Текст книги "Свидание в морге (Сборник)"

Автор книги: Алистер Маклин

Соавторы: Росс Макдональд
сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 28 страниц)

 Глава 25

Я вернулся домой. Обнаружив, что у меня в кармане остались ключи от шале и «линкольна», я почувствовал подозрительное удовлетворение. С этим я и лег наконец спать.

Когда я проснулся, было еще светло. Я видел сны, не забыл их. Помнил только, что бежал куда-то с ребенком на руках, сопровождаемый резким звонком. .Ребенок, конечно, был Джемми.

Но резкий звонок сопровождал меня и наяву. Я понял, что меня разбудил телефонный звонок, и взял трубку.

– Кросс слушает.

– Это Форест. Мы узнали кучу вещей о прошлом Лемпа. Мисс Дэвон сказала мне, что это заинтересует вас.

– Так и есть.

– У вас сонный голос.

– Я действительно спал, но теперь все в порядке. Можете говорить.

– Артур Джордж Лемпке был сыном немецкого эмигранта из Петербурга. Он учился на юридическом, войну закончил в звании лейтенанта. Демобилизовавшись, открыл юридическую контору в Чикаго. Был пойман при попытке подкупа свидетеля и осужден на два года тюремного заключения. Одновременно был изгнан из коллегии адвокатов. После он был помещен в приют для умалишенных.

– Изгнан из коллегии и помещен в приют для умалишенных?

– Именно так. Появился снова он только в 1922 году в Сан-Франциско под именем Арта Лемпа.

Я уже почти не слушал Фостера. Все перемешалось в моей голове: Лемп, Зейфель, Молли, Эллен...

– Вы выяснили, есть ли у него семья?

– Пока нет. Известно, что его родители умерли, сам он был женат, но недолго, жена развелась с ним.

– Понимаю.

– С вами связался помощник прокурора?

– По какому поводу?

– Я назначил на завтра судебное разбирательство, а вы – главный свидетель.

– Ясно. Спасибо, что позвонили, до свидания.

Я принял душ и оделся. Правда, несмотря на все мои старания, мне не удалось застегнуть воротничок рубашки.

Дверь мне открыла миссис Зейфель. Не было сомнений, что первым делом она обратила внимание на мою суточную щетину и что она ей не понравилась. Неприязненно осмотрев меня, она сухо сказала:

– Кажется, я вас уже где-то встречала?

– Мы с вами познакомились вчера в конторе вашего сына. Я – Говард Кросс, уполномоченный по надзору за условно осужденными.

– А я – Флоренс Зейфель. Если вы ищете Лоуренса, то его нет дома. Не знаю, вернется ли он к обеду... И все это из-за вас!

– Из-за меня?

– Точнее говоря, из-за вашей секретарши. Но вы хорошо сделали, что пришли. Я как раз очень хотела поговорить с вами. Эта любовная связь между моим сыном и вашей секретаршей слишком затянулась.

– Мисс Дэвон моя помощница, а не секретарша. А кроме того, эта, как вы ее называете, любовная связь касается только их двоих. Мы, во всяком случае, не должны в нее вмешиваться.

– Я так не думаю. Вы начальник, и у вас должны быть свои обязанности. Среди них обязательная—следить за нравственностью своих подчиненных и указывать им на их обязанности. Я влиятельный и уважаемый в этом городе человек, и когда я вижу, как мой сын проводит свое время в обществе девицы, стоящей намного ниже его на социальной лестнице...

– Я пришел сюда, миссис Зейфель, совсем не для того, чтобы говорить на эту тему.

– На какую же?

Она склонила голову набок и еще более неприязненно посмотрела на меня. Несомненно, она принадлежала к тем людям, которые желают видеть жизнь только такой, какой она их устраивает. Мое присутствие в ее доме ее явно не устраивало.

– Я хотел бы поговорить о вашем муже, миссис Зейфель... Я хотел сказать, миссис Лемпке.

Лицо ее страшно изменилось, рот открылся, и из него вырвался стон. Глаза мгновенно превратились в две маленькие точки, лицо покрылось морщинами.

– Убирайтесь вон! – прохрипела она.– Вы пришли, чтобы убить меня?

– Отнюдь, успокойтесь, ради Бога! Я только должен знать правду. И, заверяю вас, я не стану разглашать ее, если только это не окажется совершенно необходимым.

– Я сама убью себя! Я не перенесу такого позора!

– Почему это так серьезно для вас?

– Потому что я прожила две совершенно различные жизни и не желаю вспоминать о первой. Я пожертвовала всем для Лоуренса! Видеть крушение всех моих надежд... Этого я не перенесу!

– Это так серьезно?

Она стояла, опершись о косяк двери, вся освещенная лучами заходящего солнца.

– Я полагаю, что вы хотите войти в дом,– наконец опомнилась она.

– Это будет лучше для нас обоих.

– В таком случае входите.

В доме царила нарочито аристократическая, почти театральная атмосфера. Миссис Зейфель провела меня в салон. Белый ковер, лежавший там, выглядел так, словно на него не ступала нога человека. Пожилая дама расположилась на диване в крайне неестественной позе и указала мне на кресло.

– Садитесь, мистер Кросс,—сказала она.—Вы, кажется, говорили, что намереваетесь сохранить эту историю в тайне?

– Если это будет возможно.

– Как вас понимать?

– Если окажется, что вы или ваш сын. каким-то образом замешаны в преступлении, то моей обязанностью будет сообщить обо всех известных фактах ФБР.

– Замешаны в преступлении?! Какая нелепая мысль! Но самое нелепое – это невозможность похоронить свое собственное прошлое. Я до сегодняшнего дня расплачиваюсь за безумства своей молодости.

– Безумства?

– Я вышла замуж за Джорджа Лемпке против воли родителей. Мне было всего двадцать лет, и я была очень избалована... Слишком избалована... Я познакомилась с ним на балу. Он был очень хорош собой, да еще этот ореол бывшего офицера! Тогда любой, кто только пересек Атлантику, считался героем. Я влюбилась и вышла замуж... Через несколько месяцев после рождения Лоуренса, его арестовали и посадили в тюрьму. Отец устроил мне развод, и я полагала, что избавилась от Джорджа и могу спокойно воспитывать сына. Но, к несчастью, после своего освобождения он разыскал пас, пришел в мое отсутствие и забрал Ларри. Целых четыре дня мы не знали, где он находится. Наконец его нашли в номере отеля в крайне подозрительном районе. Ларри был спасен...

– А ваш муж... бывший муж?

– Было просто необходимо избавиться от него. Мой отец был очень влиятельным человеком, он устроил так, что Джорджа поместили в такой приют... для умалишенных. Но через год его выпустили.

– Он был ненормальный?

– Несомненно. Конечно, он был сумасшедшим... и даже преступником. Человек, который похитил своего сына, трехлетнего ребенка...

Ее голос сорвался, она дрожащей рукой провела по лицу.

– Может, ему просто хотелось быть с сыном?

– Если он хотел этого, ему надо было с самого начала хорошо себя вести. Он обманывал меня, когда я была беременна, потом тоже... Джордж Лемпке был для меня всегда олицетворением зла.

– Вы, без сомнения, знаете, что. он сделал вчера?

– Да. Я сразу догадалась, как только Ларри описал мне внешность человека, труп которого он видел в морге. Но вам, мистер Кросс, наверно, неизвестно, что он приходил ко мне в прошлом ноябре. Не знаю уж, как он нашел нас, но он приходил и пытался выудить у меня деньги. Я заявила ему, что, если он только позволит себе что-нибудь, я тут же посажу его в тюрьму.

– Ларри знал об этом?

– Нет, конечно. Мы никогда не говорили с ним об отце. Я объяснила Ларри ситуацию, когда он был еще ребенком, и с тех пор мы избегали говорить на эту тему.

– И он не знает, что этот человек – его отец?

– От меня он этого никогда не узнает. Могу я рассчитывать, что и вы не скажете ему этого?

– Может быть, ему было бы лучше знать?

– Что вы говорите! Зачем ему пачкаться в этой грязи?!

– Он все равно не перестает думать о своем отце. Вчера он сам сказал мне это. Не могло ли случиться так, что он, не отдавая себе отчета, узнал в этом покойнике своего отца?

– Этого не могло быть. Ларри было всего три года, когда он видел Джорджа в последний раз.

– У детей часто бывает поразительная память. Я встречал людей, которые помнили себя с двухлетнего возраста.

– Только не Ларри. Он практически совсем забыл свое детство,– она выпрямилась и наклонилась в мою сторону.– Мистер Кросс, если у вас есть хоть капля жалости к женщине, которая столько в жизни страдала, вы ничего не сделаете Ларри.

– А если он меня спросит? Тогда и просто буду вынужден сказать ему правду.

– Нет! Он сойдет с ума! Вы толкнете его на самоубийство. Он такой чувствительный! Я всю жизнь оберегала его от забот.

– Сколько ему лет?

– Тридцать четыре года.

– Он уже не юноша, миссис Зейфель. Если он теперь не станет мужчиной, то не станет им никогда.

– Боюсь, он никогда им не станет.

– Если вы будете продолжать обращаться с ним как с ребенком, то я тоже в этом уверен.

– Мистер Кросс! Я запрещаю вам...

– Я понимаю, что я груб, миссис Зейфель, но бывают моменты, когда вежливость не нужна. Излишняя мягкость может иногда погубить человека.

Она встала, и ее тонкая фигура четко вырисовывалась теперь на фоне окна.

– Я в ваших руках, мистер Кросс. В жизни я совершила только одну ошибку, но заплатила за нее очень дорого. Тридцать пять лет я дрожала от мысли, что кто-нибудь разгадает мой секрет. Но у меня очень сильные связи в этом городе, и, если вы причините моему сыну зло, я обещаю вам...

– Вы уже говорили это,– сказал я и тоже встал.– Где Ларри?

– Понятия не имею. Час назад сюда пришла эта ваша блондиночка и...

– Мисс Дэвон?

– Ах, ее так зовут? Она силой вошла в дом, и они вместе уехали на машине.

Я нашел их обоих в морге. Ларри Зейфель стоял, склонившись над каталкой, на которой лежало тело Джорджа Лемпке, или Арта Лемпа. Энн стояла возле Ларри, вцепившись в его руку. Услышав мои шаги, они повернули головы, и я увидел, что по щекам обоих текут слезы. Зейфель выглядел как-то стройнее и старше.

Энн на цыпочках подошла ко мне.

– Вы знаете, кто это, Гови?

– Знаю. А Ларри знает?

– Я сказала ему. Сегодня днем мистер Форест кое-что сообщил мне, после чего я вспомнила некоторые рассказы Ларри, и вот...

– Как он это воспринял?

– Еще не могу сказать точно, но мне кажется, что он уже сам немного догадывался, только не хотел сам себе в этом признаваться.

– Что будем делать, Энн?

– Ничего, Гови, абсолютно ничего. Я умоляю вас...

Она посмотрела на меня, и, видимо, выражение моего лица успокоило ее. Она вернулась к Зейфелю. Тот не отрывал глаз от покойного.

 Глава 26

Мои показания в суде заняли большую часть первой половины дня. Я высказал свои сомнения относительно виновности Майнера, но не сказал ни слова о рыжей женщине. Но я рассказал почти все, что знал. Молли Фэйн должна была давать показания во второй половине дня, и на ее долю осталось не так много вопросов.

Судя по всему, и помощник прокурора, и некоторые члены суда считали Фреда Майнера центральной фигурой всей драмы. И его трагическая смерть только подтверждала это в их глазах. Мне даже деликатно намекнули, что, защищая его, я проявляю определенную необъективность.

Покинув зал суда, я увидел Сэма Дрессена, поджидавшего меня в приемной. Он был чем-то крайне взволнован. Позади него я разглядел миссис Майнер, сидевшую на скамейке рядом с надзирательницей.

Сэм схватил меня за руку,

– Гови, она смылась!

– Кто, Сэм?

– Молли Фэйн. Я оставил ее здесь, возле миссис Ханс,– он указал пальцем на надзирательницу.– Пять минут назад я вернулся сюда и узнал, что она удрала.

– Я ни в чем не виновата,– проворчала миссис Ханс.– Я обязана сторожить эту,– она указала на Эмми.– А та попросила у меня разрешения пойти помыть руки.

– И вы разрешили ей уйти! Может, даже открыли ей дверь? – ядовито заметил Дрессен.

– Это не мое дело,– продолжала защищаться миссис Ханс; повернувшись ко мне, она добавила: —По ней никак нельзя было подумать, что она может выкинуть такой номер.

– Не огорчайтесь, старина,– успокоил я Сэма.– Ее найдут. А если им обязательно понадобится намылить кому-нибудь голову, я возьму все на себя. Я действительно совершил непростительную ошибку – ее надо было запереть в камеру.

– Конечно,– вмешалась Эмми Майнер,– у вас одни только мысли. Если бы вы могли, вы весь мир посадили бы за решетку. Это разрешило бы все ваши проблемы.

Я посмотрел на нее. Лицо ее было уставшим, но выглядела она спокойнее, чем вчера. Она тщательно причесалась и даже слегка подкрасила губы. Я вдруг подумал, что в свое время она была, наверное, красивой девушкой.

– Как самочувствие, миссис Майнер? – спросил я.

– В порядке, насколько это возможно после уик-энда, проведенного в тюрьме. В этой грязной тюрьме.

– Тюрьма вовсе не грязная! – возмутилась миссис Ханс.

– Как вам будет угодно. Великолепная! Настоящий дворец! – Эмми подняла на меня глаза.– Вы видели Фреда перед смертью?

– Да.

– Он вспоминал обо мне?

Фред не говорил о ней, но я подумал, что ложь иногда тоже не помешает.

– Он сказал мне, что всегда любил вас,

– В самом деле?

– Он так сказал.

– Что он любил меня?

– Да.

– Но почему тогда он так поступил? Я не понимаю этого.

– Я тоже.

Она опустила голову и что-то тихо пробормотала.

– Когда вас отпустят, Эмми? – спросил я.

– Сегодня,– перспектива выйти из тюрьмы, видимо, уже не радовала ее.– Помощник прокурора обещал выпустить меня после того, как я дам показания перед судом.

– А что вы собираетесь делать потом?

– Не знаю. Для начала похороню Фреда. Миссис Джонсон разрешила мне остаться в нашем домике, но я не хочу вообще оставаться в этом городе после того, что произошло.

Констебль открыл дверь зала заседаний суда и произнес:

– Вызывается миссис Майнер.

Сэм тронул меня за локоть.

– Нам лучше уйти, мой мальчик.

– Согласен.

Мы направились к выходу. Уже на улице я спросил его:

– Как она была одета сегодня?

– Молли? В той же одежде, что и вчера: платье из набивной ткани, коричневое пальто. На голове желтая косынка,– он помолчал и добавил: – Это моя жена дала ей свою косынку.

– Деньги у нее были?

– Не знаю. Вчера вечером мы водили ее в кино. А сегодня... Да, чувство благодарности ей явно чуждо. К сожалению.

– Тебе нужно сейчас передать ее описание городской и дорожной полиции. Меня бы не удивило, если бы она направилась на север автостопом. Если только ей не придет в голову украсть машину.

– Зачем ей, к дьяволу, красть машину? Такая красотка легко найдет желающих подвезти ее. А ты, Гови, что ты собираешься сейчас делать?

– Запрусь в своем кабинете и буду размышлять. Если узнаешь что-нибудь новенькое, позвони мне.

– Договорились.

Я перешел улицу и направился к маленькому ресторанчику напротив. Большие часы позади меня пробили, и я обернулся. Они показывали одиннадцать пятнадцать. Завтракать было уже поздно, а для ленча время еще не пришло. Я вообще не был голоден, гораздо важнее для меня было просто сменить обстановку.

Устроившись у стойки бара, я заказал себе чашку кофе и огляделся. В кафе никого не было, только в одном из боксов приютилась парочка, головы сидящих соприкасались. Присмотревшись в полумраке, я узнал Энн и Ларри.

В тот же момент меня увидела и Энн. Она помахала мне рукой и крикнула:

– Как дела? Идите же сюда, Гови!

Мне пришлось взять свою чашку и присоединиться к ним, хотя у меня не было ни малейшего желания разговаривать не только с ними, но и ни с кем на свете. При моем приближении Зейфель встал без всякого энтузиазма и пересел к Энн. Я занял его прежнее место.

– Итак, дети мои, что нового? – спросил я, стараясь говорить непринужденно.

Энн сразу же заметила фальшивость интонации и удивленно посмотрела на меня.

– Сегодня у нас ранний ленч,– заявила она.– Ларри хотел побыть со мной.

– Я его хорошо понимаю. У него отличный вкус.

Зейфель выдавил на лице улыбку. Он был бледен, под глазами у него появились мешки.

– Вы не будете ревновать меня, Кросс? – спросил он.

– Ревновать? Почему бы я стал ревновать вас? Энн вольна делать все, что захочет.

– Вы, вероятно, будете недовольны причиной нашего свидания.

– Я вас слушаю.

– Я пытаюсь убедить ее оставить службу.

– Мы собираемся пожениться,– объявила Энн.– Ларри просил моей руки, и я дала согласие.

– Надеюсь, вы будете счастливы.

Энн, несомненно, была счастлива уже сейчас. Глаза ее блестели, губы улыбались. Она повернулась к Зейфелю, тот казался очень взволнованным.

– Я ожидал услышать от вас более теплые слова,– обиженно заметил он.

– Ларри! – Энн нежно погладила его его руке.– Дай ему время опомниться. Он ведь так привык работать со мной. Но при любых обстоятельствах, Гови, я останусь с вами, пока вы не подыщете себе другого помощника.

– А вы не думали о таком варианте, Энн, чтобы остаться у меня и после замужества?

– Мы думали об этом, но, к сожалению, это невозможно. Мы хотим покинуть этот город.

– И куда вы собираетесь?

– Вероятно, в Сиэтл. Здесь все навевает слишком много воспоминаний.

– Мне будет не хватать вас, Энн.

– В таком положении вы будете не один. У меня было очень серьезное объяснение с матерью. Она останется здесь.

Энн склонила голову и улыбнулась. Я догадался, что именно она была причиной этого «объяснения».

– У меня также был долгий разговор с Форестом по поводу моего отца,– продолжил Ларри.– Форест обещал сделать все возможное, чтобы избежать огласки... Чтобы газеты ничего не пронюхали. Мне очень хотелось бы, чтобы он сдержал свое обещание... из-за матери.

– А не ради себя?

– Мне совершенно наплевать на это. Значение имеет только то, что это был мой отец. А всякие пересуды – это ерунда.

– Послушай, Ларри, не говори так,– тихо попросила Энн.

Он неожиданно растерял весь свой боевой пыл и, облокотившись на стол, закрыл лицо руками.

– Кто его убил, Кросс? Вы это знаете?

– Нет.

– Форест тоже не знает, у него даже следов никаких нет. Он сказал мне, что этот стилет – стандартное изделие и его мог купить любой,– на лице Ларри было смятение.– Вы не думаете, что моя мать...

– Безусловно, нет!

– Я сам знаю, что это глупо, но... Я не должен был даже говорить этого. Мы с ней по-настоящему поссорились, но теперь я сам буду хозяином своей судьбы. И я знаю, чего хочу. Я намерен стать адвокатом по уголовным делам, и мне кажется, что до сих пор я зря тратил свое время.

– Отличное решение, мой дорогой.

– Это будет моей настоящей профессией. Я твердо решил осуществить намеченную программу. Жизнь – серьезная штука, Кросс.

– Никогда в этом не сомневался.

Он поднял голову и посмотрел на меня.

– Я совершил много поступков, о которых теперь сожалею,– сказал он.– Например, то, что я сделал вчера в пустыне. Я не перестаю думать об этом.

– Не переживайте. Все делают ошибки.

– О чем вы говорите? – спросила Энн.

– Я уже говорил тебе,– ответил Ларри, – о том моем злополучном выстреле. Если бы я этого не сделал, Майнера могли задержать живым.

– Может быть,– медленно проговорил я.– Но, возможно, для него лучше было умереть.

Я допил кофе и встал.

– Желаю удачи, дети мои.

Ларри тоже встал. Мы изо всех сил пожали друг другу руки. Результат матча был нулевым – сил хватило обоим.

Я пошел к выходу, и Энн крикнула мне вслед:

– А вы-то чего ждете, Гови? Все вокруг давно женаты!

Я ответил, что собираюсь, но сделал это так тихо, что она не могла расслышать меня.

 Глава 27

Только я открыл дверь своего кабинета, как раздался телефонный звонок. Звонил Сэм Дресс.

– Ее нашли, Сэм?

– Ребята из патрульной машины видели ее. Она пыталась остановить автомобиль на Касик-стрит.

– В каком направлении?

– На север, ты не ошибся, мой мальчик.

– Они не видели, посадил ли ее кто-нибудь?

– Нет, они просто заметили ее. Они приняли ее за студентку или что-то в этом роде. Как ты думаешь, мне нужно объявить ее розыск?

– А что говорит по этому поводу помощник прокурора? Ведь она, в сущности, свидетель обвинения.

– Сейчас его нельзя беспокоить, заседание суда еще продолжается. Еще не закончен допрос миссис Майнер.

– Может быть, Молли просто вернулась к себе домой?

– А где она живет?

– В Пасифик Пэлисаде. Мне хочется съездить туда.

– А что если нам поехать вместе?

– Согласен, мы скорее доберемся туда на твоей служебной машине.

– Добро, через две минуты я буду ждать тебя у подъезда.

Сэм был асом за рулем, и большое движение не было ему помехой, так что мы прибыли на место меньше чем через час, даже не пользуясь сиреной. Мы оставили машину у станции обслуживания, в сотне метров от ателье Молли.

Дверь в ателье была приоткрыта. Выставленные в витрине портреты блестели под солнцем.

Я оставил Сэма на улице, а сам, стараясь не шуметь, вошел в студию. Из задней комнаты доносился разговор. Сперва был слышен голос мужчины, он говорил очень быстро, и я не узнал его.

– Половина, только половина,– говорил он,– это мое последнее слово. И при таких условиях это даже немного. Риск огромный!

– Риск? – возразила Молли.– Не смеши меня. Я тебе предлагаю десять тысяч. Бери или вообще останешься с носом.

– Этого мало! Кто согласится разбить себе башку за так?

– Господи, да тебе нечего будет делать! Я укажу тебе особу, и тебе только останется наложить лапу. Это не труднее, чем сорвать с дерева яблоко.

– Ха! Но ведь это преступление! Мне жаль тебя, малютка, но если ты не расщедришься, то ищи себе кого-нибудь другого. У меня нет желания гнить в тюрьме.

– Это вовсе не преступление,– возразила Молли.– Она украла эти деньги. Если мы отнимем их у неё, она не побежит жаловаться в полицию.

– Откуда я знаю!

– Уверяю тебя! Если она это сделает, то надолго засядет за решетку.

– Ты уже много раз говорила мне подобные вещи...

– Но на этот раз все очень серьезно. Деньги у нее, я уверена. Достаточно узнать, где она их держит, и отобрать.

– Да-а. Если даже твоя история правдива, я все равно не решаюсь.

– Ну, тогда пятнадцать,– сказала Молли почти умоляющим тоном,– но это только ради тебя.

– Двадцать пять и ни цента меньше. В конце концов это я все потеряю, если дело сорвется. У меня превосходная репутация, я солидный человек...

– Именно, именно. Ты выше всяких подозрений.

И даже если бы она пошла жаловаться в полицию, ты сумел бы оправдаться. Ведь ты же детектив.

Только теперь я узнал мужчину. Это был мой знакомец Бурк.

– М-м... Не нравится мне все это. Ради двадцати пяти тысяч я еще могу рискнуть, но ни цента меньше. Я могу все потерять...

– А я должна думать о своей карьере. Мне нужны деньги, чтобы купить себе достойное платье, и не одно. Мне же нужно показаться в выгодном свете.

– За двадцать пять грандов ты купишь себе множество платьев.

– А за пятнадцать ты уговоришь Кэрол вернуться к тебе.

– Двадцать пять. Итак, ты согласна?

– Приходится соглашаться, хотя это очень тяжело для меня. Что касается тебя, то ты просто грязный эксплуататор.

– Продолжай в том же духе, и я разрыдаюсь. Довольно болтать. Где эта женщина?

– В Пасифик Пенте. Я видела ее сегодня утром.

– Ты уверена, что это именно она?

– Ошибиться я не могла. Она сменила прическу и, конечно, постарела, но я бы узнала ее в любом виде.

– Ты ее видела раньше?

– Нет, но в этом не было нужды. Кэрри хранил ее портрет, который он сам и сделал. Когда он ушел, я нашла эту фотографию в ящике комода. Сначала я даже хотела разорвать ее на мелкие кусочки.

– Почему?

– Потому что она донесла на него в сорок шестом году.

– И поэтому ты так ее ненавидишь?

– Возможно. К тому же я не понимаю, почему это она должна выйти из этой истории с такими деньгами.

– Ты не даром стараешься, малютка!

– Нужда заставляет. Если кому и нужны деньги, то это мне.

– Дай мне ее фотографию,– сказал Бурк.– Я возьму ее с собой. И поторопись, не оставаться же нам здесь до тех пор, пока твои друзья из Пасифик Пента не пожалуют сюда!

Я осторожно взялся за ручку двери. Послышался скрип дверцы шкафа, потом Бурк поторопил Молли:

– Скорее!

– Ну, можно ли себе вообразить, чтобы мужчина так мгновенно влюблялся! – насмешливо произнесла Молли. – По красоте и эффектности она не стоит и моей лодыжки.

– Не сомневаюсь в этом,– саркастически заметил Бурк.– Дай взглянуть.

– Не будь таким грубым. Видишь... Даже Кэрри с его талантом не удалось придать ей обворожительного вида.

– А у него был талант?

– Это был настоящий художник! Но ты ведь не способен понять этого.

– Не смеши меня. Кэрри был мелким мошенником, а сама ты – маленькая, грязная девка,

– А ты кто?

– По крайней мере, я не строю себе иллюзий на этот счет. Теперь послушай меня хорошенько. Я спрячу тебя в одном месте в Бэнисе. В маленькой квартирке над гаражом, рядом с федеральным шоссе,

– А где гарантия, что ты вернешься?

– Может быть, я и подонок, но всему есть предел. Потом, у меня здесь контора.,, А ты совершенно уверена, что деньги у этой рыжей?

– Ни у кого другого их быть не может, Только теперь она уже не рыжая. Она больше не красит волосы, теперь они у нее седые.

– А где я ее найду?

– Я объясню тебе по дороге. Нам лучше всего поехать через Сенльведи: за большими дорогами, наверное, ведется наблюдение.

– Это не имеет значения. Я скажу, что задержал тебя и хочу передать в руки властей.

– Но я даже не уверена, что меня разыскивают. Я ведь не была арестована. Я ничего плохого не сделала.

– Уверен в этом. Ты просто ангел у нас,

– Заткнул бы лучше свою пасть.

В этот момент я открыл дверь. Бурк увидел меня и сунул правую руку под пиджак, но я не мешкал. Прыгнув, я врезал ему левой под ложечку, а правой нанес удар в челюсть. Он издал какой-то удивленный звук и упал к моим ногам. Во время этого представления вошел Сэм и вынул из его скрюченной руки маленький револьвер.

Молли попыталась открыть дверь, которая вела на пляж, но засов был слишком тяжел, и его заело. Когда я подошел к ней, у нее уже не было сил даже выругаться. Я толкнул ее к Сэму, только тогда она начала кричать и вырываться.

Я вернулся к Бурку. Он по-прежнему валялся на полу без сознания. Пришлось поднять его за отвороты пиджака, посадить на стул и обыскать карманы. Найти фотографию было делом нетрудным. В тот момент, когда я взял ее в руки, Бурк открыл глаза и издал глухой стон.

Фотография была размером девять на двенадцать, артистически подкрашенная, но немного выцветшая. Можно было различить краску на губах и тусклую подкраску волос.

Это была Эмми Майнер.