на меня, – шепнул мужчина, отрываясь от моих губ, – Пожалуйста… смотри на меня.

Мы почти съехали с дивана – я чувствовала пропасть под своей головой и потому переместила свои руки ниже, цепляясь за плечи Павлова дрожащими пальцами.

В голове звенело, а Миша был повсюду – в моём теле, мыслях, в моём сердце. Чёрт, похоже, он всё же забрался и туда. Как бы я не сопротивлялась, Док всё же добился своего. Я провела ладонью по его спине, прижимая к себе, замедляя его темп, и наконец, сдавшись, поймала его голодный, пронзительный взгляд. В которых плескался настоящий океан – такой же пронзительно-синий и беснующийся.

Миша судорожно выдохнул.

Нас обоих сорвало почти сразу, хватило всего пары секунд и глубокого влажного поцелуя, чтобы меня отшвырнуло куда-то за грань. Казалось, что постель под нами горела, и честно – я уже не понимала, где я сама, где Миша. Душная, почти болезненно приятная волна смыла все мои мысли, обнажила меня и я потеряла контроль. До этого я всегда держалась – все те недели, что мы снова делили одну постель, все те ночи, что провели вместе, я никогда не теряла себя настолько, не отдавалась полностью. И никогда не осознавала этого так ясно, как в ту секунду, когда все мосты, что я так тщательно выстроила для побега, оказались в огне.

Больше никаких мостов, никаких стен, никакой опоры, совсем – ничего больше не было.

И, чёрт возьми, как же это было потрясающе. Будто все мои органы чувств потеряли свои границы, будто я могла вдохнуть весь мир, потрогать воздух и объять взглядом галактики. И краски вселенной оседали на моей коже поцелуями чужих губ.

В себя я пришла, кажется, спустя целую вечность. На деле же наверняка прошло не больше пары минут. Мои мышцы всё еще подрагивали, и космос продолжал звенеть в голове. Миша лежал рядом, почти вплотную, смотрел на меня, чуть улыбаясь и облизывая пересохшие и искусанные губы.

– Тебя унесло куда-то, – шепнул он довольно.

– Если только слегка, – согласилась я хриплым голосом и закашлялась.

В ту минуту я мечтала только об одном – стакане воды. Ну, ладно, ещё о влажном полотенце, потому что я не была уверена, что ноги донесут меня до ванной комнаты и позволят простоять в душе столько, сколько понадобится для того, чтобы смыть с себя свой и чужой пот.

– Это было очень хорошо, мне кажется, это лучшая ночь из тех, что у нас были, – продолжил тем временем Миша.

Я чуть повернула голову – максимум, на что хватило сил, и спросила:

– Ты же не ведёшь рейтинг, правда?

Павлов усмехнулся и чмокнул меня в плечо. Я была готова поспорить на немаленькую сумму денег, что у Дока была шкала оценки. Может, даже графа с минусами и плюсами, а также возможные поправки и пожелания к следующим встречам.

Но мужчина покачал головой:

– Нет, но если бы вёл, это было бы десять из десяти.

Ветерок из окна охлаждал разгоряченное тело, и это было невероятно приятно. Настолько, что я не стала даже икать плед, чтобы прикрыться. Какой, к чёрту стыд, после всего, что видели эти стены?

Миша тихо рассмеялся своим собственным словам. Он выглядел уже гораздо лучше, чем – быстрый взгляд на часы – два часа назад, тревожная складка на лбу разгладилась, он был расслаблен. Не удержавшись, я чуть взъерошила его волосы, прежде чем спросить:

– Как прошёл день?

Извернувшись, Док поцеловал моё запястье, прежде чем ответить:

– Прошёл – и слава богу. Ты – это лучшее место, в котором я побывал сегодня.

– Ох, заткнись, – фыркнула я, шлёпнув его по бедру.

Да, с ним определённо всё было в порядке. Если Павлов начал пошло шутить – значит, пациент был скорее жив, чем мёртв.

– Закажем еды?

С этими словами Миша выпутался из моих рук, взъерошенный, раскрасневшийся. Во мне снова всё затрепетало от самых противоречивых чувств, а разум вступил в уже привычную схватку с сердцем. Мамочки, кажется, я по уши в заднице. Самой настоящей. Потому что он был такой…опять это слово…красивый, смотрел на меня сияющими глазами, и ластился, как кот. Которым он и был – по восточному календарю.

– Ну пожа-а-алуйста.

Вдох-выдох. Возьми себя в руки, Сергеева. Чёрт возьми. Нарочито равнодушно пожав плечами, я спросила:

– Что ты хочешь?

– Мм, громадную жирно-сырно-помидорную пиццу!

– Будешь, как Ханси, – не удержалась я от хихиканья и провела ладонями по его бокам, животу, бёдрам, – Наешь себе сальце и отрастишь бочата, прямо вот здесь.

– Прошу прощения? – возмутился Миша, – Ты вообще меня видела? Эти мышцы?

Мужчина достаточно ловко вскочил на ноги, и замер посреди разворошенного дивана, встав в расслабленную позу, демонстрирующую все его достоинства. А они у него были, уж поверьте.

– Я Аполлон, – заявил Док, – я Давид, я – произведение искусства, а эти мышцы – сталь, никакая пицца им не навредит!

Я хмыкнула:

– Что-то не припомню, чтобы Аполлона изображали с бесстыдно торчащим членом. А у Давида, к твоему сведению, косоглазие.

Миша бросил на меня полный возмущения взгляд, а после со смехом повалился обратно, тут же сгребая меня в объятия. Он невесомо поцеловал меня в лоб, и вдруг начал касаться губами всего лица, по очереди – глаза, нос, щеки, губы, шея. Я же, как глупая девчонка, не уворачивалась, а наоборот, подставлялась, не сдерживая глупого хихиканья.

*****

Миша целовал девушку – и просто не мог остановиться. Он пытался, но это было сильнее его. Рыжеволосая ведьма обладала какой-то волшебной силой, она могла удержать его одной только силой мысли. Тут же она еще и активно помогала себе руками и ногами, обвив его тело и прижимая к себе. У Павлова кружилась голова от одного только осознания того, что она была рядом с ним. Такая горячая, нежная и страстная одновременно. Он мог делать с ней всё, что только пожелает, и при этом всё равно королевой ситуации оставалась она. Его Маша.

Мужчине всё еще было не по себе от всех тех слов, что ему сказала Карина. Он не один день ходил, терзая себя самыми разными мыслями. Чуть ли не каждый час он тянулся к телефону, желая позвонить Маше. Узнать, где она, что делала, но главное – с кем она? Как проводила время, когда они не были вместе? Снова ли была со своим начальником? Эти мысли не давали ему покоя, чуть ли не сводя с ума.

Не выдержав, мужчина сорвался и после работы поехал не домой, а к Сергеевой. Та его явно не ждала, но причина, похоже, была всё же не в другом мужчине. Что Мишу если не успокоило, но точно обрадовало. Как и продолжение вечера.

Ему еще предстояло разобраться с тем, что происходило в душе Сергеевой, какие отношения связывали её и Дениса (от одного этого имени у Миши уже начинала закипать от ярости кровь), и что делать им самим. Но в тот момент мысли доктора ускользали, уступая место желаниям. Он пытался с этим бороться, но в одиночку это сделать было сложновато. Маша же и не думала ему помогать. Наоборот, она еще больше сбивала его с мысли, потираясь об него бёдрами.

– Не дразни меня, – шепнул Миша, прикусывая нижнюю губу девушки.

Сергеева на это только рвано выдохнула и впилась в его рот поцелуем. И Павлов с сокрушением осознал, что и этот раунд он проиграл. Он был по уши в этой девушке.

Глава двадцатая

Неторопливые выходные, полные валяние на диване и ничего не деланья. Идеальный план, как думаете? Чёрта с два! Точно не в моей Вселенной и не с моей семьёй.

Нет, начиналось всё более чем прекрасно – я проснулась около полудня, в кой-то веки в одиночестве. Доку поставили дополнительную смену – какая-то срочная операция, так что он закончил поздно и после работы отправился сразу домой. Я воспользовалась этой небольшой передышкой – мы ведь итак виделись в начале недели, к чему перебарщивать? А то так и привыкнуть можно.

В общем, я уже почти приготовилась к балдёжничеству, как мой телефон решил ожить. Звонила Карина. Когда я взяла трубку, сестра спросила:

– Ну что, во сколько ты приедешь?

– Эм…а должна? – спросила я, пытаясь вспомнить, договаривались ли мы о чём-то.

– Ну как бы да, – хмыкнув, отозвалась Близняшка, – Мы на трибьют-концерт Queen идём сегодня. Или твой хирург тебе последние мозги вытрахал?

Я поморщилась. Сестрёнка всё еще была недовольна моим выбором партнёра, о чём оповещала, не стесняясь в выражениях. Чуть позже до меня дошёл смысл её слов, и я нахмурилась.

– Погоди, я думала концерт через неделю.

– Поздравляю, Шарик, ты балбес! – заявил телефон голосом Карины, – Нет, милая моя, сегодня! Дай угадаю – ты лежишь дома на диване в трениках и футболке с мужского плеча?

Я окинула взглядом свой наряд и добавила:

– Ещё в носочках.

– Ну, это в корне меняет дело. Ладно, концерт через три часа. Успеешь доехать до родителей? Стартуем оттуда.

Чуть подумав, я ответила:

– Конечно. Лицо себе быстро нарисую – и в такси.

– Вот и договорились. Всё, люблю тебя.

Оборвав звонок, я вздохнула. Вот так всегда. Я же помнила про этот концерт – мы билеты покупали еще за два месяца. Но я свято верила, что шоу будет в следующую субботу. Даже специально ничего не планировала на тот день. А тут на тебе, сюрприз. Правильно мы с Мишей все свои планы отменили. Хоть время собраться по-человечески появилось.

Правда, хватало его на что-то одно – макияж или причёску. Глянув на себя в зеркало, я решила, что прямые волосы – это вечная классика, так что лучше уделить время своему лицу, а точнее – нарисовать нормальное поверх того, каким наградила меня природа. С задачей я справилась довольно быстро, как и с выбором наряда – классическое платье в черно-белую полоску с красным пояском. В тон ему как раз удачно подошли накрашенным алой помадой губы. Босоножки на шпильке, пара колец, серьги, маленькая сумочка – красотка готова к выходу в свет!

До родителей я добралась вовремя. Там мы с Кариной (Вадим остался дома с дочерью) загрузились в машину отчима – и покатили в сторону концертного зала. Потом пока нашли парковочное место, пока отстояли очередь – как раз время приблизилось к заветным шести часам. Правда, перед самым началом мама с Близняшкой вспомнили, что не помешало бы сходить в туалет – и упорхнули, оставив мне свои билеты и сумочки. Махнув рукой отчиму, чтобы не ждал, я осталась возле входа в концертный зал.

Я стояла в ожидании, пока Карина с мамой, что называется, припудрят носики. Почувствовав чей-то взгляд, обернулась – и увидела Мишу. Тот стоял с друзьями в полутора метрах от меня, и в его взгляде явственно читалось удивление. Наверняка мой был точным отражением его, потому что я точно не ожидала его там встретить. Мы не обговаривали, как проведём выходные с учётом изменённых планов, поэтому знать, что я пойду на концерт, он не мог. Особенно если учесть, что я сама об этом забыла. Конечно, моя любовь к Queen была известна Павлову, как и мне его. В конце концов, мы даже ходили на караоке-версию фильма «Богемская рапсодия» вместе – тогда, помнится, мы знатно поорали все любимые песни на последнем ряду.

И всё же – видеть его там было странно. Как и то, что в толпе из нескольких сотен людей мы умудрились разглядеть друг друга. Что это было? Совпадение? В стерву-судьбу верить не хотелось, если честно. Она итак в последнее время меня здорово пугала.

Я понимала, что нужно было как-то отреагировать, потому что мы уже полминуты стояли и молча пожирали друг друга взглядами. Первый порыв – отвернуться – я всё же смогла подавить. А после, неожиданно для самой себя, мягко улыбнулась Мише и чуть кивнула головой в знак приветствия. Док, видимо поняв, что я не собираюсь шугаться его на людях, расплылся в широкой улыбке и задорно мне подмигнул. На это я только закатила глаза – он снова садился на своего любимого Конька-Горбунка.

– Заждалась? – голос Каринки над самым ухом заставил меня чуть ли не подпрыгнуть.

– Ага. А теперь ещё и оглохла. А ведь шоу, прошу заметить, ещё даже не началось, – отметила я, потирая ухо.

– Ой, вот всё тебе лишь бы жаловаться. Пойдём места занимать!

С этими словами Близняшка целеустремлённо потянула меня в сторону входа в ту секцию зала, где были наши места. Я только успела послать быстрый взгляд Мише и даже махнула ему рукой, мылено желая хорошо повеселиться.

– Кому машешь? – тут же отреагировала чересчур внимательная сестра.

– Да так, знакомого увидела, – не желая провоцировать возможный скандал, пожала я плечами.

Мы заняли места – они оказались прямо по центру, что я расценила, как небывалую удачу. Всё будет чётко видно, и при этом из середины зала мне будет казаться, что на сцене настоящий Фредди. Если вокалист группы, конечно, сумеет передать энергетику главной королевы Англии.

Уже сев на кресло, я услышала возмущённый вздох Карины. А после и голос, который сказал:

– Они сделали фан-зону! Почему мы не там?!?!

Проследив за её взглядом, я убедилась, что сестрёнка была права – возле самой сцены огородили зону, на которой уже собирались любители не только слушать музыку, но и двигаться под неё. Возмущение Карины было мне не просто понятно – я его полностью разделяла. Да что там мы – даже наша мама, казалось, была готова перепрыгнуть через все ряды, чтобы оказаться в фанке. И только отчим, который и покупал билеты, казался абсолютно невозмутимым. А на наши вопросы ответил только:

– Туда места стоили в три раза дороже. Так что сидите.

Мы с сестрой переглянулись, но спорить с взрослыми не стали. Тем более – все уже заняли свои места и шоу началось.

Ох, у меня с самых первых секунд мурашки побежали по коже. Потому что сперва на экране показали небольшую видеонарезку из гастролей и клипов легендарной группы всех времён. А уж когда на сцену поднялся барабанщик – чуть растрёпанный блондин в водолазке в чёрно-белую полоску и в солнцезащитных очках, я чуть не завизжала. Он выглядел точь-в-точь как Роджер Тейлор в клипе Queen «The Miracle» и уже в ту секунду я поняла – концерт будет что надо.

Первая же песня заставила меня чуть ли не прослезиться. На сцене был вокалист, который был одет как Фредди, двигался как Фредди, у него был практически идентичный голос, и даже стойка для микрофона в его руках была такой же. И если это не было путешествием во времени, то я не знаю, как еще это назвать.