Текст книги "По приговору звезд"

Автор книги: Алтай Мамедов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 12 страниц)

Ф а р и д. Ну и что с того?

Г ю м ю ш о в. А то, что ты сел и подумал: у меня высшее образование, диплом в кармане… Почему этот невежа Балвазов должен командовать мной? Ты прав, сынок. Будь я на твоем месте, я и сам так подумал. Я же понимаю, что ты не без умысла стал потрошить эти дела. Хочешь, я помогу тебе—и мы вдвоем скинем Балвазова.

Ф а р и д. Как?

Г ю м ю ш о в. Земляк, в наше время грамоте все научены, а вот писать не каждый умеет.

Ф а р и д. Может, и ты писатель? Ты пишешь стихи или рассказы?

Г ю м ю ш о в. Какие там стихи, рассказы? Рассмешил… Анонимки пишу, сигналы подаю… Такие анонимки, что сотня экспертов не разберется. Я такой, земляк. Со мной шутки плохи. Хочешь, я этого Балвазова за неделю свалю.

Ф а р и д. Разве Балвазов совершает преступления?

Г ю м ю ш о в. Кишка у него тонка, чтоб совершать преступления. Так, крадет понемножку. И потом, если знать о преступлениях, к чему анонимка? Тут и так все ясно. А ты попробуй скинуть человека, не совершавшего преступлений.

Ф а р и д. Что же ты напишешь?

Г ю м ю ш о в. Напишу, что он аморален в быту, что он взяточник, бабник, и прочее, и так далее, и тому подобное…

Ф а р и д. А если проверят и убедятся, что это клевета?

Г ю м ю ш о в. Напишу еще раз.

Ф а р и д. А если и это не подтвердится…

Г ю м ю ш о в. Буду писать. До тех пор, пока не замутится вода. Пока сидящие там, наверху, не подумают: наверное, этот Балвазов и в самом деле, большой плут, раз о нем столько пишут. Или снимут с работы, или переведут от греха подальше в другое место. Ты станешь моим начальником. Будем работать душа в душу. Ну что, по рукам? Ты не беспокойся, это испытанный метод.

Ф а р и д. Но ведь Балвазов твой земляк.

Г ю м ю ш о в. Ну и черт с ним! Что с того, что он мой земляк? При чем тут землячество? Кто живет сам и дает жить мне, тот мой земляк. Откуда бы ни был родом, хоть с Марса. Ну, что скажешь? Только моргни, дело за мной.

Ф а р и д. Да что его валить? Он и так весь перекошен.

Г ю м ю ш о в. А теперь я его просто вышвырну. А что касается всяких там Сары, то лучше их не трогать.

Ф а р и д. Нет, Гюмюшов, тут мы не сторгуемся.

Г ю м ю ш о в. Почему, земляк?

Ф а р и д. Дело в том, что я решил свалить вас обоих: и тебя, и Балвазова. Притом без анонимок.

Г ю м ю ш о в. Не родился еще человек, который мог бы свалить Гюмюшова. Мы еще посмотрим, кто кого.

Входит  М а ш а л л а х.

М а ш а л л а х. Сегодня ночью я написал семь стихотворений.

Ф а р и д. Ты поэт или инкубатор?

М а ш а л л а х. Слушайте. (Роется в карманах, вынимает нужный листок.) Чеснок.

Ф а р и д. Что?!

М а ш а л л а х. Чеснок. Название такое. Учат тут всяких на нашу голову. Университет кончил, а не знает, что такое чеснок.

Г ю м ю ш о в. Чеснок – это земляк лука.

Ф а р и д. Наверное, сатирические стихи?

М а ш а л л а х. Нет, настоящая лирика. Ну так слушайте:

 
В нашем краю растет чеснок.
Ах, какой дивный у него аромат,
Белый чеснок —
Слава,
Гордость
Нашего края,
Украшение праздничных столов.
 

Ф а р и д. Машаллах, ты, надеюсь, шутишь?

М а ш а л л а х. Только и забот у меня, что шутить с тобой. Я – поэт, а не какой-нибудь там инспектор. Я читаю свои стихи всем руководящим работникам района. Это стихотворение утром я читал Балвазову двенадцать раз, и всякий раз он восторгался. (Вытаскивает из кармана еще один листок.) Послушайте и это.

Ф а р и д. Прости, у меня важное дело. (Уходит.)

Г ю м ю ш о в. Эх, Машаллах, сейчас нам не до стихов. Этот молокосос подбирается к Сары. А тут ты развел целый огород – чеснок, лук…

М а ш а л л а х. Что? Пока я жив, пока мои руки держат перо, он не посмеет подступиться к нам.

Г ю м ю ш о в. Это верно, но на всякий случай пришли сюда Сары. (Берет под руку Машаллаха и подводит его к двери.)

Машаллах уходит.

Этот Сары может подковать самого черта. Где он только не был: в Риге, Москве, все видел, все знает. Уж он-то найдет выход!

Входит Ханум.

Х а н у м. Чем ты расстроен, Гюмюшов? Может, приехал заместитель министра?

Г ю м ю ш о в. Мне бы твои заботы. Только тебя мне тут не хватало.

Х а н у м. Ничего, скоро тебе своих забот хватит.

Г ю м ю ш о в. Эй, Ханум, отправляйся-ка ты подобру-поздорову. И без тебя тошно.

Входит  С а р ы, опираясь на костыли.

С а р ы. Что случилось, Гюмюшов?

Х а н у м. В Баку я рассказала и об этом Сары. Да разве виданное дело: спекулянт, что и дня не работал, получает пенсию, а я с сорокалетним стажем – обиваю пороги.

С а р ы. Эй, Ханум, ты когда-нибудь поумнеешь?

Х а н у м. Где уж нам до тебя! Ни за что ни про что получаешь пенсию! Да разве народные деньги на земле валяются? Знай, рано или поздно тебе придется вернуть все, что ты награбил.

С а р ы. Ханум, я же не хочу с тобой ссориться.

Г ю м ю ш о в. Ханум, ты дашь наконец нам работать?

Х а н у м. Знаем, как ты работаешь! Вот приедет тот заместитель министра, уж тогда я спрошу тебя, Гюмюшов, как ты работал. (Уходит.)

Г ю м ю ш о в. Чертова баба! Ну, попали мы в переделку, Сары, худо наше дело.

С а р ы. Что случилось? Может, снова что нужно?

Г ю м ю ш о в. Клянусь твой головой – ничего не надо.

С а р ы. Могу прислать пару отрезов.

Г ю м ю ш о в. Да сказано тебе: не в этом дело!

С а р ы. Ну, не томи мое сердце, скажи, в чем дело!

Г ю м ю ш о в. Худо дело. Этот сопляк, что недавно приехал, поднял твои документы.

С а р ы. Кто он?

Г ю м ю ш о в. Наш земляк. Чтоб наша земля поскорее приняла его. Ни на какие сговоры не идет. Если все раскроется – тюрьмы не миновать.

С а р ы. Неужели мы не справимся с каким-то сопляком? Да разве он жить не хочет?

Г ю м ю ш о в. Видать, не хочет. Все дело теперь за тобой.

С а р ы. Не беда. Переплывшему реку – дождь не страшен. Сунем ему в зубы пять сотенных – сразу поумнеет.

Г ю м ю ш о в. Сделай это сам. У него что ни слово – яд. Говорить невозможно. Хорошо, что прихватил костыли. Ты суметь подобрать к нему ключ.

С а р ы. Надо укоротить ему язык.

Г ю м ю ш о в. Обязательно… Укоротил же ты в свое время мой язык… Сейчас он явится. Я ухожу.

С а р ы. Ладно, уходи… Главное, не паникуй и не теряй головы.

Гюмюшов проходит в другую комнату, входит  Ф а р и д.

Здравствуй, сынок.

Ф а р и д. Здравствуйте.

С а р ы. Племянник, я не из тех, что забывает добро. Скажи, что тебе надо – мебель, пальто, обувь, нейлон, силон, перлон…

Ф а р и д (удивленно). Кто вы?

С а р ы. Ваш слуга Сары… Инвалид Сары Сарызаде.

Ф а р и д. Так это вы, немощный Сары Сарызаде?

С а р ы. Да, это я. Ты не гляди, что я на вид такой крепкий, у меня двенадцать болезней, а тринадцатая – ревматизм.

Ф а р и д. По всему видно, что вы несчастный человек.

С а р ы. Очень я несчастен, сынок, семья у меня большая – еле концы с концами свожу. Грех трогать меня. Таким, как я, надо помогать.

Ф а р и д. Принимая во внимание, что вы несчастны, больны, немощны, я обещаю устроить вас в такое место, где питание будет бесплатным.

С а р ы. Огромное тебе спасибо.

Ф а р и д. Бесплатным будет и проживание.

С а р ы. Спасибо тебе, сынок. Это больше того, чем я ожидал. Я не забуду твоей доброты…

Ф а р и д. Будете кушать, спать, раз в день ходить на прогулку.

С а р ы. Да упокоит аллах души твоих предков, да не обойдет он тебя своими милостями.

Ф а р и д. И охрану поставим, чтоб никто не мог покушаться на ваше драгоценное здоровье.

С а р ы (вздрагивая). А охрана зачем? Ты, кажется, здесь чего-то не того…

Ф а р и д. Можете идти, Сары Сарызаде. (Поднимает трубку.) Алло, мне первого секретаря. Товарищ Алиев, это Мурадов. Сейчас мы можем с вами встретиться? Большое спасибо.

С а р ы. Алиев хорошо знает меня.

Ф а р и д. Ну и прекрасно. (Уходит.)

Появляется  Г ю м ю ш о в.

С а р ы. Ужасный негодяй.

Г ю м ю ш о в. Я же говорил, что это не человек, а змея. Теперь ты убедился?

С а р ы. Что же делать?

Г ю м ю ш о в. Я узнал, что он сын парикмахера Якуба.

С а р ы. Парикмахера Якуба?

Г ю м ю ш о в. Да, да, нашего земляка.

С а р ы. Тогда еще не все потеряно. Я притворюсь больным, а ты позовешь его ко мне. Поговорим, постараемся все уладить. Понял?

Г ю м ю ш о в. Конечно, конечно.

С а р ы. Дожили. Придется поклониться в ноги парикмахеру.

КАРТИНА ЧЕТВЕРТАЯ

Дом Сары Сарызаде. С а р ы  прохаживается по комнате. Услышав шаги, становится на костыли. Входит  Г ю м ю ш о в  и  Я к у б.

Я к у б. Здравствуйте, кто болен?

С а р ы. Я, дорогой Якуб.

Я к у б. Что случилось, Сары? Ведь сейчас войны нет!

С а р ы. При чем тут война?

Я к у б. Ты впервые стал на костыли, когда началась война, и закинул их в чулан, когда окончилась.

С а р ы (смеется). Дядя Якуб, какая у тебя хорошая память. Эти костыли спасли меня от армии.

Я к у б. Зато ушли на фронт и не вернулись такие парни, э-эх!

С а р ы. Все в руках божьих. У кого на лбу что написано, то и будет.

Г ю м ю ш о в. Конечно, конечно…

Я к у б (внимательно вглядываясь в Сары). Ты же брился позавчера.

С а р ы. Ну и что с того! Я решил теперь бриться каждый день.

Я к у б. Это хорошо, но знаешь, брат, особенно часто бриться вредно, может появиться сыпь.

С а р ы. Пусть хоть плешь появится. Я даже не пикну. Мы, земляки, должны поддерживать друг друга.

Я к у б. Ненавижу такие разговоры. Зачем нам делить нашу землю? Знаете, что говорил покойный Джалил Мамедкулизаде? Он говорил, что Азербайджан состоит из Баку, Тебриза, Гянджи, Мараги, Шемахи, Ардебиля, Хоя, Шуши, Нахичевани, короче – из всего Азербайджана. И сейчас находятся бессовестные, грязные, подлые люди, которые говорят: бакинцы такие, гянджинцы сякие… Каждому навесят ярлык.

С а р ы. Что ни говори, иметь в нужном месте хороших земляков – большое дело! Вот, например, Балвазов.

Я к у б. Тоже нашел хорошего человека. При одном его имени у меня в голове гудит.

С а р ы. Почему, земляк?

Я к у б. Это не тот Балвазов, которого прогнали из исполкома, затем из ремонтной конторы, а теперь он докатился до собеса.

С а р ы. Разве это плохая работа? Все люди рано или поздно вынуждены обращаться в собес. И твой сын работает там инспектором.

Я к у б. Сын, сын. Тоже нашел себе работу.

С а р ы. Ну, зачем ты так? Ей-богу, когда узнал, что он твой сын, сердце зашлось от радости. Как-никак свой, земляк, поможет в трудный час.

Я к у б. Да разве от него что-нибудь зависит?

С а р ы. Ну, не скажи. Только ему следует быть немного покладистым, понятливым.

Я к у б. Каким образом?

С а р ы. А просто уметь разбираться в людях.

Я к у б. Что-нибудь случилось?

С а р ы. Нет, ничего. Просто я говорю, хоть он и кончил университет, но должен быть сообразительней.

Я к у б. Никак не пойму твоих намеков.

С а р ы. Да что тут понимать? Главное, уберечь его от ошибок.

Я к у б. А что случилось? По мне, его единственная ошибка то, что он не стал судьей или прокурором, а пришел в этот собес.

С а р ы. Имеющий зубы – еду найдет. И в собесе сознательному человеку есть чем поживиться.

Я к у б (задумавшись). Каким образом?

С а р ы. Ну, прежде всего, он должен доверять людям. Иметь друзей, товарищей, поддерживать их… Видишь ли, земляк, я нисколько не нуждаюсь в тех деньгах, что получаю в собесе. По нескольку раз в год бываю в Москве, в Риге, покупаю там всякую мелочь, продаю.

Я к у б. Так ты спекулянт?

С а р ы. Да нет, мелкий торговец.

Я к у б. Ну это, как говорится, что в лоб, что по лбу.

С а р ы. Называй как хочешь. Возьми, к примеру, этого Гюмюшова. Понятливый парень. Поддержит, когда надо. Ну и я, ясное дело, в долгу не остаюсь. А вот твой сын… Земляк, пойми, мне нужна не мелочь, что выдают в собесе, а инвалидная книжка. Чтобы, когда меня спрашивают: «Кто ты?», я совал ее в глаза любопытных. Твой сын стал копаться в моих документах. Нужно сказать ему: на что тебе это? За это ведь не дадут медали!

Я к у б. Значит, это его долг, обязанность. Наверное, твои документы не в порядке.

С а р ы. Пустяки, земляк, немножко увеличил возраст и еще… Да все можно уладить. Вот и тебя пригласили сюда – в парикмахерской много народу. (Протягивает ему деньги.) Тут пять штук.

Я к у б. Чего?!

С а р ы. Пять сотенных. И это только аванс.

Я к у б (надвигается на Сары). Видишь эту бритву?

С а р ы (испуганно пятясь). Ты что, с ума сошел! А мы-то гадали, в кого пошел твой сын. (Убегает в соседнюю комнату.)

Я к у б. Тьфу. (Уходит.)

Возвращается  С а р ы. Вместе с Гюмюшовым молча вынимают из буфета посуду, расставляют ее на стол.

С а р ы. Сукин сын цирюльник. Тоже борец за справедливость! Решил на старости лет быть честным. Собака! Есть хочет, а предлагают кость – отказывается! Еще немного – и перерезал бы мне горло.

Г ю м ю ш о в. Вот-вот, и сын ни в чем не уступает ему. Просто за горло берет.

С а р ы. Яблоко от яблони…

Г ю м ю ш о в. Земляк, как только этот щенок появился, я почувствовал, что добра от него не жди… Но разве Балвазову объяснишь. Если ничего не придумает, загремим оба…

С а р ы. Не будь ребенком. Огнем станет – опалит крылышки. Машаллах еще не умер…

Г ю м ю ш о в. Вся надежда на Машаллаха. Послушай, ты помири свою свояченицу с Машаллахом, они там снова переругались.

Стук в дверь. Входит  Б а л в а з о в.

Г ю м ю ш о в. Добро пожаловать в нашу лачугу, земляк.

Б а л в а з о в. Гюмюш, в честь чего эти приготовления?

Г ю м ю ш о в. Товарищ начальник, ради тебя я готов отдать свою жизнь.

С а р ы. Земляк, ты человек что надо. Не то что этот сын парикмахера… Слава богу, не все гырговулинцы такие. Ей-богу, я стал сомневаться, может, он не из Гырговула?.. Этот сын цирюльника…

Г ю м ю ш о в. Наверное, он не чистый гырговулинец. Не могут наши быть такими неблагодарными…

Б а л в а з о в. Не расстраивайтесь, что-нибудь придумаем.

С а р ы. Думать надо быстрей, не то…

Г ю м ю ш о в. Иначе он все растормошит, поставит с ног на голову. Между нами – он уже намекал Сары на взятку.

Б а л в а з о в. Что?!

Г ю м ю ш о в. Я говорю правду.

Б а л в а з о в. Как он посмел?!

С а р ы. Прислал посредником своего отца, парикмахера Якуба. Просил пять сотен.

Б а л в а з о в. Взяточничество в моем учреждении?

Г ю м ю ш о в. Если пойдет так…

Б а л в а з о в. Если пойдет так, слухи могут дойти до начальства. Я этого не допущу. Я уже двадцать лет на руководящей работе и за это время не брал ни рубля. Подарки – другое дело. Что скрывать, хорошие люди иногда присылают мне овец, масло, сыр… Но деньгами – ни одной копейки… Только подарки…

Г ю м ю ш о в. Да хоть корову, что тут особенного.

С а р ы. О чем разговор. Я многое мог бы рассказать о сыне парикмахера, но не хочу перед едой портить вам настроение.

Г ю м ю ш о в. Да, пора за стол.

Садятся. Раздается стук в дверь. Входит  М а ш а л л а х. Все встают, чтобы встретить его.

В с е  т р о е. Проходи, Машаллах.

Б а л в а з о в. Привет уважаемому поэту.

Г ю м ю ш о в. Привет уважаемому корреспонденту.

С а р ы. Проходи, племянник.

Машаллах садится.

Я поднимаю первый бокал… Что скрывать, наш дорогой земляк Балвазов не раз помогал мне. Я поднимаю этот тост за здоровье Балвазова.

М а ш а л л а х. Будь здоров.

Г ю м ю ш о в. Счастья тебе.

Б а л в а з о в. Товарищи, сейчас вы выпили за мое здоровье. Я тоже пью за свое здоровье. Становитесь начальниками, директорами, управляющими, но никогда не забывайте своих земляков, помогайте им.

В с е  т р о е. Никогда не забудем.

С а р ы. Я поднимаю этот бокал за здоровье нашего земляка Бал…

Г ю м ю ш о в. Слушай, дай и нам вставить слово.

С а р ы. Гюмюш, сколько раз я просил не перебивать меня.

Г ю м ю ш о в. Я тоже могу обидеться. Сейчас моя очередь.

С а р ы (злится). Нет, говорить буду я.

Они стараются оттолкнуть друг друга.

Ты – не настоящий гырговулинец, твой дедушка пришлый.

Г ю м ю ш о в. Кости всех моих предков сгнили на кладбище в Гырговуле.

С а р ы. Ей-богу, я сейчас так заеду тебе…

Б а л в а з о в. Раз вы ссоритесь – я ухожу. (Рассердившись, ударяет рукой по столу.)

Г ю м ю ш о в, С а р ы. Ей-богу, мы не ссоримся, мы шутим. (Целуются.)

Б а л в а з о в. Я поднимаю этот бокал в честь яркой звезды на небосклоне нашей литературы – Машаллаха.

Машаллах принимает необычайно важный вид.

С а р ы. Машаллах, мы ждем не дождемся дня, когда будем справлять тебе свадьбу. Я обещаю так напиться, чтобы ноги меня не держали, чтоб меня волоком тащили домой.

Г ю м ю ш о в. А этот бокал давайте поднимем в честь наших земляков, ибо наша земля всегда рождала хороших людей.

С а р ы. Только за исключением сына парикмахера.

Г ю м ю ш о в. Не порть мне аппетит. Я не считаю его гырговулинцем… Таких, как он, надо истреблять.

Б а л в а з о в. Не горюйте, я придумаю что-нибудь – и его не станет.

Г ю м ю ш о в. Каким образом?

Б а л в а з о в. Например, стану всюду его расхваливать – и его выдвинут на другую должность.

Г ю м ю ш о в. А вдруг переборщишь – и его назначат на твое место…

С а р ы. Черта с два! Я не хотел говорить, боялся расстроить тебя. Этот парикмахер о тебе такое говорил. Он говорил, что его сына, мол, временно назначили инспектором. Как только войдет в курс дела, уволят Балвазова и назначат его.

Б а л в а з о в. Ах, вот как…

Г ю м ю ш о в. А как ты думал? Выгони его с работы, и все тут.

Б а л в а з о в. Он молодой специалист, если уволю без основательной причины, мне может не поздоровиться.

Г ю м ю ш о в. А ты сними его по той причине, что он бюрократ, взяточник, бабник и так далее, и тому подобное, и прочее…

Б а л в а з о в. Факты. Нужны факты.

С а р ы. Факт найдет Машаллах. Распишет – и дело с концом.

Г ю м ю ш о в. По одному сигналу в газете можно уволить с работы тридцать человек.

Б а л в а з о в. Ты напишешь, Машаллах?

Г ю м ю ш о в. Отчего же не напишет? Напишет! Он же понимает, чем это грозит для его дядюшки Сары. Машаллах, чтоб провалиться мне на этом месте, я один знаю, на что способен этот парень. Если не приструнить, он многим попортит кровь.

М а ш а л л а х. Слишком вы трусите. Увидите, уж я дам прикурить и ему, и его отцу – этому брадобрею. Он пять лет учился в одном университете, а я за четыре года побывал в пяти институтах. Для меня критическую статью написать все одно что выпить стакан воды.

Г ю м ю ш о в. Не статью, нет, фитильон. Ты только запали фитиль, а огонь разгорится с нашей помощью.

С а р ы. Умоляю тебя, напиши…

Г ю м ю ш о в. Эй, Машаллах, ты чего задумался? Отвечай! Может, боишься?

М а ш а л л а х. Я? Боюсь? Меня знают и в райкоме, и в горкоме. Даже в…

С а р ы. Даже в милиции.

М а ш а л л а х. Газету выпускаю я, при чем тут милиция?! Что они понимают в газетной работе! Мне надо написать такой фельетон, чтобы прогреметь на всю республику.

Г ю м ю ш о в. Я – фабрика анонимок. Только бы ты написал фельетон, за дальнейшее не беспокойся.

М а ш а л л а х. О чем писать?

С а р ы. Хотя бы обо мне. Напиши, что он измывается над трудящимся стариком инвалидом. Заставляет часами ждать приема, требует денег…

М а ш а л л а х. А вдруг проверят твои документы? Как же тогда быть?

С а р ы. Племянник, не бойся, именно этого мы и хотим. Чтобы проверили документы… Мы все оформим честь по чести. Комар носа не подточит.

М а ш а л л а х. Задевать моего дядю Сары? Нет, этого я ему не прощу.

Г ю м ю ш о в (ударяет себя по щеке). Клянусь жизнью, сегодня же, на наших глазах, Сары помирит тебя с Зарри. И даст целый вагон приданого.

М а ш а л л а х. Поднимать руку на родственника поэта…

С а р ы. Ну, хватит болтать, пейте…

Г ю м ю ш о в. Верно говоришь, скоро махаррам – священный праздник, когда пить запрещено. Давайте подзаправимся, чтоб хватило на все праздники. Сары, у тебя удивительный голос, спой нам!

Сары берет аккордеон, собирается петь.

Входит  З а р р и.

З а р р и. Здравствуйте, дядя Сары. Здравствуйте, дядя Гюмюш. Здравствуйте… Ой, почему это Машаллах…

С а р ы. Добро пожаловать, доченька Зарри. Ну, помирись с Машаллахом, я не могу видеть, как вы мучаетесь.

З а р р и. Ой… Мы же не ссорились, зачем нам мириться?

С а р ы. Раз так – прекрасно.

Б а л в а з о в (качаясь). Ребята, я пойду.

М а ш а л л а х. Подожди, найдем такси.

Балвазов еле стоит на ногах, Гюмюшов моргает Сары, тот приносит костыли. Держась за концы костылей, Гюмюшов и Сары сажают на эти импровизированные носилки Балвазова.

С а р ы. Вы беседуйте, а мы проводим товарища Балвазова. Даст бог – я вам такую свадьбу отгрохаю!

Сары, Балвазов и Гюмюшов уходят.

З а р р и. Машаллах, ты обиделся на меня?

М а ш а л л а х. Конечно, обиделся. Хотя мы еще не расписались…

З а р р и. Ой, чем я провинилась?

М а ш а л л а х. Зарри, у тебя выходит по пословице: «Эй, урод, ты постой, я поищу красивого, не найду – вернусь к тебе».

З а р р и. Разве я кого-нибудь искала?

М а ш а л л а х. Откуда мне знать, говорили – какой-то министр…

З а р р и. Оказывается, у тебя совсем нет фантазии… Откуда здесь взяться министру. Я просто хотела испытать тебя, Машаллах…

М а ш а л л а х (радостно). Это правда, Зарри?

З а р р и. Я не променяю тебя ни на какого министра. Конечно, правда, что многие сватаются ко мне. Но я всегда, до самой могилы, буду верна тебе. Эх, поэт, поэт! Я ведь знаю, что поэты обретают вдохновение в страдании и горести.

М а ш а л л а х. Верно, Зарри.

Входят  С а р ы  и  Г ю м ю ш о в.

С а р ы. Ну вот, они улыбаются. Значит, мир?

З а р р и. Дядя Сары, что случилось? Почему у тебя эти костыли?

С а р ы. Зарри, доченька, а в этот наш собес прибыл новый работник. Стал подкапываться под меня.

З а р р и. Сын парикмахера Якуба?

М а ш а л л а х. Откуда ты его знаешь?

З а р р и. Ой, разве вы не знаете, что он уже много лет влюблен в меня. И стольких сватов подсылал…

С а р ы. Ах, вот как? Если ты обратишься к нему с просьбой, он не откажет тебе?

З а р р и. Дядя, пусть отказывают нашим врагам. Стоит мне шевельнуть губами – твое дело устроится и ты привезешь мне из Риги парочку новых кофточек.

С а р ы. Я привезу тебе тысячу кофточек. Хочешь, целый магазин приволоку сюда.

Г ю м ю ш о в. Зарри, доченька, и еще скажи ему, чтоб он ко мне не придирался.

З а р р и. Обязательно, дядя Гюмюш.

М а ш а л л а х. Я не допущу, чтоб Зарри шла к нему. Какое он имеет право посылать сватов к моей невесте? Да я такое ему устрою…

Г ю м ю ш о в  ложится на диван и засыпает.

С а р ы. Поэт, не береди свое сердце пустяками.

З а р р и. Машаллах, разве я потеряла доверие?

М а ш а л л а х. Дорогая Зарри, я сам все улажу. Кто он такой, чтобы пред ним унижаться.

С а р ы. Поэт, худой мир лучше доброй ссоры. Если, упаси бог, он откажет Зарри, примешься за него сам…

М а ш а л л а х. Хорошо.

С а р ы. Мои дорогие, идемте – я приготовил для вас кое-какие подарки. На днях друзья прислали.

З а р р и. Идемте…

С а р ы. Гюмюшова жалко трогать, пусть немного поспит.

Уходят.

Звучит тревожная, напряженная музыка. На стене пляшут разноцветные полосы света. Г ю м ю ш о в  испуганно вскакивает с дивана. Пугливо озирается по сторонам. В полумраке один за другим появляются  К я з ы м, З а х р а, Х а н у м, Х а н а л и, Ф а р и д.

К я з ы м. Здравствуй. (Исчезает.)

З а х р а. Где мои документы? (Исчезает.)

Х а н у м. Я вам такое устрою! (Исчезает.)

Х а н а л и. Даст бог, я и вас вымету отсюда. (Исчезает.)

Ф а р и д. Гюмюшов, передай мне дело Нури. (Исчезает.)

Появляется  Н у р и, закутанный в саван.

Г ю м ю ш о в (испуганно). Кто ты?

Н у р и. Здравствуй, Гюмюшов. Что, не узнаешь? Сейчас узнаешь. (Надвигается на него.)

Гюмюшов, сбросив одеяло, отскакивает в сторону.

Г ю м ю ш о в. Сгинь, привидение. Заклинаю тебя именем всех святых, сгинь!

Н у р и. Сам ты привидение!

Г ю м ю ш о в. Клянусь святыми, ты – привидение!

Н у р и. Ты не сможешь доказать, что я привидение.

Г ю м ю ш о в (ударяя себя по щеке). Клянусь ушедшей молодостью, ты скончался ровно семь месяцев назад.

Н у р и. Лжешь!

Г ю м ю ш о в. Клянусь землей и небом, когда тебя несли на кладбище, я стоял у окна собеса, смотрел на похоронную процессию, слушал траурную музыку.

Н у р и. Это ложь.

Г ю м ю ш о в. Нет, правда.

Н у р и. Если я мертвец, на что мне пенсия?

Гюмюшов пожимает плечами.

Значит, ты кладешь в свой карман мои деньги?

Г ю м ю ш о в. Мертвецам пенсия не положена. Причитайся тебе пенсия, я каждый месяц вручал бы ее тебе даже на кладбище. Разве я зарился на твои деньги, когда ты был жив?

Н у р и. Я и сейчас живой. Будь я мертвецом, стал бы новый инспектор требовать мое дело?

Г ю м ю ш о в. Слушай, а может, это ты подсунул ему материал? Ведь ты и при жизни был порядочным сутягой. Видать, и сейчас не бросил своего ремесла.

Н у р и. Ничего, это пока цветочки. Дождешься, этот молодой человек раскроет все твои мошенничества…

Г ю м ю ш о в. Ей-богу, это не по-людски – мертвым вмешиваться в дела живых.

Н у р и. Я же сказал тебе, что я живой. Протри глаза, вглядись в меня.

Г ю м ю ш о в. Тогда представь мне справку, почему ты живой? (Задумывается.) А может, это я умер и теперь на том свете… Боже, почему ты так рано призвал меня, ведь у меня еще столько не исполненных желаний.

Н у р и. Что касается смерти, то умер ты давно. С того самого дня, как стал обманывать, воровать, совершать преступления. Для общества ты разложившийся труп… Осталось только закопать тебя.

Г ю м ю ш о в (думая о своем). Если мы оба мертвецы, чего нам враждовать? И потом, ведь мы земляки. Скажи мне – это рай или ад? Где обитают тут уроженцы Гырговула? Имеется ли здесь какое-нибудь управление? Ну, что-нибудь вроде Винтреста, Главутиля… Я, слава богу, имею золотую профессию. Поступлю на работу, поднакоплю денег, верну тебе долг. И себе на черный день что-нибудь наскребу. На том свете мне не довелось жениться, может, удастся на этом.

Н у р и. Говорят, горбатого могила исправит. Но тебе даже могила не поможет. Я тридцать лет был рабочим и все, что имел, заработал своими руками, честным трудом. Ни разу не позарился на чужую копейку. И сейчас не допущу, чтобы ты продолжал вредить государству. Я вот сейчас придушу тебя своими руками. А потом сожгу и пепел твой развею по ветру.

Г ю м ю ш о в. Заклинаю тебя… Не трогай меня. (Отступая назад.) Клянусь твоим прахом, я верну тебе эти деньги. Не убивай меня, пожалей. Смилуйся хотя бы над моими будущими детьми. Может, я еще женюсь…

Н у р и. Нет… Я уничтожу тебя. Лучше, чтоб от таких, как ты, не рождались дети. (Он приближается к Гюмюшову, протягивает руки к его шее.)

Гюмюшов кричит, свет гаснет.

Свет зажигается. Та же комната. Гюмюшов ворочается на диване.

Вскрикнув, он просыпается.

Г ю м ю ш о в. Проклятье дьяволу. Слава богу, это был только сон. Если я еще когда-нибудь вступлю в деловые отношения с мертвецами, пусть меня покарают все ревизоры этого света.

КАРТИНА ПЯТАЯ

Снова отдел социального обеспечения. Ф а р и д  знакомится с делами. Входит  З а р р и.

З а р р и. Здравствуй.

Ф а р и д (сухо). Здравствуйте.

З а р р и. Недаром говорят, что от любви до ненависти – один шаг. Кажется, ты решил мстить мне.

Ф а р и д (равнодушно). Какая любовь, какая месть?

З а р р и. Не будь у меня такого жениха, как Машаллах, то, быть может, твое предложение…

Ф а р и д. Я не понимаю, о чем вы говорите?

З а р р и. Я не виню тебя. Любовь проделывает порой с человеком такие шутки, что он лишается способности понимать что-либо.

Ф а р и д. Вы снова за свое? Скажите, что вам надо?

З а р р и. Я не ответила на твое чувство, и ты решил мстить моему родственнику Сарызаде. Прошу тебя: не будь так жесток. Такие шутки…

Ф а р и д. Какие еще шутки! Ваш родственник – Сары Сарызаде – мошенник… Паразит. С одной стороны, он, спекулируя, обирает людей, с другой – прикарманивает народные деньги.

З а р р и. Я прошу тебя не оскорблять моего дядю. Он не совершал преступления. Может, и произошло какое-нибудь недоразумение, но ради меня ты должен закрыть на это глаза. Как говорится, и шаху иногда приходится поклонится цыгану.

Ф а р и д. Сары Сарызаде предстанет перед судом.

З а р р и. Ты чересчур самоуверен. Я пришла к тебе только потому, что жалею тебя. Не хочу, чтобы ты запятнал свое имя. Ведь кроме прочего ты наш земляк.

Ф а р и д (смеясь). Этот вирус землячества проник и в вас? Не жалейте меня. Ваш родственник предстанет перед судом.

З а р р и. Знай, Сары Сарызаде голыми руками не возьмешь, он и не с такими справлялся.

Ф а р и д. Ничего, переживем.

З а р р и. И не забывай, что будешь иметь дело с самим Машаллахом. Он не только поэт, но еще и журналист.

Ф а р и д. Ничего, мы найдем корзину для его макулатуры.

З а р р и. Ах, вот как? Эти слова тебе дорого обойдутся.

Ф а р и д. Поживем – увидим.

З а р р и. Не забывайся. Ты всего-навсего инспектор собеса. (Уходит.)

Входят  Г ю м ю ш о в  и  Б а л в а з о в.

Б а л в а з о в. Эх, Гюмюшов, если бы меня снова вернули на работу в исполком…

Г ю м ю ш о в. Дай бог, земляк. Что бы ты сделал, если бы стал исполкомом?

Б а л в а з о в. Ты еще спрашиваешь? Пристроил бы на теплые местечки своих земляков… Предоставил бы им квартиры…

Г ю м ю ш о в Молодец.

Входит  М а ш а л л а х.

Б а л в а з о в, Г ю м ю ш о в. Привет уважаемому поэту.

М а ш а л л а х. Здравствуйте. (Проходит, присаживается на край стола Фарида, бросив на него колючий взгляд.) Не успели двух дней проработать и уже показали себя. Сигналы поступают. Бюрократизм и прочее…

Г ю м ю ш о в. Не может этого быть!

Б а л в а з о в. Видишь, земляк, с газетчиками шутки плохи.

М а ш а л л а х. Вы – бюрократ.

Ф а р и д. Не всем же быть поэтами…

М а ш а л л а х. Что ж…

Входит  К я з ы м.

К я з ы м (Фариду). Вот мои документы.

Фарид берет документы, передает Балвазову.

Ф а р и д. Подпишите.

Б а л в а з о в. Подписать – это можно. Давай сюда, сынок.

Гюмюшов кашляет, Балвазов вздрагивает.

Только пусть прежде Гюмюшов просмотрит их.

Ф а р и д. Я их просматривал.

Б а л в а з о в. Лишний взгляд не помешает. Ведь подписывать мне.

М а ш а л л а х. Вмешательство в дела заведующего…

Ф а р и д. Не суйте всюду свой нос. Что у вас, других дел нет?

Г ю м ю ш о в. Ах, вот как… Да он сам на рожон лезет.

М а ш а л л а х. Твой отец – цирюльник – просил меня не писать о нем в газете. Еще как пропишу! Напишу, что он не возвращает сдачи. Что пульверизатор у него со свистом и он пугает им детей.

Ф а р и д. Пишите, что хотите. Дядя Кязым, идите, не беспокойтесь. Завтра здесь будут работать другие люди.

Фарид уходит. Кязым хочет выйти вслед за ним, но Машаллах преграждает ему путь.

М а ш а л л а х. Дядя, вас здесь долго мучили?

К я з ы м. И не говори, сынок, мозоли натер на ногах, столько раз приходил сюда. Этот Гюмюшов так измывался надо мной.

М а ш а л л а х. А еще кто?

К я з ы м. Балвазов.

М а ш а л л а х. А этот новый работник?

К я з ы м. Честно говоря, у меня нет повода быть им недовольным. По всему видно – честный человек.

М а ш а л л а х. Ошибаешься, отец, это он сознательно все запутывает. Он работает исподтишка.

К я з ы м. Ей-богу, ничего плохого я о нем сказать не могу.

М а ш а л л а х. Ладно, как твоя фамилия?

К я з ы м. Зачем тебе моя фамилия?

М а ш а л л а х. Я – корреспондент, давно пора вывести на чистую воду тех, кто работает в этом учреждении.