Текст книги "Хочу тебя… сжечь!"

Автор книги: Амалия Март

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 18 страниц)

Глава 16. Чем бы дитя ни тешилось

Яна

Я не знаю, как здесь оказалась. Серьезно. Вот я была на работе, плела косы маленькому чуду и гневила Господа за подножки судьбы и тут, бам, уже сижу на заднем сидении неудобного внедорожника, и усиленно считаю светофоры.

Не потому, что у меня редкая форма аутизма и я залипаю на мигающие сигналы, а просто, чтобы сохранять вдумчивое лицо. Отстранённое. Словно меня и не волнует, что я попала ногой в капкан, и хищный зверь с удовольствием оттяпает мне руку по локоть, как только представится возможность.

А судя по редким обжигающим взглядам, которые я ловлю в отражении зеркала заднего вида, так оно и будет! И как я поддалась на уговоры? У Супермена открылся ещё один редкий дар: умелые манипуляции людьми.

– Мне нужно сегодня все доделать! – и звучало вроде бы убедительно, но Артема, почему-то не впечатлило.

– Арт, у тебя неделями бумажки свою цивилизацию на столе создавали, не потерпит до понедельника?

– Нет, – сквозь сжатые зубы выдавил Дьявол. В кои-то веке мы работали в одной связке.

– В другой раз! – активно съезжала я, доплетая косу Полине.

Артем обошел стол, сел на корточки перед ребенком и хитро ей подмигнул.

– Правда, Яна классная?

Ребенок активно замахал головой, чуть не расплетая все, что я успела соорудить.

– Хочешь, чтобы она с нами поехала? – манипулятор, я ж говорю. И зачем вчера ляпнула, что планирую поработать? Могла сослаться на семейные дела и избежать вот этой подставы.

Собственно, против горячего желания ребенка Дьявол сопротивляться не смог и, скрипя зубами, выдавил свое "ладно", а у меня язык не повернулся, смотря в чистые глаза малышки, нагло врать. Вот и…

Ладно, ладно, сейчас приедем в какой-то неведомый торговый центр, у меня резко разболится голова, и я многострадально удалюсь.

– Мне жарко! – хнычет ребенок рядом со мной.

– Мы скоро приедем! – тут же отзывается ее отец из-за руля.

– Мне очень жарко! – не успокаивается Полина.

– Расстегнуть тебе курточку? – тихо спрашиваю я.

Сама вся вспотела, обогрев, похоже, ишачит на полную. Или это все дьявольские взгляды виноваты… Курносая активно кивает и высвобождает руки из креплений детского кресла. Я тяну язычок ее молнии, а потом и саму дутую куртку с ее рук.

– Фу-у-ух, – протяжно стонет ребенок. – Так-то лучше!

– Пристегнись! – слышится нервное с переднего сидения.

Полина закатывает глаза и снова вдевает руки в ремешки.

– Ты пойдешь со мной кататься? – звонко спрашивает она у меня.

– Я даже не знаю, – уклончиво говорю я. – Туда таких больших, наверное, не пускают.

– Пускают! Там высокие-высокие горки, внизу бассейн с шариками, я сама с них боюсь кататься, а папа не любит там лазить. Сходишь со мной?

– Посмотрим, – мягко съезжаю, но ребенок хитро прищуривается и не ведётся на мои пространные слова.

– Скажи да!

– Не приставай к Яне, – снова вмешивается Дьявол.

Впервые меня по имени назвал. Исторический момент! Даже слегка неуютно, словно колит где-то в затылке. Точно, это аллергия на него развивается!

Когда подъезжаем к битком забитой машинами стоянке торгового центра, Чертовский старший бросает очередной хмурый взгляд на меня в зеркало и коротко бросает: одень ее.

Полина снова высвобождается от ремней и помогает мне нацепить на нее гигантскую куртку. Послушный ребенок, люблю таких. Складывает руки на коленях и, слегка подпрыгивая, тихо напевает: ура-ура, мы приехали, ура-ура!

Заезжаем на подземную парковку, довольно быстро выискиваем место и выбираемся из машины. Самое время искать пути к отступлению! Неловко перетаптываюсь с ноги на ногу у открытой дверцы и ищу подходящий момент для применения всех своих актерских навыков.

Только собираюсь открыть рот, как чувствую чужую ладонь, захватывающую мою руку.

– Представляешь, – шепчет мне на ухо Артем, низко наклоняюсь, – Хотел тебя сегодня на каток позвать… Сходим после детской площадки? Тут на первом этаже как раз.

Я неуверенно киваю, потому что, вроде как, предложение неплохое. Я очень люблю кататься на коньках! Знаю, по мне не скажешь, если взглянуть, как я ковыляю на каблуках до работы, но на льду моя координация резко переключается в режим "во мне сдохла великая фигуристка". Да, побудем минут десять с ребенком, с ее отцом даже общаться не придется, раз он не любит горки! А потом тихо свалим. Я даже повеселела. В этом году ещё ни разу на каток не выбиралась!

Внутри собирается приятное щекочущее чувство предвкушения, и впервые за последний час я искренне улыбаюсь. Ура-ура, мы пойдем кататься, ура-ура.

Супермен улыбается мне в ответ, светит этой своей умопомрачительной ямочкой и снова набирает очки в моих глазах. Уговорил, возвращаю ему суперскорость, которую безжалостно отобрала за грязные манипуляции раньше.

Чувствую на щеке горячий ожог, но голову на дьявольский взгляд не поворачиваю. Слишком много чести! Сейчас, за пределами работы, он мне никто и звать его… эм, короче не интересно мне с ним в острые переглядки играть. Тут Супермен меня нежно за руку держит и в глаза заглядывает. День ещё можно исправить, определенно.

Такой странной компашкой – мы с Артёмом, держась за руки, и Дьявол с дочерью – поднимаемся на эскалаторе в торговый центр. Полина сразу тянет нас к лифтам, явно желая поскорее оказаться на игровой площадке. Дьявол немного тормозит дочь и направляет нас сначала в гардеробную. Умно, умно.

Мы оставляем вещи в раздевалке и уже налегке едем на четвертый этаж.

– Ты хорошо выглядишь, – снова опаляет горячим дыханием мое ухо Супермен.

Да ладно! Без грамма косметики и в лыжных штанах? Поднимаю насмешливый взгляд на парня, и он коротко смеётся.

– Необычно, – исправляется он и прижимается ко мне теснее.

Наверное, снизу люди видят в прозрачном лифте влюбленную парочку, которая жмется к поручням и друг другу. И в очередной раз я ловлю себя на мысли, что мне нравится, как мы смотримся вместе. И чего уж там, внутри все клокочет от радости, что и Дьявол сейчас видит эту картинку. Так ему, выкуси.

В семейном парке, занимающим, наверное, тысячу квадратов, есть, где разгуляться. Слова "игровая комната" и "детская площадка", которые я слышала от этих двоих, плохо вписываются в реальность. Тут тебе и батуты, и веревочный парк, и аттракционы для всех возрастов.

Вау. Вот это я пропустила целый пласт в развлекательной индустрии! Глаза разбегаются!

Дьявол оплачивает абонемент, мы снимаем обувь и ступаем на территорию парка.

Полина выпускает руку отца и бежит вперёд, сразу уводя нас к тем самым горкам, о которых говорила. Я поднимаю голову и нервно сглатываю, понятно, почему она одна там скатываться боится. Я и сама… не так, чтобы трушу, но неплохо было бы иметь с собой сменные колготки.

Спустя пять минут мы уже наверху: я, чужой ребенок и Артем. Чертовский старший, как и было заявлено, веселье игнорирует. Артем устраивает Полину у себя на коленях и подначивает меня посоревноваться, кто спустится быстрее. Конечно они, масса тела, ускорение, все дела. Но я всё равно принимаю вызов, глядя на смеющиеся глаза ребенка. Тем более у меня штаны скользкие, а Супермен в джинсах, шансы уравниваются.

Мы громко отсчитываем "три, два, один" и с радостными возгласами катимся вниз. Душа уходит в пятки, шарики в бассейне внизу бьют по башке, чья-то пятка с соседней горки прилетает мне в спину, но я хохочу, как ребенок, и уже хочу прокатиться снова!

Это лучше, чем ледяные горки! Даже лучше, чем аквапарк!

Но самое лучшее во всем этом – это заразительный смех ребенка. Мы скатывается ещё десяток раз, попеременно меняясь – Полина то на моих коленях, то у Артема на руках. Она вся раскрасневшаяся и лохматая – не спасло даже мое плотное плетение – громко хохочет и кидается в нас шариками. Я притворяюсь раненой в самое сердце и валюсь прямо в скопление этих пластиковых мячей, отбивая по пути печень, почки и все органы, куда они больно впиваются. Но это того стоит, потому что я неимоверно счастлива.

Супермен откапывает меня под грудой шариков и ставит на ноги. Полина хохочет, наблюдая, как электризуются у меня волосы на голове. Я тоже смеюсь, лохмачу курносую в ответ, а потом встречаюсь с острым черным взглядом.

Дьявол стоит за ограждением и смотрит на нас горящими глазами. На его лице непривычная улыбка, делающая его… почти нормальным! Красивым.

И адресована она вовсе не своей дочери.

Глава 17. Аренда головного мозга

Яна

Вернулась и белка, и заводной щенок, умело играющий в догонялки с моим пульсом, и лава, стекающая по венам. Становится безумно жарко. Лихорадочно. Не стоило надевать лыжные штаны и водолазку, и вообще все, потому что тело горит, словно под ультрафиолетом. Пожалуй, нужно освежиться.

Да.

Но я всё равно стою на месте, пригвожденная взглядом одного совершенно несносного мужчины. А он так смотрит… словно мы снова одни. В его кабинете. И его губы касаются моих губ. Дрожь пробегает мелким импульсом от затылка и приподнимает каждый волосок на теле к и так наведенному хаосу на голове. Путаются мысли, ощущения, сама суть происходящего.

Он улыбается. Мне.

Чертов Дьявол.

– Эй, ты чего застыла? – чужие ладони ложатся мне на голову, мягко проводят по волосам, приглаживая их, и берут лицо в большую скобку.

Я моргаю, и момент бесконечного падения в черную пропасть растворяется в других глазах – светло-карих, добрых и вяжущих. Окаменевшее тело приходит в себя: я чувствую руки, покрытые мурашками, влажный затылок, быстро пульсирующую венку на виске и широкую улыбку. Значит, ответила. И не заметила. Как сомнамбула следовала за сном и творила не согласующиеся с мозгом вещи.

Артем тоже расплывается в улыбке, думая, что моя обращена к нему.

– Жарко, – разрушаю момент глаза в глаза и нежных касаний. – Может перерыв?

– Не-е-ет, – доносится протяжное у ног.

Полина. Точно. Временная амнезия заполняется образами: кто я, где, с кем и зачем. Чувствую себя странно. Нелепо. Почти болезненно. Быстро кидаю взгляд туда, где только что творилось все это безумие с громким тугу-дум и шаровыми молниями, бьющими почему-то мне под колени. Но Чертовский больше не смотрит.

Смотрел ли вообще?

Приложил телефон к уху и опустил голову, что-то отрывисто отвечая абоненту. В мыслях снова бардак. Был ли момент? Показалось?

– Мы слишком стары для всего этого, – смеется возле уха Супермен, обращаясь к племяннице. Его рука проскальзывает мне на спину и мягко подталкивает вперёд. – Мы с Яной отдохнем, а ты пока на батут сходи или вон туда, на карусели.

– Ладно, – послушно говорит ребенок и, шустро перебирая ногами, вылезает из бассейна с шариками.

Я такой прытью похвастаться не могу, ноги словно ватные. Это перегрев, однозначно. Скатываю рукава водолазки до самых плеч, подворачиваю ткань на животе, высвобождая немного кожи, и перехватываю волосы на затылке, приподнимая их. Немного помогает.

Полина уже вертится под ногами у отца, тот протягивает ей коробку с соком, и ребенок жадно присасывается к трубочке. Боже, я смертельно обезвожена!

– Хочу пить, – тихо говорю Артёму, подходя ближе к Дьяволу, все ещё занятому разговором по телефону.

Эх, жаль резинку пожертвовала ребенку, кажется просто невозможным снова распустить волосы, когда по затылку струится пот. Проделываю нехитрые манипуляции, слегка подрагивающими рукам: оттягиваю волосы и быстро скручиваю их в плотный жгут, а затем заворачиваю в пучок. Без заколки продержится не очень долго, но охладиться успею.

– Кофе? – предлагает Супермен. И сначала мне кажется, что он шутит. Горячий напиток девушке, в двух шагах от теплового удара?

Мельком замечаю, как закатывает глаза Чертовский-старший, а затем его взгляд приковывается к полоске обнаженной кожи у меня на животе. Место, еще секунду назад спасительно охлажденное, вновь вспыхивает, как от прямых солнечных лучей. Этот палящий взгляд задерживается на мне не дольше секунды, но все равно вызывает новую волну жара и озноба во всем теле.

– Да, передай их в коммерцию, пусть Алена проверит по сетке, – продолжает он разговор, как ни в чем не бывало.

Зажимает телефон плечом и протягивает мне бутылку с водой. Я автоматически перехватываю ее у него из рук, наши пальцы на секунду сталкиваются на прохладном пластике, и я дергаюсь, как от удара.

Нужно поговорить. Нужно… что-то… или все. Обсудить. Наедине.

Ведь что-то происходит, да? Или это только со мной? Безумие какое-то.

Жадно присасываюсь к бутылке, делая большие болезненные глотки. Оттягиваю ворот водолазки, пытаясь пустить воздуха к часто вздымающейся груди, но получается весьма условно. Воздух вокруг словно раскален и обжигает кожу при соприкосновении. Никакого спасения.

С громким хлопком отлепляюсь от бутылки и жадно вдыхаю. Неожиданный поток прохладного воздуха на затылке заставляет замереть и прикрыть глаза от удовольствия. Артем аккуратно дует мне на шею, помогая освежиться.

– Мой герой, – с улыбкой шепчу я.

По затылку разбегаются прохладные мурашки, и я тихо урчу. Да, хорошо, продолжай. Украдкой скашиваю взгляд на человека напротив и тут же спотыкаюсь об острый взгляд. И весь эффект от стараний Супермена сходит на нет. Я снова вся горю, тело плавится, мозги просят вынуть их и отдать на благотворительность, потому что я ими больше пользоваться не смогу.

– Пап, хочу в автоматы поиграть! – звонкий голос Полины вырывает из Бермудского треугольника, в котором застрял мой корабль.

Дьявол кладет трубку и берет дочь за руку. Они отходят в сторону ряда разномастных игровых автоматов, усеянных детьми. Я остаюсь стоять, словно приходя в себя после американской горки. Вмиг становится холодно. Зябко. Дующий на затылок Супермен делает мне почти больно и теряет весь героизм в моих глазах. Потому что не чувствует момент.

– Может, пойдем на каток? – смело предлагаю я, оборачиваясь.

– Без проблем. Только с Полинкой надо попрощаться, а то устроит Арту концерт.

Я киваю, но с места не двигаюсь. Артем идёт к брату, что-то быстро ему говорит, затем наклоняется к племяннице, занятой битьём выскакивающих бобров, и треплет ее по головке. Та отмахивается от дяди рукой, и я невольно смеюсь. Очаровательный ребенок.

Артем хлопает брата по плечу и возвращается ко мне, светя широкой улыбкой. А я не могу не заметить, что Дьявол не удостаивает меня даже поворотом головы. Трус.

– Что ты сказал Полине? – искренне интересуюсь, как маленькое шило так легко отпустило дядю.

– Что встретимся с ней здесь же через неделю, а сейчас нам пора.

– Ты хорошо с ней ладишь, – не удерживаюсь от комплимента.

Мужчина, любящий чужих детей, априори занимает лидирующую позицию в моем топе. Просто такой человек не может оказаться с двойным дном, дети же все чувствуют.

– Да, Полинка классная.

– Она не очень похожа на твоего брата, – я не пытаюсь выведать о ее матери.

Не пытаюсь. Не пытаюсь!

– Да нет, похожа, – Артем оборачивается на парочку у игровых автоматов, словно оценивая их вместе. – Или нет. Никогда не задавался этим вопросом, – хохочет он. – Ладно, пошли, освежимся на льду. Ты хорошо катаешься?

Он ловко переключает тему, кладет руку мне чуть пониже поясницы и разворачивает к выходу.

– Хорошо, – подтверждаю я, все ещё перебирая вопросы, которые могут помочь мне выстроить более полную картину.

Хотя это совершенно ни к чему! Противоречит любой логике, даже женской! Не стоит запускать руки в улей, мед может этого не стоить.

– Жаль, – наклоняется ближе к уху Супермен. – Надеялся держать тебя за руку каждую минуту на льду.

Губ касается искренняя улыбка. Артем знает, как заставить тебя чувствовать себя особенной. Как ухаживать и удивлять. Почти идеальный мужчина.

Почти, потому что кожа сейчас горит вовсе не от его касания, а от чьего-то сопровождающего вслед взгляда.

Глава 18. Пятьсот восемь дней “до”

Яна

– В смысле, нет размера? – я хмурюсь и переспрашиваю ещё раз. – Совсем нет?

– Сегодня суббота, – меланхолично отзывается худощавый парень на выдаче инвентаря.

– И что?

– Надо со своим приходить. Тридцать восьмой весь разобрали. Тридцать седьмой и тридцать девятый по одному остались, давать?

– Тридцать девятый, – выжимаю сквозь сжатые зубы.

То ещё удовольствие кататься в коньках не по ноге. Но я настолько сильно нуждаюсь в этом отвлечении, что готова даже в сороковые влезть. Вот и пригодились носки с авокадо! Натягиваю пушистые носочелы на колготки и тридцать девятый становится почти родным. Артем переобувается гораздо быстрее меня и с насмешливым видом наблюдает, как я шнуруюсь. Берет мои сапоги и относит их парню за стойкой, меняя на жетон с номерком, который тут же исчезает в заднем кармане его брюк.

К выходу на лёд я ковыляю, пытаясь приспособиться к странному ощущению, что на моих ногах примотаны два чугунных утюга. Но да ладно, привыкну!

Весь каток усыпан детьми и взрослыми, небывалый ажиотаж даже для выходного дня. Я замираю на несколько минут возле выхода, но отмирают, как только чувствую уверенную ладонь в своей руке.

– Поехали? – мягко спрашивает Супермен и аккуратно тянет в сторону.

Должна признать, что он выглядит просто великолепно. Высокий, широкоплечий, упакованный в модный серый свитер с отворотом. Каштановая шевелюра с лоском уложена на бок, широкая улыбка являет миру ряд безупречных зубов. Черт, он должно быть целую вечность носил брекеты, чтобы в итоге выглядеть так!

Глаза – расплавленный янтарь – смотрят на меня, мерцая восхищением, и я в очередной раз задаюсь идиотским вопросом: почему? Что он нашел во мне? Что такого усмотрел, что упорно добивается? Собеседница из меня так себе, красота весьма тривиальная, а уж прибабаха на целое стадо отсыпано генетической лотереей.

Или он все этого просто не видит?

Через пару кругов неспешных катаний я, наконец, привыкаю к ощущениям и начинаю передвигать конечностями смелее. Мы с Артемом по-прежнему катимся в связке рука-рука, набирая скорость, потом я смелею и резко разворачиваюсь спиной, катясь перед ним лицом.

Супермен распахивает глаза и удивлённо берет меня за вторую руку, направляя, чтобы я не врезалась во встречных катающихся.

– Ты сильно преуменьшила, сказав, что катаешься хорошо, – перекрикивает музыку и людей Артем. – Может ты и пируэты разные умеешь?

Я хитро улыбаюсь, останавливаясь. Аккуратно высвобождаю ладони, оглядываюсь, чтобы рядом не было людей и делаю красивый разворот на одном коньке. В какой-то момент теплые ладони обхватывают мою талию, и Супермен присоединяется к моему маневру. Ух ты! А он тоже не промах.

– Ходил на хоккей в детстве, – опаляет мне ухо теплым дыханием. – А ты?

– А я прогуливала школу на катке за домом, – смеюсь собственной откровенности.

– Так ты была хулиганкой!

– Просто себе на уме, – пожимаю плечами и ухожу из его объятий дорожкой шагов.

Артем быстро набирает скорость и догоняет меня, я смеюсь, когда он закручивает меня в подобии парного вращения. Не такого, как у профессиональных фигуристов, конечно, но пару оборотов нам совершить все же удается, пока какой-то пацан, лет десяти, не врезается в нас.

Нас отбрасывает на бортик, а мальчишку носом в лёд. Супермен, как настоящий герой, ставит его на ноги и, с напутствием смотреть, куда летит, отправляет кататься дальше. Я перевожу дух, вцепившись в края ограждения, и осматриваю толпу, толкающуюся на льду.

– Знаешь, что, – раздается возле уха. – Сюда нужно приходить вечером, где-то за час до закрытия здесь почти никого.

– Здо́рово, наверное, – киваю я.

Артем прижимается ко мне бедром и снова одаривает блестящим взглядом сверху – вниз и мальчишеской улыбкой. С ним удивительно легко. И комфортно, и интересно, несмотря на его юный возраст. Пожалуй, я могла бы в него влюбиться. Да, определенно. Через какое-то время и этап дружбы – могла бы!

И я этого действительно хочу. Я устала от одиночества, давно уже хочу семьи, несмотря на мои активные протесты маме, а Супермен… он Супермен, одним словом. Идеальный кандидат.

– Еще кружочек? – протягивает руку Артем.

Я вкладываю свою ладонь в его, она теплая, гладкая и удивительно приятная. От соприкосновения кожи с кожей не происходит извержения внутреннего вулкана или схода лавины толпой мурашек. Мне просто приятно. Спокойно, умиротворенно.

Мы плавно катимся вдоль бортиков, огибая менее смелых фигуристов, а я все сравниваю ощущения с тем, что испытывала какие-то полчаса назад от одной лишь улыбки другого мужчины.

Нет, мне решительно не нравится то, что там происходило. Какие-то аномалии тела, отказ внутренних органов, восстание разума. Не люблю ощущение потери контроля. А с Дьяволом иначе и не бывает. Да и стоит ли вообще раскатывать свои губешки на, очевидно, семейного мужчину, который, к тому же, с трудом тебя переносит?

Что за воздушные замки ты понастроила, Скворцова, из-за одной только адресованной тебе улыбки?

Этот журавль слишком высоко в небе.

– Какие у тебя планы на завтра? – вырывает меня из дум идеальный мужчина рядом.

– Хочешь снова удивить меня неожиданным визитом?

– Я слишком настойчив, да? – почти смущенно спрашивает он.

– Есть немного, – хитро улыбаюсь я.

– Не могу это контролировать, если задался целью, пру, как паровоз. Арт все время говорит, что мой напор бы в мирное русло! – смеется Супермен.

– Ну пока твое русло весьма мирное… И даже местами милое.

– Хорошо, что ты так думаешь, потому что по моему плану сегодня я тебя поцелую!

– Есть даже план? – притворно округляю глаза. Вот это самонадеянность!

– Расписанный по дням! Где-то на пятьсот восьмом мы поженимся.

Артем снова сверкает обворожительной улыбкой, а я слегка сбиваюсь с шагов. Он же шутит, да? Это юмор такой обескураживающий?

– Сначала догони, – несмело улыбаюсь и прибавляю скорости передвижения.

Моя рука плавно выскальзывает из захвата Супермена, и я уношусь вперёд. Очень взрослый уход от разговора, браво-браво.

Ловко маневрирую между несмелыми новичками на льду и разгоняюсь до приличной скорости. Чувствую, что Артем сзади нагоняет, кровь поднимается адреналином к ушам, и я ускоряюсь ещё. Обожаю это ощущение. Пульс стучит в висках, пальцы покалывает, кожа на лице горит. Я звонко смеюсь, умело обходя на вираже такого же экстремала, как я, гоняющего по катку. Мельком оглядываюсь назад – Артем не отстаёт.

Упорный.

Выписываю змейку вокруг компании детишек и хохочу от переполняющего меня чувства кайфа. Кожу снова опаляет жаром, можно было бы списать это на встречный ветер, но мы в торговом центре с отоплением и отсутствием сквозняков. Отрываю взгляд ото льда и тут же встречаюсь с остро-темными глазами. Два уголька жгут щеку и переносицу, я теряю баланс, спотыкаюсь и на высокой скорости лечу в ограждение.

Вовремя вспоминаю о технике группирования и в бортик врезаюсь уже скрученной улиткой. Голова закрыта руками, ноги прижаты к туловищу. Но все равно пластик больно врезается в бок.

Да чтоб тебя, Чертовский!

– Яна! – у лица тут же останавливаются коньки, длинные ноги, упакованные в джинсы, сгибаются в коленях, и надо мной нависает идеальное лицо с ямочкой на подбородке.

– Все нормально, нормально, – поднимаю ладони вверх.

Артем хватает меня и ставит на ноги. Я болезненно шиплю, хватаясь за бок. Кажется, на сегодня хватит приключений.

– Больно?

– Ну так, немного.

– Как так вышло? Я не увидел, кто-то перерезал дорогу?

Ага, твой брат своими дьявольскими глазами!

– Просто споткнулась.

– Пошли, – обхватывает меня за талию и уводит к раздевалке.

Затылок уже привычно печет от сопровождающего взгляда, но я специально не оборачиваюсь, чтобы не дать повода думать, что я его заметила. Хотя это глупо, контакт глаза в глаза уже состоялся, чего уж там. Но пусть не думает, что мне есть до него дело!

Артем, с присущим ему джентльменством, усаживает меня на скамейку, приносит мою обувь и помогает расшнуровать коньки. Левый бок неприятно тянет при малейшем движении, и я молюсь только об одном: лишь бы ребра были целы. Скорость, на которой я влетела в ограждение, была нехилой, а хорошая группировка спасает только конечности.

Мы выходим с катка и сразу натыкаемся на грозного старшего брата. Его лоб прорезает вертикальная морщина, которая бывает только от сильно нахмуренных бровей, а глаза ощупывают меня с присущей ему доскональностью.

– Цела? – коротко бросает он.

Я просто киваю. Хотя внутри настоящий ураган из слов, который требует обрушиться на него нецензурным потоком. Но за его руку держится маленький ребенок, поэтому я сдерживаюсь.

– Вы так здорово катались! – раздается звонкое у ног. – Я тоже хочу!

– Тём, покатаешь немного Полинку? – спрашивает Дьявол у брата. – Она уже пятнадцать минут зудит, что хочет, как Яна с тобой покататься.

– Конечно, – без тени сомнений соглашается Супермен. Он же Супердядя. – Ты же не против? – обращается ко мне.

Я открываю было рот, чтобы воспротивиться и умолять его не оставлять наедине с Дьяволом, но потом вижу блестящие детские глазки и просто киваю. Вот черт!

Счастливая парочка скрывается в раздевалке, а я неловко отвожу глаза от мужчины напротив. Блуждаю взглядом по толпящимся возле катка людям и обхватываю себя руками, словно могу защититься от неуютной компании.

– Я думала вы наверху, – зачем-то затеваю разговор.

– Полина спросила, куда вы пошли, и загорелась идеей тоже пойти на каток.

– Она умеет кататься?

– Не особо, но Артем хорошо стоит на коньках, учит ее. Пошли, – краем глаза замечаю наклон головы.

– Куда? – все же перевожу взгляд на Чертовского-старшего.

– Присядем.

И почему это его «присядем» звучит, как «поговорим»?