Текст книги "Буря (ЛП)"

Автор книги: Аманда Сан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 13 страниц)

Очередной странный сон. Я уже не могла их выносить. Почему мне не может присниться, как я сдаю экзамен в нижнем белье? Почему я должна так бояться снов? Я не хотела такую жизнь.

Я подхватила осколки Магатамы и протянула их на ладони Аматэрасу. Она склонилась, накрыла мою ладонь своей, а когда убрала руку, появилась красная нить, и Магатама оказалась на ней, словно кулон. Камень снова был целым, изогнутой стеклянной слезой, и она держала Магатаму между нами, и кулон покачивался на нити.

– Это ключи, да? – спросила я. – Императорские сокровища.

– Я дала их Джимму, – сказала она. – Чтобы он пережил цикл.

– Какой цикл?

Она опустила камень на мою ладонь. Он был холодным и гладким, я обхватила его пальцами.

– Цикл судьбы. Рождение, невинность, предательство, смерть.

Я покачала головой. Слишком размытый ответ.

– Я думала, они воплощают любовь, смелость и честность.

– Честность, – повторила Аматэрасу. – Они повесили зеркало на дерево, чтобы выманить меня из пещеры, из моего укрытия. Разве это не обман?

Я пыталась заставить думать сонную голову.

– Нет, – сказала я, – ведь они лишь показали тебе, кто ты на самом деле.

Аматэрасу улыбнулась, слезы на ее щеках блестели на солнце.

– Они показали, что я не могу скрыться от того, что меня ждет. Я не могу скрыться от правды.

Я медленно опустилась на колени, как делали самураи в сериалах. Я знала, что веду себя неправильно, кланяясь, словно парень, а не девушка, кланяясь не совсем в правильной позе, но я уткнулась лбом в песок, кожу покалывало.

– Оджо-сама, – сказала я, называя ее госпожой, принцессой, как слышала по телевизору. – Прошу, помогите мне. Расскажите, что случилось с Тсукиёми. Расскажите, как не позволить ему навредить Томохиро.

Аматэрасу опустилась на колени, ткань шелестела, сворачиваясь складками. Она взяла меня за руки и помогла встать, пока мы не оказались напротив друг друга. Сон таял, мы оказались в густой бамбуковой роще, высокие зеленые стебли закрывали все вокруг, кроме яркого солнечного света над нами.

– Дело не в спасении Томохиро, – сказала Аматэрасу. – А в спасении мира. Тсукиёми уже впился в него, уже захватывал его. Он не вырвется из хватки его когтей. Ты должна его остановить.

Она взглянула на бамбук, глаза ее затуманились от воспоминаний.

– Давным-давно я поклялась в любви Тсукиёми, а он пообещал мне свое сердце. Мы были детьми августейших, не полностью бессмертные, но и не совсем люди. Мы хотели заботиться о мире, помогать людям, что строили дома, что впервые постигали законы жизни и смерти. Они были нашими детьми, мы знали, что такое – терять наших наследников. И вскоре Тсукиёми начал видеть только разрушение, болезни и отчаяние. Он стал одержимым своей силой, своими видениями изменить мир. Он не нравился и ками, и людям. Другие ками и я хотели направлять потомков, а он хотел нарисовать новый мир и начать все сначала. Он начал рисовать драконов, что парили в небесах, духов каппа, что топили людей в водах, инугами, что нападали в горах. Он был полон горечи, это ослепляло его.

Солнце над нами закрыли облака, бамбуковая роща стала темно-зеленой, укутанной тенью. У меня еще не было такого четкого сна, я помнила ее слова. Буду ли я помнить их, когда проснусь? Я заставляла себя слушать, не терять концентрации.

Аматэрасу опустила руку, пальцы ее спрятались за двенадцать слоев разноцветных рукавов кимоно.

– Чтобы унять его гнев, я попросила Укемочи приготовить для него пир. Рис с полей нынешней Ниигаты. Чай из священных листьев долины в тени Фудзи, что теперь зовется Шизуока. Рыба из бушующих морей Сусаноо. Это напомнило бы ему, как прекрасна земля, что еще не все потеряно.

– Но… это не сработало, да?

Аматэрасу печально покачала головой, поднимая руку с крепко зажатым в ней Магатама.

– Он разозлился, что Укемочи приготовила ему грязную еду с земли, а не нектар с Небесных долин. И он убил ее, еще одну ками. Нашу родственницу, – она закрыла глаза, слезы текли по щекам. – Я знала теперь, каким опасным он стал.

Я вспомнила Джуна на татами, меч был рядом с ним.

– И Сусаноо убил его.

Аматэрасу открыла глаза, что сверкали, как солнце.

– Нет, дитя. Это сделала я.

От этой мысли мне стало не по себе, сон начал таять на глазах. Я просила себя не просыпаться. Еще немного.

– Не понимаю.

– Он доверял мне, – сказала Аматэрасу. – Он любил меня. Только я могла подобраться к нему так близко. И я предала его, Кэти, чтобы спасти мир.

Я боролась, чтобы остаться во сне. Я чувствовала, как возвращаюсь в реальность.

– Вы говорили, что я предам Томо. Вы это имели в виду?

– Зеркало показывает правду, – сказала она. – Камень наносит метку. Меч всех спасает. Три сокровища Саншу но Джинги отмечают путь.

– Но Томо – не Тсукиёми, – заявила я. – Нам нужно лишь успокоить в нем чернила. Он не считает мир прогнившим. Так думает Джун, – солнце ослепляло, окрашивало зеленый бамбук в белый цвет.

– Такахаши Джуна нужно остановить, – согласилась она, отдав мне Магатаму. Гладкая поверхность камня была холодной. – Сокровища принесут ему судьбу Сусаноо. Его наследники не будут править. Как и Тсукиёми.

– Но Томо этого и не хочет. Он не такой.

– Монстр на привязи остается монстром, – сказала Аматэрасу, и голос ее подхватило эхо голосов, принесенных ветром. – Ты должна убить его, пока он не вспомнил себя. Пока не стало поздно. Пока он не ощутил голод. Предай его. Убей его.

– Нет! – закричала я голосам, свет окружил меня, и я увидела, как утреннее солнце заглядывает в окно моей спальни.

* * *

Я ясно помнила сон. Он не исчезал, хотя я была занята многими делами. Другие сны становились размытыми, воспоминания путались, но не в этот раз. Этот сон я помнила во всех подробностях.

Сузуки-сенсей на уроке писал на доске уравнение за уравнением, но я поймала себя на том, что черчу сокровища на полях тетради. Зеркало показывает правду, так она сказала. Камень ставит метку. Меч спасает всех. Саншу но Джинги отмечают путь. Если он был безнадежным, зачем Аматэрасу дала сокровища Джимму? Все это время потомки Тсукиёми как-то выживали. Конечно, у некоторых конец был печальным, но они не умирали подростками. Они не разрушили мир.

Может, зеркало, меч и камень могли как-то воздействовать. Я смотрела на свои рисунки, не зная, стоит ли их зачеркивать. Я осторожно провела пальцем по мечу, проверяя, не стал ли он острым, но чувствовала лишь гладкую холодную бумагу. Но зеркало сработало: я заглянула в него и увидела краешек своего глаза. Я занесла над зеркалом ручку, глядя, как она отражается черно-белой на бумаге. Страшно. Я заполнила зеркало чернилами, зачеркивая его.

Телефон завибрировал в сумке. Я огляделась, чтобы убедиться, что никто не услышал. Юки заметила и закатила глаза. Сузуки-сенсей все еще старательно переписывал примеры с листка на доску, рукава его рубашки были покрыты пылью желтого мела. Я вытащила телефон из сумки, он задрожал у меня в руке.

Сузуки-сенсей услышал в этот раз и обернулся. Я сунула телефон под тетрадь, молясь, чтобы он не заметил.

– Простите, сенсей, – сказал Танака, Сузуки перестал разглядывать класс, посмотрев на него. – Я жду звонок от родителей.

– Это подождет до перемены, Танака, – сказал Сузуки.

– Да, сэр, – сказал Танака. Он вытащил из сумки белый телефон, который выключил, устроив целое представление. Сузуки повернулся к доске.

Я судорожно выдохнула, а Танака обернулся и подмигнул мне. Я подмигнула в ответ, все же у меня были лучшие друзья на свете. Я напомнила себе принести ему завтра его любимые онигири из комбини.

Я подождала немного и осторожно вытащила телефон из-под тетради. Сообщение от Томо, уже не удивительно.

«Я знаю, что делать. Встретимся у ворот в обед». Томо.

Я спрятала телефон в сумке и попыталась сосредоточиться на математике. Он знал что делать? Он понял, как остановить Тсукиёми? Должен быть другой способ. Должен.

Когда прозвенел звонок на обеденный перерыв, я схватила пальто, быстро переобулась и выбежала к вратам.

Он уже ждал там, челка закрывала глаза, велосипед был прислонен к стене.

– Что нам делать? – спросила я, но он покачал головой.

– Не здесь. Едем в закусочную на станции, – он указал на место на велосипеде, и я села, обхватив его за пояс, а он сорвался с места, крутя педали.

– Потому что там шумно, и нас никто не услышит? – спросила я.

– Нет, потому что я голоден и хочу бургер.

Не удивительно.

Мы устроились в закусочной, и Томо заговорил, когда откусил огромный кусок своего бургера.

– Мне приснилось… – он вытер рот рукой. Я скривилась и передала ему салфетку, он улыбнулся. – Что, не нравятся пещерные люди?

– Говори, а не разбрасывайся едой, – сказала я, он закатил глаза. – Мне тоже снился сон.

– Со мной говорила Аматэрасу, – сказал он. – Ярче сна у меня не было. Что-то все же прояснилось.

Я удивленно смотрела на него.

– Она говорила и со мной, – я попробовала бургер с терияки и кукурузой.

– Усо, – сказал он. – Странно. Зато мы можем быть на верном пути. Она сказала, что нужны сокровища, чтобы остановить Тсукиёми.

– Что-то… похожее она сказала и мне, – отозвалась я, не зная, что еще Аматэрасу поведала Томо. Сказала ли, что я его предам? Я замешкалась. Больше никаких секретов. – Томо?

– Хмм? – он потягивал молочный коктейль.

– Аматэрасу… Она сказала мне, что я предам тебя. Но я хочу сразу сказать, что никогда этого не сделаю.

Томо был мрачным мгновение, а потом пожал плечами.

– Я знаю, – сказал он. – Во снах мне постоянно лгут.

Он принялся загибать пальцы, перечисляя то, что там услышал.

– Что выхода нет, что я убийца, демон, что есть только смерть. Как обычно, – он сделал еще глоток молочного коктейля.

– И ты не… боишься?

– Не после десяти лет такого.

Я поежилась. Десять лет таких кошмаров?

– Сны – просто сны, Кэти. Ты не живешь по их правилам. Но я верю, что Саншу но Джинги в этом замешаны. Кусанаги – легендарный меч, что может резать сны, вырезать из тел души. Это ведь нам и нужно? Вырезать Тсукиёми из моего тела.

Я сузила глаза.

– Звучит нереально, – сказала я. – Как ты вырежешь дух из тела?

– Не знаю, – сказал Томо. – Может, как в древние времена. Они ведь пускали кровь, чтобы вылечить, так? Порезать мечом и выпустить чернила. Обычный меч не сработает, но Кусанаги может. И, может, понадобится зеркало, чтобы узнать, где именно резать.

– Звучит, как сюжет манги.

Томо рассмеялся.

– Ну, у нас не очень-то много вариантов. Аматэрасу сказала найти сокровища, этим я и займусь. Когда доем, конечно, – он проглотил бургер и вытер губы салфеткой. – Сокровища в Токио. Думаю, пора отправиться в путешествие.

– Да и нет, – сказала я. – Только Магатама в Токио. Зеркало в Исэ, а меч – в Нагое.

Томо опешил.

– Так ты тоже исследовала. Хорошо, тогда начнем с Токио, а потом уже в Нагою и префектуру Миэ.

– И-и-и я уверена, что тетя с легкостью отпустит нас в поездку по Японии.

– Я поговорю с ней, – сказал Томо.

Я покачала головой так быстро, что все расплылось перед глазами.

– С чего ты взял, что это хорошая идея?

– Ладно, – сказал он. – И ты скажешь ей, что поедешь одна?

– Вряд ли она и так согласится. И как ты собираешься объяснить все отцу?

– Он не заметит, – отозвался Томо. – И поездка в Токио всего на день. Я вернусь раньше, чем он увидит, что меня нет. Серьезно.

Мысли путались.

– Томо, погоди. Мой… отец. Он в эти выходные в Токио. Он хочет, чтобы я с ним встретилась.

Томо склонил голову и откинулся на красную спинку стула. Сидение скрипнуло под ним.

– Ты хочешь встретиться с тем, кто тебя бросил? Это точно плохая идея.

– Это идеальное прикрытие для поездки.

– Кэти, не стоит встречаться с человеком, что отказался от тебя, чтобы обеспечить нам прикрытие.

Я помахала ладонью, очередной перенятый мной японский жест.

– Все не так. Я обдумала это, знаешь ли. Встречу с ним.

Томо смотрел на меня, склонив голову так, что челка закрыла правый глаз.

– Почему ты хочешь это сделать?

– У меня много вопросов, – сказала я. – О причине его ухода. Я хочу знать, Томо. И без мамы я… чувствую себя одиноко.

– У тебя есть я, – сказал он, прижав ладони к столу. Рукав его рубашки зацепился за напульсник. – И твоя тетя.

– Знаю, – сказала я. – Но все равно думаю: а что если? Почему он в Японии? Странно, да? Может, это знак свыше.

– Ага, – Томо не звучал убежденно. – Камень, птицы, да?

– Кстати, – сказала я, упоминание птиц напомнило о стуке вороны в окно прошлой ночью. – Зачем ты послал ко мне бумажную ворону?

Он склонился, в глазах отразилось смятение.

– Что?

– Нарисованную ворону, – сказала я. – Мог бы хоть сказать, что она прилетит. Я перепугалась. Я думала, она разобьет стекло.

Он застыл, испуганный.

– Постой, ты видела нарисованную ворону у окна? – я уже чувствовала сомнения, паника разрасталась жаром. Он не знал, о чем я говорила.

– Ты ее не рисовал?

Он покачал головой.

– Может, это был Такахаши?

– Зачем ему рисовать бумажную ворону?

Томо взял меня за руку и вывел из закусочной. Мы завернули за угол, но нигде не было тихого места.

– Сюда, – сказал он, указывая на деревья у станции. Это было сложно назвать укромным местом, но здесь хоть почти не было людей. Мы встали спиной к прохожим, Томо вытащил блокнот из сумки и принялся листать страницы. Острые зубы со страниц пытались впиться в его пальцы. Трясогузки хлопали крыльями по бумаге, ветер вздымал перья, они слетали со страниц на землю.

Он добрался до пустых страниц и осторожно открыл последний рисунок.

Ворона, похожая на ту, что я видела.

– Это она, – сказала я, указывая на нее пальцем, но так, чтобы быть вдалеке от острого клюва. Ворона зло клевала страницу под лапами. – И у нее тоже было три лапы.

– Не помню, чтобы рисовал ее, – выдохнул Томо. Он вытащил из кармана ручку и принялся зачеркивать ворону с такой силой, что прорвал страницу. Ворона издала придавленный вопль и замерла, хотя и не умерла. Она настороженно смотрела на нас глазками-бусинками из-под клетки чернил, что создал вокруг нее Томо. Он тихо выругался и закрыл блокнот.

– Ты не помнишь?

– Как и рисунки Аматэрасу… Я ведь нарисовал ее похожей на тебя, – сказал он. – Те были во сне. Видимо, я все еще рисую во сне. Поверить не могу.

– Ворона не так и плоха, – отметила я. – Это лучше, чем дракон.

– Ты не понимаешь, – сказал он, проведя рукой по волосам. Он смотрел на меня с раздражением… Я знала, что он не хотел злиться, но я ощущала все иначе. Я не подходила. Я не могла. Откуда мне знать, что означает ворона с тремя лапами? Я принадлежала другой культуре. Я не знала даже, что такая ворона существовала.

– Это Ятагарасу.

– Ятагарасу? – медленно повторила новое слово я.

– Это особая ворона, – сказал он. – Посланник Аматэрасу. Она первой явилась к императору Джимму. Она хотела добраться до тебя?

Я кивнула. Голова кружилась, а желудок сжался.

– Это хорошо или плохо?

Он вздохнул, пряча блокнот в сумку.

– Не знаю точно. Дай свой телефон.

Я передала ему кейтай, он принялся искать значение птицы.

– Тебе нужно обновить свой телефон, – заметила я. Не хотелось думать о плохом предзнаменовании. Он фыркнул.

– Мне нравится старый кейтай, – сказал он. – И я не хочу тратить деньги отца. Я хочу сам накопить на свой.

Я не знала, что сказать. Я не знала, хорошее ли это решение, или это действие из прошлого века.

– Вот, – он указал на кандзи на экране. Я прищурилась, какое-то время пытаясь понять текст. – Ятагарасу – посланник Аматэрасу, – прочитал он. – Его появление означает, что исполняется воля небес, или что божества готовятся вмешаться в дела смертных. Значит, мы на верном пути.

– Или нет, – сказала я. – И Аматэрасу хочет нас исправить.

– Но у нас были сны о сокровищах, так ведь? Они нужны нам, какой бы ни была причина.

И я все поняла, словно в голове вспыхнул яркий свет.

– Джун! – сказала я. – Нам нужны сокровища, чтобы остановить его, Томо.

Он с замешательством взглянул на меня.

– Ты понимаешь, что снова назвала его Джуном?

– Я не это имела в виду, – сказал я. – Аматэрасу сказала, что сокровища его остановят, что Сусаноо не должен править Японией. Может, зеркало покажет ему правду.

– Уже показало, так ведь? И начался этот беспорядок.

Я прикусила губу, думая.

– Может, оно наполнит тебя силой, чтобы ты мог его остановить. Или камень наделен силой. И разве нельзя с помощью Кусанаги вырезать из него дух Сусаноо?

– Верно, – Томо сжал ладонь в кулак. – С Саншу но Джинги мы победим в дурацкой войне Ками еще до ее начала.

– Я поговорю с Дианой насчет Токио вечером, – сказала я. – Найду способ ее уговорить.

Томо кивнул, взяв меня за руки. Обычно он не делал так на людях, и его прикосновение заставило меня густо покраснеть.

– Мы покончим со всем этим, Кэти. Выход есть.

– Да, – сказала я. – Своими силами.

– Нет, – сказала Диана.

– Пожа-а-а-алуйста!

– Ты шутишь? – она прислонилась к стойке на кухне. – Я не отпущу тебя в Токио одну.

Я понимала, что она не согласится, но попытаться стоило.

– А если я поеду с другом?

Диана фыркнула.

– А чем не подхожу я, кстати?

– Не в том дело, – сказала я. – Все не так… Просто я нервничаю из-за встречи с отцом… Стивеном. Стой, мне называть его папой или Стивеном? Ой. Вот видишь? Я уже ничего не понимаю.

Диана повернулась и взяла сковороду со стейком, опустив его потом на мою тарелку.

– И потому я и должна быть с тобой, – сказала она. – Я не доверяю ему, после того как он бросил мою сестру и тебя. Я знаю, что все заслуживают второй шанс, но если он сломает твое сердце… – она вздохнула. – Я не хочу, чтобы тебе было больно, милая.

– Знаю, – сказала я, придерживая тарелку Дианы, пока она лопаточкой поднимала со сковороды свой стейк. Я поставила тарелки на наш маленький стол с негромким стуком. – Но это я должна сделать сама, – я отодвинула стул и села, уткнувшись лицом в руки, поставив локти на стол.

Диана приблизилась со стеклянной миской салата.

– Ладно. Если тебе это так важно, я, конечно, подожду, пока ты будешь со Стивеном. Но одну я тебя не отправлю.

– Хорошо, – согласилась я. – С другом?

Она улыбнулась, подняла палочки и устроила их в руке.

– Если мама Юки согласна, то соглашусь и я, – она хлопнула в ладоши перед собой, мы пожелали друг другу привычное итадакимас.

– Дело в том, – сказала я, пробуя салат, – что я хочу пригласить не Юки.

Диана смотрела на мою застывшую слишком широкую улыбку.

– Так это друг из парней?

Как она успела так хорошо меня узнать? Она училась очень быстро, хотя у нее и не было своих детей.

– Ты ведь говорила, что хочешь его узнать, да? Эта поездка лишь на один день.

– Встреча с твоим отцом важна, Кэти. Нельзя ли отложить это свидание до твоего возвращения?

Конечно, я не могла, мне нужно было найти Магатаму, нужна была помощь Томо.

– Не в свидании дело, – сказала я. – У него семья в Чиба, потому он не будет постоянно со мной и с па… Стивеном. Это будет скорее общая поездка на поезде, может, поужинаем втроем, как-то так.

Диана поджала губы, задумавшись.

– И его отец согласен? Я думала, что после разговора с директором… он был недоволен.

– Его отец знает, – быстро ответила я. Она взглянула на меня, и я старалась улыбаться убедительно. Я ведь не просила ни о чем таком. Нам нужно было пробраться во Дворец, а не в отель любви.

– Кэти, может, в другой раз? Я не думаю…

– Диана, – перебила ее я. – Томо очень важен для меня. И он тоже необычный, знаешь? Он тоже потерял маму. И он поможет. Думаю… думаю, если он будет со мной, то встретиться с отцом будет проще, – я не врала. Если я буду знать, что он неподалеку, я смогу найти в себе силы для встречи.

– Что ж, не вижу причины отказывать. Но никаких попыток пробраться на вершину Скайтри тауэр в романтических целях.

– Фу. То есть, фу, что ты говоришь об этом.

Диана рассмеялась, отламывая палочками кусочек стейка.

– Я ничего такого не планировала, – добавила я. – Эта поездка прояснит ситуацию с отцом, – и с Магатамой. – Это очень важно.

– Хорошо, – простонала Диана, помахав палочками. – Ты убедительна, как и твоя мама, ты знала? Я просто не могу отказать!

Я улыбнулась и поспешила доесть ужин. Я задвинула стул со скрипом и унесла тарелки к рукомойнику.

Отлично. Мы с Томо, наконец, хоть что-то узнаем.

В гостиной ожил телевизор.

– Только не еще один, – вздохнула Диана, я повернулась. Еще один якудза, в этот раз он был в тюрьме. Я застыла, не желая смотреть, но не в силах отвести взгляд.

Репортер протягивала микрофон представителю тюрьмы, что нервно поправлял очки на носу.

– Произошел ужасный несчастный случай, – сказал он. Снова поправил очки. – Сложно поверить, но он захлебнулся.

– Захлебнулся? – повторила репортер.

Он кивнул, очки съехали на кончик носа.

– Судмедэксперты говорят, что в его легких обнаружено огромное количество чернил. Наверное, он как-то вынес чернила из класса каллиграфии, их учили в тюрьме. Может, это попытка суицида.

Диана фыркнула.

– Попытка суицида, – она выключила телевизор. – Сомнительно. Они все явно связаны. Ты знаешь, что в прошлый раз кто-то оставил надпись чернилами на стене?

Я поежилась. Я пыталась избегать новостей.

– И что там было? – я не смогла не задать вопрос.

– «Ками возродились», – сказала Диана, страх пронзил меня. – Странно, да? Наверное, так называется новая банда.

– Точно, странно, – сказала я. В комнату я ввалилась, я почти не могла передвигать ноги. Мы должны спешить. Времени почти не осталось.

* * *

Я смотрела, как крыши Шизуоки остаются позади, пока скоростной поезд направлялся в Токио. Я пропустила субботнюю тренировку кендо, чтобы мы уехали раньше. Томо не пропустил бы ее, ведь приближался турнир, но он все еще был отстранен от занятий. Тренеры уже качали головами. Если он вскоре не вернется, у него не будет шансов в этом турнире.

Диана и Томо пожали руки на станции, Томо тряхнул волосами, кланяясь и ведя себя вежливо. Он выглядел не таким опасным, как в тот день, когда пришел прощаться, когда я почти покинула Японию и уехала к бабушке с дедушкой. В этот раз он избавился от рваных джинсов и толстой цепи. Он больше напоминал себя из кабинета директора, выглядел как примерный ученик в темном шерстяном пальто и темных джинсах. Вот только темная одежда сильнее подчеркивала его медные волосы.

В большинстве школ Японии ученикам запрещали красить волосы, и я видела, как брови Дианы поползли вверх, когда она увидела на станции его, важно стоявшего с медными волосами. Она, наверное, думала, собирается ли он избавляться потом от этого цвета. И хотя Диана не расстроилась бы, если бы цвет волос изменила я, в Японии это означало нечто иное, бунт против нормы. Но Томо вел себя вежливо, пожал ей руку и даже улыбнулся. Я надеялась, что он ей понравился.

В скоростном поезде сидения располагались по два напротив друг друга, а между ними стоял стол, и так было рядами по обе стороны. Я ударилась о стол коленями. Диана и Томо сели напротив друг друга и посмотрели на меня. Отлично. И где сесть мне? Какой выбор причинит меньше проблем? Я решила сесть рядом с Дианой, потому что она была мне семьей, и потому что я не хотела, чтобы она обижалась на нас с Томо.

Изогнутые крыши и поля зеленого чая пролетали за окнами, в ушах шумело, пока мы набирали скорость. Никто не говорил после приветствий на платформе. Поезд ехал все быстрее, а тишина становилась все тяжелее.

В динамике вежливым тоном заговорили на японском о поезде. Минуту спустя раздвинулись двери между вагонами, и девушка поклонилась и покатила тележку между рядом сидений, тележка покачивалась, нагруженная пакетиками чипсов, коробочками бенто и бутылками холодного чая.

– Итак, Томохиро, – начала Диана, и я скривилась. Стоило пригласить его на ужин, как она предлагала мне уже давно. Так я хотя бы могла занять себя едой, занять чем-то руки. Я бы сидела напротив них и могла бы взглядом намекать, что не стоит затрагивать неловкие темы. – Как вы с Кэти встретились?

Жар прилил к моему лицу, я нервно рассмеялась.

– О, не стоит об этом говорить.

Томо склонил голову, не выказывая неловкости.

– Кэти увидела, как моя девушка отвесила мне пощечину за то, что другая девушка была беременна.

Я раскрыла рот, но издала лишь сдавленный звук. Я боялась смотреть на лицо Дианы, но она была подозрительно тихой.

– Это… не совсем так, – выдавила я. – Другая девушка не была ему девушкой.

– Верно, – сказал Томо. – И она младше.

Все шло не так, как должно было.

– Я имею в виду, что это не его ребенок! Томо, да что такое?

– Это такая шутка? – спросила Диана. Мне стало жарко, я сорвала шарф с шеи и расстегнула две пуговицы пальто.

– Нет, это правда, – улыбнулся Томо. – Ребенок не мой.

– Заткнись, – возмутилась я. Он вскинул брови. – У тебя плохо выходит оставлять о себе хорошее впечатление, – процедила я сквозь сжатые зубы. Чем он вообще думает?

– Дело в том, Обасан, – сказал он, склонившись к Диане. – Думаю, мы уже начали неправильно со встречи у коучо Йошиномы. Думаете, я плохой, нэ? Может, вы правы.

Диана поджала губы, пытаясь понять его слова.

– Послушай, товарищ, – сказала она. – Я преподавала английский в одной из самый опасных школ в Токио. Если ты пытаешься поразить меня поведением: «Смотри, я нарушитель», то я на это не поведусь.

Томо на миг не сдержал потрясения, а потом прикрылся улыбкой.

– Понятно, в кого Кэти такая сильная духом.

– Кэти знает, чего хочет, – сказала Диана. – И если она считает, что ты достоин ее времени, то тебе лучше соответствовать этому. Так что хватит вести себя как плохиш, ладно?

Он замолчал, раздумывая над действиями. Он склонил голову со смущенным видом.

– Варуй, Даина-сан, – извинился он. – Я вел себя плохо с вами. И, если начистоту, я никогда не изменял прошлой девушке.

– Конечно, – я закатила глаза. Я боролась с желанием пнуть его под столиком. – Я бы такого парня и не выбрала.

– Тогда начнем сначала, – сказала Диана. – Не стоит закрываться, Томохиро, ладно? Некоторым взрослым можно доверять.

Я об этом и не думала. Он привык, что взрослые приносят ему проблемы? Так было с его отцом. Потому он устроил это представление? Но с Дианой он мог быть другим.

«Монстры кусают, когда их загоняют в угол», – прошептал голос в моей голове. Голоса собирались вокруг меня.

«Нет, – подумала я, отгоняя это чувство. – Не сейчас».

– Кэти сказала, что у тебя родственники в Чибе.

Он кивнул, скрестив руки на груди и откинувшись на спинку сидения.

– Тетя, – сказал он. – И два кузена.

Диана улыбнулась.

– Того же возраста? – она была мягче, чем я повела бы себя на ее месте. Я до сих пор не пришла в себя после представления Томо, понимая, к чему это могло привести.

– Младше, – сказал он. – Два мальчика.

Этого я не знала. И было непривычно думать, что у него была нормальная семья, если не учитывать его жизнь Ками.

– Потому ты туда едешь? – спросила Диана.

Ох. Так вот куда все шло. Она с подозрением отнеслась к причине, по которой Томо был с нами. Но я ее не винила. Мы ведь уже были замешаны в проблемах. Она могла подумать, что угодно, вплоть до отеля любви. Мои щеки пылали.

– Я обещал проведать их вместо отца, – сказал Томо, не смутившись. Он был готов к таким вопросам, его закалила жизнь, полная лжи. – Дядя умер пару месяцев назад.

– Мне очень жаль, – сказала Диана, заерзав на стуле и переведя взгляд в окно.

Поезд нырнул в туннель, свет вокруг погас. В ушах гудело от давления, но туннель быстро оказался позади, и свет полился в окна снова. Рисовые поля и разноцветные дома простирались за постоянной оградой из проводов, сопровождающей рельсы.

– Ничего, – сказал Томо. – Мы толком не общались. И толком не виделись.

– Тогда сегодня многое изменит.

Томо уперся руками в колени, опустив голову.

– Вообще-то, главная причина, по которой я поехал в Токио, это Кэти, – что он делает? Он ведь привык лгать. Неужели дрогнул из-за дружелюбия Дианы?

Я напряглась, следя за Дианой краем глаза. К чему эта правда сейчас?

– Я знаю, что ей предстоит встреча с отцом, и я не хочу, чтобы ей причинили боль, – мои щеки порозовели, Диана скрестила руки на груди. – Я думал о ваших словах. Если я начну со лжи, я все испорчу, – Томо тонкими пальцами убрал челку с лица. – Я не знаю, что вы думаете обо мне, но… Я не хочу, чтобы вы ошиблись.

– Ошиблась? – повторила Диана.

– Я не такой, – сказал Томо с вызовом во взгляде. – Не такой, каким меня выставил Йошинома.

– Ты должен кое-что понять, Томохиро, – сказала Диана, на ее лице появилась улыбка. – Я сама решаю, как к кому относиться. Но ты должен понимать, что я еще и родитель, так что если хочешь доверия, заслужи его. Расскажи все, и это будет уже неплохим началом.

О, нет.

– Это все мило, – сказала я, – а еще причиняет неловкость и сильно смущает. Я еще здесь, если вы забыли.

– О, я помню, – сказала Диана. – Я думаю, нам пора обняться и понизить напряжение, – она указала на динамики, словно из них могла политься веселая музыка, Томо улыбнулся. Я отставила волнение и улыбнулась. Могло быть и хуже. Диана была невероятной, я должна была с самого начала верить в нее. Она смогла разглядеть Томо за маской плохиша, увидеть то же, что и я, – доброе сердце, что не менялось, несмотря ни на что.

Вдруг в окне рядом с нами появилась тень, там двигались крылья, громкий стук сотряс вагон. Пассажиры закричали, а мы нырнули в туннель, и все поглотила тьма.

Я смотрела в окно, что-то черное преследовало нас, его очерчивали тусклые огни туннеля, пока мы проезжали их.

– Что это было? – спросила Диана.

– Птица? – предположил Томо, но в туннеле понять точно не получалось. Мы слышали стук, поезд медленно покачивался в стороны.

Поезд вырвался к солнечному свету, но наше окно осталось темным.

Огромное чернильное пятно стекало по нашему окну. Черные перья прилипли к чернилам, что высыхали на солнце, и перья изгибались, словно завитки бумаги. Все окно покрывали перья, словно что-то взорвалось. Но признаков птицы не было – лишь чернила, перья и завитки бумаги.

Я взглянула на Томо. Был ли это Ятагарасу, трехлапый ворон Аматэрасу? Он пытался напасть на нас, но попытка провалилась?

Он смотрел на меня, а глаза были черными, взгляд – пустым. О, нет. Только не здесь, не перед Дианой. Он не мог сдаться Тсукиёми в поезде на глазах у всех. Его сдадут в полицию или запрут в лаборатории…

Он заметил панику на моем лице и начал медленно дышать, опустив взгляд на ладони.

– Бедная птичка, – сказала Диана, оглядываясь. – Давайте пересядем. Места еще есть, а до Токио осталось несколько остановок. Если кто-то придет на свои места, мы снова пересядем, – она поднялась, схватила свою сумочку и мой рюкзак и отправилась к другим сидениям.

– Идем, Томо, – сказала я, взяв его за руки и помогая ему встать.

– Прочь, – выпалил он, отдергивая руки. Отказ отозвался болью во мне, он смущался перед Дианой? Нет, дело не в том. Дело в этих глазах, что не знали меня. Он тяжело дышал, согнувшись и борясь с этой силой.