Текст книги "Слишком поздно (ЛП)"
Автор книги: Аманда Пэнитч
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 15 страниц)
Глава 3
Понятное дело, я не помню, как мы с братом рука об руку появились на свет, или спали рядышком в колыбели. Но я помню, когда у нас появилась двухъярусная кровать. Вопрос о том, чтобы поселить нас в разных комнатах, никогда не стоял. То, что мы будем жить вместе всегда было понятным, как и то, что небо голубое, а трава зелёная. В этом мы даже не сомневались. Одно время мы проводили ночи на односпальных кроватях, его была голубой, а моя зелёная, но он был слишком далеко от меня – на другой стороне комнаты. А что, если бы у меня начались кошмары и мне понадобилось бы выплакаться на чьем-нибудь плече? Мы не могли полагаться в этом на своих родителей. Когда нам исполнилось шесть, мы решили, что нам нужна двухъярусная кровать. Родители с этим согласились.
Отцу понадобилось почти четыре часа, чтобы собрать её. Это сопровождалось усиленным потоотделением и ругательствами, а в какой-то момент, он чуть не лишился большого пальца, после того, как ударил по нему молотком. Наверное, тогда он в первые провел с нами так много времени, поэтому, эти четыре часа пролетели как четыре минуты. Мы с братом стояли и восхищенно следили за каждым гвоздем, боясь раскрыть рот, как будто от этого он бросится в кусты, как испуганная газель.
– Джулия, Райан, – сказал отец, когда мы наконец, подняли матрас на второй ярус. – Кто где спит?
– Чур я на верху, – ответили мы в унисон, а затем повернулись и уставились друг на друга. Это было что-то новенькое: разногласие. Мне это не понравилось.
– Мне очень хочется спать на верху.
В зависимости от настроения, я могла бы представляла себя принцессой, которая машет подданным из башни своего замка или, астронавтом, который смотрит на землю с луны.
Райан склонил голову набок и обозрел наше будущее королевство. Зажевав внутреннюю сторону щёки, он о чём-то размышлял.
– Мне тоже очень хочется занять верх.
Не смотря на то, что его голос был ровным, я вся сжалась. Я не помню, чтобы в его словах было что-то не так, наверное, я все знала еще тогда.
– Можешь спать там, – мрачно сказала я. – Думаю, внизу тоже будет весело. Я могу притвориться, что нахожусь в подземной пещере и каждый раз, когда ты пошевелишься, буду представлять себе землетрясение.
Он начал жевать свою губу, опять напряженно размышляя о чём-то. Землетрясения и пещеры – это круто. Очень круто.
– Я передумал и теперь хочу спать внизу. А ты, если так хочешь, занимай верхний ярус.
У меня поникли плечи.
– Но я очень, очень хочу занять нижнюю койку.
Я видела, что в результате моих слов Райан только укрепился в своих мыслях.
– Ничем не могу помочь. Не переживай, тебе понравится спать наверху.
Я вздохнула и заставила себя выдавить улыбку.
– Ну ладно тогда.
В ту ночь я была принцессой в башне на луне.
* * *
Где-то там, за пределами моего мира, который сузился до размеров туалета, я услышала звонок. Сделав несколько глубоких вдохов, я встала. Вторым уроком идет испанский, а он мне тяжело дается, частично потому, что мой мозг никак не мог принять факт, что люди в самом деле складывают эти бессмысленные звуки в слова, которые еще и умудряются понимать, а частично потому, что я сидела с Майклом Силвермэном, мистером мускулистые ноги и божественно-голубые глаза.
Я подняла руку над головой, отчего у меня щелкнуло в плече. Мне понадобилось несколько месяцев, чтобы снова нормально воспринимать этот звук. В первый раз, когда отец хрустнул костяшками пальцев передо мной, через несколько дней после событий в репетиционном зале, я упала в обморок и ударилась головой о холодильник.
Мне не нравиться хрустеть суставами, но я делаю это просто потому, что могу. Мне больно, но я воспринимаю эту боль как победу. Теперь я сильная. Достаточно сильная, чтобы слышать щелчки и не думать при этом о выстрелах.
Я опустилась на своё место как раз перед последним звонком для опаздывающих.
– Тютелька в тютельку, – сказал Майкл Силвермэн, когда учитель начал проверять присутствующих.
Я повернулась и увидела, что он улыбается мне, но улыбка мгновенно сползла с его лица, когда я окончательно развернулась к нему.
– Ты в порядке?
Я откашлялась и подняла руку в ответ на преподавательское «Люси Блэк».
– В порядке, – прошептала я. – Спасибо.
– Ты просто выглядишь не очень, как будто что-то подхватила. Сейчас ходит ужасная простуда. У нас слегла половина команды по плаванию.
– Нет, я нормально себя чувствую, – сказала я.
Отлично. Он подумал, что я болезненно выгляжу.
– Надеюсь, что ты ничего не подхватил.
Он снова улыбнулся и в этот момент мне показалось, что засияло солнце.
– Нет, я нормально себя чувствую, – ответил он и поднял руку, чтобы обозначить учителю своё присутствие.
Это был мой шанс. Я могла бы превратить наш маленький обмен фразами в полноценный разговор о команде по плаванию, а потом расспросить об увлечениях и, возможно, это с подвигло бы его поинтересоваться моими, но по какой-то странной причине, все слова застряли у меня в горле. А потом мистер – ой, простите меня, сеньор – Голдфарб, потребовал всеобщего внимания и начал рассказывать, по-моему, о временах. Я повернула голову, но взгляд Майкла был сосредоточен на доске. Может быть позже.
Но как только прозвенел звонок, я убежала. Без ног Майкла Силвермэна, которые помогли бы мне сфокусироваться, я провела остаток дня в каком-то оцепенении. Меня окружали расплывчатые лица, а раздававшиеся голоса были похожи на речь учителя Чарли Брауна6: Бу бу бу. Бу бу бу бу. Если бы кто-нибудь поинтересовался, как я провела время после обеда, то я бы сказала, что изучала необычайно красивую цветовую гамму на внутренней стороне век, в которой преобладали все оттенки серого, фиолетового и редкие вкрапления оранжевого.
В конце дня Алейн наконец удалось поймать меня. Ну не столько поймать, сколько обнаружить ожидающей возле зала, где у неё была репетиция хора. В конце концов, она же должна подбросить меня домой.
– Ну, ну, – сказала она. – Неужели это Люси Блэк.
У меня не было настроения для её игр, к тому же, на самом деле я и не Люси Блэк.
– Поехали домой, – вяло ответила я, покрепче прижимая к себе книги. Сегодня они кажутся настолько тяжелыми, что с каждым шагом я сгибаюсь под их весом все ниже и ниже.
– Мы, – Алейн обняла меня за плечи, отчего меня пригнуло еще ближе к земле. – Не едем домой.
До того, как я переехала сюда, у Алейн было немного друзей. Помню, как с бешено стучащим сердцем я впервые появилась в этой школе и внимательно исследовала толпы детей, которые смеялись, болтали и что-то обсуждали. Я тогда напряглась, ожидая, что они увидят прошлое в моих глазах, как на кинопленке, и в ужасе отступят. Но в действительности меня хорошо приняли. К тому времени все уже разбились на группы и было поздно пытаться в них втиснуться, тем не менее я растянула губы в том, что, надеюсь, было хоть приблизительно похоже на улыбку, и начала задавать вопросы. Оказывается, люди любят поговорить о себе, поэтому уже к ланчу меня пригласили присоединиться к трем столикам.
Вайолет Норрис даже попросила быть её партером на биологии. А, как шепотом и практически не дыша уверила моя новая подруга Элла, Вайолет Норрис – это одна из самых популярных девушек в школе.
Тем не менее, в течение всего ланча, не смотря на болтающих Вайолет и Эллу, мои глаза были прикованы к столику в углу, за которым в одиночестве сидела девушка. Она лениво кусала сэндвич, уткнувшись взглядом перед собой. У неё были удивительные вьющиеся волосы, которые спускались до талии и делали ее похожей на куклу.
– Кто это? – спросила я.
Вайолет закатила глаза.
– Алейн Ховард. Ничего не имею против неё, она очень хорошенькая, но в то же время странная. Ты понимаешь?
– Ага, – сказала я, засовывая в рот еще один кусок картошки-фри.
Она была холодной. Вайолет и Элла продолжали болтать, какой-то парень бросил фри в девушку и, очевидно, это было большим событием, a я так и не смогла перестать смотреть на Алейн.
Я знала, каково быть человеком, который сидит наедине с собой. Тем не менее, я решила выждать несколько недель.
Мне хотелось выглядеть милой и хорошей, но я не была тупой и знала, что сначала нужно укрепить свое социальное положение и убедиться, что мои отношения с Вайолет и Эллой достаточно прочны, чтобы выдержать небольшую встряску. Как только оценка Вайолет по биологии стала целиком и полностью зависеть от моих знаний анатомии и способности разрезать лягушку или эмбрион свиньи без того, чтобы упасть в обморок или вырвать, я направилась к столику Алейн.
– Привет, – сказала я. – Меня зовут Люси.
Она настороженно посмотрела на меня блестящими на фоне тёмной кожи глазами.
– Меня зовут Алейн.
Я качнула головой в сторону своего столика.
– Не хочешь присоединиться к нам?
Если бы я была королевой, то посвятила бы её в Рыцари Осторожности.
– Зачем?
Я пожала плечами.
– А почему нет? – мой ответ не показался ей убедительным. – Я тут новенькая и пока знакомлюсь со всеми. Присоединяйся к нам.
Что-то в моём лице должно быть убедило её, что это не шутка.
– А они знают о твоем приглашении?
– Конечно, – ответила я.
Они не знали, но переживут. Обязаны, иначе Вайолет самой придется растягивать пропитанные формальдегидом кишки или прикалывать к картону крошечную печень.
Так Алейн влилась в нашу компанию. В следующем семестре мы с Вайолет оказались в разных классах по биологии и поэтому отдалились друг от друга, Элла начала общаться с девчонками из команды по плаванию, так мы и остались с Алейн вдвоем. Я предложила ей сходить на прослушивание в школьный хор после того, как услышала, как она напевает что-то про себя. Преподаватель была настолько поражена голосом Алейн, что сразу же сделала её ведущим сопрано.
Ради этой девушки я рисковала своим социальным положением, однако сейчас не собираюсь с ней никуда ехать. Единственное место, где я хочу оказаться – это моя кровать. По крайней мере, там не будет Спенса. Не должно быть.
– Я, – после этого последовала эффектная пауза, не уступающая той, что изобразила Алейн. – Хочу поехать домой.
– Ты, – сказала она. – Не хочешь ехать домой. Я знаю, что у тебя был непростой день, поэтому собираюсь поднять тебе настроение.
– Ты поднимешь мне настроение, если просто отвезешь меня домой.
– Нет, у парней скоро закончится тренировка по плаванию, а после неё по вторникам они заходят в «Крейзи Эллиот», чтобы попить кофе и поесть булочки. – Она замолчала о чем-то раздумывая. – Ну, наверное, не булочки, а мясо. Гигантские порции мяса. Ну или что там ещё едят парни.
– И конечно же, ты знаешь, – продолжила она. – Кто у нас в мужской команде по плаванию. Правильно. Майкл Силвермэн.
У меня подогнулись ноги. Коридор наполнил громкий шум, эхом отдающийся от шкафчиков, расположенных вдоль стен. Я сжалась от страха, но потом поняла, что это просто книги, которые я уронила на пол.
– Видишь? – с умным видом сказала Алейн. – Вот почему тебе нужен рюкзак.
Я встала на колени, чтобы собрать свои вещи, а Алейн присела рядом, так и продолжая обнимать меня за плечи.
– Я даже не знаю Майкла Силвермэна и говорила с ним всего лишь один раз, – на самом деле их было четыре с половиной, включая сегодняшний. – И было это на уроке испанского, потому что это единственный класс, который мы посещаем вместе. И разговаривали мы о тако. А сегодня он подумал, что я больна. Поэтому я просто хочу поехать домой.
– Может ты и не знаешь его, но любишь, – мелодичным голосом пропела Алейн.
Я рада, что уронила книги. Это освободило мои руки, чтобы я могла треснуть её.
– Ладно, ладно. Я это заслужила, – сказала Алейн, морщась от боли и потирая плечо. – Но мы всё равно идём, я не собираюсь принимать «нет» за ответ.
– А как насчет ещё одного удара в качестве ответа? – поинтересовалась я. – Потому что я говорю серьезно. Прямо сейчас я не настроена на человеческое общение.
– Но ты же общаешься со мной.
– Ты не считаешься за человека. И я это говорю со всей любовью.
– Как ты собираешься безумно влюбиться и завести детей, если даже не хочешь поговорить с ним? – спросила она с надутыми губами.
– Я говорила с ним, – четыре с половиной раза. – У нас был замечательный разговор.
Кажется, он был особенно восхищен идеей попробовать тако с собачьим мясом. Perro7 оказалось единственным словом, обозначающим животное, которое я в тот момент вспомнила.
– И кто вообще говорил о детях? Сейчас они мне совершенно ни к чему.
– Боже, Люси, это просто выражение.
Я пошла вперёд, а она последовала за мной. Это хорошо. Мы направлялись к стоянке. Каждый шаг приближал меня всё ближе к дому, где у меня наконец будет шанс подумать о Спенсе и брате, и решить, сошла ли я с ума или нет.
– Я бы хотела детей только от тебя, детка, – сказала я, поигрывая бровями.
Несмотря на то, что она закатила глаза, на её лице была улыбка.
– Господи, Люси, ты такой лузер.
Мы вышли на улицу, и я инстинктивно вдохнула запах солнечного тепла. Он очень отличается от того, к которому мы привыкли в Южной Калифорнии. Тот, из прошлой жизни, был яркий, чистый и какой-то пикантный. А сегодняшний – более спертый, затхлый и смутный.
– Я и правда хочу отправиться домой. Если ты уж так хочешь идти в «Крейзи Эллиот», то я найду с кем уехать, – сказала я.
Она в ответ хлопнула меня по плечу.
– Я горжусь тем, что я твой Дживс. И будущий отец твоих детей. Ладно, поехали доставим тебя домой.
Через пять минут езды я почувствовала запах, доносящийся из раскрытого окна, и замерла.
– Ты это чуешь? – спросила я, едва дыша.
Она принюхалась.
– Да. Пахнет дымом. Может кто-то жжет листья или жарит мясо, – она искоса посмотрела на меня. – Что с тобой такое сегодня? Утром у тебя была паническая атака, и, судя по виду, будет ещё одна сейчас. Мне остановиться?
В груди стало так тесно, как будто кто-то обмотал меня кожаным ремнем, а потом затянул его.
– Нет, – выдавливаю я, часто дыша через рот. Только не через нос. Только не этим дымом.
Я чувствую, как её взгляд прожигает дыру в моей щеке.
– Ты уверена, что в порядке?
– Все отлично, – говорю я. – Не волнуйся, меня не вырвет на твои чехлы.
– Я не волнуюсь, они и так уже были свидетелями множества рвот.
Капец. Неожиданно ягодицы, ноги, и всё, что касалось сиденья начало чесаться.
– Ты в порядке? Ты можешь рассказать мне всё. Если нет, то какой пример ты показываешь нашим будущим детям?
Я извергла что-то, надеюсь хоть немного похожее на смех.
– Это просто запах дыма, – сказала я. – И огня. Он вызывает неприятные воспоминания. О том месте, откуда я переехала.
Надеюсь, это прозвучало достаточно неопределенно.
Вот только правда была совершенно определенной. После бедного Флаффи были белки, мыши и несколько котов. Меня до сих пор преследуют пропитанные отчаянием объявления о пропажах, предлагающие хорошие вознаграждения.
А потом был пожар.
– Прости, – сказала она. – Ты хочешь поговорить об этом?
– Нет, – категорично ответила я. Она сразу поникла, и я поняла, что была немного резка. – Прости. Я просто... не хочу. В любом случае, это уже в прошлом. Человек, который устроил пожар уже мёртв.
– Понятно, – произнесла она как-то уж чересчур подавленно. – Извини. Если ты когда-нибудь захочешь поговорить, то знай, я всегда рядом.
– Спасибо, – сказала я и правда имея это в виду.
Оставшуюся часть дороги мы ехали в молчании. Алейн периодически бросала на меня взгляды, когда думала, что я не смотрю, а на прощание очень крепко сжала меня в объятиях.
Я солгала ей. Я солгала себе.
Мой брат не был мёртв.
Глава 4
Если бы решал народ и мои бывшие одноклассники, то брат бы уже гнил в могиле или в тюрьме, ожидая, когда ему введут в руку смертельную инъекцию, которая остановит сердце и всё равно отправит в могилу, просто чуточку позже. Даже если бы у моего брата был выбор, он был бы мёртв. Застрелив всех тех людей, он развернул пистолет на себя, но это его не убило.
Хотя, лучше было бы так. Докторам пришлось ввести его в кому и просверлить череп, чтобы снизить давление и предотвратить необратимые повреждения мозга. Как будто он и так уже необратимо не поврежден. Я до сих пор помню, как родители усадили меня в старой гостиной и сказали, что он никогда не проснется. Я помню свой вой, когда поняла, что никогда больше не смогу поговорить с ним. Иногда я спрашиваю себя, а не было ли в том больше любезности со стороны доктора, чем медицинской необходимости?
Думаю, именно поэтому все были так злы. Потому, что по-настоящему, он не был ни жив, ни мертв. Брат поступил как трус, пытаясь совершить самоубийство, в котором даже не преуспел. Он не мог предстать перед правосудием и разделить забвение со своими жертвами, или гореть в аду, в зависимости от вашего вероисповедания. Народу не на ком было выместить ярость, поэтому, их отдушиной стала я – его близнец.
Я навещала брата равно два раза, и оба через неделю после стрельбы. У него посерело лицо и впали щеки. Единственный звук, который раздавался в комнате был «бип бип бип» кардиомонитора. В палате постоянно находились с выпирающими по бокам пистолетами два копа, которые болтались возле его кровати или в дверном проеме. Я пыталась сделать все, чтобы остаться с ним наедине, склониться и прошептать что-нибудь в ухо, а потом ждать, когда его глаза откроются для меня, потому что я – его близнец, вторая половинка, единственная, кто хоть немного понимает его. Но они никогда не оставляли свой пост, даже когда я включила пожарную сигнализацию, чтобы эвакуировать отделение.
После этого мне больше не разрешали посещать его.
Через неделю после стрельбы, полиция перевезла брата в более безопасное ОРИТ18. Они поговорили с родителями, а те, в свою очередь, со мной. Райан никогда не проснется. Каждый месяц отец исчезал на несколько дней. Мама говорила, что он в командировке по работе, но однажды я нашла его билет на самолет. Я знала, что командировка – это не та причина, по которой он был в Северной Калифорнии. Я знала и то, что это не имеет никакого отношения к любви: он никогда не проводил много времени с Райаном, когда тот не был в коме. Мой отец был юристом. Скорее всего, он ездил в больницу, чтобы получить отчет и проследить за каждой каплей лекарств, которыми накачивали вены его сына. За тем, чтобы вынюхать любую возможность подать иск.
Оказавшись в безопасности гостиной в Саннивейл, я попыталась позвонить в офис доктора Спенса ещё раз, но та же самая администратор ответила, что его не будет следующие несколько недель. Я повесила трубку не дослушав, что она говорит, и добрых десять минут ходила из угла в угол, вытирая потные руки о футболку так часто, что она прилипла к коже. Мне нужно было успокоиться.
– Что бы сделала Люси? – спросила я себя.
Мне стоит выгравировать эти слова на браслете, как у тех детей из «Общества Непорочности», которые носят в школу резиновые штуковины с надписью: «Что бы сделал Иисус?».
– Что бы сделала Люси Блэк? Что бы сделал Иисус? Что бы сделал нормальный человек? Нормальные девушки, когда расстроены едят шоколад и мороженое. Поэтому, Люси нужно поесть шоколада или мороженого. Или шоколадного мороженого. Это даже лучше. А теперь прекращай болтать, потому что нормальные люди не разговаривают сами с собой.
Дома мы не держим ничего сладкого, только зелень, типа капусты и брокколи. Но они не подойдут. Хорошо, что возле дома есть магазин. Прогулка – это хорошо. Прогулка даст Люси возможность сжечь немного избыточной энергии.
Я направилась вниз по дороге. Сердце скакало и стучало в груди, как лягушка в кипящей воде. Мимо проносились машины, а я брела по пожелтевшей траве на обочине и пинала сверкающую в лучах уходящего солнца банку.
Я нашла умиротворение в ходьбе, в том, чтобы переставлять ноги одну за другой и в осознании того, что на самом деле я не безумная. Безумные сделали бы что-нибудь сумасшедшее, например, бросились бы наперерез движущейся машины или станцевали посреди дороги, а не брели бы потихоньку, как Люси Блэк.
Не знаю, что заставило меня развернуться и, прищурившись, посмотреть на закат. Может, это был хруст пожухлой травы под чьими-то туфлями, а может мной овладел порыв насладиться нежной расцветкой калифорнийского неба. Что бы это ни было, оно заставило меня повернуться и увидеть идущего следом мужчину. Он шел по другой стороне дороги, примерно на расстоянии половины футбольного поля от меня. Проносящиеся машины отвлекали внимание, поэтому я резко остановилась и прищурилась, пытаясь разглядеть хоть что-то, помимо костюма. Он тоже остановился. И помахал.
У меня встал ком в горле.
– Привет, – нерешительно крикнула я. – Привет!
Он ждал, чтобы я осталась одна? Ну так я одна. И готова выяснить с ним отношения. Я не дам ему внезапно появиться и разрушить мою жизнь снова. Нет, не мою жизнь, Люси. Жизнь Люси слишком ценна.
– Эй! – заорала я и бросилась за ним.
Прямо на дорогу. Туда, где на меня неслась машина.
Мной овладела паника, я кинулась обратно и почувствовала, как она проехала мимо так близко, что я даже ощутила жар, исходящий от неё.
Успокоившись, я обнаружила, что лежу на земле, а сердце стучит так, как будто через меня проскакал табун лошадей. В какой-то момент я осознала, что слышу еще какой-то стук – шаги человека, несущегося ко мне.
– Люси? – произнес он. – Люси Блэк, ты в порядке?
Я посмотрела вверх. Это был Майкл Силвермэн. Во плоти. Хорошо хоть не Спенс.
Я облизала губы и приподнялась на локтях, но сразу же отказалась от идеи выглядеть хоть немного привлекательно. Я все вспотела, вымазана грязью и чувствую, как что-то стекает по ногам. Надеюсь, это вода. Шмыгаю носом, притворяясь, что просто делаю глубокий вдох. Я только что упала в лужу. Спасибо, Господи.
– Майкл, – сказала я. – Какая встреча!
Он присел на корточки рядом со мной.
– Ты в порядке? Боже, мне так жаль. Я отвел глаза лишь на секунду и...
Значит он не видел, как я бросилась на проезжую часть. Майкл подумал, что это из-за него.
– Всё нормально, я буду жить, – сказала я, вращая конечностями, чтобы в этом убедиться.
Немного хрустит правая лодыжка, но благодаря старому растяжению, она всегда была маленькой ублюдиной с характером.
– Ты видел того мужчину? Через дорогу, на обочине?
– Я никого не вижу. Только не говори, что я сбил кого-то еще.
Я встаю на колени, а потом, немного пошатываясь, и на ноги.
– Ты не сбил меня. Я вовремя убралась с дороги.
– У тебя хорошие рефлексы, – сказал он, засунув руки в карманы и, прищурившись, наблюдая за закатом.
Последний луч солнца окрасил его волосы в золото.
– Что ты здесь делаешь? Тут же нет пешеходной дорожки, это опасно.
– Мне срочно понадобилось мороженое, – сказала я. – В морозильнике его не оказалось, а вниз по дороге как раз есть магазинчик.
После произошедшего, человек похожий на Люси Блэк, захотел бы мороженое ещё сильнее. Она, наверное, съела бы целую пинту, сидя на диване в домашних штанах и сопереживая героям Николаса Спаркса по телевизору.
– Давай довезу, – говорит он. – Это меньшее, что я могу сделать после того, как чуть не переехал тебя.
– Меньшее, что ты мог сделать – это оставить меня здесь лежать. По крайней мере, ты остановился.
Я снова повернулась и вытянула шею. Спенс исчез, как будто его никогда там и не было. Может, и не было. Может, я просто вижу людей, которых нет. Может, в тот день мой брат тоже видел людей, которых не было.
Но опять же, может, Спенс был реальным? Может, он искал меня, и если бы я развернулась и пошла домой, то он бы последовал за мной. Я определенно не хочу, чтобы он столкнулся с родителями. Так будет лучше для всех.
– Спасибо, – сказала я и забралась на пассажирское место. – Хреновый день.
– Это точно, – ответил Майкл. – Сначала ты плохо себя почувствовала на испанском, а потом тебя чуть не переехал сумасшедший водитель.
– Слава Богу, что ты спас меня от сумасшедшего, – смеясь сказала я. – Ты ехал из «Крейзи Эллиот»?
Как только я произнесла эти слова, то сразу же пожалела. Только придурочный сталкер знал бы, что он ходит туда после тренировки.
– С тренировок? Со школы? Из дома? Или куда там ты ещё ходишь?
Отличный ход, Люси.
– Не, обычно я хожу в «Крейзи» после плавания, но сегодня мне что-то не захотелось.
Я обратила внимание, что он едет медленнее, километров на десять в час, как будто оказаться сбитым на скорости сорок миль в час, вместо пятидесяти, сделает кого-то менее мёртвым.
– Иногда парни мне надоедают. Ты всё еще выглядишь не очень, кстати.
– Спасибо, – сухо сказала я. – Отличный способ завоевать сердце девушки.
Он закатил глаза. От Майкла сильно пахло хлором. Разве они не должны принимать душ после тренировки? Мой брат всегда так делал, хотя запах никогда так до конца и не смывался с его кожи.
– Я не это имел в виду, – сказал Майкл. – Ты просто выглядишь так, как будто увидела привидение. Думаю, ты всё-таки заболела и теперь распространяешь вокруг себя бациллы. Я заражусь от тебя и пропущу пятничную встречу.
– Я не больна. Уверяю тебя.
Прищурившись, я наблюдала в ветровое стекло как ярды асфальта исчезают под колесами автомобиля.
Не важно, как сильно я хотела поговорить о Спенсе, о том, что меня, возможно, преследуют, о пугающей и вполне реальной мысли, что я вижу вещи, которых нет. Но я не могла. Потому что всё это принадлежало Джулии, а я – Люси.
Но, может быть, я могу сказать хоть что-то.
– Я переживаю, что за мной следят. Я видела его утром на парковке возле школы и сейчас на другой стороне дороги. Хотя, может мне просто почудилось?
Майкл рискнул оторвать взгляд от дороги.
– Кто за тобой следит?
Я вздохнула.
– Даже не знаю, почему мне хочется рассказать тебе об этом. Я едва знаю тебя.
Он едва заметно, наклонился в мою сторону.
– Я хороший слушатель.
Я снова вздохнула, пытаясь потянуть время. Мне нужно срочно что-нибудь придумать. Очевидно, что я не могу рассказать ему правду.
– Я чувствую, что могу доверять тебе, – сказала я. – Ведь могу? Ты никому не расскажешь? Я не хочу, чтобы об этом стали судачить все, кому не лень.
– Конечно, – ответил он. – Клянусь. Ты можешь доверять мне.
Вуаля. Мне в голову пришла идеальная ложь.
– Мой бывший.
Стоит отметить, что я могу обмануть любого – это всегда было одним из моих талантов. Поймите, я не горжусь этим, но за последний год ложь стала необходимостью.
– Он из города, где мы раньше жили. Он... был не очень хорошим человеком, и это одна из причин нашего переезда.
Майкл так вцепился в руль, что у него побелели костяшки пальцев.
– Мой отец коп, – сказал он. – Хочешь я поговорю с ним?
– Нет, нет.
Я так замахала руками, как будто эта мысль показалась мне до ужаса нелепой. Его костяшки побелели еще сильнее. Я знаю, такой тип мужчин: рыцарь на белом коне. Он хочет спасти принцессу и разбудить ее поцелуем после того, как она откусит отравленное яблоко.
Вот только меня нельзя спасти.
– Не думаю, что это был он, – сказала я. – Мой бывший даже не знает, что мы переехали сюда. Думаю, мне привиделось, и я просто психанула. Ну, знаешь, все эти воспоминания.
Я опустила ладонь на плечо, как будто в бессознательной попытке дотронуться до синяков. Стратегия неуверенности и язык тела.
– Но все равно спасибо.
– Всегда пожалуйста, Люси. Дай только знать.
Впереди засияли огни магазина. Майкл припарковался и выключил зажигание. «Тин, тин, тин». Этот звук издавал в машине остывающий мотор.
– Я пойду с тобой, – сказал он. – Мне нужно кое-что купить, а потом я отвезу тебя домой.
– Ты не обязан этого делать, – ответила я, выбираясь из салона.
– Уже почти стемнело, – возразил Майкл. – К тому же, тебя сегодня чуть не сбил насмерть сумасшедший водитель.
– Ты к этому не имеешь никакого отношения, – фыркнула я.
Он застопорился на входе.
– Конечно, – сказал он с оскорбленным видом. – Я – отличный водитель.
– Либо заходите, либо выходите, – прокричал кто-то из магазина. – Вы запускаете холодный воздух.
Я бросила злобный взгляд на продавца, который ответил мне тем же, а потом закатила глаза.
– Ну конечно же, – произнесла я, заходя во внутрь.
Майкл прошел следом и за ним сразу же закрылись двери.
Он сказал, что ему нужно кое-что приобрести, но сам потащился за мной к морозильнику.
– А тебе разве ничего не нужно купить?
– Нет, – ответил он. – Я просто хотел пойти с тобой.
– А.
Меня охватила нежность, такая же мягкая и теплая, как солнце в Южной Калифорнии.
– Какой твой любимый вкус?
– Что?
Я показала на полки с мороженым.
– Твой любимый вкус. Какой?
– Шоколадное, – наконец, решил он, изучив выбор.
– Шоколадное? Просто шоколадное? – спросила я. – Это же так скучно?
Он напрягся, поэтому я быстро добавила:
– Шучу. Я тоже люблю шоколадное.
Это было ложью.
Я подошла к кассе, чтобы расплатиться.
– Две ложки, – сказала я кассиру.
Он не заслуживает «пожалуйста», потому что накричал на нас.
– И пластиковый пакет.
– Две ложки? – спросил Майкл.
Большими шагами я целенаправленно пошла к машине, прислонилась к теплому капоту и, скрипя обнаженной кожей по металлу, опустилась вниз, a потом бросила Майклу ложку. Я открыла мороженое и похлопала по месту рядом с собой.
– Садись и ешь.
Он так и сделал. Мы молча ели мороженое, наши лица сияли в ярком свете магазинных огней, а шоколад, тающий по краям пластиковой ложки был такой сладкий, что у меня заболели зубы.
