Текст книги "Русская Япония"

Автор книги: Амир Хисамутдинов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 24 страниц)

На юге Японии

Несмотря на то что русские корабли приходили в Нагасаки постоянно, а коммерсанты с российского Дальнего Востока имели устойчивое положение в Японии, здесь долго не было официального представителя Российской империи. Первым стал не профессиональный дипломат, а купец Александр Фридригович Филиппеус. Еще в юные годы романтические мечты гимназиста о неведомых странах привели его из Петербурга на далекую окраину империи. В Иркутске он поступил на службу коллежским регистратором в Главное управление Восточной Сибири. Вскоре его определили заседателем в суде, но и там он не задержался недолго – прекрасное знание языков позволило ему занять место переводчика в Российско-американской компании.

^{Нагасаки, Инаса. Буддистский храм Госиндзи. Фото автора}

Там молодой чиновник не сошелся во взглядах с начальством и перешел на работу библиотекарем в штаб командира Петропавловского порта. Недолго служил он и на новом месте, о причинах этого говорит запись в послужном списке: «А. Ф. Филиппеус по ветрености характера и привычек свободно рассуждает о действиях своего начальства и вообще обо всем, что касается до администрации…»

В конце концов, бросив службу, Филиппеус занялся коммерцией. Центром своей деятельности он сделал Нагасаки, где перекрещивались торговые пути многих стран. Здесь было проще купить товар, с которым затем можно было отправиться по дальневосточным морям. Видя, что русские в Нагасаки разрознены, а командиры судов не знают, где получить снабжение подешевле, предприниматель сделал вывод, что здесь его коммерческие способности будут востребованы. В ноябре 1868 г. он стал русским коммерческим консулом в Нагасаки. Над домом № 17 по участку Минамиямате стал развеваться русский флаг. Российское правительство было очень благодарно ему за посредничество в торговых операциях и наградило орденом Св. Станислава 2-й степени (1869). Филиппеус, кстати, пошел дальше практической деятельности, начав собирать и анализировать сведения по русско-японской торговле.

^{Мост «Очки» в Нагасаки. Фото автора}

В начале 1869 г. дела потребовали, чтобы Александр Фридригович уехал из Нагасаки, и поэтому в марте он снял с себя обязанности русского консула. Временно их стал исполнять Д. В. Лимбрутген (J.W. Leembruggen), служащий компании «Walsh & Со.», и в это время консульство располагалось по адресу этой компании в доме № 12 на Хигасиямате. Вскоре по просьбе властей Филиппеус вернулся в Нагасаки, но на посту консула пробыл недолго: с октября 1870 г. по 1871 г.

Вспомнив опыт коммерческой деятельности Российско-американской компании, Филиппеус купил в 1870 г. пароход «Камчатка» грузоподъемностью в тысячу тонн и начал заниматься снабжением Охотского побережья. Вначале товар из Америки, Германии, Китая и Японии привозили во Владивосток, а уже оттуда судно коммерсанта, взяв на борт пассажиров и груз, развозило их по мелким бухтам и портам. Зимой, когда прекращалось плавание в северных морях, пароход Филиппеуса держал линию между Владивостоком и портами Японии. Уже в те времена бывшего библиотекаря называли «основателем русского торгового мореходства в наших водах на северо-востоке Азии». В 1885 г. предприниматель изложил свой опыт в небольшой брошюре «Записка надворного советника А. Ф. Филиппеуса о Камчатке и портах Охотского моря».

После Филиппеуса в Нагасаки несколько лет не было российского консула, и по просьбе русских властей в 1872–1874 гг. делами России, в том числе помощью русским морякам, занимался консул Германии. Российский флаг снова появился в Нагасаки в 1874 г. Первым штатным консулом стал молодой талантливый дипломат Александр Эпиктетович Оларовский. Под консульство он присмотрел дом № 5 на Минамиямате, недалеко от того места, где когда-то жил Филиппеус, в восточной части города, на горе, которая террасами спускалась к набережной.

Василий Яковлевич Костылев, назначенный на должность российского консула в Нагасаки 33-летним в 1881 г., пробыл здесь недолго, его сменил П. Румин. После него короткое время обязанности российского консула исполняли Григорий Александрович Де-Воллан (1890–1892) и Михаил Михайлович Устинов, переведенный в 1897 г. в Нагасаки из Хакодате. Одной из важных составляющих деятельности как российского, так и других иностранных консульств, была защита интересов иностранцев, проживающих в Нагасаки. Особенно это касалось экстерриториальности, сохранения иммунитета от японских законов. Возможно, иностранцам и на руку была такая привилегия, но она вовсе не означала, что они были вольны совершать преступления. Консульства крупных стран служили судами в случае уголовных и гражданских правонарушений, а консул выступал как судья. Каждое консульство в Нагасаки нанимало полицейского, чьей задачей было поддерживать порядок, арестовывать лиц, подозреваемых в преступлениях, и препровождать их в тюрьму, которая имелась в каждом консульстве.

Моряки хорошо знают, какой бедой грозит судну любой пожар, поэтому регулярные корабельные учения отрабатывают действия каждого по борьбе с огнем, доводя их до автоматизма. Выучка и отвага русских моряков не раз помогали при тушении пожаров в Японии. В этой стране, где большинство построек сооружалось из дерева, а техника тушения огня была очень примитивной, пожары превращали в пепелища не только маленькие селения, но и большие города. Еще в 1858 г. моряки с «Аскольда» продемонстрировали японцам слаженные и умелые действия при тушении пожара в Десиме. И вот 25 января 1874 г. экипаж корвета «Богатырь» под командованием капитана 2-го ранга Д. П. Шафрова еще раз доказал, что в борьбе с огнем русским морякам нет равных.

^{Нагасаки. Справа – Христина Ричардовна Щербинина. Из архива Л. Яшковой (Токио)}

Казалось, что огонь нельзя остановить. Домишки лепились друг к другу, и пламя мгновенно охватывало все новые и новые строения. Огонь перелетал даже через узкие улицы. Легкие жилища нагасакцев пожирались пламенем одно за другим. Люди уже перестали бороться с пожаром и просто бежали, чтобы спасти жизнь. Естественной преградой для огня был канал с переброшенным через него мостом. Командир «Богатыря» сразу понял это и расставил матросов на подступах к мосту. Казалось, люди вот-вот дрогнут перед натиском огня, но моряки отважно стояли на месте, понимая, что если они отступят, то город перестанет существовать. И люди выдержали… Губернатор Нагасаки в знак благодарности прислал на борт «Богатыря» бочонок саке и 500 яиц. Командир Шафров, правда, отказался принять дар и попросил от имени экипажа передать его тем горожанам, которые больше всего пострадали от пожара.

Этим происшествием не закончились приключения моряков с «Богатыря». Им довелось принять участие и в международном конфликте, выступив в роли защитника интересов Японского государства, когда в конце января 1874 г. в г. Сага провинции Хизек (о. Кюсю) произошли большие волнения. Местный гарнизон, будучи не в силах оказать сопротивление, разбежался. В ночь с 8 на 9 февраля 1874 г. на «Богатырь», уже готовый к выходу в море, прибыл германский консул. Он сообщил капитану, что около пяти тысяч восставших находятся в 17 милях от города, и попросил оказать помощь, высадив на берег десант. Д. П. Шафров согласился и даже предложил принять на борт иностранных жителей Нагасаки. «Кронштадтский вестник» по этому поводу писал: «Переходя к плаванию наших судов за границей, мы опять напомним уже сообщенную нами депешу о беспорядках, вспыхнувших в Японии, причем, как уже известно нашим читателям, русский 8-ми пушечный фрегат «Богатырь» принял на себя в Нагасаки охрану телеграфной станции большого северного телеграфного Общества Сибирско-Японского телеграфа».

^{Стенд с картой русских достопримечательностей в Нагасаки. Фото автора}

На другое утро командир «Богатыря» под видом учений высадил на берег десант. Русские моряки строем прошли до Немецкого консульства, а потом вернулись на корабль. В течение нескольких дней положение оставалось критическим, и губернатор Нагасаки попросил русских моряков взять на сохранение городскую казну с 40 тыс. долларов. В случае опасности он собирался и сам укрыться на «Богатыре». Через некоторое время из Шанхая подошли английские канонерские лодки, а также американский и японский корветы, а японский военный гарнизон увеличился на полтысячи солдат: дополнительно сюда были посланы силы из Осаки, Токио и Фукуоки. Только 25 февраля, когда капитан «Богатыря» получил известие, что восстание подавлено, судно вышло в море.

В Йокогаме и Токио

В середине 1865 г. российским консулом в Хакодате был утвержден Евгений Карлович Бюцов. Несмотря на молодость, он был опытным дипломатом. С 1856 г. он занимал должность секретаря по дипломатической части при генерал-губернаторе Восточной Сибири и участвовал в переговорах, предшествовавших заключению Айгуньского договора с Китаем, с 1858 г. числился в штате Министерства иностранных дел, затем работал в дипломатических и консульских представительствах в Китае. Приехав в Японию, Бюцов сразу понял, что Российское консульство, которое по сути являлось посольством, находится в неудачном месте. Здесь отсутствовали прямые связи с Европой и США, торговля находилась в зачаточном состоянии. Об этом он написал в своем донесении от 18 января 1867 г. Кроме того, близость Хакодате к российским берегам, которая при открытии консульства казалась огромным преимуществом, не могла компенсировать отдаленности этого порта от японской столицы, что существенно затрудняло ведение дипломатических дел. Но и находясь вдали от Эдо, Бюцов сумел принять участие в решении важных проблем, например, внести изменения в Трактат 1858 г., которыми была снята значительная часть ограничений в торговле с Россией. Японцы получили возможность без посредников торговать с русскими, использовать новый таможенный тариф. В конце декабря 1867 г. такое соглашение было им подписано. Бюцову выпала роль и продолжить переговоры по разграничению Сахалина, начатые Гошкевичем. Он был в постоянном контакте с начальником Сахалинского отряда подполковником В. де Витте, который сообщал консулу об условиях жизни на Сахалине, количестве проживавших там японцев и их основном поселении Кусуна-Катани.

^{Русские и японские прихожане храма Покрова Пресвятой Богородицы в Йокогаме. Фото из архива семьи Лавровых (США)}

Летом 1868 г. Бюцов узнал о предполагаемом переводе консульства в Йокогаму, но помешала вспыхнувшая в Японии гражданская война. Тем временем в Азиатском департаменте Министерства иностранных дел приняли решение об учреждении в Йокогаме Российского генерального консульства, по сути дела, посольства. Вскоре Е. К. Бюцов уехал в Йокогаму, а его место в Хакодате занял А. Е. Оларовский.

Со времен Е. В. Путятина и Н. Н. Муравьева-Амурского русские постоянно заглядывали в Эдо. Японцы всячески усложняли эти посещения, а уж о том, чтобы здесь поселиться иностранцу, не могло быть и речи. Последней преградой на пути туда, своеобразными воротами, как раз и служила Йокогама. Посетивший Йокогаму в 1866 г. М. И. Венюков описывал ее так: «Иностранцы занимают юго-восточную часть Иокогамы, дома их, то европейской архитектуры, то, так называемой, колониальной, раскинуты вдоль правильных улиц… Дома европейского вида, каменные в два этажа, ныне не редкость в Йокогаме, но чаще встречаются колониальные, то есть такие, у которых один нижний этаж каменный, а верхний – деревянный, и около первого со всех сторон сделан балкон с навесом, называемый верандою…И хотя мне приводилось лично осматривать самый арсенал и его окрестности, но план их ни снять, ни достать готового не удалось, так как Японское правительство в этом случае очень подозрительно к иностранцам. Ныне случай доставил мне возможность за небольшую сумму ($ 35) приобрести такой план от одного из основных чиновников арсенала, который вместе с тем доставил мне возможность скопировать карту Иокосокской бухты».

В конце 1866 г. Йокогама почти вся выгорела, но усилиями японцев вновь возродилась из пепла. В городе проживало около 800 человек, включая европейцев, насчитывалось около тысячи английских и французских солдат и около тысячи китайцев. Еще несколько тысяч японцев жили за городской чертой. Йокогама служила и перевалочной базой при переселении китайцев и японцев в Америку. Город уже было трудно удержать в отмежеванной площади, не помогали и каналы, предназначенные для этой цели. Он расширялся, появились загородные дома богатых йокогамцев.

Следующее описание Йокогамы, составленное гидрографом К. С. Старицким, относится к 1870 г.: «Набережная из тесаного камня, чистые улицы, высокие двухэтажные дома, обшитые камнем, магазины с зеркальными стеклами, богатые загородные дома с окружающими их изящными садами, – все это выглядит так хорошо, что после многолетних странствий по нашим бедным постам маньчжурского берега и Сахалина невольно любуешься этим возлюбленным дитятей дипломатии и торговли Европы и Америки с Японией и на минуту чувствуешь себя как будто в Европе. Йокогама еще совсем молодой город, ему и 11 лет нет, а между тем значение и сила его очень значительны».

Несмотря на обилие иностранцев, развлечений в городе было немного. Имелся театр, но артисты из других городов в него почти не приезжали. Англичане устраивали скачки и пытались охотиться. «Однако, наиболее же обыденное, можно сказать, главное развлечение йокогамцев, как приезжающих, так и давно живущих, их хождение по японским лавкам, полным лакированных ящиков, бронз, черепаховых изделий, разных костяных и деревянных безделушек и прочих японских курьезов. Из лавок этих состоит целый квартал, главная улица которого так и носит название Curious. Но все это годится еще засветло: с наступлением же сумерек, и малым развитием здесь семейной жизни, публика сосредотачивается преимущественно в гостиницах, которых здесь множество, да еще в клубах; последних два: английский, или клуб «Соединение», и немецкий. В немецком я был только раз на вокально-инструментальном концерте его членов – веселых, цветущих немцев; с английским же клубом более знаком и могу рекомендовать, как лучшее тихое убежище против издержек и скуки отелей. В клубе этом, поддерживаемом преимущественно офицерами английской эскадры, можно найти хороший обед, четыре бильярда, кегли и обширную библиотеку из периодических изданий Англии, а равно местных йокогамских газет, коих здесь выходит теперь три ежедневно, все на английском языке; с 1-го февраля ожидается, впрочем, выход и французской газеты, – она будет четвертая, значит. Вот какая благодать в городке с двумя-тремя тысячами европейцев и американцев, скученных на пространстве квадратной полуверсты».

Осенью 1872 г. произошло историческое событие: с японским микадо встретился сын российского императора Алексей Александрович Романов. Визит великого князя в Японию не был официальным, о предполагаемом посещении там узнали из иностранных газет.

Через три года во дворце микадо состоялась более важная встреча, ставшая вехой в отношениях между Японией и Россией. 10 июля 1875 г. из Кобе в Йокогаму пришел клипер «Всадник», которому поручалось участвовать в разграничении русско-японской границы. Вначале русские моряки закупили продовольствие, а 12 августа 1875 г. командир вместе с посланником камергером Струве и членами Сахалинской комиссии были представлены императору Японии. Вечером их пригласили на ужин во дворец Хамаготен. 15 августа на судно прибыли члены комиссии, а на следующий день клипер снялся на Хакодате.

В том же году, вскоре после заключения российско-японского договора, Россия получила в пользование участок земли в Йокогаме под размещение консульства, за который стала ежегодно вносить плату в размере 111 мексиканских долларов. Русская община тогда не отличалась многочисленность, и деятельность консульства поначалу оставалась незаметной. Об этом свидетельствуют записки первых русских туристов.

«Рэшиан консул, – говорю я куруме, подделываясь под жаргон здешних иностранцев. – Вакаримас? Понимаешь?

– Хэ, да, – откликнулся курума, и мы покатили.

Вот Main street – главная улица, вторая параллельная морской набережной. Улица узка, будто в старинном городе Европы, и не особенно пряма; дома обыденной колониальной архитектуры, по крайней мере снаружи. С обеих сторон из окон и дверей разносится в воздухе резкий аромат поджариваемого чая – тут чайные фабрики. Пахнет на первый раз, право, недурно.

Едем дальше. Пошли магазины. Торгуют больше бакалейным товаром, кой-где платьем; есть два москательные магазина, один книжный, один часовой и один редкостей.

Вот мы остановились. Поднимаю глаза и вижу вывеску: «Kaiserlich deutsches consulat».

– Тьфу, пропасть, неужто я похож на немца, что меня сюда привезли?

– Аната, – говорю куруме, – кучира джерман консул. Ваткуси рэшиан ару. Доку рэшиан консул аримас?

Курума только руками развел, – не слыхал, дескать. Спросил я в одном магазине, где русский консул, спросил в другом, в третьем, нигде не знают. Только у английского полисмена узнал я, наконец, что консул наш живет в двух шагах дальше, в доме № 79. У нашего консульства нет собственного дома, как у других; нет ни мачты, ни флага, ни даже вывески, а публикой посещается редко, что ни один курума его не знает. И каждый раз потом чуть забудешь сказать «Стиджу ку бан, № 79», сейчас привезут к немцу. Видно, такова наша участь, – на край света заберись, а все немцы будут мозолить глаза.

Консул познакомил меня с профессором Александром Васильевичем Григорьевым, своим бывшим университетским коллегой, такою же замечательной личностью, как он и сам. Профессор шел на пароходе «Норденшельд», чтобы посетить Ледовитый океан и северные берега Сибири, а теперь возвращается назад в Петербург, так как пароход потерпел аварию у берегов Хоккайдо. Консул, профессор, какой-то русский кочмарь да несколько русских евреев-коммерсантов – вот и вся русская колония в Йокогаме, где французов считают сотнями, а англичан даже тысячами».

Здание российского консульства в Йокогаме было построено в 1880 г. по проекту английского архитектора Дж. Смэдли в так называемом «колониальном» стиле. Тогдашний вице-консул коллежский асессор Александр Пеликан заключил контракт с немецким предпринимателем Г. фон Геммертом, который дал средства на строительство здания и стал затем его владельцем, а само здание передал в аренду России. Контракт предусматривал, что по истечении десяти лет дом станет собственностью России.

С открытием дипломатической миссии в Токио в течение длительного времени, до 1883 г., интересы Российской империи в Японии представлял Кирилл Васильевич Струве, сначала в ранге поверенного в делах, а затем, с 1876 г., – посланника. Он пробыл в Японии девять лет, «оставив о себе добрую славу и сожаление всех, что должен был уехать; он особенно пользовался сильной симпатией японцев за его в высшей степени деликатное с ними обращение». Струве покинул Йокогаму 25 февраля 1882 г.

Пришло время рассказать о первом русском успешном коммерсанте в Японии. Лейтенант Алексей Александрович Корнилов прибыл в Хакодате со своим денщиком Петром Алексеевым, а покидал Японию уже без него: к 1862 г. матрос первой статьи Алексеев отслужил 13 лет и имел право уйти в запас. Несмотря на принадлежность к разным сословиям, офицера связывала с ним многолетняя дружба. Денщик был родом из его поместья Ивановское Тверской губернии. Вместе они отправились служить на Черноморский флот. Оба участвовали в Синопском сражении и получили воинские награды. Вместе на «Джигите» пришли в Хакодате.

После долгих раздумий и обсуждений со своим барином тридцатилетний отставной матрос решил остаться в Японии и заняться коммерцией. Алексеев уже хорошо говорил по-японски и считал, что здесь перед ним открываются большие возможности быстро встать на ноги. В конце 1863 г. он открыл в Хакодате первую русскую гостиницу «Николаевск», предлагая посетителям комнаты, меблированные по-европейски. К услугам постояльцев там была хорошая прачечная. Еда в гостинице готовилась по русским рецептам, имелись хорошие вина, ликеры и морсы. Посетители могли сыграть в бильярд и кегли. Любителям верховой езды Алексеев предлагал за умеренную плату лошадей. Брался он и поставлять на русские суда всякое снабжение по умеренным ценам. Он мог также организовать пикники за городом или официальные обеды.

«Открывая гостиницу и комиссионерскую контору в Хакодате для русских судов, – писал он, – я имел в виду не только удовлетворить судовым потребностям, но даже и прихотям, доступным в Хакодате, и, несмотря на весьма сильную иностранную конкуренцию, гг. русские не оставляют меня своими посещениями, заказами, поручениями и комиссиями, что мне дает право думать, что я выполнил заданную себе задачу удовлетворительно, а потому надеюсь с каждым годом заслуживать себе лучшую репутацию и этим заставить русские суда исключительно обращаться ко мне со своими нуждами и доказать тем, что русские суда могут снабжаться в иностранных портах без иностранного посредничества и лучше».

^{Иностранное кладбище в Йокогаме.}

^{Памятник на могиле купца П. А. Алексеева. Фото автора}

В октябре 1864 г. в Хакодате состоялось первое русское бракосочетание: служанка И. А. Гошкевича Софья Абрамовна вышла замуж за П. А. Алексеева. Церемонию венчания совершил отец Николай. Несмотря на трудности, коммерция понемногу расширялась. Алексеев совершал поездки в Николаевск и Владивосток, объехал все порты, где останавливались русские корабли. Со временем, поняв, что возможности Хакодате уменьшаются, он решил свернуть там все дела и переехать в столицу Японии вместе с консульством и приходом. Он стал строительным подрядчиком первых русских зданий в Токио. Увы, прожил первый в Японии русский предприниматель недолго: сильная простуда быстро подвела итог земной жизни русского самородка. Петр Алексеев скончался 26 октября 1872 г. в Эдо (Токио).

После смерти мужа Софья Абрамовна устроилась экономкой при посольской церкви. Получив деньги по наследству, вдова передала часть средств на нужды церкви. В последние годы С. А. Алексеева приглядывала за детьми российского посланника Струве. Это о ней написал В. В. Крестовский: «…B веселом детском обществе, под присмотром почтенной русской няньки, уже около двадцати лет живущей в Японии и отлично говорящей на языке этой страны». С семьей посланника Струве она позднее уехала в Америку, успев перед этим поставить памятник на могиле П. А. Алексеева. 20 февраля (4 марта) 1882 г. владыка Николай записал в дневнике: «Приезжала также прощаться Софья Абрамовна, отправляющаяся с детьми Струве; с 1858 года она в Японии; застал я ее совсем молодою, уезжает – седая».