Текст книги "Его извращенная фантазия (ЛП)"

Автор книги: Ана К. Блэклейс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 15 страниц)

– Причина, по которой тебе нужно это увидеть, – это...

Но Адалия уже не слушает. Она отодвигает стул и мчится в свою комнату, возвращаясь с аптечкой. У меня они есть в каждой ванной комнате.

– Тебе не нужно... – начинаю я.

– Заткнись, – резко перебивает она, бросая аптечку на стол. – Свет, – приказывает она, и свет загорается. Я настроил освещение так, чтобы оно реагировало на ее голос. Вечерний свет в моей квартире обычно мягкий и приглушенный, но на фоне огоньков свечей он теперь кажется ослепляющим.

Адалия задувает свечи, ее пальцы ловко перебирают содержимое аптечки. Не моргнув глазом от вида повреждений, она достает бутылку антисептика и салфетки, нацеливаясь на мои раны. Я ловлю ее запястья в воздухе.

– Думаешь, я этого не сделал, прежде чем вернуться домой?

– Похоже, что не сделал, – огрызается она. – Если уж на то пошло, то кажется, что ты сам себя пару раз ударил. Раны и синяки красные, опухшие и явно требуют ухода.

– Адалия, это не первый раз...

– Будет больнее, если мы сейчас не очистим раны, – перебивает она.

Она встает между моими коленями, ее пальцы осторожно ощупывают рану над моей бровью.

В тот момент, когда она касается меня, мир перестает существовать. Есть только Адалия Росс, ее запах, кожа, ее мягкие, внимательные движения. Я ожидаю, что ее прикосновение причинит боль, и не отреагировал бы, если бы так и было, но боли не приходит.

– Ты делала это раньше? – спрашиваю я низким голосом, но в нем слышна нотка ревности. – Лечила раны мужчине, я имею в виду.

– Да, делала, – выдыхает она, сосредоточенно работая, ее красные губы чуть приоткрыты. – Но не мужчине. Моей маме. Ее ежедневное пьянство... Иногда все было плохо, а иногда еще хуже. Иногда она падала, а иногда он...

Ее голос срывается.

– Иногда он ее бил, – заканчиваю я за нее.

Ее горло движется, и огонь моего гнева поднимается выше. Я представляю ее маленькой девочкой, прячущейся от криков, пощечин и звона разбивающегося стекла. Заглядывающей в узкую щель двери своей спальни, где едва пробивается тонкий луч света, чтобы осколки не проникли внутрь. Я слышу крики ее матери, чувствую ее разрывающееся сердце, ее ужас и боль от того, что она ничего не может сделать.

Я знаю это, потому что сам был там. Только в моем случае, в конце концов, я смог что-то сделать.

– Это впечатляет, сколько ты смогла добиться, учитывая обстоятельства, – говорю я, вдыхая ее запах. По крайней мере, она сейчас близко ко мне, и на этот раз по своей воле.

Она улыбается, сосредоточенно работая. Ее прикосновения напоминают прохладный ветерок на моей коже, освежающий и снимающий напряжение ветерок, о котором я даже не знал, насколько сильно он мне нужен.

Что касается ее истории, ей не нужно спрашивать, откуда я это знаю. Ей давно ясно, что я копал в ее прошлом так глубоко, как это делают спецслужбы, когда выбирают цель. Возможно, даже глубже. Я знаю, каким было ее детство.

– Я могу сказать то же самое про тебя, – отвечает она.

Я снова хватаю ее за запястья, заставляя ее замереть и встретить мой взгляд.

– Да, но ты осталась честной. А я... – Я сжимаю губы, прежде чем выпалить: – Я делал вещи.

Ужасные вещи, но я никогда не чувствовал за них стыда. Мужчины, которых я убрал с дороги, получили то, что заслужили. И я тоже. Шрамы на моих руках тому подтверждение. Но с ней, глядя в это ангельское лицо, которое заворожило меня с первого взгляда, я чувствую себя чертовым дьяволом.

Адалия ищет что-то в моих глазах, но тень опускается на ее лицо, прежде чем она отворачивается. Мои большие руки сильнее сжимаются на ее предплечьях, пока она все еще держит окровавленные бинты.

– Я далека от ангела, Джакс. Я...

Я жду, но в конце концов она просто качает головой, продолжая смотреть вниз.

– Я не могу рассказать тебе. Пока нет. Может, однажды, но не сейчас. Прости.

Мысль о том, что это мог быть другой мужчина, кто-то, кто платил за ее нужды, заботился о ней до меня, снова сдавливает мне горло. Я стискиваю зубы, подавляя желание снова задать этот вопрос, требуя ответ. Желание стукнуть кулаком по столу. Обнять ее, притянуть на колени и заставить ее рассказать все, глядя прямо в мои глаза.

Но если я заставлю ее, она просто возненавидит меня еще больше. Она только начала меня терпеть, может, даже нравится. Я не могу все испортить, особенно сейчас, когда она уже пытается отвлечь меня, прибегая к соблазнению, чтобы избежать вопросов.

Ее рука ложится мне на грудь, пальцы скользят между расстегнутыми пуговицами рубашки, касаясь кожи. Я вздыхаю, надеясь всеми демонами, что она не услышала этого.

– Может, сначала обсудим сроки, – говорит она соблазнительным голосом, – а с секретами разберемся потом.

Собрав волю в кулак, я медленно убираю ее руки вниз.

– Думаю, нам стоит сделать перерыв сегодня.

Лицо Адалии меняется, ее ярко-красные губы приоткрываются.

– Прости? – выдыхает она.

– Тебе нужно восстановиться. А мне нужен отдых, – мой голос тверд, щиты на месте, не давая ей заглянуть за стальной фасад.

Я не позволяю ей опустить взгляд вниз, чтобы увидеть, как мой член готов взорваться ради нее, как кровь кипит, как я мечтаю притянуть ее на себя и заставить ее оседлать меня, как чертова быка. Как отчаянно я хочу смотреть на ее лицо, искаженное одновременно от удовольствия и боли.

И это будет больно. Ее тело все еще болит, а я слишком большой, мое желание слишком грубое.

– Давай поедим. Давай поговорим. Я хочу узнать, как ты спасла себя из токсичной семьи и безнадежной среды, как нашла силы и ресурсы, чтобы бороться за свои мечты. За Джуллиард, – я сдерживаю гнев, который перекрывает горло при одной мысли об этом. Она так отчаянно боролась за этот шанс. Немногие девушки в ее ситуации смогли бы достичь того, чего она добилась. А потом влиятельные ублюдки лишили ее всего. Осудили на жизнь, где ей приходится просить работу у таких подонков, как я.

Медленно Адалия снова садится на свое место, все еще сбитая с толку. Она поправляет салфетку на коленях.

– Извини, но ты только что отверг мои попытки?

Уголок моих губ поднимается.

– Если бы я не знал лучше, то подумал бы, что тебе обидно.

– Я удивлена, – она замолкает, но потом продолжает, с раздражением в голосе: – И немного оскорблена, если честно.

– Тем, что я вижу в тебе больше, чем просто сексуальную игрушку?

Мой ответ, кажется, сбивает ее с толку еще больше, и какое-то время мы едим молча. Пока я не открываю бутылку белого вина и не наливаю в ее бокал.

– Твой отчим уже начал накапливать новые долги на имя твоей матери.

Она кивает, продолжая жевать еду.

– Это меня не удивляет.

– Знаешь, все, что тебе нужно, – это сказать слово, и я могу убрать его для тебя, – добавляю я будничным тоном, наливая себе.

Она поднимает взгляд, изучая мое лицо. Я ожидал, что это ее шокирует, но она не выглядит удивленной. Если бы я не знал лучше, то сказал бы, что она все еще злится из-за моего предполагаемого отказа, совершенно не замечая, как сильно я сейчас борюсь с бешеным стояком.

– Если бы моя мать хотела, чтобы он исчез из ее жизни, она бы уже выгнала его. Честно говоря, я не думаю, что она может жить без него. А если он умрет...

– Никто не говорил про смерть, – перебиваю я.

Адалия медленно отпивает из своего бокала, откидывается на спинку стула и начинает крутить бокал в руке. Изучает меня. Пытается решить, убийца ли я. Я повторяю ее действия, молча позволяя ей самой дойти до выводов.

При включенном освещении, пусть и приглушенном для создания интимной атмосферы, ничто не скрыто. Я полностью перед ней – мое лицо в синяках и порезах, мои кулаки уродливо покрыты шрамами.

Монстр.

– Я расскажу тебе все, что ты хочешь знать о моем детстве. Если ты расскажешь, откуда у тебя эти шрамы.

Адди

– Боже, я давно не чувствовала себя так после тренировки, разве что когда еще надеялась поступить в Джульярд, – говорю я Мие, когда она забирает меня на обед после школы танцев.

Мои волосы еще мокрые, я накидываю красную блузку, черную юбку и пару Blahniks, и мы выходим на улицу.

Это один из тех дней, когда весна и лето целуются: тротуары согреваются под щедрым солнцем. Но наслаждаться этим долго не приходится – черная машина, полная охранников Джакса, подъезжает прямо перед нами. Так что про чай латте в одном из милых уличных кафе, только вдвоем, свободные и смеющиеся, можно забыть.

– Вы не можете находиться на улице без защиты, мэм, – говорит Никко с неизменным суровым лицом, держа для нас открытую дверь машины.

Миа подмигивает мне, словно говоря, что он не всегда такой.

– Приказ босса.

И Миа, и я давно знаем, что спорить с Никко бессмысленно. Хотя Джакс с самого начала дал понять, что мы не пара, по всему Манхэттену уже разлетелся слух, что он спит со мной.

– Это могли быть твои ученики по танцам, знаешь ли, – говорит Миа, пока мы едем в ресторан, который она называет «самым горячим новым местом» на Верхнем Вест-Сайде. – Наверняка кто-то из них узнал, кто он такой.

Я тяжело вздыхаю.

– Вполне возможно.

– Если хочешь знать мое мнение, то Джефф и Ральф – самые большие сплетники.

– Ну, это точно не Лиз «Сладкая Конфетка». Но это могла быть Лесли. Или Криста – она тоже не особо умеет держать язык за зубами. А может, это тот ужасный, ужасный продавец.

Миа громко смеется, пока я цитирую ее слова, и весь мир сразу кажется ярче из-за ее смеха.

Мы подъезжаем к новому ресторану, о котором говорила Миа, и где мэтрдотель принимает нас как пару знаменитостей, заставляя ее мысли вновь закрутиться. Когда мы садимся на стулья с кожаными сиденьями, она говорит:

– С другой стороны, это может быть и сам босс. Каждый раз, как мы куда-то идем, нас встречают как VIP-персон. Такое отношение не получишь, если не разбрасываться именами, а значит, он явно не постеснялся упомянуть свое. – Она оглядывает зал прищуренными глазами. – Если бы ты не рассказывала мне, как он категорически заявляет, что вы никогда не будете вместе, я бы подумала, что он хочет, чтобы все знали, что ты принадлежишь ему. А это, полагаю, значит, что некоторые из его врагов могут нацелиться на тебя. Вот почему у тебя охраны больше, чем у президента.

Я смотрю на мужчин, стоящих неподалеку от входа, их взгляды прикованы к нам.

– Это может быть утомительно, – вздыхаю я, чувствуя, как груз омрачает солнечную легкость в груди. – На прошлой неделе я выкрутилась со Snake's, но боюсь, в следующий раз все будет не так просто. Джакс может поручить своим людям тайно следить за мной в мои свободные дни.

Уловив суть моих слов, Миа поднимает глаза от меню.

– Черта с два.

Я буквально бросаюсь к ней через стол, отчаянно шепча:

– Слушай, Миа. Если сейчас по всему городу болтают, что Джакс трахает меня, скоро об этом узнает и Снейк. Может быть, это его достаточно запугает, чтобы он оставил меня в покое. Но если я не появлюсь до того, как это произойдет, чтобы станцевать для него, он может так разозлиться, что, узнав правду, свяжется с Джаксом напрямую. Я не могу дать ему повода меня ненавидеть. Ты должна прикрыть меня, прошу.

Миа держит мой взгляд, ее идеально ухоженные пальцы сжимают меню, словно когти.

– Почему тебя так пугает, что он узнает? Это же не то, что ты продаешь свое тело. И даже если бы продавала, в этом мире есть вещи и похуже. – В ее голосе слышится упрек, и она не обязана объяснять, почему. Мы обе занимаемся этим уже годы, и если я считаю себя грязной за то, что танцую в клетке, то, наверное, должна думать то же самое и о ней.

– Я... – Начинаю было объяснять, но тут официант появляется с широкой улыбкой, чтобы принять наш заказ. Пока он уходит, я надеюсь, что на этом разговор закончен, но Миа, конечно же, не отступит.

– Ты влюбляешься в него, да? И причем сильно.

Я открываю рот, чтобы возразить, но слова застревают. С трудом проглатываю ком в горле и тихо говорю:

– Он делает все это чертовски сложным.

В глазах Мии вспыхивает энтузиазм, сверкая сапфирами.

– Вау, сестренка, это серьезно.

Я киваю, словно принимая неизбежную катастрофу, с которой ничего не могу поделать, и оглядываю переполненное заведение. Мы с Мией сидим наверху, на галерее, откуда видно весь первый этаж, и где нас, в свою очередь, тоже видят все. Кто-то открыто смотрит, кто-то шепчется, украдкой посматривая в нашу сторону, а некоторые даже указывают на нас, явно думая, что делают это менее заметно, чем на самом деле. Нью-Йорк, говорите, деревня? По крайней мере, среди элиты – точно.

Но при этом Джакс решительно убил идею о том, что у него могут быть отношения. Интернет полон новостей о том, что он одинок, его даже включили в список самых завидных холостяков Америки. Если это не заявление о том, что мы не пара, то я не знаю, что тогда вообще считать таким заявлением.

Здесь, в галерее есть еще несколько полукруглых кабинок с высокими спинками, расположенных рядом с хрустальными люстрами, каплями сверкающими на свету. Они так хорошо изолированы, что в них можно вести приватные разговоры, не беспокоясь о подслушивании. Интересно, так ли себя чувствовали монархи, когда в прежние времена возвышались над собраниями лордов и дам на своих тронах на высоком помосте?

– Честно говоря, мне кажется, он чувствует то же самое, – говорит Миа.

Я фыркаю:

– Не думаю, что Большой Злой Волк, управляющий всем Манхэттеном, так легко влюбляется. К тому же, он не трогал меня уже целую неделю.

Глаза Мии расширяются от шока.

– Ты имеешь в виду, он вообще с тобой не проводил времени?

– О нет, мы проводим время вместе. Каждое утро я готовлю завтрак, а вечером мы ужинаем едой из ресторана под нашей квартирой. Того самого, где мы были на нашем... – я закусываю губу, чтобы не выдать слово, – ...первом свидании. И мы разговариваем. Вернее, он копается в моей голове, как психотерапевт, и, черт возьми, делает так, что я чувствую себя прекрасно.

Миа склоняется над столом, ее глаза полны любопытства.

– Расскажи все. Как проходит завтрак? А потом расскажи про ужин. С деталями. Даже не вздумай ничего упустить.

Мы с Мией встречались на обед каждый день на прошлой неделе, но я была слишком напряжена, готовясь к выступлению в Snake's, чтобы говорить обо всем этом. Я держала рот на замке, кусая ногти. Мне нужно было пережить первую ночь в клубе, прежде чем я могла позволить себе хоть какую-то расслабленность.

До того как я смогла расслабиться, мы обсуждали новую работу Мии и ее последнее любимое занятие – тайный роман с Никко. Я просто не могла представить себе этого сурового охранника на коленях, с лицом, прижатым к ее бедрам на стиральной машине, но если кто-то и способен превратить любого мужчину в безумца от страсти, то это Миа. Ее безрассудный способ добиваться того, чего она хочет, – побочный эффект того, что случилось с ней несколько лет назад, катастрофа, которая изменила ее навсегда. Но, черт возьми, это работает.

– Я даже не уверена, когда это началось, – говорю я тише, заметив, что официант несет наши напитки. – Мое утреннее пение, желание его побаловать, сделать так, чтобы он чувствовал заботу. Наверное, в ту ночь, когда он вернулся домой с разбитым лицом.

– С чем? – вскрикивает она, но я откидываюсь назад с улыбкой, глядя на официанта, который ставит напитки на наш стол.

– Я пыталась вытащить из него ответы, но он постоянно уходил от темы, – продолжаю я историю, когда официант уходит, широко улыбаясь и сообщая, что еда скоро будет подана, и он к нашим услугам. Мы с Мией переглядываемся, без слов передавая друг другу одну и ту же мысль – он, должно быть, знает, с кем разговаривает.

– Как-то ему удавалось каждый раз возвращать разговор ко мне, – продолжаю я. – Он даже не сказал, откуда у него шрамы на руках, не говоря уже о том, что случилось с его лицом в тот день. – Сердце сжимается, когда я вспоминаю его красивое лицо, покрытое красными и черными синяками, рассеченную бровь. Казалось святотатством видеть его идеальное лицо в таком виде. – Он как наркотик, клянусь. Он кружит мне голову, заставляет чувствовать себя такой понятой, такой услышанной, что я бы легко выложила ему все, если бы меня не так волновало, что он обо мне подумает.

Миа тянется через стол и берет меня за руку.

– Адди, я прикрыла тебя той ночью и сделала бы это снова в любой момент. Но я думаю, ты должна ему рассказать. Снейк просто так тебя не отпустит, ты для него слишком ценна. Ты можешь продолжать играть по его правилам, но ты знаешь, какой он – это только заставит его хотеть большего. Джакс мог бы тебя вытащить.

Я яростно качаю головой.

– Ты не понимаешь. Он думает, что я этот чистый ангел, которая могла бы пробиться наверх через постель, но решила быть самостоятельной. Самое худшее, что он может подозревать, – это то, что у меня был содержатель, который оплачивал мамины долги. Он даже смирился с тем, что я пока не могу говорить об этом, но если бы он узнал, что я танцую за деньги в клетке...

Рука Мии с грохотом опускается на стол, заставляя меня подпрыгнуть на месте. Ее глаза наполняются яростью.

– Ты не стриптизерша, Адди. Мы этим не занимаемся, так что не надо делать вид, что это так.

– Я все равно далека от ангела, каким он меня считает, – усмехаюсь я. – Он даже называет меня так. Его любимое прозвище для меня.

– Да, кажется, ты упоминала это его прозвище на прошлой неделе – хотя бы это, несмотря на все эти гребаные нервы. Адди, ты всегда доверяла моей интуиции. Это так сложно, если я попрошу тебя сделать это сейчас?

Я поднимаю брови, выжидая.

– Не думаю, что Джакс Вон проводил бы с тобой каждое утро и вечер, если бы ты не была для него чем-то особенным. Если бы у него не было к тебе глубоких чувств. – Ее глаза загораются уверенностью, пока она говорит: – На самом деле, я уверена...

Официант появляется с нашими тарелками, заставляя ее замолчать. Он ставит перед нами дымящуюся еду, но продолжает любезничать, отчего у меня подскакивает давление, и в ушах начинает звенеть. Удерживать на лице вежливую улыбку и «милую» маску – просто ад, потому что я сгораю от нетерпения услышать теории Мии. У нее убийственная интуиция, она ни разу не ошибалась, и я умираю от желания узнать, что она думает.

– Давай, продолжай, – подгоняю я, как только официант уходит, снова заверив нас, как он счастлив быть к нашим услугам.

– У него есть для тебя прозвище, он слушает тебя, копается в твоем прошлом, решает все твои проблемы – те, о которых знает, – говорит Миа. – Он не жалеет усилий, чтобы ты чувствовала себя в безопасности и могла открыться. Это тебе о чем-то не говорит?

– Было бы проще, если бы он тоже чем-то делился, – вздыхаю я.

– Разве он не делился? Он ведь рассказал тебе о своем брате.

– А теперь ты заставляешь меня чувствовать себя неблагодарной сукой.

– Не надо. Это не про тебя. Просто... скажем так, ты не привыкла, чтобы с тобой так хорошо обращались. – Я открываю рот, чтобы возразить, но она поднимает руку, зажмурив глаза, как будто не хочет этого слышать. – Я знаю, я знаю. Он выкрутил тебе руки этим контрактом. Он, по сути, заставил тебя стать его наложницей. Он трахал тебя жестко и грубо, и ему было наплевать, что другие могли это слышать, – черт, может, ему это даже нравилось. Но он также дал тебе жизнь, о которой мечтает каждая девушка, и доступ к безграничному источнику денег. Он понял, что тебе нужен перерыв, и ему интересно, какая ты как личность.

Я откусываю кусочек еды, указывая вилкой на первый этаж, где люди все еще наблюдают за нами.

– Он еще и косвенно дал мне репутацию его личной шлюхи.

– Веришь или нет, но это повышает твою ценность на рынке. Когда он с тобой покончит, у тебя будет больше поклонников, чем ты могла себе представить.

– Мир у нас, конечно, извращенный, – бормочу я с полным ртом, понимая, что она права.

– Еще бы, – отвечает она. – В любом случае, если хочешь знать, что я думаю на самом деле, ну... – Она откусывает кусочек и аккуратно вытирает уголки рта салфеткой. – Я думаю, он в тебя влюблен.

Я давлюсь едой, лихорадочно хватаюсь за бокал вина, чтобы ее запить.

– Это абсурд, – хриплю я.

– Правда? Абсурд? – Миа откладывает столовые приборы, упирается локтями в стол и складывает пальцы домиком. – Давай посмотрим. Ты сказала ему, что хочешь знать, когда этот контракт закончится, и предложила исполнить его самые извращенные фантазии за конкретный срок. Вместо того чтобы воспользоваться этим, он перестал спать с тобой. И на что это похоже, если не на то, что он на самом деле хочет продлить этот контракт. Продлить время, которое он может провести с тобой.

Клянусь, у моего сердца только что выросли крылья, но я не могу позволить ему взлететь. Я давлю его вниз, пока эта глупая штука не заставила меня свернуть себе шею при падении.

– Может, он просто любопытен. Ему интересно, каково это – быть с женщиной, которая отказалась продаться ему. Черт, а вдруг он сменил всю свою стратегию? Что если теперь его цель – мое сердце? Посмотреть, как быстро он сможет заставить меня влюбиться в него, разрушить меня окончательно? – Я размахиваю пальцем, пока в голове формируются все новые идеи, как снежный ком. – Ему явно не понравилась мысль о том, что я могу быть с другим мужчиной, когда мы с ним закончим. Может, он просто хочет убедиться, что я буду слишком сломленной после него, чтобы быть с кем-то еще? А что, если он еще более извращенный, чем мы думали, и ему нужно не только мое тело, но и моя душа?

Миа машет рукой, будто все это вообще неважно.

– Адди, да ты даже смотреть на другого мужика не сможешь после него. Мы те люди, которые всегда стремятся к чему-то лучшему в отношениях, а где ты найдешь лучше, чем этот кусок мяса, который правит миром? Если судить по его рукам, я уверена, он разносит задницы так же успешно, как пробивается через биржевые рынки.

– У него слишком много власти надо мной, – мой тон становится мрачным, как могила. – И он уже слишком много знает, не рассказывая особо о себе. Да, он рассказал мне правду про брата и про то, откуда он родом, но что, если это была просто наживка, чтобы заставить меня говорить?

Миа ухмыляется.

– Ты забываешь, дорогая. Джаксу Вону ничего от тебя не нужно. Он мог бы продолжать свою успешную жизнь, после того как впервые увидел тебя, и полностью игнорировать твое существование. Но он выбрал тебя из всех женщин, и можешь говорить мне все, что хочешь, даже что я перечитала романтических романов, но если это не кричит о связи сродства душ, то я не знаю, что тогда вообще говорит.

Я разражаюсь смехом, пытаясь проигнорировать, как эта мысль уютно устраивается у меня в голове.

– Знаешь что, – говорит Миа, – у тебя ведь вечеринка у твоих мальчиков, Джеффа и Ральфа, в следующую пятницу, да?

– Точно. Мне даже удалось выкроить ночь от Snake's ради этого. Пришлось пообещать ему целые выходные в обмен, но хотя бы я могу выбрать, когда. Может, удастся растянуть это достаточно долго. – То есть до конца контракта. Мысль о том, что близость между мной и Джаксом когда-нибудь закончится, затягивается на шее, как невидимые цепи Снейка. – Я начинаю к нему привыкать, Миа. Когда я просыпаюсь утром, у меня в груди какое-то счастье с чертовыми крыльями. Он – первая мысль утром и последняя перед сном.

– Да, ну, что-то мне подсказывает, что он чувствует то же самое.

– Желание выдавать за реальность, – отмахиваюсь я.

– О, но мы никогда не узнаем, правда? Если не проверим. – Она вскидывает бровь и ухмыляется, бросая мне вызов.

– Ты привлекла мое внимание, – отвечаю я.

– Пригласи его пойти с тобой на вечеринку к ребятам.

Я разражаюсь смехом так громко, что несколько голов выглядывают из соседних кабинок, раздраженные тем, что их покой нарушили.

– После того как он ясно дал понять, что мы с ним не пара, я сильно сомневаюсь, что он появится со мной на публике под ручку.

Миа пожимает плечами.

– Тогда иди одна и дай ему повод пойти за тобой.

Она берет кусочек еды, демонстративно наслаждаясь, даже постанывая, чтобы показать, как ей вкусно, но я уже вижу в ее глазах озорство.

– Даже не думай об этом, – предупреждаю я, указывая на нее вилкой. – Не смей давать ему этот повод вместо меня.

– Тогда просто подыграй мне и спроси его. Если на то пошло, он оценит, что ты сказала ему, где будешь проводить свою свободную ночь, а учитывая, как он становится дико собственническим по отношению к тебе, его ответ может тебя удивить.

Я качаю головой, как на упрямого ребенка, который отказывается принять очевидное, и решаю сдаться.

– В следующий раз давай просто возьмем хот-доги на обед, – говорю, оглядываясь по сторонам еще раз. Люди действительно думают, что они лучше маскируют свою слежку, чем это есть на самом деле.