Текст книги "Свидание в морге (Сборник)"

Автор книги: Алистер Маклин

Соавторы: Росс Макдональд
сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 28 страниц)

 Глава 20

Безобразный фасад Дворца правосудия показался мне таким же манящим, как дворец из сказок «Тысячи и одной ночи», а освещенные окна кабинета шерифа могли сойти в моих глазах прямо-таки за святочные огни. Но Молли сразу заметила решетки на окнах, и мне понадобилось очень много сил, чтобы уговорить ее пойти со мной.

Я усадил Молли в большом холле, поставив у ее ног чемодан Лемпа. Удрать она никак не могла, так как там находилось трое помощников шерифа, очень оживившихся при нашем появлении.

– Есть новости о маленьком Джонсоне? – спросил я.

– Пока никаких, но, может, мы просто не все знаем,– ответил один из них.

– А это что за малышка? – спросил другой.

Молли тут же встала в экстравагантную позу, как будто собралась фотографироваться для мужского журнала.

– Это свидетельница,– сказал я.– Сэм еще у себя?

– Он не выходил из кабинета с самого утра.

– А Форест?

– Форест расположился в кабинете секретаря суда,– сказал третий, сидевший у телефона.– Там настоящий штаб. Если вы хотите его видеть, вам нужно будет предъявить паспорт и визу. Кроме того, он принимает только людей с чистыми носами. Вы случайно не демократ?

– Ладно, увижу его в другом месте.

– Да я пошутил, парень!

– Не сомневаюсь в этом.

– Так ты что, потерял чувство юмора, Гови? – спросил он насмешливо и, повернувшись к коллегам, добавил; – С тех пор как мистер Кросс стал развозить молоденьких девушек, он просто сам не свой.

– Ребята, вместо этого трепа вы бы лучше соорудили мне что-нибудь пожрать. Я уже неделю ничего не ел.

– К вашим услугам, хозяин! Соблаговолите приказать, и все в момент будет исполнено.

– Спасибо. Яичницу с ветчиной и большую чашку кофе. Я буду у Сэма.

Я протянул ему доллар, поднял с пола чемодан Лемпа и сделал знак Молли следовать за мной. Сэм Дрес-сен спал в кресле, и мне пришлось будить его.

Сэм долго и бессмысленно таращился на меня, пока наконец не пришел в себя.

– Видно, я вздремнул, старина,– сказал он.– Но я очень благодарен тебе за помощь. Один труп уже удалось опознать.

– Арта Лемпа?

Лицо Сэма вытянулось.

– Ты все уже знаешь? Кстати, ты-то сам откуда сейчас?

– Совершил небольшое путешествие в ад. Вот эта молодая дама знала Лемпа. Что же касается другого трупа, то этот парень был ее мужем.

Я кивком указал на Молли. Она стояла с унылым видом, прислонившись к двери. Возможно, затхлый воздух кабинета наводил ее на мысли о тюрьме, а плакаты на стенах из серии «Разыскивается полицией» просто пугали ее.

– Ты ведь не обманываешь бедного старика, Гови? Бедного старика, годящегося тебе в отцы?

– Она была его женой, а может, любовницей. Но в любом случае теперь она вдова человека, называвшего себя Кэрри Сноу.

– Мы поженились в Лас-Вегасе! – оскорбленно воскликнула Молли.– Пятнадцатого января. Это был самый настоящий законный брак!

– Я вам верю, Молли. Сядьте-ка здесь и расскажите нам все, что вам известно.

Мы допрашивали ее до тех пор, пока мне не принесли поесть, но ничего нового мне узнать не удалось. Либо мужчины действительно ничего не говорили ей о своих делишках, либо она боялась сказать лишнее, чтобы самой не угодить в тюрьму. Она казалась такой измученной и голодной, что мне пришлось разделить с ней свой достаточно скудный ужин. Покончив с ним, я взглянул на часы. Было уже два часа ночи. Я чувствовал себя чудовищно усталым.

– А что, Эмми Майнер все еще здесь? – спросил я Сэма,

– Да, в камере для свидетелей. Хочешь с ней поговорить? Я могу проводить тебя к ней.

– Кто дежурит?

– Стен Марслэнд.

– Я его хорошо знаю, так что можешь меня не провожать. К тому же тебе есть чем заняться, Сэм. Сделай инвентарную опись всего, что найдешь в этом чемодане, а я уверен, что ты найдешь там весьма интересные вещи.

Он в свою очередь глянул на часы и поморщился.

– Ладно,—решился он.—А что делать с этой малышкой?

– Форест обязательно захочет допросить ее. Кстати, отдай лучше им этот чемодан. Они привезли с собой передвижную лабораторию, так что проведут более точную экспертизу. Где она у них?

– Во дворе, около гаража.

– Да, вот что я еще подумал – не смогла бы Молли переночевать у тебя?

Сэм недоверчиво посмотрел на девушку.

– Я женат,– заявил он.

– Вот именно. А я – нет,– я повернулся к Молли. – Если шериф Дрессен будет настолько любезен и окажет тебе гостеприимство, обещаешь не убегать от него?

– Куда ж я могу удрать?

– Ладно, Гови,– вмешался Сэм.– Сегодня ты оказал мне много услуг, и я могу отблагодарить тебя. Кстати, ты еще не вернул мне фотографии.

– Я верну их тебе через несколько минут.

Автоматический лифт был ночью единственным средством сообщения с тюрьмой. Я вошел в кабину.

У дверей, ведущих в тюремные помещения, стоял Стен Марслэнд, держа руку на кобуре.

– Немного поздновато для посещений, а? – сказал он, сдерживая зевоту.

– Особые обстоятельства, Стен. Нам ведь нечасто приходится заниматься похищениями.

– A-а... А что там у тебя в портфеле? Я надеюсь, что ты принес мне что-нибудь поесть?

– Веревочная лестница и ножи.

– Не говори мне о таких вещах! А я-то надеялся, что ты предложишь мне сочный бифштекс со свежими овощами и баночкой пива.

– Миссис Майнер спит?.

– Не знаю, но думаю, что нет. В первую ночь, как правило, спят плохо. Ты ее хочешь видеть?

– Да.

– Хочешь, чтобы я привел ее сюда?

– Нет, я пройду к ней в камеру. Я ненадолго.

Он провел меня по внутренней лестнице наверх. По дороге мы миновали множество дверей, запертых на массивные запоры. За одной из них раздался идиотский смех.

– Это пьяница, которого подобрали на улице,– пояснил Стен.– Но сегодня их удивительно мало. Видел бы ты, что творилось тут в воскресенье!

Он отпер дверь в конце коридора и представил меня надзирательнице.

Женщины в тюрьме содержались в особых условиях. Каждая находилась в отдельном отсеке. Пахло аптекой и дешевыми духами. Эмми Майнер стояла в своей камере, вцепившись руками в решетку. Можно было подумать, что она ждала меня.

– Мистер Кросс! – воскликнула она.– Вы должны вызволить меня отсюда!

– Потише, Эмми! – сказала надзирательница.– Вы разбудите других.

– Никто не имеет права держать меня здесь! Я ничего не сделала!

Надзирательница покачала головой. Стянутые сзади узлом волосы придавали ей строгий вид, но я знал, что она была доброй женщиной.

– Эмми ведь не настоящая заключенная, мистер Кросс,– сказала она.– Как вы думаете, ее выпустят утром?– и, понизив голос, добавила:—Мне пришлось отобрать у нее чулки, она хотела покончить с собой.

– Меня должны выпустить! – повторила Эмми.– Я ничего плохого не сделала!

– Я очень сожалею, миссис Майнер, но, похоже, ваш муж замешан в это дело.

– Я в это не верю!

– Пока я во всем не разберусь, вы не должны иметь претензий. Мне все это тоже не нравится, но пока я ничего не могу для вас сделать.

Я подошел к самой решетке. Помещение было плохо освещено, но все же я разглядел ее красные веки и углубившиеся морщины. Губы ее дрожали, и даже волосы, казалось, стали меньше виться.

– Что с Фредом?

– О нем нет никаких сведений.

– Его убили, да?! Вы скрываете это от меня! Его убили и похитили малыша! И все сделали так, что подозрение пало на него...

Ее истерический голос переходил в крик.

– Успокойтесь, Эмми. Все могло быть и хуже. Я думаю, вас освободят через день-два.

Она протянула ко мне руки сквозь решетку.

– Вы мне это обещаете?

Я взял ее руки в свои. Они были холодны как лед.

– Я надеюсь, что смогу это сделать. Ведь, строго говоря, вы не арестованы. Вы только важный свидетель, и вас держат здесь, чтобы вас охранять. С вас возьмут показания и освободят.

– Но я не свидетель! Я же ничего не знаю! Я ничего не видела!

– Вы, безусловно, что-нибудь да заметили. Ведь вы не первый год замужем за Фредом. Сколько? Лет десять?

– Приблизительно. И вполне достаточно, чтобы знать, что Фред не преступник.

– Бывает, что жены ошибаются,– я повернулся к надзирательнице: – Не можете ли вы прибавить немного света?

Она направилась к щитку и включила лампочку у меня над головой. Я открыл портфель, достал оттуда фотографии и протянул их Эмми.

– Вы когда-нибудь видели этого человека в компании вашего мужа?

У нее вырвалось приглушенное восклицание, и она отшатнулась, широко раскрыв глаза.

– Кто это? – выдавила она наконец,

– Он служил на «Эрике Бай», и ваш муж не мог не знать его. Он слишком долго прослужил там же.

– Значит, это молодой Сноу?

– Да, Кэрри Сноу.

– Что с ним случилось?

– Это его Фред сбил в феврале. Эти снимки сделаны сразу после смерти.

– Значит, он умер?

– Конечно. Ваш муж хорошо знал его?

– Не думаю, Я лично его почти не знала. Он заходил раз или два к нам в Диего. Фред очень редко оставлял его ночевать. Но все это было в сорок пятом.

– А потом Фред виделся еще с ним?;

– Не знаю.

– А как насчет Артура Лемпа?

Она немного замешкалась с ответом.

– Никогда не слышала о нем.

– Вы в этом уверены?

– Зачем мне вам лгать? Вы ведь сказали мне, что, когда все выясните, меня отпустят отсюда.

– Последний вопрос, миссис Майнер. Очень возможно, что Фред увез малыша в пустыню. В какое место он мог поехать?

– Не знаю... Фред вообще не любит пустынных мест, они действуют ему на нервы. Когда Джонсоны ездили в пустыню, они никогда не брали с собой Фреда.

– Тогда кто же вел в таких случаях машину?

– Сама миссис Джонсон.

– Раз уж мы заговорили о миссис Джонсон, скажите мне, Эмми, Фред хорошо ее знал?

– Они всегда были добрыми друзьями.

– Они часто встречались до того, как Фред поступил к ним на работу?

– Конечно. Она же работала в палате, в которой Фред пролежал почти год.

– А вне госпиталя они виделись?

– Может быть, но только до того, как с ним познакомилась я. Фред под конец часто выходил из госпиталя. Он чувствовал себя хорошо, и ему разрешали отлучаться на уикэнд,– Эмми прижалась головой к решетке.– Я догадываюсь, к чему вы клоните, но это ерунда. Фред никогда не интересовался другими женщинами и уж меньше всего – миссис Джонсон.

Мне больше нечего было ей сказать, и я попросил надзирательницу вывести меня.

Форест допрашивал Молли в кабинете Сэма Дрессеиа. Сквозь закрытую дверь до меня доносились их приглушенные монотонные голоса.

– Можете вы доказать, что провели в постели все утро?

– Я была одна в комнате.

– Сон – это не алиби.

– Но и не преступление.

– Да, но убийство человека с помощью стилета – это преступление.

– У меня никогда не было стилета.

Постучавшись, я вошел в кабинет и отдал Сэму фотографии. Ни Форест, ни Молли не обратили на меня внимания, занятые своей игрой в вопросы и ответы. А тихо сказал Сэму:

– Хорошенько позаботьтесь о ней, старина,

– Ею займется жена,– ответил он.

– Передайте Форесту, что мне надо с ним поговорить,

В конце коридора я нашел забытую кем-то на скамейке газету. Никаких сообщений об убийстве и похищении в ней не было, но меня заинтересовала заметка об одной моей клиентке, богатой клептоманке, снова попавшейся с поличным, на этот раз при краже в большом универмаге пары детских трусиков.

В конце концов я прислонился головой к стене и задремал. Из забытья меня вывели шаги Фореста. Он сел рядом со мной, такой свежий и бодрый, словно после доброго сна. Только по легкой бледности его губ можно было судить о том, как он устал.

– Вы проделали хорошую работу, Кросс,– сказал он.– Сперва я сомневался в успехе ваших розысков, но можно сказать, что у вас хороший инстинкт.

– Просто я хорошо знаю местных жителей, и это мне очень помогает в работе. Сэм Дрессен тоже все здесь знает. Конечно, он постарел и стал несколько медлителен, но он очень полезный работник.

– Я отправил его домой отдыхать. Как вам удалось раздобыть эту малышку?

– Об этом позднее. Вы разговаривали с Бурком?

– Да. Очень хитрый и осторожный человек.

– Вы не думаете, что он как-то связан с этим делом?

– Нет. Он рассказал все, что знал, и его показания тут же были проверены. По-моему, это все скомбинировал Лемп.

Я протянул ему конверт, в котором лежало свидетельство о рождении Артура Лемпке и, указав на карандашные заметки, сказал:

– Вот это особенно интересно. Это ведь план похищения.

Форест быстро прочел написанное.

– Но это означает, что Майнер – соучастник! – воскликнул он.– А о какой пустыне тут идет речь?

– Этого я не знаю. И выяснить это нелегко: половина Калифорнии – пустыня.

Форест задумался, покусывая нижнюю губу.

– Лема организовал похищение, но не собственное же убийство!

– Это ясно.

Он несколько натянуто улыбнулся.

– И все-таки,– сказал он,– я не думаю, что его убил Майнер. Он должен был заняться малышом. Он уехал из города еще до утренней почты. Это указывает па существование третьего сообщника.

– Совершенно необязательно. Лемп был всего лишь мелким мошенником, случайным преступником, если можно так выразиться. Убийство мог совершить матерый гангстер, узнавший об этом деле и решивший завладеть выкупом.

Форест искоса посмотрел на меня.

– Я вижу, куда вы клоните, —сказал он.– Убийство совершено неизвестным, который предпочитает пользоваться стилетом. Но не забывайте, что это весьма распространенное и удобное оружие. А что вы думаете о малышке Фэйн? Она была в курсе всего?

– Возможно, но вряд ли она убила Лемпа. Если бы это она взяла пятьдесят тысяч, то не сидела бы дома в ожидании меня.

– Если только это не исключительно хитрое существо.

– Очень в этом сомневаюсь. Их мир делится на палачей и жертв. Она несомненно принадлежит к последним.

– Не могу согласиться. Даже барана можно в конце концов ожесточить. Они терпят, терпят, а потом вдруг... чик! – он сделал движение, каким отрубают головы.– А потом, у нее были серьезные причины ненавидеть Лемпа. Так что у нее было даже два повода к убийству.

– По правде говоря, меня больше интересует ее муж, вернее, бывший муж, Кэрри Сноу. Я выяснил, что он был знаком с Фредом Майнером. Во время войны они служили на одном корабле и были, похоже, друзьями. Я узнал это несколько минут назад у миссис Майнер. Фред утверждал, что в феврале произошел просто несчастный случай, но теперь, похоже, все осложняется.

– Я тоже подумал об этом. На каком корабле они познакомились?

– На «Эрике Бай». Кэрри Сноу был там фотографом.

– Мой Бог! – воскликнул Форест, хлопнув себя по лбу.– Я должен был помнить название корабля! Он ведь есть в деле Майнера. Дело в том, что мы теперь располагаем некоторыми сведениями о Сноу. Мы посылали запрос в Вашингтон по телетайпу. В 1946 году наша служба задержала его в Лос-Анджелесе и передала морским властям, которые разыскивали его как дезертира. В результате он был осужден за дезертирство и кражу. Он освободился прошлой весной после шестилетней отсидки в Портсмуте.

– Молли говорила мне об этом.

– А знаете ли вы, кто дал тогда ФБР сведения, позволившие задержать его?

– Как говорила мне Молли – «рыжая женщина».

– Нет, сэр. Его выдал лейтенант Лоуренс Зейфель, приписанный в то время к одиннадцатому морскому ведомству в Сан-Диего.

– Вы в этом уверены?

– Абсолютно. Ошибки тут быть не может. Его фамилия значится в наших архивах. Что вы знаете о Зейфеле?

– Немногое. Очень умный, но нервный парень. Сегодня он был особенно не в форме из-за неприятностей личного характера. Я полагаю, вы его уже повидали?

– Еще бы!

– Один наш общий с ним друг считает, что он корыстолюбив и эгоистичен. Кстати, Зейфель признался мне, что немного знал Лемпа.

– Да, он заявил нам, что однажды Лемп обратился к нему. Зато, ознакомившись с нашим архивом по делу Сноу, он утверждал, что совершенно не помнит ни этого случая, ни имени человека, которого он выдал. Он тогда занимался юридическими делами морского ведомства и говорит, что через его руки прошло слишком много дел и он не может все их помнить. Возможно, он говорит правду.

– А где он сейчас? У себя?

– Около одиннадцати, когда он уходил от нас, он направлялся к Джонсонам. Зейфель заявил, что миссис Джонсон нуждается в нем, так как она в трауре.

– В трауре? Значит, маленького Джемми все-таки убили?

– Нет, умер сам Джонсон. Я думал, вы знаете об этом.

– Его тоже убили?

– Да нет же! Он умер естественной смертью во второй половине дня. В моральном плане – это убийство, так как его доктор считает, что причиной его смерти явилось глубокое горе.

 Глава 21

Ночь была темная и тихая. Я остановил машину на вершине холма и глянул вниз, на огни города. Вдали скорее угадывался, чем виднелся океан. Неожиданно я вспомнил, что нахожусь в нескольких метрах от того места, где Кэрри Сноу нашел свою смерть, и включил фары. Тени вокруг меня стали более резкими и удлинились – фантастическое зрелище, заставившее меня вздрогнуть. Здесь нечего было делать. Я включил газ и продолжил свой путь.

Где же все-таки мог находиться Джемми? Если он жив, его надо отыскать, если убит, убийцу должно настигнуть возмездие. Это уже становилось моим личным делом.

Я доехал до дома, в котором жили Майнеры. Дом был темный и казался печальным. Главное здание, наоборот, сверкало огнями. Я узнал машину Ларри Зейфеля, стоявшую у входа.

Он сам и открыл мне дверь. Вид у него был сонный, он моргал ресницами, и, проходя мимо него, я ощутил явный запах спиртного. Он поспешил за мной и задержал меня в прихожей.

– Вы знаете, что случилось? – быстро спросил он.

– Масса событий.

Я почувствовал, как его пальцы впиваются в мою РУКУ-

– Я говорю о старом Джонсоне. Он умер сегодня вечером. Вернее, вчера вечером.

– Мне только что сообщил об этом Форест. Будет вскрытие?

– Не вижу для этого никаких оснований. По словам врача, его сердце просто перестало биться. Эллен согласна с этим.

– Она, наверное, почувствовала облегчение?

Его лицо напряглось.

– Что вы хотите этим сказать?

– Ничего особенного. Вы же юрист, так что прекрасно понимаете меня. Человек серьезно болен, всем известно, что малейшее волнение может его погубить. Происходит крайне тяжелый случай – похищение единственного ребенка. Человек умирает. Возникает вопрос: имело ли здесь место убийство? Вот вы как адвокат и ответьте на этот вопрос.

– Хотите знать мое мнение? Оно неоднозначно, Происшедшее можно рассматривать как убийство. С другой стороны...

– Благодарю. Теперь вторая проблема: Форест сказал мне, что в 1946 году вы донесли на Кэрри Сноу, обвинив его в дезертирстве. Скажите, может ли человек, поступивший подобным образом, начисто забыть об этом?

– Вы считаете меня лжецом?

– Отнюдь... Но я считаю, что ваша память... ну, скажем, эластична. Вам пора о ней позаботиться.

– Достаточно, Кросс. За кого, собственно, вы себя принимаете?

– За Диогена. У меня комплекс Диогена – я ищу человека. А у вас есть комплексы?

– Эдипов,– объявила появившаяся в дверях Эллеи Джонсон.– Мы как раз говорили об этом с Ларри перед вашим приходом. Для Ларри Абель был типом отца. Теперь, когда бедного Абеля не стало, Ларри очень хочет убедиться, что я тоже представляю собой определенный тип, тип матери. Вы ведь это хотели сказать, Ларри?

– Вы не теряете времени, Зейфель,– заметил я.

– Убирайтесь к дьяволу! – крикнул он.

Я увидел, как он поднял кулак, и успел, схватив его за запястье, вывернуть ему руку назад.

– Вы просто до невозможности ребячливы, Зейфель! Когда вы повзрослеете? Ну к чему приведет эта ваша демонстрация силы?

– Отпустите меня и вы увидите, какой я ребенок! – воскликнул он.– Вы будете лежать в пыли и грызть от бессилия свои грязные ногти!

Продолжая кричать, он старался вырваться, и на глазах его выступили слезы ярости. Быть униженным на глазах любимой женщины – это непереносимо для любого мужчины.

Эллен подошла к нему и положила руку на плечо.

– Успокойтесь, Ларри. Если вы будете продолжать в таком же духе, я попрошу вас удалиться.

Он перестал вырываться, как только почувствовал ее прикосновение, но мускулы его не расслабились. Я выпустил его. Ларри повернулся к Эллен, дрожа от ярости.

– Вы не слышали, что он сказал?

– Что именно?

Она была спокойна. Может быть, слишком спокойна. Ее кра?ота в эту ночь казалась особенной. Я заметил не-

сколько морщинок у нее на лбу и темные круги под глазами.

– Он фактически чуть ли не обвиняет вас в убийстве мужа, а меня – в предательстве.

– В самом деле? – спросила она, подняв брови и повернувшись всем корпусом ко мне.

– Ларри выдумывает. Форест, этот сотрудник ФБР, сказал, что смерть вашего мужа можно рассматривать как невольное убийство. Я же спросил адвоката Зейфе-ля, считает ли он, что похитители являются по сути убийцами.

– Я не вижу здесь ничего, что бы имело отношение ко мне.

– Я тоже.

– Но вы, наверное, явились сюда не для того, чтобы узнать мнение Ларри?

– Не только для этого.

– В таком случае давайте прежде всего покончим с вопросом о смерти Абеля. Я думала об этом весь вечер и всю ночь и полагаю, что лучше всего сказать вам правду.

Зейфель, стоявший перед ней, всем своим видом демонстрировал готовность защитить ее.

– Ни слова, Эллен! Безрассудно делать необоснованные заявления в таком состоянии, в каком вы сейчас находитесь.

Эллен даже не взглянула на него.

– Это вернет мне самоуважение,– по-прежнему спокойно сказала она.– К тому же у меня нет ни сил, ни мужества для того, чтобы играть роль неутешной вдовы.

Она проговорила это так холодно и значительно, что мне стало не по себе.

– Не лучше ли нам сесть? – предложил я.

– Ах, простите! Вы, наверно, страшно устали, мистер Кросс. Форест рассказывал мне, сколько вы сделали за прошедший день, и я всю жизнь буду считать себя вашей должницей.

Оставьте это, миссис Джонсон. Пока Джемми не найден, можно считать, что я не сделал ничего.

– Я придерживаюсь другого мнения...—на ее глазах появились слезы.– Садитесь же...

Она усадила меня на диван, занимавший почти всю стену гостиной. На камине горели египетские свечи, распространяя аромат, напоминавший аптечный. Эта погруженная в полумрак комната производила какое-то грустное, угнетающее впечатление.

– Что я могу предложить вам, мистер Кросс? Ларри с удовольствием приготовит вам что-нибудь выпить... Не так ли, Ларри?

– Конечно,– холодно ответил тот.

– Очень вам благодарен, но лучше не надо. Я так устал, что один стаканчик может свалить меня с ног.

– В таком случае, Ларри, позаботьтесь о себе,– сказала Эллеи.

Он вышел из комнаты. Она осталась сидеть на диване, скрестив ноги.

– Было время, когда я очень любила Ларри,– заговорила Эллен,—Но теперь он действует мне на нервы. Сегодня вечером он перешел все границы. Подумайте, у него хватило наглости просить моей руки! Он уговаривал меня немедленно удрать и как можно скорее обвенчаться! Воображаете?

– Да.

– Мне надо было выставить его за дверь.

– Почему же вы этого не сделали?

– Я боялась остаться одна.

– У вас нет ни родных, ни друзей?

– Никого, с кем бы мне хотелось побыть. Я отправила телеграмму своей матери в Нью-Йорк, и она, конечно, завтра или послезавтра прилетит сюда...– Эллен понизила голос.– Говоря откровенно, я обманулась в Ларри. Я считала, что у него больше такта.

– Он сегодня, начиная с полудня, постоянно пил. Нет сомнений, что он хотел освободиться от своих комплексов.

– Вы думаете? Сейчас многие страдают этим. Люди делают все, что только им нравится, а это часто портит жизнь не только им самим, но и окружающим,– Эллен немного наклонилась ко мне и внимательно посмотрела в глаза.—А какой вы человек, мистер Кросс?

– Я надеюсь, вы не ожидаете от меня откровенного ответа?

– Ожидаю.

– Я... как бы это сказать... Я – немного неудовлетворенный человек. Меня ничто до конца не удовлетворяет. Да и я никого полностью не удовлетворяю.

– Поэтому вы и остались холостяком?

Я взялся за каминные щипцы, оказавшиеся у меня под рукой, и разворошил угли, подняв целый сноп искр,.

Эллен молчала. Я встал и тоже посмотрел на нее.

– Вы говорили обо мне с Энн?

– А разве этого не следовало делать?

– А также вы говорили с ней о Ларри Зейфеле?

– Естественно. Она влюблена в него по уши, и я думаю, что Ларри тоже влюблен в нее. Не знаю только, хватит ли у него смелости признаться в этом. Но вы не ответили на мой вопрос.

– Вы хотите получить правдивый ответ, а я затрудняюсь дать его вам. Передо мной никогда и не возникал вопрос о женитьбе. Я слишком много занимаюсь другими и не успеваю позаботиться о себе. К тому же я хорошо помню союз своих родителей. Я иногда служил для них буфером, иногда – посредником. Я очень тяжело пережил Большую Депрессию и, возможно, именно поэтому выбрал своей профессией социологию. Желание помочь другим, если вы меня понимаете. В те времена это было своего рода религией для молодых людей. У меня не было пн настоящего детства, ни настоящей юности. Только после войны я стал понемногу присматриваться к окружающей меня жизни. Чтобы закончить наконец как-то затянувшийся ответ, будем считать, что я просто задержался в своем эмоциональном развитии.

– Вы серьезно так думаете?

В ее глазах зажглись огоньки.

Я пожал плечами и промолчал. Мне действительно нечего было сказать.

– В сущности,—заговорила она,—вы просто компенсируете отсутствие личной жизни помощью другим. Я же была медсестрой, но это вовсе не мешало мне переживать свои увлечения и всяческие невзгоды.

Я продолжал смотреть на нее. Она не опустила глаз.

– Не знаю, почему вы вышли за Абеля Джонсона,– наконец сказал я.– Если это не был брак по любви, то вы совершили ошибку.

Ее лицо окаменело.

– Какое право вы имеете утверждать это! – воскликнула она.

– Никакого права у меня нет. Но мне кажется, что ваше замужество было неудачным.

После долгой паузы она ответила:

– Я любила его... По-своему. Скажем лучше, особым образом. Конечно, я знала, что он богат. До замужества мне пришлось много и тяжело работать, но замуж я вышла не из-за денег,

– О какого рода чувствах вы говорите?

– Вы опасный человек,– сказала она, отворачиваясь.

– Не я, а факты. Поверьте, я хочу вам только добра. Может быть, то, что случилось сегодня, поможет вам наладить свою жизнь.

– Я жалела Абеля. Он умолял меня стать его женой и ухаживать за ним. Он чувствовал себя очень одиноким и боялся смерти. И он очень хотел иметь сына... Но я должна признать, вы правы: брак был ошибкой.

– Почему?

– Он был намного старше меня. Эта возрастная разница очень угнетала его. Он старался бодриться, но у него ничего не получалось. Даже Джемми был ему в тягость. Абель был для своего сына, скорее, дедом. Он обожал Джемми, но не мог долго держать его на коленях. Вот почему я позволяла Майнерам, особенно Фреду, заниматься мальчиком... Да, самая ужасная ошибка из всех, что я совершила. А сколько их у меня было!

– Не вы одна. Ваш муж тоже совершил их немало. Ответственность лежит не только на вас.

– Мне бы не хотелось говорить об этом,– она вдруг удивленно, будто очнувшись, осмотрелась вокруг.– А что вам удалось узнать?

– Я разговаривал с неким Бурком, хозяином сыскного агентства в Голливуде.

Она сделала глубокий вдох, и лицо ее стала заливать яркая краска. Несколько рыжих прядей упали ей на лоб. Она была действительно красивой женщиной. Очень красивой.

– Я не изменяла Абелю,– наконец произнесла она сдавленным голосом.– Странно, что я говорю вам об этом. Я никогда ни с кем на эту тему не разговаривала. Вероятно, с моей стороны было неосторожным разрешать Ларри сопровождать себя. Но я никогда не подозревала, что Абель зашел так далеко. Он был очень скрытным и никогда не проявлял ревности, но я знала, что он ревновал меня.

– На его месте ревновал бы любой.

– Любой старик,– она подчеркнула второе слово,– Теперь, когда Абеля уже нет, я больше не испытываю к нему жалости. Она исчезла уже некоторое время назад, но я не отдавала себе в этом отчета до вчерашнего дня, когда Абель признался, что нанимал человека следить за мной,

– Он сказал вам об этом сам?

– Да. Вернувшись из морга, я описала ему человека, которого я там видела, потому что мне пришло в голову, что Абель мог встретить его в районе вокзала. И действительно, Абель видел его, но не около вокзала. Это был тот самый частный детектив, которому было поручено в свое время следить за мной,– Эллен встала, подошла к окну и прижалась лбом к стеклу.– Только перед самой смертью Абель понял, что он не должен был поддаваться своей необоснованной ревности. Он сам ввел этого человека в нашу жизнь. Если бы он доверял мне, ничего этого не случилось бы... А вы в самом деле подозревали, что я виновна в смерти Абеля, как сказал Ларри?

– Ларри сделал неверное заключение из моих слов, но такое подозрение действительно мелькало в моей голове.

– Ну так вы ошиблись. Абель сам убил себя. Он просто не мог больше жить – угрызения совести стали для него невыносимы. Он сказал мне об этом за несколько минут до смерти.

– Значит, он покончил с собой?

– Не в общепринятом смысле этого слова. Он не воспользовался пистолетом и не принимал яда. В его состоянии это было излишним. Он просто встал с постели и стал голыми руками ломать мебель в спальне. Он угрожал, что убьет меня, если я попытаюсь ему помешать или даже просто войду в комнату. Такое физическое напряжение убило его. Я вошла в спальню, когда шум в ней прекратился. Он лежал посреди этого разгрома без сознания и почти сразу умер, не приходя в себя.

– Вы должны прилечь отдохнуть, Эллен. День был действительно ужасным.

– Я знаю, но я не могу спать.

– У меня есть снотворное. Если хотите...

– Нет,– перебила она меня,– у меня тоже есть, но я не хочу спать. Знаю, что это глупо, но мне все время кажется... вдруг мне придет в голову, где может находиться Джемми...

– Вы его очень любите?

– Я обожаю его. Ведь это мой сын.

– Я уверен, что он вместе с Майнером где-то в пустыне.

Я рассказал ей о записях на конверте Лемпа, который остался у Фореста.

– Вы не знаете такого места в пустыне, куда бы Майнер мог отвезти мальчика?

– Нет, Фред ненавидел пустыню...– Эллен задумалась.– У нас есть нечто вроде шале там, но Фред вряд ли решился бы отвезти туда Джемми.

– Проверим. Может, он как раз и рассчитывал, что вы догадаетесь об этом. Там кто-нибудь живет? Шале охраняют?

– Нет, мы просто запираем его. Летом там слишком жарко.

– А где ключи?

– Они обычно лежат в столе у Абеля. Пойду принесу.

Эллен вышла из комнаты, но очень скоро вернулась, вид у нее был обескураженный.

– Там нет ключей.

– Где расположено шале? Там есть телефон?

– Конечно.

Мы вышли в прихожую, где стоял телефон, Эллен сняла трубку и заказала разговор. Было уже три часа утра, а в это время ждать соединения долго не приходится. В трубке зазвучали длинные гудки, после четвертого на том конце провода сняли трубку и голос телефонистки произнес:

– Вас вызывает Пасифик Пент.

Наступило долгое молчание.

– Вас вызывает Пасифик Пент,– повторила телефонистка. На другом конце положили трубку.– Ваш абонент не отвечает,– сообщила телефонистка, помолчав.

– Но ведь там снимали трубку? – уточнил я.

– Совершенно верно. Хотите, чтобы я снова позвонила?