Текст книги "Хочу тебя… сжечь!"

Автор книги: Амалия Март

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 18 страниц)

Глава 47. Самый ложный страх

Артур

Поля вторую ночь почти не спит, горя от температуры и изнывая от боли в горле. Врач ставит неутешительный диагноз: ангина.

Я не хочу оставлять ее на маму, но нужно заехать в офис хотя бы за рабочим телефоном и ноутбуком. О том, что сегодня пошел отсчет на новый год моей жизни, напоминает мама, сочувственно целующая меня в щеку по приходу.

– Я вернусь часа через полтора-два, проверяй ей температуру, я жаропонижающее дал ей в четыре утра, до десяти повторно давать нельзя.

– Я все знаю, вырастила вас как-то и оба живы, – закатывает глаза мама. – Езжай.

С тяжёлой головой еду на работу. Целенаправленно иду в кабинет, не отвлекаясь на внешние факторы. По пути приходит сообщение от мамы, что Поля отказывается полоскать рот тем, что выписал врач.

– Она полоскать пока не умеет, – тут же набираю матери. – Попрыскай ей Мирамистином, если температуры нет, закрути горло шарфом.

По окончанию разговора в кабинет врывается толпа сотрудников. Я не сразу понимаю, что повод для их появления более, чем праздничный. Взгляд цепляется за ярко-розовое пятно и уже не отлипает от него. Безумный наряд! Сумасшедшая девчонка! Это в честь моего праздника или нарочитый способ подчеркнуть ее независимость от меня?

Что бы это ни было, я впервые за последние дни чувствую подобие счастья. Просто потому, что вижу ее, такую яркую, как солнце посреди московской зимы. Хочется подставить лицо этому солнцу и просто плыть по течению, забыв о проблемах и заботах сегодняшнего дня.

Но эйфория длится недолго. Когда с поздравлениями почти покончено, я замечаю двусмысленный презент у себя на стуле, а затем ещё один на столе. И мне требуется время, чтобы решить этот ребус. Но без сумасшедшей девчонки ни черта не разобраться.

Это финальная точка? Прощание? Плевок в мои убеждения или надежда?

Все сторонние мысли уходят на второй план в жажде и страхе узнать ответ. Руки хотят прижать ее к себе, губы попросить изменить решение и сказать "да" на тот злополучный вопрос. Сердце готово заткнуть мозг и поменять собственное решение, просто чтобы иметь возможность снять с паузы нашу игру и дойти до финального уровня.

Может быть, я смогу? Может, мой страх не так и велик?

– Рискни, – словно считывает мои мысли, просит она.

Я делаю шаги к финалу. Вот он яркий прямоугольник на столе, незамысловатый бантик, лёгкая крышка. Там ждёт ответ на сегодняшний ребус. Я уже не рассчитывал, но раз уж появилась надежда, не так-то просто засунуть ее в глубокую черную яму.

Звук телефона и имя матери на экране окатывают холодной водой. Я отвлекся. Забыл. Изменил приоритетам.

– Прости, Поля заболела, – откладываю коробку в сторону. – Нужно ехать.

– Сильно?

– Ангина, – набрасываю пальто. – Температура второй день, почти не сбивается.

– Компрессы делаешь? Обтирания? Чай с имбирём пьет? – взволнованно тараторит Яна, делает шаг ко мне. – Я пару лет назад болела, спасибо сестре, заразила. Думала умру, честно. Ветрянку легче пережила! Тетя мне делала чай из имбиря, и какой-то сбор трав для полоскания, только они боль в горле и облегчали. Ещё какие-то компрессы мудреные.

– Нам прописали антибиотики, антисептики, жаропонижающие, – делюсь информацией, застыв у стола.

– Да, правильно, только все это день на третий только поможет, боль не снимает. Бедный ребёнок! – всплескивает она руками. На лице девушки отображается такое неподдельное сочувствие, что я в очередной раз поражаюсь. – Подожди, я сейчас.

Яна вылетает из кабинета и вихрем влетает в него снова, уже одетая в пальто и с телефоном в руках. Что-то быстро печатает там, напоминая мне брата. И я не хочу, но вспоминаю, что в субботу вечером, накануне событий, он отправился возвращать "свою" девушку. Интересно, успешно?

– Поехали, – твердо говорит она.

– Куда? – беру со стола вещи, за которыми приехал, хватаю заодно маленькую цветную коробку и кладу ее в карман. Хочу узнать ответ. Позже. Не сейчас.

– Заедем к Кристине, она дома сейчас, возьмем у нее имбирный настой и эти чудо-травки для полоскания.

– Поля не сможет полоскать.

– Значит для орошения. Вставим дозатор и все дела! Хотя бы смягчим горло ребенку.

Я поддаюсь уверенной энергетике Яны и следую за ней. Она вводит в навигатор на своем телефоне адрес, и мы следуем по маршруту в полной тишине. Чувствую напряжение, в котором она находится, и испытываю странное чувство благодарности, что ей не все равно. Это тяжкое бремя, нести все заботы на себе из года в год, от болезни до сменяющихся кризисов. И то, что есть человек, готовый разделить это с тобой, ощущается внутренним затишьем.

– Я быстро, – бросает она, едва я останавливаюсь у нужного дома.

Возвращается действительно быстро, с большой сумкой в руках и огромной розовой пантерой, свисающей с локтя.

Забрасывает вещи на заднее сидение, пристегивается, и мы выдвигаемся домой.

Мама встречает нас несколько недоуменно. Яна коротко здоровается, раздевается и сразу идёт мыть руки. Словно точно знает, что делать.

– Мне остаться, помочь? – спрашивает мама.

– Нет, иди домой, еще заразишься, не надо оно тебе. Мы с Яной справимся.

– А, ну если вы с Яной, – улыбается мама. – Я только что дала Поле Нурофен, сейчас она заснула. Но она все время плачет, даже пить отказывается, – тут же серьезно добавляет.

– Понятно.

– Позвони мне вечером, расскажи, как она.

– Хорошо.

Я раздеваюсь и отношу пакет и новую игрушку на кухню, стараясь не шуметь и не будить дочь.

Яна появляется спустя минуту.

– Нужно разогреть имбирный чай и держать его теплым, но не горячим, – говорит она, берясь за странную банку с желтыми осадком на дне. – И процедить его. У тебя сито есть?

– Только чайное, для заварки, – достаю с верхней полки.

– Подойдёт. Поставь пока чайник, заварим сбор для полоскания. Там полынь и ещё какая-то дрянь, и на вкус просто отвратительна, но хорошо обеззараживает. Сработает лучше всяких там Гексоралов и Татум Верде, проверено. Может получится научить ее полоскать.

За динамичными, отточенными действиями Яны мы совершенно отвлекаемся от висящего в воздухе большого вопроса. Я ни разу не вспоминаю о том, что между нами, вообще-то, не все так просто. И что статус наших взаимоотношений все еще не определен. Настолько гармонично вписывается она в эту квартиру, к моему ребенку, к ситуации.

Когда Поля просыпается, Яна знакомит ее с новым плюшевым другом и рассказывает увлекательную историю про то, как эта игрушка лечит всех, кто болеет, своими объятиями! Только нужно крепко-крепко ее держать и делать все, что сказал врач.

Дочь улыбается и безропотно сносит все неприятные процедуры. Яна умеет убеждать, из нее вышла бы прекрасная медсестра, если бы она пошла за своей детской мечтой. Я держу свою Кнопку за руку и снова ощущаю то щемящее чувство нежности. Теперь по отношению к двум девчонкам в своей жизни.

Поля просит уложить ее спать свою новую лучшую подружку, и они долго шепчутся в детской спальне, пока я перевожу дух на кухне. Болезни детей всегда большой стресс и нести эту ношу одному очень тяжело. Я нес ее так долго, что и не замечал, сколько на это уходит сил и как мне нужно плечо поддержки.

И Кнопке оно тоже нужно.

Вопрос лишь в том, хочет ли им быть женщина в спальне. Или это просто жест доброй воли и обострённое чувство жалости?

Вспоминаю, что ответ наверняка есть у меня в пальто.

Достаю празднично упакованную коробку и кладу ее на стол перед собой. Может там и нет того ответа, что я ищу. Возможно, там какая-нибудь глупость, вроде пепла дуба, для успехов в работе. С нее станется.

Но не в силах больше откладывать, снимаю крышку с коробки и тут же начинаю смеяться.

На мой тихий смех в кухню заглядывает Яна. Широко улыбается, видя, что ее подарок, наконец, распакован и подходит ближе.

– Ну? – спрашивает она.

– Носки с авокадо? Серьезно?

– Ты записку прочитал? – нетерпеливо цокает она.

Беру небольшой прямоугольник и зачитываю вслух:

«Хочу быть, как эти носки. Парой. И если мы в конечном итоге подойдем друг другу, оставляю за собой право завести мопса!»

Прикрываю глаза запястьем и снова смеюсь. Мопс! Хрюкающее слюнявое существо, способное впадать в депрессии. Потрясающая альтернатива.

Идеальный компромисс.

– Иди сюда, – протягиваю руку безумной женщине.

Она делает робкий шаг и забирается ко мне на колени.

– Тогда я оставляю за собой право передумать когда-нибудь по другому вопросу, – шепчу ей на ухо.

Глаза Яны загораются при этих словах, становясь темно-карими. Ведьма, настоящая ведьма. Приворожила, оглушила, заставила менять свои убеждения.

Но ее поцелуй – мягкий и настойчивый – того стоит.

Она того стоит.

Эпилог. Конец игры

Яна. Два года спустя

– У нее один хвост съехал, – констатирую я.

– Я никогда этому не научусь, – вздыхает Дьявол рядом со мной. – У тебя выходит лучше.

– Ещё бы!

– В следующем году ты ее собираешь на первое сентября.

– Я и в этом году ее собирала. Тебе оставалось только сделать хвосты! – возмущаюсь шепотом, чтобы не привлекать к нам внимание таких же нервных родителей первоклашек, как и мы сами. – Мне тоже нужно было время собраться. Посмотри, здесь же негласный показ мод.

Я окидываю взглядом толпу молодых и не очень мамочек и редкие пузатые фигуры папаш. Да, дамы нарядились так, словно пришли на свидание вслепую. Словно это их последний шанс, а не первая ступень в жизнь для их детей. А я что? Я чувствовала, что нельзя ударить в грязь лицом и нужно соответствовать дочери в модном костюмчике тройке, белоснежных гольфах и шикарных бантах на голове. Я же теперь мама!

– Она все равно красивее всех, – улыбается Дьявол.

– Да, взяла от тебя лучшее.

– Мой прекрасный характер?

– Твои супергеройские скулы!

Мы стоим в первом ряду и видим, как выводят на линейку наших семилеток, выстраивают их ровным рядом, а потом вручают первые школьные принадлежности. Лицо Полины светится от радости, она очень хотела пойти в школу. Совсем как я много лет назад.

Это новая забавная игра в нашей маленькой семье: выискивать у нас с Полей что-то общее. Например, нелюбовь к цифрам – один в один я в ее возрасте. Мне казалось, что лучше три часа подряд выводить прописи, чем решить пару примеров. Или цвет глаз, они так и не стали темнее, как у Артура, а сохранили светло-карий градиент. Очень похожий на мой, меняющийся от освещения и настроения. Ещё мы одинаково любим карамельный попкорн, что ее отцу никогда не понять. И готовы миллион раз пересматривать любимые мультики, тогда как он вешается уже на втором повторе. А ещё у нас одна на двоих любовь к блонду и нашему мопсу Пуа. И это навсегда.

– Не верится, что время так быстро пролетело, – шепчет мне на ухо Артур.

– А ещё говорят, что чужие дети быстро растут! Свои ничуть не медленнее, – говорю ему на ухо.

Муж находит мою руку и сжимает ладонь с кольцом. Оно непривычно трётся о пальцы. Непривычно, но, черт возьми, приятно. Прошло всего пару месяцев с нашей тихой свадьбы вдали от родственников, и я никак не привыкну к новому статусу. Дурацкая улыбочка расцветает на губах каждый раз при взгляде на тонкий золотистый обруч.

А уж как визжала мама, увидев его впервые. До сих пор каждый разговор сводится к теме "почему втихаря, а не на всю честную?". Да чтоб жених не сбежал, мам. Хватило ему того единственного раза окунуться в дебри семьи Скворцовых, чтобы на ближайшие тридцать лет пресытиться этим безумием. Мне и так понадобились годы, чтоб убедить его, что яблоко от яблони далеко упало.

– Скучаю по временам, когда она просто агукала в кроватке, – горячее дыхание снова опаляет ушную раковину.

Родители начинают расходиться, уводя своих детей, мы остаемся ждать Полину, уже подружившуюся с другими девчонками. И коммуникабельная она тоже в меня.

В последнее время Артур часто вспоминает, как росла его дочь, рассматривает ее детские фотографии, комментирует каждый кадр из сотни снимков на компьютере. Как будто не в школу ее ведёт, а замуж отдает, честное слово! Ох уж эти папашки.

– О, ну я всегда готова помочь тебе все это вспомнить, – отшучивалась я.

Это тоже ещё одна игра. Мы же договорились никогда не поднимать эту тему. Поэтому я стараюсь касаться ее, только шутя, а Артур с присущим ему достоинством благородно делает вид, что не понимает намеков. Просто я не теряю надежды, что когда-нибудь он изменит свое решение. Стоит только взглянуть на нашу Кнопку: замечательный вышел ребенок. Ещё один такой же лишним бы не был.

Но я не могу лукавить: я счастлива и так. И мир не перевернулся лишь от того, что я никому не передала свою ДНК.

– А ещё говорят, что мужчины не понимают намеков, – хрипло смеётся мне на ухо супруг.

– Что?

– Хочу ребенка, – прикусывает мне мочку уха, посылая заряды по всему телу.

Сердца эта электрическая стрела достигает первой. На секунду я даже глохну от прилившей к мозгу крови. Он это серьезно?

– Не шути так, – поворачиваю к нему лицо и хмурюсь.

– И не думал. Хочу ещё одного ребенка, – четко проговаривает он. – Или двух. Но мопса тогда придется выкинуть.

– Э, Пуашечку трогать запрещено, он наш талисман, – округляю я глаза.

– Ужасно слюнявый и вечно пердящий талисман.

– Ты правда не шутишь? – сжимаю его ладонь сильнее, почти так же неистово, как бьётся сейчас мой пульс.

Муж расплывается в улыбке. Той самой, дьявольски привлекательной, отбрасывающей все сомнения.

– Мам, посмотри, что мне подарили. Набор светящихся карандашей! – кричит Полина, подбегая к нам.

Я присаживаюсь на один с ней уровень и поправляю сбившийся хвостик.

– Крутой! – восхищаюсь я.

– Ты что, плачешь? – округляет глаза дочь.

Провожу ладонью по щеке, стирая влажную дорожку, которую и сама не заметила.

– Это от счастья, Кноп.