Текст книги "Волшебная луна"
Автор книги: Алисон Ноэль
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 18 страниц)
Глава 8
На следующее утро Деймен встречает меня на автостоянке, и все мои страхи мигом рассеиваются, потому что, как только он распахивает для меня дверцу машины, я замечаю, что выглядит он совершенно здоровым и сокрушительно красивым. А заглянув ему в глаза, окончательно убеждаюсь, что вчерашние странности исчезли без следа. Мы влюблены друг в друга еще сильнее, чем раньше.
Нет, серьезно! На литературе он от меня не отлипал. Постоянно наклонялся ко мне, что-то шептал на ухо, чем жутко злил мистера Робинса и Стейшу с ее подружкой Хонор. А сейчас мы сидим в столовой, и он все продолжает в том же духе – гладит меня по щеке, заглядывает в глаза, только иногда отвлекается, чтобы глотнуть своего питья, и тут же снова принимается нашептывать мне милые пустячки.
Обычно, когда он так себя ведет, это бывает отчасти от любви, а отчасти – чтобы приглушить для меня шум и бурлящую энергию, всю круговерть красок, звуков и образов, которая непрерывно обрушивается на меня. Несколько месяцев назад я поставила щит, который отсекал все психические импульсы – с ним я совсем ничего не воспринимала, как когда-то давно, до того как умерла и возродилась вновь с особыми способностями. Потом я этот щит сломала и до сих пор не сумела поставить новый, который блокировал бы ненужную психическую энергию и пропускал нужную. Деймену такие трудности незнакомы, поэтому он не знает, как меня научить.
Но теперь, когда он снова рядом, все это кажется не таким уж необходимым. От одного звука его голоса все остальное стихает, а от одного его прикосновения у меня звон по всему телу. И когда я смотрю в его глаза… Скажу только одно: меня затягивает чудесное, теплое, гипнотическое ощущение, словно во всем мире остались только мы вдвоем, а все прочее перестало существовать, Деймен – мой идеальный щит. Моя вторая половинка. И даже когда мы не можем быть вместе, он посылает мне успокаивающие телепатические образы.
Правда, сегодня его нежный шепот предназначен не только для того, чтобы служить мне щитом – речь идет в основном о наших планах. О том, какой номер он снял для нас в отеле «Монтедж» и как давно он мечтал о сегодняшней ночи.
– Ты можешь себе представить, что это такое – ждать чего-нибудь четыреста лет? – шепчет он, прихватывая губами краешек моего уха.
– Четыреста? Я думала, тебе уже шестьсот. – Отодвигаюсь, чтобы лучше видеть его лицо.
– Увы, два столетия прошло, прежде чем я нашел тебя. – Губы Деймена пробираются от моей шеи к уху. – Два тоскливых столетия, могу прибавить.
Я сглатываю комок в горле, понимая, что провести два столетия в тоске еще не значит «в одиночестве». На самом деле совсем наоборот. Но я не ловлю его на слове. Я вообще молчу. Я решила преодолеть неуверенность и двигаться дальше. Как и обещала.
Я отказываюсь думать о том, как он жил без меня эти двести лет.
И как еще четыре столетия справлялся с тем, что он меня потерял.
И о том, что он на шестьсот лет раньше меня начал осваивать… гм… науку страсти нежной.
И я безусловно и категорически не желаю думать обо всех искушенных светских красавицах, которых он знал за эти столетия.
Нет-нет.
Ни в коем случае.
Даже и пробовать не стану.
– Я заеду за тобой в шесть? – Деймен собирает мои волосы на затылке и скручивает в длинный белокурый жгут. – Можно сначала поужинать.
– Ага, только мы не едим, – напоминаю я.
– Ах, да! Твоя правда. – Он улыбается и отпускает мои волосы. Они водопадом стекают на плечи и струятся дальше, до пояса. – Что ж, думаю, мы найдем, чем заняться?
Улыбаюсь в ответ. Я уже сказала Сабине, что переночую у Хейвен, и очень надеюсь, что проверять она не станет. Раньше она мне верила на слово, но с тех пор, как я чуть не вылетела из школы за выпивку, а потом практически перестала есть, Сабина часто отслеживает, где я и с кем я.
– Ты точно не против? – спрашивает Деймен.
Он неверно понял выражение моего лица – решил, что я опять не уверена, а на самом деле я просто дико волнуюсь.
Улыбаюсь и тянусь его поцеловать, чтобы стереть последние сомнения (не столько его, сколько свои собственные), и тут Майлз швыряет сумку на стол и говорит:
– Эй, Хейвен, смотри – наши влюбленные пташки опять тут!
Я отодвигаюсь, вся красная от смущения, а хохочущая Хейвен усаживается рядом с Майлзом и обводит взглядом стол.
– Кто-нибудь видел Романа? Где он?
– На классном часе был. – Майлз пожимает плечами и, содрав крышечку с йогурта, погружается в сценарий своего мюзикла.
И на истории был, вспоминаю я. Весь урок я игнорировала его многочисленные попытки привлечь мое внимание, а когда прозвенел звонок, нарочно задержалась в классе – притворилась, будто что-то ищу в рюкзаке. Уж лучше стерпеть сверлящий взгляд мистера Муньоса и его противоречивые мысли обо мне (хорошие оценки против явных странностей), чем общаться с Романом.
Хейвен, пожав плечами, открывает коробочку с кексом и вздыхает.
– Что ж, это было прекрасно, хоть и недолго.
– Ты о чем? – Майлз оторвался от сценария.
Хейвен показывает прямо перед собой. Ее губы кривятся, в глазах – вселенская печаль. Проследив направление ее пальца, мы видим Романа – он болтает и смеется со Стейшей, Хонор, Крейгом и остальной школьной элитой.
Майлз дергает плечом.
– Подумаешь! Вернется еще, никуда не денется.
– Откуда ты знаешь? – возражает Хейвен, отряхивая с юбки яркие крошки кекса «Красный бархат» и не отрывая взгляда от Романа.
– Я тебя умоляю! Мы все это уже миллион раз наблюдали. Каждый новенький с претензией на крутизну рано или поздно оказывался за их столом. Только те, кто по-настоящему круты, там не задерживались, а перебирались к нам. – Он смеется, постукивая по желтому пластику нашего столика ярко-розовыми ногтями.
– Кроме меня, – встреваю я.
Мне хочется увести разговор в сторону от Романа. В нашей компании я одна тихо радуюсь, что он перебрался от нас к более светскому обществу. Напоминаю Майлзу и Хейвен:
– Я сижу здесь с первого дня.
– Надо же! – хохочет Майлз. – Но я сейчас говорил о Деймене. Помните, как его на время затянуло в их компанию? А потом он одумался и вернулся. То же и с Романом будет.
Я верчу в руках бутылку с красным напитком и внимательно ее рассматриваю. Хоть я и знаю, что Деймен только притворялся, будто ухаживает за Стейшей, хотел проверить, будет ли мне это безразлично, все же картинка, как эти двое стоят рядом, навеки выжжена у меня в мозгу.
– Да, вернулся. – Деймен сжимает мою руку и касается губами щеки. Он не всегда может прочитать мои мысли, зато чувствует их всегда. – Я в самом деле одумался, это точно.
– Вот видите? Так будем верить, что и Роман придет в чувство, – кивает Майлз. – А не придет – значит, не так уж он и крут, правильно?
Хейвен, скорчив гримаску, слизывает с большого пальца глазурь и бурчит себе под нос:
– Мне все равно.
– Не похоже, – прищуривается Майлз. – У тебя вроде Джош?
– У меня Джош, – соглашается она, пряча глаза и стряхивает с колен еще какие-то несуществующие крошки.
Я вижу, как ее аура переливается лживыми зелеными оттенками, и понимаю, что Хейвен врет. Влюбилась по уши! А если еще и Роман ею увлечется, тогда все: прощай, Джош, здравствуй, зловещий незнакомец.
Я открываю пакет с завтраком, усиленно притворяясь, что меня по-прежнему интересует еда, и вдруг слышу:
– Эй, друг, в котором часу премьера?
– В шесть. А что? Ты придешь? – У Майлза загораются глаза и аура вспыхивает надеждой.
– Ни за что такого не пропущу, – отвечает Роман, усаживаясь рядом с Хейвен и задевая ее плечом.
Ну видно же, что нарочно! Явно замечает произведенный эффект и бессовестно этим пользуется.
– Ну, как тебе жизнь в высших сферах? Все так, как ты и мечтал? – спрашивает Хейвен.
Если не видеть ее ауры, по голосу можно подумать, что она флиртует – но я-то знаю, что все очень серьезно. Аура не врет.
Роман протягивает руку, осторожно отводит ей челку со лба. Жест настолько интимный, что у Хейвен розовеют щеки.
– О чем это ты? – спрашивает Роман, глядя ей в глаза.
– Ну как же – элитный столик… Тот, где ты сидишь, – лепечет Хейвен, из последних сил стараясь сохранить видимость спокойствия.
– Кастовая система школьной столовой, – поясняет Майлз, разрушая чары, и отодвигает в сторону недоеденный йогурт. – Она везде одинакова. Все разбиваются на группки, а чужаков к себе не пускают. Они не специально, просто не умеют по-другому. Ну, а те, с кем ты сегодня обедал – элитная группка, правящая каста в школьной иерархии. Полная противоположность людям, с которыми ты сидишь сейчас. – Майлз тычет пальцем себе в грудь. – Нас еще называют «неприкасаемые».
– Чушь какая! – говорит Роман, отодвинувшись от Хейвен и откупоривая бутылку с содовой. – Полная ерунда! Я тебе не верю.
– Не верь, если не хочешь, но факт остается фактом.
Пожав плечами, Майлз грустно смотрит на элитный стол. Сколько бы он ни распространялся о том, что, мол, наш столик самый крутой, на самом деле он точно знает – для основной массы учеников «Бей-Вью» ничего крутого тут нет.
– Для тебя, может, и факт, а для меня – нет. Предпочитаю свободное и открытое общество, где можно садиться, с кем захочешь, и разговаривать, о чем угодно. – Тут Роман оборачивается к Деймену. – А ты? Веришь во всю эту чепуху?
Деймен пожимает плечами, не сводя с меня глаз. Плевать он хотел на элиту и не-элиту, на то, кто крут, а кто – нет. В эту школу он поступил исключительно ради меня, и только ради меня здесь остается.
– Мечтать не вредно, – вздыхает Хейвен, рассматривая свои коротко остриженные черные ногти. – А еще лучше, если бы эти мечты были хоть как-то связаны с реальностью.
– Вот тут ты ошибаешься, золотце. Это вовсе не мечты. – Роман улыбается, и от этой улыбки аура Хейвен начинает переливаться всеми оттенками розового. – Я добьюсь, чтобы это стало правдой. Увидишь.
– Да ну? Вообразил себя Че Геварой местного значения?
Я даже не пытаюсь скрыть яд в голосе. Хотя, если честно, меня больше удивляет, что я употребила слово «вообразил». С каких это пор я стала так разговаривать? Оглянувшись на Романа, вижу его напористую, желто-оранжевую ауру, и понимаю, что он и на меня тоже действует.
– Представь себе, вообразил. – Он улыбается обычной своей ленивой улыбочкой и заглядывает мне в глаза – так глубоко, что я вдруг чувствую себя голой. Как будто он все видит, все знает, и никуда от него не спрятаться. Считай меня, революционером, потому что не пройдет и недели, как этой вашей столовской кастовой системе настанет конец. Мы сломаем выдуманные барьеры, сдвинем столы и устроим большой общий пир!
– Пророчествуешь? – прищуриваюсь я, стараясь оттолкнуть прочь его бесцеремонную психическую энергию.
А он только смеется, ни капельки не обидевшись, На первый взгляд его смех кажется таким теплым, дружелюбным, обаятельным – никто не разглядит подтекст; жутковатый намек на злость, едва скрытую угрозу, предназначенную персонально для меня.
– Не поверю, пока не увижу своими глазами, – объявляет Хейвен, стирая с губ красные крошки.
– Когда увидишь – поверишь, – отвечает Роман, не отрывая от меня взгляда.
– Ну и что ты скажешь обо всем этом? – спрашиваю я.
Только что прозвенел звонок. Роман, Хейвен и Майлз побежали на урок, а мы с Дейменом немного отстали.
– О чем – обо всем? – Деймен останавливается и я тоже.
– О Романе. И об этой его столовско-революционной чуши?
Мне отчаянно хочется, чтобы кто-нибудь подтвердил, что я не ревнивая дура, а Роман действительно жуткий тип.
Но Деймен только пожимает плечами.
– Если ты не против, мне сейчас не очень хочется обсуждать Романа. Меня больше интересуешь ты!
Он притягивает меня к себе и одаряет неспешным обстоятельным поцелуем, от которого захватывает дух.
И хоть мы стоим посередине школьного двора, все вокруг как будто исчезает. Весь мир сжимается до одной-единственной точки. А когда я наконец отступаю от Деймена, я уже в таком состоянии, мне так жарко и трудно дышать, что я даже говорить не могу. Кое-как выдавливаю:
– На урок опоздаем.
И за руку тяну его к двери.
Деймен сильнее меня, мне его не сдвинуть.
– Я тут подумал – может, прогулять? – шепчет он, задевая губами мой висок, щеку, ухо. – Ну их, эти уроки. Есть столько других замечательных занятий…
Меня тянет к нему, как магнитом, я почти уже поддалась, и все-таки, покачав головой, делаю шаг назад. Я понимаю, он-то закончил школу несколько сотен лет назад, ему все это скучно и неинтересно. Мне и самой скучно. Какой смысл отсиживать уроки, если я могу мгновенно освоить любой предмет, которому нас пытаются обучить? И все-таки школа входит в число того немногого, что еще осталось нормальным в моей жизни. После аварии, когда я поняла, что никогда уже не буду нормальной, я такие вещи стала очень ценить.
– Ты вроде говорил, что нужно любой ценой сохранять видимость нормальности? – Я тащу его за собой, он упирается. – Разве для этого не нужно ходить в школу и хотя бы делать вид, что нам здесь интересно?
– Да, но что может быть нормальнее двух одолеваемых гормонами подростков, которые сбегают с уроков и раньше времени начинают уик-энд? – усмехается Деймен.
Его прекрасные темные глаза так и манят меня. Но я упрямо качаю головой и, еще крепче ухватив Деймена за руку, волоку его в класс.
Глава 9
Раз уж мы собираемся провести ночь вместе, Деймен не провожает меня после уроков. Наскоро поцеловавшись с ним на автостоянке, я ныряю в свою машину и еду в торговый центр.
Мне хочется купить что-нибудь особенное для сегодняшнего вечера. Что-нибудь хорошенькое Майлзу к спектаклю и мне на знаменательное свидание. У нас обоих нынче своего рода премьера. Бросаю взгляд на часы – оказывается, времени у меня не так уж много Может, надо было поймать Деймена на слове и прогулять оставшиеся уроки?
Вывожу машину с автостоянки, по дороге размышляя, не надо ли поискать Хейвен. Мы с ней очень мало общаемся после той странной истории с Триной. А потом она познакомилась с Джошем: они практически не расстаются, хоть он и учится не в нашей школе. Он даже ухитрился отвлечь ее от вредной привычки записываться во всевозможные группы психологической поддержки – а ведь прежде у нее был прямо-таки ритуал: после школы отправляться на очередное собрание в подвале при церкви, где участники накачиваются лимонадом, заедают его печеньицем и делятся друг с другом трогательными историями о борьбе с очередным пагубным увлечением.
То что мы стали реже видеться, меня не особенно огорчало – ведь Хейвен казалась вполне счастливой, как будто нашла наконец человека, который не просто любит ее, а еще и очень ей подходит. Но в последнее время мне стало ее не хватать. Хорошо бы все-таки встретиться и поболтать немножко…
Я замечаю Хейвен рядом с Романом. Он прислонился к своей шикарной красной спортивной машине, а Хейвен держит его за руку и хохочет над какой-то шуточкой. На ней черные джинсы в обтяжку и тесный черный кардиган, черная маечка с изображением рок-группы «Фолл Аут Бой», в черных, нарочно растрепанных волосах ярко-алая лента – общая картина могла получиться довольно мрачной, если бы ее не смягчала уютная розовая аура, которая все ширится, ширится, пока не поглощает обоих. Никаких сомнений – если бы Роман чувствовал то же, что и Хейвен, Джош быстро отошел бы на второй план. Я твердо намерена этому помешать, но тут Роман оглядывается и смотрит на меня через плечо – так пристально, так интимно и многозначительно, что я жму на педаль акселератора и проезжаю мимо, не останавливаясь.
Хотя все мои друзья считают Романа жутко классным и крутым, и школьная элита того же мнения, и даже Деймен его ни капельки не опасается – я все равно его терпеть не могу.
Пусть у меня на это нет никаких оснований, разве что под ложечкой что-то сжимается, когда Роман оказывается рядом, несомненно одно; от этого новичка мне сильно не по себе.
По случаю жары я отправляюсь в универмаг «Саут-Кост-Плаза», а не к торговым рядам на открытом воздухе под названием «Остров моды». Местные жители, наверное, поступают, как раз наоборот, но я – не местная Я из Орегона, а значит, привыкла, что погода в самом начале весны должна быть более… ну, предвесенней. Дождики, знаете ли, резкий ветер, хмурое небо и лужи. В общем, настоящая весна, а не этот странный, жаркий неестественный гибрид лета, пытающийся выдать себя за весну. И судя по тому, что мне рассказывали, дальше будет еще хуже. От этого я еще сильнее начинаю скучать по дому.
Обычно я стараюсь избегать общественных мест, где светло и шумно, давит накопленная толпой психическая энергия, от которой я не знаю, куда деваться. Да еще и Деймена со мною нет – он мог бы служить мне щитом. А так остается лишь старый верный плейер.
Я уже не натягиваю на голову капюшон, и темные очки тоже в прошлом. Не хочу больше выглядеть чокнутой уродкой. Просто сужаю поле зрения, ограничив его тем, что находится прямо передо мной, а от остального отгораживаюсь – это Деймен меня научил.
Вставляю в уши наушники, прибавляю громкость, и музыка отсекает посторонний шум. Только мельтешат перед глазами разноцветные ауры, да несколько бесплотных духов болтаются в воздухе прямо передо мной. Тех, что сбоку, я просто не вижу, поскольку поле зрения сузилось. Захожу в магазинчик «Секрет Виктории» и сразу направляюсь в отдел, где продают пикантные ночнушки. Я так сосредоточена на своей задаче, что не замечаю чуть поодаль Стейшу и Хонор.
– Ути-пути, боже ты мой! – нараспев тянет Стейша и шагает ко мне с таким решительным видом, будто я корзинка с надписью «Гуччи за полцены!». – Да неужели ж мы такое покупаем?!
И тычет пальцем в ночную сорочку у меня в руках. Проводит идеально; наманикюренным ноготком вдоль разрезов сверху и снизу, которые сходятся у круга в центре, украшенного мелкими стразиками.
Я и взяла-то эту вещь просто из любопытства, даже и не думала покупать, но увидев, как кривится Стейша, услышав ее издевательские мысли, чувствую себя круглой дурой.
Поскорее роняю ночнушку на полку и начинаю возиться с наушниками – якобы я ничего не услышала, а сама тем временем продвигаюсь к хлопчатобумажным комплектам. Эти халатики и рубашечки куда больше в моем вкусе.
Но перебирая миленькие вещицы в розово-оранжевую полоску, я вдруг понимаю, что они вряд ли придутся по вкусу Деймену. Он, скорее всего, предпочел бы что-нибудь более стильное, и чтобы кружев побольше а хлопка – значительно меньше. Что-нибудь такое, что и вправду можно назвать соблазнительным. А ведь Стейша со своей верной собачонкой так от меня и не отстали – знаю, даже не глядя.
– Ой, смотри, Хонор! Наша уродка не может выбрать, какую рубашечку взять – похабную или невинно-нежную? – Стейша гадко улыбается. – Мой тебе совет: если не можешь решить, бери похабную. Вернее будет, да к тому же, насколько я знаю Деймена, невинной нежностью его не проймешь.
Я застываю желудок скручивает беспричинная ревность, горло перехватывает. Всего лишь на мгновение – потом я заставляю себя дышать ровно и продолжаю разглядывать вещи на полках. Пусть она не думает, что ее слова задели меня хоть на секунду!
Кроме того, я прекрасно знаю, как все происходило на самом деле, и, к счастью, могу сказать совершенно точно: ничего между ними не было, ни похабства, ни нежностей. Деймен просто делал вид, будто Стейша ему нравится, назло мне. И все-таки мне до сих пор противно думать об этом, хоть там и было одно притворство.
– Да ладно, пойдем! Она все равно не слышит, – говорит Хонор, почесывая себе руку, после чего принимается в сотый раз проверять, не ответил ли Крейг на ее смску.
Но Стейшу не сдвинешь – она так легко не сдастся. Как же, такое развлечение!
– Слышит, слышит, – уверенно усмехается краешком губ. – Ты не смотри, что она в наушниках. Слышит не только, что мы говорим, а даже – что думаем. Эвер у нас не просто уродка, она еще и ведьма!
Отворачиваюсь и перехожу к другим полкам. Рассматриваю лифчики и корсеты, а про себя твержу: «Не обращай внимания, не обращай внимания! Притворись, что ничего не замечаешь – ей надоест, и она уйдет»
Не тут-то было. Стейша дергает меня за руку.
– Давай, не стесняйся, покажи Хонор, какое ты чудо природы!
Стейша уставилась прямо мне в глаза, от нее бьет поток злой темной энергии, а руку она мне стиснула так, что большой и указательный пальцы почти сомкнулись на моем запястье. Я понимаю, что она меня провоцирует. Стейша знает, на что я способна, после того случая в школьном коридоре, когда я потеряла терпение и не сдержалась. Только тогда Стейша меня доводила не нарочно – она ведь не знала, что может случиться.
Хонор переминается с ноги на ногу и ноет:
– Стейша, ну брось! Пойдем отсюда. Ску-у-учно. Стейша не слушает, еще сильнее сжимает мою руку вонзая ногти в тело, и шипит:
– Ну давай, скажи ей, что ты видишь!
Я закрываю глаза. Все внутренности скрутились узлом, а в голове, как в прошлый раз, теснятся образы: Стейша карабкается к успеху, прокладывая себе путь зубами и когтями, топча всех, кто попался на пути… В том числе и Хонор. Особенно Хонор, которая даже не смеет дать сдачи, так боится стать непопулярной,…
Я могла бы ей рассказать, какая у нее на самом деле подруга… Могла бы оторвать от себя Стейшу и швырнуть через всю комнату, так, чтобы пробила головой оконное стекло…
Но я не смею. В прошлый раз, когда я дала себе волю и высказала Стейше все, что знаю о ее мерзостях, это оказалось колоссальной ошибкой. Теперь мне еще больше приходится скрывать тайны – ведь они не только мои, но и Деймена.
Стейша смеется, а я изо всех сил уговариваю себя сохранять спокойствие. Напоминаю себе: казаться слабой – это нормально, страшнее поддаться слабости. Я обязана притворяться нормальной, делать вид, что ничего не понимаю, и пусть Стейша радуется, воображая, что победила.
Хонор морщится, глядя на часы – ей хочется уйти. Я уже собираюсь выдернуть руку и, может быть, совершенно случайно при этом смазать Стейше по физиономии как вдруг вижу нечто настолько ужасное, настолько отвратительное, что, шарахнувшись, опрокидываю всю стойку с нижним бельем.
Лифчики, трусики и прочие причиндалы кучей валятся на пол, а я приземляюсь сверху, словно вишенка на пирожное.
– Ой, мамочки! – визжит Стейша, ухватившись за Хонор. Они обе надо мной потешаются. – Вот припадочная!
Стейша вытаскивает мобильник, чтобы заснять все происходящее на видео. Подходит поближе и с удовольствием снимает, как я барахтаюсь, пытаясь сбросить красный кружевной поясок с резинками, обвившийся вокруг шеи.
– Давай, шустрей поднимайся и приводи все в порядок, а то ведь, знаешь, придется платить за испорченный товар!
Продавщица появляется как раз, когда я вскакиваю на ноги. Стейша и Хонор удирают. У самой двери Стейша оглядывается через плечо.
– Имей в виду, я за тобой слежу, Эвер! Я тебя в покое не оставлю!
