Текст книги "Wolf's mint (СИ)"

Автор книги: Алира Лионкурт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 27 страниц)

– Насколько мне известно, это длится уже долго.

Незамедлительный ответ его вызвал у Королевы Севера улыбку. Садовыми ножницами она срезала первую бордовую розу и опустила в корзину.

– Первым, кому Дайнерис предложила Железный Трон, был Тирион Ланнистер. К всеобщему изумлению он отказался от него. Полумуж выразил желание остаться десницей королевы и вернуться вместе с ней за Узкое море.

Осторожно, дабы не пораниться о шипы, она выбрала второй цветок. Когда он присоединился к первому, рыжеволосая продолжила:

– Из оставшихся представителей Высоких домов никто не проявлял интереса к «проклятой табуретке», как назвала трон Таргариен. После свержения безумной королевы, Нимерия – признанная Мартелл, предпочла зализывать раны в Дорне, похоронив своих сестер. Яра Грейджой осталась верна железным островам и морю, признавая, что сушей править у нее выйдет скверно. Бастард Баратеона – Джендри, рядом с которым постоянно видят мою младшую сестру, более чем доволен Штормовым Пределом, подаренным Бурерожденной.

Одна за другой в корзину отправились третья и четвертая розы. Пятую Санса выбирала почти минуту, мысленно благодарная супруга за то, что он не нарушал молчания царившего в этом уютном уголке замка.

– Бринден Талли, с которым вы только что с горем пополам кое-как поделили власть над Речными землями, навоевался уже давно. Матери драконов он ответил, что выбрал роль советника при своей внучке, ставшей Хранительницей Севера, и пожелал растить детей, которые вот-вот должны будут родиться в браке с Бриенной Тарт в Риверране.

Отойдя от большого куста, она остановилась у другого, на котором росли мелкие нежно кремовые розы, срезав около полутора десятков которых, Старк перестала терзать растения. Опустив поверх зеленых стеблей ножницы, она стряхнула с плаща прицепившийся к нему листик.

– Представителям других домов Королева Вестероса мягко отказывала, не считая их достойными претендентами на роль своего наместника. Удивительно, как трон, за который еще недавно люди были готовы убивать друг друга, вдруг оказался никому не нужным, – когда она, наконец-то, посмотрела в сине-зеленые глаза пересмешника, стало ясно, что за столь длиной речью Санса скрывала свои сомнения. – Петир, отправитесь ли вы вместе со мной в Королевскую Гавань?

Комментарий к Глава 22.

новости о фике и других моих работах:

https://vk.com/alira_lionkourt

========== Глава 23. ==========

Сказать, что эта ночь выдалась беспокойной для Лорда-Протектора, значит было не сказать ничего. Суета и гомон, которыми были наполнены Лунные Врата, не позволяли ему уснуть. Но даже тогда, когда усталость брала свое, а цифры, убористыми рядами заполнявшие листы пергамента, разложенные на столе, начинали сливаться и плыть, мужчина не мог расслабиться. Стоило ему хоть на мгновение сомкнуть глаза, как перед внутренним взором вновь проплывало безжизненное тело пасынка, прижатое к груди мейстера.

Бедняга Колемон всю ночь проторчал возле последнего из дома Арренов, стараясь если не вернуть его к жизни, то хотя бы поддержать угасавшую искру, все еще слабо теплившуюся в хилом мальчишке.

Не в силах больше заниматься бумагами, Петир с досадой отшвырнул перо и, устало проведя ладонями по лицу, медленно поднялся. В чернильной темноте ночи белевшие горные пики казались размытыми и нереальными. Они словно отделяли настоящее, все еще зыбкое и непрочное, как тот первый снег, укрывший их склоны, от прошлого, до сих пор пытавшегося догнать его.

– Еще чего! – Кейтилин лишь презрительно фыркает и отворачивается, всем своим видом давая понять, что разговор окончен.

Единственное, что сейчас чувствует Петир, так это глухую горечь, разливающуюся глубоко внутри и разъедающую его медленно и неумолимо, словно яд, подмешанный в еду. Он ведь не просил у нее ничего, кроме платка – небольшого кусочка ткани с искусно вышитой в углу форелью, выпрыгивающей из воды.

После того, как ее отец – Хостер Талли объявил о помолвке старшей дочери с этим несносным северянином, его кошечку Кэт словно подменили. И эти перемены ранили гораздо сильней, чем все ее насмешки и глупые шутки, которые рыжеволосая Леди Риверрана, отпускала в его сторону, когда бывала не в духе.

– Но Кэт, – юный Бейлиш старается, чтобы она не услышала дрожь, готовую пробиться в его голосе, – разве я многого прошу?

Но Кейтилин, истинная Талли, для которой долг, честь и семья всегда будут выше просьбы какого-то влюбленного мальчишки, у которого нет ничего, лишь раздраженно встряхивает рыжими кудрями и выскальзывает из комнаты, оставляя после себя тонкий цветочный аромат.

В эту ночь он совершенно не помнил, как добрался до своей комнаты. Воспользовавшись тем, что вся прислуга уже разошлась, Петир планомерно обыскивал кладовую, пока не наткнулся на то, что сейчас было верхом его мечтаний. Запасы вина, пополняемого Лордом Талли, были гордостью Риверрана, наравне с озерами, заполненными форелью. Крадучись в свою комнату, юный Бейлиш молил Семерых лишь о том, чтобы на его пути не попался никто из обитателей замка. И, похоже, в этот раз такие привередливые боги услышали его.

Светлая, ароматная жидкость слишком быстро скатилась по горлу, обжигая его стенки и заставляя Петира поморщиться. Только сейчас мальчишка пожалел о том, что не захватил с собой хоть немного провизии, чтобы перебить этот немного приторный запах, который так напоминал ему о рыжеволосой Кэт.

– Милорд…, – негромкий голос Лотора, вырывает Лорда Бейлиша из вязкой гущи воспоминаний.

Не произнося ни слова, он медленно повернулся к наемнику, который неловко переминался с ноги на ногу, не решаясь пройти дальше. Бедняга Лотор. Привыкший больше орудовать мечом и кинжалом, он никак не мог свыкнуться с периодически выполняемой ролью гонца.

– Да говори уже, Лотор, – напряжение последних дней, смешавшееся с бессонной ночью, давало о себе знать, прорываясь нотками раздражения в голосе. – Неужели Белые ходоки вновь вернулись и двинулись на Долину?

В какой-то момент на лице наемника проскользнуло нечто схожее с недоумением, заставляя его невольно повести плечами. Но уже в следующее мгновение, мужчина, полностью овладев собой, негромко произнес:

– Мейстер послал сообщить, что Лорд Аррен предстал перед Семерыми.

Озвученная новость не была для Пересмешника неожиданной. Но что-то сродни досады на то, что мейстер не смог сделать так, чтобы мальчишка протянул хотя бы до утра, всколыхнулось в его груди, заставляя поморщиться. Прекрасно понимая, что старик сделал практически невозможное, проведя весь вечер и всю ночь у постели Робина, мужчина все же до последнего надеялся, что несчастный дотянет до приезда Сансы.

– Иди, Лотор, – наконец произнес Бейлиш, отпуская наемника, – и передайте мейстеру, что я сейчас буду.

В этот предрассветный час коридоры замка были безлюдны. Уставшие обитатели и гости постепенно разбредались по отведенным им покоям, справедливо полагая, что все новости можно будет узнать и утром. И это было лишь на руку Петиру, позволяя собрать мысли, готовясь к нелегкому разговору с мейстером, а затем и с Лордами Долины.

Резкий запах всевозможных настоек и примочек нещадно ударил в нос, стоило Лорду Харренхолла переступить порог покоев, отведенных Робину Аррену. Несколько свечей да практически потухший камин, не разгоняли полумрак, окутывавший комнату, а лишь добавляли теней, которые плясали на стенах и окружающих предметах, складываясь в причудливые образы. Но даже это не помешало Мизинцу рассмотреть фигуру Колемона, который, ссутулившись, стоял возле одного из окон. Казалось, что груз, взваленный стариком на плечи этой ночью, был слишком тяжким для него.

– Мейстер, вам, пожалуй, стоит отдохнуть, – встречаясь взглядом с воспаленными глазами Колемона, Петир невольно осекся. В какой-то момент ему показалось, что во взгляде врачевателя промелькнула ненависть ничем не разбавленная и не прикрытая. Но уже в следующее мгновение этот огонек потух, так и не разгоревшись, уступая место усталости и неверию в происходящее.

– Я сделал все, что было в моих силах, – в скрежещущем голосе мейстера слышались досада и разочарование.

– Вам не стоит винить себя, – сцепив руки в замок перед собой, Лорд Бейлиш замер в паре шагов от кровати, на которой покоилось тело пасынка. – Кому как не вам должно быть известно, что наши судьбы в руках Семерых.

Лишь спустя несколько долгих минут упорных уговоров и увещеваний ему, наконец, удалось выпроводить мейстера из комнаты, уверив в том, что юному Лорду Аррену воздадут необходимые почести, а виновные будут наказаны.

Тяжело опускаясь в кресло, стоявшее напротив кровати, занавешенной балдахином, Лорд Харренхолла устало прикрыл глаза. Он, никогда и ничем не гнушавшийся на своем пути наверх, не любил смерть, стараясь держаться подальше в то время, когда она, с его помощью или без нее, наносила свой визит. Смерть всегда вносила смятение в его разум, туманя его и не позволяя сосредоточиться.

– Мама! Мамочка! Проснись, мама! – маленький мальчишка, замерший возле свежего холмика из камней, появившегося не так давно за острой иглой башни, зовущейся его домом, уже был не в состоянии плакать, а лишь тихонько поскуливал, мерно раскачиваясь из стороны в сторону.

– Маленький Лорд, вам стоит вернуться в дом. Погода портится, – скрипучий голос старухи Гризеллы доносится до него, словно сквозь туман.

Незатуманенным краешком своего сознания Петир понимает, что старуха права. Но ноги не слушаются его, а сердце истошно вопит о том, что нельзя возвращаться туда, где все кругом еще хранит память о маме. Ведь ее тонкие пальцы никогда больше не прикоснуться к рукоделию, мертвым грузом замершему возле камина, не перелистнут страницы «Правдивой истории Семи королевств», замершей на дне сундука в ее комнате.

Всхлипывая, он отталкивает мозолистую ладонь Гризеллы, которая проходится по его кудрям, и сворачивается клубочком на острых камнях.

– Милорд! – негромкий голос, словно боявшийся потревожить Лорда Долины, застывшего на кровати, заставил Петира резко распахнуть глаза. Пытаясь сфокусироваться на говорящем, он внезапно осознал, что невольно уснул.

– Что случилось? – голос его был еще сиплым от недавнего сна, а пробежавшая по затекшей за ночь спине дрожь, когда мужчина попытался подняться, невольно заставила поморщиться.

– Миледи Санса скоро будет в замке, – эта новость заставила Бейлиша мгновенно проснуться, резко поднимаясь со своего места.

– Найди Лотора. Пусть он возьмет с собой еще пару человек, – голос Пересмешника вновь звучал ровно, так, словно он бодрствовал всю ночь. – И проследите, чтобы Леди Санса ничего не узнала. Я расскажу ей все сам.

Минуя один за другим длинные коридоры замка, Петир словно не замечал попадавшихся на пути людей Долины, их взглядов – у кого-то настороженных и недоверчивых, у кого-то откровенно ненавидящих. Сейчас он сосредоточился на том, как сообщить супруге о произошедшем. Пытаясь просчитать ее реакцию, он лишь едва заметно усмехался уголками губ, прекрасно понимая, что его девочка очень многому научилась за это время. Будучи уверенным, что, даже догадываясь о его планах, Санса не выдаст его Лордам Долины, которые вскорости должны были прибыть в Лунные Врата, он не давал разрастись появившемуся где-то в глубине сомнению, отдававшемуся глухой болью в висок.

Лорд-Протектор с сопровождавшими его людьми переступил порог замка, выходя во внутренний дворик, практически одновременно с Сансой, буквально галопом влетевшей в распахнутые ворота верхом на гнедой красавице. Не в силах оторвать от этого огненного урагана глаз, он буквально замер, наблюдая за тем, как она спешивается, скользит взглядом по двору, запоминая каждую мелочь. Мужчине отчаянно хотелось плюнуть на все и на всех, тут же уводя супругу в отведенные им покои.

Одним богам было известно, чего стоило ему сдержаться и не запустить пальцы в волосы Старк, еще убранные в незамысловатую прическу, растрепывая окончательно, когда она, буквально взлетела по высокой лестнице и заключила его в свои объятия. Но даже боги, если они и существовали, не догадывались о том, чего стоило Пересмешнику, опуская ладони на талию супруги, удержать такую привычную маску, стараясь, чтобы голос не дрогнул, когда он негромко произнес:

– Я рад видеть вас, моя дорогая.

Седьмое пекло! Петир готов был послать ко всем чертям все существующие правила, когда во взгляде Сансы на секунду мелькнул испуг и непонимание происходящего, а она сама превратилась в затравленного зверя, загнанного в угол. Но она всегда была прекрасной ученицей, схватывая все на лету, переплавляя и перемалывая то, через что ей прошлось пройти, становясь лишь сильней. Вот и сейчас, рыжеволосая быстро справившись с охватившими ее эмоциями, негромко поинтересовалась:

– Потрудитесь объяснить, Лорд Бейлиш, что здесь происходит?

Лорд Харренхолла едва сдержал улыбку, которая уже готова была тронуть его губы, наблюдая за игрой северянки. И, не отводя взгляда, в такт ей, также негромко ответил:

– Миледи, Лорд Аррен мертв.

А в следующее мгновение он уже готов был аплодировать Сансе за ее великолепную игру, которую она умудрилась разыграть перед собравшимися во внутреннем дворе замка. На мгновение отшатнувшись, она спрятала рвущуюся улыбку за ладонью, на долю секунды прикрывая глаза, в которых блестели довольные огоньки. Вся ее поза олицетворяла глубокую скорбь. Бейлиш лишь несильно кивнул, словно выражая свое одобрение, когда ее взгляд вновь скользнул по нему и стоявшим за его спиной наемникам.

– Когда это произошло? – шепот супруги показался ему громким криком.

– Накануне Робин совершал конную прогулку вместе с Лианной Мормонт и… – изумление, невольно просквозившее во взгляде рыжеволосой, заставило мужчину невольно замолкнуть на полуслове, наблюдая за ее дальнейшей реакцией.

– Эта маленькая медведица здесь? – Торопливо, будто бы смущенно, она смахнула скатившуюся по щеке слезинку. – Ради всех богов, что забыла она в Лунных Вратах?

Уголки губ Лорда-Протектора невольно дернулись. Когда-то наивная и доверчивая пташка изменилась, и сейчас ей было под силу переиграть своего учителя. Сдерживая улыбку, мужчина все также негромко продолжил:

– Меня ее визит удивил не меньше, но потом я понял, что Мормонт скоро расцветет, – от цепкого взгляда Бейлиша не укрылось то, как девушка невольно поморщилась, заслышав об этом и уже не скрываясь, усмехнулся. – Сейчас она заперта в выделенных покоях, ожидая Лордов Долины.

Постепенно внутренний двор замка становился все больше похожим на растревоженный улей – в распахнутые ворота въезжали люди, сопровождавшие Старк, скрипели подводы, до отказа заполненные дарами Дайнерис Таргариен, обитатели Лунных Врат смешивались с теми, кто только что прибыл, чтобы кого-то встретить с теплой улыбкой после долгой разлуки, кому-то помочь с разгрузкой.

Из-за поднимавшегося шума Пересмешник не сразу расслышал слова супруги, обращенные к нему:

– Думаю, нам следует поговорить обо всем в более подходящем месте.

Лишь спустя пару мгновений он, протягивая ей платок, кивнул, уже собираясь покинуть своеобразный пост наблюдения, чтобы тут же замереть, зацепившись взглядом за несколько ящиков, доверху наполненных лимонами. В пристальном взгляде, обращенном на северянку, стоявшую рядом, на долю секунды проскользнуло удивление, которое не укрылось от Сансы.

– Это подарок Тириона, – эти безобидные слова заставили сердце Лорда-Протектора замереть, пропуская удар. Прекрасно понимая, что пташка раз и навсегда сделала свой выбор, он все же не мог побороть ревности, которая, подобно потревоженной змее, моментально начала расправлять свои кольца.

Словно сквозь туман мужчина почувствовал легкое прикосновение пальчиков супруги, несильно сжавшей его предплечье и ее негромкий голос:

– По крайней мере, он не держит зла на меня.

Но лишь появление среди общей суматохи, царившей во внутреннем дворе Лунных врат, долговязой фигуры Бриенны Тарт, позволило Петиру окончательно совладать с собой. Обменявшись с Сансой недоуменными взглядами, он ограничился едва уловимым кивком головы, приветствуя Леди Рыцаря. Ее недоверие, явно сквозившее в каждом взгляде, которым она награждала его, и в каждом ее движении, вызывали у мужчины только усмешку. Прекрасно зная о преданности Сапфировой Девы, он, тем не менее, не желал испытывать судьбу, переходя ей дорогу.

В какой-то момент Пересмешник уже хотел оборвать затянувшийся разговор супруги с этой белобрысой дылдой, мягко опуская руку на спину волчицы. Но в это время она сама, плавно развернулась, намереваясь войти в замок. Только на пороге, замерев на долю секунды, северянка обернулась, бросая Тарт:

– И, Бриенна… я бы не советовала тебе с кем бы то ни было беседовать до этого.

Последующие несколько часов стали нелегким испытанием для них обоих. Тенью сопровождая супругу во время ее бесед и с мейстером и с хранителем Врат, Мизинец предпочитал не вмешиваться, наблюдая за их ходом со стороны. То, как пташка держалась во время разговора с Колемоном и во время последнего визита к Зяблику, вызывало в груди мужчины волну гордости. Несмотря на усталость после долгой дороги и на желание отстраниться от всех проблем, навалившихся в последнее время, Старк играла роль безутешной сестры безупречно, не давая даже крупицам сомнения зародиться в душах тех, кто был рядом. Неотрывно следя за ней взглядом, Бейлиш в очередной раз убеждался, что не ошибся, рассмотрев в той наивной и беспечной пташке, которой северянка прилетела в Королевскую Гавань, задатки амбициозного и умелого игрока. Взяв все лучшее и от рода Талли, и от рода Старков, она переплавила это в нечто новое, став не похожей ни на одного из тех представителей обоих домов, которых довелось встречать Пересмешнику.

Долгие разговоры, без которых, к сожалению мужчины, никак нельзя было обойтись, выматывали донельзя. Да и практически бессонная ночь брала свое, отдаваясь глухой болью где-то в районе затылка. Но все это, как и усталость, свинцовым грузом лежавшая на его плечах, мгновенно улетучилось, стоило ему с супругой переступить порог отведенных им покоев.

Едва заметная усмешка тронула губы Петира, когда, стоило ему закрыть двери на засов, с губ Сансы сорвался вздох облегчения, а затем она и вовсе рассмеялась. Прекрасно понимая, что, не смотря на успехи, которые Старк с каждым днем делала в этой игре, она выматывалась, отдавая много сил, ведь не каждому удавалось выйти из игры престолов победителем. Но волчица, смотревшая сейчас на него с мрачным торжеством, светившемся в пронзительно-синих глазах, справлялась с этим великолепно.

А он… Он, смотря ей в глаза, чувствовал, как сердце пропускает удар за ударом, как перехватывает дыхание от желания взять ее прямо сейчас.

– Идеальный момент для того, чтобы избавиться от вас, – слова, которые слетали с губ Сансы, когда она, преодолев небольшое расстояние, разделявшее их, скользила пальцами по серебряному пересмешнику, все еще скреплявшему ворот его дублета, доносились до него, словно, сквозь толщу воды. – Раскрыть им глаза так легко. Теперь, когда я близка с королевой, и когда вы позволили случиться такому горю…

Ее близость, тонкий цветочный аромат, который даже после долгой дороги, исходил от ее волос, пьянили не хуже выдержанного арборского золотого. Но все же слова, которые только что сорвались с губ пташки, заставляли насторожиться. Наблюдая за искорками, вспыхивавшими в ее глазах, за тем, как изгибаются в усмешке тонкие губы, Пересмешник словно возвращался назад, к тому времени, когда после смерти Лизы, зависел от того, что скажет очаровательная «племянница». И пускай с того времени утекло немало воды, но он стал лишь еще более зависим от ее взгляда, от того, что она может нашептать Лордам Долины или новоявленной королеве, с которой так легко нашла общий язык. Сансе достаточно было одного слова, одного, самого незначительного упоминания о том, что случилось с ее тетушкой или кузеном, и его полет в Лунную дверь станет реальностью, которой он так старательно избегал.

Никогда не забывая о том, что могут найтись те, кто готов воспользоваться малейшей оплошностью, Бейлиш всегда старался быть на шаг впереди них, не оставляя им ни малейшего шанса. Никто и никогда не догадывался о том, что порой у опытного и искушенного дворцового интригана, просчитывающего каждый свой шаг, по спине пробегает липкий холодок страха, заставляющий сердце замирать, уповая лишь на волю небес. Вот и сейчас, не давая супруге рассмотреть страх под одной из масок, прочно занявших свое место на его лице, Петир резко притянул ее к себе, заставляя шумно выдохнуть, чтобы тут же негромко произнести:

– В отличие от остальных в этом замке, любовь моя, мне не составляет труда различить, когда ты лжешь, а когда говоришь правду…

Но все стало неважным, моментально отходя на второй план, когда тонкие пальцы Сансы зарылись в его волосы, стоило накрыть ее губы поцелуем.

Неважными стали проблемы, которые принесла с собой смерть Робина, когда с губ северянки срывался хриплый стон, стоило ему зарыться пальцами в огненно-рыжие волосы, окончательно растрепав их. Неважным стало и то, что решат на своем совете Лорды долины, чванливые, не видящие ничего дальше своего носа, когда по телу супруги пробежала легкая дрожь, стоило ему скользнуть пальцами по белоснежной коже ее бедра.

Петир не мог назвать себя аскетом, как и не мог жаловаться на то, что был обделен женским вниманием. Но разве могли сравниться лихорадочные ласки Лизы Аррен, которыми она награждала его в их первую брачную ночь, с тем, как скользили по его телу тонкие пальчики Сансы, расправляясь с застежками на одежде. Разве могла сравниться реакция хоть одной из тех обитательниц его борделей, которых он отбирал для себя, с реакцией супруги, когда он, прижимая ее к стене, скользил губами по точеной шейке, слегка прикусывая мраморную кожу, очерчивая контур ключиц.

Пересмешнику было все равно, что стон, сорвавшийся с губ пташки, когда он резким толчком вошел в нее, услышат обитатели замка. Сейчас, как и раньше, когда холодная северная Леди таяла в его руках, подаваясь вперед, не сдерживая своего желания, отзываясь стоном на каждый его толчок, все остальное переставало для него существовать, становясь мелким и незначительным. Не доверявший никому, кроме самого себя, только наедине с супругой, Петир чувствовал насколько они были связаны тонкими и в то же время такими прочными нитями, опутавшими их, соединившими в единое целое. Но даже это теряло свой изначальный смысл, когда с ее губ, в момент развязки, хриплым полустоном-полукриком срывалось его имя, а тонкие пальцы с силой сжимали плечи, увлекая за собой.

Потом, битых полчаса, Лорд Харренхолла пытался сосредоточиться на том, что требовало срочного внимания, ловя себя на мысли, что исподволь наблюдает за Сансой, расслабленно вытянувшейся в бадье, практически доверху заполненной горячей водой. Даже теперь мужчина не мог припомнить тот момент, когда она напрочь вытеснила из его сердца образ своей матери, ставший размытым и чужим, мягко и ненавязчиво вплетая свои шаги и желания в его планы. Еще в Гавани, предлагая ей свою помощь, он убеждал себя, что помогает дочери Кейтилин. Даже в Гнезде, когда впервые поцеловал ее, образ старшей из сестер Талли стоял рядом.

– И что же теперь? Вы считаете разумным казнить маленькую пигалицу? – негромкий вопрос супруги прозвучал для Пересмешника неожиданно. Ответ на него был ясен для мужчины настолько, что он и мысли не допускал о том, что могут быть другие варианты, кроме столь очевидного. Поэтому Бейлиш, не сводя взгляда с волчицы, пристально наблюдавшей за ним через тонкое стекло бокала, который крутила в руках, лишь приподнял бровь, словно желая удостовериться в том, что сам категорически отвергал.

– О Боги, видимо люди, говорящие о хитрости Мизинца, слишком преувеличивают, – звучавшая в голосе рыжеволосой насмешка, била наотмашь, заставляя мужчину невольно подобраться.

Порой скорость, с которой менялось настроение Сансы, пугала Пересмешника. Именно в такие моменты он вновь чувствовал себя пятнадцатилетним глупым мальчишкой, все еще верящим в то, что его любовь способна если не на все, то на многое.

Медленно поднимаясь из-за стола, он плавно подошел к купели и, разводя руками, вкрадчиво произнес:

– Ее судьба была предрешена, когда она приехала сюда.

– Лианна – кузина Джороха Мормонта, а он является любовником Таргариен, – раздражение столь явственно проступило на лице Старк, что Петир лишь сильней сцепил ладони, стараясь удержать остатки самообладания. – Как бы мне ни хотелось отплатить ей за унижения, думаете разумно убить ее?

– А что ты предлагаешь, Санса? Отпустить девчонку? – напряжение и усталость последних дней все же взяли вверх, срывая с лица мужчины привычную маску, верой и правдой служившую ему в подобных ситуациях. Опускаясь на один из краев бадьи, он уже не пытался скрыть своих эмоций, давая горечи и раздражению наполнить свой голос. – Вся Долина считает ее виновницей смерти маленького Лорда.

– Поразительно, что они не считают виновником вас, – неприкрытая ничем язвительность, с примешавшимися нотками ненависти, звучавшая в голосе Сансы, била наверняка.

Поднимая на волчицу, впервые рискнувшую показать «оскал», потемневший взгляд, Пересмешник едва заметно усмехнулся. Все возвращалось на круги своя – его пташка, ради которой он рисковал всем, вывозя сначала из Гавани, вырывая из лап ублюдка Джоффри, чуть поздней столкнув в Лунную Дверь обезумевшую от ревности Лизу, все больше становилась похожей на свою мать. Замолкнувший было голос вдовы Аррен, вновь напомнил о себе: «Она никогда не полюбит тебя».

– А вам бы этого хотелось, любовь моя? – вкрадчиво поинтересовался мужчина, стараясь, чтобы горечь и боль, смешавшиеся со злостью, вновь поднявшейся из глубин его естества, не выплеснулись наружу, сметая все на своем пути.

Прекрасно понимая, что, если даст волю бурлящему внутри, то дороги назад уже не будет, Бейлиш из последних сил сдерживал рвущиеся с губ слова.

– Мне бы хотелось, чтобы вы стали Лордом Долины, – ответ не заставил себя долго ждать, вызывая у Лорда Харренхолла лишь усмешку.

Пташка начинала играть, запоминая малейшие детали, обращая внимание на то, что ускользало от взглядов других, и умело этим пользовалась, нанося один за другим выверенные удары, которые достигали своей цели. Вот только догадывалась ли она, что порой каждый из них, каждое слово проходились по старым ранам, которые он считал уже давно зажившими, раскрывая старые рубцы и заставляя их кровоточить. И все, что ему оставалось – отчаянно пытаться справиться с ожившими вновь воспоминаниями, которые уже давно были похоронены под толстой броней цинизма и напускной бравадой.

– Это будет не так легко, – за игравшей на губах Бейлиша усмешкой невозможно было рассмотреть ничего, кроме того, что он позволял увидеть.

Все еще надеясь рассмотреть в обращенных на него пронзительно-синих глазах Старк хоть что-нибудь, кроме застывшего ледяного спокойствия, Петир молчал, ожидая ответного выпада, который последовал незамедлительно.

– Бросьте, – поморщившись, она скопировала его улыбку и, не отводя взгляда, сделала еще глоток вина. – Сколько лет вы планировали это?

Не желая больше продолжать эту бессмысленную перепалку, Пересмешник медленно поднялся с широкого бортика, отходя к столу. Прекрасно понимая, что движет рыжеволосой, он не мог справиться с той волной горечи, которая затапливала его изнутри. Раскладывая скопившиеся бумаги в ровные стопки, мужчина едва заметно усмехнулся – он вновь вел себя, словно влюбленный мальчишка, забывая, что рыбки Талли никогда не приносили ему желанного спокойствия.

Отлично зная, что в том, что во всех изменениях, которые произошли с Сансой, в том, что она превратилась в волчицу, способную без толики сожаления вцепиться в горло тому, кто сделал неверный шаг, отчасти виноват он сам, Мизинец все же надеялся, что ему удастся сгладить оставленные шрамы. Вот только то и дело натыкаясь на настороженность и недоверие, сквозившие в жестах и словах северянки, он начинал сомневаться, что сможет хоть что-либо изменить.

– Я видела Вариса, – голос супруги, в котором вместо ноток язвительности, с легкостью можно было различить нотки, напоминающие заинтересованность, выдернул Бейлиша из того омута, в который он было погрузился. – Боюсь, он не питает к вам пылкой любви.

– Какая жалость, ведь я из-за него ночей не сплю, – как не старался мужчина, его ответ прозвучал довольно резко.

С досадой сжимая один из листов пергамента, лежавших на столе, Лорд-Протектор уже готов был запустить его в пламя, играющее в камине, когда следующие слова, брошенные Сансой, словно невзначай, заставили его отвлечься от гнетущих мыслей, с заинтересованностью оборачиваясь к ней.

– Петир, кажется, я знаю, что нужно сделать, пока в Лунные Врата не прибыли Лорды-Декларанты.

Заинтересованно смотря на девушку, медленно выходящую из бадьи, мужчина мысленно отметил, что в ее глазах уже не было той ненависти, которую они излучали буквально пару минут назад. Горечь и напряжение, заполнявшие его изнутри, постепенно отступали, когда ее руки плавно скользнули по плечам. Но следующие слова, которые словно невзначай, бросила Старк, заставили Мизинца насторожиться.

– Красная женщина.

Недоуменно выгибая бровь, он не смог произнести ничего другого, кроме:

– Прости, Санса, я не понимаю тебя.

Но, казалось, сегодня у супруги был ответ на каждый его вопрос, на каждое недоуменное замечание. Невозмутимо, словно это было продумано ею уже давно, синеглазая спокойно произнесла:

– Мелиссандра вернула к жизни моего брата. После изгнания из Винтерфелла я направила ее в этот гостеприимный замок. Не думала, что она понадобиться именно для этого, но теперь я готова просить ее вернуть к жизни мальчишку.

За долгие годы привыкнув к тому, что контролирует если не все, то многое, сплетая свою паутину, дергая за нужные ниточки, Бейлиш, пожалуй, впервые не мог понять мотивов, которые двигали его пташкой, не мог просчитать дальнейшего результата. На мгновение замешкавшись, он негромко ответил:

– Любовь моя, вы не подумали о том, что будет, если ей это удастся?

Но Санса, оставаясь абсолютно спокойной и невозмутимой, лишь поудобней устроилась на краю дубового стола, прежде чем продолжить:

– Я подумала о другом.

Сцепив руки в замок перед собой, Пересмешник склонил голову, ожидая разъяснений на свой вопрос:

– И о чем же, позвольте узнать?

От ответа, который прозвучал, у мужчины невольно по коже прошла дрожь.