Текст книги "Очень эльфийский подарок"
Автор книги: Алиса Чернышова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 15 страниц)
Упрямо сжав губы, я снова посмотрела на чистую страницу. Разговор с эльфом неожиданно придал сил и злости. Хватит уже покупаться на мерцание обманчивых огней! Вот он, мой шанс на истинную любовь. А значит, хватит бояться!
Тихо выдохнув сквозь зубы, я быстро написала:
“Здравствуй”.
Ничего умнее в голову всё равно не придёт, а значит, к чему над собой издеваться?
Долгое время ничего не происходило. Я уже начала думать, что толку не будет, когда по бумаге изящной каллиграфией зазмеились слова:
“И что это за шутки?”
Я, признаться, слегка растерялась. Так и подмывало написать нечто вроде: “Здравствуй, я твоя истинная любовь!” – но по здравому размышлению выходило, что лучше не стоит.
Я бы, пожалуй, в ответ на такое заявление послала, причём по самому заковыристому и неожиданному адресу. А может, и не одному. Но молчать тоже не вариант…
“К сожалению, пошутили скорее надо мной, – написала я быстро. – Возможно, жестоко пошутили. Но знаете, есть вероятность, что вы сможете меня спасти”.
“Не заинтересован, – написал мой собеседник. – Никогда не страдал альтруизмом по отношению к подозрительным незнакомцам. Впрочем, если ты, кем бы ни был, откроешь мне секрет той магии, с помощью которой проник сквозь защитные плетения моего дома, тогда я готов как минимум выслушать”.
Настроение моё резко устремилось даже не к нулевой, а к минусовой отметке. Да, теперь почти верю, что принц… практичность говорит сама за себя. Что же мне так везёт, как утопленнице?
“Боюсь, что не смогу открыть секрет, потому что его не знаю. Это магия не моя”.
“Всё интересней. И чья же?”
“Феи-крёстной”.
Ответа не было долго.
Я успела сто раз пожалеть о своих словах, когда появилась следующая надпись:
“Вот как. Что же, чисто из любопытства уточню: чем именно я должен помочь?”
Солгать? Не хотелось бы. Но что-то мне подсказывало, что правду он тоже не оценит. Опять же, нужна ведь истинная любовь… С другой стороны, какая это истинная любовь – если начинать разговор со лжи?
“Меня может спасти только ваш поцелуй. С большой долей вероятности”.
Снова пауза.
“Понятно. Охотница за принцами, значит?”
Бездна! Почему я не подумала о такой реакции?! Забывшись, я сдавленно застонала.
– Эй, ты чего? – Ирон в долю секунды оказался рядом.
“Я – дура”.
– Тоже мне новость дня! А если поподробнее?
“Он считает меня охотницей за принцами”.
Брови Ирона поползли вверх.
– С какой радости? Что ты ему сказала вообще?!
“Правду. Он же моя будущая истинная любовь? Было бы неправильно лгать!”
У Ирона отчётливо вытянулось лицо.
– Та-ак… А какую именно правду ты ему сказала, не уточнишь?
Я поколебалась, но всё же ответила:
“Что, возможно, он сможет меня спасти от проклятия. И для этого меня надо поцеловать”.
Ирон вытаращил глаза, пару раз моргнул, а после прикрыл лицо ладонью. Молча.
“Хватит кривляться, – было действительно обидно. – Что ещё я должна была ему сказать? Врать?”
Ирон вздохнул.
– Ладно, извини. Но объясни мне, зачем вот так вот, с порога, вываливать неудобную правду на того, кого хочешь очаровать? Какой смысл?
“Может, потому что в отношениях важна честность и открытость?”
– Это кто тебе такое сказал? – он не то действительно удивился, не то очень качественно это самое удивление изобразил.
“В книге прочла, – огрызнулась я. – Про основные принципы любви”.
Ирон вздохнул, присел рядом со мной на кровать и медленно, проникновенно, как будто разговаривал с сильно обделённым мозгами существом, сказал:
– В книгах тебе и не такое напишут. Особенно если это книги о любви. Таким вещам, знаешь ли, по книгам не учатся! Опять же, мало ли, какую именно любовь они имели в виду? Она тоже разная бывает. Очень. Но я кое-что повидал в этой жизни и скажу тебе так: на практике абсолютная честность – худший враг романтической любви. Ты когда-нибудь замечала, как падки разумные на загадку? А уж чтобы заинтересовать своего принца, нужно разыграть всё правильно. И по нотам! А не прямо с порога: извини, не мог бы ты меня поцеловать… Ты хоть про истинную любовь ему не сказала-то?
“Нет, конечно! Это было бы чересчур. Но я всё ещё считаю, что насчёт честности ты не прав. Относись к другому так, как хотел бы, чтобы отнеслись к тебе – принцип дружбы, и для любви он тоже должен работать”.
Ирон тихо рассмеялся и снисходительно покачал головой:
– Милая, ты этого пока не понимаешь, но на самом деле и абсолютная честность, и хорошее отношение в любви исчезающе редко ценятся. В дружбе тоже не всегда, но любовь… Пойми, люди почти никогда не влюбляются в тех, кто хорошо к ним относится, кто с ними честен, кто всегда рядом и готов по первому свистку подарить себя. Страстнее всего любимы мерзавцы, стервы, лицемеры и лжецы. А излишне совестливым и принципиальным, как правило, достаются объедки.
“Вот можно подумать, так всегда. Сам же сказал, что любовь бывает разной!”
– Бывает. Тут вариативно. Но для других вариантов, уж извини, нужно нечто большее, чем “фея объявила нас парой” и “мы переписываемся через книжку”. Намного большее. Я же говорю о классическом случае, зарождении чувства. И никакой дурак в самом начале не влюбляется в правду. Скорее в образ. И чем удачнее ты этот образ выстроишь, тем лучше. Понимаешь? Люди всегда лгут. Они говорят, что хотят правды… Но слишком любят ложь. И не только люди, собственно. Поверь, я знаю, о чём говорю: украл предостаточно сердец, человеческих и не слишком. И рецепт никогда не разнился слишком сильно.
Я посмотрела на него, почти поневоле залюбовавшись прекрасными эльфийскими чертами. Признаваться даже себе, что он где-то прав, не хотелось. Но пришлось. Сколько раз ко мне проявляли симпатию простые парни, да вон хотя бы из боевых магов? Их заигрывания были грубоватыми, прозрачными и, пожалуй, в чём-то честными. Но меня как магнитом тянуло к совершенно другому типажу… И даже сейчас Ирон мне…
Не хочу об этом думать! Надоел дурацкий разговор!
“Знаешь ли, мне было слегка некогда проверять на практике все эти теории: я много работала, чтобы получить эту должность. И да, мой первый и единственный возлюбленный, как выяснилось, использовал меня, чтобы через мою постель добраться до принцессы Иэ. А поцелуй с тобой (к слову, вторым в моей жизни мужчиной, с которым я вообще целовалась) довёл мы оба видим до чего. Что уж там, ты до сих пор играешь мной, как куклой! Так что, уж извини, но я верю, что от честности есть какая-то польза. И, если уж в моей жизни будет истинная любовь, то я предпочту, чтобы она была честной. Меня слишком много обманывали, и я не хочу обманывать в ответ. Понятно?”
Ирон молчал, глядя на меня с каким-то странным выражением, интерпретировать которое не очень получалось. Я подумала, что стоило бы замолчать, но горечь обиды была намного сильнее, потому меня неумолимо понесло дальше по волнам эмоций:
“И вообще, я на себе испытала твой метод. Все эти россказни о том, что тебя привлекает моя неопытность, и юность, и прочий подобный бред, что я тебе нравлюсь, все эти игры в горячо-холодно… И знаешь что? Это больно. Потому что то же самое ты бы говорил любой другой!”
Я выдохлась, даже голова разболелась от ментального напряжения.
Ирон молчал, но смотрел при этом всё ещё странно, будто взвешивал нечто на невидимых весах. И когда я уже решила, что мы так и будем сидеть в тишине, Ирон заговорил.
– Предположим, не то же самое, – сказал он. Но не успело моё сердце дрогнуть, как эльф спокойно, холодно продолжил: – Лучшая ложь – это неполная правда, по крайней мере, так показывает мой опыт. Так что для другой женщины я выбрал бы другие аргументы. Так работает зелье и такую стратегию предпочитаю я: говорить правду, просто не всю. Но я не лгал тебе в одном: я действительно не люблю пачкать чистое. И достаточно редко встречал женщин вроде тебя, чтобы испытывать любопытство, жалость и некоторое сожаление. Я не планировал тебя сломать и теперь изо всех сил пытаюсь починить. Потому что не люблю, когда такие вещи происходят не по плану. К тому же, после того поцелуя ты действительно – моя персональная игрушка, неспособная ничего обо мне рассказать, при необходимости покорная моей воле. Перед тобой можно приспустить маску, раскрыть что угодно. Или почти что угодно. Новый опыт, я не использовал такие чары раньше и никогда не оставлял свидетелей в живых. Ты знаешь точно, кто я; а ведь даже Леди Тумана понятия не имела о моём настоящем происхождении. Это делает тебя чем-то… личным. Интересным, как милый щеночек, которых порой заводят люди. И потенциально полезным. Тебя можно использовать как источник информации, а ещё, при определённом плохом раскладе – в качестве заложницы. Принцесса достаточно к тебе привязана, чтобы в случае чего пойти на уступки.
Я сидела, судорожно стиснув одеяло в руках, и чувствовала, как дрожат губы. Ирон рассматривал меня холодно и оценивающе, считывая мои эмоции, как открытую книгу.
– Это была правда. И как оно? Настраивает на романтический лад?
Я молчала, стараясь проглотить горький комок в горле.
Он не сказал ничего, о чём бы я не догадывалась, но почему-то хотелось плакать.
– Не нравится, верно? – заговорил он чуть мягче. – В этом проблема правды: она напрямую зависит от того, как её подать. И какими словами сказать. И даже от тона. Есть правды, которые и вовсе озвучивать не стоит, от греха. А ещё, когда дело доходит до отношений и эмоций, одна правда в сердце может спокойно соседствовать с другой, противоположной. Причём даже в тех случаях, когда речь идёт о мудрых, уравновешенных существах. Разум сложнее реальности; у него слишком много правд. Потому-то всегда нужно думать, какую из них открывать миру. И себе самому.
Я устало прикрыла глаза.
“Оставь меня, пожалуйста”.
– Уверена?
“Да. Я хочу побыть одна”.
Он задумался, оценивающе рассматривая меня.
– Зови, если понадоблюсь.
“Непременно”.
Я дождалась, пока он выйдет за дверь, и позволила слезам потечь по щекам.
Я почему-то почти не сомневалась, что Ирон оставил для себя возможность послушать, что тут происходит. Но это как раз не беда: искусство беззвучного плача я ещё у бабушки освоила в совершенстве. Главное – контролировать дыхание, чтобы не слишком часто всхлипывать.
Не могу сказать, что плакала из-за слов Ирона. На самом деле я знала: в своей, сугубо эльфийской манере он поступил так великодушно, как только мог. Просто его высказывание стало тем самым камушком, что обрушил лавину. Так бывало, по крайней мере, у меня: эмоции скапливаются, но не прорываются. По крайней мере, до определённого предела.
Было жаль себя, своего будущего, которое раньше казалось очевидным, своих маленьких иллюзий. Мне всегда нравились не те, что уж скрывать. Так что, пожалуй, стоит сконцентрироваться на своей истинной любви – хотя бы для того, чтобы этот неведомый принц помог мне с проклятием. А Ирон…
Он был прав, когда говорил, что самые молчаливые свидетели – мертвецы. А я вот жива. Я узнаю про него как можно больше, а после найду способ рассказать принцессе правду. Ему не стоило меня недоооценивать в этом вопросе.
Правда… кажется, на это слово у меня ещё долго будет аллергия.
*
Рил Ледяной, принц драконов
*
Это… интересно.
Я задумчиво рассматривал бумагу с паучьей монограммой, на которой должно было появиться послание от Мистресс. Под моим взглядом изящные линии перестроились, сменили цвет и напоминали теперь не паука, а стрекозу.
Интересно. И показательно.
Как заверяли меня тараканихи, взломать эту магию было категорически невозможно. Тем не менее, моей “охотнице на принцев” (которая, впрочем, с тем же успехом может оказаться охотником, а то и вообще группой существ) это всё же удалось. И, как итог, меня пригласили в интересную, довольно необычную игру, правила которой пока не понять. Не принимать же за чистую монету то бредовое объяснение, которое мне выдала “охотница”? Снять проклятие поцелуем, подумать только… Я даже фыркнул. Ну и наглость! И откровенная, очевидная, подчёркнутая ложь… А где же правда?
Я откинулся на спинку кресла и оценивающе посмотрел на свиток. Может ли это быть игрой Ртутных? Едва ли. Если бы они смогли вклиниться в нашу с Мистресс переписку и получить доказательства заговора, то вели бы себя совсем иначе. Да и интуиция, доставшаяся от далёких эльфийских предков вместе с голубой кровью, шепчет: здесь что-то другое. Но что?
Задумчиво побарабанив когтями по столешнице, я принял решение.
“Охотницу на принцев” надо найти. Живой…
Как минимум, прожить предполагаемая "она" должна достаточно, чтобы ответить на вопросы.
Кивнув самому себе, я позвонил в колокольчик, вызывая своего личного секретаря. Охота на охотницу объявляется открытой!
28
Иэ
*
Ирон нашёлся у комнаты Ирлины.
Он стоял, привалившись спиной к стене, и с милой улыбкой слушал щебет приставленной к двери помощницы, которая по совместительству должна была выполнять роль охранницы. Девчонка была из надёжных, проверенных сотрудников – боевой факультет с отличием, все тесты благополучно пройдены, практика тоже, причём с наилучшими оценками от первых работодателей. Да и у меня она была на хорошем счету, потому-то я её и поставила сюда. Но теперь, видя, какими глазами девочка смотрит на Ирона, я поняла, что нужно её отсюда убирать. От греха. И ставить парня. Очень маскулинного парня, из падких на девчонок боевиков. Конечно, не факт, что поможет (эти мне фейри и их чары!), но есть надежда, что такой хотя бы “поплывёт” не так быстро. Если разбить дежурство на чуть больше смен…
Бездна! Я начинаю ненавидеть эльфов и всё, что с ними связано!
Ирон расплылся в приветливой улыбке. Я ответила ему коротким кивком. При виде этого прекрасного принца желание отправить его в карцер за ложь и прочие художества вспыхнуло с новой силой. И это не говоря уж о том, что прямо сейчас никакие “подарки” госпожи Тумана не вызывали у меня ни малейших тёплых чувств.
Но Деррен сказал, что трогать Ирона не стоит. А лорд Смерть, надо отдать ему должное, до сей поры давал мне только дельные советы.
Так что я, скрепя сердце, оставила мысли о карцере и допросах на потом.
– Ирон, ты мне нужен, – бросила я коротко.
Он слегка нахмурился:
– Я не хотел бы отходить от Ирлины…
– За ней присмотрят. Следуй за мной.
– Да, принцесса, – он бросил на меня настороженный взгляд. Ничего такого, что не соответствовало бы ситуации, по правде, но я всё равно мысленно усмехнулась. И ничего объяснять не стала.
Если в карцер его пока что нельзя, то пусть хотя бы немного помаринуется, гадая, не раскрыли ли его. Дядя Кио привил мне любовь к таким играм; главное не пережать, чтобы не бросился раньше времени.
Впрочем, на этот случай у меня есть Деррен.
По мере того, как мы приближались к магическому карцеру, напряжение за спиной нарастало. В ментальном поле этого не ощущалось – всё же Ирон хорош, надо признать, – но лоза, что жила под моей кожей, хищно шевелилась, реагируя на эмоции идущего позади “собрата”.
Я криво улыбнулась. Пожалуй, если бы не сопутствующие обстоятельства вроде усталости, страха за друзей и боли, я бы получила от нашей маленькой игры искреннее удовольствие и растянула её чуть дольше. Но в той ситуации время не терпело, так что я решительно зашла в комнату для пленных магов.
Гэри лежал, связанный по рукам и ногам. У меня дрогнуло сердце при виде его тоскливого, грустного взгляда.
– Моя принцесса, – сказал он. – Мне так жаль.
Я покачала головой и бросила угрожающий взгляд на застывших рядом боевых магов:
– Забудь. Ты снова адекватен, я так понимаю? Извини, что ты ещё в таком положении. Сейчас распоряжусь, чтобы тебя развязали…
– Нет, – ответил он тихо, но твёрдо. – Я сам сказал им себя не развязывать. Безопасность, Иэ. Ещё час назад мне тоже казалось, что я себя идеально контролирую. А потом я бросился на тебя, на свою принцессу. Меня нельзя развязывать; это правило.
– Это магический карцер, – напомнила я.
– Проект которого я лично утверждал. Думаешь, не оставил для себя лазеек?
Я горько усмехнулась.
Справедливо. Я тоже так обычно делаю.
– О таких вещах не рассказывают.
– Рассказывают, когда не верят самим себе. И когда терять больше нечего. Моя принцесса… со мной всё плохо. Я не могу больше тебе служить.
– Не говори глупостей!
– Мне жаль, Иэ.
Я подавила дрожь. Те же слова, та же интонация… Эти видения всегда сбываются.
Увы.
Но это не повод развешивать сопли.
– А ну отставить пораженческие настроения! – рявкнула я.
Получилось очень аутентично. Давно заметила: чем мне паршивей, тем ярче вылазит военное (и пиратское) прошлое. Боевые маги тут же вытянулись в струнку, и Гэри на кушетке тоже попытался повторить их подвиг. Даже Ирон инстинктивно напрягся. Один Деррен продолжал стоять, как ни в чём ни бывало, и ещё и разулыбался ехидно. У, хтонь пернатая…
– Да, моя принцесса! – послушно отчеканил Гэри.
– Так-то лучше. А теперь давай без драматичных соплей и прочего, Гэри. Расскажи нам, пожалуйста, факты.
– Факты… – вздохнул он, откинувшись на жёсткий валик, заменяющий тут подушку. – Факты не радуют, если честно. Нет, сначала я думал, что просто влюбился. С кем не бывает, правда? А моя леди… она такая…
Его взгляд затуманился. По лицу пробежала судорога.
– Я понял, что мне не хватает её. Её лица, её улыбки, её сада, где она меня целовала…
На какой-то миг мне показалось, что он сейчас напрочь выпадет из реальности. Но повезло: проморгавшись, Гэри вроде бы более-менее пришёл в себя.
– Сначала мне казалось, что я просто влюбился, – повторил он убито. – Но потом это становилось всё навязчивее. Я так хотел увидеть её снова, что от этого становилось больно. Физически больно. Она мне снилась каждую ночь, такая же прекрасная, как во время нашего свидания в саду. Мне хотелось видеть её… постоянно. Тогда я и начал рисовать. И это помогло. Ну или мне так казалось…
Гэри криво улыбнулся.
– Я почти решился с кем-то об этом поговорить. Но потом тут такое началось…
Я только устало вздохнула.
Точно, началось! И именно что “такое”. Нападение фоморов, и мёртвые капитаны, и страшные проклятия, и пьяные феи, и принцы-лягушки, и дурные вести из дома, и одна Бездна знает, что ещё… И это я молчу о том, что у нас по кораблю расхаживает некто, кто носит кодовое имя “Лорд Смерть”. Случались на моей памяти безумные поездки, но чтобы настолько!
– Ладно, Гэри, – сказала я, – спасибо. Сейчас как раз приведут ещё одного эксперта…
Будто в ответ на мои слова по коридору разнеслись вопли. Были они преимущественно нецензурного содержания, но мой опыт дешифровщика позволил вычленить основное.
– Ты куда меня тащишь, хамло! Куда за крылышки схватил! Они у меня нежные! И вообще, скотина, верни мой напиток! Не лишай старую фею-крёстную средства от бренности бытия!..
Я повернулась к двери и насмешливо вздёрнула бровь. Пикси, которую притащил на вытянутой руке один из магов-боевиков, встретилась со мной глазами и резко не то протрезвела, не то поумнела. Хотя, пожалуй, и то и другое справедливо. По крайней мере, орать и брыкаться она тут же перестала, да и дурой меня называть поостереглась.
Значит, хотя бы есть инстинкт самосохранения; уже хорошая новость.
– Итак, драгоценные мои эльфийские подарочки, – сказала я сухо, – у меня для вас есть новости, и преимущественно плохие. Все мои ближайшие соратники пали жертвами эльфийских чар. Капитан мёртв; Ирлина прикована к постели; Гэри сходит с ума от тоски; корабль разрушен. На фоне всего этого я очень не советую меня злить… Начнём с тебя, дорогая крёстная. Я ведь просила тебя проверить Гэри, правда?
Пикси сжалась, явно пытаясь казаться меньше, чем она есть на самом деле.
– Я собиралась! – защебетала она. – Вот честно! Я даже летела в ту сторону, но потом меня отвлёк соблазн…
– Под “соблазном” ты подразумеваешь бар? – уточнила я язвительно. – Отлично. У меня для тебя плохие новости, дорогая крёстная: с этого дня ты бросаешь пить. И да, я надеюсь, что сейчас ты соберёшь свои пропыльцованные мозги в кучку и посмотришь, что с Гэри. И я очень надеюсь – для твоего же блага, кстати, – что на этот раз у тебя найдутся советы получше, чем поцелуй истинной любви и переписки через дневник с неизвестными. Мы поняли друг друга?
– Да, – как ни странно, но пикси действительно выглядела виноватой. Впрочем, могла и притворяться. После того, что рассказал Деррен, я не собиралась верить ни единому заявлению этих… заговорщиков.
– Теперь ты, – сказала я застывшему Ирону. – Это твоя госпожа сделала такое с Гэри. И я хочу, чтобы ты сначала очень внимательно подумал, а потом подсказал, как его спасти. Потому что, если мы не спасём Гэри, то у меня будет много вопросов. И не факт, что тебе понравится на них отвечать. Мы поняли друг друга?
– Да, принцесса, – судя по тону, мой коллега-принц хоть немного проникся.
Хорошо.
– Итак, господа эльфийские подарки, я вас внимательно слушаю: что случилось с Гэри и как ему помочь?
Эльфийский консилиум, проникнувшись торжественностью момента, закружил вокруг пострадавшего. Пикси, по крайней мере; Ирон же стоял, задумчиво рассматривая что-то на стене.
– Лорд Гэри, вы упоминали сад, – вдруг сказал он. – А какой именно из садов леди Тумана вы имели в виду? Тот, что в гареме?
– О нет, – раскашлялся-рассмеялся Гэри. – Видит Небо, сад в эльфийском гареме – это совсем не то место, куда хочется возвращаться снова и снова. Вы и сами знаете, я думаю… Нет, она приглашала меня в свой личный сад.
– Опишите его.
– Очень красивое место… – взгляд Гэри затуманился. – И я говорю это, как житель драконьей столицы, которого не удивить ни природой, ни архитектурой. Но там… Мы вошли в этот сад сквозь лабиринт, и я впервые видел, чтобы кто-то так чудно управлялся с ландшафтом. Там был живой туман, он играл с нами, как котёнок, и явно был мыслящим существом, украшением сада. Там было множество каналов, мостов через них, живых фонарей и садовых фей…
– Достаточно. А скажите, вы, случаем, ничего там не ели?
Я ещё не понимала всего, но по коже уже пронёсся холодок.
“Зёрнышко граната,” – послышался мне вкрадчивый шёпот откуда-то из глубины той памяти, которая была надёжно закрыта на ключ, которой, как я раньше думала, вообще не существовало… Но она была.
Перед глазами на пару мгновений стало темно. Я слегка покачнулась и лишь неимоверным усилием воли удержала себя в сознании. Сморгнув чёрную пелену, я наткнулась на пристальный, тяжёлый взгляд Деррена. Алые сполохи танцевали на дне его чёрных глаз, и мне от этого почему-то становилось не по себе. Как будто я смотрю в Бездну – и она, как водится, отвечает мне тем же.
Он быстро моргнул, и наваждение исчезло.
Остальные ничего не заметили: они были увлечены рассказом Гэри. И я тоже, подавив боль и дурноту, заставила себя прислушаться.
– …это был всего лишь персик, – сказал Гэри. – Удивительно вкусный и безобидный. Даже половина персика, если быть точным. Они там потрясающие, жаль, что этот сорт не растёт в садах Империи Драконов: я бы с удовольствием посадил такой у себя в саду.
Брови Ирона удивлённо приподнялись.
– Вы сами сорвали его?
– Нет, – Гэри даже фыркнул, обиженный таким предположением. – У меня много недостатков, конечно, но привычка тащить в рот всё подряд среди них не числится. Конечно, в вашем гареме оголодать – раз плюнуть, когда в любой момент могут притравить. Но меня кормили отдельно, я даже нескольких мальчиков подкармливал, которым совсем уж много ядовитой приправы доставалось. Так что до того, чтобы обносить чужие сады, я не дошёл… Нет, меня угостила Мэлли.
– Мэлли? – повторил Ирон недоверчиво.
– Госпожа, – передёрнул плечами Гэри. – Леди Тумана. Её зовут Мэлли, разве нет?
Ирон выглядел так, как будто с неба на нас упал ещё один фомор и начал всем дарить конфеты с улыбками вперемешку.
– Пожалуй, – сказал он со странной улыбкой. – Дивны дела твои, Пряха… Но на вашем месте, лорд Гэри, я бы никому не рассказывал, как зовут леди Тумана. Просто так, на всякий случай. И в порядке формальности: она ведь съела вторую половину персика, да?
– Да, – Гэри улыбнулся так мечтательно, что я поняла: время он там провёл в целом очень даже неплохо.
– Ясно, – Ирон выразительно посмотрел на пикси, а после повернулся ко мне. – Моя принцесса, у меня есть для вас несколько… многослойная новость. Начну с хорошего: спасти Гэри будет легче, чем я опасался.
– Радует. А что у нас плохое?
– Ну, как бы вам сказать… Вы слышали, возможно, легенду о гранатовом зерне?
Я поморщилась.
– Только не говори, что это ещё одна чудесная семейная история моей эльфийской родни. Вроде той, которая про розы.
Ирон пожал плечами:
– Я могу, конечно, этого не сказать, тем более что вы сами всё угадали. Я потому и спросил, что эта легенда – часть истории Дома Аконитов, и уж вы, предположительно, могли её знать.
Я только иронично усмехнулась.
Вскоре после моего рождения в Драконьей Империи всё же отменили закон, по которому любого эльфа могли убить без суда и следствия. Да и тётя Лил прочно угнездилась за Троном, став негласной покровительницей всех сидхе в стране. Тем не менее, на эльфийскую культуру всё ещё действовало негласное табу, особенно в кругах знатной драконьей молодёжи. Я почти ничего не знала о Доме Цвет Аконита, из которого происходила моя прабабка. Оглядываясь назад, думаю, что отец осознанно отдал такой приказ: боялся, что кровь сидхе перевесит драконью. Тем более что и так, вопреки всем законам магической науки и драконьим идеям превосходства, наследие дивных в нашей семье было ярко выражено. Причём и в плане внешности, и магии, и даже инстинктов с пристрастиями.
Разумеется, перед отъездом на острова я прослушала брифинг от тётушки Лил и перелопатила всю информацию, которая была доступна. Но, поскольку Дом Аконита в нашем мире считается уничтоженным, никто не спешил просвещать меня на его счёт.
А жаль.
– Дай краткую выжимку, пожалуйста, – попросила я. – Нет времени на большее.
– Ну и задачки вы задаёте, принцесса. Попробуй это всё объяснить коротко! Но я честно постараюсь. Как вы знаете, в нашей оси девять миров. А в отражённой оси, без которой никак – девять бездн. В которых есть свои правила и законы, правители, игры… на первый взгляд точно такие же, как в оригиналах, или как минимум очень похожие. Но это очень ошибочное впечатление, потому что, как я уже сказал, бездны – это отражения. Причём, что характерно, в кривом зеркале. Потому-то для людей из реальности, которые путешествуют по безднам, есть правило… свод правил, на самом деле, и впечатляющей длины. Одно из самых первых гласит: в Бездне ничего не ешь и не пей. Потому что, даже если еда выглядит точно так же, как в мире-основе, даже если она так же пахнет и точно такая же на вкус, это не важно. Это другая еда, отражение из зазеркалья. Не мёртвая и не живая. И ты, если уж разок съешь нечто подобное, тоже станешь не мёртвым и не живым. То есть постоянно в мире живых жить не сможешь. Вроде бы поначалу ничего особенного, но потом проблемы начнут нарастать, а мир крошиться, как стекло. Человеку придётся вернуться в Бездну, она призовёт его, так или иначе… И такое случится не только с человеком, собственно. Пока что понятно?
– Вполне. Ты подразумеваешь, что Гэри не жив и не мёртв?
– Не совсем. Видите ли, в своё время Лесной Царь преподнёс сидхе дар. Он подарил им семена растений из Предпоследней Бездны, чтобы эльфы смогли прорастить их в реальности. Так вышло, что в основе каждого настоящего эльфийского сада было семя из Бездны. Потому каждый сад сидхе – это реальность и в то же время не реальность. Это пространственный карман. Это…
– Отражение, – пробормотала я, вспомнив собственный опыт пребывания в эльфийском саду. – Зазеркалье…
– Именно, – усмехнулся Ирон. – Ещё не Бездна, но уже не реальность. В этом суть.
Я подумала, что за эту информацию наши учёные могли бы съесть пару шляп и продать десяток душ. Это действительно объясняло про магию и культуру сидхе если не всё, то многое. Тётушка Лил никогда не рассказывала об этом. Не знала сама? Она ведь была совсем юной, когда её семья сбежала с островов. Или просто не хотела раскрывать столь сакральные вещи драконам? С другой стороны, Ирон вот вполне откровенен.
Хотя вопрос ещё, с кем он откровенничает: с драконицей Иэ – или с принцессой из рода Цвет Аконита?..
– Так вот, – продолжил Ирон, – из-за подобной природы эльфийских садов все растения в них имеют разные чудесные – и зачастую опасные – свойства. Общего у них одно: тот, кто раз их вкусил, будет вынужден возвращаться. Собственно, оттуда пошла традиция, которая в эльфийском эквиваленте ближе всего к брачной. Если сид влюбляется в чужака, он угощает объект своей страсти плодом с дерева в своём саду. Если чужак принимает плод, значит, принимает предложение. И дальше остаётся только принести магические клятвы.
У меня, каюсь, нервно дёрнулся глаз.
– Получается, – протянула я, не веря самой себе, – леди Тумана женила на себе Гэри?!
– Ну, в общем да, – выдал Ирон.
Я прикрыла глаза и с усилием потёрла переносицу, стараясь подавить недостойную принцессы истерику.
– Что же, – сказал Деррен оптимистично, – по крайней мере, он не сойдёт с ума от страсти. И не утратит человеческое лицо. И даже не начнёт жрать плоть женщин, похожих на предмет одержимости. Как по мне, это уже хорошая новость!
– Да, я тоже сначала на “Сладкую одержимость” подумал, – пробормотал Ирон. – Действительно, повезло.
Я поискала слова, но ни одного не нашла. Ни цензурного, ни нецензурного.
– Ненавижу эльфов, – только и сказала я с чувством.
– Самокритично, – хихикнула пикси, но под моим взглядом сочла за лучшее притвориться ветошью.
– Я тоже весьма рад, что мне не придётся никого жрать, – подал голос Гэри. – Видит Небо, это никогда не входило в круг моих интересов. И да, чем больше я узнаю о тонкостях самобытной и уникальной эльфийской культуры, тем больше хочу держаться от неё подальше. Но, если я правильно понял ситуацию, я теперь некоторым образом женат… Верно?
– Пока ещё не совсем, – сообщил Ирон безмятежно. – В этом, собственно, и проблема. Чтобы это прекратилось, вы должны принести клятвы.
– Клятвы?
– Да. Завершить обряд, и одержимость исчезнет.
– И я буду женат.
– Да.
– Потрясающе. Фраза “без меня меня женили” обретает в моих глазах совершенно новый смысл. Но правильно ли я понимаю, что судьба классического моряка дальнего плавания в моём случае не входит в список вариантов?
– Правильно понимаете. Дав клятвы, вы тем самым подтвердите обещание возвращаться. А значит, не сможете всё время жить вдали от сидхе-данан. Это уже не будет болезненная одержимость, граничащая с безумием, но… Вы вернётесь. Добровольно или не очень. Это тонкая магия, которая сплетёт нити судьбы, повернёт дороги, сломает волю, смирит гордыню. Вы вернётесь, даже если будете думать, что убегаете в строго противоположном направлении. Таков он, закон отражений.
