Текст книги "От января до марта один шаг (СИ)"
Автор книги: Алиса Стриж
Жанр:
Классическое фэнтези
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 19 страниц)
Часть 1. Жертвенница. Глава 5
– Ох Леда-Леда. Не думала я, что посчастливится выдать тебя замуж.
Девушка сидела на стуле у окна, а мать Латены – немолодая, но все еще красивая и стройная женщина – заплетала ей косу. Леда отчаянно клевала носом. Сон не шел к ней весь остаток ночи. Она все слушала и слушала пугливо, не скажет ли еще чего-нибудь странный медальон. Слова мерещились ей в каждом шорохе, но старинное украшение молчало. Уснула она только под утро, и ее практически сразу же разбудили гости.
В маленькой избушке собралось необычно много народа. Леда не могла припомнить, чтобы к ней когда-либо заходило более двух-трех человек, а тут заявилось сразу пятеро. Пришла деревенская староста – толстая как кадушка бабка с красным лицом и носом картошкой. С собой она прихватила свою внучку Анику, еще одну знакомку Леды. Девица смотрела куда-то в потолок, то и дело мечтательно вздыхая:
– Вот бы и мне графа.
– Ага, разбежалася, – тут же давала ей подзатыльник деревенская староста. – Глянь, какая Ледка ухоженная, даром что жертвенница. А за ее вышивками знатные дамы аж с самой столицы съезжаются. Куда тебе, балбеске до нее!
Восседали они на лавке у печи. Рядом с ними, почесывая торчащую вперед рыжую бороду, стоял отец Латены и оглядывал скромную книжную полку, которую сам же и смастерил. Немногочисленные Ледины книжки, на которые та откладывала годами, интересовали его мало.
– Чет покосилась, – сказал он озабочено. – Мож кажется? Ледка, зачем ж так много-то на нее положила?
– Много? – фыркнула крутящаяся вокруг Леды Латена. – Ага, куда там, много! Две штучки всего, да какая-то недокнижка... пес знает что в общем.
– А ну не ругайси, – погрозила ей пальцем мать. – А при графе так вообще молчи в тряпочку. И это, лицо сажей намажь. А то как польститься на тебя графов казначей, и будешь знать.
– Вот бы мне казначея графского, – мечтательно выдохнула Аника, за что опять получила от бабки подзатыльник.
– Даже не думай, Аниська, – грозно пророкотала староста. – Графский казначей тебя по сену поваляет да бросит брюхатую. Уж сколько было!
Леда радостно улыбалась, слушая их мирные переругивания. Ей льстило то, что эти люди собрались здесь ради нее, однако в сердце крепко угнездилось беспокойство. И с приближением заката оно только росло, все больше и больше портя настроение.
Муж и отец Латены принесли и накрыли стол – по-простому, по-деревенски – печеный картофель, хлеб, соль и вода. Застелили скатертью с красными снегирями и рябиной, которых Леда старательно вышила еще год назад. Томясь от ожидания, староста расплела косу жертвенницы и переплела ее другим манером, уложив часть волос вокруг головы. Девушку одели в платье. Конечно, парча без кринолина смотрелась не так знатно, но деревенские все равно охали и ахали, глядя на Леду.
– Принцесса, – умиленно сказала Аника. – Как из сказки.
– Смотри выше, королевишна, – возразила мать Латены. – Королевишна, не больше, не меньше!
– Да даже красивее! – хихикнула Латена. – Богиня.
– Цыц, богохульница, – погрозила ей пальцем мать. – Нече с Январь ее ставить. Королевшны вполне хватит. А тебе рано или поздно попадет от какого-нибудь ушастого жреца, егоза ты этакая.
– Интересно, а какой этот граф? – мечтательно протянула Аника. – Красивый, наверное.
– Ишь ты, размечталась, – вновь отвесила ей подзатыльник староста. – Нет в нем ничего красивого. И хорошего мало. Одно то радует, что Ледка за ним будет как за каменной стеной.
– И то верно, – тут же защебетала Латена, уводя разговор в более приятное русло. – Главное – безопасность. И пряники. Да, Леда?
Девушка натянуто улыбнулась шутке. Она то и дело поглядывала на солнце, от чего в глазах у нее плясали пятна. Вот оно легло на крышу соседнего дома и медленно начало уходить все ниже и ниже, пока не скрылось вовсе. Небо окрасилось красным, медленно подкрадывались сумерки. Все собравшиеся напряженно ждали, но ничего не происходило.
На колени к Леде вспрыгнула Мурыся и ласково ткнулась носиком в подбородок хозяйки, требуя ласки. Девушка огладила ее шерстку, почесала за ухом. Кошка расслабилась, перешла с колен на подоконник и начала точить об него когти, однако настроение ее вдруг резко переменилось. Мурыся вздыбила шерсть, зашипела и стремглав бросилась под лавку. Леда удивленно на нее посмотрела, а потом опасливо прижалась лицом к стеклу, чтобы увидеть, что же так напугало кошку. Прижалась, и тут же сердце у нее от испуга подпрыгнуло.
На нее смотрели горячие в вечерней мгле глаза – синие, словно две сапфира. Принадлежали они черной как смоль собаке, чем-то напоминающей волка. Пес смотрел на Леду заинтересованно склонив голову на бок. Смотрел так умно, что у девушки по спине мурашки побежали. Он не вилял хвостом, не рычал, не скалился, а просто сидел спокойно, наблюдая за Ледой.
– Чей это пес? – спросила обеспокоенно жертвенница, отвернувшись от окна. – Раньше я здесь таких не видела. Да и глаза у него какие-то...
– Пес? – мать Латены прижалась лицом к окну, козырьком выставив руку. – Леда, ты не перенервничала ли? Нет тут никакого пса.
– Он здесь был, я точно видела! – сказала Леда. – Пес с синими глазами.
Она выглянула в окно, но за ним и правда уже было пусто, лишь на снегу сохранились отпечатки лап. На темнеющем небе загорались первые звезды.
– Сами боги хотят, чтобы свадьба состоялась, – сказала вдруг староста. – Видишь ли, девочка, черный пес – это, скорее всего, дух Февраля. Говорят часто его видят в тех местах, где какое-то чудо случается. Февраль ведь был добрым месяцем. Добрым и влюбленным в Январь самой чистой любовью. Стало быть, и у вас с графом все выйдет, Леда. Верь моим словам. Старые сказки не врут.
– Жаль, что богиня только одна осталась, – вздохнула Анисья. – Как интересно жили наши предки – у них был шанс в нужный месяц получить помощь от божества.
– И не говори, – вздохнула староста, обойдясь на этот раз без подзатыльника. – А еще сказывали что боги в ту пору обращались животными и ходили по свету, помогая добрым людям и наказывая плохих.
– Я даже знаю в каких, – оживилась Леда. – В книжке вычитала. Например, Январь обращалась белым медведем. Потому он и вышит на флаге столицы. Мол, король служит богине и только ей. А ноябрь обращался аистом, потому что...
Договорить она не успела. С улицы донеслось ржание коней, топот копыт, лай собак и к маленькой избушке подъехала знакомая Леде карета. Кучер натянул поводья, останавливая уставших лошадей. Дверцы кареты распахнулись, и на темную улицу выбрался какой-то здоровый, бородатый дядька.
Часть 1. Жертвенница. Глава 6
В доме началась суета. Анисья пугливо подсела поближе к бабушке, Латена вытащила зеркальце и принялась прихорашиваться. Одна Леда припала к окну, с интересом и страхом смотря на улицу. Бородатый громила помог выбраться из кареты дряхлой, согбенной женщине и повел в сторону дома. Вслед за ней выскочил уже знакомой Леде Ретео – все в том же цилиндре и все такой же веселый, но уже без Игрид. И все.
У Леды внутри похолодело. Ретео, разумеется, графом не был, а больше мужчин не приехало. Она сощурила глаза, чтобы повнимательнее рассмотреть бородача, и поняла, что ему ни как не меньше шестидесяти.
«Бежать, – мелькнула у нее в голове предательская мысль. – Обрезать косу и бежать, мотаться по деревням, только не замуж, только не за старика-женоубийцу!»
И тут случилось то, что чуть охладило ее пыл. Ретео обернулся и что-то крикнул – слов девушка не разобрала. В тот же миг из кареты, держась прямо и с достоинством, вышел еще один человек. Незнакомец решительно закрыл дверцу кареты, прищемив ей конец своего темного плаща. Сделал шаг вперед, дернул застрявшую ткань и чеканно пошел в сторону дома.
Ретео, старуха и бородач уже входили в дом, приветствуя собравшихся.
– Здравствуйте, здравствуйте, – пробасил добродушно бородачь. – Как тут чисто. Не врал ты, Ретео, хозяюшка. А где наша невестка?
– Здесь она! – прочирикала Латена и, сдернув Леду со стула, подвела ее к мужчине. – Вот она! Смотрите, какая красавица!
– Добро, – сказал мужчина, потирая бороду.
В нем было никак не меньше двух метров роста, и, чтобы рассмотреть его лицо, Леде пришлось запрокинуть голову. Лохматая борода торчала клоками, придавая ему какой-то неухоженный вид. Великан отчаянно не помещался в избе, низкий потолок заставлял его стоять склонив голову. Добрые белесые глаза смотрели на Леду с интересом, однако по одежде мужчина скорее напоминал дружинника, чем графа.
– Горн, а ну-ка отойди-ка в сторонку, – Ретео обошел великана и восхищенно глянул на Леду. – Сотню бешеных псов мне на голову! Если бы я не видел вас, леди, в драном сарафане, то решил бы, что вы баронесса или графиня, непонятно как очутившаяся в этой лачуге. Хотя куда уж им до вас! Вы куда красивее!
Он встал на одно колено и галантно поцеловал Леде руку, от чего та покраснела и смутилась.
– А ну отстань от девушки, охальник! – проскрипела, тут же закашлявшись старуха.
– Да-да, госпожа графиня, – тут же ретировался Ретео. – Как вам угодно. А прочих дам хоть можно поприветствовать как полагается?
– Как полагается будешь приветствовать своих пассий, а с этими давай вежливо, – проворчала старуха, и бородатый великан помог ей сесть на одну из принесенных соседями табуреток. – А то люди подумают, что ты Аластров придворный шут, а не казначей.
Старуха Леде сразу понравилась. Пусть она ворчала и кашляла, пусть руки и щеки у нее тряслись, но на губах ее сияла добрая улыбка. К тому же на ней было старомодное бардовое платье и напудренный парик. Да и пахло от этой престарелой леди мылом и духами. Оказавшись у стола женщина прежде всего приподняла краешек скатерти, глянула на снегирей и с толикой грусти вздохнула:
– Эх, были времена, и я вышивала прекрасных птиц. Впрочем, так ровно у меня никогда не выходило.
Леда улыбнулась от удовольствия и легко поклонилась старухе. Та одобрительно кивнула и представилась:
– София, бабушка твоего будущего мужа, старая... кх... старая перечница и по совместительству графиня.
– Леда, – представилась девушка, а потом добавила. – Швея.
– Швея, значит, – раздался негромкий, но властный голос у нее из-за спины. – Ну здравствуй, швея.
Девушка повернулась и нос к носу столкнулась с последним из гостей. Она сразу поняла, что перед ней стоит граф. Он уже скинул свой теплый плащ и прислонил к стене у входа трость. На вид ему было никак не больше двадцати пяти, но на его лбу и между бровями уже пролегли сухие складочки морщин. Темные глаза смотрели на Леду из под густых бровей довольно недружелюбно. Горбатый нос делал графа чем-то похожим на ворона, длинные же черные волосы были собраны в хвост на затылке, открывая широкий лоб.
Леда поежилась. От Аластра веяло какой-то неприятной властностью и постоянным недовольством. Несколько минут она ждала, что сейчас он скажет о ней что-нибудь дурное, но граф не сказал ровным счетом ничего. Вместо этого он склонил голову в чем-то наподобие поклона. Леда поклонилась в ответ.
– Гости дорогие, присаживайтесь к столу, – сказала добродушно мать Латены. – И вы, ваша светлость граф, присаживайтесь. Деликатесов у нас, конечно, нет...
– И не нужно, – сухо перебил ее Аластр. – Горн, будь добр, сходи в карету за подарками. Мне не терпится поскорее покончить с этим.
– О как, – сказал Горн басовито. – Стало быть уже не хотите просто уйти? А то грозились весь де...
Ретео наступил ему на ногу, неведомым образом оказавшись рядом. Великан замялся и добавил:
– Да-да, сейчас схожу. Вы только место мне за столом оставьте, чтоб я не стоял.
– Разумеется оставим, – заверил его Ретео. – Иди-иди!
Как только здоровяк ушел, гости начали рассаживаться. Все за стол не поместись. С одной стороны в серединку уселась Лада. По правую руку от нее сел отец Латены, по левую – мать. Напротив девушки, сверля ее темными глазами, уселся граф. Слева от него – его бабушка, справа оставили стул для Горна. Остальные расположились на лавке. Ретео развлекал Латену и Анику какими-то шуточками, деревенская староста хмурилась. Вернулся Горн, сшибив с конька пару сосулек своей головой. Сбросил овечью шубу на сундук, закрыл поплотнее дверь и передал Аластру большую плетеную корзину. Тот поставил ее к себе на колени и сказал матери Латены.
– Что ж, начинайте. Очень уж мне интересно послушать, на ком я собираюсь жениться.
– Цыц, – сказала ему старуха. – Язык прикуси и молчи, сынок. Третий раз уже, а все на одни и те же грабли наступаешь. Начинайте сватовство, матушка. Мы ждем.
Часть 1. Жертвенница. Глава 7
Соседка запалила тонкую, длинную свечу, воткнув ее в ломоть хлеба. Перед графом поставили рюмку с водой. Леда знала – в эту воду насыпали по традиции соли. Считалось, что еще до свадьбы жених должен добровольно отведать «слез невесты», чтобы понять, как они горьки и не заставлять ее плакать. Ритуал же сватовства состоял в том, жених должен был покупать у невесты ответы на вопросы о ее прошлом. Причем и жених, и невеста молчали. Говорили за них представители – обычно родители, но если их не было, то просто самые близкие люди. Все это продолжалось до тех пор, пока длинная свеча не прогорит. Если до того, как она потухнет, жених выпивал крепко соленую воду, считалось, что свадьба состоится.
«Наверняка не выпьет, – подумалось Леде, у которой мурашки ползли от хмурого взгляда графа. – Я точно ему не нравлюсь».
– Итак, приступим, – сказала старая графиня и, сунув руку в корзину, выудила из нее нитку малахитовых бус. – Вопрос первый – кто были родители нашей красавицы-невесты?
С этими словами она пододвинула бусы к Леде. Девушка напряглась. Она и не думала, что подарки будут настолько дорогими. Она бы охотно и за ленточку для косы ответила на такой простой вопрос. Нерешительно, испуганно она взяла в руки бусы и кивнула соседке. Та откашлялась в кулак как запровская сказительница, и объяснила:
– Мать Леды родилась в соседней деревне. Она была жертвеницей, как и ее дочь, и точно так же сиротой. Отец же появился на свет в нашей деревне от местной травницы да кузнеца, которого потом казнили за какую-то мелкую провинность. То ли коня он господам неправильно подковал, то ли от сделанного им канделябра дом у кого загорелся – не вспомню уж. В общем отец Леды хорошим человеком был, да только больно своенравным. Женился на жертвенице всем назло, любил ее страшно.
В глазах Аластра блеснул интерес. Заметив это соседка замолчала, улыбаясь. Леда не сразу поняла, что хитрая мать Латены скорее всего хочет выцыганить у графа побольше подарков. Тем временем настала очередь Горна задавать свой вопрос. Он достал из корзины костяной гребень с резьбой и, пододвинув его к Леде, спросил:
– Нам ясно, как умерла ее мать, тут ошибиться сложно. Но как погиб ее отец?
Леда закусила губу. С одной стороны она понимала – ответ их не обрадует. С другой гребень лежал такой красивый, такой хороший, такой ладный. Всем гребням гребень. Она знала – даже если Аластр откажется брать ее в жены, он не вправе вернуть себе подарки. Это была даже не жадность, а скорее желание обладать хоть чем-то красивым. Тем, о чем она всегда мечтала. Пусть какой-нибудь год, а то и месяц до принесения в жертву, но обладать. Осторожно она приняла гребень и, нерешительно прижав его к груди, кивнула.
– Батьку ее убили, – ответил отец Латены. – Пытался не дать жену свою в жертву принести. Вот у этого самого дома и товоть... укокошили. Кровищи было – море. До сих пор на крыльце кровь в доски въелась.
Аластр быстро перекинулся странным взглядом с Ретео, а потом повернулся к старой графине и толкнул ее под бок – задавай, мол, следующий вопрос. Она лукаво улыбнулась и, покашляв в платок, сказала:
– Знаю, знаю, любимый мой внук, какой вопрос ты хочешь задать. Хорошо. Спрошу. Не буду над тобой хулиганить.
И она достала из корзины зеркальце. В свете свечи драгоценные камни сверкнули всеми цветами радуги, и Леда открыла рот от изумления. Она видела такое лишь однажды у баронессы, приехавшей к ней из столицы за платьем. Дома у Леды зеркала не было вовсе, да и иметь она его не хотела, но то зеркало тогда крепко запало ей в душу. Девушке подумалось, что в таком даже ее черная жертвенная коса не покажется безобразной. И вот теперь перед ней лежало такое же, только еще краше. Леде и в руки-то его брать было страшно – вдруг разобьет или поцарапает такую красоту. Она уже хотела замотать головой, но соседка положила ей ладонь на плече и шепнула на ухо:
– Бери, дуреха, пока дают. Знаю, какая ты скромная, но хоть раз-то душеньку свою потешь. В случае чего продашь потом, коль голодный год придет.
Сглотнув, Леда кивнула и приняла зеркальце. Посмотревшись в него, Леда увидела свое лицо – впервые, пожалуй, за несколько лет. Большие, обрамленные темными ресничками глаза, пухлые губы, круглое личико и носик кнопкой показались ей какими-то чужими, незнакомыми. Видела она себя в последнее время лишь в отражении воды, а там лицо казалось страшным, пустым, мертвым. Теперь же она видела – она жива. Глаза у нее блестели, на щеках горел румянец, а на красивом лице не нашлось ни единой оспинки, ни единого прыщика. С интересом она глянула на пристально следящую за ней Латену и та показалась ей не такой уж и красивой. Они были хороши одинаково, но каждая по-своему.
– Итак, вопрос, – напомнила отвлекшейся Леде старая графиня. – Не был ли ее отцом тот самый известный мужчина, что зарубил топором трех жрецов Января, и знатно покалечил еще двоих? Прошу вас, милая невеста, кивните или покачайте головой сами. Не след узнавать о таких вещах от ваших знакомых.
Леда помедлила, а потом кивнула. Скрывать не было совершенно никакого смысла – они бы все равно докопались до истины. Подняли бы записи, или спросили Мелунаса. Старый жрец прекрасно знал о похождениях ее отца. За это-то он ее и ненавидел, часто поговаривая, что «от осинки не родятся апельсинки».
После ее кивка глаза Аластра очень нехорошо загорелись. Леда никак не могла понять, что же такое в них плещется – злоба, заинтересованность, азарт? Что-то, чего она не знала, не умела чувствовать, таилось в его душе. И ей совершенно не хотелось знать, что это такое.
Тем временем свеча прогорела наполовину, и настала очередь Горна спрашивать. Он вынул из корзины следующий подарок – веер с кисточкой на ручке. Леде стало смешно. Она не видела надобности в веере, ведь у нее, в отличие от некоторых знатных дам, все зубы были целыми. Еле сдержавшись от улыбки, она посмотрела на Горна, глазами выпрашивая вопрос.
– Я так понимаю, – сказал он, – что ты, красавица, была совсем крохотной, когда осталась без родителей. Как же так вышло, что ты от голода не померла?
Леда приняла веер, открыла его и махнула интереса ради. Он оказался расшит бисером в виде хвоста заморской птицы павлин, о которой она слышала из сказок. Ручка же являлась телом и головой, изогнувшейся книзу и смотрящей не Леду глазом-изумрудом.
«Богат же Граф, – подумалось ей. – Такие подарки какой-то простолюдинке дарит. А вдруг я ему не понравлюсь? И что тогда? Только деньги на ветер выкинет».
– Что ж, мы подсобили, – сказал сосед. – И кормили ее, и одежду кое-какую старую, Латенкину отдавали. Дочка-то наша быстро росла, высоченная она у нас. А Ледочка маленькая да низенькая, вот и донашивала. Жила она первые года-то с бабкой своей, старой травницей. Но как Леде семь лет стукнуло травница померла. Мы хотели, стало быть, забрать девочку нашу, лебедушку, к себе, да она запротивилась. Такая была балда самостоятельная. Сама и за курями, и за козой бодливой ухаживала, и дома мела, и хлеб выучилась печь. Ну мы повоевали с ней немного, пару раз попытались у себя запереть, да тщетно – сбегала постоянно. Вот и живет с тех пор одна, самостоятельно. Со всеми на покос ходит, на огороде сама пашет, от усталости валится – а помощь не принимает. И при том, вишь в какую девку знатную вымахала!
Опустив глаза в пол, Леда зарделась. Она никогда не могла без смущенной улыбки слушать, как ее хвалят. Впрочем, кроме подружек да соседей хвалили ее редко. Знатные дамы обычно принимали ее талант к шитью да вышивке как данность, и отвечали на него чаще честной холодной монетой, нежели похвалой. Впрочем, это Леду вполне устраивало. Ей нравился сам тот факт, что они придут на бал, и там их платья будут нахваливать подружки.
– Ишь ты, борец, – сказала с доброй улыбкой старая графиня. – Совсем как наш Аластр.
Леда осторожно подняла на графа глаза и увидела, что он снова недовольно хмурится. Это показалось ей странным. Тем временем старая графиня достала из корзины еще один подарок. У девушки сердце екнуло. Пряники. Да не один, а целая перевязанная лентой картонка, на которой умелой рукой художника был нарисован золотой петушок.
– А где же наша невеста так знатно научилась вышивать и шить? – спросила графиня, пододвигая девушке заветное лакомство. – Да ты открой, девочка, не стесняйся. Вижу же, какими голодными глазами ты смотришь. Не бойся. Никто тебя не обидит.
Со всей возможной благодарностью Леда ей улыбнулась. Свеча почти догорела, и соседка затараторила побыстрее, чтобы успеть рассказать:
– Четыре года назад в нашу деревню приехала старая швея, и потянулась к ней кавалькада городских модниц. У нее обшивался весь город, она славилась как лучшая из тамошних мастериц, потому нашли ее даже в деревне. Она уже совсем старая была, приехала умирать в родную деревню. Все смеялась, что ее клиенты найдут и на том свете. Люди к ней ехали, только вот шить она уже не могла – руки тряслись. Потому попросила дать ей учениц. Вот этих трех милых девушек – Леду, Латену и Анику, мы к ней и отправили. Анику она выгнала, сказав, что та безрукая, Латена сама ходить не стала – ей по дому помогать надо было. А Леда прижилась и все-все мастерство у нее переняла. А когда старая швея умерла, то она за нее осталась. И шьет она не хуже, а порой даже лучше старой швеи. Вот, платье что на ней, к примеру, она сама сшила. И платье что на дочери нашей, Латене, тоже ее работа. А еще она читать и писать умеет, вишь сколько книжек на полке...
Граф прервал похвалы соседки, властно ударив по столу рукой. Глаза его метали молнии, но в краешках губ Леда видела слабый отблеск улыбки. Он встал и внутри у девушки все оборвалось. Огонь, чихая, тонул в лужице воска.
«Ну все, Мелунас отправит меня к Январь, – подумала обреченно Леда. – И не будет никакого долго и счастливо».
Лежащие пред ней подарки вдруг показались ей совершенно ненужными, бесполезными. Она решила – вот уедет граф, и она тут же отдаст их Латене с Аникой. Им они нужнее будут чем ей на том свете. Древний медальон на шее девушки вдруг снова, как прошлой ночью, нагрелся и тускло засветился в полумраке. Чтобы скрыть это, девушка в панике зажала его между ладонями. Теплое золото пульсировало в ее руках, будто пыталось поддержать.
Леда закрыла глаза чтобы не видеть, как погаснет свеча. Закрыла плотно-плотно, так, что круги заплясали под закрытыми веками. Ей показалось, что если она их не откроет, то и не умрет никогда.
– Мне не нужна швея, – сказал граф властно. – Мне все равно, умеет ли она шить, вышивать, вязать, читать, писать или говорить. Мне нужна красивая женщина, которая родит мне здорового ребенка, и хорошо бы сына. Заруби себе это на носу, швея. Свадьба будет в последний день Января. Пошлите, нам еще готовится.
Удивленно открыв глаза, Леда увидела перед собой пустую рюмку и силуэт графа – высокого, злого, жесткого человека, женой которого ей предстоит стать. Свеча погасла и в комнате царила темнота, лишь луна заглядывала в покрытое узорами зимы окно.