355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Аманда Сан » Буря (ЛП) » Текст книги (страница 1)
Буря (ЛП)
  • Текст добавлен: 1 апреля 2017, 01:30

Текст книги "Буря (ЛП)"


Автор книги: Аманда Сан



сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 13 страниц)

Аманда Сан
«Буря»
(«Бумажные боги» – 3)

Темные силы возрождаются в Японии.

Прожив почти год в Японии, Кэти Грин раскрывает секрет смертоносной способности ее парня Томохиро, которой он оживляет рисунки. Дело не только в его происхождении от Ками, древних японских божеств, а в том, что он – потомок трагедии, что случилась давным-давно, трагедии, что скоро повторится.

В Томо борется кровь двух ками, а Кэти намерена утихомирить темные силы. Для этого им с Томо нужно отыскать три императорских сокровища Японии. Будучи дарами самой Аматэрасу, эти сокровища могут раскрыть все секреты происхождения Томо, подавить разрушительную силу чернил. Но для этого Кэти и Томо придется столкнуться с вышедшими из-под контроля Ками и бывшим другом Джуном, что начал мстить тем, кто перешел ему дорогу. Чтобы спасти мир и себя, Кэти и Томо сразятся с одним из темнейших творений Ками, и кто знает, выживут ли они?

Кевину

Как заставить Ками утихнуть навеки:

1. Покинуть Японию;

2. Умереть.

Я постукивала карандашом по листку бумаги, лежащему на моих коленях. За десять минут я придумала лишь два варианта, и то последний был записан Томо. Если бы я уехала к бабушке с дедушкой, если бы покинула Японию, Томо, может, стало бы легче. Во мне были чернила, сила ками, что не принадлежала мне, тьма, что вынуждала силу Томо выходить из-под контроля. Но если я буду держаться от него на расстоянии, это не поможет утихомирить ками в нем. Томо боролся с ним и до моего приезда. А что будет, если он покинет страну? Он мог сбежать, но сила будет преследовать его. Вряд ли это поможет.

Второй вариант вообще не был выходом.

Как остановить темную силу, что шепчет на ухо, что ты демон, что насылает кошмары, оживляет рисунки, наделяя их клыками и когтями?

– Может, попробовать хорошую колыбельную? – предложила я. Томо закатил глаза. Мы сидели по краям на диване в его гостиной, опершись о подлокотники спинами и соприкасаясь коленями. Томо нажимал кнопки на пульте от телевизора, бродя по каналам.

– Или сказочку на ночь? – усмехнулся Томо. – «Баю-баюшки, луна»?

Я толкнула его коленом, он скривился. Синяки от сражения с Джуном еще не сошли. У них и времени на это не было.

Мы лишь несколько дней назад узнали правду, что не только у Аматэрасу были наследники. Сила оживлять чернильные рисунки, кошмары, что не оставляли Томо и Джуна, и всех, кто управлял чернилами,… эта сила шла от других ками. Томо нарисовал Аматэрасу, и она раскрыла правду, что Джун произошел от Сусаноо, ками бурь, змей и мира Тьмы, Йоми, Ада. Сусаноо был братом Аматэрасу и самым опасным врагом.

Хуже того, Томо был наследником сразу двух ками – Аматэрасу, от которой пошел императорский род, и Тсукиёми, божества луны, возлюбленного, которого она презирала. И их кровь боролась в нем, потому Томо часто терял контроль над рисунками, над собой, и тогда его глаза становились огромными и пустыми. Дошло до того, что он не мог теперь входить в храмы, его не пропускали врата. Джун называл его бомбой, словно он мог в любой момент взорваться и разрушить все вокруг. И тогда Джун решил уничтожить Томо. Они потеряли власть над собой, сдавшись сильной древней ненависти Сусаноо и Тсукиёми. Мы с Икедой едва смогли их разнять, пока они не убили друг друга.

– Смешно, – сказала я. – Но не думаю, что сказки хватит.

Хотелось бы вернуться в то время, когда я прибыла в Японию, когда лепестки сакуры падали с неба, и Томо был лишь странным старшеклассником, когда все не было запутано с силами, с которыми мы столкнулись теперь.

Я рисовала лепестки сакуры на уголке бумаги, думая о той весне. Мне до Томо было далеко в плане рисования, но нарисовать ветку и цветы на ней я могла.

Томо снова переключил канал. Легкий ветерок коснулся нарисованной вишни, лепестки закружились. Я смотрела на них с широко раскрытыми глазами.

Когда рисунок Аматэрасу ожил, пробудились и чернила во мне. Когда мама была беременна мной, она случайно отравилась рисунком ками. Мы едва выжили, и теперь в моих венах были чернила, Джун называл меня искусственным Ками, самодельным наследником. Я не могла сравниться по силе с Томо и Джуном, но чернила во мне взывали к чернилам в них. И теперь мои чернила явно были не в себе. Я коснулась карандашом лепестка, останавливая его.

– Юрусэнаи йо! – сказал Томо высоким голоском, я сначала подумала, что он обращается мне. Не прощу. Но он изобразил символ мира пальцами свободной руки и прижал эту ладонь к лицу. Он выглядел восхитительно. Я хотела дотянуться до него и взлохматить его волосы.

Я перевела взгляд на экран, на котором вспыхивали искры из аниме и раздавалась музыка. Группа школьниц-волшебниц в юбках всех цветов радуги занимали сложные стойки и прижимали к лицам ладони с символом мира, как и Томо. Они ударяли по монстрам особой силой, делали сальто и кружили рядом с телевышкой Токио Скайтри на невероятно высоких каблуках.

Я закатила глаза.

– Как можно в таком сражаться? Почему у них не сломаны ноги?

Главная девушка приблизилась, склонив голову и занимая боевую стойку.

– Юрусэнаи йо! – взвизгнула она, и Томо обрадовался.

Одна из девушек ударила по лицу монстра офуда, листком бумаги, что изгонял зло. Погодите-ка.

– Так и в реальности сработает?

– Вряд ли я выгляжу прекрасно на высоких каблуках и в мини-юбке, – сказал Томо. – Тебя в такое нарядить еще можно.

Я снова стукнула его по колену.

– Я про офуда. Это ведь из синто? Он не может остановить ками?

Он нахмурился.

– Вряд ли. В них сила ками, свитком их не прогнать. Они против демонов. Это как усиленная версия омамори, что я тебе дал.

Я вытащила телефон и посмотрела на мягкий желтый мешочек, который Томо с риском добыл в храме, что дать мне. На талисмане было написано «Яку-йоке мамору» розовыми вышитыми кандзи. «Защита от зла».

Когда Томо в прошлый раз пошел со мной в храм, он упал, окруженный лужей чернил, на него напала некая защитная система от ками, чтобы защитить священное место. «Я – зло, – сказал он тогда мне. – Демон, таящийся в тени». Но я в это не верила даже сейчас, узнав, что он – наследник Тсукиёми. Он ведь был и наследником Аматэрасу, верно? Разве она не защищала Японию? Звякнул колокольчик, я сунула телефон в карман.

– Помнится, омамори толком не сработал, – сказал Томо.

Я прикусила губу и ничего не сказала. Сработал. Омамори выпал из кармана и звякнул, когда Джун поцеловал меня в своей школе. Он вернул мне власть над собой, защитил от ужасной ошибки. Я все еще не была уверена в чувствах Джуна, он мог использовать меня, чтобы добраться до Томо. Но это уже не имело значения, я чуть не потеряла Томо. Жар окатил мою шею, я отогнала чувство вины.

– Должны быть еще варианты, – сказала я, пытаясь вернуться к теме.

Томо закрыл глаза.

– А если нарисовать Тсукиёми и порвать его рисунок?

Я уставилась на него. Он сошел с ума.

– Ты же шутишь? Я чуть не умерла, когда порвался рисунок Аматэрасу. В этот раз погибнуть можешь ты.

Он нахмурился.

– Нет способа навсегда остановить ками. Я теряю контроль, порой удается вырваться, но… я не вижу связи. Может, мне нужно поселиться под тории и лежать там без сознания.

Я застонала и принялась черкать лист. Мы никогда так не найдем выход.

Томо оставил пульт на столе и сел ровно, коснувшись ладонями моих плеч.

– Эй, – сказал он, – не волнуйся так. Мы точно что-нибудь придумаем, – он прижал меня к себе, повернув так, чтобы моя спина прижималась к его груди. Я наслаждалась его теплом, запахом мисо и ванили, стуком его сердца рядом с моим плечом.

Листок соскользнул с коленей, упав на пол, краем залетев под диван. Лепесток вишни закружился на его поверхности, и Томо застыл, затаив дыхание.

– Он двигался?

Я села, а он схватил листок. Он нахмурился, цветок дрожал на наших глазах, он оторвался и полетел с ветки вниз.

– Кэти, – с тревогой сказал он.

– Знаю, – отозвалась я. – После того, как ожил твой рисунок Аматэрасу, стали происходить подобные вещи. Но мои рисунки не покидают страницу. Они безвредны.

– Да, но это… – он провел рукой по медным волосам. – Кэти, я не хочу тебе такой судьбы.

– Может, это прекратится, – соврала я. – Это не проблема. Беспокоиться нужно о тебе. И о том, что будет завтра.

Он уронил листок и откинулся на спинку дивана. Я устроилась на его коленях, плечо оказалось у его ключиц, а носом я уткнулась в его шею. Он заговорил, и по моей коже пронеслась дрожь.

– Завтра, – повторил он. – Ты уже говорила с тетей?

Я кивнула, задев подбородком его теплую кожу.

– Они хотят, чтобы она тоже пришла.

В тот день, когда раскрылась связь Томо с Тсукиёми, на досках в школе появились ужасающие надписи чернилами, слова вроде «Она должна умереть», «Сын демона». Чернила полились из рукомойников в раздевалке мальчиков в спортзале. Директор решил, что в этом беспорядке виноват Томо из-за его реакции. Да, чернила были из-за него, но не он заставлял их так себя вести. Он был в ужасе, как и все мы, увидев это. Директор Йошинома назначил на завтра встречу с Томо и его отцом, мы с тетей Дианой тоже были приглашены, ведь я была с Томо в раздевалке, придумала глупую отговорку, что Томо подставили. Томо сказал, что меня выдали глаза. «Они всегда серьезные», – сказал он, от чего у меня сжалось сердце.

– Она не запретит нам видеться? Твоя тетя? – рассмеялся Томо, но смех получился невеселым.

Я попыталась улыбнуться.

– Нет, хотя ты произвел не лучшее впечатление на нее. Как думаешь, что случится?

– Отстранят, наверное. Или выгонят из команды кендо.

– Не посмеют. Ты один из лучших учеников, ты нужен им в команде.

Томо дотянулся до моей руки, наши пальцы переплелись, он пожал мою ладонь теплой рукой.

– Что бы ни случилось, вместе мы справимся с этим.

Аниме на фоне закончилось, вместо него появилась строгая студия, репортер в черном костюме поклонился.

– Уже новости? – я села, вытащила телефон и взглянула на время. – Мне пора домой.

– Я тебя отвезу, – сказал Томо, глаза его вдруг расширились, он смотрел на экран, его ладонь в моей застыла.

Я уставилась на белые кандзи на экране, репортер говорил на японском так быстро, что я едва успевала за ним.

– Сано Чихая, известный как Ханчи, оябун якудза и их глава в Шизуоке, в возрасте пятидесяти семи лет был найден этим утром в луже крови…

Я застыла от страха. Я не двигалась, замерев от воспоминаний. Босс якудза похитил нас, заставил Томо рисовать деньги и пистолет, чтобы спасти меня. Он заставлял отца Джуна рисовать наркотики, оружие и деньги, он нанял Джуна после смерти его отца. После того, как Джун убил своего отца. Я поежилась. У его отца был роман с одной из якудза, он оставил Джуна и его мать без гроша и ушел. В отчаянии Джун принялся писать страшные слова, чернила нечаянно убили его отца.

– Сано был в районе Гинза, в Токио, – в том же месте нашли мертвым отца Джуна, – когда ему стало плохо. Он упал на тротуаре… – появились фотографии, место было огорожено лентами, в районе остановили проезд машин. – Его якобы ударили по голове, – говорила репортер, ее слова смешивались в голове, я едва разбирала их. – Он потерял очень много крови.

Они показали голубое покрывало, под которым прослеживался силуэт тела, кровь вытекала отовсюду, не желая останавливаться, не объясняя, что произошло.

– Полиция не обнаружила причастных к нападению. Дело похоже на случайное происшествие, но из-за подозрительных обстоятельств смерти и связи с якудза он будет вскрыт в центре судебно-медицинской экспертизы в Шинагаве, Токио…

Сердце колотилось о ребра.

Этого не могло быть. Но я ясно видела, что это была не кровь.

Это были чернила.

Томо сжал мою ладонь, мы не могли произнести ни слова.

«Джун,… это сделал ты?»

Я обрела голос чуть позже, и слова звучали немногим громче шепота.

– Это был… Джун?

Томо покачал головой.

– Ханчи продолжал нанимать Ками, когда понял, что я не стану ему полезным, – сказал он, голос его звучал опустошенно. – Может, кто-то дал ему сдачи, – но ведь именно Джун повторял раз за разом, что хочет избавить мир от якудза. Он сказал, что Томо ему больше не нужен, ведь узнал, что сила Ками его происходит от Сусаноо. Слова зазвучали в моей голове.

«Я заставлю мир плакать».

Я не хотела в это верить. Я не знала, чему верить.

– Может, это был несчастный случай? – спросила я. Томо взглянул мне в глаза, мы оба понимали. Вокруг Ханчи была не кровь. Чернила были доказательством, что в этом замешаны Ками.

Я вытащила телефон из кармана.

– Я позвоню Джуну.

– Да-мэ, – показал головой Томо, отбирая у меня телефон. – Сталкиваться с ним слишком опасно. Если он связан с этим, то мы в опасности.

Кровь шумела в ушах. Как это вышло? Мир крошился на осколки.

– Нужно позвонить в полицию.

– И что мы им скажем? Что Джун убил кого-то бумагой? У нас нет доказательств. Мы даже не знаем, был ли это он.

Я притянула колени к груди, крепко обняв их. Я не думала, что Джун способен на такое. Я все еще не верила в это. И все же частичка меня, крошечная бабочка в уголке сердца дрожала от мрачной мысли: «Хорошо. Я рада, что Ханчи мертв».

Я не хотела так думать. Я не хотела радоваться случившемуся.

Но он больше нас не тронет.

«Ханчи получил то, что заслуживал», – прошептал голос.

Я зажмурилась. Любая жизнь ценна, напоминала я себе. Как я потеряла маму, так и Ханчи мог быть чьим-то сыном. У него ведь был семья, что любила его?

«Но он ведь похитил тебя и Томо? Он хотел убить вас. Его нужно было остановить».

Да, но не так.

«А как? Его нужно было остановить».

Это… так. Он заставил многих страдать.

«И кто теперь монстр? В конце всех ждет лишь смерть».

Бабочка стала огромной, ее крылья ловили мои мысли. И сознание подернулось тьмой, наполнилось тенями. Я слышала шепот, словно он был настоящим. Я покачала головой, стараясь вытряхнуть это из нее.

– Кэти, – голос Томо вернул меня в реальность, я моргнула от яркого света в комнате. Его рука была на моей щеке, тепло кончиков его пальцев проникало в мою кожу.

Я прошептала:

– Что случилось?

– Твои глаза, – сказал он. Его лицо было бледным. – Твои глаза изменились. Всего на миг.

Сердце колотилось, словно я пробежала путь до станции Шизуока. Кровь Ками, что пробудилась, была виной. Она на миг захватила меня. Я теряла себя.

– Дайджобу? – спросил Томо. Ты в порядке? Я кивнула. Тьма теперь была далеко. А вокруг меня были лишь тепло и свет.

Репортаж о Ханчи продолжался, и холод от голоса репортера проникал в нас. Томо выключил телевизор и обнял меня.

– Я отведу тебя домой, – сказал он. – Не нужно бояться. Если это Джун, то тебя он не тронет. Я знаю.

Но он может тронуть тебя.

Томо и без Джуна был в опасности, ведь чернила могли захватить его. Икеда сказала, что Тсукиёми, как ками, был куда опаснее Сусаноо. Значит, Томо опаснее, чем Джун?

Я закрыла глаза и вдыхала теплый запах Томо, пряди его медных волос щекотали мою шею, прогоняя страх. Я всегда знала, что мир Ками опасен. Но с Томо я была в безопасности. Все будет в порядке, если мы будем вместе. Я должна верить в это, несмотря ни на что.

* * *

Вид мертвого босса якудза, что однажды похитил тебя, на улице Гинзы стер страх перед грядущим разговором с директором школы. И вот, мы с Томо, Диана и отец Томо сидели на крошечных скрипящих стульях в кабинете Йошиномы. Я уткнулась руками в колени, сжав ладони в кулаки, глядя на пол. Мы с Томо сидели в центре, окруженные родителями, взрослыми, что были нами разочарованы. Я хотела, чтобы Томо мог взять меня за руку, но понимала, что ему нужно держаться на расстоянии, чтобы защитить от наказания меня.

Отец Томо поднялся на ноги, края его пиджака были такими твердыми, что ими можно было резать камабоко. Он постоянно смотрел на часы, и я задумалась, какую встречу он пропускает, находясь здесь. Если бы мама Томо была жива, он бы сюда не пришел. Он тоже так думал?

Он низко поклонился Йошиноме.

– Моши ваке гозаимасен, – извинился он. – Поверить не могу, что мой сын способен на такое. Школа всегда была для него важной.

– Юу-сан, прошу вас, сядьте, – сказал Йошинома, указывая рукой, пока отец Томо не уступил. – Мы тоже удивлены. Он был прекрасным учеником, примером для многих. У него хорошие оценки, он продвинулся еще дальше в кендо. Но мы не можем не реагировать на такую выходку в стенах этой школы, – директор отклонился на спинку кресла. Оно заскрипело, спинка вжалась в стену. – Могу лишь представить, что он был чем-то отвлечен.

Рука Томо сжалась в кулак.

– Коучо, Кэти с этим не связана, – сказал он напряженным голосом. Зря он так. Нужно было сохранять спокойствие, иначе проблем будет только больше. И он это знал.

– Как и Томо-сэмпай, – сказала я. Самое время применить вежливые формы на практике. – Он этого не делал.

– Боюсь, поздно так говорить, мисс Грин, – сказал Йошинома. – Да, у нас нет доказательств, что это Томо нарисовал те ужасные кандзи на досках, но он был расстроен. И такой стиль написания кандзи увидишь не у многих. А еще раздевалка… она была залита чернилами, ученики видела, как он туда шел. Он шел отмывать руки.

– Вы не можете этого утверждать, – я повысила голос. – Это был не он. Мы пришли в школу в одно время. Это был не он!

Диана коснулась моей руки, предупреждая. Я говорила с директором не так, как было принято в Японии? Я перегнула палку, но и Йошинома был не прав. Томо ничего этого не делал, точнее, делали чернила в нем, кровь ками в его венах. Он не хотел, чтобы это произошло. Он не должен был страдать из-за Тсукиёми.

Голос Дианы был спокойным, когда она заговорила. Я ни разу еще не слышала ее такой серьезной.

– Йошинома-сенсей, они хорошие. Кэти старается выучить кандзи, чтобы остаться в Сунтабе, чтобы догнать одноклассников. Они уж точно не стали бы портить себе будущее.

– Согласен, – сказал директор, склонившись вперед и упершись локтями в стол. – Но у этого проступка уже появились последствия.

Отец Томо кивнул, но, как оказалось, он просто смотрел на часы.

Йошинома со свистом выдохнул сквозь зубы.

– Честно говоря, некоторые учителя просили об исключении.

Томо судорожно вдохнул, глаза его были круглыми и испуганными.

Отец его уже не смотрел на часы.

– Йошинома-сенсей!

Голос директора был мрачным и монотонным.

– Он не первый раз причиняет неудобства. С первого же года он постоянно попадал в драки.

Отец Томо выпалил:

– Из-за смерти матери он…

– Это было семь лет назад, Юу-сан. Ходили даже слухи, что от него беременна ученица высшей школы Кибохан. Такой ученик нужен нашей школе?

Слухи о Шиори дошли и до учителей. Томо сжал ладони в кулаки, лицо его отца было белым.

– Это ложь, – сказал он, опустив голову, подбородок касался крепко завязанного галстука.

Я помнила, как этот узел галстука был ослаблен, а пуговица у воротника расстегнута. Томо смотрел на трясогузок, что летали над Торо Исэки, когда я впервые попала в его тайное место для рисования. Я хотела взять его за руку, увести отсюда, убежать туда, где мы будем в безопасности, где никто нас не достанет. Где мы сможем летать.

Йошинома вздохнул.

– А еще ваш друг Ишикава Сатоши получил огнестрельное ранение летом, Томохиро. Юу-сан, вы знаете, чем живет ваш сын?

Я отвела взгляд от отца Томо, боясь, что эмоции проступят на его лице. Его голос дрожал.

– Коучо, уверяю вас, Томо не связан с тем, как Ишикава разрушает свою жизнь.

– Но, – продолжал директор, – Юу набрал на предварительных экзаменах высшие оценки среди третьего курса. И он довольно известен в кендо. Такое признание нужно нашей школе, – он прочистил горло. – Так что я поговорю с учителями, чтобы Томохиро остался в Сунтабе.

Меня охватило облегчение, я выдохнула, только сейчас осознав, что задерживала дыхание. Отец Томо поклонился директору.

– Он будет отстранен, конечно. Сами понимаете, такое не может пройти без наказания.

– Конечно, – проворчал отец Томо.

– Месяц, Томохиро. – сказал Йошинома, я содрогнулась. Месяц?

– Но экзамены… – возразил отец Томо.

– У него есть шанс заниматься дома, если он хочет сдать экзамены по возвращению. Проступок серьезный, Юу-сан. Месяц даст ему время вспомнить о работе и забыть об отвлечениях.

О. Так они хотели разделить нас, думая, что за это время мы разойдемся. Я глубоко вдохнула, стараясь успокоиться. Это не сработает. Они нас не остановят. Вместе мы сильнее, чем они думают.

Выражение лица Томо было нечитаемым.

– А тренировки кендо?

– Ты вернешься ко времени тренировок к турниру, Томо. Но пока что Ватанабэ-сенсей и Нишимура-сенсей советуют тебе заниматься дома. Они хотят, чтобы ты оставался в спортивной форме.

– А Кэти? – спросила Диана. Она все еще сжимала мою руку, подбадривая меня. Я была рада, что она здесь, со мной. Даже ели она устроит мне выговор позже, она меня все равно любила. А Томо чувствовал к отцу то же самое? Они казались такими далекими, хотя и сидели рядом, словно два разных мира, словно они даже не могли разглядеть друг друга.

– Кэти школе проблем не причинила, – сказал Йошинома, – и мы решили, что она была втянута невольно. У нее, я извиняюсь, не хватило бы навыков, чтобы написать те кандзи.

Меня спасла собственная безграмотность. Я могла бы радоваться, но это меня раздосадовало.

– И мы подумали, что ей лучше… побыть пока подальше от Томохиро, чтобы они обдумали свое будущее.

И снова эти слова в ключе «мы знаем, как для вас лучше». Вы ведь дети. Вы даже не знаете, что такое любовь. Вы ослеплены. Вы ломаете свое будущее.

Мы поклонились Йошиноме-сенсею и вышли в коридор. Я попыталась заглянуть в глаза Томо, но он не поднял голову. Он следовал за отцом из школы. Не важно. Я чувствовала его мысли, как свои собственные.

Они не знали нас. Они не понимали, что у нас есть. Мы принадлежали друг другу. Я была уверена в своих чувствах, в том, что ощущала каждой клеточкой тела.

Они не могли сломить нас. Ничто не могло.

Сон начался с тихого вздоха, шепота вдалеке, словно шумели волны океана. Я увидела, как солнце сверкает на море, чьи волны набегали на берег Японии, как в Мияджиме, или как мы с Томо видели в заливе Суруга. Но давным-давно мы с мамой приезжали к ее друзьям в Мейн и ходили по берегу Атлантического океана. Солнце блестело на воде так ярко, что я жмурилась, и мне почти ничего не было видно, хотя я хотела увидеть все.

– Смотри, Кэти, – говорила она с улыбкой. – Море словно бесконечное. Сверкает и искрится жизнью, – казалось, нет границ, и все вокруг теплое и синее. Этот океан был другим. Он был тусклым и темным, набегая на берег серыми волнами. Границ не было видно, и казалось, что весь мир утонул. Остался лишь берег, на котором я стояла, где песок впивался в босые ноги.

«Я сплю», – поняла я. Мне отчетливо казалось, что что-то не правильно, словно я не могла охватить взглядом всю картину.

Все было тусклым и увядшим. Берег за мной тянулся далеко, но я понимала, что это последний кусочек земли среди пустых морей. Земля исчезла.

Я пошла по берегу. Волны приносили мне вздохи, нестройный шепот, голоса, что я почти не различала. Но все же слышала.

На берегу лежал разбившийся корабль, куски дерева, что покрывало нос корабля, были с гвоздями, что крепились теперь только к воздуху. Пустой панцирь черепахи лежал брюхом вверх, на нем были начерчены кандзи. Волны проникали внутрь, как в туннель, разбиваясь на брызги. Обломки давней бури, что уже ничего не означали.

Ярко-оранжевые тории появились из тени, врата возвышались, и серый цвет отступил, оставив в том месте цвет. Вздохи звучали громче, теперь напоминая завывания.

В этом странном месте я была не одна. Кто-то плакал.

Я подавила желание бежать. Страх мурашками бежал по спине; я не хотела беспокоить того, кто там был. Не хотела вмешиваться.

Я оглянулась на часть берега, которую уже прошла.

В тени стоял монстр, его острые уши были прижаты к голове. Глаза сверкали зеленым светом.

Волк. Нет, инугами, демон, жаждущий мести, что охотился на Томо, что напал на его друга Коджи и чуть не лишил его глаза. Инугами выгнул спину, следя за мной, бросая мне вызов взглядом. Я не могла вернуться, потому пошла к оранжевым тории. Песчинки царапали пятки, пока я шагала, впиваясь в меня предупреждениями.

– Мачинасай, – сказал голос, приказывая мне подождать. Я остановилась.

Я слышала, как ткань шуршит по песку, и посмотрела направо. Она была в золотом кимоно, расшитом изящными фениксами, красный, как кровь, оби обхватывал ее талию.

Аматэрасу, ками солнца. Она выглядела так же, как и на поляне с Томо и Джуном, но все же чем-то отличалась. Она была более настоящей, была выше. Она источала силу. Она улыбнулась, но это пугало.

Ее заколка с нитью бусин звякнула, когда она склонила голову, говоря жутким голосом, что отдавался эхом в пустом пространстве. Она говорила на японском, но я не могла понять, что именно. Ее речь была слишком официальной и древней.

– Простите, – сказала я. – Но я не понимаю.

– Я так долго пыталась поговорить с тобой, – сказала она, – что мой голос пересох от этих усилий, – она заговорила на современном японском так же умело, но с недовольной ноткой, словно человек, что притворялся, что рад принять подарком то, что у него уже есть.

– Кто плачет? – спросила я, глядя на врата.

– Ками нужны слезы, – сказала она. – Мы так долго плакали, что затопили мир.

Я пыталась вспомнить вопросы, что появятся у меня, когда я проснусь. Я могла сейчас спросить у нее, но голова была словно в тумане, я едва помнила, что сплю, что реальность иная.

– Тсукиёми, – выдавила я. Правильно? Голос не звучал сонно. – Как его остановить?

– Томохиро – потомок бедствия.

– Что мне делать?

– Безнадежно, – сказала она, словно повторяла уже не в первый раз. – Ничего не поделаешь.

Я посмотрела на тории, на спину фигуры, сидевшей на коленях на песке. Она была в белом кимоно, черный оби был завязан на ее спине сложным узлом, все ее тело содрогалось от рыданий.

Я застыла, глядя на нее.

– Но Тсукиёми, – сказала я. – Тсукиёми пытается захватить Томо.

Аматэрасу склонила голову на бок, глаза ее были черными озерами.

– Тсукиёми мертв. Он давно покинул этот мир.

Рядом с плачущей девушкой появилась другая фигура – парень лежал на земле перед ней, он словно упал с высоты, нога была странно вывернута.

– Зеркало это видело, – сказала Аматэрасу. – Ничего не изменить.

Я шагнула к девушке и парню, босые ноги оскальзывались на колючем песке, я шла медленно. Девушка была в кимоно фурисодэ с длинными рукавами, что ниспадали на тело парня и на песок, края белой ткани были испачканы чернилами. Девушка подсунула руку под шею парня, и его голова неестественно откинулась назад, медные пряди разметались по песку. Все внутри меня сжалось, когда я посмотрела на знакомое лицо.

– Томо, – выдохнула я, падая на колени на песок. Следы чернил покрывали его лицо и изысканное серебристое одеяние, что было на нем, на ткани виднелись пятна темной крови. Его глаза были закрытыми, на лице не было эмоций, пока она касалась его руками.

Девушка опустила голову и плакала. Ее длинные черные волосы выбились из сложной прически и ниспадали ей прядями на лицо. Она подняла голову, чтобы вдохнуть, и я поняла, что это тоже Аматэрасу. Их было две. Я оглянулась на Аматэрасу в золотом, и она стояла там, сцепив руки на краю бронзовой рамы огромного зеркала, что возвышалось из песка до ее бедер. Я уже видела это зеркало, в него смотрелся Джун на поляне, когда он узнал, кто он на самом деле.

Девушка всхлипнула, черные слезы потекли по ее щекам. Слезы из чернил. Я протянула руку к ней.

– Кэти! – раздался голос. Я подскочила, испугавшись, что меня узнали в этом странном мире. Я хотела проснуться. Я ущипнула себя за руку и потянула за кожу. Не хотелось больше ничего знать. – Кэти, – снова сказал голос, и туман теней отступил.

Это был Джун, он стоял на одном колене, облаченный в сломанную броню, лицо его покрывали струи чернил. Он был в шлеме с золотыми рогами, но один из них был сломан, оставив зазубренный край, осколок лежал на песке и траве у его ног.

Нет, на песке был не рог. Он был другой формы и слишком… острым.

Там был меч, лезвие его было покрыто тьмой.

Моя кровь заледенела. Мир почернел.

– Кэти, – тихо сказал Джун. – Гомэн.

Прости.

Нет. Этого не может быть.

– Абунаи, – предупредил Джун. – Смотри, – я услышала, как песок шуршит под лапами. Я взглянула на четыре пары сверкающих глаз, четыре рта, полных острых зубов. Инугами приблизились, пока я не смотрела на них. Они нашли нас. Они рычали и прижимались к земле, готовясь напасть и уничтожить всех нас.

Я дотронулась до Томо, проведя рукой по его медным волосам, чернила прилипали к моим пальцам.

Таким был конец всего. Я закрыла глаза, не желая больше ничего видеть.

Инугами набросились.

* * *

Я закричала во тьме комнаты, не понимая, где я, едва слыша, как дверь ударяется о стену, и Диана появляется рядом, обнимая меня.

– Все хорошо, милая, все хорошо, – приговаривала она, и крики превратились во всхлипы. Руки горели, я все еще чувствовала, как клыки волка впиваются в мою плоть, разрывают на клочки. – Это только сон, – сказала она, гладя меня по волосам, я пыталась успокоиться. – Это не по-настоящему.

Но этот сон казался невероятно реальным. Такими были кошмары Ками? Томо так страдал каждую ночь?

Я судорожно глотала воздух, пытаясь сосредоточиться на Диане, чтобы комната перестала кружиться.

– Ты меня слышишь, Кэти? Ты в безопасности. Ты в порядке.

Я кивнула, желая, чтобы так все и было. Сердце причиняло боль, колотясь в груди. Глаза привыкли к темноте комнаты, но Диана включила лампу, прогоняя серый берег на задворки моего сознания.

– Спасибо, – сказала я, по щекам текли слезы.

Диана нахмурилась, поджав губы, волосы ее были спутанными.

– Тебе снилась мама?

Я покачала головой.

– Не хочу об этом говорить, – я хотела все забыть. Шелест волн, впивающийся в колени песок. Запах инугами, вонзившего зубы в плоть…

– Это все, наверное, стресс из-за того происшествия в школе. Отстранить без доказательств! – она покачала головой. – Им просто нужно было кого-то обвинить.

Я слабо улыбнулась. Было бы все так просто. Диана всегда была на моей стороне, что бы ни случилось. Я была так рада, что она была рядом.

– Тебе может показаться, что я сделала неправильный выбор, но он не такой, – сказала я. – Он совсем не такой.

– Тогда тебе стоит привести его сюда, чтобы я сама оценила, ладно?

Я крепко обняла ее, она резко выдохнула. Я напугала ее.

– Ты можешь остаться дома, если хочешь, – сказал она. – После такого в школу идти сложно.

– Все хорошо. Я, похоже, проснулась, – я не хотела возвращаться в тот сон, в тот мир, утонувший в слезах ками.

Диана погладила меня по голове и кивнула.

– Я займусь завтраком, – сказала она. – Приходи, когда будешь готова.

Она закрыла дверь, и я свесила ноги с кровати, касаясь ими холодного пола.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю