Текст книги "Свидание в морге (Сборник)"

Автор книги: Алистер Маклин

Соавторы: Росс Макдональд
сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 28 страниц)

– Великолепно. Именно так все и было.

Сьюзен проводила нас до того места, где я оставил свою первую жертву. Он еще дышал. Я использовал оставшуюся веревку, чтобы связать их вместе, на расстоянии метра друг от друга, а свободный конец веревки оставил у себя в руке. Опытный альпинист опоясался бы этим концом, но я никак не мог этого сделать. У моих пленников руки были связаны за спиной, и им было достаточно трудно балансировать на крутых уступах. Я же ни в коем случае не собирался вместе с ними кувыркаться по отвесному склону, если хоть один из них потеряет равновесие.

– Благодарю вас, Сьюзен,– сказал я.– Благодарю вас за помощь. Ложитесь поскорей, только не принимайте снотворного, а то им может показаться странным, что вы спите до полудня.

– Я бы предпочла проснуться послезавтра, мистер Калверт. Но вы можете положиться на меня, я не подведу вас. Ведь все будет хорошо, правда?

– Обязательно.

Глядя на меня, она нервно сплетала и расплетала пальцы.

– Вы ведь могли бросить этих людей в воду,– наконец произнесла она.– И руку порезать вы могли не себе, а Гарри... Простите мне все те неприятные слова, которые я вам сказала... Мистер Калверт, вы действительно делаете только то, что сделать необходимо... Мне кажется, что вы совершенно удивительный человек. Просто великолепный!

– Все рано или поздно убеждаются в этом,– скромно сказал я, но она уже исчезла в тумане.

Мне было очень жаль, что я не мог разделить ее мнение обо мне. Я вовсе не чувствовал себя великолепным. Я был до изнеможения измучен физически, к тому же меня просто ело поедом беспокойство, так как самые лучшие планы ничего не стоят, когда в игру входит такое количество самых разнообразных обстоятельств. Мне пришлось несколько раз пнуть ногой обоих своих пленников, прежде чем они поднялись с земли, но именно от этого мне стало несколько легче.

Медленно, гуськом мы спускались по этому опасному склону. Я замыкал шествие, держа в левой руке фонарик. Правая моя рука была занята веревкой, связывавшей пленников... А собственно, почему я действительно пустил кровь себе, а не Гарри? Черт побери, ведь это его кровь должна была быть на штыке! Это было бы просто разумнее.

– Надеюсь, прогулка была приятной?– вежливо осведомился Хатчинсон.

– Во всяком случае, скучной я бы ее не назвал. Вам бы наверняка понравилось.

Хатчинсон, не отвечая, вел «Файркрэст» сквозь туман и ночь.

– Может, откроете мне тайну? – не выдержал я наконец.– Каким образом вы определили положение судна, чтобы вернуться и подойти к пристани? Туман сейчас еще гуще, чем прежде, а вам пришлось почти полночи кружить в море, не имея никакого ориентира, плюс волны, течение и так далее... И в результате вы прибываете в назначенное место точно в назначенный срок. Этого я никогда не пойму.

.– А я обладаю шестым чувством – навигационным,– торжественно заявил Хатчинсон.– А также у меня есть карта с обозначенными глубинами. И если вы, Калверт, на нее глянете, то увидите в этом районе, на глубине восьми саженей, мель длинной приблизительно в одну десятую мили, расположенную в трех пятых мили западнее старой пристани. Я отправился навстречу ветру и течению и ждал, пока эхолот покажет, что я над мелью. Тогда я бросил якорь. За пять минут до назначенного вами срока я поднял якорь и позволил ветру и приливу донести меня до того места, откуда я отплыл. Это так просто.

– Вы меня разочаровали,– сказал я.– И в первый раз вы причалили, используя эту же технику?

– Более или менее. Только в тот раз ориентироваться пришлось не на одну мель, а на пять, а также использовать несколько волн. Ну вот, теперь вы знаете все мои тайны. Куда теперь?

– А дядюшка Артур ничего вам не сказал?

– Вы его недооцениваете. Он сообщил мне, что никогда не вмешивается в ваши дела во время... Как это он сказал?.. Ах да, во время проведения полевых операций. Он мне так объяснил: «Я только координирую. Разрабатывает и реализует операции Калверт».

– Иногда его можно выносить,– признался я.

– Если верить тому, что он мне тут рассказал о вас, то это большая честь – сотрудничать с вами.

– Не говоря уже о чести получить четыреста, а может, и восемьсот тысяч фунтов.

– Естественно – даже не говоря об этой чести. Так куда теперь?

– Домой. Если вы сможете его найти.

– Крэйджмор? Ну, это-то я могу... Кажется, мне придется погасить сигару, а то я уже не вижу даже стекла рубки... А где, кстати, дядюшка Артур?

– Он занят другими делами. Допрашивает пленных.

– Много ли можно из них вытянуть, если учесть их состояние?

– Не думаю..

– Ну, следует признать, что прыжок с пристани на палубу дело и нелегкое, и небезопасное. Особенно при такой качке и... с руками, связанными за спиной.

– Одна сломанная рука и одна сломанная нога – это неплохой счет. Можно сказать, что им повезло. Могло быть хуже.

– Это уж точно. Могли вообще не допрыгнуть до палубы,– Хатчинсон высунул голову в боковое окно рубки.– О, это вовсе не моя сигара затемняла горизонт,– сказал он.– Могу курить дальше. Видимость действительно нулевая. Придется рассчитывать только на приборы. Включите, пожалуйста, лампу под потолком, так, по крайней мере, мы сможем нормально видеть карту, показания эхолота и компаса. А радару это не мешает.

Я исполнил просьбу, и его глаза широко раскрылись при виде моего наряда.

– Вы собрались на карнавал? – попытался сострить он.

– Попрошу не оскорблять мой халат,– высокомерно заявил я.– А вообще-то, все три имеющиеся в моем распоряжении здесь костюма насквозь промокли и безнадежно испорчены.

В это время в рубке появился дядюшка Артур, и я поинтересовался:

– Вам сопутствовала удача, сэр?

– Один из них потерял сознание,– с явным самодовольством сообщил дядюшка.—Другой стонет так громко, что не слышит моих вопросов. Будьте добры, Калверт, расскажите коротенько о вашей прогулке.

– Сэр, я как раз собирался пойти прилечь. К тому же я уже все, что мог, вам рассказал.

– Да-да, полдюжины фраз, которые к тому же я плохо слышал из-за мяуканья этих ваших пленников. Мне необходимо, Калверт, знать все, причем очень подробно.

– Но, адмирал, я чувствую себя совершенно вычерпанным.

– А вы никогда и не бываете в другом состоянии. Может, вы сумеете найти тут бутылку виски?

Хатчинсон осторожно кашлянул.

– Если вы позволите, адмирал...

– Ну разумеется, мой мальчик! – «мальчик» был сантиметров на тридцать выше шефа.– И кстати, Калверт, раз вы уж идете за виски, принесите стакан и для меня.

Воистину этот дядюшка Артур был страшным человеком!

Пять минут спустя я пожелал им спокойной ночи. Шеф был в бешенстве. Как я понял, он подозревал, что в своем рассказе я опустил самые драматичные и волнующие моменты. Но я действительно уже с трудом держался на ногах. Проходя мимо, я заглянул к Шарлотте,

Этот спящий на ходу близорукий восьмидесятилетний аптекарь из Торбэя мог, в конце концов, ошибиться в дозе. Тем более что ему вряд ли приходилось слишком часто отпускать снотворное местным аборигенам.

Но я недооценил старого аптекаря. Хватило минуты, чтобы разбудить Шарлотту, когда мы совершенно сверхъестественным способом нашли то, что жители Крэйджмора называли своим портом. Я велел ей одеться – маленький трюк с моей стороны, чтобы она не догадалась о моей осведомленности о том, в каком виде она спит,– и предложил следовать за мной на берег. Через четверть часа мы уже все были в доме Хатчинсона, а еще через пятнадцать минут, после того как раненых, наложив шины на их переломы, заперли в отдельном помещении, я наконец, лег. Комната, которая была мне предоставлена, видимо, принадлежала председателю отборочной комиссии Крэйджморской картинной галереи, поскольку именно в ней были сосредоточены самые роскошные экспонаты. Я засыпал с мыслью о том, что, если бы какой-нибудь университет решился бы назначить награду маклерам по продаже недвижимости, первую получил бы тот, которому удалось бы продать домишко на Гебридах, расположенный в радиусе действия запахов из ангара, где резали акул. И в эту минуту дверь распахнулась, зажегся свет и передо мной предстала Шарлотта.

– Ради Бога,– взмолился я,– дайте мне поспать!

– На вашем месте я ни за что бы не гасила свет,– ответила она, рассматривая произведения искусства, украшавшие стены.

– Эти рисунки интересуют меня в данную минуту ровно столько же, сколько те, которые частенько украшают стены общественных уборных,– ответил я, с трудом разлепив наконец глаза.– К тому же я не привык принимать дам посреди ночи и не знаю, чем бы мог сейчас вам служить.

– Если вы боитесь, вы в любой момент можете позвать на помощь дядюшку Артура. Он спит рядом. Могу я сесть? – спросила она, косясь на изъеденное молью кресло.

И действительно уселась. На ней было все то же немнущееся белое платье, волосы аккуратно причесаны, но это все, что можно было сказать в ее пользу. За исключением, возможно, легкого оттенка иронии в том, что она говорила. Но ее лицо и глаза, казалось, принадлежали другому человеку. В этих мудрых карих глазах, которые знали все о жизни, радости и страдании, в глазах, которые сделали из нее самую известную актрису эпохи, теперь были только грусть и безнадежность. А также страх. Это было странно: теперь, когда она избавилась от своего супруга и его сообщников, страх должен был исчезнуть, но он по-прежнему таился в ее темных очах. Именно это так изменило и состарило ее. Легкие морщинки в углах губ и у глаз, так очаровательно подчеркивавшие ее улыбку, теперь казались следствием многих лет боли и отчаяния. Лицо Шарлотты Мейнер исчезло, а без него казалось, что Шарлотта Скаурас вообще не имеет лица. Передо мной сидела измученная тревогой, стареющая женщина, и все равно рядом с ней картинная галерея Крэйджмора перестала существовать.

– Вы мне не доверяете, Филипп?

– Боже, к чему такие слова! С чего бы это я не доверял вам?

– И вы смеете об этом спрашивать? Вы очень странно себя ведете. Вместо того чтобы отвечать на мои вопросы, отделываетесь от меня чем придется или говорите первое, что придет вам в голову. Я достаточно взрослый человек, чтобы понять это. Так что же я сделала, Филипп, такого, что лишилась вашего доверия?

– Иначе говоря, вы обвиняете меня в том, что я лгу? Ну что ж! Иногда я действительно несколько искажаю факты, может, даже пару раз мне пришлось прибегнуть ко лжи. Но это было связано исключительно с профессиональными проблемами. Вам лично я никогда не сказал бы неправды.

Я действительно так думал и не собирался ей лгать... Разве только в ее собственных интересах. А это уже совсем другое дело.

– Но почему, Филипп?

– Я не сумею объяснить вам этого. Я мог бы сказать, что не лгу красивой женщине, если ее уважаю, но вы тогда ответите мне, что я подвергаю правду слишком сильному испытанию. Впрочем, в таком случае вы совершили бы ошибку, так как правда только тогда правда, когда ее рассматривают с точки зрения говорящего. Прошу не понять этого неправильно. Я мог бы вам сказать, что не лгу потому, что мне очень тяжко видеть вас покинутой, не имеющей никого, кто мог бы утешить вас в те минуты, когда вы особенно в этом нуждаетесь. Но и это вы могли бы неправильно понять. Я мог бы сказать, что не лгу друзьям, но боюсь вызвать этим ваш гнев: Шарлотта Скаурас не братается с наемными правительственными убийцами. Все это не имеет смысла, Шарлотта, и вы сами видите, что я не знаю, что ответить вам. Но это все и не имеет значения. Главное, вы должны мне верить, что никогда я не причиню вам никакого вреда. И никто этого не сделает, пока я рядом с вами. Возможно, вы не верите мне... Возможно, ваша женская интуиция объявила забастовку...

– О нет! Она даже работает сверхурочно,– взгляд ее был решителен, лицо непроницаемо.– Я абсолютно уверена,– продолжала она,– что могу спокойно вручить вам свою жизнь.

– А вы не боитесь, что я ее присвою?

– Она этого не стоит. Но, может, я и не хочу, чтобы вы мне ее возвращали?

Теперь она смотрела на меня без страха, а потом перевела взгляд на свои сплетенные руки. Она так долго рассматривала их, что я невольно последовал ее примеру, однако не заметил в них ничего особенного.

– Вы хотите знать, зачем я пришла? – отозвалась она наконец с улыбкой, которая ей совсем не шла.

– Нет,– ответил я.– Вы мне уже сказали это. Вы хотели услышать от меня одну историю. Особенно ее начало и ее конец.

– Да,– призналась она.– Когда я еще только начинала в театре, я играла маленькие роли. Но и тогда я знала, какое они имеют значение для всей пьесы. В этой пьесе, написанной самой жизнью, я тоже играю очень маленькую роль. Но в этот раз я не знаю, о чем вообще идет в ней речь. Я появляюсь на три минуты во втором акте, не зная, что произошло в первом. Возвращаюсь на минутку в четвертом и не знаю третьего. И уж вообще не имею ни малейшего понятия о развязке всей этой драмы. Это унизительно для женщины.

– Вы действительно не знаете начала?

– Поверьте мне, Филипп. Я клянусь вам.

Я поверил ей, потому что и сам знал, что это правда.

– В таком случае, будьте добры, принесите мне что-нибудь укрепляющее. Вы найдете это в большой комнате. У меня действительно уже нет сил.

Она охотно выполнила мою просьбу, и то, что она принесла, так взбодрило меня, что она наконец смогла услышать то, о чем просила,

– Был некогда такой триумвират,– начал я.– Это определение грешит некоторой неточностью, но достаточно близко к правде... Сэр Энтони, Лаворски, его бухгалтер, но прежде всего – финансовый советник, а также Джон Доллман, генеральный директор пароходных компаний, связанных с нефтяной компанией вашего мужа, но неинтегрированных из-за налоговых соображений. Сначала я думал, что Маккаллюм, шотландский адвокат, и парижский банкир Жиль Бискар входят в эту компанию, но я ошибался, по крайней мере в отношении Бискара. Он был приглашен под предлогом деловых переговоров, а на самом деле – чтобы выудить из него информацию для подготовки новой аферы. Бискар вовремя что-то учуял и смылся, О Маккаллюме мне ничего не известно.

– Я не знаю Бискара, но могу сказать, что ни он, ни Маккаллюм не жили на «Шангри-Ла», а остановились в отеле «Колумб», где провели несколько дней, и дважды были приглашены к нам на ужин. С тех пор как вы были у нас, я их больше не видела.

– Им не слишком пришлось по вкусу то, как с вами обращался ваш муж.

– Мне еще меньше... Я знаю, зачем был приглашен Маккаллюм. Мой муж собирается зимой начать строительство нефтеперегонного завода в Клайде, и Маккаллюм готовит для этого всякие договора. Энтони полагает, что к концу года он соберет достаточное количество свободного капитала, чтобы вложить его в это дело.

– Наверняка. Очень, кстати, милое определение для самого грандиозного грабежа, какой я только в жизни встречал... Так вот, я полагаю, что мне удастся доказать, что Лаворски является инициатором и мозгом всего этого дела. Именно он в один прекрасный день пришел к мысли, что империя Скаураса нуждается в притоке свежей крови в виде свободного нового капитала. И нашел для воплощения этой идеи в жизнь способ, который, видимо, был ему ближе всего.

– Но у моего мужа никогда не было недостатка в деньгах. У него всегда были самые роскошные яхты, самые роскошные самолеты, самые роскошные дома...

– Я имею в виду совсем другое. Ему не хватало денег в том смысле, в каком их не хватало половине миллионеров, которые во времена Великой Депрессии прыгали из окон нью-йоркских небоскребов. Нет, дорогая, вы ничего не понимаете в серьезных финансовых делах,– это замечание в устах человека, влачащего существование на мизерную зарплату, было поистине великолепно!– Так что не прерывайте меня... Лаворски напал на гениальную идею: заняться крупным пиратством – перехватывать суда, транспортирующие от одного до многих миллионов фунтов. Не меньше.

От изумления она открыла рот, и я позавидовал ее зубам. Половину своих я потерял в борьбе с врагами дядюшки Артура. А сам чертов дядюшка, двадцатью пятью годами старше меня, может похвастаться полным набором натуральных здоровых зубов.

– Вы все это выдумали,– прошептала она.

– Выдумал все это Лаворски. Мне просто не хватило бы воображения. Итак, цель была конкретизирована. Оставалось решить три проблемы: каким образом добывать информацию о времени и месте выхода в море судов с ценным грузом; как перехватывать эти суда; где и как укрывать их, пока будет идти вскрытие сейфов и перегрузка на свои суда. Первая проблема особых трудностей не представляла. Они просто подкупили несколько крупных банковских чиновников. Подтверждением этого может служить попытка с Бискаром. Очень сомневаюсь, что когда-нибудь нам удастся поставить этих людей перед судом. Зато вполне возможен арест и предъявление обвинения их главному информатору, их козырному тузу – нашему доброму другу лорду Чарнли, присяжному маклеру. Тут необыкновенно важный момент. Ведь чтобы все это грандиозное дело процветало, им было необходимо сотрудничество с самим страховым королем Ллойдом или, по крайней мере, с кем-то от Ллойда. С кем-то таким, как лорд Чарнли, который благодаря своей профессии ориентируется во всех морских страхованиях Ллойда... И, пожалуйста, не смотрите на меня так – я теряю нить рассказа... Так вот, большая часть ценных грузов застрахована у Ллойда. Какой-то их частью занимается Чарнли, а значит, знает их стоимость, отправителя, название судна и дату выхода в море.

– Но лорд Чарнли богатый человек!

– Это только кажется. Когда-то он действительно был богат. Но мог же он поставить не на того коня в каком-то деле или неудачно сыграть на бирже... Так или иначе, но он нуждался в деньгах. Возможен и другой вариант. Ведь деньги – это как алкоголь. Одни его переносят, а другие нет. И этим последним, чем больше они его имеют, тем больше надо... Вторую проблему –

похищение судов – разрешил Доллман. Для него это не представляло труда. Ваш муж частенько отправляет свои нефтеналивные суда в достаточно темные, малоцивилизованные местности, а потому нуждается в таких же темных и малоцивилизованных сотрудниках. Я даже не думаю, что Доллман сам подбирал пиратские команды. Он воспользовался с этой целью услугами капитана Имри, у которого весьма богатая биография. Именно он получил от Доллмана задание прочесать флот Скаураса и подобрать людей, годных для задуманной работы.

Когда команда была собрана, Скаурасу, Лаворски и Доллману оставалось только выжидать, пока в море выйдет очередное судно с ценным грузом на борту. Именно в такие моменты они помещали вас с горничной в отель, а вместо вас на борту «Шангри-Ла» появлялись пираты и их жертвы. Используя определенные приемы, о которых я вам еще расскажу, Имри и компания захватывали суда, «Шангри-Ла» перевозила плененную команду на сушу, а пираты в это время перегоняли захваченное судно в заранее подготовленное укрытие... Шарлотта, где бы вы спрятали судно?

– Я?.. Не знаю... В Арктике, в пустынном норвежском фиорде, на безлюдном острове... Нет, это не так просто. Судно – это слишком большой предмет.

– Отнюдь, нет ничего проще. Теоретически судно можно спрятать где угодно, стоит только открыть кингстоны и устроить в трюме пару небольших взрывов.

– Так просто?

– Так просто. Думаю, что в настоящий момент наиболее посещаемым и переполненным морским кладбищем является западная часть пролива на восток от Дюб Сджэйра – этакое небольшое спокойное местечко, носящее милое название «Глотка мертвеца». Выждав момент, когда море спокойно и не наблюдается никаких там приливов и отливов, вы приводите свою добычу на облюбованное место, открываете кингстоны и... буль, буль, буль... Если сравнить таблицу приливов и отливов со временем исчезновения судов, можно совершенно точно определить, что пять из них были затоплены около полуночи. «Исчезли в полночь», как выражаются поэты. Правда, для заинтересованных страховых компаний дело это было начисто лишено лирики. «Глотка мертвеца»... Можно ли было найти лучшее название?... Боже! До меня только что дошло! Это название крупным шрифтом напечатано на карте, и его может увидеть каждый. Только для Калверта самое темное место находится под фонарем...

Но Шарлотта уже не слушала меня.

– Дюб Сджэйр? – спросила она.– Но ведь это остров лорда Кирксайда.

– Именно поэтому там и устроили тайник. Выбор был сделан вашим мужем, по крайней мере с его участием. Я только недавно узнал об узах дружбы, связывающих Скаураса с лордом Кирксайдом. Я виделся с ним вчера, но он держал язык за зубами. Так же как и его очаровательная дочь.

– Вы успели обзавестись здесь большими связями. Лично я с ней не знакома.

– О, об этом можно только пожалеть! Она считает вас охотящейся за золотом авантюристкой. Ото очаровательная девушка. К сожалению, она очень боится за свою жизнь. И еще за жизнь нескольких близких ей людей.

– Но почему?

– Как вы полагаете, Шарлотта, как удалось нашему триумвирату убедить лорда Кирксайда помочь им в их славных делах?

– Быть может, они купили его?

– Купить джентльмена! К тому же шотландца и главу клана! Вы ошибаетесь. Всего золота мира было бы недостаточно, чтобы уговорить лорда Кирксайда даже проехаться без билета в автобусе. Да что я говорю! Лорд Кирксайд не заметил бы этого автобуса, даже если бы он проехал по его животу. Этого старика подкупить невозможно. А потому ваши очаровательные друзья похитили его старшего сына. Младший живет в Австралии. А заодно, чтобы предотвратить возможный удар со стороны его дочери,– ее жениха. Я практически не сомневаюсь, что официально они уже считаются мертвыми.

– О, нет!.. Боже, нет!..

Она прижимала руку к губам, голос ее дрожал.

– Боже! Да! Это очень логично и результативно. Для этих же целей они похитили сыновей Макдональда и жену Макишерна – чтобы обеспечить себе молчание этих людей и их сотрудничество.

– Но... но люди ведь не могут так просто исчезнуть!

– А мы и не имеем дело с дилетантами, Шарлотта. Разговор идет об очень опытных, умных, почти гениальных уголовниках. Все исчезновения закамуфлированы под гибель при несчастном случае. Несколько бедолаг действительно исчезли. Это были те, кого случай привел к месту захоронения судов на маленьких частных яхтах как раз в тот момент, когда очередное похищенное судно было подготовлено уже к затоплению.

– А полицию не удивило, что столько яхт затонуло в одном и том же месте?

– Две из. них были отведены на пятьдесят миль дальше и выброшены на рифы. Третья погибла еще где-то. Четвертая исчезла, выйдя из Торбэя, но одно исчезновение не могло возбудить подозрений.

– Это похоже на правду... Да, это правда,– она повторяла эти слова, одновременно качая головой, как бы не веря сама себе. Наконец она сказала: – Да, все это складывается в единую, очень ясную картину. Только о чем теперь говорить? Они во всем прекрасно ориентируются. Я полагаю, что они знают о ваших подозрениях относительно Лох Хаурона и просто теперь смоются оттуда.

– А почему вы думаете, Шарлотта, что мои подозрения как-то связаны с Лох Хауроном?

– Дядюшка Артур еще вчера вечером сказал мне об этом,– произнесла она удивленно.– Разве вы не помните?

Действительно, я забыл об этом. Отсутствие сна частенько провоцирует предивные оговорки. Предательские оговорки! Хорошо хоть, что эту не слышал дядюшка Артур.

– Да, вы правы, это уже закат Калверта,– сказал я.– Я начинаю терять голову... Конечно, смоются. Но не раньше чем через два дня. Они уверены, что у них еще достаточно времени впереди. С того момента как мы передали им через Макдональда, что идем в Клайд за подкреплением, прошло всего восемь часов.

– Понимаю,– сказала она неуверенно.– А что вы делали сегодня ночью на Дюб Сджэйре, Филипп?

– Немногое мне там удалось,– еще одна ложь.– Однако этого было достаточно, чтобы развеять последние сомнения. Я добрался вплавь до ангара и убедился, что это чертовски интересный ангар. Он раза в три больше, чем это может показаться снаружи, и забит снаряжением для подводных работ.

– Для подводных работ?

– О Боже, неужели вы так наивны? А как, вы полагаете, можно добыть груз из затопленного судна? Они используют для этого специальный катер, который базируется в ангаре на Дюб Сджэйре.

– И это все, что... что вам удалось там найти?

– А что бы вы хотели еще там увидеть? На самом деле у меня было намерение осмотреть замок... И я нашел там бесконечной длины лестницу, ведущую из ангара прямо в замок. Я уже начал было подниматься, но там, повыше, сидел милый молодой человек о карабином в руке. Как я предположил, нечто вроде стража. Он попивал виски прямо из бутылки, но это не мешало ему следить за лестницей. Ему ничего не стоило продырявить меня сразу в нескольких местах. Так что я предпочел ретироваться.

– Боже! Но мы же в отчаянной ситуации! У вас нет передатчика. Вы не можете вызвать сюда подкрепление. Что же делать, Филипп?

– Я собираюсь вечером отправиться туда на «Файр-крэсте». В салоне под диваном спрятан ручной пулемет, дядюшка Артур и Хатчинсон имеют револьверы, так что мы можем Произвести нечто вроде разведки. Ворота ангара неплотно замыкаются, так что, если мы не увидим там света, значит, эти водолазы заняты вылавливанием остатков груза, и мы можем их подождать. Когда они вернуться, им придется открыть ворота ангара, и свет будет виден на расстоянии трех километров. Пока они будут заниматься погрузкой на свою яхту добычи с четырех захваченных раньше судов, ворота, конечно, будут закрыты. И вот тогда-то мы и протараним их носом «Файркрэста». Ворота не производят впечатления слишком уж крепких. Таким образом мы захватим их врасплох. И могу вас заверить, Шарлотта, что ручной пулемет способен натворить много бед в небольшом замкнутом помещении.

– Они вас убьют! – она села на край моей постели, глаза ее расширились от испуга.– Не делайте этого, Филипп! Прошу вас, не делайте этого! Вас убьют! Бога ради!

Она была уверена в моей гибели!

– У меня нет другого выбора, Шарлотта. И у нас, и у них остались считанные часы.

– О, Филипп, Филипп! Ради меня, не делайте этого!

Она действительно плакала, хотя мне трудно было в это поверить.

– Не могу.

На мои губы упала слеза, соленая, как морская вода.

– Нет, Шарлотта, я могу сделать для вас все, о чем вы попросите, но только не это. Я должен туда идти.

Она медленно встала. Плечи ее дрожали от рыданий, лицо было залито слезами. Мгновение она колебалась, потом выключила свет.

– Филипп, более сумасшедшего плана просто не может быть,– сказала она, медленно выходя из комнаты.

Я остался лежать с широко открытыми в темноте глазами и размышлял о ее словах. Это действительно был самый сумасшедший план, какой только можно вообразить, и я радовался, что мне не придется воплощать его в жизнь.