Текст книги "Буря (ЛП)"
Автор книги: Аманда Сан
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 13 страниц)
Глаза Ишикавы пылали.
– Серьезно? Говорите вы все много, но… серьезно?
– Он должен остановиться, – сказал Джун, обхватив Икеду рукой, когда та споткнулась на своих сандалиях гэта, земля дрожала.
Низкий стон перерос в ужасающее шипение. Восемь чудовищных змей шипели хором. Я видела вдали тень Орочи.
Я не хотела смотреть. Кошмар оживал.
Монстр был в три этажа высотой, он полз к нам, шурша бумажными завитками, чернила капали на траву. Шестнадцать глаз сверкали белым странным светом, он приближался, и все восемь пастей раскрывались, показывая острые клыки размером с человека. Я не сдержала истошный вопль. От вида монстра кружилась голова. Я хотела, чтобы Томо зачеркнул его, пока он не приблизился.
Ишикава и Икеда тоже кричали. Даже Джун был напуган. Он снова недооценил силу Томо, а тот нарисовал чудовище.
Томо закричал, но не от ужаса, в отличие от нас. Он кричал, потому что в нем текли чернила, потому что Тсукиёми захватывал его.
– Вот и все, Юу, – рявкнул Джун. – Если ты сдашься чернилам, все кончится, – он вытянул руки, раскрыв ладони. Чернила стекали по рукам Джуна, собираясь на вытянутых пальцах, падая вниз медленно, превращаясь в блестящее оружие. – Мы кендоука, – сказал он, – и тренировались на шинаях. Но тренировки должны когда-то кончаться, – чернила сформировали не бамбуковые мечи, а острые катаны.
Джун вооружился двумя мечами и повернулся к монстру.
– Я знаю тебя! – крикнул он. – Я уже изгонял тебя отсюда. И сегодня я снова уничтожу тебя! – он оглянулся через плечо на Томо, что все еще сидел на земле. – Поднимайся и сражайся!
Томо стиснул зубы, он дрожал.
– Я… не могу…
– Вставай! – крикнул Джун.
Головы змей с переплетенными шеями развевались в воздухе, приближаясь. Я всеми силами подавляла желание убежать.
Чернила капали с рукава лилового кимоно Икеды, превращаясь в юми, длинный японский лук, что оказался больше ее. В другой руке появилась стрела, она натянула тетиву и встала рядом с Джуном. Она не была кендоука, но вид юми удивил меня. Я поняла, что ничего о ней не знаю. Она играла на пианино, ездила на мотоцикле, а теперь еще и была лучницей. А я считала ее лишь слепой последовательницей Джуна, а не человеком. И пока меня грызла совесть, она натянула тетиву и приготовилась сражаться.
Я схватила Томо за руку и потянула его вверх. Он дрожал, пытаясь встать, чернила капали с его рук.
– Давай, Томо, – сказала я. – Нужно достать Кусанаги.
Он кивнул, пот катился по его лицу. Чернила стекали на ладонь, превращаясь в клинок катаны, а рукоять поблескивала золотым. Крылья на его спине разлетались перьями, разрастались новые, а старые таяли. Одно крыло было без перьев, угловатое и кожаное, как у демона. Словно его тело не могло решить, кто он, куда направить чернила. Он схватил меч дрожащей рукой.
Шипение Орочи прорывалось в мои мысли, я обернулась. Монстр возвышался над Джуном, головы покачивались одна над другой, глаза с голодом смотрели на него. Центральная голова бросилась, вытянув длинную шею, с клыков капали чернила. Джун откатился в сторону, зубы впились в землю, как два кинжала, долина сотряслась. Я столкнулась с Ишикавой, что застыл от ужаса.
– Что ты нарисовал, Юуто? – тихо прошептал он над моим ухом.
Я хотела рассказать ему, что это Орочи из легенд, что Юуто изобразил то, что уже существовало когда-то. Но Томо говорил мне, что рисунки были продолжением его, что они были его духом, что жил, пусть и кратко, в этих творениях.
«Они не живые, – сказал он. – Они часть меня».
А значит и этот монстр, эта ярость и желание разрушать жили в нем. Всегда жили, пока он не воззвал к ним.
О, Томо.
Икеда выпустила стрелу, монстр взревел, когда острие попало по одной из челюстей. Ушибленная голова покачнулась и набросилась на нее. Челюсти щелкнули, а Икеда побежала, создавая в руке чернильную стрелу.
Томо издал громогласный киай, похожий уже звучал на соревновании кендо, и побежал к монстру. Он ударил по одной из шей Орочи, чернила потекли из раны, заливая чешую монстра. Головы повернулись к нему одна за другой. Чудовище завопило и сбило мощной шеей Джуна. Он отлетел в сторону и врезался в кипарис, съехав по стволу.
– Джун! – закричала Икеда. Она выпустила еще одну стрелу, попала в глаз. Меня чуть не стошнило, когда я услышала хлюпанье, монстр качал головой, стрела вонзилась глубоко в его глаз.
– Что нам делать? – спросил Ишикава. Он отломал от ближайшего кедра самую толстую ветку из тех, до которых дотянулся, и направил ее на монстра.
Ветка его не спасет.
– Тебя убьют, Сатоши.
Он с силой ударил веткой по земле, она подпрыгнула, ударившись.
– И что мне делать? Юуто тоже могут убить! У меня нет силы Ками. У меня есть лишь карманный нож.
– Не знаю! Зайди сзади и вырежи меч из его хвоста?
– С ума сошла? Думаешь, такой ножик на это способен?
Икеда бежала к нам, вскидывая лук и натягивая тетиву. Как она могла использовать такой большой лук? Но стрела полетела и отскочила от груди Орочи, упав на землю. Икеда выругалась.
– Сделай что-нибудь! – рявкнула она мне.
– Например? – крикнула я. – Томо не может просто зачеркнуть рисунок? Это убьет его.
Она покачала головой.
– Он исчезнет раньше, чем мы получим меч. Твое присутствие делает Юу и Джуна сильнее. Двигайся!
Она была права. Ишикава ничего не мог сделать, а я могла.
«Да, – зашептал голос во мне. – Пришло время».
Я побежала к блокноту Томо, что лежал на траве, открытый и изорванный. Рисунок Орочи бросился к моей руке, раны на его шее истекали чернилами, вырывавшимися с краев страницы. Пальцы испачкались, пока я пыталась переворачивать страницы, чтобы найти чистую. Я схватила ручку Томо и вытерла с нее грязь, а потом прижала кончик к бумаге.
Сознание опустело.
Орочи двинулся к Томо, я услышала крик, увидела, как он хватается за плечо, кровь текла по его спине среди чернил.
– Томо! – закричала я. Томо уклонился от удара голов, направившись к спине чудовища, к его хвостам. Еще одна голова ударила его в спину и отправила в полет. Паника сдавила меня. Томо не выживет падения с такой высоты. Он умрет. Но его крылья раскрылись и захлопали, замедлив падение, он приземлился со стуком. Больно, но он выжил.
Я вспомнила огромного ворона, что защищал Исэ Джингу. Он может сразиться с таким монстром?
Я быстро набросала угловатого ворона. Посланник Аматэрасу, да? Но моя птица не сорвалась со страницы, не появилась в небе. Холодный ветер окружал меня, перья ворона слабо трепыхались на странице. И все.
Я кричала на страницу, наводила очертания ворона. Слезы текли по щекам. К чему мне сила Ками, если я оставалась бесполезной?
Я попыталась успокоиться, думая о словах Икеды. Не пытаться делать все самой. Дать силу Томо и Джуну. Но как?
Когда я воззвала к силе Аматэрасу, чтобы остановить сражение Томо и Джуна, мне понадобилось, чтобы Икеда навела рисунок. Может, мне стоит обвести рисунок Томо? Я переворачивала страницы, пытаясь найти что-нибудь подходящее.
Вот. Ятагарасу, что стучал в мое окно, что напал на нас в поезде. Я обвела его линии поверх полос, которыми Томо зачеркнул его. Может, если я сделаю ворона темнее, ему хватит сил прорваться из нарисованной поверх клетки.
Глаза ворона на странице зажглись синим цветом, словно камни на рогах кирина. Работало.
Гром раздался в небе, пронзительный крик ворона сотряс воздух.
Ишикава выругался, когда над ним пролетела огромная птица, синий глаз сиял, словно в нем горел огонь. Орочи закричал, Томо снова ударил по его раненой шее. Последний удар отрезал голову, и она упала со стуком на землю, глаза потемнели, лужа чернил окружила ее. Еще семь.
Ворон вытянул перед собой лапы, и три набора когтей впились в другую шею Орочи. Монстр завопил, оставшиеся головы ударили по птице, смешались клыки и перья. Птица отлетела в сторону, но центральная голова едва соединялась с шеей.
Птица отвлекла чудовище, и Джун смог разрезать другую шею. Две головы лежали на земле, раздвоенные языки виднелись меж клыков. Икеда выпустила новую стрелу, она попала в оставшийся кусочек между головой и шеей, разрывая его. Оставшиеся пять голов вопили и шипели. Ишикаву позади меня стошнило на землю. Я едва сдерживалась, добавляя черный цвет птице, надеясь, что это ее усилит.
Ворон парил в воздухе, вскидывая крылья и опуская их. Джун вонзил оба клинка в бок чудовища, оно закричало так громко, что я закрыла уши. Катаны резали плоть монстра, Джун поставил ногу на чешуйчатый бок, чтобы высвободить мечи. Они не сдвинулись. Он тянул, и мечи подались вверх, чернила вытекали из раны монстра.
Пять голов бросились на него.
– Джун! – закричала Икеда. Она выстрелила на бегу, но стрела пролетела слишком высоко, мимо головы. Она отбросила лук, путаясь в кимоно, пока бежала к нему. Чернила в ее руке превращались в копье.
– Икеда! – окликнула я. Ручку я прижала к крылу птицы, и ворон в небе устремился к головам, к Джуну. Он впился когтями в одну из голов, но еще четыре двигались.
Джун отшатнулся, мечи скользнули по чешуе Орочи. Я закричала, увидев обнаженные клыки, чернила капали с них на волосы Джуна.
Все произошло за миг. Джун поднял катану и вонзил в нёбо открытой пасти. Икеда бросилась вперед него, пронзая копьем щеку монстра. Джун не успел остановиться, его меч прошел сквозь нее.
Я закричала, загрохотал гром.
Глаза Икеды расширились, она рухнула на Джуна. Голова змея отшатнулась, стряхивая со щеки копье. Ятагарасу ударял тремя лапами глаза на головах Орочи, Томо запрыгнул на спину чудовища и принялся разрезать его чешую, пытаясь найти Кусанаги.
Я выронила блокнот Томо, холодный ветер разносил над полем запах чернил и крови. Орочи стонал и ревел, Джун кричал, а Икеда лежала на его коленях.
– Наоки! – вопил он, запуская пальцы в ее волосы.
Еще одна голова Орочи устремилась к нему.
– Нет! – Ишикава схватил ветку и бросился к голове. – Сюда, уродина! – он взмахнул веткой, голова напала на него. Ишикава прокатился по земле, уходя от нее, и поднялся на ноги, снова ударив.
Я побежала к Джуну и Икеде.
– Забери ее отсюда! – кричала я, касаясь ее руки. Она испуганными глазами смотрела в небо, белая накидка пропиталась кровью, чернилами и грязью.
– Она умерла, – стонал Джун, обхватывая Икеду. Он прижал ее к груди.
Жаркое дыхание Орочи обожгло мою спину, я обернулась и увидела перед собой острые клыки.
Беспомощна. Мне было нечем сражаться. Злость и беспомощность переполняли меня, пока я смотрела на клыки.
Голова упала на землю, откатившись в сторону. Томо разрезал шею, обрубок корчился.
– Наоки, – всхлипывал Джун, чернильные крылья раскрылись за его спиной. Он провел пальцами по ее лицу, оставляя следы, похожие на чернильные слезы, на ее щеках.
– Такахаши! – крикнул Томо, Орочи извивался под ним. – Ты мне нужен!
– Иди, – кричала я. – Икеду оставь мне, – Джун замер, словно не мог управлять руками и ногами. Я схватила его за запястье, чувствуя острые шипы. – Забери Кусанаги, – сказала я, и Джун направился вперед, взмахнув крыльями.
Ворон издал крик, и я подняла голову, глядя на водопад перьев, чернила вытекали из рваной раны на его боку. Безжизненное тело рухнуло на землю и принялось таять, золотыми светлячками устремляясь в небо.
Я посмотрела на безжизненное тело Икеды, ее красивое кимоно пропитала тьма. Орочи разрушал все. Этого не могло случиться. Все должно быть иначе.
Томо, что ты наделал? Что ты нарисовал? Эта ненависть всегда была внутри тебя, ожидая своего часа?
Я услышала шепот. И эти слова я уже знала:
«Жил на свете демон, что был так голоден, что поглотил мир».
Я посмотрела на Томо, его глаза сияли, пока он сражался с Орочи. Его крылья хлопали, рога появлялись и исчезали над волосами. Джун поднялся в воздух, края кимоно хлопали, пока он взлетал, его катаны нацелились на спину монстра.
«Сусаноо убил Орочи, – зашептал голос. – Он убил чудовище с неуемным голодом, монстра, родившегося из ненависти Тсукиёми к миру».
Джун издал странный придушенный крик и устремился к спине чудовища. Я отвела взгляд, но от крика Орочи содрогалась земля. Когда я снова посмотрела на него, монстр пытался достать до Джуна.
Томо ударил по основанию хвостов чудовища, и головы направились к нему. Джун упал на землю и перекатился на спину, оказавшись под сердцем Орочи.
Я зажала руками уши, а он разрезал плоть, и ужасный вопль монстра сообщил, что рисунок Томо погиб.
Томо и Джун направились к хвостам безжизненного монстра, они резали их, пытаясь найти меч. Джун вспорол кожу у основания хвостов, и металл звякнул о металл, звук разнесся над поляной.
«Сусаноо убил Орочи и получил Кусанаги но Тсуруги», – громко зашептал голос, врываясь в мои мысли.
А потом Сусаноо убил Тсукиёми, да? Я знала, что будет дальше. Я помнила, как во снах Джун, испачканный чернилами, – нет, кровью, – просил у меня прощения. А Томо лежал, бездыханный, на земле, как сейчас лежала в моих руках Икеда.
Я покачала головой.
Джун вытащил Кусанаги из Орочи, и чудовище превратилось в озеро чернил, что поднималось в небо золотыми светлячками вокруг нас.
Хотя Орочи погиб, ничего не закончилось. Все только начиналось.
– Наоки, – сказал Джун, оказавшись возле нас. Он упал на колени, Кусанаги ударился о него, пока он потянул Икеду к себе. Слезы текли по его испачканному чернилами лицу.
Мой голос дрожал.
– Мне так жаль…
– Это не твоя вина, – сказал он, светлые пряди прилипли к лицу, он раскачивался вперед-назад. – Она была моим лучшим другом, Кэти. Всегда была рядом. Всегда.
Тихий голос Томо раздался позади нас.
– Она любила тебя.
Джун дрожал, пытаясь унять слезы.
– Я не заслужил этого. Когда кошмары угрожали мне смертью, я думал, они говорили обо мне. Мне незачем жить, потому они не пугали меня. Но я ошибался. Я жил ради Наоки. У меня было все, а я этого не видел, – он запнулся, плечи его дрожали, он старался подавить всхлипы. Я коснулась рукой его плеча, не зная, что сказать.
Рядом с ним на траве блестел Кусанаги. Он был не таким искусным на вид, как я представляла, обычный старый меч, недостойный жизни Икеды.
Тучи рассеялись, и золотая пыль крови Орочи сверкала на краю меча. Рукоять была без украшений, простая, исписанная классическими иероглифами, которые я не умела читать. Но я никогда не видела такого острого меча. На краю его слабо мерцала радуга, и я поверила, что он может вырезать Тсукиёми из Томо. Вырезать Сусаноо из Джуна.
Пальцы Джуна крепко обхватили рукоять меча, он опустил Икеду на землю. Его глаза снова были ледяными, а эмоции остались внутри.
– Покончим с этим, Такахаши, – сказал Томо, но его голос звенел сотней других, странным эхом голосов. Он парил над землей с чернильной катаной в руке, на шее сверкал камень. Магатама, созданный его чернилами.
– Хочешь, чтобы я сломал тебя, мальчишка? – спросил Джун. Он так крепко схватил Кусанаги, но тот дрожал в его руке. – Правила изменились. Я решил не давать тебе жизнь.
Только не это.
– Джун, – мой голос дрожал. Сон пронесся перед глазами – Джун покрыт чернилами, Томо не двигается. – Не делай этого!
– Наоки мертва, Кэти, – сказал Джун, меч дрожал. – Слишком опасно оставлять Тсукиёми внутри, даже если он уснет. Юу Томохиро должен умереть.
– Так нападай, – мрачно сказал Томо, чернила стекали водопадом с его крыльев. – И мы узнаем, кто выживет.
Ишикава прижал ладони ко рту рупором.
– Юуто! Не глупи! Спускайся.
– Томо, – я протянула к нему руку. Он был слишком высоко, его одежда развевалась на ветру, пока он парил в воздухе. – Не забывай, кто ты. Ты – не Тсукиёми, помнишь? Ты этого не хочешь.
Он замер, глазами отыскивая меня, пытаясь вспомнить.
Джун прыгнул на него, сбивая с неба. Они ударились о землю, покатились по траве, Джун прижал Кусанаги к шее Томо. А тот давил чернильной катаной в ответ, мечи столкнулись и боролись.
Томо сбил с себя Джуна с такой силой, что тот откатился в сторону. Я не успела добраться до него, а он уже был на Джуне, ударяя его с такой силой, что голова Джуна дергалась в стороны.
– Полегче, чудак, – сказал Ишикава, схватив Томо сзади и оттащив. Томо вырывался, словно дикий зверь, рычал, и звук этот испугал меня. Он словно не был человеком.
Джун поднялся на ноги, двигая мечом в руке, оценивая его вес. Он медленно провел им полукруг, замахнулся мечом на Томо. Воздух пел вокруг Кусанаги, запах металла и тепла доносился до меня, словно был разрезан сам ветер.
Томо и Ишикава отступили, Джун приближался к ним. Он снова замахнулся, лезвие задело кожу под левым глазом Томо. Кровь потекла из царапины по его щеке.
– Теперь мы похожи, – сказал Джун, коснувшись руками пореза на щеке от острого крыла бабочки. Он снова замахнулся, катана Томо столкнулась с его мечом, зазвенел металл.
Слезы застилали глаза, пальцы впивались в грязь, пропитанную чернилами.
– Хватит! Хватит! – я схватила Джуна сзади и изо всех сил потащила на себя. Томо бросился на него с катаной, но Ишикава оттащил его.
– Я убью тебя! – вопил Джун. – Я убью тебя за то, что с ней сделал твой рисунок!
– Это того не стоит, – крикнула я, Джун вырывался. Он был сильнее, но я всем телом давила на землю, мешая ему освободиться. – Икеды больше нет, Джун! – закричала я. Он обмяк в моей хватке. Перестал бороться. Мы стояли там, задыхаясь, тепло его тела то нарастало, то угасало, он хватал ртом воздух. – Она ушла.
Ишикава едва удерживал Томо. Он бил крыльями, царапал его перьями и шипами кожаного крыла, пытаясь напасть на Джуна. Он издал злой придушенный крик, пытаясь отбросить Сатоши. Крик разносился по ветру эхом сотен голосов.
Джун уронил меч на траву, рухнул на колени.
– Пусть убьет меня, – всхлипнул он, слезы текли по его лицу. – Пусть сделает это.
– Нет, конечно, – сказала я, потянувшись за мечом. Оба были идиотами. Хорошо, что мне помогал Ишикава.
Я обхватила рукой рукоять Кусанаги, она была еще теплой после Джуна.
Огонь пронесся по моим венам, когда я коснулась меча, белая вспышка ослепила меня, я рухнула на землю. Во мне бежало электричество, каждый нерв в теле вспыхивал. Я едва держалась за меч, чернила во мне взрывались, оживали, вспоминали.
Я не могла ничего видеть в белом свете, кроме едва заметного силуэта женщины в золотом кимоно. Аматэрасу из моих снов. Шепот внутри меня, пробужденный мечом.
Я протянула к ней левую руку, она смотрела на меня, лежавшую на земле.
– Поднимайся, – сказала она. – Пришло время.
Я села, но была уже не на поляне. Я была на маленьком острове в небе, чернила ниспадали, ревя, вокруг меня, вдали виднелась пагода.
– Время для чего?
– Время завершить цикл.
– Не понимаю.
– Тсукиёми пробудился, – сказала она. – Ты увидела истинную сущность Юу Томохиро, тьму в его сердце, которую он так долго скрывал. Пора тебе предать его, как я когда-то предала Тсукиёми.
Слова пугали меня.
– Я уже говорила, что ни за что не предам его.
Она печально склонила голову.
– У тебя нет выбора. Если ты этого не сделаешь, он уничтожит мир. Ты должна спасти мир, как это сделала я.
В горле пересохло, я побледнела.
– Вы просите вырезать из Томо дух Тсукиёми? Но он выживет.
Она опустила голову.
– Наследник Сусаноо говорил правду. Живым он слишком опасен. Ненависть Тсукиёми сильна. Если ты не убьешь его, Диана, Юки, Танака, твой отец… весь мир пострадает.
Этого нельзя допустить.
– Но… вы говорили, что есть другой путь. Что если он признает правду о себе, его можно будет спасти.
Ее лицо застыло, она скрестила руки на животе.
– Иначе вы бы не стали искать сокровища.
Предательство было болезненным.
– Вы… соврали мне. Вы соврали, чтобы все пришло к этому!
– Я пойду на все, чтобы спасти мир, – сказала она. – Даже предать любимого. Покажи мне силу своей любви.
Остров таял, я вернулась на поляну. Ишикава лежал на земле, его руки и лицо были покрыты кровью, чернилами и следами борьбы.
Джун смотрел на небо с ужасом на лице.
Я посмотрела на Томо. Его рот был раскрыт, он кричал от боли, чернила разрушали его. Они стекали из уголков его рта, скользили по рукам. Они капали с его крыльев и рогов, становились его одеянием, что постоянно стекало, как водопад. Они выдавливали из него жизнь, он тонул.
Я прижала ладонь ко рту в ужасе. Вес Кусанаги тянул руку.
«Он страдает, – прошептал голос Аматэрасу. – Положи конец его страданиям».
Крылья Томо исчезли, и он опустился на землю, ленты чернил закручивались вокруг него в ураган. Его руки и ноги вытянулись в этой буре, он корчился от боли. Чернила разрывали его на части.
– Он не переживет пробуждение Тсукиёми, – кричал Джун громче ветра. – Ты должна его остановить!
Я? Но… в чернилах в кошмаре был Джун. Сусаноо убил Тсукиёми, разве нет?
«Нет, – прошептала Аматэрасу. – Это была я. Это был поступок во имя любви, чтобы положить конец его страданиям. У тебя нет выбора, дитя. Такахаши не удержит меч».
– Нет, – сказала я, вкладывая меч в руки Джуна. – Ты можешь это сделать, да? Вырезать ками из человека?
– Не могу, – прокричал Джун. Он забрал у меня меч и приблизился к Томо. Ослепительная волна света ударила по нему, Кусанаги рухнул на землю. Сила удара отбросила Джуна со стоном на спину. – Только наследник Аматэрасу может завершить цикл предательства, – выдохнул он. – Ты – ближе всех к нему.
Я подняла меч, глядя на радужный блеск на остром краю лезвия. Ложь привела меня сюда, отдала мне ужасный приказ. И это все, что нам осталось?
Голос Томо кричал мне:
– Кэти, – скулил он, боль пропитывала его голос. Я никогда не слышала его таким. Страдания в голосе заставили слезы затмить мое зрение. – Кэти, – вопил он все громче, протягивая руку ко мне. Чернила ураганом окружали его, золотая пыль и вспышки синего разносились над полем. Ветви и травы пригибались от порывов жесткого ветра.
Ишикава вцепился в свои волосы.
– Грин, делай что-нибудь! – молил он. – Останови это!
– Ты должна это сделать, – сказал Джун, поднимаясь на ноги. – Он не выдержит силу Тсукиёми. Она разорвет его на клочки! Он умрет, если ты не ударишь.
– Он умрет, если я ударю! – простонала я. Что же делать? Должен быть другой путь.
Голос Томо дрожал от боли.
– Кэти!
– Я должна его спасти, – сказала я. – Томо!
– Он уже не Томо! – рявкнул Джун, нас окружили чернила. Слова пронзили меня, вырывая из оцепенения.
Я крепко обхватила меч и шагнула к Томо.
«В конце всегда смерть», – это Аматэрасу повторяла с самого начала. У меня был лишь один выбор: кого выбрать? Мир или Тсукиёми. Томо обречен изначально.
Томо был сломлен, он тянулся ко мне.
– Прошу, – молил он, чернила окружали его, он тянулся к моей руке. – Предай меня, Кэти. Я прощу тебя. Я люблю тебя. Сделай то, что должна!
– Урусай! – крикнула я. – Заткнись! Как я могу сделать это, когда ты говоришь о любви? Почему все должно быть так? Это нечестно! – слезы размывали зрение, стекали по моим щекам.
– Прошу, – задыхался он. – Останови меня. Аматэрасу дала тебе силы остановить меня. Сделай это!
Джун ошибался, так думала я, глядя на острое лезвие Кусанаги но Тсуруги. В душе он оставался Томо. И он боролся даже сейчас, он не позволял гневу захватить его.
Он был Юу Томохиро до последнего вдоха. До последнего его вдоха я любила его, он любил меня. Я стояла перед ним, чернила окружали его бурей агонии. Он кричал, пока Тсукиёми вырывался из него, его крики напоминали вопли инугами или они, японских демонов. Я хотела зажать руками уши. Я хотела, чтобы все кончилось.
Я крепче хватила рукоять Кусанаги.
Он опустил руки, открывая грудь, чтобы я могла ударить.
– Я люблю тебя, – тихо сказала я, поднимая меч.
Он ждал, что меч пронзит его, вырежет из него жизнь, заберет надежду.
– Знаю, – задыхался от боли он.
Рука дрожала, меч был тяжелым, он помнил. Он знал метку, он знал, куда ударять.
Я подняла меч в воздух, слезы текли по щекам, я всхлипывала.
Он зажмурился, стиснув зубы от боли.
Ветер и чернила окружали нас.
«Теперь, – сказала Аматэрасу, – наберись смелости и спаси его».
Я глубоко вдохнула.
– Прости, – всхлипнула я.
Чернила ударили меня по лицу, стекая с волос и по щекам. А я выронила меч. Он со звоном упал на землю.
– Что ты творишь? – завопил Джун.
– Грин! – крикнул Ишикава.
«Подними меч, – резко прошептала Аматэрасу. – Мир расколется надвое».
– Кэти, нет! – кричал Томо. Чернильная буря окружала его, он пытался добраться до меня. – Подними Кусанаги! Прошу!
Я покачала головой, рыдая. Я не могла этого принять. Должен быть другой выход.
– Кэти! – завопил Томо. Чернила вспыхнули золотом, и Магатама на его шее разбился на раскаленные добела осколки, которые подхватил бушующий ветер, закружив. Он кричал так страшно, как я еще не слышала.
Тсукиёми разрывал его тело. Страх заполнял меня, пока я смотрела, как он кричит. Я ошиблась. Я склонилась к мечу в траве. Почему я так эгоистична и слаба? Я не могла потерять его, предать его. Я пожертвовала миром из-за эгоистичного желания.
Я едва коснулась меча, а Ишикава уже крепко схватился за рукоять. Он забрал у меня меч и с оглушительным киай побежал к Томо. По лицу его текли слезы, он был сломлен и душераздирающе кричал. И я поняла, похолодев.
Ишикава кричал от боли. Его сердце разбивалось, когда он вонзал Кусанаги в сердце Томо.
– Томо! – взвизгнула я, чернила вырывались водопадом. Томо выгнулся, чернила лились из его рта. Я оттолкнула Ишикаву и обхватила руками Томо, опуская его на землю. Я придерживала его тяжелое тело, как это было и в кошмаре. Осколки Магатамы впивались в руки, кровавые цветы распускались на порезах. Я вытерла руки о джинсы и провела пальцами по лицу Томо. Он был умиротворенным, глаза его закрылись, боль прошла. – Нет, – прошептала я. – Не оставляй меня. Так не честно.
Я слышала, как звякнул Кусанаги, упав на землю, и, обернувшись, увидела, что меч был покрыт темной кровью и чернилами. Кровью Томо. Я бросилась на Ишикаву, молотя кулаками по его груди.
– Сволочь, – вопила я. – Идиот! – он не отбивался, задыхаясь от слез, пока я била его. – Какой же из тебя лучший друг? – кричала я. Сердце разбилось, словно Магатама. Мир медленно уходил, словно я была во сне, словно все это было понарошку.
Ишикава упал на колени рядом с Томо. Он убрал медные пряди с его глаз и, склонившись, прижался губами к его лбу.
Я оттолкнула его.
– Уйди от него! – кричала я, всхлипывая. – Ты убил его!
– Я должен был, – он плакал. – Он умирал, Грин. Я не мог смотреть на его страдания.
Я рухнула, и слезы текли бесконечным потоком. Теплая рука Ишикавы обхватила меня, и я позволила ему держаться за меня, пока мы вместе плакали.
«В конце лишь смерть», – прошептал голос в моем сердце.
«В конце остается жизнь».
Мое тело согревалось гудящим жаром, пылал каждый нерв. Земля задрожала вместе с моим пульсом.
Ишикава отклонился, глаза его расширились.
– Что происходит?
Мир был словно покрыт жидким золотом, словно я видела сквозь него все, даже нити, что сплетали этот мир. Чернила были податливыми здесь. Я могла сделать с ними все, что захочу.
Я коснулась рукой груди Томо, и чернила во мне пылали, вливая тепло в него.
Аматэрасу предала Тсукиёми, потому что любила его, предательство изводило его сердце, цикл повторялся снова и снова, повторялся с Тайрой, Токугавой, пока не добрался до Томо. Но, чувствуя, как жар перетекает в Томо, я кое-что поняла.
Ишикава остановил Тсукиёми. Аматэрасу не предала его в этот раз.
«Цикл нарушен, – прошептала Аматэрасу. – Тсукиёми свободен от своего гнева».
Томо с кашлем задышал, отплевываясь чернилами.
Ишикава замер, глаза его расширились.
– Юуто, – прошептал он.
– Томо, – сказала я, сжимая его руку. Он слабо пожал мою ладонь в ответ, и я знала, что он набирает силы. Рана в его груди сверкала золотым светом.
Он закрыл глаза, стиснул зубы, забирая себе мою силу. Чернила наполняли его жизнью, а я ощутила пустоту в сердце, стульчик в углу был пустым, шепот Аматэрасу растаял на ветру.
У меня не должно было оказаться чернил, они чуть не убили меня в начале. Но в конце они дали мне нужную силу спасти все, что мне дорого.
Свет угасал, и вскоре остались лишь мы впятером на поляне, облака на небе и опускавшееся за горизонт солнце.
Снег падал, словно лепестки вишни, нежно укрывая чернильный мир белым слоем. Снег попал на ресницы Томо, на пряди его волос, и он посмотрел на небо.
Я услышала рыдания Джуна и оглянулась. Он обхватывал руками холодные пальцы Икеды, и сияние лилового цвета окружило их. В моем сердце затрепетала надежда. Икеда… она… ожила?
Она сморгнула снег с ресниц, и Джун радостно расплакался, склонившись к ней, пока лиловый свет угасал. Он тоже смог поделиться силой чернил, попасть в золотой мир и вернуть ее к жизни.
Ишикава провел рукой по белоснежным волосам, стряхивая снежинки. Снега было все больше, он накрывал Томо белым одеялом.
Он кашлял, повернув голову и крепко держась за мою руку.
– Кэти, – пробормотал он. Я издала не то сдавленный смешок, не то всхлип, сердце пылало.
– Я здесь.
– Сато.
Глаза Ишикавы вспыхнули, он стряхнул снежинки с медных волос Томо.
– Я здесь, друг. Всегда рядом.
– Ты… – Томо закашлялся.
Ишикава склонился ближе.
– Что?
– Ты… пронзил мое сердце, балбес.
Ишикава смеялся так сильно, что слезы выступили на глазах.
– Я твой лучший друг, балда, – сказал он в перерывах между придушенным смехом. – Конечно, я это сделал.
– Прости, – сказала я. – Прости, что я не смогла.
Томо покачал головой.
– Тогда я бы уже умер, – сказал он. – Ты отказалась принять нашу судьбу. Ты боролась с ней до моего последнего вдоха. Аригато.
Я склонилась и поцеловала его, снег на его губах таял.
А вокруг нас снег медленно падал, обновляя мир белым вихрем.
Снег скрипел под ногами, я шла по парку Сунпу. Замок возвышался в стороне, его изогнутая крыша была присыпана белым. Я направилась через двор к станции, проведя пальцами по большим деревянным дверям, открытым и готовым впустить посетителей.
Было сложно представить, что когда-то здесь впервые сражались Томо и Джун, что именно здесь все завертелось. Во дворе было тихо, мои шаги эхом разносились по крошечному мосту, проходящему надо рвом.
– Кэти! – я взглянула на улицу и увидела Юки с Танакой, шею ее обвивал шарф бледно-розового цвета, а самодельный красный шарф был на Танаке. – Тренировка только закончилась?
Я кивнула.
– Заннен на, – протянул Танака, опуская очки на кончик носа. – Не повезло Томо-куну. Такое у Сунтабы будет впервые на таком важном турнире.
Юки ударила его по руке, ее кружевные митенки идеально сочетались с ее шарфом.
– Шоу га най йо, – сказала она. – Ничего не поделать. Думай, о ком ты говоришь, нэ?
Его щеки порозовели.
– Прости, Кэти-чан.
– Ничего страшного, – сказала я. – Есть и другой год, – вот только Томо и Ишикавы в Сунтабе уже не будет. – Каменаши станет, наверное, следующим капитаном команды, но я тоже буду стараться.
– А мы идем в кофейню в Огуро, – сказала Юки. – Хочешь?
