Текст книги "Буря (ЛП)"

Автор книги: Аманда Сан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 13 страниц)

Я улыбнулась.

– Спасибо, но я несу Томо задания. Он все еще приходит в себя после… несчастного случая с кендо, – пришлось придумать такую отмазку.

Танака кивнул.

– Передашь ему наши лучшие пожелания? И скажи, что сенсей похвалил мою каллиграфию. Это ведь он мне помог.

– Хорошо, – улыбнулась я и помахала им.

Юки махнула с улыбкой на лице, и они ушли. Рука Юки обхватывала локоть Танаки.

Я спустилась по лестнице в туннель, что вел на станцию Шизуоки. На следующей неделе начнется декабрь, я уже почти целый год прожила в Японии. Все изменилось по сравнению с тем временем, когда мы с мамой жили в крошечном домике в Олбани. Я надеялась, что она гордилась бы мной, моими достижениями. Знаю, она была бы рада, что мы с Дианой хорошо ладим, что мы дополнили друг друга, хоть замену нашей утрате отыскать было невозможно.

Я прошла металлические врата, ведущие к поезду, когда Джун подошел к ним. Он заметил меня, когда сунул билет в щель. Он исчез внутри, врата открылись. Он склонился, светлые пряди выбились из-за его ушей.

– Кэти, – тихо сказал он, нас окружал поток прохожих.

– Джун.

Казалось, двигался весь мир, кроме нас, словно время остановилось.

Он подвинул сумку на плече, пряди челки покачивались, почти закрыв ему глаза.

– Гэнки?

Я кивнула.

– Неплохо, – сказала я. – А ты?

– Возвращаюсь от Икеды, она в больнице Кенритсу, – ответил он. – Она пришла в себя и начала есть сама.

Меня заполнило облегчение.

– Отлично. Прекрасно.

– Ага.

– Так… ты покончил с этим? – я имела в виду борьбу Ками и якудза.

– Цена слишком высока, – сказал он, крутя пальцами серебряную серьгу. – Когда я почти потерял Икеду,… ты говорила правильно. Это того не стоит. Сколько еще умерло бы в войне Ками? – он переминался с ноги на ногу, оглядываясь, словно боялся, что нас подслушают. – Может, лучше сохранить чернила в секрете подольше. За власть другие готовы убивать, а я не хочу, чтобы страдали люди, как это случилось с Икедой.

Он вздохнул.

– Не так все и изменилось после борьбы Императорских Ками и Ками-самураев. Я знаю, что чувствует Тсукиёми. Я все еще недоволен состоянием мира, но… пока что есть другие пути.

Пока что.

– И…

Джун улыбнулся.

– Я отдал часть сил Сусаноо, чтобы спасти ее, – сказал он. – Потому понадобится время, чтобы я снова стал таким же сильным, каким когда-то был.

Я прикусила губу.

– И ты хочешь эту силу?

– Все хотят силу, чтобы изменить мир, – он улыбнулся, пиная мраморный пол носком туфли. – Но потребуется время, чтобы понять, как ее использовать.

– И… что теперь?

Он склонил голову.

– Нам лучше поменьше говорить. После подозрений, что пали на нас с Юу, попадания Икеды в больницу… я не хочу, чтобы полиция взялась за кого-нибудь из нас.

– Ты ведь понимаешь, что убивал людей, – сказала я.

Он замолчал.

– Знаю. Но я не могу сразу измениться. Я пытаюсь как-то все исправить. Начал с Икеды. Она многое вынесла.

Я кивнула.

– Мне пора, – сказал он. Я подняла взгляд, а в его глазах растаял лед. Он никогда еще не выглядел таким человечным.

– Может, сначала выпьем кофе? – спросила я, понимая, что своим ответом он пытается положить всему конец.

Он опустил голову.

– Гомэн, – извинился он. Он шагнул в толпу прохожих, и я потеряла его из виду. Может, я больше с ним не поговорю. Я начала разворачиваться, но его рука появилась над толпой, он махнул на прощание, не останавливаясь, отдаляясь от меня.

Интересно, могла ли вернуться его сила? Я не думала, что можно вернуть чернила Ками, от которых отказался. Я уже не чувствовала в своих венах чернила. Мои рисунки больше не шевелились. Словно мне все это приснилось.

Я схватила велосипед Дианы, что она оставила мне под навесом стоянки, и направилась на северо-восток в Отамачи. Я двигалась по снежным улицам, шины скользили по талому снегу. Я завернула за угол и чуть не столкнулась с девушкой.

Я нажала на тормоза, меня занесло на снегу, и я опустила голову.

– Сумимасен, – извинилась я.

Девушка посмотрела на меня, глаза ее расширились, а волосы выбились из хвостика.

– Кэти?

Да ладно.

– Шиори? – мне стало неудобно. Я не знала, что сказать.

Но она тепло улыбнулась, и я увидела в ее руках ребенка, крошечное личико еще только узнавало этот мир. Она была в светло-розовом комбинезоне с медвежьими ушками на капюшоне.

– Она в порядке? – сказала я, Шиори кивнула.

– В конце недели нас отпустили. Она невероятная.

– Как ее зовут?

Шиори покачала малышку.

– Ая, – сказала она.

Я протянула руку в митенке и погладила щечку малышки.

– Ая-чан, – сказала я, ребенок заерзал в руках Шиори.

– Мы шли домой из магазина, – сказала она, показывая белый шуршащий пакет в руке.

– О, – сказала я. – А я подумала… – я замолчала, но понимала, что уже поздно, и жар поднимался по шее.

– А ты думала, что мы идем от Томо? – спросила она. Я смогла лишь кивнуть. Она задумчивым взглядом скользнула по улице, но Ая начала вырываться, и она прижала ее к себе крепче. – Маа, – тихо сказала Шиори, гладя малышку по спине. – Сейчас есть человек, которого я люблю сильнее, – она улыбнулась мне, на ее щеках появились маленькие ямочки. Я тоже улыбнулась. Шиори больше не была одна.

Я схватилась за руль, кивнула ей и поехала по улице. Шины все еще скользили по снегу, но мне нравился свежий ветерок, дующий в лицо.

Я прислонила велосипед к стене у серебряной таблички «Семья Юу» и нажала на кнопку. Врата открылись, и я прошла к двери, Томо тут же ее открыл. Его рука в гипсе висела на повязке, огибавшей шею, тело его было покрыто синяками и порезами. Его синяя пижама висела на нем, а медные волосы топорщились под странными углами, словно он только что проснулся. Лицо его еще было сонным. Он явно дремал.

Он опустил голову, чтобы почесать шею, я увидела черные корни его отросших волос. Он заметил мой взгляд и фыркнул.

– На что ты смотришь?

– А где же приветствие?

– Привет. Так на что ты смотришь?

Я улыбнулась.

– Твои волосы, – сказала я. – Черный цвет тебе идет.

Он испугался, словно я застала его отбивающим чечетку или еще что похуже. Он схватился за голову рукой, а я хихикала.

– Это мило, – сказала я, проходя в гэнкан и оставляя сумку на краю приподнятого пола, после чего принялась разуваться.

Его грудь вдруг прижалась к моей спине, он крепко меня обнял, обхватив здоровой рукой мои плечи. Запах ванили и мисо окружил меня, я вдыхала его, а волосы Томо щекотали мою шею и щеку.

– Томо, – тихо сказала я. Его руку я обхватила пальцами и закрыла глаза, растворяясь в его объятиях, он заполнял мой мир.

– Я не думал, что смогу сделать так снова, – сказал он. – Я думал, что все кончено.

Я тоже. Но я не хотела говорить об этом. Все это осталось в прошлом. Мы сразились и победили.

Томо отпустил меня и придерживал одной рукой мое пальто, пока я вытаскивала руки из рукавов. Мы прошли в его комнату, где он пригладил одеяло, покраснев.

– Ты спал? – улыбнулась я.

– Нет, – сказал он, расправляя уголки одеяла. – Я, кхм, учился.

– Угу, – я посмотрела на его стол, где на одной стороне лежала гора учебников для экзаменов, а на другой – стопка анкет. «Токийский университет искусств» – гласила надпись на верхнем листке. Сердце сжалось. – Томо.

– А?

– Ты хочешь подать заявку в Гейдай?

Он попытался сохранить невозмутимое лицо, но я услышала восторг в его голосе.

– Маа. Думаю, сначала нужно хорошо написать экзамен, а там и поглядим.

А две недели назад он даже слово «меч» не мог написать без риска. Теперь он мог свободно изучать искусство.

– А твой папа?

Томо издал смешок.

– Кое-что не меняется, – сказал он. – Но он смирится. Наверное.

Я открыла сумку и устроила домашнее задание между стопками бумаг и учебников.

– О, сэнкью, – сказал он.

– Всегда пожалуйста. Так я могу тебя видеть каждый день.

Он рассмеялся.

– Тебе не нужен повод.

– Как твоя рука? – он сломал ее, когда сила Тсукиёми чуть не разорвала его на части. Когда он взбирался по ступенькам, было видно, что он еще и ногу потянул. Из-за ран и синяков ему пришлось пропустить турнир кендо.

– Врач сказал, что написать вступительные экзамены в феврале я смогу, если буду соблюдать указания.

– А ты?

Томо криво улыбнулся.

– Томо.

– А я не люблю приказы.

Я вздохнула и опустилась на его кровать.

– Но экзамены важны, и ты это знаешь.

– Кэти, – его голос был низким и красивым. Я хотела целовать его снова и снова, ведь теперь мы были свободными. Но вместо этого я сидела рядом с ним, он передал мне милую тетрадку с картонной обложкой. На голубом фоне были маленькие панды и коричневые медведи, дополняли картину деревья сакуры и улыбающиеся онигири.

– Что это? – спросила я.

Он покраснел.

– Открой.

Я медленно перевернула обложку и удивленно открыла рот.

– Ох.

Новый альбом с рисунками, наброски были еще красивее, чем раньше. Цветы были полны оттенков серого, очерчены осторожными черными линиями и казались такими настоящими, что хотелось понюхать их. Рисунки трясогузок и оленей, бегущих лошадей и драконов в небе. Я быстро переворачивала страницы, желая увидеть больше. Красота переполняла меня, окружала меня, пока я не забыла все, кроме мягких линий карандаша, кроме особого голоса Томо, для которого ему не нужны были слова.

Так он видел мир. Это было в его сердце. Он рисовал разное, но он рисовал это сам, рисовал прекрасно и свежо.

Я перевернула страницу и замерла.

Он нарисовал меня. Мое лицо было повернуто к окну поезда, волосы выбились прядями из хвоста. Я перевернула страницу и там снова увидела себя – изгиб своей спины, свою ногу, я сидела на краю пруда, подняв голову к небу. Еще на одном рисунке я сидела за столом, подперев рукой голову, карандаш замер над страницей, пряди волос плясали на ветру их открытого окна.

Я перевернула страницу. Незаконченный рисунок меня, тянувшейся за книгой на полке, простыня была обернута вокруг моего тела, как на мраморных статуях. И она плотно прилегала к моему телу, из-за чего мои щеки запылали.

Томо нервно рассмеялся и забрал альбом.

– Этот ты не должна была видеть, – он закрыл альбом и оставил его на кровати. – Хотя я не могу еще изобразить все детали.

Я покраснела еще сильнее. Но рисунки не были опасными и сделанными на скорую руку. Они были нежными и изящными, такие могли висеть в музее. Я ощутила благодарность за то, что он мог видеть такую красоту во мне, как и я видела ее в нем.

– Они прекрасны, – сказала я. – Ты так талантлив.

Его лицо стало красным, как умебоши.

– Не очень-то.

Я толкнула его плечом, ощутив отголосок боли от заживающего синяка после встречи с кирином.

– Не скромничай. Но осторожнее с рукой, ладно? Тебе ведь нужны вступительные экзамены для школы искусств.

– Знаю, – мы сидели минуту. Я не могла перестать думать о рисунке. Я хотела целовать его. – Как тренировка кендо? – спросил он, вопрос заставил меня вздрогнуть.

– Хорошо, – сказала я.

– Уже успела избить Сатоши? – усмехнулся он.

– Там не было Сатоши.

Томо откинул голову.

– Ах. Вот он как.

– Что?

– Он говорил, что запишется на дополнительные курсы, – сказал Томо. – Чтобы сдать экзамены.

Я раскрыла рот.

– Правда?

Томо кивнул.

– В этом году он, наверное, опоздал. Но некоторые курсы принимают летом. Он может еще успеть.

Случившееся изменило все наши жизни, заставило изменить направление своего пути.

– А ты? – спросил он.

– Я? А что я?

– Ты… вернешься в Америку?

Папа звонил на выходных и звал меня. Он не упоминал при Диане Ками, она ведь и не поверила бы ему. Но он продолжал посылать мне письма на электронную почту с фотографиями озера, утверждая, что мне будет весело.

Озеро было красивым, хоть и последовали бы за ним новые семейные проблемы. Мне не хватало своей жизни на западе, где я не ошибалась, не могла ляпнуть лишнего нечаянно. После случившегося мне нужно было надеяться на чудо в феврале, иначе мне светила международная школа.

Но было ли это страшно? Томо уже не будет в Сунтабе в следующем году. А Юки и Танаку я смогу видеть и вне школы. Может, международная школа – не так и плохо.

– Не знаю, что будет потом, – сказала я. – Но пока что мой дом здесь, в Шизуоке. С тобой.

Он поднял взгляд, на губах появилась смущенная улыбка. Его пальцы скользнули по моей руке и переплелись с моими. Я видела шрамы на его второй руке, они пересекались, складываясь в карту, его карту.

– Они не сходят со страниц, – сказал он.

– Хмм?

– Рисунки, – он заметил, что я смотрю на шрамы. – Они не нападали, ни один не напал. Они еще двигаются, но тьма спит. Я это чувствую.

– А кошмары?

– Порой бывают, – сказал он. – Но появились новые сны. Аматэрасу и Тсукиёми вместе идут по Небесному мосту, их окружают стаи ворон. Как-то так.

– Мило, – улыбнулась я.

– Кэти, – сказал он с тревогой во взгляде. – Он еще там. Тьма еще там.

Конечно. Пока был жив Томо, угроза возвращения Тсукиёми существовала.

– Ничего не поделать, – сказала я. – Ты – потомок Тукиёми, но и Аматэрасу. В тебе есть и свет, и тьма.

Он откинулся на кровать и уставился в потолок.

– Ага. Но я думал. Так ведь у всех, – я легла рядом с ним, он прижался теплым плечом к моему плечу, наши пальцы все еще были переплетены. Он приподнял наши ладони и подставил их под лучи солнца, падающие из окна. – Тьма есть в моем сердце. И я буду бороться с ней до конца, – он сжал мои пальцы. – Я рад, что бороться мы будем вместе.

– Да, – сказала я. – Я с тобой.

Я не знала, захватит ли его тьма, или она будет спать, ведь цикл разорван. Но я знала, что Томо будет бороться, как делал всегда, что мы сотворим свою судьбу, которую мы хотим, что мы избавимся от прошлого в будущем.

Я знала, что борьба того стоила.

И я знала, что нас ничто не остановит.

Абунаи – Осторожно!

Ано нэ – послушай;

Аригато – спасибо;

Байто – подработка;

Атама во сагетэ – опусти голову;

Чан – суффикс, добавляемый к имени девушки или того, кто младше говорящего;

Чаван – специальная чашка для чайной церемонии;

Чэ – черт!

Чигау – «все не так», «ошибаешься»; вежливый способ отказаться;

Комбини – небольшой магазин;

Дайджобу – «ты в порядке?» или как ответ «я в порядке»;

Дамэ – «нельзя», запрет кому-то делать что-то;

Декиру зо – все получится, ты сможешь; сленг парней;

Депаато – супермаркет;

Доу – ну как?

Доушта – что случилось?

Ээ – звук, выдающий удивление, поражение, или показатель того, что собеседник слушает. Грубо говоря: «это так?»;

Ээ то – звук, с которым говорящий раздумывает, что сказать;

Файто – подбадривающая фраза, чтобы собеседник постарался сделать что-то;

Фурин – ветряной колокольчик в Японии;

Гайдзин – иностранец;

Гэнкан – прихожая или вход в японское здание. Обычно в гэнкане пол ниже, чем в остальном здании, там хранится обувь и прочие вещи, чтобы они не попали на чистый пол;

Гэнки – «в порядке»;

Генмай – чай с жареным коричневым рисом;

Гэта – традиционные японские сандалии, что напоминают шлепанцы. Обычно одеваются вместе с юката или кимоно;

Гомэн – прости; используется и как отказ от приглашения на свидание;

Хаи – да, но обычно так собеседнику показывают, что его слушают;

Хаи, кочира десу – «да, это/он здесь»;

Хакама – одежда, похожая на длинную юбку в складку, штаны кендоука;

Ханаби – фейерверк;

Хидои – жестоко;

Хонтоу ка – правда?

Икузэ – идем (грубая речь);

Инугами – пес-демон в синто. Известен неуправляемой яростью и желанием убивать;

Иррашаймасэ – «добро пожаловать» продавца;

Исами – смелость;

Итадакимас – аналог «приятного аппетита»;

И-тэ/Итаи – «ай» или «больно»;

Иттерашаи – «счастливого пути» (дословно – «уходи, но вернись»);

Джикан дэ гозаимас – «пришло время» на очень вежливом японском;

Какигори – дробленный лед, похожий на сугроб по форме;

Камабоко – рыбный пирожок;

Каппару – калька с англиского, «пара»;

Кашикомаримашта – «вас понял», говорится, когда официант принял заказ;

Кейтай – мобильный телефон;

Кендоука – ученик кендо;

Кирин – азиатский единорог, но еще означает и жирафа;

Котатсу – стол с подогревом, использующийся в Японии зимой;

Коучо – директор школы;

Кохай – ученик, что младше говорящего;

Кун – суффикс для обозначения парней-друзей;

Куромоджи – бамбуковая палочка для того, чтобы есть японские сладости;

Кусанаги но Тсуруги – легендарный меч, одно из сокровищ императора в Японии;

Маа – «ну, да», неуверенное подтверждение;

Мачинасай – подожди (приказ);

Маджи де – невозможно;

Маттэ – подожди;

Момиджи – клен;

Моши мош(и) – алло;

Моши вакэ гозаимасен – мне нет прощения (очень официальное извинение);

Мури – бесполезно;

Нэ – «не так ли?» или «эй»;

О тэмаэ чоудаи иташимас – спасибо за чай (во время чайной церемонии);

Обасан – тетя; вежливое обращение к незнакомке, что старше;

Офуда – свиток в синто, которым изгоняли демонов;

Охайо – доброе утро;

Окаэри – с возвращением (когда кто-то возвращается домой);

Ои – эй;

Они – японский демон;

(О)тоусан – вежливое обращение к отцу. Вежливее, чем Тоусан;

Рёкан – традиционная японская гостиница;

Сама – суффикс, превозносящий человека;

Сан – вежливый суффикс для плохо знакомых вам людей или для тех, кто старше;

Сэнкью – спасибо;

Саншу но Джинги – императорские сокровища Японии: меч, камень и зеркало;

Сэмпай – ученик, что старше говорящего;

Шикари штэ – возьми себя в руки;

Шинай – меч из бамбуковых реек в кендо;

Шоу га наи – ничего не поделать;

Сорэ дакэ – вот и все;

Соу ка – разве?

Сумимасен – простите; иногда используется и как «спасибо»;

Такояки – жареные шарики с осьминогом на фестивалях;

Темаки – суши в виде свертка-конуса;

Тории – вход в храм синто;

Тсуги – дальше;

Умебоши – сушеная слива;

Урусай/Урусэ – заткнись;

Усо – «ложь»; выражение недоверия;

Вакатта – понятно;

Ваши – особая бумага под японскими сладостями;

Ямата но Кагами – зеркало Аматэрасу, одно из сокровищ императора Японии;

Яменасай – хватит (приказ);

Ясакани но Магатама – легендарный камень в форме полумесяца, одно из сокровищ императора Японии;

Ятагарасу – трехлапый ворон, посланник Аматэрасу;

Ятта (нэ) – получилось! (или как такой же вопрос);

Юката – летнее кимоно;

Юми – длинный японский лук;

Юрусенай йо – не прощу;

Юуки – смелость;

Заннен – обидно.

Я писала серию «Бумажные боги» шесть лет, а мечтала о ней еще дольше. И это невероятно – стоять теперь на вершине горы и смотреть на Шизуоку, запечатленную на страницах, знать, что я поделилась этой историей с вами, как и хотела. И я очень благодарна всем, кто взобрался на эту гору со мной и помог мечте осуществиться.

Спасибо Т.С. Фергусону за непоколебимую уверенность в «Бурю». С твоей помощью я смогла сделать книгу такой, какой хотела ее видеть. Я ценю твою веру в меня и твой взгляд на мои книги.

Мелисса Жеглински – лучший агент, какую только можно представить. Ты всегда была на связи, я невероятно рада работе с тобой. Спасибо, что увидела потенциал «Бумажных богов» и была рядом со мной каждый шаг.

Спасибо всем в «Harlequin TEEN» за то, что «Буря» стала прекрасной. Спасибо Мэри Шелдон, Эми Джонс и командам, разработавшим проект и продажу. Огромное спасибо Гиги Лау, Кейтлин Одит и команде искусства за невероятную обложку, от которой у меня пропал дар речи. Мне так повезло работать с такой отличной командой.

Обнимаю друзей и семью за их поддержку, теплые слова и веру. Джулии Чернеде спасибо за дружбу и вдохновение. Спасибо Юмико Окаджима, проверившей все японские слова в «Буре». Спасибо Мааре Делгадо и Кейт Ларкинг, Элси Чапман и Счастливой 13 за дружбу и поддержку! Спасибо всем читателям и блоггерам, всем, кто потратил время на создание прекрасной связи между автором и читателем.

Я не написала бы «Бурю» без поддержки Совета искусств Канады. Они помогли мне пожить в Японии, пока я продумывала книгу и подбирала детали. Спасибо, что позволили жить книгами, пока я заканчивала серию, позволили посмотреть на ночные огни Шизуоки и посидеть днем в парке Сунпу.

Спасибо леди, что стояла возле остановки в Нихондайру, что дала мне билет на канатную дорогу, и Оджисану, что угостил меня конфетой, когда я взбиралась по ступенькам в храм Сенген. На этикетке было написано: «Отсукарэсама дэшта» – хорошо поработали.

Я хочу разделить чувства со всеми, кто работал над «Бурей». Спасибо, что помогли мне поделиться историей с читателями во всем мире. Отсукарэсама дэшта.