Текст книги "Его извращенная фантазия (ЛП)"

Автор книги: Ана К. Блэклейс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 15 страниц)

– Ты явно проявил ко мне повышенный интерес, Джакс, – говорю я, не глядя на него, поглаживая пальцами бока кружки. – И часть меня ценит это. Но иногда это слишком. Я не могу... я не могу отдать тебе все свои секреты.

– Твои секреты связаны с мужчиной, в которого ты влюблена? – вопрос звучит так четко, что я резко поднимаю голову.

– Если бы это было так, ничто не заставило бы меня его предать. Я бы сразу честно призналась тебе и умоляла не делать этого. А если бы ты все равно принудил меня к этой сделке – хотя, почему-то я сомневаюсь, что ты бы так поступил, – я бы сначала рассталась с ним.

Он держит мой взгляд, но на этот раз в его глазах нет расчета. Сквозь маску полного контроля на его лице мне кажется, я вижу что-то похожее на восхищение. Из меня вырывается легкий смешок, и я качаю головой.

– Если бы я не знала лучше, я бы сказала, что мы начинаем нравиться друг другу.

После короткой паузы Джакс говорит:

– Пять лет назад в Джульярде Генрих Рассел отверг тебя, потому что у него была другая студентка на примете. Девушка, на которой он за последние месяцы зациклился в сексуальном плане, и он хотел оставить место для нее. Другие влиятельные люди тоже приложили руку к этому, и тебя обманом лишили твоего заслуженного места в танцевальной академии. У тебя украли мечту.

Гнев слышится в его последних словах, перемешанный с чем-то вроде обещания возмездия.

Сначала я с трудом перевариваю то, что он только что сказал, но когда наконец до меня доходит, мой мир переворачивается с ног на голову.

– Как ты получил такую информацию?

Он поднимает бровь, словно я упускаю очевидное.

– Я – Джакс Вон.

По моей спине пробегает холодок, и я вспоминаю, что еще он может узнать. Почему-то эта мысль пугает меня сейчас гораздо больше, чем 24 часа назад.

– Это никогда не было твоей виной, Адалия. Ты была достаточно хороша. Более того, ты была превосходна. Это человеческая коррупция отняла у тебя все.

Соленые слезы жгут горло, и я не смогу сдерживать их еще долго. Мой телефон вибрирует, спасая меня от унижения еще большей уязвимости перед Джаксом Воном. Он все еще лежит на полу, где оказался после того, как я написала Кэмдену. Я нервно чешу затылок – должно быть, это он. Снова.

– Похоже, твой бывший не может принять отказ, – говорит Джакс, глядя на телефон с таким же раздражением, как и я.

– Да, потому что ты можешь.

– Это другое. Между нами… – Он замолкает, цокает языком и оставляет мысль недосказанной.

Одним плавным движением Джакс встает с кресла и направляется к тому месту, где телефон снова вибрирует от очередного сообщения. Зная Кэмдена, он, вероятно, заполняет мои входящие сообщения упреками. Не удивлюсь, если он уже перешел на оскорбления. Если еще нет, то скоро перейдет.

Я бы хотела чувствовать больше негодования, когда Джакс берет мой телефон и хмуро пролистывает сообщения. Бесполезно даже спрашивать, откуда он знает мой PIN. Миа ясно дала понять, что у него под рукой лучшие хакеры страны, и, говорят, он сам в этом деле не новичок. Если бы я была благоразумной, я бы вскочила и топнула ногой, требуя личного пространства, но на самом деле я чувствую облегчение. Кэмден злится, когда что-то идет не по его плану, и иметь с ним дело часто выматывает. Черт, я даже не хочу знать, что он пишет, и Джакс, похоже, тоже не особо углубляется. Он быстро водит пальцем по экрану, удаляя сообщения.

– Не отвечай ему, – приказывает он. – Более того, можешь забыть, что он вообще существует. Вот. – Он протягивает мне телефон, и я вижу, что он заблокировал номер Кэмдена. – Удали его.

Я делаю это, не раздумывая. Затем пялюсь в экран.

– Это касается не только Кэмдена Мюррея. Я хочу, чтобы ты удалила всех своих бывших парней.

Я поднимаю брови.

– Это уже перебор, тебе не кажется? Мы с тобой временные. Ты не можешь всерьез просить меня...

– Если тебе дороги эти мужчины, ты сделаешь, как тебе сказано. – Его взгляд скользит вниз, на мой телефон. – Сейчас.

Мой мозг начинает лихорадочно работать. Он только что пригрозил всем мужчинам из моего прошлого? Я чувствую, на что он способен, поэтому под его пристальным взглядом подчиняюсь. Я встречалась не с таким уж большим количеством парней, когда переехала в город, но и не с парой-тройкой. Я думаю пропустить несколько имен, чтобы не выглядеть перед Джаксом шлюхой, но а вдруг он уже знает? Он дал ясно понять, что говорит серьезно и не станет колебаться, чтобы причинить им вред.

Не то чтобы я встречалась со святошами, некоторым из них не помешало бы встряска, но мне не дано быть судьей.

Джакс же с радостью сыграет палача.

Когда я заканчиваю, он кивает, поправляет пиджак и направляется к двери.

– Подожди, – окликаю я его. – Мы еще не все обсудили. То есть, чем мне заниматься весь день? Ты владеешь мной, за исключением моего еженедельного времени отдыха, так что... – Я оглядываюсь, пытаясь понять, с чего начать. – Я так понимаю, я буду жить здесь, но тогда, когда мне ждать твоих визитов? Это будет каждый день, ночью или днем? Нам нужно многое обсудить.

– Ты будешь жить здесь, – говорит он ровным голосом. – И мы будем видеться ежедневно.

Он замолкает, словно до сих пор не был уверен в следующей части, но теперь определился.

– Мы будем завтракать вместе каждый день. Иногда и обедать, в зависимости от моего расписания – оно обычно плотное. Но ужин – обязательно.

Каждое утро и каждый вечер, а иногда и днем. Вряд ли он имеет в виду только наслаждение моей очаровательной компанией. Ведь не для этого он меня нанял.

– Джакс, я... Я не знаю, смогу ли выдержать такое, – говорю я, чувствуя, как тепло разливается между моими сжатыми бедрами, обостряя болезненные ощущения. – Жесткий секс каждый день... Я не уверена, что справлюсь.

Его голос опускается до глубокого баритона, от которого по всему телу встает дыбом каждая тончайшая волосинка.

– О, ты сможешь. Очень скоро ты сама начнешь просить, я тебе обещаю. Но я не поэтому сказал, что мы будем видеться каждый день, иногда по три раза в день. Я сказал это, потому что мы будем делить эту квартиру. В конце концов, это мое место.

У меня тут же кружится голова, и я хватаюсь рукой за стол, чтобы не упасть.

– Твое место? Но... – Это не укладывается в голове. Я для него просто игрушка. Женщины годами пытаются добиться, чтобы мужчины предложили им съехаться, а Джакс сделал это в первый же день? Черт, он даже не спрашивал. Он принес меня сюда без сознания, а потом притащил мою любимую кружку. Что дальше? Кольцо?

Я не могу говорить – то ли секунды, то ли минуты, я не уверена. Мои губы двигаются, как у рыбы в воде, пока я, наконец, не произношу:

– Вау, я просто... Прости, я этого не ожидала. Ты сказал, что я буду полностью в твоем распоряжении, кроме одного дня и одной ночи в неделю, которые остаются для меня, и трех часов в школе танцев, но...

– В конце концов, мы договорились о двух занятиях в школе танцев, – поправляет он.

– Хорошо, двух, но все равно. Я не ожидала, что ты захочешь, чтобы я была у тебя все остальное время, – я показываю рукой вокруг. – В твоем личном пространстве.

– Признаю, изначально это не входило в план. Но потом... – Его глаза скользят по всему моему телу. – Потом все изменилось.

Поправив пиджак, он разворачивается и направляется к лифту, прикладывая руку к сканеру.

– Если так можно выйти, то как мне это сделать? – спрашиваю я.

– Ллойд будет здесь, если тебе что-то понадобится. Ты можешь вызвать его, нажав на красный индикатор на любой из этих панелей, – он проводит рукой по высокотехнологичной полоске рядом со сканером. Я видела такие у двери каждой комнаты, включая ванную.

– Он позаботится обо всем, что тебе нужно. Он обеспечит машины, если ты захочешь поехать за покупками или куда-либо еще, даже встретиться с друзьями. Конечно, я буду в курсе каждого твоего шага, но все будет в твоем распоряжении. И, само собой, ты не сможешь видеться с мужчинами, которые не являются членами семьи.

– А как насчет мужчин-друзей?

– Для такой женщины, как ты, не существует понятий «мужчина-друг», – произносит он как очевидный факт. – Разве что эти мужчины интересуются другими мужчинами. Те два парня в танцевальной студии кажутся вполне подходящими.

– Это уже абсурд, – говорю я, скрещивая руки на груди.

– На этом разговор окончен, – выносит он вердикт.

Двери лифта открываются, обнажая группу мужчин в черном, с лицами, будто высеченными из камня. Они стоят в ожидании, словно придворные, пока король не войдет. На первый взгляд они выглядят одинаково, но я все же узнаю Никко – того самого телохранителя, который был с нами в машине, когда мы с Мией отправились на шопинг. Именно его пальцев она случайно коснулась, забирая карту Джакса. С квадратной челюстью и агрессивным видом, он определенно ее тип.

– Если ты спросишь, как бы я хотел, чтобы ты провела день, – говорит Джакс, стоя среди своих людей и поправляя запонки, – то я бы предложил тебе забрать свою лучшую подругу и снова отправиться за покупками. Я бы не отказался от приятного приема, когда вернусь домой сегодня вечером.

Его взгляд темнеет так, что тепло разливается у меня внизу живота.

– И я обязательно сделаю так, чтобы это стоило твоих усилий.

Прежде чем двери лифта закрываются, оставляя меня в позолоченной клетке квартиры Джакса Вона на вершине мира, он добавляет:

– Ах да, Адалия. Удали и эти приложения для знакомств.

ГЛАВА VII – Когти прошлого

Джакс

Вот почему я никогда не тренируюсь ни с кем, кроме Деклана Сантори, известного как Бык. Он может выдерживать мои удары – быстрые, жестокие и разрушающие, – не оказываясь на полу октагона, как побитый сутенер, ноющий от боли. Он профессионал, чемпион UFC времен своего студенческого братства, а также легенда подпольных боев.

Он не может отказаться от нелегальных схваток, поэтому носит маску и использует псевдоним Бык. Никто не должен узнать его настоящую личность.

Знаменитый миллиардер, который никогда не пропускает красные дорожки, он – влажная мечта многих городских девиц. Не думаю, что он когда-нибудь угомонится с одной девушкой, потому что, как и я, он долбаный ублюдок с долбанными секретами. Но когда он впервые пришел ко мне за помощью много лет назад, он был подающим надежды парнем, и я просто не смог позволить ему пропасть впустую.

Я не мог позволить ему свалиться в ту же темную яму, которая превратила меня в монстра.

Поэтому я замел его косяк, и с тех пор он остается верным щенком, хотя и с характером и чувством собственного достоинства. Бесстрашный и опасный, Бык больше не нуждается в том, чтобы подлизываться ко мне. В отличие от всех остальных мужчин, которых я знаю, он не выказывает свое восхищение из страха. Напротив, если кто-то и может потягаться со мной на всех уровнях, то это он.

С меня пот стекает по спине, пока я наношу удары настолько мощные, что одна из его накладок слетает.

– Эй, похоже, сегодня мы не в дружелюбном настроении, а?

Я тяжело дышу, кулаки все еще подняты. Я без перчаток, только в бинтах, чтобы чувствовать весь импульс ударов. Но после нескольких ударов я понимаю, что сегодня мне нужно не бить, а быть боксерской грушей.

– Ударь меня, – рычу я. – Сильно. В лицо или в живот, мне по хуй, главное, чтобы было больно.

Бык колеблется, как всегда.

– Чувак...

– Просто сделай это, Деклан.

Он знает, что лучше не колебаться второй раз. Сбросив накладки, он наносит удар правым кулаком прямо мне в живот. Удар, от которого любой крупный мужик согнулся бы пополам и выплюнул свои кишки. Но годы тренировок, бои насмерть в тюрьме научили мое тело выдерживать гораздо больше, чем обычные люди. Мои мышцы напрягаются, и удар отскакивает от меня, как чертов мяч.

– Сильнее, – сквозь зубы проговариваю я, стискивая их так сильно, что челюсть начинает болеть.

Деклан бьет снова, и я сгибаюсь вперед, мои кубики превращаются в бетонную стену. Он наносит еще один удар, и еще, так быстро, что его кулаки рассекают воздух.

Мои собственные кулаки сжимаются в бинтах, которые натирают кожу. Прежде чем я осознаю, я начинаю отвечать на его удары, и мы погружаемся в полноценный бой в октагоне, под резким светом, падающим прямо в центр.

Мы держимся в круге света, точно так же, как делали это семь лет назад, когда встретились в октагоне впервые.

Единственная ничья в моей жизни. И в его.

Сейчас мне нужна именно та жестокость, которую может дать только он. Что-то, что выбьет из меня дикое желание, грозящее поглотить меня целиком. Если кто-то и может заставить свет потухнуть, то это Деклан.

Последние удары выталкивают нас обоих за пределы конуса света, и мы отскакиваем от сетчатых стенок октагона, тяжело дыша. Мы снова бросаемся друг на друга, очередной шквал ударов, от которых в голове все смешивается.

Очередная пауза, полная стонов и хрипов, видит, как мы снова отскакиваем от сетки, изо всех сил стараясь устоять на ногах, обрести равновесие.

– Что с тобой, блядь, не так, чувак? – шипит Деклан, тяжело дыша, его мощная грудь вздымается.

В отличие от меня, бывший парень из братства не имеет ни одной татуировки. У элиты не принято портить свое тело. Но внутри его душа – это израненная развалина.

– И даже не пытайся сказать, что все нормально, потому что я выбью из тебя все, пока ты не заговоришь.

– Нет, – мой голос вибрирует в груди. – Ты только попробуй.

Он делает это. С боевым кличем он бросается на меня, его руки отскакивают от моей защиты, пока я блокирую его удары. Наконец, ему удается нанести удар в челюсть, и я стону от боли, что раскалывает мою голову, – наслаждаясь этим, принимая это.

Рычу, высовывая язык, как разъяренный гладиатор, готовый к еще большему. Бык наносит следующий удар, словно молот, целясь прямо в мое лицо, прекрасно понимая, что именно я хочу. Что мне нужно.

Если бы он пошел по корпусу, мои мышцы сработали бы автоматически, превратившись в бетон, защищая меня от любого реального урона.

Но пока я держу руки опущенными, ничто не сможет защитить мое лицо от шквала насилия.

Я наслаждаюсь его ударами, мой разум сосредоточен на трещинах и молниях, что пронзают мою голову. Улыбаюсь как сумасшедший, подставляясь под его удары, пока Деклан внезапно не останавливается.

– Ты что делаешь? – рычу я. – Продолжай.

– Да хрен там. Что с тобой, чувак, зачем ты это делаешь с собой?

Его образ плывет перед моими затуманенными глазами, кулаки разжаты, опущены по бокам. На одной из его бинтовых обмоток кровь, что означает, что влажность над моей бровью – это от порванной кожи.

– Что за тупые вопросы ты задаешь? Это ж не первый раз, когда мы так делаем. Ну давай, бей дальше.

Он качает головой и отступает, проводя рукой по своим волосам.

– Это другое, чувак. Совсем другое. Я никогда не видел тебя таким раньше, и, честно, это пугает меня.

Я падаю назад, прислоняясь к сетке октагона, медленно сползая на пол. Усталость пронизывает все тело. Облокотившись предплечьями на колени, я закрываю глаза, позволяя себе ощутить момент. По крайней мере, на несколько минут зверь будет тихим, ошеломленный ударами, пытаясь вернуть фокус. Ах, вот оно, чувство, что я получил то, что заслужил.

– Говори, – настаивает Деклан.

– А если нет? – бросаю я, откинув голову назад к стене октагона, глаза все еще закрыты.

– Тогда...

Из меня вырывается смех. Вот он, уникальный способ Деклана добраться до меня. Я начинаю разматывать бинты, сосредотачиваясь на плавном движении, пока говорю:

– Это... я... – Черт возьми, что мне сказать? Я никогда не говорил о женщинах с мужиками, просто потому, что никогда ни одна не интересовала меня.

К счастью, у Деклана есть эта странная способность чувствовать вещи.

– Это из-за телки, да?

Мои глаза резко поднимаются, встречаясь с его пугающе черными радужками. Улыбка изгибает его губы.

– Ну надо же, великий Джакс Вон влюбился в девчонку. Кто бы мог подумать, что он вообще способен на это.

– Это не так, – бурчу я.

– Судя по тому, как ты только что пытался выбить это из себя? – Он цокает языком, указывая на меня пальцем. – Это точно так.

– Что ты вообще знаешь? – ворчу я, отрывая кусок бинта, сворачивая его и промакивая рану над своей бровью.

Лицо Деклана напрягается. Блядь. Мы так давно об этом не говорили, что я совершенно забыл.

– Прости, – говорю я, чувствуя себя полным ублюдком. – Я не знаю, что на меня нашло, просто... – Я переворачиваю бинт и прижимаю его сильнее к своей брови, пока боль не заставляет меня зашипеть. – Я не влюбился в нее, это что-то другое.

– О, да? А ты как раз и не можешь этого понять, да? – говорит Деклан. – Ты же никогда никем не интересовался раньше. Сравнивать-то не с чем.

Я швыряю в него валяющуюся рядом перчатку свободной рукой. Все происходит быстро, его рука поднимается на долю секунды слишком поздно, и перчатка попадает ему прямо в лицо.

– Да ты охренел, – возмущается он, швыряя ее обратно через октагон. Я ловлю ее в воздухе и роняю рядом с собой.

– Это не моя вина, что женщина наконец-то добралась до тебя, – добавляет он. – Я просто пытаюсь помочь. Я даже не уверен, как именно, но знаю, что выбивать из тебя дерьмо не сработает в долгосрочной перспективе.

– Почему нет? Я ведь не какой-то гламурный персонаж в публичной жизни, как ты. Не нужно беречь лицо, – бросаю я.

– Нет, но все равно жалко видеть тебя в таком состоянии. Ты ведь симпатичный парень, знаешь ли. К тому же, что скажет твоя девчонка, если ты явишься к ней, выглядя как Кличко, по которому проехался Мохаммед Али?

– Она проникла мне под кожу, чувак, – слова сами срываются с губ. Я втираю сложенный кусок бинта в рану, стиснув зубы. – Ради нее я готов на такие долбанутые вещи, что сам себе удивляюсь.

Деклан смотрит на меня пристально.

– Но не против нее.

– Никогда, – мгновенно отвечаю я, реакция исходит прямиком из нутра. – Но против любого, кто попробует ее у меня забрать. Например, ее бывший. Он пару дней назад продолжал ей писать, и я просто, блядь, взбесился. Я всерьез думал поймать его в темном переулке и переломать ему каждую кость. И это даже не самое худшее.

– А что тогда самое худшее? – спрашивает он, не сводя с меня взгляда.

– Она провела у меня всего одну ночь и одно утро, а я уже рассказал ей про Доминика, – говорю я, чувствуя, как эти слова проскальзывают наружу.

Его лицо застывает. Он понимает, что это значит.

– А про то, что случилось в тюрьме?

Я качаю головой, мокрые пряди волос хлестают по лбу.

– Пока нет, – отвечаю. И не потому, что я не хотел, а потому, что не мог выдержать отвращения, которое наверняка исказило бы ее лицо. Она никогда не должна узнать, что я сделал.

– Не знаю, чувак, – говорит Деклан, потирая щетину на своей квадратной челюсти. – С одной стороны, это звучит круто. Ты – крепкий орешек, и возможность говорить с кем-то вот так – это бесценно. Не то, от чего хочется отказываться.

– Но то, от чего определенно следует избавиться, когда ты чертов...

– Не говори этого, – перебивает он меня.

– Это то, кем я являюсь, – твердо произношу я.

– Это не значит, что ты не имеешь права быть... – он осторожен в выборе слов, но в конце концов решается, – счастливым.

– Счастливым, – выплевываю я это слово. – Это не про меня. Тюремный психолог сказал то же самое, когда объявил меня угрозой для общества после гребанного Армагеддона. Я не способен на нормальные чувства. Я уничтожаю все, к чему прикасаюсь.

– Ты прекрасно знаешь, что это полная чушь, – Деклан обычно спокойный, но сейчас в его голосе отчетливо слышна злость. – Ты вырос в дерьмовых условиях, где все предсказывали, что ты станешь наркоманом и бандитом. Все мальчишки с твоей улицы так и закончили. А ты ни разу не тронул наркотики, устроился на первую работу в шестнадцать, приносил домой все деньги матери и даже терпел то рабство, которое тебе устроили на стройках, потому что оно давало тебе цель. Если вообще существует такой человек, как хороший мужчина, то это ты, Джакс. Ты сделал что-то великое даже из тюрьмы, просто представь, чего ты мог бы достичь, если бы родился у каких-нибудь богатых нарциссов вроде моих родителей.

Я горько усмехаюсь, желая, чтобы мог поверить в то, что я действительно хороший человек, хотя бы в своей основе. Но Деклан предвзят, потому что я помог ему, когда он достиг дна.

– Даже если я когда-то был хорошим человеком, тюрьма это изменила. В каком-то смысле я так и не вышел из нее, – говорю я, швыряя окровавленный бинт на пол.

– Я не могу влюбиться в нее, Деклан, – мой голос звучит почти шепотом. – Я задушу ее, запру в клетке навсегда и буду сходить с ума от ревности каждый раз, когда она будет смотреть с меланхолией в окно, подозревая, что она думает о каком-то другом мужчине. Единственный человек, которого я могу терпеть рядом с ней, – это ее подруга Миа. И даже не начинай про то, чего мне стоило согласиться на эти ее несколько танцевальных занятий в неделю.

Когда Деклан никак не реагирует на это, я поднимаю взгляд с пола. Если бы мне пришлось дать определение меланхолии, это был бы взгляд на его лице прямо сейчас.

– Все в порядке? – осторожно спрашиваю я.

– Да, просто... – он смотрит в пустоту, его губы плотно сжаты. – Это имя.

Я смягчаю голос, говоря с осторожностью:

– Ее так звали?

Он кивает, его горло двигается, словно он только что проглотил слово, которое не смог произнести вслух.

Хороший друг начал бы копать глубже. Но брат знает, когда остановиться.

– Если когда-нибудь захочешь поговорить о ней, я здесь.

Деклан разражается смехом, возвращаясь к себе, и швыряет в меня накладку.

– Если бы я когда-нибудь захотел поговорить о женщине, которая разрушила мою жизнь, я бы точно не стал делать это с эмоционально искалеченным ублюдком, который впервые в жизни вкусил страсти. Но как тот, у кого больше опыта, могу сказать тебе, Джакс: этот опыт будет болезненным. Этого не избежать. Но каждая его секунда будет стоить того, и ты будешь жаждать еще.

Джакс

Даже после часов тренировок с Быком – практически самоубийственного опыта – мой член напрягается, как только я выхожу из лифта. Я мгновенно вдыхаю запах Адалии, и все мои чувства оживают.

Блядь, избиение никак не облегчило ситуацию.

Все синяки и порезы на моем лице оказались бесполезны. Лишь временное затишье в вихре чувств, которые она вызывает во мне.

Я прохожу мимо кухонного стола, на котором стоят свечи, из-за угла льется мягкий джаз.

Я нахожу Адалию за сервировкой столовых приборов и салфеток на уютном обеденном столе в алькове с видом на город, и мое дыхание замирает.

Черное шелковое платье, облегает изгибы ее тела. Ее волосы золотыми волнами падают по спине, а черная подводка и красная помада усиливают ее образ богини соблазна.

Я остаюсь в тени, вне досягаемости мерцающего света свечей. Воздух наполнен магией, превращая даже панораму города вокруг нас в фантастическое царство.

Мое сердце пропускает удар, когда Адалия останавливается, выпрямляет спину, ее грудь вздымается быстрее, а румянец начинает проступать на щеках. Она тоже это чувствует – это смертоносное притяжение между нами, и, похоже, уже не пытается ему сопротивляться. Мы просто смотрим друг на друга несколько долгих мгновений.

– Это ты все приготовила? – я медленно обвожу взглядом стол.

На столе жаркое – и я сомневаюсь, что оно веганское, – тушеные овощи, шампиньоны, пюре и какой-то изысканный салат. Несколько тарелок все еще накрыты, а в центре стола стоят две бутылки вина, красное и белое.

– Черт возьми, нет, – бросает она, прежде чем прочистить горло. – Но раз уж ты заставил меня провести день, тратя деньги на всякую роскошь, я подумала, почему бы не на ужин из мишленовского ресторана.

– Смотрю, ты разбираешься в винах.

– Совет сомелье.

Я обхожу ее, оставаясь в тени, чтобы свет свечей не освещал мое лицо, и придвигаю ее стул.

– Значит, ты передумала? – замечаю, как она разглаживает спину платья, шелк подчеркивает аппетитные изгибы ее задницы, прежде чем она садится.

– Передумала? – мягко переспрашивает она, голос дрожит. Она нервничает, явно не привыкла к таким ситуациям, и это приносит мне странное облегчение. Она настолько соблазнительна, что наверняка привлекала внимание множества богатых мужчин на Манхэттене, и уже должна была бы стать профи в таких играх. Но она выбрала быть собой, и я уважаю ее за это больше, чем она когда-либо узнает.

– Кажется, ты уже не так настроена ненавидеть меня, – замечаю я, возвращаясь на свою сторону стола. Отодвигаю стул ровно настолько, чтобы мое лицо оставалось в тени, и усаживаюсь.

Я вернулся домой только после наступления темноты, чтобы быть уверенным, что она не увидит меня, и собирался уйти рано утром.

– Должен признать, я не ожидал этого, – говорю я. Впрочем, я скорее ожидал, что она попросит больше времени на восстановление. Она наверняка все еще чувствует меня внутри, с каждым шагом. Не то чтобы я мог удержаться от того, чтобы не прикоснуться к ней хотя бы день. Я взял ее сегодня утром, и теперь умираю от желания сделать это снова, даже после драки, которая убила бы любого неподготовленного. – Не говори мне, что ты решила, что все-таки находишь удовольствие в моих объятиях.

– Ты прекрасно знаешь, что нахожу. Наперекор здравому смыслу, нахожу. К тому же... – Она тянется за спину, к полу, у окна во всю стену, и поднимает коробку, из которой достает предмет.

Тот самый, который я знаю слишком хорошо.

Я кладу лодыжку на колено, проводя костяшками по губам, наблюдая, как она поворачивает в руках тот самый дилдо, который выпал из ее сумки в день нашей встречи.

– Твой парень Никко сказал, что ты хотел, чтобы это доставили из моей квартиры.

– Если бы я не знал лучше, то решил бы, что ты с нетерпением ждешь, чтобы использовать это, – бросаю я.

– Для твоего развлечения, – ее голос низкий, приглашающий. – Думаю, именно поэтому ты поручил одному из своих охранников принести это сюда.

Часть меня бесится при мысли о том, что Никко мог представить, как она использует этот дилдо на себе, даже на мгновение. Но другая часть ликует, зная, что он прекрасно понимает – она моя. Полностью, каждой клеточкой своего тела. Только я имею право смотреть на нее, чувствовать ее вкус, касаться ее. И мне нравится это чувство. Думаю, я хочу, чтобы все мужчины вокруг нее знали об этом.

Официально мы с ней не можем быть вместе, я это ясно дал понять, но я найду способ заявить о своих правах на нее.

Она слегка наклоняется над столом, ее руки прижимаются к бокам, сжимая ее шикарную грудь прямо передо мной.

– Но то, чего я действительно жду, – это чтобы мы установили четкие сроки этого контракта.

Я позволяю своим глазам пробежаться по ее прекрасному лицу, которое сияет в свете свечей. В груди поднимается чувство, которое я думал, что потерял навсегда, – тоска. Она хочет разорвать цепи, которые связывают ее со мной. Вот что значит этот «приятный ужин». Она так отчаянно хочет, чтобы контракт закончился, что способна устроить романтический ужин с мужчиной, которого ненавидит, и даже потакать его самым извращенным фантазиям.

– Ты настолько хочешь избавиться от меня? – шепчу я. Ее плечи напрягаются.

– Дело не в этом, – выдыхает она, ее голос растворяется в мягком фоне джаза. – Просто... Слушай, ты предлагаешь мне жизнь, за которую многие девушки убили бы, и я правда ценю это. Шопинг целый день, время с моей лучшей подругой, моя мать, которая позвонила, чтобы сказать, что ее долг погашен, – все это как исполнение мечты, сказочная жизнь, о которой я никогда не думала, что смогу жить.

– Но?

Ее красные губы плотно сжимаются.

– Но несмотря на роскошные условия, я все еще рабыня. А это, – она машет рукой вокруг себя, – это золотая клетка.

– Ты так себя чувствуешь? В клетке?

Она не отвечает, продолжая смотреть на меня. Мое лицо скрыто наполовину в тени, она видит лишь его очертания, а в моих глазах пляшут отблески огня. Но ей не видно ран, которые я получил, пытаясь выбросить ее из своей головы.

– Значит, ты готова исполнять мои фантазии, какими бы унизительными для тебя они ни были, только чтобы дождаться срока окончания. – Мой взгляд скользит по ее телу. – Ты купишь сексуальную одежду, нарядишься, будешь удовлетворять меня, как гейша, только чтобы я отстал от тебя как можно скорее.

– Ты не понимаешь, Джакс, – шепчет она, наклоняясь еще ближе. Ее глаза блестят так, что мое сердце начинает колотиться сильнее. – Чем больше времени я провожу с тобой, тем больше я хочу. Причина, по которой мне нужен этот срок, в том, что... – Она ищет мои глаза, размышляя. Когда она снова заговорит, земля уходит у меня из-под ног.

– Я не хочу влюбляться в тебя.

Ее признание бьет прямо в живот, делая меня большим идиотом, чем удары Деклана. Черт возьми, что мне ей на это сказать?

– Ты же понимаешь, какой эффект оказываешь на женщин, – продолжает она. – Я цеплялась за идею, что ты беспощадный ублюдок, чтобы ненавидеть тебя, но это становится все сложнее. То, что мы делаем, этот секс, он требовательный, унизительный, и я должна бы это ненавидеть, но знаешь что? Я не ненавижу. – Она замолкает, удерживая мой взгляд, и я тону в ее глазах. – Ты не понимаешь? Я не могу делать это без срока. Мне нужно знать, как долго я должна держать свою защиту, потому что я не смогу так вечно.

Я убираю кулак от своих губ.

– А если я не хочу, чтобы ты держала свою защиту?

– Тогда тебе придется открыть свою. Если ты собираешься вырвать кусок моего сердца, то я возьму часть твоего. – Ее голос дрожит. Может ли быть такое, что она действительно начинает что-то чувствовать ко мне? Нет. Я монстр в теле человека, она влюбляется не в меня.

– Ты не понимаешь, Адалия, – рычу я. – Как только ты хоть на секунду увидишь, кто я на самом деле, тебе ничего не захочется больше, чем сбежать отсюда к чертовой матери.

– Не захочется, – говорит она твердо.

Я усмехаюсь. С какой уверенностью она это говорит.

– Ты не выдержишь моего настоящего лица, маленький ангел. Это лицо ада.

– Мне все равно, – шепчет она.

Я провожу рукой по волосам в отчаянии. Какую дьявольскую игру она затеяла против меня этими словами, этим голосом, этими губами – всем, что проникает через трещины в моей душе, оживляя то, что я считал давно умершим камнем. Это чувство, захватывающее меня каждый раз, когда я рядом с ней, – оно новое, но в то же время знакомое, как аромат, возвращающий тебя назад во времени к тому моменту, когда ты впервые почувствовал себя живым.

Я набрасываю поводок на это чувство, прижимаю его к земле и заменяю его гневом. Оскалившись, как животное, я наклоняюсь к свету свечей, чтобы Адалия смогла хорошенько рассмотреть мое лицо. Если что-то может отпугнуть ее желание узнать мои тайны, так это это.

Меланхолия в ее глазах испаряется, зрачки расширяются.

– Боже мой, – восклицает она, прижимая руку к груди.