Текст книги "Речи любовные"

Автор книги: Алиса Ферней

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 18 страниц)

2

Никто никогда ни о чем не узнал. Ева не получила подтверждения своим подозрениям и давно забыла о том вечере. Они больше не собирались вместе, чтобы смотреть матчи по боксу. Они стали набравшимися жизненного опыта людьми среднего возраста, а их дети – взрослыми. Время поймало их в свои расставленные лопушки. Любовные истории, интрижки пошли теми путями, которых они не могли предвидеть. Жизнь оказалась гораздо сюжетнее. И тем не менее все случалось с неумолимой очевидностью, словно все было предначертано, завязано в такие узлы, которые могли их либо освободить, либо закабалить. Чего же не хватало? Признаков или смелости их разгадать? Ева и Макс развелись. Ева пошла работать. Сперва, правда, попыталась отправиться на тот свет, да не вышло. Макс твердо стоял на своем, не уступал, навещал ее в больнице, но домой ни ногой. Поправившись, она съехала. Дети жили своей жизнью. Развод казался им лучше свары. Возможно, и они пойдут по стопам родителей: поженятся, а потом разведутся. Старшая дочь уже выбрала себе возлюбленного, с которым не могла найти общего языка. Ева и Макс могли лишь предугадать, к чему это приведет, но не помешать. Порой они виделись у Анри с Мелюзиной. Ева и Мелюзина никогда не были дружны, но отчаяние Евы тронуло Мелюзину. А Анри с другими друзьями Макса поучаствовали в том, чтобы он убедился в необходимости начать новую жизнь. Мелюзине ничто не помогло вылечиться. Ликеры больше чем когда-либо лились рекой. Она выходила из себя, плакала из-за пустяка. «Одной любви для жизни недостаточно», – думала, уходя от них, Ева. Жизнь нужно потратить на что-то еще. Красивая женщина все равно не цветок, не может стоять на одном месте, пусть ее холят и лелеют и поливают. Ева любила рассказывать Максу о своей работе. Это было что-то новенькое.

– Ты никогда по-настоящему не хотел, чтобы я работала, – говорила она.

– Да нет же! – отнекивался Макс. – Я думал, ты этого не хочешь. Думал, тебе нравится сидеть дома.

– Я тоже так думала. А нужно было слушать Луизу.

– А что она говорила?

– Что все должны работать.

– Она что, марксистка?

– Не знаю.

– А как она?

– Мы больше не видимся. Знаешь, с тех пор, как я перестала быть членом клуба, я никого не вижу из друзей, кроме Мелю.

– Получилось ли у нее родить ребенка? Жаль было ее.

– Может, они усыновили, – предположила Ева.

***

Они подъехали к ее дому.

– Остановись там. – Она указала на место, которое было ему так же хорошо известно, как и ей.

Она вышла.

– До свидания, – с грустной улыбкой попрощалась она. – Брак – некрасивая вещь, – добавила она, считая, что это явилось причиной смерти их чувства.

– К чему теперь-то об этом говорить?

– Я думаю о нас.

– Не причиняй себе боли.

Ей пришлись не по душе его слова.

Не брак некрасив, а наш с тобой брак. Мне кажется, брак все портит – и чувства, и людей. Взгляни на Мелюзину и Анри, как они разрушают друг друга. – Помолчав, она добавила, как бы по зрелом размышлении: – Это брак сделал меня такой. Ведь ты любил меня раньше.

– Не помню. – Он не желал уступать. Она заплакала.

– Не плачь. – Он попытался как-то поправиться. – Не знаю, как тебе ответить, не то чтобы я не любил тебя, а я потерялся. Да уж! Теперь кажется, что столько всего было, не одна, а несколько жизней.

Ей не нравилось, когда он так говорил, но она промолчала и улыбнулась. Она еще не отчаялась вернуть его.

– До скорого, – сказал он.

– Попробуй поговорить с Катрин. – Это была их старшая дочь.

– Это нелегко, ты же знаешь.

– И все же попробуй, я ее нервирую.

– Обещаю попробовать.

Луиза ушла от Гийома. Он завел себе молоденькую, по словам Тома, очень хорошенькую любовницу, но не был счастлив, поскольку предвидел, что и она от него уйдет. Луиза вышла замуж за мужчину своих лет, вдовца, бездетного. Они удочерили двух китаяночек. Им ничего больше не нужно было от жизни, да она и не была им уже подвластна. Луиза была счастлива и не осмеливалась видеться с Гийомом. Она узнавала о нем от Марии.

– Не понимаю, почему он не устроит свою жизнь.

– Слишком восприимчив к красоте, – ответила Мария. Луиза улыбалась.

– Не думаю, что это так. Он так и не опомнился от своей первой неудачной женитьбы, это было начало его бесконечных блужданий.

– Ты слишком романтична, – сказала Мария.

– И это говоришь мне ты! Они смеялись.

– А как ты себя чувствуешь? – спросила Луиза.

– Как цветок.

Она была единственной из всех подруг, кого еще окружали дети: всего их у нее было семеро, и последние еще не выросли.

– Тебе бы позвонить Пенелопе. Она так одинока! С тех пор, как Поль умер, вокруг нее никого. Они виделись лишь с его друзьями, а друзья умирают один за другим. Простая арифметика. Как твои дочки? – Она произнесла «дочки» с радостью.

Сара все ждала, когда Том женится на ней.

– Что ты во мне нашел? Чего ты боишься? – спрашивала она.

– Что изменится от какой-то бумажки?

– Какой ты эгоист! Я загубила свою жизнь, дожидаясь тебя. У тебя дети, любовница, а я, как идиотка, все еще надеюсь. Где найдешь вторую такую дуру? Как я не пойму? Опять все об одном. И не делай такое выражение лица. Пока ты будешь оставаться эгоистическим скотом, я буду повторять одно и то же!

Разговаривая с Полиной, Сара спрашивала:

– Как Марк? Таких, как он, по пальцам можно сосчитать…

Эпилог Когда нет конца

– Вы просто великолепны!

– Вы всегда так говорите!

– Я всегда так думаю.

– И все же это все меньше становится правдой!

– Мой взгляд не меняется, я вижу вас такой же прекрасной, как в первый раз – в красном пальто.

– Так вы не забыли мое красное пальто!

– Словно это было вчера.

– С каких это пор у вас прорезалась память?

– С тех пор, как я стал стариком.

– Прекратите! Вы не похожи на себя, когда так говорите.

– Что ж, я не похож на себя!

– Но я-то знаю, что это вы!

– В таком случае могу вам кое-что предложить!

– Вы никогда этого не делали.

– Я все думаю, что это со мной было!

– А я знаю, чего мне это стоило.

– Вы не будете грустить?

– Попробую.

– Тогда не будем говорить о том, в чем вы меня упрекаете. Я бы хотел, чтобы вы поменяли взгляд на вещи. Я дал вам больше, чем вы думаете.

– Что вы мне дали, кроме несчастной любви?

– Моя ли вина, что вы были замужем?!

– У меня было достаточно свободы, чтобы любить вас.

– Но вы любили!

– О да, вы позволили любить себя…

– С наслаждением!

***

– Может быть, пойдем в гостиницу?

– Вы никогда не хотели вести меня в гостиницу, даже когда я умоляла вас.

– Я думал, это не для вас!

– Меньше надо было думать.

– Я хочу ласкать вас.

– Вдруг ни с того ни с сего?

– Но мне всегда этого хотелось!

– Почему же вы этого не делали?

– Потому что для вас это было серьезно.

– А для вас нет?

– Меньше, чем для вас, мне кажется.

– Нам не хватало места, где бы мы могли встречаться.

– Не знаю, чего не хватало, но чего-то не хватало.

– Печаль тайных встреч.

– Я помню нежную, как мед, кожу! Пошли в гостиницу.

– Возраст уже не тот!

– Шутите! Никто вас не знает, как я: вы твердая и прямая, как дерево!

– Мы динозавры!

– Да, моя дорогая, мне кажется, я знаю вас с доисторических времен.

– Но я не всегда была.

– Подвиньтесь ближе вместо того, чтобы спорить! Вы раньше говорили меньше!

– Молчание…

– Молчание вас тяготит?

– Я всегда боялась наскучить вам.

– Какая ошибка!

– Я никогда вам не наскучивала?

– Вы хорошенькая, как маков цвет.

– Отвечайте, вам со мной было скучно?

– Никогда.

– Как так?

– Я любил на вас смотреть. Вы были усладой для моих глаз.

– Этого мало!

– Бывает, этого достаточно.

– А теперь?

– Пойдемте со мной.

– Вы серьезно?

– Не хотите?

– Хочу и никогда не переставала этого хотеть.

– А что вас мучит на сей раз?

– Любовь к вам.

Конца нет.

– Когда я до вас дотрагиваюсь, все преображается. Вы фея!

– Долготерпимая!

Она смеялась, показывая все те же нетронутые зубы, как и в их первую встречу.

– Обожаю, когда вы смеетесь! Такая нежная… Нежная и мягкая!

Она смеялась. Смеялся и он, а потом заговорил серьезно:

– Перестанете ли вы отныне сомневаться, что мы связаны навсегда? Это так, Полина. И не знаю чем. Никогда не знал. Я много думал о вас. Да. Больше, чем вы думаете. Ничто не может разорвать то, что нас связывает. Я обрел вашу любовь. Она навсегда во мне.

– А что обрела я? – словно упрек, шепнула она.

– Мою.

Она опустила голову. Сердце ее учащенно билось. Он только что произнес то, чего она ждала от него с самого начала. Бесконечная радость затопила ее, радость победы: не напрасны были страдания, они шли верной дорогой и стали любовниками. Но лицо ее осталось непроницаемым.

– Я бы так хотел, чтобы, думая обо мне, вы были счастливы! Чтобы я хоть на это сгодился!

– Но это не так, я несчастна.

– Всегда?

– Почти всегда.

***

Они шли пустынной улицей по освещенному ночному городу.

– Сколько километров мы прошли?

– Это вы придумали, могли бы посидеть где-нибудь! А вы не любите ходить? – удивилась она.

– Не очень, если уж идти куда-то, то с определенной целью.

– Мой муж говорит то же самое.

– Ну при чем тут муж! Он дома сегодня вечером? Он внезапно подумал об этом человеке, который не существовал для него.

– Наверное.

– Он должен вас ждать. Который час?

– Поздно.

– В таком случае возвращайтесь побыстрее.

Она кивнула.

– Там остановка такси.

Они прошли по подземному переходу, и он взял ее за руку, словно для того, чтобы приподнять и унести вверх.

В ней что-то трещало по швам и загоралось при мысли о расставании. Как можно было так надрывать себе сердце? Нежность – что это: яд, наркотик, без которого невозможно обойтись? Она боролась сама с собой. Злилась на себя за свою слабость! Но она часто ощущала, до какой степени неотразим грубый мужчина, смягченный любовью. Будет ли она непременно несчастна из-за того, что надо расставаться? Любовь в браке и вне его были как близнецы, которых жизнь не одинаково баловала. Он обнял ее и поцеловал.

– До скорого.

– Не говорите так больше.

– Почему? – удивился он.

– Я больше не могу этого слышать. – Было горько при мысли о расставании, о предстоящих переживаниях и о том, что ему все нипочем. – Прошлое и вся ваша ложь приходят мне на память.

– Моя ложь?

– Все ваши не сдержанные обещания.

– Я вам хоть раз что-то обещал? – спросил серьезно он.

– Нет, – отвечала она с глазами, полными слез. Она все это придумала. Не была ли она просто той, что влюблена в призрак? Не преследовала ли его именно потому, что он ускользал? Не дорожила ли она больше чувством, чем им самим? Был ли он и впрямь так неотразим? Не было ответа. Она думала, что любит его. И не важно, если это было лишь способом не предавать счастливого начала. Известно, какими узниками своих представлений мы себя порой ощущаем. Это было вопросом родства: было ли у них чувство схожести? Отвергали они или принимали конечность вещей? Она была решительно на стороне тех, кто отвергал. Тому, кто думает о конце, не стоит ни за что браться. А то, что появилось, должно оставаться. Одна жизнь могла продолжить один вечер. Одна женщина могла не быть непостоянной. А он? Что сказать о его манере разжигать и поддерживать огонь? Должна ли она на него за это обижаться? Она никогда не держала злобы на него, несмотря на все страдания. Ни разу не подумала о том, чтобы сжечь мосты. Надо думать, эта асимметричная идиллия была менее губительной для нее, чем спасительной. Ведь, по большому счету, он не был с ней неискренним. Никогда не давал он ей повода думать, что она его обманула и заловила. Взгляды и этот голос… но ни одного обещания, это верно.

– Я вам обещал только одно и сдержал слово. Я нуждался в том, чтобы вы были, и вы навсегда в моей жизни.

– Знаю, – отвечала она сквозь слезы.

– А теперь идите к мужу. И улыбайтесь, – крикнул он в ночи. – Оп-ля! Жизнь продолжается!